Текст книги "Сломанная игрушка (СИ)"

Автор книги: darkknight

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)

– Есть же закон! – возмутился Виктор, хотя сердцем прекрасно понимал, насколько детским сейчас выглядит его возмущение.

– С точки зрения закона, полиция в своем праве. Уличный артист без лицензии? Задержание. Попытку вырваться или убежать пресекли. Все законно. Бродяга отправляется в камеру, потом, возможно, в соцслужбу, где ему найдут занятие. То что с ним при этом поступили жестко, никого не волнует, и полицию в особенности.

– Но я мог бы…

– Не мог бы, – перебила Серафима, – То, что у тебя зеленая карта гражданина, еще не обеспечивает тебе безопасности. И ты ничего не можешь с этим поделать. И если ты попадешь в тюрьму за сопротивление полиции, у твоей Лиры будет совсем немного шансов вернуться домой.

Виктор осекся.

Это было неправильно. Конечно, жители Белого города были в курсе, что за пределами центральных районов, вдали от высоких стен и строгих охранников, жизнь далеко не так комфортна. Но кого и когда волновали чужие проблемы в обществе, веками пестовавшем идеалы потребления?

Если у тебя нет денег, то ты сам виноват. Это – прописная истина, которую люди на протяжении почти трехсот лет впитывали с молоком матери.

А те, кто считал иначе – отправились на свалку истории.

– Я не могу поверить, – сказал Виктор, наконец, – что Лира сбежала куда-то сюда… Зачем?

– Может быть, захотела посмотреть на реальный мир?

– С ней же здесь может все что угодно случиться!

– Как и с любым другим живым существом. Будем надеяться, она встретила если не друга, то хотя бы того, кто о ней сможет позаботиться.

Парень вздохнул.

– Она ведь совсем не знает нашего мира… – тихо промолвил он, чувствуя, что сейчас просто позорнейшим образом поддастся чувствам на глазах у девушки, – Эту его часть, по крайней мере.

Из раздумий Виктора вырвал сигнал от коммуникатора. «Стивен Агилар» – зажглась в воздухе строчка.

Парень тронул сенсор активации, чувствуя, как сердце переполняется радостью и надеждой.

Лира нашлась. Вот сейчас Стивен скажет, где ее подобрать, и все будет хорошо. Как раньше. Спокойно и безопасно.

– Да, Стив? – сказал Вик, когда над коммуникатором соткалась голограмма знакомого лица, – Пожалуйста, скажи, что ты нашел Лиру!..

– Твайлайт нашла, – ответил Агилар, – целых два подходящих упоминания. Первое о том, что ее засек полицейский патруль в районе Пирамид. Подпадающая под описание Лиры Хартстрингс пони-синтет с перебитым чипом.

– С ней все в порядке?

– Она скрылась от патруля в сопровождении еще одной пони. Судя по описанию, Скуталу.

Это было непонятно. Причем тут рыжая пегасенка, Виктор даже представить не мог. Но раз они были вместе, очевидно, что-то их заставило, какие-то обстоятельства… Это могло бы стать зацепкой, но в «Маяке» не было ни одной Скуталу.

– Есть второе упоминание Лиры, и тоже недалеко от Пирамид, – сказал Стивен, – но предупреждаю, это нелегко принять. К сожалению, там не дают информации о синтетах заведения, поэтому придется туда съездить и узнать все из первых уст.

– Почему нелегко? – спросил Виктор.

– Потому что это бордель. Называется «Полет Фантазии». Специализируется на синтетах нечеловеческого вида. Так вот, там есть полтора десятка пони, включая Лиру Харстрингс…

Вик прикрыл глаза и беспомощно откинулся на сиденье.

Это была катастрофа.

Лира, это доверчивое и наивное создание, наверняка попалась в лапы работорговцев. И те, не мудрствуя лукаво, отправили пони в самое мерзкое, самое ужасное место, которое только можно придумать.

«Что за живодеры!» – в отчаянии подумал парень, чувствуя, как глаза защипало от непрошеных слез.

– Мы недалеко, – вмешалась Серафима, – Спасибо, Стивен.

– Не за что пока. Если будут еще новости, я позвоню. Виктор, держись. По крайней мере, Лира жива. За такой короткий срок с ней все еще может быть в порядке.

