Текст книги "Царская руна (СИ)"

Автор книги: D.Dominus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9. Лава Быстрый

Два легионера ввели Лаву в шатер командующего. Наврус стоял у небольшого столика, инкрустированного слоновой костью. Два десятка свечей в литых, бронзовых подсвечниках освещали бо́льшую часть просторного помещения.

– Можешь читать карту? – Спросил стратилат, не оборачиваясь.

– Если карта туринская или иберийская, то да. – Лава остался у входа, ожидая приглашения пройти к столу.

Наврус удовлетворенно кивнул.

– Проходи сюда, что ты застыл как столб.

Сотник подошел к столу и остановился, рассматривая крупную карту восточной части долины. Карта была настолько подробной и точной, что Лава не смог удержаться.

– Хорошая работа.

– Лучшая. – Улыбнулся в ответ Фесалиец.

Немного помолчав, командующий продолжил.

– Сейчас я расскажу тебе то, что на сегодняшний день знают очень немногие.

Услышав это, Лава мгновенно напрягся.

– Мой господин, я очень высоко ценю ваше доверие, но чужие тайны не способствуют аппетиту, а я, знаете ли, люблю поесть. Можно мне по-прежнему оставаться в числе неведующих?

Наврус с удивлением взглянул на варвара.

– Предложения еще не последовало, а он уже начал торговаться. Непохоже на венда.

– Мой господин, я обещал вернуть своих ребят домой, по возможности, живыми. – Лава уже понял, что хитрожопый фесалиец втягивает его в авантюру.

– Но также ты давал присягу императору.

– Это так. – Сотник вытянулся. – Приказывайте.

Наврус поморщился.

– Прикажу, конечно, но мне хотелось бы по-другому. Дело тонкое. Вот взгляни на карту.

Стратилат ткнул пальцем в лист пергамента.

– Видишь распадок, отсюда пойдет атака панцирной кавалерии. Ты поведешь свою сотню чуть ниже, вот здесь. Знаешь это место?

– Да. Сосны и огромные камни, словно их накидали великаны.

– Точно. Мчаться во весь опор там решится только безумец, но ведь венды этим и славятся. – Наврус сложил пальцы в замок.

– Спорное утверждение. – Лава не любил эту черту своих земляков, но бешеный нрав вендов стал уже нарицательным.

– Вы промчитесь между камней и сосен прямо к мосту. – Стратилат пропустил ворчание подчиненного мимо ушей. – Пока горожане будут следить за катафрактами, вы ворветесь в город и заблокируете ворота до подхода главных сил.

Лава не торопился соглашаться.

– То есть, если я правильно понимаю, благородные отсекают вылазку, а мы лезем в самое пекло?

– Ну… Почти так. – Наврус вновь улыбнулся. – Тысяча катафрактов против пяти сотен сардов. Они сомнут сардийцев за мгновение. Вам надо продержаться совсем недолго.

– Недолго. Это на пергаменте, а в реальности всегда всё складывается не так, как хотелось. – Лава уже понял, что отказаться не удастся.

– Теперь о приятном. – Фесалиец встретил взгляд венда. – Если продержитесь, по пять золотых динаров каждому твоему бойцу и пятьдесят тебе.

Сумма была огромная, но Лава постарался не выказать удивления: «Видать все еще хуже, чем я думаю».

– Хорошо, но с одним условием. За погибших получат оставшиеся в живых.

Наврус рассмеялся.

– Ты же знаешь, это невозможно. Есть стандартный имперский договор, мертвым деньги не нужны.

Сотник ничего не ответил, продолжая смотреть прямо в глаза стратилата. Пауза затягивалась.

– Ну, хорошо, но ты тогда получаешь такую же долю, как и все. Пятьсот золотых динаров на всех. Даже если вернется живым один из сотни, он получит эту сумму. – Наврус протянул руку. – Согласен?

– Согласен. – Лава пожал протянутую ладонь.

– Тогда, пожалуй, всё. Свободен. – Фесалиец заложил руки за спину.

– Один вопрос. Можно, мой господин? – Уже уходящий венд вновь развернулся к командующему.

