Текст книги "Non enim quid amor (СИ)"

Автор книги: Darr Vader

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Тормунд шарахнулся от жрицы, хватаясь за кинжал. Он дико вращал глазами, словно раненый мамонт, брань секла язык, ярость вспыхивала в груди опасно и жарко. Откуда ей знать про Торвинда? Шпионила? Выспрашивала?!

– Владыка Света показал мне его смерть. Его и многих других. Умерли немало и еще больше умрут. Огонь для мертвых – чтобы упокоить. Огонь для живых – чтобы обогреть…

Не слушая ведьмячьего шепота, Тормунд вылетел из комнаты, бросился прочь, словно огонь лизал ему пятки. В ушах дико грохотала кровь, и одичалый почти не услышал слов Мелисандры:

– Пока вы не готовы принять моего огня, вольный милорд, – женщина не вышла из горницы, но ее голос шел вслед за Великаньей Смертью, – но вы его примете. Чтобы отогнать холод от ныне замужней дочери и ее сына.

Нет у Мунды еще никакого сына, хотелось рявкнуть Тормунду, но глотку точно льдом сковало. Он вылетел из башни в ночь, в мороз, и, силясь утопить ворожейкину болтовню в эле, пил до самого утра.

Которым узнал, что на исходе года Мунда подарит ему первого внука.

========== Ставка на любовь (Маргери Тирелл, Бриенна Тарт) ==========

AU! Бриенна Тарт не отправилась на поиски сестер Старк, а осталась в Королевской гавани служить Маргери Тирелл, вдове Ренли Баратеона.

Маргери не слишком нравилось общество этой женщины, но ее леди-бабушка настояла.

– Здесь ни один защитник лишним не будет, – со значением молвила леди Оленна, провожая взглядом рослую фигуру Бриенны Тарт. Со спины было особенно сложно увидеть в ней женщину: Тартская Дева как-то непередаваемо по-мужски сутулилась, камзол и кираса сидели на ней лучше любого платья, игла и арфа смотрелись нелепо в ее пальцах, загрубевших и привыкших к мечу. Она чуть шаркала ногами, шагая слишком широко, чеканила шаг упрямо и сердито, дерзко вскидывала подбородок, но кротко отводила взгляд, предпочитая смотреть на свои сапоги, на цветущие розы, на мух, вьющихся над засахаренными персиками, но только не на Маргери. Бриенна не пела, хотя Мегга и Элинор пытались ее уговорить, не плясала – густо покраснела, когда сир Гарлан пригласил Тартскую Деву, и сбивчиво отказалась, а после и вовсе выбежала из горницы. Умением вести беседу леди Тарт не отличалась: отвечала только тогда, когда к ней обращались, и говорила так, будто рот у нее кашей набит, в септе преклоняла колени пред алтарями Старицы и Воина, а не Девой и Матерью. Леди Бриенна, безусловно, была самой странной, самой нелепой женщиной, которую когда-либо знала Маргери, и несмотря на клятву верности девицы Тарт Тиреллам, подпитанной якобы ее преданностью памяти Ренли, розочка полагала, что причина несколько в другом.

И если леди Тирелл в Королевкую гавань привела жажда власти и короны, то шагами Тартской Девы ступала любовь.

Лорас рассказал сестре об этом еще у Горького Моста. Рыцарь Цветов усмехался, но глаза были колючими, в них ледяной водой плескалась ревность, развеселившая девушку. Баратеон остался равнодушным к прелестям Маргери, и на Бриенну польстится только будучи пьяным и приняв ее за мужчину, а, видят Семеро, перепутать не так уж и сложно, о чем розочка не переминула напомнить брату. Лорас тогда сморщился, точно лимон надкусил, а вечером сидел по правую руку от короля, смеялся слишком громко и пил слишком много. Тартская Дева была тиха и угрюма весь пир, сидела за столом нахохлившейся вороной, но расцветала, стоило только Ренли обратить взор в ее сторону. Дурнушка Тарт, богами задуманная мужчиной и родившаяся женщиной, не рыцарь и не леди, а кто-то по середине. Маргери было жаль Бриенну – не из-за безобразия ее или неловкости, не из-за презрения и грубости окружающих, с чем леди Бриенна способна справиться и сама. Сила воли, верность, упорство могли решить многое, но, увы, разбитое сердце они вылечить не в силах.

