Текст книги "Царская руна (СИ)"

Автор книги: D.Dominus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18. Нуклеос Парастидис

Маленькая комнатка в гостевом доме Города Винсби, это все, что Нуклеос Парастидис мог позволить себе сейчас. Все умыли руки, а магистрат категорически отказался отвечать за убытки. Мы отвечаем за порядок в городе, а то, что твои люди по пьяни разодрались с ругаландцами, это твои проблемы – примерно, такой смысл вложил в свою речь глава городского совета. Нуклеос был человек бывалый, выросший на бюрократической системе империи – он не стал спорить и требовать. Он поговорил там, пошептался здесь. И вот, за небольшую плату его корабль поставили в городской док. Казалось бы, дело сделано, но все не так просто. Ярмарка закончилась. До весны наступил мертвый сезон. Нет кораблей, нет работы. Корабельные плотники разъехались по другим местам. Нуклеос скрипел зубами от злости, но ничего поделать не мог. Мысль о том, что придется торчать в этой дыре до весны, и во что ему это обойдется, приводила его в бешенство. И еще было страшно. Очень страшно.

Нуклеос помнил тот вечер. Ночная Саргоса. Он с веселой и уже поднабравшейся компанией завернул в свой большой городской дом. Пьяная орда друзей, жриц любви, случайных, совершенно непонятно откуда взявшихся людей. Громкий, веселый гомон, звон разбитой посуды и пьяный хохот заполнили высокие своды дворца Парастидисов.

Две гетеры затащили его в спальню. Он плохо стоял на ногах, и кружилась голова, но шестое чувство забило тревогу, в комнате есть кто-то еще. Когда разгорелись свечи, в дальнем углу комнаты высветилась фигура в надвинутом капюшоне.

– Отпусти девушек. Нам надо поговорить. – Голос человека в рясе он сразу узнал и мгновенно протрезвел.

Вытолкав шлюх и захлопнув дверь, он прижался к ней спиной.

– Вы с ума сошли. Если вас кто-нибудь узнает, мне конец.

– Трудные времена, требуют сложных решений. Пришло время возвращать долги Парастидис. – Фигура в кресле не шевелилась.

– Я никогда не отказывался. – Человек в рясе наводил на него животный ужас.

Конечно, он узнал незваного гостя, это был Эрторий Данациус, глава верховного совета братства Астарты. Человек, проклятый церковью, человек за один разговор с которым, инквизиция не только сожжет дом и его самого, но всю семью до седьмого колена.

Эрторий встал и прошелся по комнате.

– Не дрожи ты так, это неприятно. Я не пью кровь и не ем детей на завтрак.

– Я постараюсь.

– Ты много раз помогал нам. Мы помним и ценим твою поддержку. – Данациус остановился и повернулся к нему лицом. – Может быть, поэтому я здесь. Я приоткрою тебе завесу будущего. Очень скоро мир ждут большие перемены. Сейчас ты еще можешь выбрать с кем ты, с теми, кто канет в небытие, или с победителями. С теми, кто будет править новым светлым миром.

Парастидис был купцом от бога, он моментально уловил момент, когда с ним начали торговаться.

– Когда глава братства делает такие предложения, я даже боюсь подумать, о какой сумме идет речь.

– Банкир есть банкир. Ты прав, братству нужны деньги. – В голосе Эртория послышалась ирония. – И к кому было мне пойти с этим, как не в самый крупный банкирский дом Саргосы.

Эти слова немного успокоили, деньги его стихия. В голове сразу прокрутилась мысль, то, что просят деньги, это хорошо, а вот то, что пришел сам Данациус, это плохо. Это очень плохо.

– Сколько? Сколько нужно братству? – Он изобразил само внимание.

Эрторий, не отрывая тяжелого взгляда от его глаз, произнес:

– Десять талантов сейчас, и в два раза больше весной. Золотом.

От этих слов ноги подкосились, и он опустился на скамью у входа.

– Вы ничего не перепутали, я не казначей императора. – Он утер пот со лба. – Откуда у простого купца такие деньги.

– Займи. Дом Парастидиса уважают.

Голос Эртория звучал так обыденно, как будто он говорил о чем-то давно решенном. Это даже возмутило его тогда.