– Ну, если только один. – Наврус был настроен благодушно. Пока все шло более-менее гладко.

– Почему я? Почему венды? Ведь азарская схола первого легиона считается лучшей. Хан Менгу не обидится? – Лава позволил себе немного иронии.

Стратилат внимательно посмотрел на своего сотника.

– Значит, интересуешься, почему ты? – Наврус прошел в угол шатра и вытащил болванчика неваляшку. – Перед тем как что-нибудь решить, я всегда тщательно изучаю вопрос. Я порасспросил знающих людей о твоей жизни, варвар, и поразительное дело, больше всего ты напоминаешь мне эту игрушку.

Фесалиец толкнул неваляшку, та качнулась и выпрямилась вновь. Он ударил ее снова. Игрушка склонилась, закачалась и поднялась, как ни в чем не бывало.

…

Наблюдательный пункт выбрали на скале, заросшей соснами, отсюда открывался прекрасный вид на долину, а деревья скрывали от защитников города. Катафракты забирались сюда всю ночь, венды подошли к рассвету, и Лава присоединился к штабу наследника. Василий не удостоил внимания варварского вождя, но магистр имперской конницы приветливо кивнул подошедшему сотнику. В империи издавна сложилась традиция, наследник престола носил титул деспота и магистра эквитум, то есть командующего императорской конницей. Командовать кавалерией – это хлопотное и утомительное занятие, требующее больших знаний и опыта. Естественно, у деспота Василия всегда находилось множество других более интересных дел, а фактически панцирной конницей командовал старый и опытный патрикий Ма́рий Дориан. Это положение всех устраивало, но с началом войны, особенно после победы в долине Варда, Василий вдруг возомнил себя великим стратегом. Его перестало устраивать положение парадного командующего, и он всячески старался проявить неожиданно открывшиеся ему таланты. Старого кавалериста Дориана это, конечно, здо́рово раздражало, но все попытки вразумить царственного юнца ни к чему хорошему не приводили. У него была своя компания из отпрысков самых аристократических родов, которая без устали прославляла полководческие таланты наследника. Василий был неглупым человеком и, наверное, в глубине души всё понимал, но лесть из дня в день, против такой заразы нет защиты. К тому же наследник обладал совершенно жутким талантом, он любым словом, жестом, каждым движением демонстрировал презрение ко всем, кто его окружал, совершенно этого не замечая. Его положение и привычки привели к тому, что вокруг деспота сгруппировались люди такого специфического сорта, рядом с которыми честному рубаке Дориану и его офицерам даже стоять было тошно. Василий это чувствовал и отвечал тем же. Между деспотом и командующим произошел раскол и, учитывая кто, есть кто, дни Ма́рия, как магистра педитум, были сочтены.

– Ваше высочество, нам необходимо продвинуться ниже. Отсюда слишком далеко до городских ворот. – Магистр конницы морщился, ему было неприятно, что приходится объяснять азбучные истины. – Больше четырех верст. Галопом, в полной броне, наши лошади не пройдут и половины.

Василий неопределенно пожал плечами.

– Не преувеличивайте, патрикий. Что вы все время кудахчете, как старый дед.

Слова наследника привели Дориана в бешенство. Он с трудом сдержался, но попытался еще раз.

– Даже если лошадям каким-то чудом удастся продержаться, то они будут вымотаны до предела. Ни о какой полноценной атаке не может быть и речи.

Стоящий рядом с Василием, его ближайший друг и логофет двора наследника Аврелий Марон панибратски похлопал старого патрикия по плечу.

– Да не переживайте вы так, там лишь жалкие сарды. Мы их раздавим даже шагом. Вспомните, как они драпали в долине Варда.

Василий самодовольно улыбнулся. Битва уже стала легендой, и с каждым днем обрастала все новыми и новыми подробностями, где деспот империи разил врагов десятками и сотнями.

– Право слово, Марий. Не будем ссориться. Посмотрите вниз. – Василий благодушно указал рукой. – Лучшего наблюдательного пункта нам не найти.

– Вид отсюда прекрасный, но разве я об этом, Ваше Высочество. – С безнадегой в голосе произнес Дориан.