Леди Тирелл понимала, насколько тяжело Тартской Деве преклонить колени перед вдовой ее возлюбленного.

– Интересно, чтобы сказала эта орясина, узнай она, как мы молились с Ренли, пока она несла караул у его шатра? – едко выплюнул Лорас, и боль исказила его черты наравне с ревностью и завистью. – А может, она все знала? Поэтому убила короля?!

– Убила изменника, – веско возразила леди Оленна, и розочка заметила, как напряглись плечи Бриенны, – а король наш жив-здоров и скоро женится на Маргери.

– Но Ренли по-прежнему жив в наших сердцах, – произнесла девушка больше для Тартской Девы, чем для Лораса, но мягко сжала холодные пальцы брата в ладонях. Бриенна с такой силой сжимала кулаки, что кожа ее перчаток жалобно трещала. Маргери не видела лица леди Тарт, но была уверена, что она прикусывает нижнюю губу и отчаянно жмурится, силясь сдержать слезы.

– Я… – Бриенно мучительно сглотнула, смущенно отводя глаза. Она и еще несколько рыцарей из домашней гвардии Тиреллов сопровождали королевскую невесту в покои ее бабушки. Тартской Деве не доверяли и старались держать поближе – уж слишком она простодушна, запутать ее, заморочить, настроить против Маргери будет легче легкого, особенно, если знать как. – Я надеюсь, что в этом браке вы будете счастливы, миледи.

– Я выхожу замуж за его милость – разве может быть иначе? – девушка озорно тряхнула каштановыми локонами, но нахмурилась, заметив горестные морщинки в уголках рта Бриенны. Грудь розочки сдавило тоской. Леди Тарт говорила, что счастлива служить Ренли, защищать его, быть всегда рядом с ним, но грезила месте не за плечом короля, а подле него. Мечтала сидеть рядом с ним на пирах, спать с ним в одной постели, рожать ему детей… губы Маргери искривило горькой усмешкой. Бедная Бриенна… она не понимает, что в браке с Ренли, была бы куда несчастнее, чем сейчас.

– Сегодня вечером мы с кузинами пойдем в септу, и я хочу, чтобы вы составили нам компанию, леди Бриенна, – Тартская Дева пыталась возразить, испуганно вскинула взгляд, кристально-лазурный, с пляшущими в нем золотыми искрами отблесков факелов. – Мы помолимся за Ренли, хотя иногда он… вел себя недостойно, но все же я надеюсь, что после смерти он получил прощение.

У Тартской Девы было лицо ребенка, готового заплакать, и желание обнять ее, как-то утешить, осело тяжестью в руках Маргери. Леди Тирелл подошла к девушке, статью не уступающей ее брату Гарлану, и заботливо поправила розу, которой был сколот плащ Бриенны. Будь на месте леди Тарт мужчина, жест невесты короля бы сочли недопустимо интимным.

– Я знаю, что вы любили Ренли, – прошептала Маргери, ласково поглаживая золотые лепестки. Она стояла вплотную к Бриенне, глядя снизу в вверх в растерянные глаза Тартской Девы. – Его сложно было не любить. Но ваша любовь принесла бы вам только горе, леди Бриенна, а на вашу долю его итак выпало немало. Но, – громче произнесла девушка, отстраняясь, – теперь вы под моей опекой, и я считаю своим долгом устроить ваше счастье.

– Благодарю, миледи, но не нужно. Я… счастлива, служа вам, – Бриенна улыбнулась вяло и натужно, и ее пунцовый румянец сделался ярче, когда леди Тирелл взяла ее под руку. Ненавязчивый жест, такой легкий и дружеский, но Тартская Дева пугливо дернулась, едва не стряхнув прикосновение Маргери. Ее застенчивость отдавала летней сладостью земляники, простоватой, но манящей, и розочка теснее прильнула к леди Тарт. Наверняка спать вместе с Бриенной славно – она большая и по-солнечному теплая, да только уговорить ее остаться на ночь в покоях Маргери будет еще труднее, чем вывести ее поплясать. Но ничего, пусть пока она упрямится, когда розочка станет королевой, отказать ей уже не получится. Леди Тирелл хотела увидеть Бриенну в платье – светло-зеленый шелк, серебряные кружева, фасон скромный, но не слишком, чтобы не сделать ее похожей на септу. И Тартской Деве стоит обязательно отрастить волосы. Маргери не сомневалась, что ей просто удивительно пойдет коса.