Экран погас, а такси Серафимы прибавило скорость…

…В Пирамидах, четырех огромных жилых комплексах, проживало около миллиона человек. И, конечно же, у всех них были свои потребности. Поэтому совершенно естественно, что рядом были возведены торговые и развлекательные центры, транспортные узлы, школы и детские сады, госпитали и прочие блага цивилизации по доступным и не очень ценам.

Пирамиды по праву считались районом среднего достатка, и для кого-то вроде Серафимы – почти такой же недостижимой мечтой, как и Белый город. Тем не менее, потертая укрепленная машинка была пропущена охраной без проблем. Лицензия компании, где работала таксист ван Виссер, была в порядке, а на машину все документы были оформлены правильно.

Виктор немного успокоился, когда оказался в более-менее привычной обстановке. Да, здесь тоже преобладал колесный транспорт и тусклые краски, но встречались и роботы, и даже синтеты, спешащие по своим делам. А может и слоняющиеся без дела.

К слову, на синтетов здесь почему-то никто не обращал особенного внимания. Виктор с удивлением заметил пиццерию «У Микеланджело», где за прилавком стояла зеленая черепаха богатырских пропорций, характерных скорее для человека, в белом фартуке и поварском колпаке.

Но судя по набитому залу, готовил этот Микеланджело отлично. И то, что он черепаха, также никого не волновало.

– К самому заведению не будем подъезжать, – сказала Серафима, паркуя машину, – Выйдем тут.

– Почему не будем?

– Там стоянка платная наверняка. А здесь, у торгового центра, мало того что бесплатная, так еще и под наблюдением.

– Резонно, – отметил Вик.

– Подожди меня пару минут, – попросила Серафима, вылезая и включая в машине охранную систему, – Вон там, на углу. Окей?

– Без проблем, – отозвался парень.

Серафима улыбнулась и шмыгнула в какую-то забегаловку.

Виктор проводил ее взглядом, но до слуха донесся чей-то разговор:

– …но твой IQ равен почти тремстам! И ты работаешь разносчиком пиццы?

Вик повернулся в ту сторону и увидел мальчика лет одиннадцати, одетого в джинсы и кричаще-малиновую футболку. Поверх была накинута курточка с портретом владельца пиццерии «У Микеланджело», улыбающегося и показывающего большой палец. Мальчик как раз устанавливал на скутер стопку коробок с пиццей. Великоватый футбольный шлем съехал на глаза, и паренек, вздохнув, вернул его на место.

Собеседником мальчика был синий антропоморфный еж примерно метрового роста, в синем же комбинезоне курьерской службы. Синтет, очевидно. Большеглазый и мультяшный, тоже персонаж шоу. Правда, сейчас через его плечо висела здоровенная сумка.

– Мне еще повезло. А тебя удивляет, что в этом мире синтет с моим складом ума работает на подхвате, а человек, который даже не может, образно выражаясь, самостоятельно подтерется, занимает ведущую должность в мегакорпорации? – вопросом ответил мальчик своему визави и беззаботно улыбнулся.

Еж развел руками в белых перчатках:

– Ты прав, Кин. Это мир людей… И знаешь, я иногда скучаю по родному Мебиусу.

– У тебя хотя бы есть вера в свой, лучший мир, – ответил мальчишка и уселся на скутер, – а нам остается только пытаться изменить этот.

– Но что мы можем?

– Что можем? Быть лучше. Иначе никакие чудеса техники нас не спасут. Мощнейшие компьютеры занимаются генерацией удовольствий в киберсети, которая должна была дать миру свободу информации. Космическая программа стала способом выбивать деньги для телекоммуникационных компаний. Роботы обслуживают богачей и делают других роботов. Блага – для избранных, для остальных – выживание. Ты и сам все это знаешь, друг.

Виктор поразился, насколько по-взрослому звучала речь мальчика. В голову закралась мысль, что тот на самом деле куда старше, чем выглядит. Что было, в общем-то, объяснимо. Тот же Эш, бессменный ведущий шоу «Арена покемонов», а также его многочисленные копии, просто не был запрограммирован взрослеть. Например, теперешнему Эшу было лет сорок. Выглядел же он на прежние одиннадцать.

