Текст книги "Сломанная игрушка (СИ)"

Автор книги: darkknight

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)

«Отлично, все пристроены, – подумалось единорожке, – Теперь надо все обдумать…»

– Твайлайт, – позвала она, и та вопросительно посмотрела на Лиру, – я, пожалуй, пойду прогуляюсь после обеда.

– Погоди, мы же о стольком еще не поговорили! – воскликнула та, и Лире подумалось, что Твайлайт уже долго не могла найти благодарного слушателя.

В ее глазах читались сотни вопросов и еще больше ответов, но Лира покачала головой и сказала:

– Прости, но мне правда… нужно немного побыть одной.

Твайлайт вздохнула.

– Конечно, – немного грустно согласилась она, – если вдруг заплутаешь в полях, ориентируйся на мельницу. Ее издалека видно, а дорожка ведет прямо к усадьбе.

Лира, не сказав больше никому ни слова, направилась в поля. Она не ставила целью скрыться от кого-то, да и как? На огромной равнине ее было бы видно еще очень долго.

Было немного совестно: получалось, что она прервала разговор с Твайлайт на середине, и только воспитанность лавандовой единорожки не позволила ей настоять на своем.

Но Лира чувствовала, что еще немного, и она слишком разговорится, и тогда последствия для этого замечательного места окажутся непредсказуемы.

Единорожка вышла из дома и медленно побрела куда глаза глядят. На ходу хорошо думалось, да и прогуляться после плотного обеда вправду было бы полезно.

…Вик, проводив пони взглядом, уже хотел выйти из-за стола, но на плечо ему опустилась мягкая, но при этом удивительно сильная ладонь Стива.

– Не надо, – сказал тот, – Ей нужно побыть одной и подумать.

– Нам надо с ней поговорить! – дернулся Вик, но Стив не отпустил.

– Поговоришь с ней утром. Иногда… Вот как сейчас Лире… пони нужно побыть вдали от людей. Среди своих. Не волнуйся. Она пошла в нужную сторону, там Бон-Бон за ней присмотрит. А вот нам и вправду ст?ит обсудить кое-что.

– Что?

– От кого вы бежите? Это не праздное любопытство. Я хочу знать, к чему мне готовиться.

Виктор помедлил, обдумывая ответ. С одной стороны, втягивать в это еще и Стива не хотелось. С другой, пользоваться его добротой и гостеприимством, ничего не объясняя, было бы попросту нечестно.

«Правда – один из элементов Гармонии», – подумал Виктор, а вслух сказал:

– Есть кое-что. Ты, наверное, заметил черный кейс? Так вот, там…

Виктор вполголоса рассказывал, а Стивен не перебивал и не задавал вопросов.

– Теперь понятно, – задумчиво произнес он, когда Виктор замолчал, – Не говори никому из пони. И особенно – Твайлайт Спаркл. Еще не хватало, чтобы кто-то из них влез в этот вопрос… А зная Твайлайт, она влезет. И еще по киберсети растрезвонит. Когда дело касается науки, она сама не своя.

– Понимаю, – Виктор кивнул.

– И раз уж мы об этом заговорили, что ты намерен с этим делать?

– Понятия не имею, мы еще не обсуждали… Ты не знаешь, где нам найти Пророка? Джерри и Скуталу его давно искали, а теперь и нам есть о чем его расспросить.

Стивен не удивился.

– Никто не знает, где найти Пророка, – сказал он, – А если бы кто знал, то его давно бы арестовали по обвинению в терроризме. Равные права синтетов – это слишком сильный удар по экономике Гигаполисов. Роботы не в состоянии заменить всех синтетов на производстве, и Серый город тогда сомкнется вокруг Белого еще теснее. Этого никто не хочет, за исключением разве что анархистов.

– Я никогда не слышал о Пророке до того, как Джерри рассказал, – заметил Виктор.

– Ты бы услышал о нем раньше или позже. В любом сообществе, где есть разумные синтеты, знают о Пророке. Так что тут нет ничего удивительного.

– Потому что синтеты страдают в любом фэндоме? Тогда что в пони особенного?

– Это лишь моя гипотеза, но… чувства пони всегда… скажем так, глубже чем у людей. Их создали такими, искренними, в чем-то наивными. Куда сильнее переживающими любые потрясения. Большинство людей пренебрегает ответственностью за чужие чувства, но узнав пони как следует, ты просто не сможешь иначе. Да ты и сам это уже наверняка почувствовал.