========== Игра в поцелуи (Мирцелла Баратеон/Оберин Мартелл) ==========

На тело акробата, смуглое и блестящее от масла, Мирцелла смотрела украдкой: делала вид, что занята апельсиновым пирогом с мятой и медом, а сама бросала взгляды, быстрые, жадные, острые, что осиные укусы, сквозь золотистые ресницы, но так, чтобы септа Эглантина не заметила. Септа сидела, всей своей позой выражая неодобрение, побагровела, когда мимо нее пробежала танцовщица, одетая лишь в пестрые шали и пояс из монет. На акробате же не было ничего, кроме цветастых шаровар до колен, мускулы перекатывались под лоснящейся медной кожей, красноватые отблески свечей стекали по его напряженной спине, крепкой груди на тугой живот… несмотря на прохладу дорнийской ночи, принцессе сделалось жарко, а понимающий, лучащийся лукавством взгляд леди Ним, подаренный ей через стол, и вовсе плеснул на нее дикого огня. Горели щеки, шея, все тело, под легким закатно-розовым шелком, девушка схватилась за кубок и одним глотком осушила половину. Септу Эглантину жажда Мирцеллы встревожила, а песчаных змеек, напротив, рассмешила.

– Все в порядке, ваше высочество? – озабоченно пробормотала женщина, касаясь сухой ладонью лба девушки. – Дитя мое, да у вас жар!

– О, нет повода для волнений, септа, – леди Нимерия поднялась с софы с грацией пантеры; в хищно прищуренных глазах плясало золото свечей, черный шелк струился по телу, – вы же в Дорне. Здесь вскипит даже самая холодная кровь, северная…

– Или же септинская, – звонко договорила за сестру Тиена, и за высоким столом вспыхнул смех. Септа Эглантина чопорно поджала губы, а принцесса вновь взглянула на акробата. Он больше не плясал – близнецы Фаулер сдернули его с помоста и зажали с двух сторон: одна из них играла концом золотистой ленты, повязанной у акробата на лбу, вторая же прильнула к нему, будто в слабости, и его сильная рука поддержала девушку за тонкую талию. В зале были еще около дюжины акробатов, они становились друг другу на плечи, взлетали в воздух, ходили на головах; человек, черный, словно мейстерские чернила, с красно-желтой татуировкой на груди изрыгал огонь словно дракон; дикий пустынный кот катался на спине, тянулся лапами к связке колокольчиков, которой укротитель потрясал у него над мордой, забавляя гостей, однако принцесса Мирцелла не могла отвести глаз от молодого акробата и девиц Фаулер. Он был очень хорош собой, с курчавыми волосами, выкрашенными в ярко-малиновый цвет, с чертами правильными, но несколько грубоватыми, с тонкими, шало улыбающимися губами. Девушка на мгновение перестала дышать, когда эти самые губы прижались к шее Джейн, или Дженнелин, принцесса так и не научилась их различать, а потом поднялись выше, к зовуще приоткрытому рту. Зеленые глаза Мирцеллы ошеломленно распахнулись, она пугливо огляделась по сторонам: вдруг кто увидит, будет же скандал! Леди Фаулер же из знатного дома, а он!.. но пир шумел, не обращая внимания на молодых людей, даже отец их, лорд Фаулер, не замечал, чем заняты его дочери – был слишком увлечен нагой летнийской танцовщицей, кружащейся в вихре разноцветных перьев. Принцесса спешно опустила голову, пряча взгляд за каскадом упавших локонов, но любопытство жгло, тянуло, и Мирцелла снова исподволь покосилась на акробата, но не сдержала разочарованного вздоха – и он, и сестры Фаулер успели исчезнуть.

– О чем грустите, моя принцесса? – хмель звучал в веселом голосе Деймона Сэнда, внезапно оказавшегося подле Мирцеллы. Девушка вздрогнула, испуганно вскинув голову, едва не уронила кубок, который дородный слуга заботливо для нее наполнил. Бастард нахально опустился на свободное место рядом с принцессой и придвинул к себе ее чашу. – Сколько страха в этих зеленых глазах… неужто я так ужасен, ваше высочество?

