Текст книги "Non enim quid amor (СИ)"

Автор книги: Darr Vader

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– А ты думаешь, я нуждаюсь в услугах потаскух?

– Каждому мужчине нужна женщина, – Шая перешагнула через смятое платье. Она раздвигала ноги за монету, легла под карлика за сотню, и за тысячу его продала. Глаза лорда Тайвина жадно шарили по фигуре девушки, впивая каждый изгиб. На лице Ланнистера не дрогнул ни один мускул, когда Шая приблизилась к нему вплотную и сжала член сквозь бриджи. Тело невольно откликнулось на ее прикосновение, уголок рта Тайвина дернулся.

– Думаешь, я не побрезгую шлюхой моего сына?

– Думаете, я не побрезгую стариком? – бросила девушка, хищно сузив глаза. За такие слова ей следует вырвать язык… который, должно быть, весьма умел. Не зря же Тирион так ей дорожил. Лорд-десница не возражал, когда Шая опустилась перед ним на колени.

В конце концов, почему бы и нет? Все равно она, рано или поздно, отправится туда, куда и все остальные шлюхи.

========== Чувство вины (Серсея Ланнистер, Тирион Ланнистер) ==========

AU. Тирион – старший сын Тайвина, Джоанна умерла, рожая близнецов.

Серсея боялась отца, но еще больше – старшего брата. Девочку пугали разномастные глаза Тириона и его кривая обезьянья ухмылка. Когда им случалось сидеть рядом за обеденным столом, Серсея не могла ни есть, ни говорить, к холодному недовольству лорда Тайвина и ехидным насмешкам Джейме. Вот брат-близнец с Тирионом прекрасно ладил, и рассмеялся, когда сестра поделилась с ним своими тревогами.

– Он же наш старший брат, – говорил он уверенно, – Тирион не причинит нам вреда.

Но неспроста же боги наградили Тириона такой дурной внешностью! Может, их настоящего брата украли грамкины и подменили его своим ребенком? Когда Серсея спросила об этом отца, лорд Тайвин нахмурился, сурово поджав губы. Девочка съежилась под тяжелым, пронизывающим взглядом отца, но он лишь погладил ее по волосам и вернулся к своим письмам. Это мимолетное проявление любви ошеломило девочку. Тайвин Ланнистер, скупой на ласку, даже никогда не улыбался своим детям. Слуги и болтливая септа Алеида шептались, что улыбка его умерла вместе с леди Джоанной.

Лорд Тайвин так и не простил младшим детям ее смерти.

Как и старшему сыну – его уродства.

Пусть боги и подарили ему двух прелестных детей, но за это отняли у него любимую кузину и леди-жену.

Этого уже Серсея не могла простить.

– Лучше бы мы родились раньше, – как-то сказала она Джейме, – тогда бы этого уродца вовсе на свете не было!

– Тогда и мама бы умерла раньше, – тихо заметил мальчик, на что сестра непокорно тряхнула волосами.

– Раньше или позже – какая разница? Она ведь все равно умерла, бросила нас!

– Не говори так! – Джейме больно схватил ее за руку. – Мама отдала свою жизнь, чтобы жили мы.

– Отпусти! – девочка дернулась, отталкивая близнеца. Зеленые глаза сверкнули зло. – Зачем тогда жить Тириону? Он урод, карлик, а станет лордом, а ты так и останешься всего лишь братом чудовища! Когда он станет здесь хозяином, он просто выгонит нас!

– Тирион этого не сделает, – Джейме начинал злиться, пальцы его все сильнее впивались в кожу сестры-близнеца, – он наш брат!

– Он чудовище! – взвизгнула Серсея, отталкивая мальчика, и кинулась прочь, задыхаясь обидой и слезами. Нечестно, нечестно, что маму убили боги! Да, именно боги – это они захотели так, чтобы леди Джоанна не оправилась от родов. А Серсея хотела, очень хотела, чтобы матушка была рядом, чтобы она, а не тетя Дженна заплетала ей волосы, рассказывала сказки и помогала выбирать ткань для платьев. Будь мама жива, лорд-отец бы улыбался, все были бы счастливы… быть может, Серсея даже полюбила бы Тириона… девочка ворвалась в свою комнату, забыв закрыть дверь, и упала на кровать, заходясь плачем. Подушки впитывали ее рыдания, скрывали в своей мягкости слезы. Не было бы Тириона, Джейме, ее красивый Джейме стал бы лордом Кастерли-Рок после отца, и они жили бы в замке вдвоем, только вдвоем… но все это достанется Бесу, противному уродливому карлику, которому просто повезло родиться раньше!..