– Допустим десять талантов можно найти в Саргосе, но как только они узнают, что мне нужны деньги, проценты вырастут до небес.

Данациус прервал эмоциональную речь Парастидиса.

– Бери под любые проценты. Я уже говорил, скоро это станет неважно.

– Вам легко говорить, не вы же будете отдавать. – Он позволил себе огрызнуться. – И вообще, что это значит, мир изменится.

Тогда Эрторий подошел вплотную, глаза его жгли огнем.

– Нуклеос Парастидис, твоя задача достать деньги. Отдавать не придется. Даю тебе свое слово.

И вот он здесь на далеком севере. Идея пришла не сразу. Поначалу, он голову сломал, как найти такие огромные деньги меньше чем за год. Первая мысль, в Царском городе, там крутятся суммы в десять раз больше. Мысль хорошая, но пришлось ее отбросить. Потребуют такие гарантии, что отдавать придется, что бы ни говорил Данациус. Пришлось поделиться головной болью со своим секретарем Дагоном. Он то и подсказал решение. Собрать крупную партию зерна, и отправиться на север в Винсби. Выгодная продажа уже даст часть денег, остальное взять у местных банкиров под будущую поставку и гарантии банков Саргосы. Идея ему понравилась. Если все пойдет хорошо, то можно и вернуть кредит. Торговля хлебом с севером, это же золотое дно. Если же нет, то тогда пусть вступает в игру братство Астарты.

Братство Астарты, при одном упоминании о нем Парастидиса накрывала дрожь, и накатывались воспоминания. Он сам, своими руками взвалил на себя этот груз. Это случилось очень давно. Тогда он был молодым, горячим, и что самое невероятное влюбленным. Никто сегодня бы не поверил, что такой прожженный циник и прагматик может быть влюбленным. Может совершать безумные поступки. Он наследник состояния Парастидисов, она обычная крестьянская девушка. Он встретил ее на рынке, и она одним взглядом похитила его сердце. Они встречались тайно, ни его родители не одобрили бы выбор, ни её. Это было настоящее затмение, он не видел и не слышал ничего кроме неё. Пока не разразилась катастрофа. Кто-то донес инквизиции на ее семью. Обычная соседская зависть. Но к несчастью, семья девушки была зажиточной и владела землей, которая приглянулась кому то из местных магистратов. Маховик завертелся. Попасть в подвалы инквизиции легко, выйти невозможно. Нуклеос умолял отца, подключил всех своих друзей. Бесполезно. Всей мощи имени Парастидисов не хватало даже на то, чтобы приостановить дело. Все становилось только хуже. Её признали колдуньей, теперь даже просить за нее никто не решался. Вот тогда то и появилось братство.

– Что ты готов отдать за свою девушку? – Как то спросил его совершенно незнакомый человек.

– Всё. – Ответил он.

Его попросили подумать и спросили снова, и он повторил тот же ответ. Сейчас ему грустно и странно вспоминать себя тогдашнего. Ведь он совсем не знал её. Всего лишь несколько свиданий. Они даже не спали ни разу, а он сказал: «Всё».

Ему привезли ее на простой деревенской телеге, прикрытой грубой дерюгой. Она умирала. Братство, как обещало, вырвало ее из лап инквизиции, но полгода, проведенные в застенках, сломали юную девушку. Он выхаживал её, как мог, созвал лучших врачей, не отходил от ее постели, но спасти не сумел. Изувеченная пытками, она не хотела жить и умерла, прожив на свободе всего несколько дней. Она умерла, а он остался. Остался отдавать долги. Тогда у него хотя бы была ненависть, а сейчас нет даже её. Осталась только связь с братством, и эту пуповину не порвать, во всяком случае не в этой жизни.

Парастидис залил в себя целый бокал вина. Он не чувствовал вкуса и не пьянел. Мысли роились в голове, не находя решений. Ведь все было хорошо, до самого последнего дня. Будь неладны эти венды. Говорил же Дагону, не нанимай вендов, но он же все знает лучше всех. С другой стороны, кого он еще мог нанять в земле вендов. Нуклеос метался по комнате, как раненый зверь. Состояние безвыходности изводило его. Он добыл деньги, вот они здесь в золоте и векселях. Но как доставить их в Саргосу. Если не уйти в ближайшие недели, то придется зимовать. Реки в земле вендов замерзнут, а везти такое количество золота сушей… Проще самому себя зарезать. Про то, что будет, если он не привезет деньги братству в срок, даже подумать было страшно.