– Бывай, Соник, – тем временем произнес Кин, – Мне пора ехать, а то пицца остынет, и Майки мне голову оторвет.

– Удачи, командор, – еж пожал на прощание руку приятеля, – Увидимся в субботу?

– Как обычно.

Скутер плавно двинулся с места и пропал в транспортном потоке. Синий еж тоже быстро затерялся в толпе.

– А вот и я, – вынырнула из толпы Серафима, сжимая в руках пакет, – как насчет немного перекусить на ходу?

Виктор уже хотел возразить, но живот издал отчетливое бурчание, будто только сейчас добрались до мозга ароматы сразу нескольких закусочных неподалеку.

Они двинулись вдоль по улице, вгрызаясь в какие-то рулеты из плотного хлеба, полные пропеченного фарша, овощей, лука и кетчупа.

Вик не мог не признать, что девушка отлично придумала. Сидеть в кафе, когда Лире, возможно, прямо сейчас требуется помощь, было бы просто преступно легкомысленно. А так два дела сразу.

– Иногда так и питаешься весь день, – заметила Серафима, словно прочитав мысли парня, – потому что некогда. Туда-сюда по всему городу, а диспетчер все сыплет и сыплет заказами…

…Здание «Полета фантазии» было подсвечено красным. Традиционно, хотя и несколько вызывающе даже для коммерческого квартала Серого города.

– Если не хочешь, можешь не заходить, – потупился Виктор, посмотрев на Серафиму.

– Еще чего! – фыркнула та, – Ты же вляпаешься во что-нибудь моментально. И вообще, давай лучше я буду говорить.

Виктор хотел было возразить, но осекся. Его опыт посещения подобных заведений ограничивался киберпространством, причем тоже, можно сказать, в Белом городе. Виртуальном.

– Ну… хорошо, – согласился он.

Внутри посетителей встретил метрдотель. Судя по всему, человек, хотя подобострастно раскланялся с претензией на ретро-элитарность.

Серафима вдруг прильнула к Виктору и проворковала совершенно медовым голоском:

– Мы с приятелем – фанаты старых сериалов, и хотели бы развлечься кое с кем особенным.

– Конечно, конечно, – заулыбался метрдотель, – сейчас принесу наш каталог. Или желаете посмотреть вживую? Прощу прощения, многие синтеты спят. Сами понимаете, день… Но разбудить – не проблема.

На его лице играла плохо скрываемая торжествующая улыбка. Нестандартный клиент – это всегда нестандартная оплата. Иногда даже настолько, что окупает покупку нового синтета взамен испорченного.

– Вживую пока рано, – сказала Серафима, – не надо никого будить раньше времени. Если мы вдвоем, ничего?

– О, не волнуйтесь. Сбор за групповой сеанс совсем небольшой, – снова раскланялся служащий, – Прошу, подождите вот здесь, на диване.

Когда они остались одни, Виктор спросил:

– Ты что затеяла?

– Мы же хотим поговорить с твоей пони, верно? Пусть думают, что мы закажем групповушку, а потом выкупим понравившегося синтета. Все просто.

– Но они же будут считать нас извращенцами!

Серафима всплеснула руками.

– А как вообще называть людей, которые ходят в подобные заведения? Вик, ты иногда ведешь себя просто как ребенок! И помни, нет в Гигаполисе такого извращения, которое не могло бы стать модой и источником прибыли…

– Так-таки и никакого?

– Представь. Я слышала о заведении, где синтетов ради развлечения сжигают заживо.

Виктора передернуло.

– Пони? – спросил он.

– Причем тут пони? Любых синтетов, в основном неотличимых от людей. Как правило, биологически не старше четырнадцати…

Дальнейший спор прервало появление управляющего, который принес планшет с загруженными файлами предлагаемого живого товара.

Вик тут же впился взглядом в экран и двинулся к категории «Персонажи мультфильмов».

После недолгих поисков он и впрямь нашел в подкатегории «Мои маленькие пони» пункт «Лира Хартстрингс, единорожка» и без раздумий ткнул в него.

– Вот эта, – сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– И мы вдвоем, – добавила Серафима, – но я люблю смотреть.

