Текст книги "Война сердец. Магия Тьмы (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Но… я… ты правда хочешь быть со мной?
– Я хочу быть с тобой.
Салазар явно колебался, а Данте сам себе не верил. София манипулирует, предлагает Салазару умереть. Неужели он пойдёт на это?
– И ты любишь меня? – выдохнул Салазар как-то испуганно.
– Я люблю тебя.
Он повернулся к Октавии – если бы София была в физическом теле, он ударил бы её хвостом плаща – так резко тот просвистел по воздуху.
– Хорошо. Ваша взяла. Я разобью Сферу Сущностей. Идёмте!
Несколько мгновений спустя они уже шли по лабиринтам подземелья, путаясь в тоннелях и плавающих дверях. И, наконец, очутились в комнате со Сферой, что сильно видоизменилась с момента, как перестала быть управляемой перстнем: зелёный туман потемнел, словно зарос мхом, а сама Сфера мерцала и искрилась – затухающий под ливнем факел.
– Ждите здесь, – Салазар нырнул в волшебный туман.
Сфера будто заглотила его. А через пару минут раздался треск – Сфера Сущностей задрожала, готовая взорваться. Она раскрылась сверху, и оттуда фонтаном вырвался серебристый огонь. Это зрелище напомнило Данте извержение вулкана, которое он видел на иллюстрациях к книгам о природных явлениях.
Вскоре пламя погасло, оболочка Сферы рухнула, и осколки её, точно хрустальные шарики, раскатились по комнате.
Октавия в ужасе вскрикнула, как и Данте решив, что Салазара убило. Одна София не дрогнула – фарфоровая кукла в витрине. Но Салазар был жив – он замер у стеллажа с аквариумами, одну за другой растворяя в воздухе человеческие головы и извлекая фиалы с Сущностями. Различных форм и цветов, они плавали вокруг него кольцом, а потом, за секунду, он запечатал их в посох, украшенный драгоценными камнями.
– Мы уходим в Город Сущностей, – молвил Салазар спокойно. – Выпустим все Сущности из посоха там и навсегда закроем проход между мирами. Но сначала я должен уничтожить парочку из них.
Мягко погладив посох, он извлёк из него один из фиалов.
– Давай второй, – протянул руку, и Октавия отдала ему фиал с Сущностью Лоиды.
– Отойдите, – велел Салазар, и все отпрянули.
Он наколдовал на месте, которое недавно занимала Сфера Сущностей, большую чашу, расписанную руническими символами. Поставил на её дно оба фиала. Вызвал на ладони огненный шар и поместил его на фиалы. И хлоп – обернулся в небезызвестный чёрный вихрь.
Воспарив, Салазар начал раздувать из шара пламя, пока не добился того, что оно, заняв всё пространство чаши, охватило и фиалы.
– Я приношу эти две Сущности в жертву Тьме, – громоподобно произнёс он. – Пусть станут они Ничем навеки вечные. Да будет так!
Пламя резко почернело и рвануло столбом вверх. Когда оно погасло, Салазар опустился на пол, вернув свой облик. На дне чаши осталась только кучка золы.
– С ума сойти! – вырвалось у Данте, но Салазар смерил его каким-то больным взглядом.
– Я не буду ждать собственной кончины, ежедневно превращаясь в дряхлого старика. Сущность всегда принимает тот возраст, в котором умирает её тело. И я хочу остаться таким, как сейчас. Дай мне трость, – он протянул Октавии руку, и она вложила в неё трость с набалдашником в форме головы единорога.
Даже испугаться никто не успел – Салазар вонзил трость себе в грудь, и оттуда струёй хлынула серебристая кровь. Кровь мага. Она залила весь пол, а тело Салазара мало-помалу растворялось в воздухе, превращаясь в горстку волшебной пыли.
Октавия, закрыв рот руками, судорожно всхлипывала, и у Данте под ложечкой засосало. Да, у них с Салазаром были специфические отношения, но теперь он многое о нём узнал и простил ему не все, но большинство поступков. Горько это – наблюдать, как умирает величайший маг, дар которого сгубили банальная неразделённая любовь и алчность Тибурона.
Только София молча, не дрогнув, смотрела на происходящее. А вскоре уже прозрачный Салазар материализовался перед ними. Всё тот же, с волосами до пояса и антрацитовыми глазами-стрелами. Он лихорадочно уцепился за Софию, наконец-то сумев дотронуться до неё.