Василий даже не ответил. Внизу легионы пересекли ров и пошли на штурм. Свита наследника радостно загомонила.

– Смотрите, как дикари бодро пошли. Как бы они всю славу не забрали себе. – С притворным испугом пискнул кто-то из свиты.

Аврелий обернулся на голос и презрительно бросил.

– Никогда. Варвары без поддержки имперских легионов мало на что годны.

Василий согласно кивнул.

– Они, конечно, научились у нас кое-чему, но посмотрите, насколько они далеки от идеала.

Лаве надоело слушать глупости придворных вояк, и он подошел к магистру конницы.

– Мой господин, сотня готова выдвигаться на позицию.

Василий вдруг проявил интерес.

– А, варвар, подойди ко мне. Хочу посмотреть на главную надежду нашего великого фесалийского стратега.

Лава вышел вперед и встал перед деспотом. Василий уперся в варвара своими водянисто-голубыми глазами.

– Готовы ли твои воины отдать жизнь во славу императора? – Губы наследника непроизвольно презрительно скривились.

Волчье чутье предупреждало об опасности, и Лава не мог понять почему.

– Вся мои люди давали клятву верности базилевсу.

– Не увиливай, венд. Я спрашивал, готовы ли вы умереть за императора? – Голос Василия добрался до истерических ноток.

Разговор начал принимать оборот, который нравился Лаве все меньше и меньше, но и прогибаться он не привык.

– Мы клялись воевать за базилевса, а не умирать.

– Вот они варвары. Никакой доблести. – Лицо наследника выглядело, словно он наступил на мерзкую гадину. – Что мой отец находит в них, одни трусы и лентяи.

Свита поспешила согласиться со своим деспотом, и в выражениях они не стеснялись.

– Пока еще никому не удавалось безнаказанно обвинить венда в трусости. – Лава завелся не на шутку.

Над ставкой наследника повисла зловещая тишина.

– Ты, варвар, угрожаешь наследнику престола? – У Василия от бешенства дрожала нижняя губа.

Вся свита схватилась за мечи, охрана, опустив копья, направила их в грудь венда. Аврелий склонился к уху Василия.

– Мой деспот, если сейчас казнить дикаря, то атака сорвется. Император разгневается. Евнух будет счастлив обвинить вас, Ваше Высочество, в провале. Мы не должны давать Фесалийцу таких козырей.

Лицо наследника разгладилось, упоминание отца вернуло его на землю. Императора он панически боялся. Сын испытывал почти мистический ужас перед отцом, восхищался им и ненавидел его одновременно.

– Ты дерзок, венд, но я прощаю тебя. Надеюсь, на поле боя ты ее не растеряешь. – Василий махнул рукой, отпуская варвара. – Убирайся с моих глаз.

Лава, перед тем как повернуться, поклонился деспоту империи, ровно настолько, сколько требовалось от варварских вождей и, уходя, подумал.

– Везучий же ты сукин сын, Лава Быстрый.

Глава 10. Штурм

Диск солнца еще не показался над горизонтом, но чернота ночи уже начала сереть, и на ее грязно-сером фоне проступили очертания зубчатых стен города. Наврус со своим штабом расположился на холме перед городом, чуть ниже императорской ставки, базилевс любил дергать за ниточки издалека, поэтому сверху вниз, муравьиной тропой сновали курьеры-дукенарии. Константину нравилось делать вид, что он не вмешивается в дела стратилата и во всем доверяет своему командующему, но без устали бегающие туда-сюда курьеры говорили об обратном. Эта манера базилевса переворачивать все с ног на голову доводили Навруса до бешенства. В такие моменты свита старалась держаться подальше от своего полководца. Иоанн, к своему сожалению, был еще не в курсе таких тонкостей и не смог прочувствовать тот момент, в который лучше было бы куда-нибудь испариться.

Когда очередной дукенарий стремительно влетел в шатер с криком:

– Слово императора!

Цезарь к своему удивлению осознал, что в шатре кроме Навруса, курьера и его самого, никого больше нет.

