Текст книги "Non enim quid amor (СИ)"

Автор книги: Darr Vader

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Дверь в покои Джоффри резко распахнулась, и сир Меррин Трант пропустил в комнату лорда – десницу. Тайвин Ланнистер вошел в сопровождении троих гвардейцев в тяжелых золоченых панцирях и алых бархатных плащах, которые волочились за ними по полу. Король грозно нахмурился.

– Я не посылал за вами, дедушка, – надменно произнес юноша, вздернув подбородок. Изумрудные глаза мерцали высокомерно, но выражение лица лорда Тайвина не изменилось. Хрустально-зеленые глаза с пляшущими в них золотистыми искорками холодно взирали на внука. Десница коротко кивнул гвардейцу, и тот плотно притворил двери в королевские покои. Джоффри порывисто вскочил на ноги, вино расплескалось и залило его алый дублет. Как смел дед так нагло врываться, нарушить покой своего короля?! Один из ланнистерских гвардейцев замер подле двери, двое стояли за спиной лорда Тайвина. Нервный озноб пробежал по телу юноши, он поджал тонкие губы, силясь овладеть собой.

– Дедушка, – процедил он. Руки сами сжались в кулаки, – что вам угодно?

Десница усмехнулся уголками губ. Опустившись в обитое алой кожей кресло, он задумчиво постучал пальцами по подлокотнику, намеренно не торопясь с ответом. Чем сильнее разгорался пожар гнева в груди Джоффри, тем острее и напряженнее становилась тишина. Воздух в комнате отяжелел, будто перед грозой.

– То, как вы себя ведете, ваше величество, – недопустимо для короля. Вы позорите и себя, и дом вашей матери.

– О чем это вы? – усмехнулся король. – Кто-то жаловался на меня? Матушка? Или… дядя Бес?

– У меня есть глаза, ваше величество, и уши. О вашем монаршем нраве уже ходят слухи. Не лестные, надо сказать.

Не лестные?! Глаза его величества сузились и потемнели. Кто-то смеет о нем сплетничать? Распускать сплетни и слухи? Стоит парочке любителей позлословить вырвать языки. Это точно заткнет глотки остальным болтунам.

– Говорят о вашем жестоком обращении с леди Сансой Старк. Когда эта девушка еще была вашей невестой.

– Она это заслужила! – выпалил юноша, ударив кулаком по столу. Штоф с вином подпрыгнул, едва не опрокинувшись. – Каждый удар! Ее брат пошел на меня войной!..

– А причем же здесь девушка? Она побеждала в боях? Она собрала армию и провозгласила себя королем Севера? Сильно в этом сомневаюсь, – Тайвин Ланнистер закинул ногу на ногу, – раз ваша мать не смогла заняться вашим воспитанием, то придется это сделать мне. Вы знаете приказ, – бросил он гвардейцам. Воины одновременно шагнули к королю, который испуганно попятился.

– Что?.. что вы собираетесь делать? – голос Джоффри едва не сорвался на визг. Он отступал до тех пор, пока его пальцы не сжали мраморный подоконник. – Нет!.. не смейте! Не смейте трогать короля! – он бился в руках красных плащей, кричал, брызжа слюной. Лицо его величества побагровело, глаза пылали ужасом и безумием. – Ты заплатишь за это! Ты… никто не смеет прикасаться к королю!

– Я собираюсь воспитывать не короля, а своего внука. Сына моей дочери, – лорд–десница спокойно наблюдал, как рыцари привязывают руки короля к столбикам кровати. Джоффри вырывался, сучил ногами, дыхание стало рваным и прерывистым, вырывалось из груди с тонким свистом. Мутная капелька пота стекла по виску юноши, когда дед взял в руки его арбалет. Тот самый, которым он угрожал Сансе.

– Арбалет – оружие наемника. Ваш король-отец предпочитал боевой молот, рыцари предпочитают сражаться мечом и копьем. А его величество Джоффри Первый реши уподобиться мирийской швали, – резко вскинув оружие, лорд–десница нажал на спусковой крючок. Болт со свистом рассек воздух, пролетел в миллиметре от лица короля и вонзился в стену. Юноша едва не захлебнулся криком. Колени его подкосились, и он повис на цепях. Стальные звенья звякнули, натянувшись.