– Н-нет, что вы, совсем нет, – щеки пылали, в затылке свербело от присутствия септы Эглантины и жалили спину взгляды песчаных змеек. Мирцелла порывисто схватила из вазы абрикос и прижала его к губам, вдыхая терпкую фруктовую сладость, пока Дэймон Сэнд безмятежно попивал вино из ее кубка.

– Вы сегодня невеселы, ваше высочество. Тоскуете по принцу Тристану? – ее нареченный уехал в Водные Сады, навестить принца Дорана и должен был вернуться завтра. – Если бы он увидел, какие взгляды вы бросаете на того танцора, – от улыбки на щеках бастарда появились ямочки, – все могло закончиться немного грустно.

– Я ничего не сделала! – вскинулась принцесса и тут же досадливо прикусила губу, однако септа Эглантина, увлеченная перепелами с начинкой из риса и винограда, не заметила вспышки своей воспитанницы. Мирцелла чинно расправила складки на платье, избегая синего взгляда Деймона. – Я просто смотрела. Этот юноша… он очень искусен…

– Как в танцах, так и в поцелуях, – смех Сэнда прокатился приятной дрожью под розовым шелком. – Надеюсь, наш принц в этом тоже умел, а, ваше высочество?

– Не сомневайтесь, – надменно бросила Мирцелла, борясь с детским желанием убежать. Будь здесь ее матушка, услышь, о чем с принцессой из дома Баратеон разговаривает этот бастард, приказала бы его высечь! И не важно, что он оруженосец принца Оберина, от которого и перенял эти замашки разбойника, улыбку, дерзкую, опасную, что нагая сталь, и хищно прищуренный взгляд. Деймон придвинулся ближе, и у Мирцеллы в миг пересохло во рту. Она – принцесса, чужая невеста, а он – бастард, всего лишь какой-то Сэнд; Серсея могла прогнать его одним взглядом, а ее дочь зарделась ярче розы, когда Деймон коснулся золотого локона, лежащего у нее на плече.

– Рад это слышать. Мы все любим Тристана и волнуемся за него. И за вас тоже, моя принцесса. Однако, не могу не заметить, что вас гложет любопытство. Это может подтолкнуть вас к некоторым озорствам, хотя, признаться, не могу представить вас безобразничающей… или могу? – он снова улыбнулся, и сердце Мирцеллы взволнованно затрепетало, но слова Деймона превратили этот трепет в гневную дрожь.

– Ваши речи возмутительны, сир!

– Конечно! Я ведь дорниец, да к тому же бастард, – Сэнд залпом допил вино и поставил кубок на стол, – а вы так милы и нежны, ваше высочество… но если собираетесь выжить при дорнийском дворе, отрастите коготки. В игре престолов они вам пригодятся. А для другой забавы будет довольно и ваших сладких губок.

Прежде, чем принцесса осознала смысл сказанного, мужские пальцы сжали ее подбородок, а губы, пахнущие вином, коснулись ее губ. Вздох замер в груди девушки; поцелуй, быстрый и пьяный, был сродни удару молнии. Как… как он смел?! Мирцелла обручена с Тристаном, зал полон гостей, принцесса Арианна, септа Эглантина, лорды и леди, что они подумают?! Пылающий румянец сменился бледностью, но через мгновение пожаром разгорелся снова на скулах. Мирцелла прижала пальцы к губам, поцелованным мужчиной, который не имел на это никакого права, который улыбался ей, и принцесса тонула в синеве его глаз, хотя в закоулках сознание эхом звучало имя ее жениха.

Деймон Сэнд подмигнул принцессе, поднимаясь, и склонился перед ней в церемонном поклоне.

– Эта игра попроще, но требует тоже большой осторожности. Так что будьте осмотрительны… ваше высочество, – и ушел, растворился в праздничной суете пира, оставив Мирцеллу с бешено колотящимся сердцем и губами, на которых горел его поцелуй.

Комментарий к Игра в поцелуи (Мирцелла Баратеон/Оберин Мартелл)

Возраст Мирцеллы, скорее, сериальный, все остальное ближе к книжному.