– Прощайтесь, и мы уходим. А Данте вернётся в свою реальность, – он отдал Октавии Книгу Прошлого, вызвав её из воздуха, и, обняв Софию и держа посох и трость в руке, увёл её к стеллажу, за которым открывался проход в Город Сущностей. София что-то шептала, Салазар хихикал, и они казались счастливой влюблённой парой.
Тыльной стороной ладони Октавия погладила Данте по волосам.
– Ну что, Данте, мы прощаемся навсегда. Мы больше никогда не увидимся. Возвращайся к нормальной жизни, забыв обо всём, что здесь было. Ты – лишь случайный свидетель, которого втянул в эту историю один старый интриган. Теперь Сущность Тибурона уничтожена. Отныне он никого не потревожит. А ты строй свою жизнь с Эстеллой, ни чём не сожалея. Мы уходим туда, где и должны быть – в вечность. Сущности мёртвых людей не вправе разгуливать где попало. Таков закон смерти.
– Я хотел спросить, – проглотил Данте комок в горле. Его накрыло ощущение пустоты – многое приключилось за это время. И вот раз – и конец. – А всё-таки фамильное проклятие существовало?
– А этого никто не знает, Данте. Прошло несколько тысяч лет, и давно всё обросло мхом, – она погладила его по щеке пальцем.
– Значит, те подвески с буквой «Л» бесполезны?
– Просто красивая семейная легенда. Мой тебе совет, забудь об этом и живи счастливо. И никогда, слышишь, никогда не теряй свою любовь, – и Октавия, улыбаясь, протянула Данте Книгу Прошлого.
– Только наследник крови может её открыть без дополнительных артефактов, – она положила ему в ладонь серебряную иглу.
Проткнув палец, Данте накапал на страницы Книги свою кровь. Книга зашипела, явив взорам календарь. Перевернув Часы Риллеу всего дважды, Октавия поставила их на Книгу.
– 20 апреля 1804! – крикнула она. – В твоей реальности прошло не более двух дней с момента, как ты упал в магический сон. Когда вернёшься в своё тело, не пугайся, если сразу не сможешь колдовать. Погружение в столь глубокое прошлое – сильнейшая магия, она забирает почти всю энергию. На восстановление понадобится время. Прощай, Данте!
И мир завертелся смерчем вновь. Перед тем, как провалиться в неизвестность, Данте увидел – Октавия прошла через двери в тоннель, что вёл в Город Сущностей. Но Салазар медлил, и София настойчиво звала его, маня улыбкой, гипнотизируя нежным, как звон колокольчиков, голоском.
«Мёртвые должны оставить живых в покое и уйти. Вечная жизнь неподвластна никому, даже самому великому магу на земле. Пока ты лелеял свою месть, я ждала тебя там, где нет боли, где застыло время. Некогда нас влекло друг к другу, но мы упустили шанс из-за моей трусости и твоей одержимости. А счастье можно вернуть. Просто идём со мной», – она протянула руку, тонкую, как плеть; белую, как чистейший китайский фарфор, и будто под гипнозом Салазар шагнул в проход.
========== Глава 26. За смертью – жизнь ==========
Вспышка света. Яркая, до рези. И боль. Нарастающая. Маслянистая, вязкая, тошнотворно-непереносимая.
Данте открыл глаза, но увидел только черноту. Холод и духота, запах сырого дерева и кошенили. Где он? Он хотел было встать или перевернуться – тщетно. С обеих сторон стенки. Сверху – тоже. Дерево, обитое, чем-то вроде атласа.
Данте свирепо ударил в него кулаком, и гул разнёсся повсюду, адски-страшный. Силясь обуздать всё нарастающую, липкую панику, Данте сосредоточился на магии. Направил ладони вверх, представив, как открывается над головой дыра. Но пальцы едва блеснули, выпустив тонкую струйку дыма. Почему он не может колдовать? Ах, да, Октавия говорила: на восстановление магических сил нужно время.
Вспомнив имя Октавии, Данте вспомнил и своё приключение. Вот оно что! Значит, он в своей реальности. Только какой-то неправильной…
Следующие несколько минут Данте потратил на вопли – он стучал кулаком в стенки и кричал, пока не осознал, что задыхается – скоро тут не останется воздуха и он умрёт.
Данте попытался совладать с собой, но его трясло и паника усиливалась ежеминутно.
