Текст книги "Война сердец. Магия Тьмы (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Он лишь фыркнул. Единственная женщина, которая его интересовала – Эстелла однажды тоже подралась из-за него с родной сестрой. И она была великолепна в этой неистовой ревности! Но они любили друг друга, а у Виситасьон с этим мужчиной по кличке Барракуда отношения далеки от любви истинной.
За размышлениями Данте чуть не отстал от Октавии – та уже летела за Виситасьон, которая, прикрыв шляпкой остатки причёски, шла по тротуару и волокла свой баул. Но путь её лежал не домой. Пробравшись сквозь насаждения араукарий [2], она явилась на причал – вздумала догнать уже отплывающий фрегат Барракуды с красно-чёрными парусами.
Виситасьон долго бежала по берегу и махала руками, крича: «Подождите меня! Это же я! Стойте! Ты обещал взять меня с собой, Иберио! Как же так?». Но фрегат, издевательски загудев, уплыл без неё.
Грасиэла только руками всплеснула, через пару часов найдя хозяйку в спальне на кровати, побитую, зарёванную и в драном платье.
– Вы где были-то? Вас что, лошадь сшибла? – распричиталась она.
– Вроде того. Эта лошадь по кличке Крус, дочка хозяев колбасной лавки. Жаль, что я не повыдёргивала ей все копыта, – мрачно сказала Виситасьон и спрятала лицо в подушку.
– Так вы видели своего разбойника?
– Видела. С ней и видела. Из-за этой паскуды я не смогла уплыть с ним. Даже рассказать главное не успела. О том, что он скоро станет папой.
Грасиэла выронила из рук стопку отглаженного постельного белья.
– Что вы сказали, сеньорита?
– Что слышала. Я беременна. А Иберио ничего не знает, потому что я хотела сделать ему сюрприз, рассказать после того, как корабль отплывёт от берега. Это дочка колбасника во всём виновата! Надо было сжечь её лавку вместе с ней! – она застучала кулаками по перине. – Если отец узнает о ребёнке, он меня убьёт! А маме не поможет ни одна нюхательная соль! – и она зарыдала.
– Кажется, нам пора вновь перемещаться, – услышал Данте голос Октавии. Она вынула часы Риллеу – прокрутила дважды. – 18 августа 1756 год, поместье де Видаль в Мендосе! – сказала Октавия, и их с Данте снова заглотила дымка времени.
Комментарий к Глава 22. Барракуда
[1] ВЕСТ-ИНДИЯ – историческое название островов Карибского моря, в том числе Карибских островов, Багамских островов и островов в водах Мексиканского залива.
[2] АРАУКАРИЯ– хвойное дерево, чилийская сосна. Растёт в Чили и Аргентине.
========== Глава 23. Дочь корсара ==========
Городок Мендоса, куда они попали, напомнил Данте «Лас Бестиас». Раскидистые поля без конца и края, что утопали в фиолетово-апельсиновом горизонте. Домики-асотеи с плоскими крышами, тесные, но уютные лавочки торговцев, маленькая белая церквушка и люди простые и приветливые. Женщины в чепцах, мантильях и нанковых платьях, блузах и фартуках затыкали юбки за бедра, распускали волосы, а в руках носили плетёные корзины. Мужчины в холщовых штанах и рубахах, бородатые, с мачете и кинжалами, в шляпах и пончо, рубили дрова, скакали на лошадях и охотились на дичь.
У Данте сердце защемило от желания вновь ощутить себя частью мира. Оседлать Алмаза и помчаться по зелёному полю навстречу солнцу – золотому блюду, утопающему в горизонте.
Домик с крышей-асотеей и деревянными столами во дворе – обычными досками, положенными на козлы – именовался эстансией «Ла Роса». В саду у цветочных клумб возились девушки-батрачки в передниках и бродили утки и куры, а у порога стояли две женщины. Одну Данте узнал – то была Грасиэла, служанка Виситасьон. Одетая в крестьянское платье, фартук и соломенную шляпу, она держала в руках младенца, закутанного в одеяло. Ребёнок не издавал ни звука. Вероятно, он спал.
Другая женщина походила на цыганку – множество цветных шалей скрывали её фигуру. Из-под них торчала ярко-красная юбка. Увешанная бусами, смуглая, с непокрытой чернявой головой, выглядела она немолодо. И силу, исходящую от неё, Данте ощутил мгновенно. Ведьма?
