Текст книги "Война сердец. Магия Тьмы (СИ)"

Автор книги: Darina Naar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

И случилось это быстро – через неделю вице-король объявил о помолвке с герцогиней Кларой-Изабеллой дель Руа и Кассия начала бегать на совместные прогулки с ней. Та пообещала: как только станет вице-королевой, пожалует Леопольдо титул. И счастливая Кассия потребовала: в ближайший четверг Леопольдо и Салазар должны посвататься к сёстрам Мендисабаль.

Пару раз поймав её взгляд, Данте убедился: в словах Кассии мало истины – пока она общалась с мужем и сыновьями, мысленно воображала, как на голову Салазара падает томагавк и раскраивает ему череп.

Данте хотел намекнуть юноше – матери доверять не следует, но вмешиваться побоялся.

Впрочем, после того, как Салазар уселся за чтение огромного чёрного фолианта под названием «Тысяча способов умереть и воскреснуть», Данте уже не был уверен, что он не отомстит Кассии за её возможный обман. Эти двое стоят друг друга, и лучше не встревать – целее будешь.

Но, когда в четверг семейство прибыло в замок Мендисабаль, ситуация перевернулась ног на голову.

София, наконец, вышла в свет. Бледная и печальная, она сидела рядом с бабушкой и её приятельницами – конвоем из блюстительниц морали и нравственности. Данте так и не понял сути действия «Живого Морока», но маловероятно, что тот заставил графиню Мендисабаль забыть, почему она наказала Софию. Данте был убеждён – на этом история не закончится.

Октавия, хотя Салазар жестами делал ей намёки на личную беседу, а Леопольдо пытался ухаживать, всех игнорировала, общаясь только с отцом. Леопольдо она кивнула в знак приветствия, а от Салазара спрятала лицо за веером. Это было непохоже на неё, всегда открытую и искреннюю, и Данте насторожился – определённо что-то случилось.

Кассия, разумеется, (Данте и не питал иллюзий на её счёт) обвела Салазара вокруг пальца. Во время дневного чая она поведала Мендисабалям: Салазар ушёл из семинарии. Теперь он светский человек и может жениться. Леопольдо же, как только состоится свадьба вице-короля, получит титул виконта, а позже (если Кассия войдёт в ближний круг Клары-Изабеллы) – и маркиза.

– Надо полагать, мы можем породниться дважды. Это станет выгодной сделкой, как для вас, так и для нас, – пропела она сладким голосом, переведя взор с сыновей на Лоиду и Аурелиано, и толкнула локтем под рёбра вялого Ладислао – тот в последнее время стал хворать, жалуясь то на колики, то на головокружения.

– Наши сыновья желают посвататься к вашим дочерям, – произнёс он величественно, будто делал Мендисабалям одолжение.

– У нас трое девиц на выданье, – заметил Аурелиано и усмехнулся. – Кто же из них удостоился такой чести?

– Леопольдо, я полагаю, очень жаждет руки сеньориты Софии, как самой красивой невесты из ныне существующих. А Ландольфо очарован милейшей Игнасией, – выдала Кассия, и на губах её отчётливо проявился шрам, как обычно превратив лицо в злорадную гримасу.

Наступило молчание. Оцепенели не только Леопольдо и Салазар, но и сами Мендисабали. Первой опомнилась Лоида.

– Ах, увольте! Вопиющая глупость! Неужели неказистая Игнасия могла понравиться такому очаровательному молодому человеку? – она изучила Салазара долгим, придирчивым взглядом. – Никогда не поверю! Но, в любом случае, это не имеет смысла, ведь София уже сосватана. Не далее как вчера герцог де Чендо-и-Сантильяно договорился с Аурелиано о браке своего сына, маркиза Абеля, с нашей Софией. Это уже решено. Через три месяца состоится помолвка, а через полгода – свадьба. Но если вы по-прежнему настаиваете на сватовстве, я не возражаю, если одному из ваших сыновей достанется Октавия, которая должна выйти замуж после Софии. Игнасия не может её опередить.