– Салазар! Салазар! – шепнул он во тьму. Навряд-ли это сработает; их ментальная связь прервана, ведь Салазар ушёл в Город Сущностей. – Салазар! Приди, умоляю! Я больше не держу на тебя зла, хоть и не понял, в чём была моя вина, раз ты решил испоганить и мою жизнь… Но это сейчас не важно. Прошу тебя, вытащи меня отсюда. Только ты можешь мне помочь… Салазар… Салазар…
Но ответом послужило молчание. Сжав зубы, Данте ощупал себя на наличие магических артефактов – ничего. В карманах пусто. Дорогое одеяние: атлас, бархат, парча.
Вдруг что-то укололо палец и ладонь намокла. Обручальное кольцо! Эстелла! Чары Любви! И как он раньше не подумал? Данте аккуратно поднёс руку к губам.
– Эсте… Эсте… – тихо позвал он. – Услышь меня… Вытащи меня отсюда… Я жив, и я люблю тебя, Эсте… Я не хочу здесь умирать… Эсте…
Кольцо, сверкнув, обожгло всю кисть, и Данте вскрикнул. Он не знал, услышала ли его Эстелла, но других идей не было – то виделось единственной надеждой на спасение.
Закрыв глаза и прижимаясь щекой к кольцу, Данте мысленно, иногда шёпотом, звал Эстеллу, чувствуя, как от недостатка воздуха начинает отключаться. Тело всё глубже падало в пропасть небытия. Кольцо искрилось, и палец знакомо онемел.
– Не спи, – твердил Данте. – Не спи…
Но недостаток воздуха давал о себе знать. И вот уже Данте, плавая в вязком тумане, будто увидел картинку на страницах Книги Прошлого…
Он узнал спальню, обитую алым бархатом. И Эстеллу, что лежала на полу и измучено скулила. Портьеры закрывали окна целиком, а Эстелла и свечи не зажгла – в комнате стояла тьма.
Внезапно обручальное кольцо на её руке задымилось, и Эстелла рывком села, обхватив голову ладонями. А Данте услышал свой голос прямо из кольца: «Эсте, Эсте… Услышь меня… Я люблю тебя… Я не хочу здесь умирать… Эсте…».
Часто-часто дыша, как от быстрого бега, Эстелла поднялась на ноги. Добрела до двери и потянула за ручку – заперто.
Отойдя к туалетному столику, она зажгла трёхрожный канделябр. Поставив его на комод, раздвинула портьеры. За окном – глубокая ночь. Беззвёздная, тихая-тихая, даже трава не колыхалась. И только дивно-золотой круг луны сиял зловеще да полосатая циккаба кричала, сидя на раскидистом агакате.
Открыв шкаф, Эстелла сбросила платье и вынула мужской костюм для верховой езды – таких в гардеробе Данте было много. На Эстеллу он сел неплохо, хоть и болтался в плечах.
Выйдя на балкон, она привязала к перилам лассо, выуженное из ящика, где Данте хранил всякий хлам, и спустилась по нему вниз. Легко спрыгнула в сад и рванула к конюшне.
На ощупь, в потёмках, Эстелла добралась до денника, где стояла Жемчужина. Данте смутно разглядел и Алмаза – он лежал на подстилке с видом больным.
Эстелла почти взлетела в седло и, направив Жемчужину на ограду, легко взяла это препятствие – уроки верховой езды даром не прошли. Она пустила лошадь галопом. От копыт летела пыль, так отчаянно гнала Эстелла свою кобылу по центральной мостовой, по улицам и переулкам, сопровождаемая лишь светом луны и мерцанием кольца. Но когда вдалеке показалось молчаливо-тёмное кладбище, испуг отразился на её лице.
– Данте, мой Данте, где ты? Что с тобой? – шепнула она кольцу.
То горело ярче любой звезды. И как только копыта Жемчужины ступили за кладбищенскую ограду, Эстелла заметила вспышку.
– Вперёд! Быстрее! – она натянула поводья, и едва не кубарем скатилась с лошади неподалёку от фамильного склепа Фонтанарес де Арнау, что горел в ночи ярко-зелёным светом.
Она дотронулась до замка кольцом, и он рассыпался в прах. Но тяжёлая дверца поддалась едва-едва – Эстелла бочком пролезла в склеп.