Октавия хотела было подойти ближе, и он резко дёрнул её за локоть.
– Стой!
– Что? – не поняла она.
– Эта женщина, цыганка – маг. Я чувствую её силу, – шепнул он. – Вдруг она сможет нас увидеть?
– Это Нуна, тётка Эу, – спокойно объяснила Октавия. – Не знаю, маг она или просто знахарка, но, благодаря ей, я сейчас и общаюсь с тобой.
– А что она здесь делает?
– После того как Эу пропала, Нуна ушла из города. Она бродяжничала до смерти, выдавая себя за цыганку. Уж не знаю зачем, я не жила в те времена. И больше никогда её не видела.
– Сеньорита уснула. Роды тяжёлые были, она так устала, – пожаловалась Грасиэла. – Отец написал ей письмо, требует немедленно возвращаться – он подыскал сеньорите жениха. Бедная сеньорита Виситасьон! Она так страдала, любя этого головореза Барракуду! А теперь ей навязывают жениха, который ей не нужен. Он из очень богатой семьи…
– Она полюбит своего мужа, – промолвила Нуна сочным голосом.
– Дай-то Бог! – Грасиэла мягко качала ребёнка на руках.
– Судьба каждого написана высшими силами, – мрачно продолжила Нуна. – А я читаю будущее, даже не глядя на человека. Вот ты, например, Грасиэла, однажды станешь править в месте, куда стекаются заблудшие души, не нашедшие покоя в миру. А хозяйка твоя полюбит своего мужа. Будет счастлива она в браке, если новых глупостей не натворит.
– Да как их не натворить-то? – вздохнула Грасиэла. – Теперь есть эта девочка, – она кивком указала на младенца. – А сеньорита не может вернуться домой с новорождённой. Для всех она невинна и уехала в эту глушь, в поместье, по рекомендации лекаря. Так что с ребёнком нам придётся расстаться. Сеньорита так плакала перед родами, а как родила, велела мне унести девочку и не показывать ей. Я должна найти для неё хорошее место…
– Отнеси её в церковь Святой Марии де ла Пьедад, она там, в левой стороне города. Монахини найдут ей дом. А хозяйке отдай вот это, – Нуна сунула в ладонь Грасиэлы пузырёк с травяно-зелёным содержимым.
– Что это?
– Снадобье, которое заставит любого мужчину поверить в невинность женщины. Его стоит выпить перед брачной ночью, если хозяйка твоя пожелает сохранить доброе имя. Но у каждой хитрости своя цена, – предостерегла Нуна сурово. – Родит она лишь одного ребёнка. Все последующие умрут, и сколько раз она родит, стольких детей и похоронит.
– Это же чудовищно! – воскликнула шокированная служанка.
– Выбор за ней. Она может и не пить снадобье, – фыркнула Нуна. – Если, конечно, согласна на вечный позор и отлучение от общества и церкви, когда муж вернёт её родителям, как порченный товар.
И она переключила внимание на младенца в руках Грасиэлы. Сдвинув одеяльце, ткнула ребёнка пальцем в лоб.
– Эту девочку ждёт необычная судьба. Она потеряет свой дом дважды, и обретёт его в новой ипостаси, – Нуна вдруг уставилась на Данте и Октавию, что стояли за грушевым деревом. Данте готов был поклясться: она видит их. – У меня есть подарок и для этой девочки. Сила, которая ей понадобится однажды. Позволь, – Нуна взяла ребёнка и уложила на деревянный стол-доску. Вынула из котомки пузырёк с блестящим порошком и стилет.
– Дочь корсара. Храброе сердце, не знающее пощады, – стилетом она рассекла девочке кожу на лбу.
Грасиэла, вскрикнув, начала креститься, когда Нуна засыпала прямо в рану мерцающий розоватый порошок – в нём Данте узнал пыльцу фей. Тело ребёнка подёрнулось алой дымкой, и Нуна залечила рану мановением руки – и следа не осталось.
– Вот так, – завернув девочку в одеяльце, она отдала её перепуганной Грасиэле. – Церковь Святой Марии де ла Пьедад, – повторила знахарка и направилась к калитке. На полпути замешкалась у дерева, за которым притаились Данте и Октавия. – Ты пришла рано, – сказала она Октавии.