Фесалиец лишь мельком взглянув на письмо, бросил его на стол. Лицо стратилата покраснело от, с трудом, сдерживаемого гнева, а карие на выкате глаза прошлись по кругу в поисках жертвы.

– Я вижу, Цезарь, вам заняться совершенно нечем, раз вы торчите целый день в моем шатре. – Язвительно вворачивал каждое слово Наврус.

Иоанн ошарашенно начал мычать что-то про рассвет, и что он только-только пришел, но вскоре ему хватило ума понять, в этой сцене от него требуются только уши и покорное выражение лица.

– Я вот вас спрашиваю, где все? – Командующий уставился на Иоанна бешеными глазами. – Где моя канцелярия, где адъютанты? А ты что стоишь?

Это уже относилось к застывшему дукенарию.

– Пошел вон! – Наврус уже орал во весь голос.

Прооравшись, Фесалиец как-то поостыл и уже спокойней обвел взглядом пустой шатер.

– Итак. – Произнес он своим обычным, слегка раздраженным тоном.

В палатке тут же стало тесно от народа, штабные трибуны, клерки канцелярии, вызванные к командующему легаты. Все старательно изображали активную деятельность, как ни в чем не бывало. Наврус так же продолжил разъяснять диспозицию, словно и не орал всего мгновение назад, как бешеный.

– Да уж. – Потрясенно выдохнул Иоанн, натолкнувшись на выросшего у него за спиной адъютанта. – Мне до таких высот еще, ой как, далеко.

– Итак. – Вновь повторил Фесалиец, уже целенаправленно обращаясь к легату первого дикого легиона Серторию Вару. – Вам абсолютно ясна задача?

– Абсолютно, мой господин. – Без промедления отрапортовал потомок одного из древнейших родов империи.

Низкое происхождение Навруса делало его слух очень щепетильным в вопросах этикета. Вот и сейчас делая вид, что занят совсем другим, он внимательно следил за интонацией Вара, и не дай бог его чуткое, плебейское ухо уловило хотя бы малейшую заминку или иронию во фразе «мой господин».

– Отлично, мой друг, отправляйтесь к легиону и начинайте незамедлительно. – Себе Фесалиец, с удовольствием, позволял панибратство.

…

Первый варварский легион стальной змеей прогромыхал у подножия холма и начал разворачиваться в шеренги для атаки. Обычно, в пехотные легионы имперская канцелярия предпочитала нанимать герулов, уравновешенный характер и необычайная стойкость в бою, делали их незаменимыми в шеренгах туринских легионов. Но бесконечные войны на всех границах империи внесли свои коррективы. Герульские вожди обживались на жалованных землях, обрастали жирком и просили с каждым годом все больше и больше, поэтому все чаще можно было увидеть в составе диких легионов когорты гавелинов или фаргов. Гавелинов в армии не жаловали за их склочный нрав и крикливость. Налететь вдесятером на одного, забрать все что можно унести и свалить до подхода помощи, вот это по– гавелински, поэтому пехота из них была никудышная. Чаще их использовали в схолах вспомогательной конницы или в отрядах разведки. Первому дикому не повезло, в его рядах стояли две когорты гавелинов, и пусть это были лучшие из всех гавелинских наемников, все равно они приносили своему легату столько головной боли, что он готов был приплатить, лишь бы их у него забрали.

Серторий Вар сидел на белом в яблоках жеребце, позади шеренг своего легиона и посматривал наверх, на сигнальную мачту. Его свита, включая телохранителей и дукенариев, также томилась в ожидании сигнала к атаке. Наконец над ставкой командующего взвился сигнал из трех треугольных флагов.

– Вперед! – Махнул рукой Серторий.

