Текст книги "Война сердец. Магия Тьмы (СИ)"

Автор книги: Darina Naar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Внутрь Данте залетать не стал, а примостился на дереве и наблюдал. Кассия в шляпке с чёрной вуалью, доходящей до пят, неискренне рыдала. Октавия, хмурая и невыспавшаяся, благодаря предпохоронным хлопотам, которые на неё свалила Кассия, держала под руку Леопольдо, глубоко подавленного смертью отца. Но после сокрытия им этого факта на свадьбе, Данте не верил ему. На кладбище он заметил также Райнерио, Эу и Джеральдину – те стояли вдали, ожидая своей очереди попрощаться с хозяином. Явились и Мендисабали: Аурелиано пожал руки Кассии и зятю, Лоида и София с Абелем тоже принесли сухо-официальные соболезнования. Мелькнули и придворные, советники и министры – мужчины с ленточками и орденами на камзолах. Отсутствие Игнасии никого не удивило – не захотев встречаться с бабушкой, она осталась во дворце.

Когда гроб отправили в склеп, архиепископ начал со вздохами рассказывать о том, какого замечательного человека потерял мир, а мужчина с орденом на шее – второй министр – передал соболезнования от вице-короля и герцогини Клары-Изабеллы, добавив: они будут рады, если члены семьи нарушат траур и посетят королевскую свадьбу через три недели – хотя бы официальную её часть. Зато у Райнерио была умильная физиономия жабы, до отвала наевшейся сочными жуками и гусеницами.

Как только похороны закончились и все стали расходиться, Октавия быстро увела Леопольдо с кладбища, избегая диалога с бабушкой, а Райнерио подошёл к Кассии.

– Надеюсь, моя госпожа, я доказал вам свою преданность? – он оперся рукой о дверь склепа. – Вам очень идёт вдовство, в трауре вы ещё прекраснее. Но кого же стоит поблагодарить за эту долгожданную свободу? Разумеется, вашего покорного слугу. Я выполнил свою работу, моя госпожа, отравил вашего муженька. К тому же, вновь написанное им завещание – раз и исчезло, и никто, кроме меня, не докажет, что оно существовало. Теперь и вы должны выполнить обещанное.

Кассия подняла вуаль с лица – глаза её были сухи и полны гнева.

– Нашли место для подобных разговоров – на кладбище! Плебейство в вас неискоренимо. Но мне это даже нравится – убийца соблазняет вдову жертвы и предлагает ей разные двусмысленности возле его склепа. Ха, мой муженёк поди в гробу перевернулся! – и она расхохоталась, закрывая рот веером из чёрных страусовых перьев.

– Я всегда догадывался, что вы порочны и циничны, моя госпожа. Но я люблю опасных женщин. Так когда мне ожидать от вас ответной благосклонности? – он завладел её рукой, и Кассия не вырвала её. – Я пошёл на преступление ради вас. Вы плакали, утверждали, что страдаете, будучи замужем за этим человеком, с которым вы разные, как вода и масло. Так что же? Я ведь могу и передумать, и моя любовь к вам обернётся против вас же. Пойду, скажем, в жандармерию. Виселица, так виселица, мне терять нечего, но я утяну на дно позора и вас.

– Сегодня после полуночи в моём будуаре, – неожиданно сдалась Кассия и, набросив вуаль обратно на лицо, зашагала прочь; камешки гравия разлетелись под каблучками.

Райнерио, взглядом проводив её спину, обернулся к двери фамильного склепа: «А я знал, что непременно займу место не только в постели твоей жены, сеньор Ладислао. Интересно, а что твои сыновья готовы будут отдать за эту бумажку – новое завещание, пока не явился семейный нотариус и не зачитал старое? Они сами выкопают себе могилы, устроив войну за наследство. И кто тогда станет хозяином империи Фонтанарес де Арнау? Конечно, я, Райнерио Гарридо, которого ты, мерзкий аристократишка, всегда унижал, платя гроши и нагружая работой. Однако твой секретарь оказался умнее тебя! – и он плюнул на чёрную дверь склепа.