– Распоряжения уже отданы, – заулыбался служащий, тронув несколько сенсоров на браслете, – Могу я взглянуть на вашу карточку?..

…Их проводили по приятно обставленному коридору. Все здесь пестрело оттенками алого, кое-где колыхались в воздухе миражи голограмм. Бордель по меркам Серого города был довольно богатый, раз мог позволить себе и профессионального дизайнера, и голографические проекторы. Да что там, содержать целый штат синтетов – это уже было довольно затратно.

Комната, изрядную часть которой занимала огромная кровать, встретила людей тихим перебором струн и приглушенным светом. На столе лежала на подставке ароматическая палочка, слабо курящаяся и распространяющая сладковатый запах трав…

Сердце Виктора дрогнуло.

Единорожка лежала на кровати, и в сиянии телекинеза парила лира, струны которой перебирали призрачные руки.

– Прошу прощения, – произнесла она знакомым голосом, и сердце Виктора забилось еще чаще, – я немного увлеклась. Желаете сменить обстановку?

Инструмент смолк и лег на прикроватную тумбу.

– Нет, спасибо, – хрипло произнес Виктор и сделал неуверенный шаг к кровати.

– Тебе помочь? – спросила Серафима, но парень замотал головой.

Он подошел вплотную, и пони подняла взгляд навстречу. Сердце облилось кровью при виде знакомой мятно-зеленой мордочки, погребенной под слоем вызывающе яркой косметики. Помада, подведенные глаза, какой-то блеск для шерстки…

На единорожке была полупрозрачная сорочка и просвечивающее темное белье с кружевами. Ну и конечно, неизменный фетиш любителей пони – высокие носочки. Только не из стандартного набора от «Хасбро», а в тон белья и тоже почти прозрачные.

– Лира? Это правда ты? – спросил Виктор.

– Я Лира, да, – кивнула единорожка, – А как тебя зовут?

Парень вздохнул и сел на край кровати. Его пронзило горькое понимание ошибки.

– Меня зовут Виктор. А это Серафима. Ты… наверное, другая Лира.

Пони заулыбалась.

– Я буду такой Лирой, какой захочешь. Хочешь фоновую пони в толстовочке? Или бесстрашную агента Мятную? Дай мне пару минут, и я преображусь. Как вести себя в образе, знаю. Ты совсем не заметишь разницы.

Подала голос Серафима, устроившаяся в кресле:

– Вик, ей могли мозги промыть. Лира, ты помнишь, как здесь оказалась?

Пони, повидавшая и не таких клиентов, повернулась к девушке и пожала плечами.

– Так же как и большинство остальных, – сказала она, – Нас купили и объяснили что делать. Сначала было непривычно, потом втянулись.

– И никто не пытался бежать? – спросил Вик.

Пони привстала и легла так, чтобы видеть обоих людей сразу.

– Были дурехи, но их всегда ловили.

– А ты нет?

– А зачем? Здесь меня кормят, поят и развлекают, – пони кокетливо похлопала ресницами, – Это не самая плохая работа, я пользуюсь спросом. Наверное, людям нравится, когда меня так возбуждают руки и пальцы. Хотите, что-нибудь примем перед тем, как начнем? Что предпочитаете, возбуждающее, или что-нибудь для яркости ощущений?

Виктору вдруг вспомнилось, как в первый день Лира дернула хвостом в ванной от прикосновения рук к спине. Стало неловко от собственного порыва помыть поняшу руками, а не щеткой.

– Нет, спасибо, – упавшим голосом проговорил парень, – но мы правда искали конкретную Лиру Харстрингс.

– Не пойму, чем я хуже, – сказала единорожка, – И, кстати, мне не промывали мозги. Если хотите, могу паспорт показать.

– Можешь просто сказать версию твоей программы? – спросила Серафима.

Виктор вздрогнул, но пони не обиделась.

– Стандарт, два-один-один, – ответила она, – Я не верю в волшебную страну пони, если вы это имеете в виду. Но могу в это поиграть, если хотите – мультик видела. Мне восемь фактических и двадцать шесть биологических лет. Чип синий, медосмотр буквально на прошлой неделе был. Все документы у управляющего, жалоб нет… Вы из инспекции, да?