Грасиэла, обняв младенца, скрылась в доме – со стороны казалось, будто Нуна разговаривает с грушевым деревом.
– Эу потеряла память, – отозвалась Октавия.
– Этого следовало ожидать. Вы лишили её Сущности. Но есть одна невинная душа, что не находит покоя. Её можно поселить в теле, где Сущность мертва.
– Кто? – шепнула Октавия.
– Она была горничной в доме твоего мужа. Безвинно пострадавшая от рук палачей. Сущность женщины никогда не поселится в теле мужчины. Передай это своему чудовищу. Он не дал ей жить, не дал и умереть. До сих пор не пойму, что вы в нём находите.
– Джеральдина? – догадалась Октавия.
– Да! А ты кто? – обратилась Нуна к Данте, что стоял с открытым ртом.
– Мой правнук, – ответила Октавия вместо него.
– Похож на него! Игры со временем опасны. Можно доиграться, – предупредила Нуна и вышла за калитку.
Оглянулась снова.
– Через пятнадцать лет – в самый раз. Она чёрствая, как засохшая кукурузная лепёшка, пошла в отца. Научи её… любить, – и… Данте только моргнул, как Нуна исчезла.
– Я ничего не понял, – признался он.
– А пока и нечего понимать. Давай руку, мы перемещаемся.
Пунктом назначения оказался беленький домик, утопающий в тени коралловых деревьев. Две девушки играли в волан в саду; их смех звенел колокольчиками, спугивая с кустов бабочек и пчёл. Одна – смуглая, рослая, яркая брюнетка с хищным лицом – в ней Данте узнал Кларису. Изменилась со времён своего отрочества она лишь гардеробом. Нынче, вместо мужских одеяний, на ней было кисейное платье в зеленый цветочек и туфельки с лентами, крест накрест обмотанными вокруг лодыжек.
Наряд её подруги выглядел богаче – фиалковое платье из тафты с кружевом и рюшами. Ямочка на подбородке, необычный изгиб бровей, острый, как у птички, носик – Данте узнал и её – то была юная Амарилис.
Девушки заливисто хохотали, бегая за воланом, пока из дома не выскочил полноватый мальчик. Костюм из жёлтого атласа, рубашка с рюшами, туфли, чулки и бант на шее – настоящий маленький инфант.
– Лиси! Лиси! – крикнул он звонким голоском. – Мама говорит, чтобы ты заканчивала игры. Настало время полуденного чая! А потом придёт мисс Клэр, будет учить нас как молиться и произносить по-французски слово «сыррррр»! – прокартавил он и, хихикая, скрылся в доме.
Амарилис закатила глаза.
– Вот скукота! Опять читать Катехизис на французском! А Креспо так и норовит меня подколоть! С годами он становится всё невыносимее.
– Но ведь можно не ходить на урок французского, – ехидно заметила Клариса. – Давай сбежим!
Амарилис недоверчиво взглянула на неё.
– Мне кажется, мама разозлится, если я убегу из дома, когда придёт учительница Клэр…
– Но если вечером поплакать и пожаловаться, что тебе не нравится французский или учительница, родители пойдут на уступки.
Эти слова Кларисы склонили чашу весов в пользу побега. Амарилис больше не возражала. Нахлобучив шляпки, девушки на цыпочках пробрались к калитке. Открыв засов, они выскользнули из дома и побежали по узкой тропинке, что вела вглубь квартала.
Когда на горизонте выросла улица Святой Мерседес – Богоматери Всемилостивой, у Данте сердце кольнуло. Они же в Ферре де Кастильо!
За улицей Святой Мерседес начинался Нижний город. Хохоча и подначивая друг друга, девушки рванули к мосту. И вскоре их ноги утонули в траве, что доходила до щиколоток.
Данте и Октавия летели следом, но Данте уже не забавляло путешествие в виде призрака. Сейчас он мечтал пришпорить Алмаза и скакать, скакать навстречу пылающему в небесах солнцу. Он было подумал, что свернут подруги к ненавистному ему дому – эстансии «Ла Пиранья» (чересчур знакомой была дорога), но те вышли на другую развилку.
– Сейчас время сиесты, и родители наверняка дома. Мама угостит нас вкуснейшими пирожками! – радостно сказала Клариса, а Амарилис лишь отмахнулась, когда очередная ветка стукнула её по голове.