Один Леопольдо не ведал об интригах. После свадьбы с Октавией он парил в облаках, хотя брачная ночь не состоялась, пока тело Ладислао не увезли на кладбище – Октавия была непреклонна. Но позже она сдалась, и Леопольдо забросил даже учебу в Центральном Университете Лимы. Изо дня в день он бил баклуши и мечтал о любовных утехах, раздражая этим Октавию, – её деятельной натуре претило такое разгильдяйство. Она долго умоляла его образумиться, но юноша твердил одно: учиться ему не нравится; он ждёт открытия наследства отца, дабы вложить деньги в какое-нибудь дело и жить потом на проценты. И, в конце концов, пошутил: «Если ты так любишь науки, иди в университет вместо меня».

Не прошло и недели, как Октавия, нарядившись по-мужски, в шляпе и с тростью в руках, и представляясь именем «Леопольдо Фонтанарес де Арнау», отправилась в Университет Лимы изучать банковское дело. Сам Леопольдо воспринял это со смехом – пусть развлекается, главное, чтобы Кассия не узнала.

Но семейная идиллия рухнула, когда Октавия с Данте стали невольными слушателями разговора между Эу и Джеральдиной. Благодаря болтливой горничной, что нахально расспрашивала Эу, почему она исчезает каждое утро, выяснилось: Салазар находится в одном из частных жёлтых домов Буэнос-Айреса под вымышленным именем Дамиан Мигре, куда его отправили Кассия и покойный Ладислао.

– Эта кобра ещё и наследство прикарманит, вот увидите, донья Эу, – ворчала Джеральдина, моя фарфоровые тарелки в большом деревянном корыте. – Когда сеньор Ладислао помирал тут и позвал господина нотариуса, этот ушлый секретарь дон Райнерио подслушивал да вынюхивал. А как час сеньора пробил, так он перерыл все его бумаги. Теперь один дьявол знает, чего они там наворотили с этим наследством. Вот окажемся мы все под мостом, да и дело с концом! А бедный сеньор Ландольфо…

– Замолчи, глупая служанка! – шикнула Эу и отвесила Джеральдине крепкий удар по затылку. – О таких вещах в доме не говори! Ежели узнает сеньора Кассия, что я навещаю молодого сеньора в Жёлтом доме, так тебе несдобровать. Я непременно позову дона Косме, чтобы он душу из тебя вытряс. Уж я-то знаю, ты боишься его больше, чем самого чёрта, – удовлетворённо сказала Эу, заметив, как Джеральдина побледнела.

– Да будет вам угрожать, донья Эу, – буркнула она. – Ничего я не скажу, надо оно мне что ли, в чужие дела вмешиваться. Просто жаль будет, ежели сеньор Ландольфо в том гадком доме помрёт, да и не узнает, чего за ужасы тут творятся.

Стояло Эу направиться к двери, и Октавия быстро ретировалась, унеся Данте на плече и прижимая юбку, чтобы она не шуршала.

Данте предполагал, что девушка зазовёт Эу на особую беседу, но та поступила вопреки его логике. Около десяти вечера, когда Леопольдо, утомлённый изучением университетских научных трудов, которые жена ему подсунула, упал в мир сна, Октавия выскользнула из спальни и устремилась в правое крыло дворца, где обитала Кассия. Бесцеремонно распахнув дверь, она и Данте, что прыгал по её голове, застали невообразимую картину: в постели хозяйки лежал Райнерио. Стыдливо прикрываясь одеялом, он хихикал. Кассия, в платье неглиже сидевшая у зеркала, вскочила на ноги.

– Вы что себе позволяете?! Как вы смеете врываться ко мне без стука?! – прошипела она хрипло. – То, что вы моя невестка, не даёт вам права вести себя подобным образом! Ещё и эту отвратительную птицу приволокли, – она смерила Данте ненавистным взглядом.

Но Октавию, казалось, не смущало присутствие голого мужчины. Она с хлопком закрыла дверь изнутри.

– Забавно представить, каково будет обитателям этого дома, а также, к примеру, вашей подруге Кларе-Изабелле прочесть в завтрашнем выпуске «Голоса правды» о том, что вдова Фонтанарес де Арнау через неделю после похорон мужа развлекается со своим секретарём! – выдала Октавия скороговоркой. – Вы только вообразите какая сенсация!

Кассия гневно засопела, не находя слов.