– Вы любите наказывать подобным тех, кто вам не угодил, – лорд Тайвин неторопливо перезарядил арбалет, – каково вам теперь оказаться на месте… жертвы?

– Я велю отрубить тебе голову! – прохрипел Джоффри, сжимая зубы. Его была крупная дрожь, сердце бешено колотилось в груди. – Вели своим прихвостням немедленно отпустить меня! Слышишь?! Я король!

Громкий щелчок, и сразу три болта полетели в его величество. Юноша хрипло вскрикнул, рванулся в сторону, отчаянно задергался в своих оковах, пытаясь увернуться, и взвыл, когда стальной наконечник царапнул его по щеке.

– Ты не король, – отчеканил Тайвин Ланнистер, – ты всего лишь глупый мальчишка с манией величия и уверенностью в собственной безнаказанности. Но я научу тебя, – он натянул тетиву, – слишком долго твоя мать потворствовала тебе. Но я не намерен терпеть, – каленое стальное острие пристально вглядывалось в бледное лицо Джоффри, поблескивающее от липкого холодного пота. – Король, что не способен отвечать за свои поступки, не король.

– Я король! Король! – истошно завопил его величество, но вжал голову в плечи, когда лорд – десница начал прицеливаться. – Король… – повторил он уже шепотом. Глаза обожгли слезы гнева и унижения, цепи натирали запястья. Юноша повис, жадно глотая густой раскаленный воздух, его словно притягивало к полу. Будто бы непомерно тяжелая ноша опустилась на его плечи.

– Вот он, удел королей. Ты думаешь, трон просто так создан из тысячи мечей побежденных Эйгоном Таргариеном лордов и рыцарей? Власть – тяжела. В ней таится опасность. Смерть. Не только тебе, но и твоей матери, которую ты, как я надеюсь, любишь, и брату с сестрой. Быть королем. Иметь право носить корону и сидеть на троне. Все это – ответственность. Долг, а не забавы с арбалетам, шлюхами и дочками изменников, – лорд Тайвин опустил арбалет и смерил униженного, сломленного внука суровым взглядом, – запомни этот урок… ваше величество.

Джоффри упал на колени, когда цепи, удерживающие его руки, ослабили свою стальную хватку. Тайвин Ланнистер сверху вниз взглянул на короля и бросил ему арбалет.

– Что бы я больше не видел подобного оружия у тебя в руках. С завтрашнего дня ты начнешь учиться ратному делу и будешь присутствовать на советах. И больше никаких мертвых потаскух! – круто развернувшись на каблуках, десница направился прочь. Красные плащи молчаливыми алыми тенями следовали за ним. Когда дверь за ними закрылась, юноша зарычал и, размахнувшись, ударил кулаком по полу.

========== Король Севера (Уолдер Фрей, Робб Старк) ==========

Уолдер Фрей дважды намекал в своих письмах лорду Тайвину, что неплохо было бы отдать ему в жены Сансу Старк. Пусть бы Болтоны забирали себе младшенькую, а старшая в Близнецах, лорд Переправы слышал, что она очень хороша, вся в мать. Несмотря на возраст, Уолдер Фрей любил побаловаться с молоденькой девушкой, а Санса… ее мать была красивой женщиной, девушка, должно быть, премиленькая, а кто, как не умудренный годами лорд сумеет оценить ее смазливую мордашку и нежную девственную щелочку? Но Ланнистеры игнорировали его просьбы и выдали девчонку за Беса. Тонкие губы старика сжались в тонкую линию. Теперь сын этого поганого карлика будет лордом Винтерфелла, а Фреи, дескать, пусть довольствуются Эдмаром Талли. Рослин, маленькая дура, все рыдает, бегает в септу, молится якобы за окончание войны, но лорд Уолдер знает, о да, он знает, о чем действительно просит его дочь. Успела влюбиться в этого олуха, даже забрюхатила с одной ночки. Фрей глотнул эля и скривился так, будто тот прокис у него во рту. Бабы, что с них взять.

Старые кости ныли, колени ломило так, что отдавало в поясницу. К дождю, видимо. Или к новому внуку или правнуку. На рождение Ширеи суставы болели так, что едва глаза не лопались. Уолдер Фрей взял в руки сладкую булочку, политую липкой глазурью, поднес ее к лицу. Жадно втянул крючковатым носом аромат лакомства, поморщился и бросил пирожок обратно в миску. Тонкие костистые пальцы, покрытые коричневыми пигментными пятнами, принялись мять другую булочку.