Виктор кивнул, а Стивен продолжил:

– Лира Хартстрингс… я вижу, как ее душа мечется в сомнениях и вопросах, но даже если ты знаешь ответ на них, то она тебе не поверит. Не разумом, разум примет твои доводы. Но ее сердце не поверит, пока само во всем не разберется, а на это может уйти много времени. Тот розовый моторчик, что вон там, за окном, катается по траве, приходил в себя почти год. Она устраивала вечеринки, веселилась и кудрявилась, но в глубине ее глаз я видел две ледышки застарелой боли. Получше ей стало всего пару месяцев назад. Дай время и Лире, будь терпеливее. Поверь, так будет лучше для вас обоих.

Виктор посмотрел Стивену в глаза.

– За последние дни я столкнулся с совершенно другим миром, Стив. Серый город, жизнь людей, которые за год не тратят столько, сколько я за неделю. Несоблюдение законов теми, кто призван их хранить. Не перечесть уже, сколько всего со мной произошло впервые, – парень понизил голос и даже слегка покраснел, – В том числе и… понимаешь меня?

Стивен улыбнулся.

– Серафима, да?

– Угу…

– Что ж, надеюсь, вы не были разочарованы. Согласись, совершенно не похоже на виртуалку?

Виктор поднял глаза и увидел, что собеседник заговорщицки подмигнул.

– Давай не будем об этом, – сказал Вик, на что Стивен только усмехнулся:

– Сам начал. Так вот, «Ключ». Я не знаю, что с этим делать, честно. И сдается мне, что-то тут не так. Корпорации не будут скрытничать, если это просто компонент для работы с синтетами. Объявили бы розыск, награду, наконец…

– Джерри говорил.

– Да. Мыш прав. Здесь что-то явно нечисто, и тебе понадобится помощь кого-нибудь более… сведущего в подобных вопросах. И конечно же, вдали от официальных каналов, если ты не собрался, конечно, вернуть корпорации ее собственность.

– Знаешь, мне это кажется отнюдь не худшим выходом, – Виктор и скрестил руки на груди, – В конце концов, мы даже приблизительно не можем представить последствия… Проклятье, мы даже еще не знаем, какие шаги предпринимать!

– Видишь, – подвел итог Стивен, – Ты сам еще на распутье, так о чем сейчас собирался говорить с Лирой?

– Ты прав, – согласился парень, глядя в окно, за которым в поля уходила мятно-зеленая единорожка, – Мне для начала понадобится совет… Только завтра.

– Почему?

– У него уже глубокая ночь. Поздно звонить.

– Тогда перестань дергаться и отдохни. И поняш своих оставь в покое. О них позаботятся.

Виктор вздохнул. Его не покидало странное чувство неправильности, как будто он забыл сделать нечто очень важное.

Но никак не мог вспомнить, что.

* * *

Лира долго брела по бескрайней, казалось, равнине. В стороне осталась крутящая лопастями мельница и пристроенный к ней амбар, невдалеке виднелись ровные ряды деревьев фруктового сада. Ветер гнал волны по травяному морю, щекотал шерстку и взъерошивал гриву, даря ощущения приятной прохлады. Лира улыбнулась. В одежде всегда был свой шарм, но постоянное ее ношение все же как-то отдаляло от мира.

Настроение немного приподнялось. Единорожка даже начала мурлыкать под нос какую-то песенку, а походка стала легкой и гарцующей.

Внимание привлекло одиноко стоящее на холме дерево и скамейка под ним. Там кто-то сидел, и подойдя ближе, Лира заметила синюю единорожку с белой гривой, кутающуюся в темно-синий плащ со звездами.

Шелест листвы на ветру и мягкая земля под копытами скрыли звуки приближения Лиры, и она заметила, что единорожка, как две капли воды напоминающая первую увиденную в «Пони-Плее» официантку, вертит в сиянии магии небольшое кольцо.

– Привет, – поздоровалась Лира, – Прости, что помешала…

– Великая и могущественная Трикси слушает! – с пафосом произнесла синяя единорожка, и влажные от слез лиловые глаза уставились на Лиру, – Ты теперь будешь с нами?

– Я просто… зашла в гости, – улыбнулась Лира.

– Я Беатрикс Луламун Смит. Ты что-то хотела?..