– Вы… вы… да вы…

– Я буду бороться с вами, – продолжила Октавия с таким ехидным видом, словно превратилась в лису. – Но вашими же методами, ибо иных вы не понимаете. Так вот, мой отец дружит с Ренцо Коста-старшим, хозяином издательского дома, и тот быстро может тиснуть в печать статейку о похождениях главной придворной дамы, если вы, конечно, не пойдёте мне навстречу в одном деле…

– Это шантаж? – Кассию всю трясло от ярости, и она закуталась в шаль, чтобы усмирить дрожь.

– Совершенно верно! Я тут услыхала забавную беседу двух служанок. Оказывается вы с Леопольдо обманщики. Так долго и упорно рассказывали о несуществующей поездке сеньора Ландольфо в Европу, что я даже поверила…

На щеках Кассии выступили алые пятна.

– И что с того? Вам какое дело? Это семейные проблемы, которые вас не касаются! Вы здесь всего лишь бесполезная приживалка!

– Так вот, сеньора, – Октавия сделала вид, что не расслышала последней фразы. – Я буду краткой и больше не стану отнимать у вас и вашего любовника драгоценное время. Я верю, что не позже, чем через пару дней, сеньор Ландольфо вернётся из своего путешествия и доставит нам всем удовольствие лицезреть его в этом доме. А то я давненько не навещала Ренцо Коста-старшего. Знаете, он мне как дядя. Он всегда говорил: «Если что произойдёт, обращайся за помощью», даже хотел сосватать ко мне сына. Но я выбрала Леопольдо. И надеюсь, не пожалею, что не стала сеньорой Коста. Доброй ночи, – Октавия ловко выскочила за дверь и вовремя – Кассия уже схватилась за фарфоровую вазу, дабы бросить её невестке в голову.

С одной стороны Данте восхитился отвагой Октавии, а с другой – и не предполагал, что она способна так жёстко противостоять Кассии.

Впрочем, уже на следующий день у Кассии появилось время для манёвра – Октавию отвлекла от борьбы со свекровью новая проблема с Игнасией – утром та упала в обморок.

Семейный эскулап Рафаэль Ариббо огорошил всех – Игнасия в положении. Ни Данте, ни Октавия не усомнились, что отец ребенка – конюх Валенти, о котором со дня свадьбы никто не слышал, а Игнасия была убеждена, что Лоида пустила его на корм для червей.

Октавия восприняла новость философски, даже уговаривала сестру не впадать в панику – та вознамерилась немедленно сброситься с моста. Октавия же долго колебалась между двумя идеями: убедить Игнасию рожать или отправить Эу за травами, провоцирующими выкидыш. И именно ко второй версии её склонила реакция Леопольдо – узнав новость от сплетницы Джеральдины, он потребовал Игнасию из дома выгнать:

– Ах, милая, вы не должны опускаться до уровня вашей сестры! Гоните её, и пусть идёт с миром. Если мама узнает о бесчестье, нам всем достанется! Ведь Игнасия не замужем. Понести в девках – страшный позор, тем более для такой семьи, как наша. Поскорее что-нибудь придумайте, пока эта история не превратилась в достояние общественности.

На следующий день Октавия уже почти отправила Эу к её тётке за травами, но вдруг на помощь всем пришла София, именно этим утром решившая сестёр навестить. Попытки скрыть от неё истину потерпели фиаско – о выходке Игнасии на свадьбе София услышала от Прэски. В замке Мендисабаль об этом знали все, только Аурелиано пребывал в чудесном неведении, решив, что Игнасия просто гостит у Октавии.

Не выдержав игры в молчанку, Октавия рассказала Софии и о беременности сестры, и о требовании Леопольдо прогнать её. Данте удивился, но София оказалась более стрессоустойчивой, чем он думал, и восприняла новость без крика и шока. Она не упала в обморок и не стала вопить о позоре, а, невинно похлопав бирюзово-хрустальными очами, предложила Игнасии переехать к ним с Абелем.

– Мы живём вдвоём в большом доме, прислуга, конечно, не в счёт. Зато рядом со мной нет придирчивой свекрови и толпы родственников. Абель не будет против, он давно предлагает мне найти компаньонку – он всё время на работе, и мне бывает скучно, даже поболтать не с кем. Не стану же я сплетничать с горничными! Здесь Игнасия явно пришлась не ко двору, а у нас ей будет хорошо, – София мило улыбалась, лепетала нежным голоском и выглядела настоящим ангелом.