– Скорее, из благотворительного фонда, – сказала Серафима раньше, чем Виктор успел ответить, – Ты нас раскусила.

Единорожка довольно захихикала:

– Восторженные юноши и девушки, пытающиеся изменить этот мир, как трогательно! Но спасибо. Я польщена, правда.

– А ты не хотела бы изменить мир? – спросил Виктор.

Лира улыбнулась. Совсем как пропавшая, снова заставив сердце парня сжаться.

– А зачем? – спросила она, – Тут и вправду неплохо. А вы, люди, мне даже симпатичны. И я уверена в завтрашнем дне… Чего ради это менять? Ради свободы? Что мне делать с ней в этом мире? В Эквестрию я не верю, и кто я буду за пределами этих стен? Карликовая говорящая лошадь экзотической раскраски? Спасибо большое, обойдусь…

Виктор резко встал и пошел к дверям. Ему больше не хотелось ни минуты быть в этом заведении. Казалось, сами стены уставились на него, а узоры на обоях – смеются над чувствами и идеалами.

– Эй, не переживай так, – снова подала голос пони, – Все нормально, правда. Я желаю тебе найти твою Лиру… и знаешь, я ей немного завидую. Чтобы какой человек ради меня бегал по борделям в поисках…

– Мы пойдем, – сказала Серафима, тоже вставая, – спасибо тебе.

– Да за что же? – удивилась пони, потом вдруг добавила: – Подождите.

На единорожку устремились сразу два вопросительных взгляда.

– Вы уже оплатили час, – заметила та, – Даже обидно, что вы просто так уходите…

Виктор вздохнул.

– Нам совсем не нужно… – начал он, но пони перебила:

– Это я уже поняла. Но мне… – она опустила взгляд, – могут выговор вкатить, если клиенты раньше ушли.

Виктору совсем не понравилось, как это прозвучало. Серафима же отметила, что единорожка серьезно боится последствий, и не хотелось подставлять пони просто ради сорока минут времени.

– Может, тогда ты слышала что-нибудь о такой же единорожке как ты? – спросила девушка.

Лира покачала головой:

– К сожалению, информацией я тоже не помогу, так как из здания почти не выхожу. Разве что поразвлечься в бар отпускают или еще куда. Но вы мне понравились…

– А ты можешь доиграть ту мелодию? – вдруг спросил Виктор, оглянувшись, – Лира… моя Лира, я имею в виду, тоже красиво играла.

Пони улыбнулась и кивнула. Рог засветился, и матово поблескивающая лира вновь взлетела в воздух, окруженная кинетическим полем. Призрачные руки коснулись струн, и комнату наполнила тихая, спокойная мелодия.

Виктор сел рядом с Серафимой. Их руки невольно нашли друг друга.

Лира Хартстрингс, закрыв глаза, играла. Мелодия отличалась от той, что слышал в «Маяке» Виктор. За неспешным перебором струн угадывался уже не восторг недавно открывшей новый мир исследовательницы, но грусть жизненного опыта. Музыка будто вселяла надежду на что-то большее, глубокое, что кажется вот-вот обретет форму и предстанет во всей красе… Но нет, в последний момент образ ускользал, но продолжал звать, манить, и не отступаться…

Виктор, слушая музыку, бросил взгляд на мордочку пони. И увидел, как маска довольной и сытой рабыни слетела, уступив место истине.

Переглянувшись с Серафимой, он увидел, что и та все прекрасно поняла.

Эта Лира явно кривила душой. И впрямь, какое психически нормальное существо будет довольно, служа секс-игрушкой для тех, кто приходит и платит за свою похоть деньги? Наверянка у нее случались клиенты, от которых воротило, или которые делали больно…

И немногочисленных радостей от клиентов и хозяев было явно недостаточно, чтобы залечить все наносимые душевные раны. К тому же, вряд ли у нее много друзей здесь, в заведении. Только товарищи по несчастью, такие же забитые пленницы.

И, не зная другой жизни, она конечно же боится того, что может изменить хоть и не слишком радостный, но привычный порядок вещей. И раз за разом убеждает саму себя, что счастлива.

Выйдя из заведения, Вик и Серафима молча добрели до машины. Каждый думал о своем.