В дверь постучали. Парастидис запустил в дверь кубком и заорал:

– Пошли все к черту.

Стоящие за дверью ответ купца проигнорировали. Дверь приоткрылась, и в щель просунулся нос, а затем и вся голова Дагона.

– Тут человек хочет с вами поговорить.

– Забирай своего человека, и валите оба в… – Нуклеос зашарил рукой по столу в поисках, чем бы запустить в ненавистную морду.

Если бы Дагона можно было так легко сбить с толку, то он не был бы правой рукой Парастидиса вот уже целых пятнадцать лет.

– Мы конечно можем уйти. – Голова секретаря по-прежнему торчала в дверной щели. – Даже туда, куда вы нас послали, но тогда вам точно придется торчать здесь до весны.

– Стоп. – Нуклеос встрепенулся. – Ну хорошо тащи сюда своего человека.

Вошли двое. Дагон, приглаживающий свои длинные прямые волосы, и венд. Купец взъярился.

– Ты что опять венда притащил! Мало мне бед от тех, что ты нанял. Ты решил добавить?

Дагон терпеливо перебирал пальцами, ожидая, когда хозяин выдохнется. Дождавшись, он начал говорить, стараясь не смотреть в бешеные глаза Парастидиса.

– Это Фарлан.

– Да будь хоть Митра Огнерожденный. – Нуклеос не унимался.

Дагон тут же нырнул в дверь, и выглянул в коридор. Никого.

– Мой господин. Поаккуратней надо бы. Мы конечно не в империи, но богохульство, оно и на краю света богохульство. – Секретарь укоризненно взглянул на купца. – Так вот, господин Фарлан имеет, что сказать.

Дагон пропустил венда вперед.

– Я могу починить ваш корабль. – Фарлан уверенно смотрел прямо в глаза Парастидиса.

Купец недоверчиво хмыкнул.

– Да ну.

– Конечно, если вам это интересно. Если нет. – Венд развернулся к двери.

– Подожди. Какие мы обидчивые. – Нуклеос заинтересовался, но радоваться не торопился, чувствовал, есть подвох. – Сколько же ты хочешь за работу?

– Денег не возьму. – Венд хитро прищурился. – Я починю корабль. Вы отвезете меня с напарником в Хельсвик.

Купец бросил взгляд на своего помощника.

– Где этот Хельсвик? Далеко?

– Пока дует юго-западный ветер, три-четыре дня. Не больше. – Дагон ни на секунду не задумался. Он уже все просчитал.

– Сколько времени займет ремонт? – Парастидис уже прикидывал, как кинуть незнакомца.

– Отдадите мне свою команду в помощь, думаю, за неделю справимся.

– Венды не согласятся. – Засомневался Дагон. – Они воины. За мужицкую работу не возьмутся. Да и не умеют, поди.

– Это другой вопрос. С ним я сам разберусь. – Фарлан насупился. – Главное. Вы отвезете нас в Хельсвик?

Парастидис вскочил со стула, глаза его радостно заискрились.

– Хорошо. Хельсвик так Хельсвик. По рукам. – Нуклеос протянул ладонь, уже прокручивая в голове варианты. Корабль починит, а там посмотрим. Плыть в какой-то там Хельсвик, ему совсем не хотелось.

Фарлан пожал протянутую руку.

– Еще вот что. – Он крепко сжимал ладонь купца. – Твоя вендская дружина будет гарантом нашего дружеского соглашения. Ты ведь не против?

Парастидис скривился.

– Моя дружина?

– Да. Объявим ей, все как есть. – Венд улыбался своей самой простодушной улыбкой. – Так, мол, и так, вы все слышали. Честью своей подтверждаете.

Губы туринского купца вытянулись в нитку. Нуклеос смотрел на излучающего радушие и искренность венда и думал, вот ведь морда хитрожопая. Теперь придется тащиться к черту на рога. В этот забытый богом Хельсвик. Да и ладно. Лишь бы вырваться отсюда.