Конечно, и Октавия, и даже Игнасия растрогались. А Данте не питал иллюзий – у него возникло чувство, что София неспроста придумала забрать Игнасию к себе – все поступки этой эльфоподобной девушки имели свою цель. Но какую, Данте пока разгадать не смог.

========== Глава 15. Проклятая любовь ==========

Данте удивился, что Кассия так легко поддалась на шантаж, и не усомнился – эта история выйдет Октавии боком. Через два дня Салазар действительно появился во дворце, но в сопровождении верного «пса» Кассии – дона Косме. Бледный и отрешённый, он словно жил вне этого мира, и завтрак просидел, глядя в потолок и не притрагиваясь к еде. Октавия и Леопольдо попытались его разговорить – Салазар не заметил их. Но когда Данте сел на его плечо, он отреагировал – быстро вскочив с места, с грохотом опрокинул стул. И рванул по лестнице вверх.

Данте полетел за ним, услышав едкий комментарий Кассии:

– Вот, я же говорила, оставлять его в доме опасно. Но меня, разумеется, никто не слушает.

До вечера Салазар лежал в постели, глядя в стену и позволяя Данте прыгать рядом и клевать себя в лоб. Тот пытался наладить ментальную связь, но Салазар не слышал его мыслей. Зато в своей голове Данте поймал гул чуть не сотни разных голосов. Это было невообразимо – громко вскрикнув, он отвернулся от Салазара. И только благодаря прерванному контакту, шум прекратился. Данте нервно распушил перья, вспомнив – некогда и он ощущал подобное: туман в мозгу и четыре голоса, что сводили с ума…

И Данте вздумал снова обратиться к Эу – Салазара надо напоить Блокатором мыслей, иначе он рехнётся.

В дверь выпорхнуть Данте не сумел и покинул спальню через окно. Но, когда он заставил Эу, с воплями летая вокруг неё, пойти за ним, в коридоре, у комнаты Салазара обнаружил дона Косме. Неприятный, небритый, с грязными лохмами, в сапогах, плоской шляпе и с палкой в руках, он стоял у двери, как конвоир у тюремной башни.

– Хозяйка велела к молодому сеньору никого не пущать, – буркнул он в ответ на желание Эу в спальню войти.

– Но я принесла ужин…

– Давай поднос, старуха, я сам отнесу. В эту комнату можем входить только я да сеньора Кассия. Остальным тут делать нечего, – Косме угрожающе помахал палкой.

– Но… я с детства нянчила сеньора Салазара. Никто не может запретить мне навещать его, когда он болен!

– Я только выполняю приказ, Эу. Молодой хозяин опасен. Он не должен покидать спальню и общаться с жителями этого дома до нового приказа хозяйки.

– И вы, и она – просто варвары! – в сердцах бросила Эу и ушла.

К счастью, через сутки она сообразила: Косме можно поймать на его тайных пристрастиях.

– Как бы не старались вы, а Джеральдина на ваши уговоры добровольно не поддастся, – заявила она следующим вечером. – Но я помогу вам в этом пикантном деле.

– И чем же это? – прищурился дон Косме, скрестив руки на груди – сегодня он был без палки.

Данте качался на настенном канделябре, рискуя подпалить себе перья. Но не выяснить, что затеяла хитрая Эу, не мог.

– Всё проще простого, – ответила экономка. – Моя тётушка Нуна, знахарка, вы у ней бывали как-то, даст мне дурман-траву. Я напою девчонку, передам её вам, и вы сделаете с ней всё, что хотите. И самое главное – она не станет ломаться, будет как пьяная, весёлая да податливая.

Косме гаденько скривился.

– И что ж вы хотите взамен?

– Будете впускать меня к сеньору Салазару в любое время.

– Но я нарушу запрет хозяйки.

– Ну… – плутовато улыбнулась Эу, отчего её плоское лицо урождённой краснокожей и вовсе напомнило лепёшку. – Только вам решать, чего важнее: глупый запрет сеньоры Кассии, о нарушении которого она и не узнает, ежели мы будем внимательны, или прелести молоденькой служанки.