Зарокотали барабаны, земля дрогнула от единого шага восьми тысяч человек. Слева и справа, опустив копья, двинулись второй и третий легионы. Четвертый разворачивался у самой реки. Подойдя на расстояние полета стрелы, шеренги остановились. Вперед выдвинулись инженерные отряды с огромными щитами, их установили на краю рва, в местах, где планировали насыпать будущие переходы. Оставив первую и вторую когорты каждого легиона, готовыми отразить любую контратаку врага, остальные воины выстроились в живую цепь по двое, от куч заранее заготовленных камней до защитных щитов у рва. Один воин со щитом прикрывал от стрел себя и другого, передающего камни. Четыре десятка тонких ручейков стекались к местам переходов, с каждым мгновением наращивая завал на дне глубокого рва. Методичность, слаженность и неотвратимость, три составляющие первого психологического удара по защитникам города. Действительно, горожане в полной тишине, с каким-то мистическим ужасом наблюдали, как, казалось бы, непреодолимое препятствие таяло на их глазах с каждым мгновением. Военная машина империи в действии. Наконец осажденные очнулись, со стен полетели стрелы и камни катапульт, но стрелы большей частью вязли в щитах, а точность метательных машин оставляла желать лучшего.

Иоанн впервые участвовал в штурме, и работа легионов первоначально произвела на него не меньшее впечатление, чем на защитников города, но в отличии от них, он не видел результата и скоро заскучал. Время тянулось медленно. Действие на поле практически не менялось, по цепочкам легионеров всё также безостановочно текли камни. Лучники на стенах, видя безрезультатность, перестали впустую тратить стрелы, и только камни катапульт, с гротом падающие с небес, вносили диссонанс в томительную скуку ожидания.

В размеренной работе легионов прошло несколько часов, солнце добралось практически до своей высшей точки и палило немилосердно. Иоанн устал стоять, вертеть головой и скучать, и постепенно в его голову стали забираться мысли типа, хорошо было бы свалить ненадолго, все равно я тут никому не нужен, а вот позавтракать времени не хватило. Насладиться жалостью к самому себе Иоанну не позволил скрипучий голос Навруса.

– Цезарь, будьте любезны, подойдите.

Иоанн сделал несколько шагов к командующему. Фесалиец поманил его пальцем, заставив нагнуться к самым губам, и прошептал.

– Цезарь, не в службу, а в дружбу, скатайтесь в первый легион к Вару.

– Могу я узнать зачем? – Иоанн оторопел больше от самой формы обращения, чем от сути просьбы.

– Ну, поболтаете там о том, о сем, мне ли старику знать, о чем сейчас разговаривает молодежь.

– Я с Серторием не знаком, о чем мне с ним болтать. – Продолжал отпираться цезарь.

– Не упорствуйте, право слово, езжайте, и между делом, скажите ему, что четвертый легион уже заканчивает завал рва и с минуты на минуту пойдет на штурм. – Несмотря на елейную улыбку, слова Навруса начали отдавать металлом.

– Но… Мой господин? Четвертый же ни о чем таком не докладывал. – Иоанн был в недоумении.

Стратилат внимательно посмотрел прямо в глаза цезарю.

– Вы меня удивляете, Иоанн, вроде бы смышленый молодой человек, а иногда такую чушь несете. Вы что хотите торчать тут до вечера? Посмотрите, еще немного, и эти доходяги заснут в шеренгах. Пусть Серторий взбодрит своих дикарей, да и сам проснется заодно.

Вскочив в седло, Иоанн бросил взгляд в сторону ставки, Наврус сидел на своем походном стуле, и как ни в чем не бывало, продолжал наблюдать за легионами.

– Нет, ну каков а… – Цезарь не мог понять самого себя, восхищается он Фесалийцем или порицает.

Ворвавшись на полном скаку в лагерь Сертория, Иоанн осадил коня и, бросив поводья стременному, направился к удивленному легату.

– Чем обязан такой чести? – Серторий поднялся с лавки, на которой он сидел, вытянув ноги.

– Если не прогоните, то я хотел бы увидеть штурм с самой первой линии. – Иоанн решил придерживаться этой тактики.

– Ради бога, цезарь, мне не жалко, только передо мной не стойте. – Легат плюхнулся обратно на лавку и довольный заржал. Церемониться с третьесортной родней базилевса он явно не собирался. Взяв с походного столика свой кубок с вином, Вар сделал слуге знак наполнить еще один.

– Промочите горло, цезарь. Эта канитель еще не скоро закончится. – Серторий махнул рукой в сторону цепочек легионеров.