========== Маленькая леди (Лианна Мормонт/Джон Сноу) ==========

Война, исчезновение матери, гибель старшей сестры вынудили Лианну Мормонт рано повзрослеть, однако в глазах окружающих она оставалась ребенком, маленькой девочкой. Хоть солдаты и рыцари кланялись ей и сидела она вместе с остальными лордами за высоким столом, подле короля Севера, но глаза их видели прежде дитя, еще даже не достигшее расцвета, за которым тенью высился Медвежий остров. Лианна ведь отныне его леди, в ответе за него и своих людей перед королем Севера. Король смотрел на маленькую леди Мормонт глазами грустными и снежно-серыми; в них вихрилась зима, а во взгляд его сестры будто провалилось летнее небо. Лианне леди Санса пришлась не по нраву: успела побывать женой и Ланнистера, и Болтона, красивая настолько, что мужчины оборачивались ей вслед, Лианна начинала чувствовать себя рядом с ней неуклюжей худышкой, закутанной в медвежью шкуру. Когда король, обыкновенно серьезный и хмурый, улыбался в ответ на какую-нибудь шутку леди Сансы, в груди Лианны, под слоями мехов и стальной вязью кольчуги, нестерпимо жгло, и сердце угольком металось в тесной груди.

Помимо победы в войне маленькой леди хотелось, чтобы Белый Волк улыбался и ей, и не как сестре или соратнице, а как…

Конечно, девица Мормонт для короля Севера неподходящая пара. Негостеприимный островок, бревенчатая усадьба да невеста, у которой даже груди расти не начали. А вот если бы подоспели ее лунные крови, тогда Лианна могла бы если не на корону надеяться, то согреть ему ложе… девочка невольно вспыхнула, содрогнувшись, ссутулилась, кусала губы, скрывая улыбку. Мысли дерзкие, непристойные, едва ли достойные дочери благородного дома. Ох, оттаскала бы ее матушка за косы за такие мысли, а потом бы высекла, чтоб впредь неповадно было! Но одного взгляда на короля хватало, чтобы думы вновь начинали мотыльками виться вокруг Джона Сноу – Старка – а румянец жег щеки раскаленным тавром. Джон понравился ей, сразу понравился, едва девочка взглянула на него. Лианна Мормонт видела, что зима крепко вцепилась в их короля ледяными клыками. Она успела потрепать многих, но за спиной Белого Волка маячила бледной тенью, и даже свет факелов и тепло жаровен не могли ее спугнуть. Девочка грезила, что сумеет прогнать зиму из сердца короля, надеялась, что, повзрослев, станет такой же красивой как леди Санса, даже еще краше, и король Севера ее полюбит настолько, что сделает своей королевой. Но как бастард он был не достоин ее, а она не подходила королю. Это было лишь мечтами Лианны, маленькой девочки, а никак не леди Мормонт. Леди Мормонт твердила голосом матери, что нечего забивать себе голову пустяками да сказками, а девочке во сне виделась ее свадьба с королем.

И девочка Лианна, зардевшись ярче мака, опустила голову, поймав понимающий взгляд тепло улыбнувшейся леди Сансы.

Комментарий к Маленькая леди (Лианна Мормонт/Джон Сноу)

Сериальное.

========== Тайны и измены (Кейтилин Старк, Эддард Старк, Джон Сноу) ==========

Джон Сноу – сын Лианны Старк и Рейгара Таргариена, родился с типично валирийской внешностью.

На исходе недели ее лорд-муж всегда уезжал.

Утром, еще до рассвета, Эддард уходил, и о его присуствии Кет напоминала лишь примявшаяся подушка. Он покидал Винтерфелл вместе с сиром Родриком и Джори Касселем и возвращался в сумерках, уставший, молчаливый, совершенно чужой. На маленького Робба, тянувшего к отцу ручки, Нед смотрел глазами потемневшими и холодными, а с собственной леди-женой обращался учтиво и сухо, будто с засидевшейся гостьей; уходил в свои покои без ужина и не отпирал дверей, даже если Кет звала его. Кейтилин не понимала и злилась, требовала ответов: куда Нед постоянно уезжает? Зачем? У него есть другая, поэтому он так мрачен, возвращаясь к жене? Обвинения стрелами летели в лорда Старка, склонившегося над чашей; слезы ели глаза Кет, обида душила и выплескивалась криками, за которые она себя презирала. У многих ведь знатных лордов есть любовницы и бастарды, но от мысли, что Нед, покинув ее постель, сразу отправляется к другой женщине, внутри все болело и кровоточило.