«Не Агилар?»

– Меня зовут Лира Хартстрингс… Стюарт.

– Знаю! Сегодня все только и говорят о тебе.

Синяя единорожка наградила Лиру многозначительным взглядом. Впечатление портили только покрасневшие глаза и дорожки от слез.

Лира решила деликатно не заметить этого и сказала:

– В Эквестрии я и представить себе не могла, что окажусь в центре внимания. В Кантерлоте я была просто одной из многих. В Понивиле же я хоть и нашла друзей, но никогда не была на переднем плане. А здесь… Здесь были брони из клуба и ранчо, где меня принимают за давно потерянную родственницу. И люди…

Уши единорожки опустились, когда она осознала, насколько разочаровалась в своем идеале.

– Так тебя нашли Тандерлейн со Сноудроп? – сменила тему Трикси, за что Лира была ей благодарна.

– Меня нашел Виктор, вернее это я его нашла. Все сложно.

Синяя единорожка улыбнулась.

– В нашей жизни все сложно, – глубокомысленно ответила Трикси, – Виктор Стюарт твой друг или…

– Мой друг! – щечки Лиры покраснели.

– Друг, – Трикси устремила взгляд куда-то за горизонт.

Мятная единорожка уже была настолько близко, что сумела различить часть надписи, выгравированной на кольце: «…икси и Питер. С лю…»

– Твое кольцо… – тихо проговорила Лира, но осеклась, встретившись глазами с синей единорожкой.

Та отвернулась и проговорила срывающимся голосом:

– Великая и Могущественная Трикси… не желает… говорить об этом.

По щекам пони снова прокатились слезы, она встала со скамейки. Лира уже хотела что-то сказать, но собеседница быстро сказала:

– Трикси надо идти, у нее есть… неотложные дела!

С этими словами она сорвалась с места в галоп, надев кольцо на рог. Ветер взметнул плащ со звездами, когда пони поскакала прочь. До слуха Лиры донеслись судорожные всхлипы.

Она уже собралась было с извинениями бежать следом за Трикси, но вдруг услышала голос, заставивший вздрогнуть:

– Лира? Лира Хартстрингс?

Она оглянулась и увидела кремового цвета пони. В темной гриве виднелась такая родная розовая прядка. Знакомой еще по Понивилю походкой, улыбающаяся земнопони шла от небольшого садика с цветущими кустами и деревьями. В садовом фартуке и с прозрачным козырьком на голове.

– Бон-Бон! – воскликнула единорожка и уже было бросилась к подруге, но вспомнила про убегающую Трикси и оглянулась.

– Оставь ее, – сказала подошедшая, заключая единорожку в объятия, – Ей сейчас очень тяжело, она хочет побыть одна. И специально приходит сюда для этого.

– Бон-Бон… – прошептала Лира, тоже обнимая подругу и вдыхая карамельный аромат, – Я так скучала…

Земнопони погладила бледную гриву и проговорила:

– Я тоже скучала, Леденечик. Не поверила своим глазам, когда увидела тебя…

У единорожки екнуло сердце, когда она услышала прозвище, которым наградила ее конфетная пони. Еще там, в Эквестрии.

– Мне столько надо тебе рассказать!

– Как всегда… – заулыбалась кондитерша, – Я так рада…

Лира закрыла глаза. Перед взором будто заново пронеслась целая жизнь. Переезд из Кантерлота, лихорадочный поиск места для ночевки после прибытия вечернего поезда, добродушная пони, пригласившая в свой дом… Музыка в конфетной лавочке, волшебные леденцы для больных пони и увлекательная исследовательская работа по археологии. Вечерние посиделки с пуншем и трогательная неловкость обеих, когда проснулись утром вместе…

Лиру будто прорвало. Она говорила, говорила и не могла остановиться. Обо всем. О мире людей, о своих открытиях, радостных и пугающих. Об ужасных вещах, которые делают боготворимые ранее люди… Забыв о запретах, о «Ключе» и том, что жизнь синтетов может резко измениться…

Бон-Бон слушала, и в ее взгляде читалось понимание и сочувствие. Прямо как в Эквестрии, казалось, целую жизнь назад.