Так победа осталась за Эу. Косме впустил её к Салазару, потребовав выполнить уговор завтра же ночью. Вид он имел столь похотливый, что едва не капал слюной на пол.

Данте, конечно, предполагал: Эу обманет Косме, не дав Джеральдину в обиду, и был изумлён и разгневан, следующим вечером не найдя ни Косме у двери, ни Джеральдины в кухне – оба испарились, когда в доме потухли огни.

Эу всю ночь провела у кровати Салазара, отпаивая его Блокатором мыслей и индейскими снадобьями. Но Данте она теперь не казалась хорошей женщиной. Да, к Салазару Эу относилась по-особенному, но, верно, он был единственный, кому она искренне симпатизировала. Всех остальных эта краснокожая смогла бы подвести под гильотину.

Косме пришёл утром. С аппетитом позавтракал в кухне бараньей ногой и, зевая и почёсываясь, встал у двери Салазара. Джеральдина так и не появлялась, а Эу не спрашивала про неё, но хозяевам наплела: та приболела.

Ночью дон Косме опять исчез, и Данте сие добило. Стало ясно – Эу выполнила условие, и что этот мужлан сделал с несчастной Джеральдиной, известно было только ему одному.

После нескольких порций зелья, Салазар, наконец, перестал бредить. А Джеральдина нашлась через трое суток – её привёл обратно сам Косме. Грязную, с разбитым лицом и в рваной одежде, он усадил девушку на лавку в кухне и велел Эу позаботиться о ней.

– Как только эта забавная штучка отдохнёт, мы продолжим наше удовольствие, – сказал он и, насвистывая, отправился охранять своего пленника.

Джеральдина рыдала, забравшись с ногами на лавку.

– Ну чего ты голосишь? – холодно спросила Эу. – Рано или поздно такое со всеми случается.

– Он меня… того… это было отвратительно… он чудовище… что мне теперь делать? – она спрятала лицо в ладонях. – Я никогда раньше не была с мужчиной… а он… он надо мной надругался…

– Глупость какая! – Эу водрузила на стол лохань с водой. – Умывайся давай, а то хозяев напугаешь. И не вой! Я так тебе скажу, ты не первая и не последняя. Все женщины проходят через это, будь то служанка иль дама. И не такая уж ты важная птица, чтоб оплакивать свою девственность, будто покойника. Нет ничего страшного в том, чтобы лечь с мужчиной. А ты поди сопротивлялась, вот тебя и отделали. А была бы паинькой, ублажила бы этого чёрта как следует, ещё б и подарочки да цацки всякие с него стрясла. У него ведь денежки имеются, он, говорят, такими делами промышляет, нам и не снилось. С корсарами вовсю водится. А ты дурью маешься, хотя могла б давно золотишко выпросить на наряды да лакомства.

– Я его ненавижу! Ненавижу! Мне не нужны его деньги! Чтоб он сдох! – выпалила Джеральдина, давясь слезами. – И вас я тоже ненавижу! Вы только послушайте сами себя, чего вы такое говорите?! Да, я простая служанка, может, у меня и не появилось бы удачного жениха и приличного будущего, но я никогда не хотела быть содержанкой! А теперь я падшая! Теперь на мне не женится даже лакей, я останусь одна до смерти! И самое ужасное, я мужчин и видеть не могу! Они все скоты! – она оттолкнула лохань, расплескав воду на Эу, и скрылась в коридорчике, где находились комнаты прислуги.

– Зато я выручила сеньора Салазара. И что против этого девственность какой-то горничной? – сказала Эу, но Джеральдина её уже не слышала. А Данте от возмущения только крыльями дёрнул.

Промчалось ещё несколько дней, и Салазар оклемался настолько, что даже попытался выйти из комнаты. Дон Косме, застывший у дверей, как сторожевой пёс, преградил ему дорогу, не зная о преимуществе Салазара – его магии. Взмах рукой – и палка Косме развалилась пополам. Щелчок пальцами – и сам дон Косме превратился в ледяную статую – патлы и борода его посыпались сосульками на пол.

– Таким ты мне нравишься больше, – ухмыльнулся Салазар.

Оставив слугу в замороженном виде, он начал спускаться вниз, но на полпути замер – в обитых индийской парчой креслах, друг напротив друга, сидели Октавия и… София.