Глава 19. Песня

Венды, расположившись на первом этаже местного трактира, заняли практически весь зал. Синяки и порезы были почти у каждого, а кое у кого раны и посерьезнее. Под конец свары с ругаландцами в ход шли уже не только кулаки и колья. Местные знали, кто оккупировал кабак и предпочитали судьбу не дразнить – раздраженные венды только и ждали повода на ком-нибудь отыграться.

Фарлан и Ольгерд вошли в распахнутую дверь трактира. В нос ударил крепкий запах давно не мытых мужских тел, кислого пива и жареного мяса. Черные деревянные балки делали и без того низкий потолок еще ниже. Постоянно тянуло пригнуться, чтобы не удариться головой. В центре зала сидел скальд и речитативом читал одну из длинных баллад о конунге Олафе. Венды с угрюмыми лицами сидели по всему залу, уже изрядно набравшись пива. Песни о победах ругаландского конунга никак не могли улучшить их мрачного настроения.

Ольгерд нагнулся к уху старшего друга.

– Как ты собираешься подбить эту банду на работу?

Фарлан посмотрел на юношу.

– Где ты видишь банду? Это дружина. Настоящие воины. Просто слегка расстроены несправедливостью судьбы.

Фарлан прошел в центр зала, подошел к старцу и осторожно тронул того за плечо. Скальд остановил свою речь. Венды глухо и угрожающе зароптали.

– Отец, можно я попробую? – Фарлан улыбался во всю ширину рта.

Старик равнодушно пожал плечами и показал рукой, мол места рядом полно. Черный садиться не стал и, стоя во весь рост, начал свой рассказ. Он говорил не так распевно как скальд, не так монотонно и однообразно. Иногда прерывался, собирался с мыслями и продолжал. Выдерживая ритм былинного сказителя, он начал рассказ о вендах. Как подрядились они сидеть на веслах и охранять имперского купца. Как плыли по рекам, по холодному морю. Как достигли богатого города, но напали на них инородцы. Фарлан вошел в раж и нес уже, как по писаному. Тишина в зале стояла такая, словно венды перестали дышать. К этому моменту абсолютная тишина, словно, сгустилась, и стало еще тише. Венды ждали позора. Сейчас скальд расскажет, как бежали они от инородцев, как бесславно искали спасения за городскими стенами. Они слушали и не понимали. Вроде бы мужик говорит все, как было, но выходит как-то по-другому. Скальд врать не может, за такое и казнить могут, но у него выходит, не было никакого позора. Более того, дрались они как герои, а в город ушли, дабы корабль спасти от буйных ругаландцев. Не было у них иного выхода, иначе инородцев тьма тьмущая разломала бы галеру купеческую. Не могли по-другому поступить, ибо честью клялись имущество купца охранять. Концовка у сказания совсем сказочная получилась. Нашли будто дружинники мастера, сами встали всем миром ему в помощь и починили галеру. Отвезли мастера в Хельсвик, поскольку оттуда мастер был родом, и домой отправились.

Фарлан закончил свое сказание и утер пот со лба. Вроде бы не яму копал, а весь мокрый. Не каждый день он перед публикой выступает. Особенно перед такой. Действительно, публика подобралась мрачноватая. Венды сидели молча, косясь на своего вождя. Здоровенный детина с набухшей от крови повязкой на левом боку встал и подошел к Фарлану. Недобрый изучающий взгляд уставился прямо в глаза Черному.

– Венд?

– Венд.

– То, о чем поешь, сам видел или с чужих слов?

– Местные рассказали. Все как было. – Фарлан был абсолютно серьезен. Ни капли иронии.

Вождь еще мгновение буравил его взглядом, потом развернулся и сделал шаг назад. Венды повскакивали с мест. Грозный гул загулял по залу. Старшой, не обращая внимания на дружину, сделал еще шаг, сгреб со стола жбан пива, и протянул его Фарлану.

– Я – Аргун Щука. Хорошая быль, и сказываешь красиво.

Настроение в кабаке тут же поменялось. Все радостно загомонили. На этот раз более искренне, поскольку новая трактовка событий всем понравилась. Более того они уже сами верили, что именно так все и было. Венды были счастливы, прям гора с плеч упала. Бегство с поле боя, позор несмываемый. А выходит и не бегство вовсе, а маневр. Все подходили к новому скальду подносили пиво, хлопали по плечу и просили повторить. Фарлан успел прочитать свою балладу еще раза три или четыре, теперь уже под неоднократно прерывающие его восторженные крики. Он был бы рад рассказать им еще раз, но умение связно говорить покинуло его, растворившись в безмерном количестве выпитого пива.