– Что там за шум? – Клариса раздвинула заросли акаций.
Они пролезли сквозь кусты и вышли на открытую полянку. Вдали показался крестьянский домик, маленький и низкий. Но от его крыши шёл чёрный дым; раздавались вопли и топот лошадей.
– Кажется там пожар! – ахнула Амарилис.
– Мой дом горит! – Клариса рванула вперёд.
Амарилис в беде подругу не бросила. Скинув туфли, она подхватила юбки и босиком побежала по траве.
– Клариса! Клариса, стой! Подожди меня! Я хочу помочь!
Домик, крытый соломой, уже почти выгорел дотла. Окружала его толпа индейцев на конях. Забор был повален, а живность: куры, гуси, поросята частично пойманы и обезглавлены (тушки их висели на лошадиных боках), а частично валялись обугленными на земле. Данте чуть не взвизгнул, когда увидел головы мужчины и женщины со снятыми скальпами, насаженные на шесты.
– Помогите! На помощь, кто-нибудь!!! Не трогайте меня! Я никуда с вами не пойду!!! Клариса! Клариса! – он обернулся на истошный вопль.
Голос принадлежал Амарилис. Двое индейцев, скрутив ей руки, насильно сажали её на лошадь и кричали что-то на своём языке. Данте дёрнулся было вперёд.
– Ты не должен вмешиваться, – схватила его за руку Октавия. – Девушку жаль, но мы не можем ей помочь. Прошлое менять нельзя.
– Я знаю, – вздохнул он. – Но лучше бы я этого не видел.
Амарилис сопротивлялась отчаянно, пиналась, брыкалась, кусалась, но тщетно. Индейцы связали её веревкой и затолкали в рот тряпку. Перекинули через спину лошади, как тюк с вещами, и в этот миг ближайшие кусты шевельнулись. Оттуда выползла огромная каскавелла, шипя и постукивая трещоткой.
Индейцы быстро оседлали коней, а каскавелла, встав на хвост вертикально, поднялась на уровень с лошадью, где лежала связанная Амарилис. Открыла пасть. Она не укусила, нет – она высунула раздвоенный язык, и из него повалил красный дым. Он окутал тело Амарилис, и девушка потеряла сознание. А каскавелла быстро ретировалась в кусты и свернулась там кольцом – кожа её искрилась, и жёлтые глаза-лимоны блестели угрожающе.
Хлипкая соломенная крыша дома наконец обвалилась, но змея лежала в кустах, пока индейцы не скрылись, увезя свою добычу – убитых животных и полумёртвую девушку.
Когда наступила тишина, каскавелла оживилась. Гремя трещоткой, проползла она мимо голов мужчины и женщины на шестах, мимо тлеющих остатков дома…
– Жааааль, – прошипела она. – Но меня не жалел никто, никогда. И я никого не пощажу.
И она быстро-быстро замелькала в траве, уползая прочь.
– Права была Нуна, девочка пошла в отца, – прокомментировала Октавия.
Они долго летели за каскавеллой, наблюдая за ней с воздуха. У городского моста змея ударила хвостом об камень и превратилась в Кларису. А потом – ещё момент – и приняла облик Амарилис. Отряхнула платье, затолкала волосы под шляпку и побежала через мост.
Вскоре лже-Амарилис уже вошла в дом подруги, где столкнулась с мрачной женщиной в элегантном сером платье.
– Вы где были? Как вы осмелились прогулять урок французского?! – вскричала та, ударив девушку по лицу сложенным веером.
– Ах, мама, я была с Кларисой, мы гуляли… – кротко отозвалась лже-Амарилис, потирая ладонью красную щеку.
Мать поджала губы.
– Сколько раз я вам говорила – не водитесь с этой плебейкой! Она научит вас дурному! И вот, смотрите что происходит, вы уже прогуливаете занятия! С сегодняшнего дня вы наказаны. Будете сидеть взаперти целую неделю! И никаких игр и сладостей! Отправляйтесь немедленно в комнату и сидите тихо, как мышь!
Девушка начала подниматься по лестнице – деревянной, узкой, прижатой вплотную к стене. На площадке второго этажа она наткнулась на Креспо – брата Амарилис, который показал ей язык.