– И зачем притащила мне это сладкое дерьмо? – угрюмо пробурчал он, исподлобья глядя на служанку. Девушка теребила край передника, не решаясь поднять головы. – Что мои правнуки не доели, то мне притащила?!

– Простите, м’лорд… – залепетала она, но лорд Переправы махнул рукой и обтер испачканные пальцы о собственный кафтан.

– Иди! Принеси мне ячменного отвара и крапивного чая. Не хочу, что бы пучило меня этой ночью, хе-хе. Моей леди-жене это не нравится, ох как не нравится, хе-хе, – служанка присела в реверансе и поспешила прочь. Уолдер проводил ее тяжелым взглядом. Что эта за девица? Он ее не помнил. Хотя в Близнецах столько народу, всех и не упомнишь.

Старик откинулся на спинку кресла, протягивая к огню ноги. Интересно, кто родится у Рослин? Хорошо бы девчушка, можно было бы выдать ее за одного из мальчишек Эммона. Его женушка урожденная Ланнистер, так они и к Кастерли–Рок подберутся, и Риверран к Переправе привяжут. Хотя паренек тоже неплохо. Тогда Эдмар станет не нужен, рыбка перестанет занимать место в темнице Близнецов. В общем, время покажет. Лорд Уолдер намерен прожить еще долго, очень долго. До тех пор, пока имя Фрей не станет таким же громким, как Ланнистеры, Тиреллы или Мартеллы.

Лорд Переправы задремал, разморенный теплом и мечтами о власти, богатстве и величии, но тяжелые шаркающие шаги грубо и бесцеремонно вырвали его из мягких объятий сна. Так уютно ему было, как будто давным-давно, в те дни, когда жива была Перра, его первая жена. Пустоголовая, как и все женщины, но с грудью размером с подушки, белыми да мягкими. Пожалуй, по ее сиськам Уолдер Фрей скучал больше всего. Нехотя открыв глаза, старик нетерпеливо поерзал в кресле.

– Ты куда за чаем ходила?! В Королевскую Гавань? – рявкнул он, заслышав скрип открывающейся двери. Отвратительный смрад тлена и крови ворвался в его покои, лорд брезгливо поморщился. – Ты что, в помойную яму по дороге упала? Несет от тебя как от выгребного оврага! Ставь поднос и убирайся, пока я не задохнулся от твоего смрада!

Служанка не ответила, лишь хрипло задышала, хрипло и прерывисто, к запаху гнили теперь примешивался запах мокрой шерсти. Лорд Фрей сглотнул, подавляя приступ тошноты, прикрыл лицо рукавом. Раздражение, вызванное тупостью прислужницы и ее вонью, высекло искру, и гнев вспыхнул в старом немощном теле, словно сухой хворост. Стремительно, насколько позволял ревматизм, Уолдер Фрей обернулся. Дряблый подбородок дрожал от ярости.

– Ты что, издеваешься надо мной, тупая клуша?! – проскрипел он, вцепившись в подлокотники кресла. – Я тебе сказал… – слова застряли у старика в глотке. Сердце замерло на три вздоха, его словно стиснул Иной в ледяных объятиях. Выцветшие глаза Фрея едва не вылезли из орбит. Это была не служанка. Заливая тростник кровью из зияющей раны в груди, перед ним стоял Робб Старк. Ладони и пальцы его были синюшными, ногти почернели, на шее запеклась черная кровавая корка. Мертвец покачивался из стороны в сторону, будто ноги едва держали его, волчью голову венчала покосившаяся железная корона. Но глаза… глаза лютоволка при жизни были цвета золотистого янтаря, а после смерти посинели. Покойник смотрела на него глазами предательски убитого короля Севера.

Язык зверя свесился с окровавленной пасти, чудовище шагнуло к Уолдеру Фрею, бледному до мертвячьей синевы. Старик едва не вскочил на ноги, но ужас и болезнь сковали его слишком крепко. Он бессильно метался в своем кресле, задыхаясь от душного запаха крови. Мертвец протянул к нему руку.