– Данте… Данте…
Пробежав по тоннелю, она спустилась по ступеням вниз и осветила фонарём стены с двойными каменными дверцами. В замочную скважину под табличкой с цифрой «Один» был вставлен ключ, и Эстелла повернула его. За дверцей оказались ящики – нечто вроде гигантского комода, встроенного в стену. Ручка одного из них мерцала.
Поставив фонарь на землю, Эстелла схватилась за эту ручку. Наружу довольно легко выехал гроб.
Закусив губы, дрожащими руками Эстелла потянула крышку вверх. Та была очень тяжёлой, и открыть её сразу не получилось. Однако упрямая девушка не сдалась, и после нескольких минут борьбы с дубовым ящиком, тот поддался. Крышка распахнулась, и Эстелла, вскрикнув, упала на пол. Налетела на фонарь. Тот откатился в сторону, но не потух. Данте лежал на боку, и тело его искрилось.
– Почему он на боку?! Он шевелился после того, как его закопали?! – выпалила Эстелла громко. – Он был жив! Жив, и он звал меня! Данте… Данте… – пища как мышка и заливаясь слезами, Эстелла подползла к гробу.
Данте ещё плавал в дурмане забытья, но прикосновение ощутил. Когда Эстелла дотронулась своим кольцом до его кольца, тело пронзила судорога и Данте со свистом вздохнул.
Не помня себя, Эстелла схватила его за талию и рывком вытянула из гроба, чуть не сорвав спину. Волоком протащила по лестнице вверх, по тоннелю. Вытолкнула из узкой дверцы склепа, и с ним вместе упала в густую кладбищенскую траву. Ощутив свободу, Данте порывисто задышал, хватая губами воздух. Боль шпагой проткнула его легкие. Он попытался открыть глаза, и чуть не ослеп – свет фонаря попал в них.
– Дыши, дыши, мой хороший, – пролепетала Эстелла, изнемогая от рыданий.
Но Данте становилось всё лучше и лучше. Наконец его дыхание стало размеренным, и Эстелла повалилась к нему на грудь.
– Родной мой, родной, – всхлипнула она. – Мой Данте, Данте… – она не нашла более внятных слов.
– Эсте… – еле выговорил он.
– Да-да, это я, Эсте… твоя Эсте, – откликнулась она. – Милый, ты должен подняться. Надо уйти отсюда. Моя Жемчужина здесь, рядом. Давай попробуем, я буду держать тебя.
Эстелла обхватила юношу за талию и потянула на себя, заставив его сесть. Он поддался, но встал с усилием. Данте шатало, голова кружилась, и страшно мутило, когда Эстелла мягко повела его по кладбищу, обнимая так крепко, словно боялась, что он исчезнет.
Мелкими шагами они добрались до Жемчужины, мирно стоявшей на дороге. Её белая грива в свете луны казалась усыпанной снегом. Она подставила спину, позволив усадить Данте в седло. Эстелла села вперёд и, отвязав от платья пояс-кушак, примотала им юношу к себе.
– Данте, не отключайся, потерпи, мой милый. Мы приедем домой, и я уложу тебя в постель. А сейчас держись, мы поскачем быстро. Умоляю, только не упади!
Он безропотно обнял её за талию, уткнулся лбом в спину и так замер. Эстелла пустила Жемчужину галопом. Деревья и дома мелькали и мелькали, Данте почти не шевелился, только изредка вздрагивал. Эстелла сконцентрировалась на дороге, и, спустя уже четверть часа, остановила Жемчужину у ворот дворца Фонтанарес де Арнау.
Там побег Эстеллы обнаружили давно – нельзя было не заметить лассо, свисающее с балкона. Лусиано и Йоланда едва не отправили слугу за жандармами, а когда горничная Лея, экономка донья Фиона и Ламберто, на стук копыт выйдя в сад, увидели, как Данте слезает с лошади, то обомлели. Прижавшись к Эстелле, он проследовал за ней во дворец.
– А что происходит, Эстелла? – решился спросить Ламберто.
В очах её моментально заплясали два злобных чёртика. Ламберто даже отшатнулся – столько ненависти было в этом взгляде.
– Не смейте меня ни о чём спрашивать! – выпалила она грубо. – И никогда больше не подходите ко мне и моему мужу, которого вы и ваша семейка закрыли в гробу! Вы все для нас мертвы! – от ярости её всегда нежный голосок охрип.
– Но Эстелла, я ничего не понимаю… – растерялся Ламберто.