– Кто она? Я хочу знать, – Кет старалась говорить твердо, но голос предательски срывался. Боль от впившихся в ладони ногтей была ничем по сравнению с той, что она испытала, слушая сплетни слуг. Ночами лежала без сна, думая о сопернице: какая она? Отец, Петир и даже Брандон называли Кейтилин красавицей, но, может, какая-то невзрачная северянка, торговка, прачка, служанка, для Эддарда краше всех женщин Вестероса, а ее детей он будет любить больше, чем тех, что родит ему в браке Талли? Хотелось смести все со стола, заставить Неда поднять, наконец, голову, заставить признаться, но вся ярость схлынула, когда муж встал, и от его ледяного взгляда Кет пробрало морозом. Она стояла перед Старком, дрожащая, бледная, с дорожками слез, блестящих на щеках, а муж и не подумал даже обнять ее, утешить. Эддард обошел супругу, бросив на ходу:

– Я не оставляю вас ради другой женщины, миледи, – от сурового тона супруга внутри все закоченело, – и покидаю замок по делам лорда и тогда, когда сам сочту нужным. Не вмешивайтесь в это.

– Да, милорд, – в пустоту прошептала Кет, когда шаги мужа стихли за спиной. Оледеневшее сердце в груди согревало только тлеющим гневом.

Кейтилин не спала, когда Нед стал собираться в следующий раз. Лорд ночевал в своих покоях, и Кет в одной сорочке стояла, прильнув к двери и чуткой кошкой ловя каждый звук, доносящийся из комнаты мужа. Как только за ним закрылась дверь, леди Старк принялась одеваться сама, без служанки, которую послала на конюшни с приказом оседлать для нее лошадь. Что же, если Нед не желает говорить, куда уезжает, то Кет последует за ним сама. Она должна увидеть все собственными глазами.

Лошадь несла ее в едва родившееся утро; ехать приходилось тихо, осторожно, чтобы Нед или сир Родрик не заметили погони. Они миновали Зимний городок и мельницу, уносились все дальше в лес, и подозрения закрались в душу Кейтилин волками в ночи. Кто может жить так далеко? Лесник? Охотник?

Кет направила коня к пихтовой рощице, когда лошадь Неда перешла на рысь; над деревьями вилась тонкая струйка дымка. Девушке пришлось спешиться и идти за мужем пешком. Любопытство толкало ее вперед, непонятный страх тянул назад. Ну, зачем, зачем ей это? Она законная супруга Хранителя Севера, леди Старк, ее дети унаследуют Винтерфелл, какое ей дело до простолюдинки, в чьих объятиях утешается ее супруг? Нет! Кейтилин хотела увидеть эту девицу, укравшую сердце Неда.

Большой бревенчатый дом окружал частокол; за забором ржали лошади, гуляли по двору куры, возле колодца паслась козочка, белая, с черными “чулками” на ножках. Невысокая крепко сбитая женщина вышла навстречу Эддарду, а девчушка в простом холщовом платьице с вышитым подолом, кормившая поросят, бегом бросилась в дом. Кет наморщила лоб, рассматривая женщину. Она была явно старше Неда, плечистая, грудастая, с толстой русой косой через плечо. Нет… не мог же он променять молодую жену на нее! Быть может, Старк приехал к ее дочери? Кейтилин ждала, что из дома вот-вот появится девушка, юная и прекрасная, как зимнее утро, но увидела только детей: девочка, худенькая и взъерошенная, будто воробушек, вела за руку крошечного мальчика. Серебристо-белые волосы блестели на солнце, пронизавшем переплетавшиеся ветви деревьев, маленькое личико расплылось в улыбке при виде мужчин, и ребенок счастливо завизжал, когда Нед подхватил его на руки.

Больше из дома никто не вышел.

На миг Кейтилин испытала облегчение. Выходит, муж говорил правду… нет никакой другой женщины! Но… этот ребенок… откуда он? Почему его держат в такой глуши? И кем тогда он приходится Неду? Его бастард?.. девушка практически вплотную прижалась к забору, глядя на супруга сквозь щель между бревнами. Но кто же тогда его мать? Эти волосы… такие на Севере встретишь не часто. Может, Лис? Или…

Нет… не может быть!