– А я тебе говорил, говорил, что придёт учительница Клэр, а ты взяла и удрала!
Лже-Амарилис только улыбнулась. Через мгновение Креспо уже покатился по лестнице, собирая пыль штанишками. Он впечатался носом в нижнюю ступеньку и заревел в голос. Мать кинулась его поднимать. На вопли прибежали несколько горничных и нянек. Они заохали и заахали над ушибленным носом мальчика и порванным костюмчиком. Лже-Амарилис с самодовольным видом стояла на площадке второго этажа, и чайные глаза её отливали жёлтым.
– Пора и мне выполнить свою миссию, – сказала Октавия.
Данте не успел ничего спросить – она полетела за Кларисой-Амарилис по коридору. Пришлось идти следом.
Обстановка в комнате Амарилис умиляла. Розоватая обивка на стенах напоминала фламандское кружево. Кресла – изящные, с вычурными ножками и подлокотниками – были обтянуты полосатым шёлком; кровать пряталась под полупрозрачным балдахином. И всюду – дикий шиповник, и в маленьких горшочках, и в больших напольных вазонах.
Лже-Амарилис, скинув туфли, растянулась на кровати.
– Наконец-то я буду жить нормальной жизнью! Я заслужила её больше, чем некоторые, – пробормотала она с ухмылкой.
Октавия и Данте глядели на неё из-за полуприкрытой двери – Клариса ведьма, а, значит, может видеть их.
– Тебе придётся вновь помочь мне, – Октавия протянула Данте коробочку с розоватым порошком. – Как только я выпью это зелье, – она указала на фиал с прозрачной жидкостью, – обсыпь меня пыльцой фей. – Когда я подам сигнал, ты сделаешь с Кларисой то же, что с Эу, – сотрешь ей память. Возьми это, – она отдала Данте часы Риллеу. – Мне они больше не нужны. После того, как я вселюсь в Кларису, мы не сможем с тобой общаться. Она маг, и это крайне опасно. Запомни: чтобы переместиться по времени вперёд, нужно переворачивать часы по направлению к себе, назад – от себя. Одна половинка оборота – это два месяца. Перевернёшь часы восемьдесят четыре раза в направлении от себя. Громко скажешь дату: 15 октября 1743 года и, пока будешь перемещаться, выпьешь это, – Октавия сунула Данте в руку новый фиал, с голубоватой жидкостью. – Ничего не бойся. Если сделаешь всё правильно, окажешься там, где нужно. Давай! Начинаем.
Она отступила на шаг, и Данте, открыв коробочку с пыльцой фей, обсыпал им Октавию с головы до ног. Мгновение, и из тела её повалил розоватый дым. Она вошла в спальню Амарилис.
Когда дымящийся силуэт Октавии появился в дверях, Клариса вжалась в спинку кровати.
– Ты кто? – она предупреждающе направила на Октавию руку. Данте остался в коридоре.
– Мы с тобой незнакомы, – прошелестела Октавия. – Не бойся меня, я не причиню тебе зла. Я пришла рассказать о той миссии, которая тебе предстоит. Сила дана тебе не для того, чтобы тратить её, подставляя подножки глупым мальчишкам. Ты должна спасти одного человека из заточения. Человека, что покажет тебе магию истинную, которой ты никогда не видела прежде. Но стоит приложить усилия… – и Октавия шепнула Данте через плечо: – Давай.
Он резко вышел из-за её спины и направил обе руки на Кларису – та, ничего не понимая, переводила взгляд с Октавии на него и обратно. А Данте зажмурился и представил, как воспоминания, будто облачко, вылетают из её головы.
Пых! Он распахнул глаза – Клариса лежала на кровати без чувств; от головы её шёл пар.
– Мощно! – одобрила Октавия. – Ты достоин своего предка, легко справился даже с ведьмой. Ну что ж, Данте, я рада была познакомиться с тобой. Не думала, что увижу воочию своего правнука. Надеюсь и верю, что душа твоя никогда не зачерствеет. Оставайся таким, какой ты есть. На этом, увы, мы расстаёмся. Ещё немного, и ты вернёшься в свою реальность. Не забудь про часы. Восемьдесят четыре переворота от себя. Прощай и будь счастлив!
Погладив его по щеке, – это напомнило больше дуновение ветра, чем человеческое прикосновение – она подошла к Кларисе и исчезла. А та вмиг очнулась.