Лира чувствовала, как с сердца скатывается камень. С каждой фразой, каждым словом. Хлынули слезы, но единорожка не обращала на них внимания. Уходя с ранчо, чтобы подумать в уединении, Лира даже не думала, что встретит самую близкую, практически особенную пони в своей жизни. Иногда ворчливую, но всегда – понимающую, добрую и такую надежную… Ту, с которой всегда и всё можно обсудить.

Вот и сейчас, Бон-Бон не насмехалась, не отталкивала, а только держала в объятиях и гладила по гриве, успокаивая и утешая.

– Я все сильнее склоняюсь к мысли просто остаться здесь, как и хочет Стив, – закончила Лира свой рассказ, – а теперь, когда я встретила тебя…

– Лира, не обманывай себя. Ты всегда доводила любое дело до конца. Вспомни свою археологическую работу, когда все, и я в том числе, говорили тебе бросить собирать по крупицам информацию о человеках…

– Да, и кто оказался прав? – расплылась Лира в неуверенной улыбке.

– Ты. Поэтому соберись, Леденечик. Этот чемоданчик к вам попал не случайно. Это своего рода джокер, которого можно разыграть по-всякому. Ты можешь воспользоваться этим ключом самостоятельно, а можешь найти человека, который поможет тебе отпереть зам?к.

– Виктор? – спросила единорожка вслух.

– Не думаю. Тебе нужен кто-то из более влиятельных людей.

– Ты говоришь о тех кто… кто…

– Кто всю эту кашу заварил, да.

Лира вновь покрепче обняла подругу.

– Бон-Бон… Конфетка… Мне так не хватало тебя и твоей уверенности. Теперь все встает на места. Я знаю, что буду делать.

– Ты у меня умница, – сказала земнопони сквозь улыбку, – только ветер в голове постоянно.

– Спасибо…

– Да за что, Леденечик?

– Мне… это так важно, когда ты рядом, слушаешь и даешь советы…

– Слушать и быть рядом – не так уж и сложно. Обращайся в любое время.

Порыв ветра взъерошил гривы обеих пони, вдалеке громыхнуло. Глянув на небо, пони увидели настоящую облачную гору, приближающуюся со стороны города.

Циклон, постепенно накрывающий весь Гигаполис, пришел и сюда.

– Кажется, нам всем пора бежать домой, – улыбнулась земнопони, – к тому же, держу пари, Пинки уже готовит вечеринку в честь гостей, и негоже таким трудам пропадать зря.

– Я еще побуду здесь, – сказала Лира, – мне надо извиниться перед Трикси, что я… помешала ей.

– Не глупи, Леденечик, она наверняка отправилась в усадьбу, – начала было Бон-Бон, но перехватила взгляд золотых глаз и осеклась, – Ладно, только не мокни сильно. А то еще простудишься.

В вышине промелькнули несколько силуэтов гигантских птиц с всадниками на спинах. Чуть ниже пролетел флаер Стивена, заложивший вираж и начавший снижаться.

– Кажется, это за нами, – улыбнулась карамельная земнопони, – Позовешь Трикси тогда? А я схожу за Берри, она работает со мной в саду.

Лира хихикнула и двинулась к роще, где скрылась синяя единорожка…

…Свити Дропс, которую большинство и пони, и людей, звали милым прозвищем Бон-Бон, вздохнула, провожая единорожку взглядом.

Земнопони раньше никогда не видела эту Лиру Харстрингс. Строго говоря, она не была знакома вообще ни с одной. Не имелось и воспоминаний о волшебной стране Эквестрии – Бон-Бон всю жизнь осознавала себя взрослой пони-синтетом и знала свое место в жизни вплоть до момента, когда взбунтовалась против хозяина. Но она видела сериал, читала книги и успела заочно привязаться к мятно-зеленой единорожке. Такой доброй и в чем-то наивной, как и все селестианцы, и даже не подумавшей о том, что встреченная Бон-Бон может оказаться вовсе не той, что в воспоминаниях.

– Ты ведь не веришь в Эквестрию, Бон, – сказали рядом.

Конфетная земнопони обернулась и увидела Берри Панч, что несла седельные сумки с садовыми инструментами.

Очевидно, увидев приближающийся дождь, решила собраться сама.

У Бон-Бон потеплело на сердце. Это означало лишь одно: вишневого цвета пони приходила в себя после вызванной беспробудным пьянством болезни и заново приучалась думать самостоятельно.

– Не верю, – помедлив, ответила ей Бон-Бон.

– Так что же не сказала ей?