Лохматый кобель, сидящий на цепи, зашелся хриплым лаем. Сир Родрик схватился за меч, Эддард обернулся с ребенком на руках, но Кейтилин уже бежала к своей лошади, привязанной к сломанной пихте. То, что она увидела, было гораздо хуже ее самых страшных опасений. Лучше бы у Неда все-таки была любовница, две, три, да хоть сотня! Лучше баловаться с гулящими девками, чем укрывать у себя мальчика, чьи волосы кричали о крови Древней Валирии в его жилах!

Нужно отослать этого ребенка. В Вольные города, в Эссос, куда угодно, главное – подальше, чтобы его присутствие не навредило Роббу.

Это все равно измена, не Кейтилин, а королю, но измена. Однако, как жена, Кет Талли в первую очередь должна быть верна мужу. И она будет – пока он так же верен ей.

========== Почти невеста (Джейни Пуль/Джори Кассель) ==========

Когда вокруг открыто заговорили о помолвке Сансы с наследником престола, Джейни Пуль поняла, что ее замужество – всего лишь вопрос времени. Беспокойство сменялось в душе радостным предвкушением. Лежа ночью в уютных перинных объятиях широкой постели, которую делила с двумя сестрами, девочка представляла себе своего будущего жениха. Иногда его роль играл Робб, с глазами цвета летнего неба и рыжими кудрями, иногда это был просто рыцарь в сверкающих латах, чье лицо скрывало забрало. Он одерживал победу на воображаемом турнире и выбирал Джейни своей королевой любви и красоты. Еще был знатный лорд, увидевший Джейни на ярмарке в Зимнем городке и полюбивший ее с первого взгляда, а один раз даже во сне ее похитил принц с волосами цвета золота с серебром. Совсем как принц Рейгар свою леди Лианну! Но в Винтерфелле принцы-драконы не водились, знатные лорды заезжали не часто, а для рыцарей, молодых и пригожих, Джейни была еще слишком юна. Но Сансе ведь нашли суженого, чем же она хуже? Ну и что, что дочь простого стюарда, шить она умеет не хуже подруги, а матушка и леди Кейтилин отмечали, что Джейни хорошенькая. Девочка молила богов, старых и южных Семерых, чтобы поскорее повзрослеть и сделаться невестой: чтобы идти в красивом платье к чардреву, где бы Джейни ждал ее нареченный, а после свадьбы уехать в его замок. Стать знатной леди, подобно Кейтилин Старк, танцевать на балах, сидеть рядом со своим лордом на пирах, чтобы все было как в песнях. И даже еще лучше!

Наивная убежденность девочки крепла молодым дубком, обласканным солнцем и летними дождями. Она даже попыталась как-то очаровать Робба – все норовила оказаться поблизости, приносила ему пироги с кухни, восторгалась любым поступком Старка и смеялась каждой его шутке, но, увы, Джейни Робб совсем не замечал. Вертлявая дочка молочника увлекала его куда сильнее, Теон волочился за кухарками да прачками, а остальные женихи если и были, то только в фантазиях Джейни Пуль, но она не отчаивалась.

После помолвки Сансы, надежда распустилась пышным цветком. Быть может, в свите короля приехал ее будущий супруг? Брат его милости, лорд Ренли, был очень хорош собой, еще и столицы прибыло столько рыцарей… у Джейни глаза разбегались! Она наряжалась в лучшее платье, пусть перешитое из материнского, зато настоящий бархат, да еще и с вышивкой, украшала косы цветами. С Сансой, конечно, не сравнится, но куда красивее Арьи! Джейни пьянела от праздничной суеты и собственной неотразимости, даже батюшка заметил, какая уже она взрослая.

– Почти невеста, – заметил Вейон Пуль, любуясь девочкой. Матушка согласно закивала, качая на коленях младшую, пятилетнюю, дочь, – еще годок-другой – и будем нянчить внуков. Еще парочка мужчин в семье лишней не будет, верно?

Джейни польщено захихикала. Сама еще ребенок, она не думала о детях, но они будут, обязательно будут. Отец, тем временем, продолжал:

– Конечно, я бы хотел, чтобы свадьба состоялась в Винтерфелле, но неизвестно, сколько мы пробудем на Юге. Впрочем, время еще есть, – Вейон отошел к столу, оставив девочку непонимающе хлопать ресницами. Какая… какая свадьба? На каком еще Юге? Отец что, уже сосватал ее за кого-то и даже не сказал? От возмущения у Джейни задрожали губы, но через мгновение она вспыхнула от удивления и восторга. Она невеста! Батюшка нашел ей жениха!