– Уже ли правда? – пораженный шепот едва различим в череде сдавленных всхлипов и мерному гулу крови в ушах. Серсея настороженно отняла лицо от подушки, притихнув на мгновение.

– Семерыми клянусь! – силуэты служанок рисовало тенью на стене. – Бес уж неделю как каждый день в дом издольщика наведывается, а дочка мельника только рада.

– Думаешь, они уже…

– Они поженились! – голос девушки взволнованно взлетел. – Вчера их септон Освин венчал!

– Это он тебе сказал? – вторая девушка презрительно фыркнула. – Освин пьет столько, что забывает, как портки одевать. Ему и не такое привидится.

– Пусть Неведомый мне язык оторвет, если я вру! Поженились они с Тишей. Ох, жду не дождусь, когда Бес к милорду жену приведет…

Эхо шагов таяло в полумраке коридора, голоса и смех служанок становились все дальше. Слезы стыли на щеках девочки, беспокойно теребящей смятый бархат покрывала. Тирион женился на дочке издольщика? Конечно, какая благородная леди захочет себе такого мужа! Странно, что не на свинарке… и лорд-отец этого еще не знает. Не знает, что в их знатную семью войдет простолюдинка. Серсея поспешно вытерла лицо, пригладила растрепавшиеся волосы. Лорд Тайвин не допустит, чтобы леди Ланнистер стала дочь издольщика и накажет Тириона. Например, сделает своим наследником Джейме, а старшего сына прогонит вместе с этой девицей! Тоска сменилась искрящейся сладостью радости, томительным предвкушением, и в покои лорда-отца девочка практически бежала.

Вечером она засыпала в твердой уверенности, что Тириона она больше никогда не увидит.

И тем острее было ее разочарование, когда она встретила его за завтраком. Брат был непривычно тих и молчалив, уныло ковырял вилкой в тарелке, а лорд Тайвин и вовсе к столу не спустился. Серсея без всякого удовольствия ела овсянку со сливками и медом, даже не чувствуя вкуса, не обращая внимания на тетушку и Джейме, грезившего о турнире в честь приезда короля. Почему отец не прогнал Беса? Он ведь опозорил весь их род и память их матери своей женитьбой! Может, служанки соврали? Если так, то Серсея прикажет обрить их налысо, а одной и вовсе вырвать язык. Девочка сердито швырнула ложку в остывающую кашу. И вздрогнула, услышав пение:

– Была моя любовь прекрасна, словно лето, и локоны ее как солнце свет… – пробормотал Тирион, и девочка ошеломленно заметила блеснувшие в его глазах слезы. Что-то неприятно кольнуло в груди, защемило где-то под сердцем, но Серсея в детском упрямстве утопила крошечный уголек вины и стыда. Бес – ее враг, наказание богов, однако, вспыхнула румянцем, когда старший брат повернулся к ней. Его лицо, искаженное невыносимой мукой, сморщилось еще больше в кривой улыбке.

– Была моя любовь прекрасна, словно осень, и локоны ее, как золото листвы, – карлик шутливо дернул Серсею за золотистый локон и спрыгнул со стула. К еде он так и не притронулся.

– Была моя любовь, как снег прекрасна, – тихо пропела девочка, – и волосы ее – как свет луны.

Но карлики не достойны любви! Пусть ему будет так же плохо, как и Серсее.

Однако ее триумф на вкус был еще противнее, чем холодная овсянка.

========== Леди Нетопырь (Данелла Лотстон) ==========

Предупреждение! Особо впечатлительным личностям, эстетам и моралистам не читать! Каннибализм, безумие, насилие, страшная легенда о страшной женщине в стиле папы Мартина. Одна из частей рубрики “Темный Вестерос”.

Леди Данелла всегда любила мясо с кровью.

От одного только вида подрумяненного на огне куска говядины или оленины, истекающего соком, рот наполнялся вязкой слюной, а красная сердцевина, сочащаяся пряной кровью, рождала в груди голодное хищное урчание. Но человечина куда вкуснее, особенно, если подавали ребенка. Мясо нежное, сочное, а кровь… слаще ее ничего нет.