– Король… Севера… – пролаял Робб Старк, и черный пузырящийся поток хлынул из раззявленной пасти лютоволка. Лорд Переправы зажмурился в страхе, вжимаясь спиной в кресло. Это сон, просто дурацкий кошмар! Такие потрясения слишком тяжелы для человека его возраста, только и всего! Но запах смерти не рассеивался, и покойник не исчез. Он продолжал идти к креслу Уолдера, кровь лилась из ран. Старик почувствовал, как отнимаются ноги, как начинают холодеть пальцы от страха.

– Король… Севера… – синие человеческие глаза смотрели на него с волчьей оскаленной морды, – король… Севера…

– Ты опозорил меня! – завопил лорд Переправы. Сейчас его услышат слуги стражники! Прибегут и убьют эту тварь еще раз, на сей раз уж наверняка, что бы поганый варг больше не поднялся из могилы! – Ты дал мне клятву, а сам… сам!..

– Король… Севера…

– Уходи! Прочь! Ты мертв! Ты и твоя мать! – старик отчаянно замотал головой, седые волосы упали ему на лицо. Русе Болтон вонзил меч в грудь этому мальчишке, а Кейтилин Талли перерезали глотку от уха до уха. Оборотень продолжал наступать.

– Король… Севера… – он был так близко, что лорд Переправы чувствовал его смрадное дыхание. Фрей вытянул перед собой дрожащую руку в пустой попытке остановить приближающуюся смерть. – Король… Севера… Король Севера!

***

Тело лорда Уолдера Фрея нашли только утром. Скрючившись, он лежал на полу с искаженным от муки лицом. Мейстер Ионел сказал, что его хватил удар. Сердце не выдержало переживаний, да и возраст лежал на его плечах тяжелой ношей. Никто не верил старой служанке, которая видела как чудовище с песьей или волчьей головой заходило вечером в покои лорда. Однако челядь и господа слышали протяжный, полный тоски и отчаяния вой, доносившийся из главного зала по ночам.

========== Владея кинжалом (Оберин Мартелл/Арианна Мартелл) ==========

Рядом с Обарой, рослой и широкоплечей, облаченной в золотистый шелк и мягкую вареную кожу, изящная Ним казалась еще более хрупкой. Короткие изогнутые ножи мелькали в воздухе, сталь пела в руках песчаных змеек. Арианна заворожено наблюдала за боем кузин. Нимерия подтрунивала над старшей сестрой забавы ради, но Обара в ответ шипела и кидалась с яростью пустынной кобры, ее атаки исступленны, а Ним, хоть и бьется с таким же упоением, будто пляшет. Ее черная коса, перевитая золотой нитью, извивалась змеей, глаза девушек пылают, а лукавые улыбке острее и опаснее кинжалов в их руках. Принцесса печально вздохнула, ощутив укол зависти. Песчаным змейкам принц Оберин, ее дядя, позволяет все. Живите в свое удовольствие… хотела бы и Арианна жить так привольно. Пусть никто ее не упрекает, а отец смотрит на ее многочисленные выходки сквозь пальцы, ей мало. Мало свободы.

Тиена, вышивающая пылающее ройнарийское солнце на гобелене, улыбнулась уголками губ. Воздушное голубое платье с пышными рукавами и кружевным воротником подчеркивало невинность и сладость девушки, обнажало ее мнимую покорность словно ножны сталь.

– Сестренка Обара сильнее и выше, – заметила она со вздохом, – но Ним быстрее и выносливее, – синие глаза сверкнули озорством, – спорю на поцелуй и нить мирийского зеленого жемчуга, что Ним загоняет Обару раньше, чем старшая сестренка оттеснит ее в угол!

Словно в подтверждение озорных слов песчаной змейки, раздался оглушительный плеск и заливистая ругань Обары под звонкий смех ее сестер и кузины – всегда суровая, решительная, сейчас она выглядела растерявшимся котенком, который излишне громко и грубо мяукает, – оступившись, она упала в пруд, и теперь, насквозь промокшая, потерявшая оружие, с проклятиями пыталась выбраться.