– И не надо понимать. Не хочу вас видеть! Лея, ступай в дом и приготовь ванну и постель для сеньора Данте, ему очень плохо. Донья Фиона, велите кухарке сварить бульон и принесите его в спальню. И отправьте кого-нибудь за лекарем! – распорядилась она и увела Данте на второй этаж.
За считанные минуты Эстелла превратилась в ястреба, охраняющего гнездо от врагов. Она забаррикадировалась с Данте в комнате и впускала только доктора с лекарствами и прислугу с едой. Перед остальными демонстративно запирала дверь, шипя: к Данте они не подойдут.
Когда юноша очнулся и обвёл потолок взглядом, ещё не понимая, где находится, услышал лёгкое всхлипывание. Эстелла, лёжа у него под боком, плакала во сне. Данте залюбовался на неё – она напоминала маленькую ласковую кошечку, только несчастную, выброшенную на улицу жестоким хозяином.
– Эсте… – Данте погладил её по щеке, смахивая слезинки. – Эсте…
Она застонала. А Данте мало-помалу начинал возвращаться к реальности. Не мёртв. Не спит. И Эстелла никуда не исчезает. То не было предсмертной галлюцинацией. Чистая правда – она услышала зов кольца и спасла его. Сама вытащила из гроба. Его милая храбрая девочка…
Данте ближе подобрался к Эстелле, стиснул в объятиях.
– Эсте… – позвал он снова он и лицом уткнулся ей в волосы. Любимый аромат красных орхидей и вишни…
Вздрогнув, Эстелла потёрла веки кулачками и уставилась на Данте.
– Привет, – улыбнулся он.
– Данте… ты очнулся. Наконец-то! – глаза Эстеллы – два агата – вновь наполнились слезами. Данте поцелуем стёр капельки с её щёк, и Эстелла доверчиво потёрлась щекой о его щёку.
– Эсте, не плачь. Прости, что сделал тебе больно. Со мной всё хорошо, правда. Я был в прошлом. Я многое осознал и простил Салазара, и даже Кларису, хотя не понял, почему они выбрали жертвой меня…
Долго ещё Данте рассказывал о своих приключениях. Эстелла слушала молча, иногда вздыхая и ласкаясь к юноше.
– А потом я очнулся в гробу, – закончил Данте, и Эстелла горько всхлипнула. – Не понимаю, как я там оказался! Ведь я не умирал, моё тело находилось в магическом сне.
– Я никогда их не прощу! Никогда! – прошипела Эстелла, и Данте поразил её тон – столько в нём было злости. – Я даже не видела, как они засунули тебя в этот склеп! Я прочла твою записку, но не успела показать её всем. Когда ты потерял сознание, я жутко испугалась, – она обвила руками его шею, прильнула губами к губам. – У меня была истерика, и они напоили меня снотворной травой. Я проспала двое суток, а когда встала, дедушка, дядя и твоя мать сказали, что ты умер. Якобы приходил доктор и констатировал твою смерть. Они заперли меня в комнате, потому что я хотела бежать на кладбище! Я им не верила! Я стучала в дверь и в стены! Вот, руки себе разбила, – с видом обиженной птички Эстелла показала содранные в кровь костяшки пальцев. Данте прижался к ним губами. А потом легонько провёл по ранкам ладонью – и они затянулись.
– Вот и всё.
– Они все были такие спокойные! – продолжила Эстелла тоном яростно-печальным. – Ах, я уверена, это всё специально! К счастью, я увидела сигнал кольца, услышала твой зов… О, мой дорогой! – несмотря на гнев, Эстелла с трепетом целовала Данте в подбородок, в губы, в щёки, и водопады слёз намочили юноше грудь.
Нет, всё-таки Эстелла – чудо! Столько чувств, противоречащих друг другу, таится в её характере. Кокетливая модница и либералка; хрупкая и сильная (вон как лихо вытащила его из гроба), умеющая страстно любить и глубоко ненавидеть. Его милая храбрая девочка…
– Тише… всё позади, всё закончилась. Слышишь, Эсте? – Данте накручивал её локоны на пальцы. – Не плачь, любовь моя. Мы больше никогда не расстанемся.
– Обещаешь?
– Клянусь! Если я опять решу влезть в какую-нибудь авантюру, то возьму тебя с собой!
– Глупый! Только попробуй ещё раз так меня напугать! – она игриво стукнула его кулачком в грудь. – Данте, а давай отсюда уедем! Я больше не хочу видеть эту семейку, – шепнула Эстелла ему в рот.