Салазар, хоть и спотыкаясь о ковёр, что покрывал лестницу, всё же умудрился попасть в гостиную, ни разу не упав.

Девушки пили чай с флёрдоранжем. Поприветствовали его – София сдержанно, а Октавия тревожно-ласково. Последняя раскраснелась, увидев, что он вменяем и отвечает связно. Но Салазар опалял взглядом Софию, едва не превращая её в кучку пепла. И девушка, играя в безразличие, вернулась к рассказу о цели своего визита.

Как выяснилось, Игнасия, уйдя накануне с Софией, к вечеру следующего дня исчезла. Слуги тщетно искали её сутки, и теперь взволнованная София пришла к Октавии – но та руками развела, сетуя, что умом их сестру не понять – ей готовы помогать все, но она выкидывает фокус за фокусом. Октавия в гневе бросила: пусть Игнасия разбирается со своими проблемами сама. Но София выглядела расстроенной и объявила о намерении обратиться в жандармерию, лишь бы Игнасию найти.

Поведение Софии не нравилось Данте, а Салазар пугал его. Всё время, что София находилась в доме, он сидел, окаменев и не сводя с неё взора, и напоминал умалишённого. Но София стойко выдержала беседу с сестрой под пристальным вниманием угольно-чёрных глаз, и быстро ретировалась. Сад миновать не успела – Салазар устремился за ней. Схватил под локоть у экипажа, напугав и её, и кучера.

– Вы что себе позволяете? – брови Софии подскочили вверх – небывалое для её кукольности проявление эмоций.

– Как вы могли так поступить со мной?! – Салазара трясло, и он сжимал руку Софии, наверняка оставляя на ней синяки. – Вы вышли замуж за какого-то хлыща! Вы предали меня!

– О чём вы говорите? – она едва не рассмеялась. – Во-первых, между нами не было ничего, вы сами всё себе надумали! Во-вторых, я вам сразу сказала, что моя рука обещана маркизу Абелю. И, в-третьих, вы уехали, исчезли на много месяцев. А теперь явились и снова врываетесь в мою жизнь, хотя сейчас, даже больше, чем прежде, вы не имеете на это прав! Кроме того, вы подставили меня перед бабушкой! Не думайте, что я забыла. Да я чуть не умерла, сидя в сыром подвале! И всё из-за вас!

– Но я пытался вам помочь… – Салазар сбавил тон и, судя по выражению превосходства, мелькнувшего на лице Софии, она поняла, что завладела ситуацией.

– Да, а ещё обещали просить моей руки, но так и не явились.

– Но…

– Но Абель оказался умнее и проворнее вас, – добила София. – К тому же он отличный муж, и я счастлива в браке. Так что хватит преследовать меня и компрометировать в глазах кучера! – оттолкнув Салазара, она влезла в экипаж.

– Но я люблю вас, – шагнув на подножку, он сунул голову в открытую дверцу. – Я не могу без вас жить!

– Я замужем, – София попыталась вытолкать назойливого юношу и закрыть дверцу – как бы не так!

– А мне плевать! Я убью вашего мужа, если он будет мешать нам быть вместе! – выпалил Салазар и, тряхнув головой, приложился макушкой о потолок.

– Прекратите так себя вести!

– Я всего-то хочу поговорить!

– Хорошо, будь по-вашему, – смягчилась София. – Сегодня в десять вечера к этому дому подъедет «Карета счастья». И мы поговорим. Но учтите, я благочестивая дама и иду уступку в первый и последний раз. Только ради того, чтобы вы поняли меня и оставили в покое. А сейчас уходите! Трогай! – велела она кучеру, когда Салазар, спрыгнув с подножки, пнул её так, что она с шумом поднялась наверх. София захлопнула дверцу.

Салазар остался у ворот один, наблюдая за отъезжающим экипажем. А Данте прыгал по забору, встряхивая крыльями, одновременно и потешаясь над Салазаром, и узнавая в нём себя – в дни, когда он гонялся за Эстеллой, он вёл себя также. Но Эстелла отвечала ему взаимностью, а чего ждать от Софии, знала лишь сама София.