– Теряешь ловкость, – снисходительно заметила Ним, крутя в изящных руках кинжал. Не валирийская сталь, но сверкает на солнце так ярко, что глазам больно. Арианна знала, что под одеянием из нежного шелка у кузины спрятано не меньше десятка клинков. Обара угрюмо взглянула на сестру из-под насупленных бровей. Волосы ее потемнели от воды, льнули к широкому лицу. Карие глаза казались черными от гнева, но ее полный ярости взгляд ничуть не пугал Ним. Обара скора на гнев, быстро вспыхивает и столь же мгновенно остывает. Поэтому она вытерла лицо ладонью и, не говоря ни слова, схватила сводную сестру за плечи и толкнула ее в пруд, из которого мгновение назад выбралась сама.

– Поплавай, сестрица, – криво усмехнулась она, сжимая в кулаке свои каштановые волосы. На бледно-розовом мраморе подле нее уже растеклась лужа. Тиена горестно покачала головой, наблюдая, как Нимерия грациозно выходит из воды, ничуть не стесняясь. Мокрый шелк обрисовывал каждый соблазнительный изгиб ее тела.

– Что же, я почти угадала, – печально вздохнула Тиена, нефриты ее глаз сверкнули озорством, – что возьмешь, дражайшая кузина – поцелуй или жемчуг?

– Кто тут говорит о поцелуях? – насмешливо осведомился Оберин Мартелл, выходя из-за колонны. Арианна ощутила, как к щекам прилила кровь, принцесса поспешно отвела взгляд. Ее дядя был именно таким отцом, которым можно восхищаться и гордиться. Не то, что принц Доран – осторожный, терпеливый, мягкий, будто сливочный пудинг. Красный Змей поцеловал каждую свою дочь в лоб, но не племянницу – он почтительно поцеловал изящную руку девушки, но его глаза, черные и блестящие, словно квартийские аметисты, словно пламенем опалили принцессу. Пожар в груди вспыхнул ярче.

– Тиена, моя маленькая септа, – улыбнулся Оберин, окидывая мимолетным взглядом гобелен в руках дочери, – все еще предпочитаешь иголки кинжалам?

– Это не оружие леди, отец, – мило пожала обнаженными плечами девушка, игриво подмигивая Арианне. Мартел только хмыкнул, поглаживая золотистый локон дочери. А ведь еще прошлой ночью эти пальцы ласкали ее, Арианны, тело, рисовали причудливые узоры на атласной коже, вырывая из ее груди новые и новые стоны… а тонкие губы, улыбающиеся сейчас, обжигали поцелуями, больше похожими на укусы. Так умеет целовать только Красный Змей Дорнийский.

– Что-то ты притихла, племянница, – Оберин скрестил руки на груди, – тоже считаешь, что леди, – он сморщил нос, – не должна брать в руки оружие?

– О, нашей сладкой Арианне не зачем брать в руки оружие, – ехидно пропела Обара, принимая из рук слуги полотенце, – стоит ей в ладоши хлопнуть, как прибегут гвардейцы, готовые защитить ее ценой собственной жизни.

– Моя сестра Элия тоже была принцессой. И где были королевские гвардейцы, когда Григор Клиган насиловал ее? – отчеканил Мартелл, сверкнув глазами на дочь. Обару трудно было смутить, но песчаная змейка опустила глаза, залившись сердитым румянцем. Тиена отложила свое шитье, Ним поджала губы. Жажда мести горела в глазах Оберина. Арианна знала о тете, бывшей женой принца Рейгара таргариена, лишь по рассказам отца и дяди, с которым они были очень близки. Знала, что рыцари Ланнистеров убили принцессу и ее маленьких детей, убили хладнокровно и безжалостно, и их преступление осталось безнаказанным. Доран Мартелл должен был созвать копья и пойти войной на королевскую гавань, но столько лет прошло, а он все ждет. Но чего?!

Оберин взглянул на свое отражение в стальном лезвии кинжала, тряхнул черными, как смоль, волосами, в котором уже призрачно поблескивало серебро. Жаль, что боги сотворили его младшим сыном. Будь Красный Змей властителем Дорна… тогда не смотрел бы на племянницу с таким обещанием и не подарил ей столько восхитительных ночей. Восхищение и любовь привязали принцессу к Оберину крепче любых цепей.

– Думаю, моей маленькой принцессе стоит поучиться владеть кинжалом. Мало ли. Клинок в женских руках может быть опасен… как и женская красота.

Улыбка дяди обещает грех, сладкий и пьяняще порочный. Но Арианна не боится. Кровь ее горяча, как у всякой дорнийки, и учиться она любит. Ночью оба кинжала Оберина будут принадлежать ей. До первых лучей солнца.