Безумная Данелла знает толк в хорошей кухне.

Но что может быть лучше славной ванны после столь славного ужина?

Слуги торопливо наполняли медный чан багровой пенящейся жижей, теплой, еще горячей, – только вздох назад стихли крики в подземелье. Леди Лотстон медленно опустилась в играющие алые волны, позволяя красному теплу ласково обволакивать ее тело. Жарче объятий любимого, влага, в которой теплится еще чужая жизнь. Все дни, прожитые миловидной селянкой, собраны по капле, ее смех, ее слезы, ее счастье и горе, ее молодость… Данелла влажно, до блеска слюны, облизнула губы и поднесла к лицу обагренные пальцы. Кровь стекала по белой коже тонкими алыми нитями, струйки переплетались, срывались каплями, и Безумная Данелла принялась ловить их губами. Она собирала их языком, позволяла стекать по подбородку на шею и смеялась, визгливо и резко, пока слезы не выступали у нее на глазах, пока не начинала задыхаться. Слуги стояли в безмолвии, страшась взглянуть на госпожу. Нрав ее слишком хорошо известен в Харренхолле и далеко за его пределами, но страх сковывает языки многим, очень многим. Не всякий рискнет выступить против Безумной Данеллы. Не каждый рискнет рассказать, что происходит в башнях ее замка.

Женщина продолжала хохотать, наряжаясь к ужину, смеялась, сбегая в большой зал по лестнице, хихикала, предвкушая, в ожидании первого блюда. Леди Лотстон накинулась на жаркое оголодавшим диким зверем, пристально следила, чтобы тарелки остальных тоже оставались пустыми. За одним столом с леди Харенхолла не так уж много гостей – старая полуслепая мать и младшая сестра, но они послушно едят, не подозревая даже, что блюдом им служит их мажордом. Данелла находила мясо слишком жилистым, заботливо разжевывала крупные куски своей матушке и приказала положить сестре еще одну порцию – девочке ведь надо расти. Но сестра отложила приборы и покачала головой.

– Благодарю, миледи, но я уже сыта, – она сглатывала и отводила взгляд, а на тарелке перед ней – еще больше половины. Стражники, повинуясь приказу Данеллы, заломили руки девушки за спину, а леди Лотстон сама принялась кормить сестру, крепко держа ее за подбородок.

– Ложечку за короля, две за королеву, – пропела безумная безумно под жалобный плач сестры. Их мать сидела, недвижимая, шевеля бледными полосками губ, – ложечку за принца, четыре – за Данеллу.

Девушка давилась, исторгая съеденное, а леди Харенхолла зачерпывала его ложкой, грубо пихая сестре обратно, прямо в глотку. Ну, разве не вкусно? Разве может быть что-то нежнее, вкуснее, сочнее этого? Нетопыри смотрели на нее со знамен, раскидывали в сторону крылья, будто желая ее обнять. Безумная Данелла стремительно выбежала прочь из зала.

– Коня! – звонко крикнула она, и коридоры Харенхолла долго вторили ей призрачным эхом.

Леди Данелла Лотстон желала улететь в ночь, чтобы утром вновь укрыться в тени башен своего замка, которые вдоволь напоила своим безумием.

========== Валар Моргулис (Серсея Ланнистер, Джейме Ланнистер, Григор Клиган) ==========

Написано по заявке от анонима с Ask.fm. Вместо Оберина за Тириона выходит биться двурукий Джейме. Поединок глазами Серсеи.

Солнце светило ярко, но куда ярче сверкали доспехи брата – Джейме нарядился как на последнюю битву. Она и вправду может стать для него последней, думала Серсея, сжимая резные подлокотники кресла. Лицо ее свело судорогой, кривились побелевшие губы и пылала пронзительная зелень глаз. Григор Клиган, гора, закованная в сталь, нетерпеливо перекидывал меч из руки в руку, блестел его покрытый испариной лоб, ноздри раздувались как у быка. Оруженосец боязливо переминался с ноги на ногу, прижимая к груди шлем. Серсея до боли сжала зубы. Она выбрала победителя поединка, а не убийцу брата! Джейме, этот идиот, все испортил!