– Думаете еще долго? – Иоанн сделал удивленное лицо.

– Варвары, забери их Ариан! Им бы только вино жрать, да императорское серебро загребать, а как поработать, как следует, так их нет. – Злобно бросил легат – Посмотрите на них, еле шевелятся.

Цезарь покорно посмотрел, для чего-то покачал головой и, наклонившись к Серторию прошептал.

– Это то и странно, господин легат, ведь четвертый– то легион закончил завал рва и вот-вот пойдет в атаку.

– Что за чушь! Четвертый! Да этого быть не может. – Новость задела Сертория за живое.

– Поверьте, я только что из ставки стратилата. Базилевс прислал свое удивление и неудовольствие Наврусу. Так и спросил, чей же легион у нас первый? – Не перебарщиваю ли я, засомневался Иоанн, увидев напрягшееся лицо легата. Хотя какого черта, пусть Фесалиец сам разбирается. Я всего лишь выполняю поручение.

Вар вскочил и нервозно заходил туда-сюда.

– Коня! – Гаркнул он.

Вскочив в седло, легат вздыбил жеребца и понесся к цепочкам своих воинов. Иоанн не успел поставить кубок на стол, как тот уже мчался мимо третьей когорты и ветер доносил обрывки его воспитательной речи.

– …мать! …дети! …запорю!

– Не очень понятно, но сразу видно, что эффективно. – Цезарь отметил, как встрепенулись легионеры, и скорость движения камней возросла вдвое.

Иоанн смотрел, как Серторий Вар несется по полю, когда вдруг его внимание привлек совершенно новый звук. Цезарь поднял голову, стараясь определить, что это и откуда. Раньше со стороны города вылетали крупные, одиночные булыганы, и к их гулу все уже привыкли, теперь же из-за стен вылетело маленькое, густое облако небольших камней и обломков, по мере приближения оно разрасталось, превращаясь грозную, смертоносную тучу. Гул нарастал. Иоанн смотрел на приближающейся каменный рой и не верил своим глазам.

– Этого не может быть. – Только и успел повторить цезарь недавние слова легата.

Взметая огромный столб пыли, заряд ударил прямо в то место, где гарцевал на коне Серторий и прошелся дальше по цепочке воинов, размазывая командующего и его бойцов по земле. Пыль оседала, донеслись нечеловеческие крики боли и отчаяния, изувеченные люди молили о помощи. Легионеры побросали работу и изумленно смотрели на исковерканные человеческие тела, кое-кто даже начал потихонечку отходить назад, надеясь выйти из зоны обстрела. Одно эффектное попадание за много часов изменило ситуацию, на стенах царило радостное оживление, в поле же, наоборот, уставшие воины были на грани все бросить и разойтись по своим палаткам, особенно те, кто видели все своими глазами. Оценивая возникшую ситуацию, Иоанн невольно подумал.

– Все дело в том, что этот выстрел сделала человеческая рука, а вот результат, несомненно, дело рук великих богов. Так сейчас думает каждый солдат и в нашей армии, и в осажденном городе.

Внезапно цезарь почувствовал себя странно, в одночасье, осознав, что он один смотрит на место трагедии, тогда как весь штаб легиона смотрит на него. Десятки глаз, трибуны, адъютанты, писцы, все пялились на Иоанна, словно чего-то от него ждали.

– А ведь это я убил Сертория. – Мелькнула ужасная мысль. – Я своим дурацким обманом отправил его на смерть. Они все поняли! Да нет, это невозможно. Кто-то подслушал. Чушь. – Мысли лихорадочно метались в голове цезаря. Он переводил взгляд с одного офицера на другого. – Они все меня осуждают. – С губ уже готово было сорваться что-то типа, я не виноват, но к счастью прямо в голове зазвучал знакомый голос.

– Какого черта, Ваше Высочество, вы тут делаете! Мы с ног сбились, пока вас нашли. – Лицо Прокопия, стоящего прямо у него за спиной, выражало крайнее недовольство. – Как вы здесь оказались? Вы хоть понимаете, что после смерти легата, вы здесь самый старший воинский чин, как Цезарь или прокуратор провинции, все равно, как вам больше нравится.