С прищуренными глазами она напоминала кошечку, обиженную на весь мир, но чертовски милую и трогательную. И Данте не удержался и чмокнул её в нос.
– Не верю, что они сделали это намеренно, – возразил он. – Думаю, они и правда решили, что я умер.
– Мне плевать, – отчеканила Эстелла. – Я боюсь представить, что было бы, не услышь я зов кольца! Они специально меня тут закрыли, не хотели, чтобы я тебя спасла. Поэтому и предлагаю уехать.
– А куда?
– Например, вернёмся в Ферре де Кастильо. Дедушка Алехандро всегда нас ждёт.
– Я не против. Но быть приживалкой в доме Алехандро Фрейтаса я не хочу, я уже говорил.
– Но мы можем купить и свой дом! И как я раньше не подумала? – с воодушевлением Эстелла спрыгнула с кровати и, схватив с кресла халат Данте, повальсировала по комнате с ним вместе.
– Я бы предпочёл эстансию. Только представь, поля, лошади, свобода…
– У тебя вид такой мечтательный, что я не могу тебе отказать, – Эстелла хихикнула, когда Данте, поймав её у кровати, потёрся головой о её живот. Медленно и вкрадчиво он принялся распутывать шнуровку её платья. – Я согласна на всё, лишь бы никогда не разлучаться с тобой!
Разговоры и шутки, наконец, потухли, как костёр, залитый водой. Ласки переместились в круглую фарфоровую ванну, наполненную мыльными шариками с ароматом хвои и мяты. Стройные тела, мокрые, чуть прикрытые пеной, отражались в десятках настенных зеркал. И безумно-лихорадочное наслаждение охватило Данте – в самый пик обручальные кольца и татуировки вспыхнули – Чары любви обновили свою магию. А Эстелла вдруг спросила:
– А я красивая?
– Ты всегда красивая, Эсте, – рассмеялся Данте. Запрокинул голову – на пол с волос потекли ручьи. – И ты сама это знаешь.
– Я имела ввиду другое. Красивая ли я сейчас? Когда я твоя…
– Ты – божество! Сама взгляни, – Данте указал на стены-зеркала, и руки его, ненадолго замерев на груди Эстеллы, спустились по талии вниз, обрисовав её контуры…
Эстелла переключила внимание на отражение. Долго разглядывала себя, возбуждённую, с припухшими от поцелуев губами, румянцем на щеках и искрящейся кожей.
– Мне вечно говорили, что испытывать наслаждение от ласк мужчины – это плохо, – объяснила она свои мысли. – Якобы от этого женщина дурнеет, становится некрасивой. Но мне кажется, это кто-то придумал. Когда я с тобой, я ощущаю такое блаженство, что, будь это правдой, я давно бы превратилась в жабу, – она любовалась на свою грудь, явно гордясь её формой.
Данте резко сел, и Эстелла обвила его ногами и руками, уложив щёку ему на плечо. Кожа и волосы обоих мерцали, отражаясь в сотнях мыльных пузырьков и зеркал…
Под утро Данте и Эстелла, ошеломлённо-счастливые, уснули, не размыкая объятий.
К обеду их разбудило ворчание экономки доньи Фионы. Женщина старой закалки, она напрямую хозяевам не перечила, но донести до них своё мнение стремилась. Убирая раскиданную по комнате одежду и мокрые, все в пене, полотенца, она бормотала с каким-то детским негодованием: «Стыд и позор! Вот молодёжь пошла! И как можно так себя вести? К завтраку не выходят! Родителей не чтят! Традиции не соблюдают! Живут во грехе, в мусоре зарастают и даже на исповедь не ходят!». Данте и Эстелла чудом сдержались, чтобы не расхохотаться.
Семейство, радостное от «воскрешения» Данте (хотя Эстелла не верила в их искренность), однако, воспротивилось, когда влюблённые упомянули об отъезде.
– Где это видано – бегать туда-сюда?! – кричал Лусиано. – Приехали, уехали… Данте едва пришёл в себя, и опять вы куда-то собрались. Вы не думаете о собственной безопасности! Границы нынче закрыты по указу вице-короля! На северо-востоке бунтуют цветные либералы!
– Мы вернёмся в Ферре де Кастильо, там никто не бунтует, – устало оправдался Данте.