Проснулись они все в том же кабаке и в том же составе. Фарлан поднялся с лавки, голова гудела. Пиво у них дрянное, подумал венд подходя к бочке с водой. Он зачерпнул полный ковш и вылил себе на голову. Холодная, ключевая вода немного взбодрила. Второй и третий ковш Черный залил себе в глотку. Живот надулся и забурлил, но облегчения не наступило.

– Черт бы побрал ваше пиво. – Выругался Фарлан.

Хотелось залечь обратно на лавку, но он собрался, вылил себе на голову еще один ковш. Голова варила плохо, но одна мысль не отпускала, нельзя терять время. Надо брать их, пока тепленькие. Черный повернул голову, нашел взглядом старшего ватаги. Тот сидел за столом, широко расставив локти и зажав голову руками. Кинув серебряную монету на стойку, Фарлан подсел к Аргуну. Хозяин, не замедлив принес кувшин с пивом. Щука тут же припал к живительной влаге. Высосав половину, он громко рыгнул и уставился на Фарлана.

– А, скальд. Молодец, хорошо говорил. – Старшой допил кувшин и хлопнул пустой посудиной по столу.

Фарлан продолжал молча разглядывать довольную рожу Аргуна. К ним стали подсаживаться и другие венды. Черный заказал еще пива. Все повеселели.

– А что, скальд. Спой еще раз. – Щука хлопнул по столу ладонью. – Уж больно складно у тебя выходит. Любо.

– Любо! Любо! – Вокруг них уже орала почти вся ватага.

– Я бы рассказал еще, так ведь вы не слушаете. – Черный изобразил кислую мину.

– Как это? Ты, скальд, зря-то не обижай добрых людей. – Набычился Аргун.

– Я и не обижаю. – Фарлан преобразился, словно вырос над всеми. – Песня скальда – это не слова человека. Это отпечаток судьбы. Послание богов. Поэтому скальд соврать не может. Если в песне поется, что храбрые венды спасли корабль туринца, значит, так и было. Если поется в последней висе, что отремонтировали они галеру купца, значит так должно и быть. Иначе вся песнь неправда, и я должен голову свою положить под топор палача.

Гомон затих. Процесс осмысления наложился на глубокое похмелье и проступил в бессмысленном выражении лиц большинства присутствующих. Наконец, Щука нарушил тишину.

– Эка ты загнул. Мы кто? Мы мужицкого ремесла не знаем. – Он обвел взглядом всю ватагу. – Так ведь братья?

– Это, да. – Неуверенно согласился кто-то.

– С другой стороны… Галера не изба. – Добавили сомнений из толпы.

Никому из дружины не хотелось расставаться с героической былиной, с которой они уже успели сродниться.

– Была бы наша ладья, так и разговору бы не было. – Выразил общую мысль Аргун. – Галера то туринская, строена не по-нашему. Как мы с ней?

– А я для чего. – Черный для убедительности ткнул себя в грудь. – Помогу. Ради такого дела, как не помочь. Знаю я ихнее дело корабельное. Только и вы, мне пообещайте.

Все обрадовались. Загомонили. Проблема рассосалась, и с песней и с кораблем.

– Ишь, как все складно разложилось. Пообещаем. Чего хочешь?

– Я сам то, люди добрые, с Хельсвика буду. Если вы меня туда отвезете, буду премного благодарен. – Фарлан встал, поклонился народу в пояс.

Венды уважение оценили, заорали еще громче со всех сторон. Кричали, что мужик он хороший, хорошему человеку грех не помочь. Отвезут мол куда надо. Даже если туринец будет возражать, то не указ он им, все равно отвезут.

Старшой Щука встал, протянул руку.

– Ты, Фарлан, нас выручил, а венды добро помнят. Клянемся. Галеру починим, и в Хельсвик тебя доставим.

Никто уже не мог точно сказать, когда и чем Фарлан их выручил, да это было и неважно. Главное человек хороший просит, а значит – надо уважить.