Виктор оставил поняше телефон Стивена со словами «Если вдруг передумаешь, позвони туда. Там смогут помочь».

Это было все, что можно было сделать, хотя на душе было мерзко и от увиденного, и от собственного бессилия что-либо изменить.

Глава 13

…Вернувшись из туалета, куда еле успела добежать, Рейнбоу Дэш чувствовала себя значительно лучше, несмотря на то, что минут десять провела в обнимку с унитазом, пока ее выворачивало наизнанку. Десять минут, показавшиеся долгими часами.

Гренки было жалко. И стакан виски тоже. А минералку нет.

Сэм куда-то вышел, видимо, принести из кладовой еще пару ящиков выпивки.

Дэш вернулась за стойку и посмотрела на початую бутылку. Желудок сделал протестующий кульбит.

– Вот же… зараза, – сказала пегаска сама себе, – Полжизни мечтала о свободе… А теперь не знаю, что с ней делать.

В голове словно раздался спокойный голос Алекса Вендара. Хозяина. Человека, который, едва Дэш стала способна понимать человеческую речь, взялся за ее воспитание:

– Посмотрев шоу и став брони, я восхитился тобой, Рейнбоу Дэш. Восхитился до самых потаенных глубин души. Но что я увидел? Ты достойна гораздо, гораздо большего, чем стоять в тени заслуг Твайлайт Спаркл, чем быть просто однократной чемпионкой и «одной из главной шестерки». Чтобы стать лучшей во всем, тебе не хватало твердости. И в сериале, и здесь, где я вижу мягкотелые, бледные подобия истинной тебя. И тогда я понял, что мой долг – сделать тебя той, кем ты действительно достойна быть, закалить твои дух и тело подобно клинку. И тогда, лишь тогда, когда к твоей верности добавится несгибаемая воля и стальная твердость, ты приблизишься к идеалу, к которому стремишься всей душой, даже не осознавая этого.

Рейнбоу прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания. Она за последние дни раз за разом прокручивала в памяти свою жизнь, и впервые задавалась вопросом, чего же хочет сама. Ответа не было. Алекс всегда указывал, что Рейнбоу делать и к чему идти. И очень долгое время у маленькой пони даже не возникало вопросов, почему.

Так просто было.

Конечно, он ее учил. Рейнбоу тогда не знала, а сейчас было плевать, но школьную программу Алекс в нее вбил. Впрочем, пегасочка особенно и не отлынивала. Кроме того, хозяин почти не ограничивал ее в выборе увлечений в свободное время, и Дэш научилась играть на электрогитаре и неплохо петь.

Но главным, а точнее, самым запоминающимся обучением стали боевые искусства, в которых Вендар был большим мастером.

Он тренировал пегасенку сам. Маленькая Рейнбоу быстро потеряла счет, сколько раз падала на пол татами, обливаясь слезами боли. Но Алекс не давал ей спуску, и после короткой передышки все повторялось – до тех пор, пока прием не усваивался.

Развитие же силы, ловкости и гибкости Рейнбоу до сих пор вспоминала с содроганием. И сейчас, сидя в баре, словно заново ощущала ноющую боль, вызванную чудовищным перенапряжением. Когда сходит семь потов и весь мир словно съеживается до размеров пылающих жгутов, в которые превращаются мускулы… Но когда казалось, что мышцы завяжутся узлом или порвутся, удар палки заставлял сделать еще хотя бы одно движение…

…И тем ценнее потом были минуты спокойствия и отдыха. Алекс сам залечивал ссадины и синяки маленькой пегаски, делал массаж и даже позволял иногда нарушать строгий режим дня. В такие моменты Рейнбоу готова была расцеловать человека, который причинял ей столько боли. И на следующей тренировке выкладывалась полностью без понуканий и побоев. Просто, чтобы добиться скупой похвалы, переполнявшей сердце гордостью.

На мордочке Рейнбоу появилась злая усмешка. Какой наивной и восторженной поняшей она тогда была! Принимала за чистую монету все то сено, что вешал ей на уши Вендар… Росла, старалась изо всех сил, можно сказать, из шкуры вон лезла, лишь бы не видеть холодного блеска серых глаз хозяина, что каждый раз иглами впивались в облажавшуюся пегаску.