– Так вот в чем дело. – Облегченно выдохнул Иоанн. – А я то, вот идиот…. Ну, слава богу.

– Чему вы радуетесь, это же катастрофа. – Патрикий был в ужасе. – Ситуация безвыходная. Отказаться нельзя, это несмываемое пятно на всю жизнь, а принять командование… Как?Цезарь, вы реально представляете, что здесь происходит?

Еще раз, осмотрев окружающих и найдя полное подтверждение словам патрикия, Иоанн успокоился. Главное, никто не понял, чего это Серторий рванул под вражеские снаряды, а остальное…. Как-нибудь разберемся. Он нахмурился, пытаясь изобразить максимально грозный вид, и кивнул комиту охраны.

– Возьмите людей и принесите тело легата.

Воины бросились исполнять приказ, но в этот момент вновь раздался характерный свист. Защитники города перезарядили катапульту.

…

Бен Авалар никогда не брал в руки оружия. В том горном селе, в котором он родился, каждый мальчишка мечтал стать великим разбойником, а он хотел быть строителем. Над ним смеялись, его били и били жестоко, но оружие так и не появилось в его руке. У горцев долины Ура была поговорка “Обнажил кинжал. Бей!”.

Так просто. Нож в руке. Значит надо бить. Один раз ударил – ты воин, а он хотел быть строителем. Он был неграмотен, не знал основ математики и геометрии, но был прирожденным инженером. Его перестали бить, когда он поставил веретено на глубокий деревенский колодец, куда женщины опускали на веревке кожаные ведра и вытаскивали их с водой, нагнувшись над колодцем и выбирая веревку. Когда сельские бабы увидели, что достать тяжелое ведро можно просто вращая ручку веретена а, не напрягаясь изо всех сил, рискуя свалиться в колодец, то тронуть Бен Авалара решился бы только кто-нибудь совершенно безбашенный. Потом он строил мост через расщелину, а когда закончил, ушел из дома, пристал к проходящему каравану и ушел. Караван шел из Ура в Царский город, и там, после многих лет изматывающего труда, к нему пришла слава. Великий зодчий, механик и художник, которого знает сам император, вот кем стал никому неизвестный мальчишка, начавший когда-то чернорабочим в мастерской архитектора.

Примерно за год до начала войны совет города Ура пригласил его для строительства храма. Если бы это был какой-нибудь другой провинциальный городок, он бы не поехал, но своему родному городу Бен Авалар отказать не мог. Для него он решил создать нечто грандиозное, храм, который никто никогда не строил, и прославить тем свой народ на весь мир. Разочарование наступило довольно быстро, отцы города хотели просто храм, быстро и недорого, главным украшением которого было бы имя самого Бен Авалара. Целый год его кормили обещаниями, но деньги так и не нашлись, в бешенстве Бен Авалар послал городской совет к черту и решил уехать, но тут началась война. Вскоре Хозрой потерпел поражение, и долина Ура наполнилась бегущими войсками. На дорогах стало небезопасно, шайки мародеров грабили у стен самого города, и он позволил уговорить себя остаться. Затем пришли туринцы и взяли Ур в осаду. Наверное, он мог выйти, Константин с радостью бы принял обратно своего лучшего мастера, но Бен Авалар не мог бросить родной город в такой момент. Были долгие бессонные ночи полные сомнений, как поступить, должен ли он встать на сторону горожан, или осудить их, и бежать к императору, а может вообще отсидеться и не вмешиваться ни во что. Вчера вечером он сделал выбор. Бен Авалар вошел в зал городского совета со словами удивившими многих.

– Чем я могу помочь своему народу?

Никто не ждал от него такого, встать на сторону Ура, пойти против императора, значило поставить крест на своей карьере, а может быть и на жизни. Если бы у них был выбор, то далеко не каждый поступил бы так же.

Командующий городского ополчения подошел вплотную к мастеру.