– Коли решили, так чего тянуть. – Черный вскочил и решительно направился к двери. – Пошли, посмотрим, чего там с галерой.

Венды дружно согласились и, похватав оружие и одежду, двинулись к выходу.

–

Работа двигалась споро. Фарлан действительно дело знал, и организатором оказался неплохим. Шел пятый день работ, оставалось совсем немного, проконопатить зашитые места, просмолить, и можно спускать на воду. Парастидис бегал вокруг корабля с сияющим лицом, он до последнего не мог поверить в свое спасение. Городской магистрат в полном составе пришел проинспектировать. Они никак не могли решить, в первую очередь для себя, выгодно им такое развитие ситуации или нет. Помогать, мешать или постоять в стороне. Всюду были плюсы и минусы. Понаблюдать за работой вендов собралось еще полгорода, поскольку день был воскресный, и в Винсби никто кроме них не работал. Все толпились вокруг вытащенный на стапель галеры, когда с башни раздался набат. В бухту входила большая ладья.

Фарлану достаточно было одного взгляда.

– Ларсены. – Шепнул он на ухо Ольгерду. – Чутка не успели. Еще бы пару дней.

– Что делать будем? – Ольгерд напрягся. Рука, сжимающая рукоять ножа, побелела.

– Ты расслабься парень. – Черный приобнял юношу. – Главное, сразу за кинжал не хватайся. Так и не отомстим, и сами сгинем. Терпи.

В толпе тоже опознали корабль.

– Ладья с Руголанда. – Доложили магистру городского совета.

– В такое время, странно. – Магистр Филиппо Ганьери был в смятении.

Он с немым вопросом посмотрел на коменданта гарнизона Торелли.

– Ругаландцам доверять нельзя. Вчера купцы, сегодня бандиты. – Уголки губ Торелли презрительно скривились. – Я бы поостерегся.

– Согласен. – К Ганьери вернулась его обычная рассудительность. – Закрыть ворота. Гарнизон на стены.

К тому моменту как ладья уткнулась носом в песок, ворота захлопнулись, а городские стены ощетинились копьями.

–

Дури Однорукий с десятком бойцов подошел к закрытым воротам. Все они были без щитов и брони, из оружия – только мечи на поясе.

– Давно ли славный город Винсби не пускает торговых гостей в свои стены? – Дури пришлось задрать голову. Те, к кому он обращался, смотрели на него с высоты башни.

Ганьери, кутаясь в меховой плащ от порывов пронизывающего ветра, высунул голову.

– Ярмарка давно закончилась. Какие дела у вас в городе?

Однорукий состроил обиженную мину.

– В Ругаланде всегда считали Винсби своим другом, обидно встречать такой прием.

– Прошу гордых воинов Ругаланда не обижаться, но времена сейчас трудные. – Глава магистрата продолжал настаивать. – Так что у вас за дела в городе?

Дури был не готов к допросу. Он впервые видел ворота Винсби закрытыми. Приходилось решать на ходу. Сказать правду, значит надо обращаться в городской суд. Любой человек за стенами под защитой городского правосудия. К тому же он и не знает, прячутся ли беглецы в городе.

– Идем издалека, с севера. – Однорукий импровизировал. – Хотим податься на службу к императору. Говорят, платит он справно. Нам бы продуктами запастись, водой. Да и передохнуть хорошо бы.

– Сколько у тебя бойцов? – Крикнул Торелли вниз, и уже шепотом. – Не нравится он мне. Уж больно болтлив для руголандца.

Дури прищурился на солнце, пытаясь разглядеть с кем он разговаривает.

– С полсотни будет.

– Всех не пустим. – Безапелляционно заявил Ганьери.

Потом посовещался с комендантом и высунулся снова.

– Ты, и еще пятеро можете войти. Закупайтесь. Остальные пусть ночуют на пляже.

Дури расстроился.

– Нехорошо поступаете. Мои люди не разбойники.

– Или так или убирайтесь. – Торелли надоело торчать на ветру.

– Хорошо. Мы согласны. Я и еще пятеро. – Дури собрал своих.

Быстро перечислив тех, кто пойдет с ним, остальным приказал возвращаться и разбить лагерь на берегу. В конечном итоге, подумал он, если Ольгерд в городе, то пятерых бойцов будет достаточно.