– Именно в целях безопасности мы и уезжаем из этого дома, – процедила Эстелла. – Не хочу, чтобы моего мужа ещё раз похоронили!
Ламберто покачал головой, а дедушка Лусиано подчёркнуто зашуршал страницами газеты «Правдивый вестник».
– Во-первых, Данте вам не муж, Эстелла, – Ламберто укоризненно поднял вверх палец. – Мужем он станет после венчания в церкви. А пока вы живёте во грехе. И, во-вторых, никто не собирался Данте хоронить. Доктор не усомнился, в том, что он мёртв. И здесь мы не виноваты! Данте – мой сын, неужели вы думаете, Эстелла, что я мог так с ним обойтись?
ё– Да-да, думаю! – вскочив на ноги, Эстелла перевернула соусник. – Вы спите и видите, как нас разлучить, потому что мы не венчались. Хотя мы сто раз объясняли: Данте плохо в церкви! Но вам наплевать, вам важнее глупые предрассудки, чем его здоровье, поэтому вы придумали хитрый план, чтобы избавиться от проблемы!
– Эстелла, помилуйте! Мы все очень любим Данте! – подала голос Йоланда, соединив ладони в молитвенном жесте. – Мы переживали за него…
– Я вам не верю! Любили бы, не похоронили бы! Ведь Данте оставил записку, она лежала в комнате!
– Читали мы эту записку, – сказал Лусиано. – Но доктор подтвердил факт смерти. Откуда мы знали…
– А меня усыпить вам тоже доктор велел? Конечно, ведь я могла помешать вам засунуть Данте в гроб! Но я спасла моего Данте. А теперь увезу его подальше от вас! – и Эстелла выбежала из-за стола. Рванула по лестнице вверх, чуть не сбив с ног Лею, которая несла тюки грязного белья.
Данте же был уверен: эта ситуация – чистой воды случайность – некомпетентный доктор перепутал летаргию со смертью. В том же были убеждены и остальные. Но Эстелла зациклилась на своих подозрениях, нюхала даже еду и напитки – искала в них яд.
Данте, не разделяя её беспокойства, идеей уехать загорелся – ему надоело жить по правилам. Завтракать, обедать и ужинать по часам, блюсти тысячи ненужных традиций. У них с Эстеллой должен быть свой дом, свой мир, свой быт, выстроенный на их желаниях и привычках.
Так, окрепнув после злоключений в склепе, Данте принялся за сбор вещей, своих и Эстеллы. На этот раз упаковал всё, дабы не осталось соблазна вернуться назад. Сундуков, баулов, тюков и картонок получилось неимоверное количество, и без магии увезти их было невозможно. И Данте, поколдовав, уменьшил всю поклажу до размера ногтя – теперь вещи легко уместились в сумки для багажа, приделанные к седлу выздоровевшего Алмаза.
Перед самым отъездом Данте решил избавить родных от пугающих артефактов. Меч он взял с собой. Фальшивую Книгу Прошлого, некогда подложенную Тибуроном, спалил в камине. А трость они с Эстеллой вздумали спрятать в лесу, по дороге в Ферре де Кастильо.
Но каково же было их удивление, когда раскопки в саду результат принесли иной – трости в тайнике не оказалось. Зато там лежали настоящая Книга Прошлого и дневник Салазара.
Данте вспомнил: когда Салазар вместе с Октавией и Софией уходил в Город Сущностей, он забрал трость с собой. Наверное поэтому и трость, закопанная в саду, исчезла.
Открыв дневник, Данте нашёл там любопытную картину. Все даты и пояснения к ним – события из Книги Прошлого – оказались перечеркнуты и словно потускнели. А на чистых страницах мерцала запись: «Я хотел, чтобы ты посмотрел это. Мы с тобой были похожи. Жаль, что не пересеклись в иные времена. Ты мог бы стать моим лучшим учеником. Книга Прошлого – мой тебе подарок. Она твоя, ибо воспользоваться ей без дополнительных артефактов и зелий можешь только ты – наследник рода. И если когда-нибудь ты захочешь стать великим магом, она пригодится тебе. Открыв нужную страницу прошлого, ты сможешь повторить любой мой эксперимент. Прощай, Данте. Теперь навсегда. Салазар Фонтанарес де Арнау».
– Прощай, Салазар, – ответил Данте вслух. – И мне жаль, что я не знал тебя другим. Я был бы рад подружиться с тобой. Надеюсь там, где ты сейчас, тебе хорошо.