– Я понимаю, чего будет стоить тебе твое сегодняшнее решение и поверь, мы очень ценим твою решимость. Одно то, что такой человек как ты встал на сторону Ура, добавит уверенности в сердцах его защитников. – Бывший глава гильдии торговцев шерстью с чувством тряс руку Бен Авалара.

Командир гарнизона Ван Сид, когда-то дослужившийся до чина комита в имперской пехоте, с интересом посмотрел на Авалара.

– У нас серьезные проблемы с катапультами, ты сможешь помочь?

– Не знаю. Я могу посмотреть – Это было не совсем то, чего ожидал художник. Он думал, ему сразу вручат меч и отправят на стену, где он погибнет в первом же бою и избавится, наконец, от мучающих его сомнений. – Но…

– Вот и отлично. Утром я пришлю за тобой людей. – Продолжил Ван Сид, не замечая внутренних сомнений Авалара.

…

Рассветом еще и не пахло, когда грохот в дверь сорвал Бен Авалара с постели.

– Мастер, туринцы идут на штурм. Я, Салах, десятник личной охраны Ван Сида. Мы за вами.

– Иду. – Заорал в ответ Бен Авалар, натягивая длинную рубаху-талар.

Они бежали в темноте по узким улочкам, рискуя разбить себе головы о булыжники мостовых.

– Мы, как ящерицы в каменных норах. – Мелькнула мысль у Бен Авалара, когда он интуитивно уклонился от невидимого угла дома.

– Мастер, вы давайте наверх. – Салах указал на гигантскую башню главных ворот. – Там катапульта, о вас предупреждены, а мы к Ван Сиду.

Салах с бойцами уже почти скрылся в темноте, но неожиданно повернулся и крикнул Авалару.

– Да, командир там, зовут Сердар, мужик со странностями, так вы не обижайтесь.

Командир двух десятков, обслуживающих катапульту, не обратил на Бен Авалара никакого внимания. Бросив мимолетный взгляд на появившегося на башне чужака, он продолжил раздавать хлесткие команды. Дело двигалось медленно. Двенадцать человек, по два на рычаг, крутило кабестан, натягивая скрученные канаты и поднимая противовесы. Бен Авалар присел на корточки у стены, откуда ему было хорошо видно как катапульту, так и марширующие туринские легионы. Легионы разворачивались, как огромный железный зверь, каждым движением демонстрируя свою силу и непобедимость. Забыв на мгновение зачем он здесь, Бен Авалар залюбовался грозной грацией вражеской армии. Один из стальных прямоугольников остановился напротив городских ворот и рассыпался. Воины выстроились в десятки цепочек, по которым под прикрытием щитов потекли камни и корзины с землей. Бронированная лента, с бесперебойно плывущими по ней камнями, начала свою работу, и крепостной ров стал заполняться. Вокруг защелкали тетивы луков, и послышались проклятья лучников, всякий раз, как стрелы застревали в щитах или проносилась мимо. Вдруг ухнуло совсем рядом, и башня вздрогнула. Авалар перевел взгляд и рассмотрел, как подпрыгнула катапульта, и здоровый валун полетел в сторону врага. Уже рассвело, было отчетливо видно, как медленно летит камень, как расступаются легионеры, и как с грохотом, но никого не задев, он падает, взметая комья земли.

– Слишком тяжелый для этой катапульты. – Тут же отметил Бен Авалар.

Все утро прошло в такой же безрезультатной возне. Авалар по-прежнему сидел на корточках, ни во что не вмешиваясь, лишь изредка рисуя что-то мелом на камнях. Наконец, он поднялся и подошел к катапульте, обслуга как раз заканчивала взводить ствол. Командир уже не бегал и не кричал, он, как и все зверски устал, в первую очередь от бесполезности их адского труда.

– Вы знаете, что с рассвета вы выстрелили всего четыре раза и не убили не одного туринца.

Лицо командира орудия исказила гримаса ярости, только абсолютно безрассудный человек мог брякнуть подобное в такую минуту. Он уже хотел придушить чужака, но Бен Авалар продолжал, как ни в чем не бывало.

– Слишком неэффективно. Здесь надо много что поменять, но это позже. Сейчас принесите вон ту сеть, которой вы поднимаете камни на башню.