– Если я не верю, то это не значит, что и другие не должны…

…Когда Лира вернулась вместе с Трикси, Бон-Бон и Берри Панч уже ждали возле флаера. Последняя приветливо помахала копытом приближающимся единорожкам, радуясь, словно жеребенок.

Стивена не было: летающая машина пришла на автопилоте и, очевидно, так же собиралась вернуться в усадьбу.

– Иди в машину, Трикси, – сказала Лира, – а я еще немного… посижу. Подождете пять минут?

– Великая и Могущественная Трикси согласна на это, – произнесла синяя единорожка, направляясь во флаер.

Три пони, стоя немного в стороне, о чем-то начали переговариваться. Лира заметила, что Бон-Бон почему-то хмурится. До слуха донеслось приглушенное «Питеру это не понравилось бы, ты же знаешь», после чего Трикси топнула копытцем и начала что-то горячо возражать.

Лира не стала подслушивать и поднялась на небольшое возвышение. Улеглась на траву и вздохнула полной грудью.

Небо, разделенное надвое приближающимся грозовым фронтом, почему-то напомнило мир людей. С одной стороны – сияющий простор, освещенный золотыми лучами солнца. С другой – мрачная тьма, способная поглотить что угодно…

Порыв по-осеннему стылого ветра взъерошил гриву, но Лира только улыбнулась, глядя вдаль.

Здесь и сейчас она, наконец, обрела уверенность в том, что следовало сделать.

«Старый змей был прав, – думала единорожка, – Ключ – ничто без замк?. Нам не отвертеться от этого… И придется идти по пути, который мы выбрали… случайно? Или случайности и вправду не случайны? Если да, то какова моя роль в этом? А Виктора? Скуталу?..»

Подумалось еще, что, возможно, и этот мир, случайно соприкоснувшись с Эквестрией, теперь тоже открыт для магии дружбы? И так остро нуждается в ней…

«Умерь гордыню, Лира Хартстрингс, – сказала Лира себе, – Ты не принцесса, не хранитель элементов гармонии и даже просто не героиня древних легенд. Тоже мне, выискалась, Викта Эквинта Секунда и Найтингейл в одном лице… Просто пару раз оказалась в нужном месте…»

– Лира! – раздался от флаера голос Бон-Бон, – Ты идешь? Скоро ливанет!

Словно подтверждая эти слова, со стороны приближающейся бури донесся раскат грома.

«Идти до конца», – мысленно подвела итог Лира, направляясь к летающей машине.

* * *

…Скуталу, встретившись с Эпплблум и Свити Бель, как будто вернулась в прошлое. Подернувшиеся было дымкой воспоминания из Эквестрии словно расцвели новым цветом, и вот уже последний год с небольшим казался чем-то вроде кошмарного сна.

В какие-то моменты Скуталу даже ловила себя на мысли, что думает о ранчо Стивена Агилара как о чем-то среднем между миром людей и Эквестрией – при этом, взявшем лучшее от обоих миров.

Снова влившись в ряды Меткоискателей, Скуталу даже удивилась, насколько главная проблема прошлой жизни поблекла за время, проведенное в мире людей.

И что с того, что вместо Бэбс Сид в квартете Меткоискателей была вернувшаяся в детство Эпплджек? Бывшая (или будущая?) фермерша тоже носила плащ с гербом и помогала другим найти свое призвание, несмотря на красующиеся на боках три яблочка.

Правда, лишь в то время, пока не спорила с Эпплблум.

Рыжая пегасенка не могла удержаться от улыбки, услышав новую пикировку, почти в точности повторяющую все аргументы первой, которой Скуталу стала свидетелем:

– …Я твоя старшая сестра! – уверенным, но писклявым голосом говорила Эпплджек.

– То, что у тебя есть кьютимарка, еще не значит, что ты старшая сестра! – возражала желтая кобылка с неизменным красным бантом, – Может быть, это я старшая сестра, и слушаться должна ты?

– В Эквестрии я старшая! – не сдавалась Эпплджек.

– А тут ты меньше меня!

Стив уже успел поведать Скуталу, что на самом деле маленькие сестры Эппл были ровесницами, но не признавались в этом даже сами себе. И что не были рождены в Эквестрии, но, совсем по-жеребячьи, с легкостью верили в волшебную страну.

– Ты проиграла забег! – тем временем сделала выпад Эпплблум.