На начищенном нагруднике близнеца словно горело само отражение солнца. Брат был великолепен, но бледен до синевы, однако взгляд полнился упорства, мрачной решимости, и ни единой капли страха. Дурак! – в груди королевы-регентши болезненно задавило, – ради кого он рискует?! Ради Тириона, проклятого карлика, убийцы их сына! Неказистая фигура Беса казалась и вовсе крошечной рядом с девицей Тарт. Ногти больно впились в ладони Серсеи. Что за любовь у Джейме ко всяким уродам? Их младший братец, теперь еще – эта корова. Бриенна лично вручила Ланнистеру меч, и они на мгновение замерли друг напротив друга. Львица не могла различить их лиц с высоты помоста, но накатившая едкая ревность грозила утопить женщину. Серсея раздраженно тряхнула локонами. Что за глупости?! Джейме просто не способен променять сестру-близнеца на эту телку. Джейме, который срывал с нее платье и целовал так жарко… Джейме, который столько раз клялся ей в любви… Джейме, который вместо того, чтобы лично снести голову Тириону, выступает его защитником.

Едва заметный огонек нежности потух под напором дикой, безудержной ярости.

Пусть уж лучше у нее вовсе не будет братьев, чем эти убийцы и предатели.

Королева вздрогнула, когда мечи противников скрестились с кровожадным лязгом.

Джейме ушел от рубящего удара Клигана, сделал обманный выпад влево, но Гора, разгадав его уловку, ринулся на него, замахиваясь клинком. Ланнистер едва успел поднять щит, его отшвырнуло в сторону, и злорадство Серсеи вскипело, согревая сердце. Что, братец, не по клыкам тебе сир Григор? Обезьянья физиономия Тириона, перечеркнутая шрамом, то краснела, то белела, словно снятое молоко, Бриенна Тарт металась по помосту вслед за бойцами, что-то кричала, и умолкла, точно захлебнувшись, когда очередной удар Григора Клигана сбил с головы Джейме шлем, и через миг Цареубийца оказался на земле. Щит валялся в стороне, и громадное лезвие меча уже было готово обрушиться на Ланнистера. Серсея алчно подалась вперед…

…и далеко не сразу поняла, что беззвучно кричит.

Джейме, брат, любимый!.. Предатель!

Джейме ловко перекатился в сторону, и свинцово-серое лезвие рубануло по камню, оставив глубокую борозду. Пьянящая легкость разлилась в груди, но тут же сменилась удушающим гневом. Кровь в ушах гудела жарко, заглушая крики толпы, ладони были липкими и багровыми от крови, а королева, не замечая, все продолжала вонзать ногти в собственную кожу. Брат-близнец что-то насмешливо бросил Горе, и тот понесся на него, размахивая мечом. Цареубийца уклонился с кошачьим проворством. Черный клинок, будто живой, взвился в воздух, вспыхнул зловещим багрянцем на солнце.

Неужели брат победит? Неужели их сын, их первенец не будет отомщен?..

Нет!

– Убей его, – прошипела Серсея, с ненавистью глядя на Беса. Своим рождением он убил их мать, теперь отнял и Джоффри. Кто следующий? Томмен? Мирцелла? Если этот низкорослый ублюдок Джейме дороже, чем собственные дети, то пусть Григор Клиган подотрет зад его кишками.

Серсея не смогла сдержать улыбки, когда Гора отразил атаку Цареубийцы.

Ведь он твой брат, твоя вторая половина…

Он не достоин им быть!

Женщина метнула напряженный взгляд на отца. Лорд Тайвин точно окаменел, глаза глубоко запали, и вокруг них залегли тени – лицо лорда-десницы больше напоминало череп. За кого он тревожится больше? За Джейме или же Тириона? Конечно, за Джейме, мысленно одернула Серсея, поджимая губы, но почему тогда позволил ему участвовать в этом фарсе?! Брат только вернулся… и теперь из-за этого карлика она потеряет его навсегда?!

– Нет!

Крик обжег горло до крови… которая дождем оросила бледный мрамор, когда меч Григора Клигана с размаху опустился на плечо Джейме. Лезвие вошло в плоть, вгоняя в нее звенья кольчуги, Цареубийца шарахнулся в сторону, неловко отмахиваясь мечом. Дурак, какой же он дурак! Умрет за Тириона, хотя мог жить с Серсеей, стать ее королем. Меч Цареубийце пришлось взять в левую руку – правая висела плетью.