Пока она протирала глаза и оглядывалась, Данте выскользнул в коридор. Отойдя от её комнаты, он начал переворачивать часы Риллеу по направлению «от себя», отсчитывая восемьдесят четыре раза.
– 15 октября 1743 год! – крикнул он, в панике осознав: Октавия не сказала место назначения.
Ах, да, зелье! Откупорив фиал, Данте проглотил всё до капли. И не только пространство сомкнулось над его головой, но и мысли смешались, будто в голове завертелся смерч. Данте успел только подумать – ощущение не то, что прежде – как свет померк – сознание отключилось.
========== 24 глава. За гранью миров ==========
Яркий луч света разорвал тьму, и Данте еле-еле открыл глаза. Пространство словно плавало в вязкой, густой жидкости. Он попытался шевельнуться и не смог. Зато увидел: напротив стоит юная Клариса. Но… позвольте! Год, в который он вернулся, – 1743, Клариса тогда ещё не родилась. Кажется, что-то пошло не так! Неужели он ошибся с количеством оборотов часов Риллеу?
Клариса протянула руку, и Данте кожей ощутил прикосновение – она надела ему на безымянный палец левой руки нечто холодное. Он стал материален? Данте попытался взглянуть и не смог – шея была как дубовая. А палец онемел, от него пошёл густой чёрный дым. Он распространился по телу, забрался нос, в горло. Данте чуть не задохнулся.
В ладони Кларисы что-то сверкнуло. Трость! Серебряная, с набалдашником в форме головы единорога и наконечником-пикой.
– А ты кто такая? – прогремел знакомый голос. – Ты чего тут делаешь?
Позади Кларисы вырос Тибурон. Судя по плотно сжатым губам и сдвинутым бровям, он был зол.
– Я пришла из будущего, чтобы избавить мир от монстра вроде тебя, – она развернулась и пырнула Тибурона в грудь тростью.
Он упал навзничь, алая кровь хлынула фонтаном. Она забрызгала пол и стены, и Данте ощутил её тепло на своей коже – и на него попали капли.
– Вот теперь порядок, – шёпот Кларисы был последним, что Данте услышал перед тем, как в руке её блеснул серебряный меч, инкрустированный рубинами. Один взмах, и оружие пронзило самого Данте.
Он и забыл, каково это – испытывать чудовищную боль – даже челюсти свело. Данте не сумел крикнуть, чуть застонал, а сознание вновь померкло.
Когда он очнулся, то обнаружил себя сидящим в удобном кресле из чёрной кожи. Место знакомое: стены обиты изумрудным шёлком; на возвышении – круглая кровать; по центру – диван, что медленно ходил туда-сюда, напоминая древнюю черепаху. В углу находился стеллаж с книгами: они разговаривали и шипели, плевались и выли, а растения в горшках и вазонах, тараща глаза, клацали зубами.
Это же подземелье Салазара! Данте огляделся – ни души. Здесь только он рядом с высоким зеркалом. Рама его, украшенная драгоценными камнями, скрипела и шелестела. А в отражении Данте увидел себя. Или нет? Длинные когти, волосы до пояса, тёмно-синий плащ. Он стал Салазаром?
– Хватит паниковать! – услышал Данте бархатный голос Салазара в ушах. – Чёртов идиот, ты путаешь мои мысли, думать мне мешаешь! Где там Клариса с Блокатором?
Сказать, что Данте удивился – не сказать ничего. Салазар ощутил его присутствие в своей голове за секунду!
– Я обладаю врождённой ментальной магией, – объяснил Салазар, хотя Данте не спрашивал. – Читаю мысли абсолютно любого человека. И чужаков в своём мозгу нахожу моментально. Это и трудно, и полезно одновременно. Твоя сущность мне ещё пригодится, Райнерио Гарридо, иначе я бы давно от неё избавился.
В этот миг в комнату вошла Клариса и спасла Данте от разоблачения – Салазар переключил внимание и не сумел прочесть его мысль: значит, он уверен, что Данте – Сущность Райнерио. Наверное, так лучше. Неизвестно, какова была бы реакция Салазара на правду.
Нынешняя Клариса выглядела лет на восемнадцать. В руках она несла кубок с чем-то дымящимся.
– Сам с собой разговариваешь?