Книгу Прошлого Данте забрал с собой, уменьшив её и спрятав в одну из сумок для багажа. На сей раз они с Эстеллой не убежали тайком, а попрощались с недовольными родственниками.
– Но я настаиваю, чтобы вы обвенчались в церкви! – Ламберто пожал сыну руку. – Законный, венчанный брак – это не прихоть, это необходимость.
– Мы подумаем, – пообещал Данте за двоих. А Эстелла молча отвернулась – ещё лелеяла обиду.
Сентиментальная Йоланда вытирала глаза платком.
– Ну как же так? Вы же недавно вернулись! Напугали нас этим безумием с летаргией и опять уезжаете!
И прислуга – все тридцать человек во главе с доньей Фионой – вышли проводить молодых хозяев. Гомон толпы звенел в воздухе, пока чёрная и белая лошади не унесли всадников прочь.
Два дня пути сквозь непроходимую сельву с ночлегом в таверне «Весёлая толстушка», и знакомые места раскинулись перед глазами путников. Солнце жарило нещадно, а ветер баловался, иногда нежно гладя по волосам, а иногда сдувая с влюблённых шляпы и запутывая гривы их лошадей. Щёки Эстеллы быстро покрылись румянцем, и даже на бледном лице Данте проступил загар. Они были счастливы в этой свободе, дыша полной грудью, вновь обретя друг друга.
Алехандро Фрейтас только руками всплеснул – не ожидал, что Данте и Эстелла вернутся так скоро. Но это «скоро» было для него, Эстеллы и всего мира. А Данте казалось, что с момента их отъезда из «Ла Герры» минула вечность. Он ещё находился в лёгкой прострации, хотя она не помешала дерзко отвергнуть место управляющего «Ла Геррой», предложенное Алехандро Фрейтасом.
– Мы хотим свой дом, – объяснила Эстелла алькальду.
– Эта эстансия всё равно будет вашей, – усмехнулся Алехандро Фрейтас. – Я не буду жить тысячу лет. Однажды я умру, и ты, Эстелла, как моя законная внучка, унаследуешь моё состояние.
– Но это произойдёт нескоро! – испуганно похлопала ресницами Эстелла.
– Пожалуй, нескоро, – согласился алькальд и потрепал её за щёку. – Умирать я пока не собираюсь. А знаете, тут неподалёку продаётся одна эстансия. Роскошные пастбища, несколько виноградников и плантаций с какао, а ещё река – водопой для скота. Земли очень хорошие. Я сам давно на них посматриваю. Их владелец Ариосто де Ридо с семьей переехал в городок Санта Луна, что недалеко от Новой Испании. Эстансия выставлена на продажу, и я хочу сделать вам подарок…
– Давайте без подарков, сеньор Фрейтас, – отмахнулся Данте и чванливо задрал нос. – У меня есть счёт в банке. Его открыл мой отец, и я от этих денег не откажусь. Он задолжал мне немало за моё кошмарное детство. Мы посмотрим на эстансию, и если она понравится нам, я сам её куплю.
Эстансия под названием «Фелиса» оказалась по соседству с «Ла Геррой». Встретил Данте и Эстеллу управляющий по имени Хуанхо, которого хозяева оставили заниматься продажей всех угодий. Домашних же слуг они забрали с собой. Впрочем, Хуанхо был готов работать и у новых хозяев.
Белоснежный дом с крышей-асотеей, с окнами, увитыми зелёным плющом, с клумбами роз и дикого шиповника, очаровал Эстеллу, и она сходу заявила, что хочет тут жить.
– Седлайте лошадей! – выведя из конюшни тёмно-рыжую кобылу, Хуанхо молниеносно вспрыгнул на неё. – Я покажу вам «Фелису» целиком. Нет прекраснее места в Нижнем городе!
И Данте с Эстеллой поскакали по зелёным пастбищам; по тропам виноградников; по плантациям, где росло какао; мимо речки, хрустальной, тихой, как инфанта в неге сна, – водопоя для животных.
– Ну что, Эсте, хочешь быть хозяйкой здесь? – пустив Алмаза шагом вокруг Жемчужины, Данте прильнул губами к губам Эстеллы. Хуанхо ускакал вперёд, чтобы не мешать. – Вообрази, ты в элегантной амазонке, разъезжаешь повсюду и отдаёшь приказы!