– А хуфрестлинг выиграла!

Эпплблум только фыркнула:

– Пф-ф! Как там говорила бабуля Смит: «Первый в удальстве, да сено в голове»?

– И это говорит пони, с ошибками пишущая слово «вольт-яблочный»? – парировала оранжевая кобылка в шляпе.

– Я пишу с ошибками, потому что одна маленькая пони постоянно ноет и пытается всем доказать, что она старше! Будь взрослее, сестренка.

От развития спора, который, как всегда, закончился бы взаимным вызовом на очередное состязание, маленьких Эпплов спасло появление Скуталу. Та зашла в компании со Свити Бель, которая показывала большую комнату, выделенную Меткоискателям. При этом маленькая единорожка явственно намекнула, что места хватит и рыжей пегасенке тоже. Как раз пустует верхний этаж одной из двухэтажных кроватей.

– Скуталу, если ты останешься, мы наверняка найдем свои метки!.. – как раз говорила она, когда они заходили в игровой зал.

Спор моментально был забыт:

– Ты должна остаться у Стиви, он такой замечательный! – сказала Эпплджек.

Свити Бель подхватила:

– Да, он обещал отвести Рэрити комнату под бутик, когда она поправится, представляешь? И я смогу ей помогать, как всегда мечтала!

– А еще мы познакомим тебя с нашей Рейнбоу Дэш! – радостно заявила Эпплблум, но осеклась, увидев, как поменялось выражение мордочки Скуталу, – Скутс, ты чего?

Скуталу, вздрогнувшая будто от удара, отвела взгляд.

…Перед рыжей пегасенкой стоит само воплощение потрясности – Рейнбоу Дэш. Самая крутая. Настоящая. Абсолют пегаса.

– Можешь взять меня под крыло? – восторженно шепчет Скуталу, глядя в рубиновые глаза.

– Почему бы нет, малявка, – говорит Дэш.

– И ты научишь меня быть такой же крутой?!

Злобная усмешка на мордочке Рейнбоу становится шире.

– Да без проблем! Но только попробуй потом пожаловаться.

Скуталу, все еще не понимая, бросается вперед и обнимает своего кумира.

– Ты самая крутая, самая замечательная Рейнбоу Дэш на свете!.. Обещаю, я буду очень стараться!

Дэш, как будто не зная, как отреагировать, оглядывается на человека. Тот наставительно кивает.

…Пощечина отбрасывает Скуталу на пол. Прежде, чем малышка успевает что-то осознать, на шее затягивается проклепанный ошейник с поводком.

– Урок первый, – говорит Рейнбоу Дэш, – Обращаться ко мне «мэм» или «наставница»…

– Скут… Скут! – прорвались сквозь воспоминания обеспокоенные голоса подруг, и пегасенка вскинулась, словно ото сна.

– Что с тобой? – спросила Эпплблум, – Мы думали, ты обрадуешься…

Скуталу уже собралась снова сказать, чтобы эту тему по возможности не поднимали. Но за спиной раздался звук открывшейся двери, и голос Лиры радостно произнес:

– Эй, Скуталу, смотри кого я привела!

Рыжая пегасенка резко обернулась, и глаза ее расширились от ужаса.

Рядом с мятно-зеленой единорожкой стояла небесно-голубая пегаска с растрепанной радужной гривой, гордо расправившая крылья. Бело-синяя бейсболка была лихо сдвинута набекрень, а спортивные штаны и футболку украшали изображения кьютимарки в виде облака с радужной молнией.

Рейнбоу Дэш.

– Откуда это чудо в перьях? – с улыбкой спросила пегаска.

Но Скуталу под удивленными взглядами Метконосцев и остальных отпрыгнула и пригнулась, словно в ожидании нападения. Даже взлохмаченная грива как будто встала дыбом.

– Нет! – взвизгнула пегасенка, – Не подходи!

Судя по выражению мордочек всех вокруг, такой реакции они не ожидали. Самой ошарашенной казалась Рейнбоу Дэш, удивленно переводящая взгляд с Лиры на Скуталу и обратно.

…Свернувшаяся калачиком Скуталу лежит на черном матрасе с нарисованной кьютимаркой Рейнбоу Дэш. Рядом с ней – голубое перышко, будто напоминание о плене, в который угодила пегасенка.