Все кончено. Бес обречен.

Как и Джейме.

Джейме!..

Нет, пусть умрет! Отец не должен жить дольше сына.

Шаги Горы отмеряли последние мгновения жизни братьев Ланнистер. Минуты тянулись неспешно янтарной смолой, и сердце львицы замерло в предвкушении. Она недолго проживет без Джейме, но увидит смерть Тириона. Нет! Она будет править Вестеросом, пока Томмен не станет взрослым. Это все ради него, ради сына, ради семьи, ради короны…

Григор Клиган внезапно покачнулся и рухнул, как подрубленное дерево, прямо под ноги Цареубийцы. Над толпой зрителей прошелестел дружный ошеломленный вздох.

– Он упал?

– Поскользнулся.

– Он поскользнулся! Поскользнулся на крови!

– Боги… Боги все решили! Бес невиновен.

Неправда! Серсее хотелось кричать, плакать, рвать на себе волосы. Тирион убил Джоффри! Он убил моего мальчика! Как вы можете?! Лезвие меча неровно вошло в шею Клигана, Джейме рывком вытащил клинок и вонзил снова. Гора даже не кричал, лишь хрипел и извивался червяком.

– Боги приняли решение…

Почему какие-то боги решают за королеву?!

Добить бы брата-предателя… и обнять, прижать к себе, поцеловать. Джейме упал на колени возле бьющегося в агонии Горы, Бриенна Тарт кинулась к нему. С ручонок Беса снимали кандалы. Ничего, ничего… Серсея не позволит Джоффри остаться неотомщенным. Не позволит пренебрегать собой. Никому.

Даже Джейме.

========== Кет (Санса Старк, Эддард Старк) ==========

AU, Кейтилин умерла, рожая Рикона, и Санса пытается быть хозяйкой и леди Винтерфелла. Без намека на инцест.

Девиз сулил, что зима близко, но для лорда Эддарда Старка она наступила со смертью жены. Рождение их младшего сына унесло жизнь леди Кейтилин и осиротило четверых детей. С тех пор, как ее каменное изваяние установили в крипте, Винтерфелл перестал быть прежним. Все перестало быть прежним – Теон улыбался не так радостно, померк взгляд Робба, притихла свирепая Арья, и даже Бран уже не так часто лазал по стенам. Но больше всех изменилась Санса… их сладкое летнее дитя. Нэд с затаенной грустью смотрел как она, оттеснив няньку, принимается укачивать крошечного Рикона и напевает ему колыбельные. Как следит за слугами и отдает распоряжения мейстеру Лювину. Как перешивает старые материнские платья, что бы потом надеть одно из них к ужину…

Нэд почти не узнавал в девушке, облаченной в алый и синий бархат, малютку Сансу. В один миг она стала такой взрослой. Даже Кет в юности не была так хороша, как их дочь, синеглазая, с темно-рыжими косами, с твердой решимостью во взгляде и переливающимися на ресницах слезами.

И Нэду некого было винить за ее слезы, кроме себя.

Сансе отныне было некогда вышивать вместе с подружками и сплетничать за лимонными пирожными, заботы о семье и Винтерфелле легли на ее хрупкие плечи. Нэд с радостью бы нанял управителя, позволил бы дочери вкусить еще немного безмятежной сладости детства, но… она так была похожа на Кет. Когда обсуждала с поваром блюда на обед, когда собирала травы в теплице, когда, провожая Робба на охоту, поправляла ему плащ.

– Ты простудишься, – говорила она так серьезно, что хотелось улыбнуться. Но улыбка лорда Старка похоронена в крипте рядом с Кейтилин. Эддард не мог… не хотел потерять и тот призрак жены, таящийся в нежных чертах Сансы Старк.

Иногда ему даже казалось, что Кет все еще с ним.

Нэд засиделся в библиотеке допоздна, разбирая учетные книги. Дела иногда помогали забыться, реальность отступала в сторону, отгораживая его стеной из книг и цифр. Когда звук легких шагов всколыхнул тишину библиотеки, Эддард поднял глаза. Сердце замерло в груди, вздох застыл на губах. Кейтилин, его Кет шла к нему из полумрака и улыбалась той самой знакомой, любимой улыбкой…

– Батюшка, – произнесла она, и все наваждение Нэда рассыпалось. Санса поставила поднос на стол. – Я принесла вам ужин.