========== Драконья погибель (Эйгон III Таргариен) ==========

Чешуя горела золотом на солнце, алые искры вспыхивали, пробегая по сложенным крыльям и спинным шипам дракона. Глаза цвета асшайских рубинов пылали, лили багровое пламя на замершую перед ящером женщину. Ветер играл ее золотистыми волосами, аметистовые глаза казались черными бездонными дырами на мертвенно-бледном лице. Разве знала принцесса Рейнира, дочь короля Визериса Первого, что ее любимое платье из ярко-розовой, словно небо на закате, парчи будет ей похоронным саваном?

Элигион вытянул шею, тонкая струйка дыма вилась меж его клыков. Женщина невольно отступила, чувствуя, как страх змеей заползает под кожу и устремляется к сердцу, бьющемуся через раз. Рейнира повернула голову, устремив взгляд на брата. На коронованного брата, его величество Эйгона Второго этого имени из дома Таргариен. Лицо короля хранило маску холодного равнодушия. Будто не он приговорил сводную сестру к казни и бросил ее на съедение собственному дракону. Элигион Алая Тень – дракон под стать хозяину, свиреп, но нет в нем дикости. Нет в нем огня. Рейнира надменно вздернула подбородок и дерзко улыбнулась сиру Кринстону Колю. Тому, кто подвел ее под топор палача… под клыки дракона.

– Смотрите! Смотрите, как будет умирать законная королева! – звонко крикнула Рейнира, хотя голос предательски дрожал. – Недолго тебе править, милый братец! Скоро свидимся! Уж преисподней я ни одному из вас спуску не дам!

Фиалковые глаза короля вспыхнули гневом, узкие бледные губы сжались в тонкую линию. Пальцы с силой впились в плечо худенького мальчика, взирающего на дракона с нескрываемым ужасом. Страх – змея поднимался в груди принцессы, обвил сердце сотней стальных колец, но женщина заставила себя улыбнуться сыну. Слезы мерцали на ее матово-белых щеках.

Дракон яростно взревел, запрокинув голову, взмахнул крыльями. Взвившийся раскаленный воздух швырнул в лицо Рейниры горсть песка. Песчинки жалили больно и остро, страх лил на каждую ранку кипящий яд. Торжественный звон колоколов возвещал Семь Королевств о восхождении короля Эйгона Второго на престол. И о смерти его сестры.

– Смотри, племянник. Смотри и запомни – только так я буду обращаться с предателями и узурпаторами, – холодно обронил король, меланхолично наблюдая, как Элигион неспешно, намеренно медля, подступает к своей жертве. Дракон хлестал себя хвостом по бокам, при каждом вздохе из его пасти валил сизый дым. Элигион лениво потянулся. Струя ревущего ало-золотистого пламени обрушилась на принцессу.

– Нет! – полный отчаяния крик принца Эйгона вынудил дракона обратить на него взгляд. Зрачки дракона, узкие, вертикальные, чуть расширились, по багровой радужке заплясали золотистые искры. Элигион потянулся к маленькому принцу, верхняя губа поползла вверх, обнажая клыки.

– Не смей трогать моего сына, ты, гнусная тварь! – гневный окрик Рейниры всколыхнул плотный воздух. – И я обращаюсь не только к твоему ящеру, ваша милость! Только посмей прикоснуться к Эйгону или Визерису!..

– Достаточно! – голос короля хлестал будто плеть. – Элигион, взять.

Дракон закричал, расправил крылья, застилая собой свет солнца. Звон колоколов стал громче, в тщетной надежде пытаясь заглушить рев Элигиона Алой Тени. Он неохотно взлетел и глубоко вздохнул. Огонь вырвался из пасти ящера, его гибкие пальцы потянулись к принцессе. Женщина едва успела отскочить в сторону, но пламя успело лизнуть подол ее платья. Парча весело вспыхнула, и Рейнира упала на колени, пытаясь сбить огонь. Дракон торжествующе взревел, кружа над принцессой. Эйгон задыхался, стоя рядом со своим монаршим родственником. Дракон поливал усыпанную песком площадку огнем, не давая его матери ускользнуть. Роскошное платье местами обгорело и обуглилось, руки женщины алели свежими ожогами. Рейнира металась, будто дикий зверь в клетке, затравленный псами. Принцесса без короны в когтях дракона.