Она не понимала, почему Рейнбоу Дэш, такая отчаянная, смелая, самая крутая на свете, оказалсь жестокой садисткой, которая раз за разом ее избивает. То, что на Рейнбоу временами тоже живого места не оставалось, не объясняло ничего. То арена, то этот жестокий человек по имени Алекс, то просто ввяжется в драку прямо в клубе.

Но гораздо больше, чем синяки от копыт и ремня, болела душа маленькой Скуталу. От разочарования в Рейнбоу Дэш. От крушения мира, в котором лишь радужный след в небе освещал хоть какую-то надежду.

Надежду, которой теперь тоже пришел конец.

Скуталу всхлипывает, но сдерживается. За слезы Рейнбоу тоже наказывает. Было бы смешно, не будь так больно. Алекс мучает Рейнбоу, а та, в свою очередь – Скуталу, которой к тому же приходится на все это смотреть.

Когда Скуталу увидела подобное в первый раз, она была потрясена настолько, что практически впала в ступор. Во второй – тщетно пыталась найти логическое объяснение происходящему. В третий – уже смирилась и даже недостойно злорадствовала, видя боль и унижение Рейнбоу Дэш. И даже когда та, перехватив взгляд Скуталу, позже избила подопечную до полусмерти, ничто не заставило бы малышку считать, что оно того не стоило.

Время от времени Рейнбоу берет Скуталу смотреть на бои. А иногда, после боя, в приступе безумного веселья заводит какой-то жуткий вальс и, схватив рыжую пегасенку в объятия, танцует. При этом скалится так, будто собирается сожрать.

(http: //youtu.be/33sf4G4JLmI – послушать, под какую музыку танцуют)

Сегодня, правда, она оставила Скуталу на привязи. Сказала, чтобы та «подумала над тем, как ей стать крутой».

Открывшаяся дверь впускает Рейнбоу Дэш, от которой пахнет кожей, п?том и кровью. Опять арена.

Лазурная пегаска проходит мимо Скуталу и бросает ей еще одно голубое перышко.

– Держи, малявка. Еще один кусочек на память от очередной недорейнбоу.

Скуталу уже знает, что этим словом злобная Дэш называет всех своих двойников. И что ее победа на арене над кем-то из них означает смерть.

Пегасенка все же начинает плакать, когда представляет произошедшее на арене этим вечером, понимая, почему крики толпы сегодня были столь громкими…

Рыжие губы, с которых еще не до конца спала опухоль, что-то шепчут.

– Чего ты там лепечешь, малявка? – спрашивает Дэш, стягивая куртку и болезненно морщась, – У, проклятье. Гребаная недорейнбоу… Засранка… Прямо по ребрам… Еще с этой рыжей сукой драться сегодня…

Скуталу повторяет, и Рейнбоу Дэш Вендар вздрагивает, будто от боли.

– Что?! – рычит она и вздергивает Скуталу за поводок к самым глазам, – Попробуй только повторить это, ублюдочная пародия на жеребнка!

– ТЫ НЕНАСТОЯЩАЯ РЕЙНБОУ ДЭШ! – в отчаянии кричит пегасенка, захлебываясь слезами, – НЕНАСТОЯЩАЯ!

Она знает, что это взбесит Дэш Вендар. И надеется, что та перестанет сдерживаться во время избиения.

Пусть лучше так. Конец всему – и себе, и цепям.

Рейнбоу с размаху кидает Скуталу об стену, и та, тихо застонав, падает обратно на матрас.

Уже занесенное для удара копыто вдруг останавливается. Скуталу, устав ждать, открывает зажмуренные глаза и видит, как Рейнбоу копается у себя в столе.

– Я тебе покажу… «ненастоящую» Рейнбоу Дэш… – слышит пленница сдавленный рык, – Запомнишь на весь короткий остаток жизни, маленькая дрянь…

Когда пегаска возвращается, в передней ноге у нее зажат хлыст. Страшная штука, которой Алекс Вендар с завидной регулярностью пополняет количество шрамов на Рейнбоу Дэш.

К несчастью, сознание Скуталу теряет нескоро. Успевает охрипнуть от крика и услышать:

– Дэш, хар? развлекаться тут! На арену! Спитфаер ждет!

– Иду! – отзывается мучительница и наклоняется вперед, – Слышь, малявка, я с тобой не закончила. Никуда не уходи.