Неверное сияние свеч и острая тоска сыграли с ним злую шутку. Разочарование с размаху всадило ледяной кинжал в грудь, в зияющую пустоту на месте сердца. Серые льдинки глаз Нэда заискрились теплотой, но тут же погасли.

– Спасибо, Санса, – промолвил он чужим, хриплым голосом. На подносе покоились яблочные пончики и кровяная колбаса, кувшин с холодным молоком. В последний раз лорд Эддард ел еще утром, но не чувствовал голода. Уголки его губ приподнялись в слабой улыбке. – Я обязательно поем… попозже.

– Нет! – Санса сурово нахмурилась. – Ешьте сейчас, при мне. Гейдж сказал, что вы не обедали, да и позавтракали плохо.

Ее скулы горели румянцем, губы чуть дрожали, девочка зябко куталась в шаль – по сине-зеленому бархату плыла вышитая серебром форель. Вещь из сундука Кет, пахнет Кет. Лаванда и мята, такой чужой, непривычный Северу запах, такой… любимый и милый.

– Поешь со мной, Санса, – тихо попросил Нэд. Они часто ужинали вместе с Кет, словно дети, пробирались на кухню и воровали сладости. Это было так давно… или вчера? Эддард Старк запутался в собственных мыслях и воспоминаниях, тонул в синих глазах Кейтилин, которые смотрели на него с лица их дочери.

Санса чинно присела на краешек стула и взяла один пончик, но не притронулась к нему. Опустила глаза, сжимая булочку в тонких снежно-белых пальцах. Такая хрупкая, маленькая… Нэд неловко обнял ее за плечи, и девочка вдруг зарыдала, спрятав лицо у него на груди.

– Я устала… я так устала… матушка… – Санса задыхалась, дрожала, судорожно вцепившись в дублет отца. Ее слезы обжигали сквозь бархат и вареную кожу. – Я… я…

– Знаю, милая. Я тоже скучаю по ней, – Нэд так упивался своей болью, что позабыл о детях, бросил их наедине с утратой. Робба, Брана, Арью… маленького Рикона, который никогда не узнает матери. Он зарылся лицом в мягкие волосы дочери, рисуя Кейтилин в своих объятиях. Но это не Кет…

– Я стараюсь, я очень стараюсь! – Санса обратила к отцу мокрое от слез лицо.– Но я – не матушка…

– Ты и не должна быть ею, – живое тепло трепетало в объятиях Нэда, а холодный камень статуи заключен в стенах гробницы Старков рядом с отцом, Брандоном и Лианной. Кет и Лиа наверняка поладили бы. Нэд надеялся на это. Он коснулся губами лба дочери, принялся укачивать ее, как маленькую. Санса всхлипывала, но больше не плакала.

И Нэд Старк поклялся, что больше никто из его детей не будет плакать.

Все ради них. И ради Кет.

Комментарий к Кет (Санса Старк, Эддард Старк)

По идее, это задумывалось как инцест, дарк и вся мрачность драмы, а в итоге писала и чуть не плакала.(

========== Черный дракон (Рейгар Таргариен) ==========

Восстание Баратеона завершено, Эйерис пал от меча Джейме Ланнистера, Элия и ее дети убиты, Лианна мертва, но Рейгар выжил на Трезубце и убил Роберта Баратеона. Dark!Рейгар, часть из рубрики “Темный Вестерос”.

После Битвы на Трезубце в ушах беспрестанно звенело. И в этот звон сливалось все крики умирающих, лязг стали о сталь, ржание лошадей и яростный, будто драконий, рев воды. Даже серебряные струны арфы звенели, словно тетивы луков, а вино в чаше обращалось кровью. Все это память… память от Роберта Баратеона, который успел ударить его своим молотом по шлему, прежде чем Рейгар Таргариен отрубил ему голову. Жаль только, что кости оленьего рыцаря глодают черви, а не огонь.

В голове поселился пронзительный звон, но крики горящего заживо Тайвина Ланнистера заглушали его. И бледная улыбка расцвела на бескровном лице короля Рейгара, первого этого имени. Его отец не улыбался, когда огонь пожирал живую плоть, нет, король Эйерис лишь смотрел и облизывался, точно падальщик, впивая агонию, а сын Безумного короля… сын просто слышал, как захлебывается воплем убийца Элии и детей.