– Разве тут есть более умный собеседник, чем я? – укусил он, беря у Кларисы кубок. Осушил его и опять уставился в зеркало. – Да-а, Блокатор ты варить не умеешь. На вкус – это помои. И как ты сюда вошла?
– Твои перемещающиеся двери работают через раз, – ухмыльнулась Клариса. – Иногда они зависают посреди коридора, а иногда сами открываются, – и рассмеялась. – По-моему тебе стоит изредка заниматься и бытовой магией. Например, починить входы и выходы в этом доме.
– Не читай мне мораль, соплячка! Я намного старше тебя, не забывай, – Салазар нервно постучал когтями по подлокотникам.
– Но ты всё также юн и прекрасен! У некоторых магов есть врождённая способность взрослеть до определённого момента, сам говорил, – примирительно сказала Клариса. – Но сейчас дело в ином. То, чем ты занимаешься, – Магия Тьмы, жестокая и опасная. Она может погубить тебя. За эти годы я научилась угадывать твои мысли. Ты ведь снова что-то задумал.
– Я это задумал ещё давным-давно, – хмыкнул Салазар высокомерно. – Сфера Сущностей полностью готова. Проверена и работает. И всю её магию хранит в себе артефакт, которого нет больше ни у кого, – скрестив пальцы, он продемонстрировал серебряный перстень, Данте знакомый – изумруд в когтях ястреба вертелся и сиял зловеще. – А ты же любишь всякие безделушки, о волшебной палочке вон мечтаешь, глупая ведьма. Колечко Гуэну, с помощью которого ты спасла меня от Тибурона, пригодилось и сейчас.
– Но этот перстень может убить, – Клариса недоверчиво покосилась на украшение.
– Только чужаков. Меня он слушается. Но убьет любого, кто захочет присвоить его, – Салазар небрежно стянул перстень с указательного пальца левой руки и надел на мизинец правой. – Состояние покоя, – он ухмыльнулся. – Перстень управляет разными видами магии: от чтения мыслей до превращения крови в волшебную субстанцию или концентрации силы на определённом объекте. В зависимости от того, на какой палец его надеть. И он держит Сферу Сущностей во власти, управляет ею. Если Сфера разрушится, Сущности, что в ней обитают, попадут в мир живых. Они разлетятся по свету и начнут вселяться в людей. А благодаря Сфере я продлеваю себе жизнь, чтобы постигать новые глубины магии. И мерзкий старикан не достанет меня. Он так и не понял, что Магия Сущностей уникальна и непобедима. Но сейчас мне важно другое – путешествие между двумя мирами, – голос Салазара, глубокий и мягкий, обволакивал, вводил в транс и отдавался у Данте в мозгу.
– Что-что? – Клариса застыла, будто покрылась льдом. – Какое ещё путешествие?
– Сквозь Сферу в Королевство Мёртвых, – ответил Салазар, а Данте вздрогнул, боясь думать. Но, кажется, из-за выпитого Блокатора Салазар перестал слышать его мысли.
– Погоди-погоди, – Клариса подбоченилась, мгновенно став похожей на ощетинившегося ежа. – Ты чего это затеял? Ты уже до горла увяз в чёрной магии. Ещё никому не удавалось остановить время, быть вечно молодым, иметь сотни запасных жизней. Ах, Ло, ты великий маг, я не перестаю восхищаться тобой, но… Некромантия – это другая, плохо изученная область магии. Я ведь прочла все книги, что ты мне дал. Заниматься подобным – чревато катастрофой. Это за гранью добра и зла.
– Вся моя магия за гранью добра и зла, – парировал он. – И если тебе что-то не нравится, ты знаешь где выход.
– Ты не сможешь её оживить, – как кобра прошипела Клариса. – И не мечтай. Никому ещё не удавалось оживить мертвеца.
– А я оживлю! – отрезал он.
– Зачем, ведь прошло тридцать лет?! И у тебя есть я! Я люблю тебя, Ло! – она порывисто обняла его за шею, подойдя со спины.
– А я нет, – оттолкнув её, он встал с кресла и прошёлся по комнате.
Клариса промолчала, но заметно погрустнела. Игнорируя её печально-влюблённый взгляд, Салазар начал снимать с полок магические фолианты.