Она повернула голову, встретившись взглядом с сыном. Губы Рейниры дрогнули в слабой улыбке.

– Будь сильным, родной, – донес до принца ветер шепот матери, – позаботься о брате…

– Нет, матушка! – Эйгон вывернулся из рук дяди и бросился бежать. Он успеет, он спасет ее от этого чудовища. – Матушка!..

Истошный женский крик словно ударил его прямо в сердце, застывшее в груди, ожидая неизбежного. Элигион, алчно рыча, легко будто куклу подбросил принцессу в воздух. Она трагично взмахнула руками, солнце в последний миг зажгло локоны Рейниры, увенчав ее короной… и дракон оборвал жизнь законной королевы Весероса, сомкнув челюсти. Крик захлебнулся, кровь шипела на чешуе чудовища. Эйгон упал на колени, глядя, как ящер пожирает его мать. Жадное рычание и хруст потонули в бешеном биение сердца, отдающемся в ушах принца, окружающий его мир расплывался и таял. Мальчик, в одночасье ставший сиротой, взирал на дракона, не в силах даже моргнуть. Элигион облизнулся и поднял голову. Глаза его цвета запекшейся крови нашли отражение юного принца.

***

Сердце билось в клетке ребер так исступленно, словно смертельная свобода была ему всего желаннее. Король Эйгон Третий поспешно глотнул вина, пытаясь успокоиться. В висках пульсировала боль, горечь разлилась у корня языка, и ее не могла прогнать даже терпкая сладость борского золотого. Смерть матери бросала на сына длинную тень. Слишком длинную, что протянулась через года.

Элегион Алая Тень, которого после смерти Рейниры стали называть Палачом Принцессы, давно уж умер, и череп его стоит в тронном зале, глядя черными провалами глазниц на Железный трон, но страх перед драконами все еще жив. Слишком остро воспоминание смерти матери. Король сжал кулаки до ломоты в суставах. Принцесса Рейнира Таргариен не заслужила такой смерти.

Будь сильным, родной…

Мужчина вздрогнул, чуть не уронив кубок. Последние слова его матери, сказанные за секунду до того, как клыки дракона отняли ее жизнь. Он старался быть сильным, видят благословенные боги, старался! Но как быть, когда страх впивается своим ледяным жалом, точит его волю, словно червь корни дерева?

Дракон спала, свернувшись кольцом возле своих яиц. Чешуя ее отливала бледной зеленью, чахлые поникшие крылья жались к бокам. Лерайа меньше, намного меньше Плача Принцессы, но ей не составит трудов разорвать человека. Клыки ее столь же остры, как и валирийская сталь. Внезапно веки дракона дрогнули и медленно поднялись. Глаза цвета малахита взглянули прямо на Эйгона. Мужчина тяжело сглотнул, пытаясь овладеть собой, но страз провел когтями по его спине. Король отвернулся от дракона, сжимая в руке кубок. Густое вино казалось кровью.

– Вы знаете, что делать, – бросил он отрывисто стоящему рядом мейстеру. Быть может, со смертью последнего дракона умрет и его страх?..

========== Ожидание (Джендри Баратеон/Дейнерис Таргариен) ==========

Ей говорили, что он очень похож на своего отца, Роберта Баратеона. Узурпатора. Воображение рисовало Дени огромного, словно гора, и ужасного, будто сам Великий Иной, воина с искаженным всеми пороками лицом в короне на спутанных черных кудрях. Она ожидала увидеть в юноше отражение убийцы своего брата, человека, которым Визерис пугал ее в детстве, но стоило одного взгляда, что бы Мать Драконов ощутила всю горечь разочарования. Статный черноволосый юноша с пронзительными синими глазами был вовсе не похож ни на чудовище, ни на убийцу. Коснулся горячими сухими губами пальцев Дени, а лицо отражало мрачную настороженность. Улыбка тронула губы девушки. Кажется, и Джендри Баратеон ожидал несколько другого.

Болтали, что она ненасытна и черному дракону приходится не только матерью, но и любовницей. Что принимает ванны из крови младенцев, чтобы сохранить красоту и молодость, а тех, кто ее прогневал, отдает на съедение драконам. Юная девушка с глазами цвета фиалок и косами цвета серебра совсем была не похожа на безумную ведьму и богохульницу из придворных сплетен.