С этими словами Дэш Вендар кидает к стене окровавленный хлыст и скрывается в красном тумане, что застилает сознание маленькой пегасенки…

– Скуталу! Скут!

Голос Рейнбоу Дэш, полнящийся искренним беспокойством и сочувствием, вырвал Скуталу из воспоминаний. Полные слез фиолетовые глаза открылись и еще раз обвели всех пони, собравшихся кругом.

В двери вбежали Свити Бель и сестра Редхарт. Не иначе, маленькая единорожка решила, что Скуталу нездорова, и подняла тревогу.

Фиолетовые глаза вновь встретились с рубиновыми.

– Простите… – тихо пискнула рыжая пегасенка.

– Эй, малышка, что с тобой? – спросила Рейнбоу Дэш, – Кто тебя обидел? Я ему такое устрою, только скажи!

Скуталу только сейчас заметила, что лазурная пегаска нежно обнимает ее и поглаживает по гриве крылом.

Как в Эквестрии.

Слезы хлынули новым потоком вперемешку со словами.

В наступившей тишине, сквозь рыдания, Скуталу рассказала все. Про рухнувшие надежды. Про боль и разочарование. Про мучительный плен и отчаянный шаг навстречу смерти.

Через пару минут рассказа слезы были в глазах у всех, кроме Рейнбоу Дэш. Лазурная пегаска просто обняла рыдающую Скуталу и прижала к себе.

– Ну все! – решительно заявила лазурная пегаска, – Да я!.. Ну, я ей покажу! Где там этот ваш бар?!

Скуталу, вдруг повиснув передними ногами на шее Рейнбоу Дэш, крикнула сквозь слезы:

– Нет, Рейнбоу, пожалуйста, нет!.. Она гладиатор, она… убьет тебя!.. Прошу, не надо… она всегда убивает, когда дерется с другими Рейнбоу Дэш…

– Она еще не сталкивалась со мной! – воинственно махнула передней ногой пегаска, – Я этого так не оставлю, малышка. Решено, я иду с вами, и никакая озверевшая выскочка не причинит тебе вреда! И никто не причинит, слышишь!

– Она сталкивалась… – тихо проговорила Скуталу, – с тобой, со стражниками, с грифонами, с… даже… не знаю, кто это был, но они были чудовищами втрое больше нее!

– Это неважно. Я не позволю ей больше никого обидеть, не будь я Рэйнбоу Дэш!

На спину пегаски вдруг легло копыто. Та обернулась и увидела Лиру Харстрсингс, которая отрицательно покачала головой.

– Ну… хорошо, малышка, – прошептала тем временем лазураня пегаска, крылом отгоняя сунувшуюся было сестру Редхарт со шприцем в копыте, – Я не улечу. Здесь ты в безопасности. Здесь никто не посмеет обидеть тебя, Скутс. Слово Рейнбоу Дэш. Но ты тогда должна пообещать, что останешься, ясно?

– Я не могу… у нас есть важное дело…

– Тогда пообещай, что вернешься сюда живой и здоровой! – выпалила Рейнбоу, – На меньшее я не согласна!

– Я… обещаю.

Скуталу, чувствуя спиной мягкий пух на внутренней стороне крыла, постепенно начала успокаиваться. Вскоре к объятиям присоединилась Лира, а за ней – все Меткоискатели.

Кто-нибудь сказал бы, что коллективный тактильный контакт позволял продукции «Хасбро» быстрее преодолевать психологические потрясения. Но сами пони, да и большинство окружающих людей, просто верили в целительную силу обнимашек, и это работало не только с маленькими цветными лошадками.

И точно. Вскоре рыдания перешли во всхлипывания. А еще через какое-то время стихли и они.

Лира Хартстрингс тоже еле сдерживала слезы. Теперь все вставало на свои места. Шрамы Скуталу и ее нежелание говорить о прошлом. Страх при упоминании радуги…

Стало неимоверно стыдно, что именно Лира нашла Рейнбоу Дэш, уже долгое время носившую вторую фамилию Агилар, и попросила пойти познакомиться со Скут.

Пегасенка тем временем просто сидела, уткнувшись носом в намокшую грудь Рейнбоу Дэш.

Хлыст бывшего кумира исполосовал не только рыжую шкурку, но и саму душу маленькой Скуталу, и вся боль, все слезы, старательно загоняемые вглубь, на самое дно, только сейчас, в окружении друзей, нашли выход…