До вечера Салазар мерил шагами комнату, вертя в ладонях подвеску с буквой «L». При матери он носил её, дабы не вызывать гнев в дни, когда не жаждал внимания, но сейчас явно размышлял – надеть на встречу с Софией или нет. И, в конце концов, бросив на стол, ушёл без подвески.

София не обманула – она встретила Салазара у ворот, сидя в экипаже, на вид ничем не примечательном. На дверце его чуть выделялись буквы «КС» – «Карета счастья». Данте мало разбирался в тонкостях аристократической женской натуры, несмотря на любовь к Эстелле, но помнил – в Ферре де Кастильо тоже были кареты для встреч неверных супругов или влюблённых, которые не осмеливались идти в нумера гостиничного типа. Эти парочки прятались по «Каретам счастья», что от простых экипажей отличались шириной сидений и бархатными шторами на окнах. Любовники платили кучерам не только за поездку, но и за слепоту, глухоту и немоту. И пока «Карета счастья» колесила по улицам, её пассажиры наслаждались обществом друг друга, не боясь разоблачения.

Данте никогда не пользовался этими каретами для тайных встреч с Эстеллой – ему и в голову не приходило. Но тогда они, молодые и горячие, не думали ни о чём, кроме любви. Сейчас же его удивила осведомленность Софии в таких делах. Похоже, на тайных свиданиях эта эльфоподобная девушка собаку съела, а Салазар в упор не видел: от образа, созданного его больным воображением, она далека, как Кассия от образа Девы Марии.

Когда Салазар скрылся в недрах «Кареты счастья», и кучер натянул поводья, увозя парочку вдаль, Данте за ними не полетел из деликатности. Будут ли они только беседовать или произойдёт что-то ещё – не важно. Он вернулся в комнату Салазара, сел на подлокотник кресла и задремал.

В восемь утра Салазар хлопком возвестил о своём появлении, смерчем влетев в распахнутое окно, и по его виду Данте сразу всё понял – расстегнутая рубашка, взлохмаченные волосы, припухшие губы и стеклянный взгляд. И мыслей читать не требовалось, чтобы сообразить – девушка сдалась.

========== Глава 16. Крысам и смерть крысиная ==========

«Карета счастья» привела Салазара к состоянию эйфории – он бегал по комнате, как бесноватый гепард, то срываясь в хохот, то пиная ногами мебель, а то ходил по потолку и стенам, перепрыгивая через картины, окна и люстру. Да, Блокатор вернул ему осознанность, но адекватности не добавил.

Косме после истории с магической заморозкой исчез, и Данте не знал, что с ним стало. Но вскоре и это выяснилось.

Около десяти утра Леопольдо, выйдя в сад, нашёл у беседки тело Косме – тот уже не дышал. Проклиная всё на свете, Леопольдо велел Джеральдине идти за лекарем и жандармами, но она отказалась, крича: ради этого сморчка не ударит и пальцем.

Кассия и Леопольдо быстро сделали вывод: именно Джеральдина убила Косме. Райнерио, глаза и уши дворца, успел рассказать им о приставаниях мужчины к горничной. Так, за жандармами и семейным лекарем отправили мальчика-посыльного.

Доктор Рафаэль Ариббо констатировал смерть, но причину её не нашёл (на теле не было повреждений). Труп отвезли к «доктору мёртвых» для вскрытия, а жандармы, выслушав показания Райнерио и Эу, которая насплетничала: перед смертью Косме развлекался с Джеральдиной и обидел её, горничную арестовали.

Никто не вступился за неё, а Данте полагал, что Салазар вмешается – именно он заморозил Косме (вдруг это и есть причина смерти?). Но тот и бровью не повёл.

– Вот живёшь рядом с человеком и не предполагаешь, что он убийца, – манерно протянул он, когда жандармы увели плачущую Джеральдину. Сел на канапе и открыл нефритовую, инкрустированную алмазами табакерку. Двумя пальцами взяв щепотку табака, сунул в одну, а потом в другую ноздрю.

Армия прислуги из-за отсутствия Джеральдины не пострадала, а Эу, повеселев, даже убила несколько часов, любуясь, как Салазар во внутреннем дворике занимается фехтованием с мсье Полем, учителем-французом.