И все же, хотя за каждое мгновение боли Рейнбоу хотелось убить Алекса Вендара собственными копытами, приходилось признавать, что тренировки пошли на пользу. Тело Дэш развивалось невероятными темпами, гармонично и равномерно. Пегаска просто светилась здоровьем и энергией на зависть всем.

Вскоре Алекс заплатил самой Спитфаер Хэнкок, чтобы та развила полетные навыки воспитанницы. И благодарная Рейнбоу стала самой лучшей ученицей за последние пять лет. Так сказала сама огненная пегаска, давно работавшая на мистера М и никогда не спускавшаяся ниже третьего места в турнирной таблице высшей лиги гладиаторов «Пони-Плея».

Похвала хозяина и желтой пегаски, да еще и титул лучшего летуна по итогам соревнований «Дерби Вондерболтс», переполнила радужную пегаску распирающей гордостью. И полученная в скоростном полете кьютимарка стала еще одной наградой.

Кто-нибудь сказал бы, что для проявления кьютимарки у каждой пони есть специальный скрипт, вписанный в чип и нервную систему. В крайнем случае, кьютимарку можно активировать простой установкой нейродрайвера. Но Алекс не рассказывал об этом Рейнбоу, и у той был на один повод больше гордиться собой.

На шестнадцатилетие Алекс взял Рейнбоу в клуб. «Пони-Плей» стал для юной Рейнбоу Дэш Вендар целым калейдоскопом новых впечатлений. Общение с другими пони и людьми. Знакомство с Бобом и Дрейкусом, которые с радостью приняли лазурную пегаску в группу под названием «Пинк Дрэгон», сперва просто как вторую гитаристку. Но когда задравшие нос Скуталу Вайс и Свити Бель Поттер решили основать отдельный дуэт, Рейнбоу заменила и ту и другую.

Это была просто отдушина. Положа копыто на сердце – даже сейчас, думая об испытываемых чувствах, Рейнбоу не знала, как их описать. Друзья? Не сказать, чтобы близкие. На Дрейкуса положиться было нельзя – то напьется или обдолбается, а то и просто забьет. Или пошутит так, что хочется лягнуть, да еще и ржет. А Боб по пьяни пытался приставать, еле отбрыкалась. Ее тогда впервые посетила мысль, что Скуталу и Свити поэтому и ушли. Партнеры? Возможно, но особенной выгоды с этой музыки не получал ни один из членов группы «Пинк Дрэгон». Классика рока, новые композиции и совместные выступления роднили полную энергии радужногривую пегаску, одинокого байкера и генофрика-драконида, что вообще редко вылезал из наркотического или алкогольного угара.

К слову, именно Дрейкус впервые дал Рейнбоу попробовать спиртное. Как он сказал, «Стаканчик для потрясной, самой крутой Рейнбоу Дэш на свете».

Пегаску передернуло, когда она вспомнила порку, что учинил ей Алекс. Когда подопечная пришла домой с легким запахом виски, то впервые увидела хозяина, потерявшего самообладание. После этого два дня было не сесть на нещадно выдранный круп. Дрейкус же неделю ходил с разбитой мордой – одной Рейнбоу Алекс не ограничился. Именно после этой провинности Рейнбоу впервые познала на себе, что такое хлыст, и получила первые шрамы, символ своего позора.

Снова захотелось выпить. Но желудок имел собственное мнение, и при одном взгляде на бутылку у Рейнбоу закружилась голова, а во рту стало кисло и мерзко.

– Проклятье, – сказала она вслух, – хочу нажраться. И не могу… Жизнь – дерьмо… А, наплевать.

Она покосилась в зал. Ее некому было слушать: для вечерних посетителей было еще рано, дневных же было исчезающее мало. Между столиков сновали официантки, которых Дэш всю жизнь игноировала, а с арены доносилось жужжание дрона, что выравнивал и уплотнял песчаное покрытие.

Арена…

Дэш улыбнулась почти доброй улыбкой. В первой же схватке радужная пегаска, темная лошадка соревнований, от души отделала фаворитку юниоров. Тогда, эффектно нанеся взрослой Даймонд Тиаре финальный удар, она подняла к трибунам окровавленную мордочку с заплывающим глазом и увидела, как Алекс Вендар улыбается ей. И тоже улыбнулась.