Девочка принялась приплясывать вокруг отца, не давая ему поужинать. Кто, кто, кто, кто ее нареченный? Он хорош собой? Знатен? Богат? У него есть свой замок? Сестры водили хоровод вокруг стола, матушка смеялась, а Вейон Пуль строго постукивал ложкой по столу. Его рагу остывало, а дочери и не думали оставлять его в покое. Сурово прикрикнув на расшалившихся младших, мужчина усадил на колени Джейни. Отец всегда брал ее на руки прежде, чем подарить что-нибудь, а жених – Джейни не сомневалась, – будет самым дорогим, самым драгоценным даром.

– Он… весьма приятен лицом, – осторожно начал стюард, и мать смешливо фыркнула, – искусно обращается с мечом и порядочный человек. И, самое главное, ты его хорошо знаешь, – отец ласково коснулся кончиком пальцы носа Джейни, и сердце птичкой затрепетало в груди. Он говорит о Роббе, это несомненно! – Я уверен, Джори Кассель станет тебе хорошим мужем.

Джори? Причем здесь Джори? Батюшка ведь обещал ее Роббу Старку, верно? Ведь так?.. но… но Джейни не хочет замуж за Джори! Потому что… потому что это Джори! Всего лишь капитан домашней гвардии лорда Старка, в то время, как Санса станет женой принца и будет жить в столице, она будет заперта в Винтерфелле! Несправедливо, нечестно! Девочка порывисто спрыгнула с отцовских колен и гневно топнула ногой. Лицо Вейона Пуля угрожающе потемнело.

– Это не тебе решать, девочка! – прогремел он. – Что еще за капризы? Не думай, что твоей милой мордашки довольно, чтобы на размер приданого закрыли глаза. Мне еще четырех дочерей замуж выдавать, ты о них подумала? И не реви, – отец ударил ложкой по миске с рагу, – никто не заставляет тебя сегодня же идти под венец. Может, Джори еще и передумает.

Еще и передумает?! Джейни еще раз топнула ногой, за что рассерженный отец отправил ее в опочивальню, но девочка своевольно убежала не в комнату, а во двор, разгоряченная, плачущая. Она не хотела замуж за Джори! Ее мужем должен был стать прекрасный рыцарь, овеянный славой, а не… просто Джори Кассель. Джейни спряталась за конюшней, пряча личико в ладонях. Все складывалось совсем не так, как в песне, даже не как во сне! От разочарования и жалости к себе она всхлипнула, но спешно вытерла слезы, заслышав шаги, отряхнула подол и поправила чуть растрепавшиеся волосы. Отец сказал, что до свадьбы еще много времени, а совсем скоро она уедет на Юг, в Королевскую гавань, и сделает все, чтобы в нее влюбился рыцарь или благородный лорд. Его предложение будет явно почетнее, чем предложение Джори Касселя. Кто вообще захочет себе в мужья какого-то Касселя?

– Не знаю даже, – мужской шепот ожег слух. В пылу переживаний Джейни не заметила, как стала проговаривать мысли, практически крича. – А кто захочет взять в жены капризное плоскогрудое дитя?

Джейни побагровела. Не оборачиваясь, подхватила юбки и кинулась прочь. Джори Кассель остался стоять у конюшен, и в молодых сумерках звучал его смех.

========== Одинаковые (Серсея Ланнистер/Квиберн) ==========

В отличие от дряблых дланей Пицеля, мягких и вялых, словно дохлые рыбы, у Квиберна широкие твердые ладони, крепкие пальцы, а прикосновения – безразличные, несмотря на то, что королева лежала перед ним без панталон и в задранной сорочке. Легкий ветерок врывался в покои вместе с ароматом мальв, холодя нагую кожу Серсеи, покалывая затвердевшие соски; зеленые глаза неотрывно следили за бывшим мейстером сквозь ресницы. Лицо Квиберна хранило сосредоточенное выражение: точно мохнатые гусеницы, брови сползли к переносице, от уголков глаз к вискам потянулись лучики морщин. Он бережно ощупывал живот Серсеи над пупком, после руки спустились ниже, проходя над темно-золотистыми завитками в паху женщины. Королева невольно дернулась, чуть приоткрыв рот на выдохе. Квиберн тут же отнял ладони.