Только Октавия расстроилась, даже хотела пригласить личного адвоката отца, но скоро и она вынужденно отвлеклась от Джеральдины. Следующим утром во дворец принесли уведомление от нотариуса: завещание покойного Ладислао будет зачитано через три дня. Леопольдо ликовал, размышляя, куда вложить деньги. Правда Октавия советовала ему не торопиться – мало ли – но он цокал и закатывал глаза, величая её мнительной. Тут на арену и вышел тёмный конь – Райнерио.

Тайком от Кассии позвав Леопольдо в кабинет «поговорить», Райнерио выставил условия: он сожжёт новое завещание, где наследником указан Салазар, если Леопольдо, отпишет ему сумму, равную пятидесяти процентам от всего имущества, которое он получит по старому завещанию.

Леопольдо еле сдержал ярость – Данте увидел над его макушкой оскаленную пасть волка. Но решив подумать, он заперся в кабинете на ключ. К вечеру Леопольдо «дозрел» – сам позвал Райнерио и объявил, что согласен на его ультиматум – лучше пятьдесят процентов от крупного состояния, чем ничего.

Но, пока Леопольдо «думал», Райнерио успел переговорить и с Салазаром, пообещав тому иное – обнародовать новое завещание, если он отпишет ему те же пятьдесят процентов. Салазар думать не стал – схватил Райнерио за шиворот и, выбросив его за порог спальни, хлопнул дверью по длинному секретарскому носу.

Безусловно Салазар всё как есть не оставил. Магическим путём он установил за Райнерио слежку, прикрепив к его сюртуку и шляпе по кусочку зеркала. Через большое зеркало он выяснил о сговоре с Леопольдо, романе с Кассией и местонахождении нового завещания.

Было ясно, хитросделанный Райнерио спрятал бумагу вне дома. Поэтому, когда накануне приезда нотариуса, ночью, он украдкой вышел на улицу, Салазар и Данте последовали за ним.

Данте полагал, что идти далеко не придётся, и завещание зарыто, например, в саду. Но Райнерио сел в ночной городской экипаж.

Салазар, подняв с земли столб пыли, обернулся в вихрь и рванул следом. Данте ничего не оставалось, как лететь за ним. Он быстро утомился, не будучи приспособленным к странствиям на одних крыльях. А Салазар парил так, словно в воздухе родился и жил. На фоне чернильно-бархатных небес он был незрим, напоминая дымок, выпущенный из печной трубы.

Лишь только силуэты деревьев и памятников выросли со всех сторон, Данте с ужасом понял: они на кладбище.

Райнерио спрыгнул с подножки экипажа и, не оглядываясь, направился по тропинке в зловещую тьму мира мёртвых. Салазар плыл на ним, маскируясь под чёрную тучу.

Уже не чувствуя крыльев, Данте приземлился на высокое дерево – Райнерио остановился у каменного склепа. Салазар завис над его головой.

Местность освещала только одинокая луна, и во мраке Данте не сразу понял – здесь он был в день похорон Ладислао – на мраморной табличке проступала надпись: «Фамильный склеп семьи Фонтанарес де Арнау, с 1561 года».

Медным ключом Райнерио отомкнул дверцу и протиснулся в склеп.

Хлоп! Салазар мгновенно очутился на земле в своём обличье и, поманив Данте, двинулся за секретарём. Данте вцепился в его плечо когтями – темнота стояла непроглядная – Салазар решил не освещать дорогу, чтобы не спугнуть Райнерио, фонарь которого мерцал вдали.

Они пробежали по тоннелю, где пахло плесенью, а со стен сыпались мелкие камешки, и упёрлись в лестницу, что уходила отвесно вниз, под самую землю.

Лестница привела к квадратному помещению. По всем стенам – двойные каменные дверцы. Сунув ключ в замочную скважину, Райнерио распахнул дверцы, над которыми висела табличка с цифрой «четыре». За ними оказались ящики с медными ручками – нечто вроде гигантского комода, встроенного в стену.

Приблизив фонарь, Райнерио изучил надписи, выгравированные на ручках, и схватился за одну. Потянул на себя. Со скрежетом из центрального ящика выдвинулся закрытый гроб. У Данте аж перья зашевелились. То, что он сравнил с комодом, было гробницей, и ящики – это могилы каждого почившего члена семьи Фонтанарес де Арнау аж с 1561 года.