В тот день Рейнбоу действительно всей душой уверовала в слова хозяина. В то, что ей до сих пор не хватало твердости. Испытаний. И самым большим страхом радужной пегаски стал не страх боли и наказания, которые неизбежно сопровождали нерадивость и лень, а страх подвести Алекса, который столько сил и времени вкладывает в ее, Рейнбоу, воспитание.

В тот день хозяин позволил ей слопать целую банку джема, а наутро полдня проваляться в постели, и сводил в настоящее спа. Такого расслабона Дэш еще в жизни не знала, и вечером, набравшись смелости, взлетела и поцеловала Алекса в щеку. Тот ничего не ответил, только снова улыбнулся той самой улыбкой с арены… О, тогдашняя Дэш была на многое готова, чтобы снова увидеть ее.

Пегаска вздохнула. В гримерке до сих пор висела фотография: восторженно подпрыгнувшая Рейнбоу Дэш Вендар с кубком юниоров Арены в копытах, а рядом улыбающийся Алекс.

Шрамов на лазурной пегаске уже тогда хватало, но по сравнению с сегодняшним – совсем мало. Синяя с желтым спортивная форма вместо жесткой кожи и лихо сдвинутая набекрень бейсболка. Но главное – веселые, восторженные глаза, а не два горящих яростью рубина, как сейчас.

Потому что Алекс не был бы Алексом, если бы позволил подопечной спокойно почивать на лаврах.

Тренировок стало меньше, но каждая теперь стоила двух. И Рейнбоу снова пришлось повизгивать от ударов бамбуковой палки, подгонявшей пегаску на новый, еще не виданный уровень.

Все достижения прошлого как будто оказались забыты. Дэш снова чувствовала себя малолетней неумехой, вполне заслуженно получавшей по крупу палкой.

Алекс объяснил, что готовит Рейнбоу к выходу в чемпионскую лигу арены «Пони-Плея», и пегаска с мрачной решимостью приняла это.

Но первый же бой на новых условиях кончился для Рейнбоу разгромным поражением. И боль от синяков и шишек была просто ничем по сравнению с тем, что испытала пегаска, взглянув в глаза Алекса Вендара, с гневом и разочарованием взиравшего с трибун…

…Человек затаскивает избитую Рейнбоу домой и без церемоний швыряет на пол. Та не издает ни звука, хотя все тело нещадно болит. Она знает: сейчас будет урок. С разбором ошибок и наказанием в качестве закрепления материала.

– Ты облажалась, Дэш, – говорит Алекс бесстрастным голосом.

– Моим противником был грифон! – все же пытается возражать пегаска, – Вдвое тяжелее меня!

– В победе над слабым нет достижения. Пока ты этого не поймешь, будешь неудачницей, до кровавых соплей которой никому нет дела. А неудачниц ждет не жалость, а наказание…

– Заслуженно… – соглашается Рейнбоу.

Она быстро срывает с себя пропитанную потом и пылью арены одежду и усаживается спиной к хозяину в ожидании очередной порки:

– Я готова.

– Нет.

Дэш хлюпает разбитым носом и удивлено оглядывается. Алекс прощает? Совсем не похоже на него.

– Ты выросла, Рейнбоу, – качая головой, говорит хозяин и смотрит как-то… по-новому, – и стала слишком сильной для этого. Видимо, пришло время. Идем!

На заднем дворе Алекс выдает Рейнбоу шест, и впервые дерется с ней всерьез. Пегаска на первой же минуте понимает, что все, что было до того – просто игра. И в этот раз Алекс не останавливается даже после того, как пегаска падает.

Очень скоро избитая Дэш скрючивается на песке тренировочной площадки и содрогается в сдавленных всхлипываниях. Человек нависает над ней и придавливает мордочку ногой.

– Тебе все еще не хватает твердости, – говорит Алекс, – и злобы.

– Слишком… больно… – сдавленно хрипит пегаска.

– Боль и наслаждение – это одно и то же, – голос человека по-прежнему бесстрастен, – Тебе пора принять это. Превратить в холодный гнев, который поднимет тебя на новый уровень, и, наконец, раскроет твой потенциал полностью.