Рейгар не успел спасти их. Не сумел помочь и Лианне. Родители мертвы, жена покоится в склепе, прижимая к хладной груди тела Рейнис и Эйгона, а пламя, пляшущее на уже недвижимом лорде Тайвине, сияло золотом ярче солнца. Крики стихли, вплелись незримой нитью в тонкий звон, терзающий слух короля.

Принц Визерис прижимал к груди драконий череп, маленький, не больше котенка. Он не расставался с ним с того дня, как прибыл с Драконьего камня. Рейгар настоял, что бы брат присутствовал на казни. Как и принцесса Дейнерис. Грудной младенец, хрупкий, слабый, беспомощный, а уже королева. Пройдут года, прежде чем она сможет разделить с королем ложе, но Рейгару не страшно одиночество. Косой взгляд из-под серебристых ресниц мазнул по серьезному лицу Джона Коннингтона. Если поставить лорда-десницу перед собой на колени и закрыть глаза, то можно представить на его месте Лианну… или юного Джейме Ланнистера, Цареубийцу, которого собирались жечь на костях родного отца. Истошный женский визг заставил Рейгара поморщиться – леди Серсея билась в руках гвардейцев. Нехорошо разлучать близнецов… повинуясь небрежному кивку короля, стража привязывала Серсею Ланнистер рядом с братом. Визерис дрожал, но смотрел неотрывно, поглаживая драконий череп, малютка Дейнерис плакала, напуганная криками, а Рейгар Таргариен, любивший когда-то книги, игру на арфе и одну северянку, размышлял, что неплохо бы украшать тронный зал человеческими черепами наравне с драконьими.

========== Безумие зимы (Санса Старк/Эддард Старк) ==========

AU, смерть леди Кейтилин и горечь утраты обледенили Винтерфелл, сердца и разумы его жителей. Порожденное скорбью безумие глубоко засело в рассудке лорда Старка, заразило Сансу. Одна из частей рубрики “Темный Вестерос”.

Холодно… после смерти леди Кейтилин в Винтерфелле не было ни одного погожего дня. Сияющий лик солнца таился за пеленой туч, ветер пах морозом, а утрами трава покрывалась искристой пылью инея. Словно леди Старк унесла с собой в могилу все летнее тепло. Привезла его, словно приданое, своему мужу-северянину, но забрала, как дар, в чертоги Неведомого.

Санса покрылась гусиной кожей, закуталась в шкуры. Раньше она любила ночевать вместе с Джейни и Бет, но не с Арьей – сестра во сне пиналась и перетягивала на себя одеяло. В ненастье было так приятно прятаться от холода и непогоды в уюте спальни, коротать время за сладостями и задорной болтовней. Но теперь как бы жарко не топили слуги очаги, как бы плотно девушка не заворачивалась в шкуры, холод не оставлял ее.

Дыхание слетело с бледных губ Сансы облачком белесого пара. Были дни, когда она радовалась живому теплу рядом, раньше она и сама была живой. А сейчас Санса Старк так же холодна, как и изваяния королей во мраке крипты. Как и мужчина, спящий сейчас подле нее.

Лорд Эддард Старк повернулся на бок, что-то пробормотав во сне. Наверное, имя. Кет. Он всегда звал ее. В день поминального пира он, захмелевший, молил старых богов если не вернуть ему жену, то позволить ему присоединиться к ней. Нэд звал жену, но рядом была дочь, так похожая на нее. Чтобы порадовать отца, Санса наряжалась в перешитые материнские платья, начала командовать слугами, даже иногда проводила ночи в покоях лорда Старка, доверчиво прильнув к нему, складывая на отца руки и ноги. Тонкие стройные ножки, которые оплела хватка холодных пальцев. Лорд Эддард шептал «Кет», задирая рубашку дочери, а Санса даже не могла сопротивляться. Она совсем недавно потеряла мать… а вместе с невинностью потеряла и отца.

Боль сменилась обжигающим холодом, и девушка самой себе стала казаться выточенной изо льда. Мертвая статуя… Санса Старк умерла тогда, на смятых простынях в лордских покоях.

Эддард Старк думал, что это вернет его жену, его милую Кет. Но на самом деле Хранитель Севера лишился и Кейтилин, и их старшей дочери.