– Твои способности меня бесспорно радуют, – произнёс он сухо. – Но умение превращаться в парочку животных – не главное в магии. Это лишь врожденный дар, который твоя неусидчивость не позволяет развить.
– Но я…
– А вот Ритуал Забвения, к примеру, ты не освоила. И не только его. Вон и с Блокатором проблемы, хотя я много раз говорил, что вкус эликсиров, рассчитанных на употребление внутрь, не должен быть гадким. Для этого следует добавлять вкусовые составляющие, которые не испортят действия самого зелья. Ты меня услышала? Разумеется нет, поди ворон считала. Ты помнишь, о чём мы говорили? Чтобы осуществить наш план мести, потребуется несколько десятилетий, а ещё знания, умения, сила… Поэтому, вместо того, чтобы читать мне мораль, займись-ка собой. Твоя магия, смею заверить, ещё далека от совершенства. Заучить с десяток положений пальцев при взмахах и щелчках не достаточно, чтобы владеть миром. Иди тренируйся и не доставай меня, – набрав стопку книг, он сунул их Кларисе в руки.
Та покорно вышла, еле унеся эту кипу. Салазар проводил её взглядом снисходительным. Когда, она исчезла в дыре, раскрывшейся на стене, он щёлкнул пальцами, и тайный вход покрылся льдом. Теперь Кларисе путь был закрыт.
Сняв перстень с мизинца, Салазар надел его на указательный палец правой руки, и тотчас вторая стена раскололась. Стеллажи раздвинулись, и Салазар вошёл в спрятанное за ними помещение. То оказался тоннель с плавающими дверями, но вёл он в другую сторону – эту часть волшебного дома Данте не узнавал. Поблуждав немного и прикосновением когтя пооткрывав двери, Салазар очутился в комнате, где сияла знаменитая Сфера Сущностей.
Поколдовав, Салазар проник сквозь её зелёный туман – Сфера будто проглотила его. Внутри, как и ранее, в прозрачных аквариумах висели головы мёртвых людей. Под каждой – фиал с Сущностью. Но Салазар не стал их пить – он пролетел через стеллаж, куда вначале своего путешествия входил и Данте.
Салазар миновал тёмный тоннель, и Город Сущностей опять вырос перед Данте: полупрозрачные кусты и деревья; дома, словно выложенные из хрусталя. Салазар оказался единственным, кто здесь не был Сущностью – он оставался в материальном теле. И, чтобы не привлекать внимания, – щёлк – обернулся в чёрный смерч. Взмыл под облака из облаков – иначе Данте не мог сие описать: мостовая была выложена камнями-тучками, а над головой парили здания-фантасмагории. Молниеносно оставив город позади, Салазар затормозил у его ворот. Охраняли их два призрачных конвоира, вооружённые до зубов призрачным оружием.
– Стой! Кто идёт? – вопросил один хмуро, когда Салазар – чёрный силуэт без лица – вырос напротив.
– Демон Королевства Мёртвых. Иду домой. Скучно здесь у вас, – ответил Салазар.
Конвоиры расступились, испуганно-театрально кланяясь, и открыли ворота. Салазар спиралью влетел туда.
Данте был готов ко всему, но позади Города Сущностей никаких ужасов не нашлось – только длинная тропа, что вела в лес, пугающий верхушками тёмных, кривоватых деревьев.
По-прежнему не меняя облика и маскируясь под демона, Салазар скользил над тропой, освещая путь магией и все углубляясь во мрак неизведанного леса. Данте ничего не разглядел – темень стояла полная, и они летели со свистом – чёрные безлистные деревья проносились лихо, как табун диких криолло. Но внезапно перед ними выросли склепы, кресты да надгробья – они очутились на кладбище-призраке.
Салазар превратился в себя и пошёл мимо могил. Данте краем глаза заметил и фамильный склеп Фонтанарес де Арнау, где некогда похоронили Ладислао и закрыли Райнерио. Будто хрустальный, он сиял в потёмках. Но Салазар остановился в другом месте.
Новый склеп – глыба чёрного льда; наверху блестела табличка: «Фамильный склеп Мендисабаль». Салазар взмахнул руками – щелчок, и замок на дверце рассыпался в пыль. Он проник внутрь. К облегчению Данте, здесь не было ни гробов, ни урн с прахом. Только череда имён, выбитых на стенах, точно выложенных на хрустале алмазами.