– Милорд, – одно-единственное слово обжигает губы, а сердце болезненно сжимается и рассыпается острыми, безжалостно ранящими осколками. Но сын же не повинен в грехах отца, повторяла себе Дени, как и она не виновна в безумии короля Эйериса.

– Ваше величество, – слишком уж она неземная. И глаза не серые, волосы не темные, дракон, а не волк. Вместо меча – драконы и армия рабов–евнухов. Он, выросший на улицах Королевкой гавани, робеет перед принцессой крови, будто зеленый юнец. От жизни Джендри ждал совершенного другого, но в который раз судьба–своевольница ставит фигуры по своему. Но у дракона три головы, а у королевы лишь одна. К их взаимному сожалению.

– Клянусь любить вас вечно, – голос его разносится эхом по зале септы Бейелора, и юноша чувствует себя лжецом и предателем. Восхищение – не любовь. Любовь это когда готов говорить с ней часами о всяких пустяках. Когда не стыдно предстать перед ней в кузнечном фартуке, покрытый потом и копотью, и знать, что смотреть она будет так… что ей не важны происхождение Джендри. Леди, которая быть леди не желает.

– Любить… – эхом повторяет Дени. Она любила… Дрого, ее солнце и звезды, Даарио, Визерис, брат, который должен был стать ее мужем. А клятву пред людьми и богами приносит другому. Незнакомцу. Во взгляде которого королева видит отражение другой женщины. И Дейнерис Таргариен, и Джендри Баратеон ждали от жизни совершенно иного. Но боги разбивают их планы, распоряжаясь судьбами по-своему.

Далеко не все ожидания королей и королев оправдываются.

========== Девичье сердце (Брандон Старк/Барбри Рисвелл) ==========

Брандон взял ее прямо на земле, устланной золотистым ковром палых листьев. Задрал ее юбки до пояса, умело распустил шнуровку лифа и, властным поцелуем испив ее стон, вошел в нее. Леди Барбри Рисвелл изгибалась в его руках, позволяя Старку делать с ней все, что ему захочется. Вцепись он зубами ей в горло, как лютоволк на гербе его дома, девушка бы улыбнулась, радостно принимая эту боль.

Брандон сжимал ее в объятиях, зарывался лицом в волосы Барбри, а губы северянина оставляли пылающие следы на ее коже. Юноша срывал с нее одежду исступленно рыча, разорвал сорочку в яростном желании добраться до груди девушки. Сам он даже не потрудился снять дублета. Только плащ – его Старк расстелил на земле и уложил на него Барбри. Девушка ногами обхватила Брандона за пояс, сжимала его волосы, темно-каштановые, жесткие, пахнущие Севером. Весь он из железа, льда и стали, закаленных в морозах, но сердце горячее. Леди Рисвелл прижималась к нему так крепко, словно пыталась раствориться в нем, слиться в единое целое раз и навсегда. Вспышки блаженства, оглушающей и ослепляющей, пьянящего короткого мгновения сладкой смерти так мало… Сердце вдруг замерло в предвкушении, и Барбри изогнулась дугой, задыхаясь от нахлынувшего наслаждения. Брандон глухо застонал ей в шею, обессилено откинувшись набок. Он прижимал девушку к груди, слушая ее сбивчивое дыхание и бешеное биение сердца, не спешащего замедлять свой безумный бег.

Они не сказали друг другу ни слова, но тела их говорили куда больше чем уста, а пылающие страстью взгляды и стоны стоили куда больше слащавых ухаживаний. Брандон мог быть учтивым и галантным, если бы захотел, но сейчас, под сенью крон Старк хотел ее, Барбри. И она столь же сильно желала его.

– Мой лорд–отец будет рад, если ты погостишь в Родниках еще пару дней, – пошептала леди Рисвелл, повторяя кончиками пальцев линию бровей, скул, подбородка любимого. Его борода слегка колола кожу ладоней.

– А ты? Ты будешь рада? – Брандон перевернулся на спину, и девушка оказалась лежащей на нем верхом. Она невольно покраснела, и юноша рассмеялся. Но в его смехе Барбри услышала затаенную грусть. Серые глаза, которые обычно искрились лукавством, были затуманены невеселыми думами.