Нэд придвинулся поближе к ней, не размыкая век, протянул к Сансе руки, такие же холодные, как и ее собстенные. Он уже звал ее не иначе, как Кет, а девушка перестала откликаться на имя Санса. Разве дочь будет делить ложе с родным отцом? Это лишь супруге позволено. Только супруга может сбросить с нагого тела шкуры и оседлать бедра лорда Эддарда. Мужчина погладил ее по груди, поцеловал мягкий сосок. Он смотрел на девушку, но в серых глазах Санса видела отражение своей леди-матери. Перед Нэдом была Кейтилин, его Кет.

И Санса больше не хотела заменить ее. Девушка хотела стать ею.

Медленно принимая в себя член лорда Старка, она не видела, как на оконных стеклах проступает причудливый морозный рисунок.

========== Укус змеи (Арианна Мартелл/Лорас Тирелл) ==========

Сир Лорас совершенно не во вкусе Арианны Мартелл. Строен и высок, улыбка у него нежная, что весенний рассвет, и благоухает он розами, а не потом и лошадьми, но своей слащавостью напоминал дорнийке засахаренное яблоко. Красив и сладок – а на языке приторно так, что хочется лимонов отведать.

Да и Рыцарь Цветов к красоте принцессы более чем равнодушен – соблазнительное девичье тело, виднеющееся меж складок узорчатого шелка, не горячило ему кровь, ни нежностью черт, ни нежностью рук юного Тирелла ей было не увлечь, да еще и леди-бабушка Оленна гневно косилась на леди Мартелл:

– Змея! – шипела она в глухой ярости, кривя губы. Маргери лишь дергала плечиком и надменно отворачивалась.

Но дорнийцы смеялись над чем-то, понятным только им, разделенные с Тиреллами половиной зала.

Леди Сильва Сантагар хихикала, морща веснушчатый носик. Не одна Арианна заметила, каким взглядом Лорас Тирелл провожал Деймона Сэнда.

– У бедного Дэймона скоро зад задымится.

– Да у розанчика, похоже, не просто дымит, а горит! – ехидно фыркнул Эндрю Дальт, обнимая Арианну за талию и скользя ладонью на теплую округлость бедра, за что и получил по рукам. Уж слишком много здесь глаз, даже Рыцарь Цветов любезничал с девицами, что вились подле него словно бабочки вокруг яркого бутона, но нет-нет, да и бросит взгляд в сторону Дэймона или другого какого смазливого оруженосца. И Арианна Мартел не скучала – плясала с Гарином и Дрю, на спор поцеловала Джалабхара Ксо и на пару с Сильвой выпила штоф борского золотого. Запьянеть не запьянеешь, но веселье от хмеля только жарче разгорится. Дорнийская принцесса сегодня была твердо намерена повеселиться на славу, чтобы потом долго вспоминать этот вечер в Солнечном копье. И никакие злобные перешептывания старухи Тирелл ей не помеха.

Если Арианна Мартел чего пожелала, то получит это. Непременно.

Такая шалость даже Ним заставит от зависти проглотить все свои кинжалы!

Никто не заметил, как из зала упорхнула дорнийская принцесса, а вслед за ней – и Рыцарь Цветов. Разве может быть у что-то общее у девицы Мартелл и юного Тирелла?

Разве только что сверток, который передала Арианне Эллария Сэнд с советом не слишком то таким увлекаться.

Пышная грудь с темными вишенками сосков не распалила желания сира Лораса, но стоило золотисто-карим глазам опуститься ниже, у юноши перехватило дыхание. Широкий кожаный пояс обнимал округлые бронзово-смуглые бедра дорнийки, а свет одной-единственной свечи золотил резную слоновую кость. Пальцы Рыцаря Цветов скользнули по ее прохладной твердости, изображающей мужской член. У Тирелла вмиг пересохло во рту. Даже Маргери до такого не додумалась бы. Недаром говорят, что в Дорне женщины одна распутнее другой. Развернуться бы и уйти, пусть сама с собой забавляется, благо есть, чем щель заткнуть, но порочно-искушающая улыбка и вызов во взгляде Арианны словно пригвоздили ноги рыцаря к полу. Он продолжал стоять, не отрывая глаз от костяной игрушки. Принцесса провела по ней ладонью, сжала в кулаке, чуть выгнув спину.