Данте увиделось, что Лоида говорит о внучках с пренебрежением – особенно об Игнасии. Та разглядывала свои руки, занятые пяльцами с вышиванием. Октавия явно была в ступоре. Данте прочёл над её затылком мысли: лица Салазара и Леопольдо – они нравились ей оба, и в перспективе оба могли стать её мужьями, но она колебалась, не зная кого выбрать.

София сидела неподвижно. Салазар раздевал её глазами, пытаясь добиться хоть какой-то реакции. Данте чувствовал лапами, что юношу опять трясёт, но непонятно от чего – от любви к Софии или ненависти к Кассии.

– Ах, какая замечательная новость! – обрадовался Леопольдо – для него всё складывалось великолепно. – Спешу поздравить очаровательную сеньориту Софию со столь удачной партией! Лучше жениха, чем Абель де Чендо-и-Сантильяно трудно найти.

– Благодарю вас, – пролепетала София, опустив ресницы. Данте не понимал: это маска безропотной жертвы или последствия наказания.

– Ах, мы с отцом были уверены, что Абель нас опередит, – Леопольдо не замечал, как антрацитовые очи брата наливаются кровью. – Он прекрасный человек, и, открою вам секрет, это я посоветовал Абелю не затягивать со сватовством. Мы с ним дружны с недавних пор, и я не сомневаюсь – они с сеньоритой Софией чудесная пара. А я, в свою очередь, не хочу медлить и предлагаю руку и сердце восхитительной сеньорите Октавии.

В молчаливое бешенство впал не только Салазар. Кассия тоже кипела, как чугунный котелок на огне. От злости она мяла в руках вышитую бисером сумочку, едва не распуская её на нити – Национальный банк уплывал за горизонт.

– Мы будем счастливы принять сеньориту Октавию в нашу семью, – с нарочитой любезностью процедила она. – Леопольдо как раз намеревается изучать банковское дело в Центральном Университете Лимы. У него феноменальная склонность к этой дисциплине, а со временем, надеюсь, он войдёт в состав Торговой гильдии, – судя по ошеломлённому виду Леопольдо, Кассия поставила ему шах и мат.

Ещё около сорока минут ушло на обсуждение формальностей. Мендисабали не возражали против кандидатуры Леопольдо в качестве мужа для Октавии. Раз им удалось сосватать Софию за наследника крупнейшего Торгового дома, строптивую и невыносимую, как выразилась Лоида, Октавию отдали Леопольдо без проблем. Кассия, увлечённая потугами не лишиться Национального банка, на Салазара начихала, но Игнасия, расправив складки нежно-голубой муаровой юбки, бросала на него откровенные взгляды. Он её игнорировал и отчаянно жестикулировал Софии, пытаясь выбить из неё хоть одну эмоцию – но всё было глухо. Казалось, девушка отгородилась каменной стеной, двери и окна которой заперла на тысячу замков.

А по возвращении домой разразилась буря – все кричали друг на друга, забыв, что они аристократы.

С Леопольдо Кассия поругалась уже в карете, высказав ему в лицо всё, что думала о его вероломстве: и о том, как он посмел избавиться от Софии, договорившись с Абелем де Чендо-и-Сантильяно, и отхватить в жёны «эту выскочку» Октавию; и о том, что теперь у них мало шансов получить контроль над Национальным банком – крупное фамильное дело всегда переходит к старшим детям; Октавии навряд-ли отдадут банк в наследство.

– Я не понимаю вас, мама, – заявил Леопольдо искренне. – Вы же сами говорили, что хотите стать придворной дамой, набиваетесь в подруги к Кларе-Изабелле. Так для чего вам Национальный банк?

– Национальный Банк нужен вам, – скрипнула зубами Кассия. – Ваш отец, надеюсь, доживёт свои дни в роли третьего министра. Я тоже ещё покрасуюсь при дворе. Но ваше будущее, Леопольдо, зависит от удачной женитьбы. Вы не делаете никакой карьеры, ни политической, ни торговой. У вас нет перспектив, нет профессии или выгодного дела, в отличие от ваших многочисленных друзей. Есть только желание гулять и развлекаться. А как вы будете жить, когда нас не станет? На ренту от наследства, которое, если ваш брат не прикарманит, вы сами растратите за пару лет? Подумайте, наконец, о своём будущем! Вам девятнадцать лет, вы уже не мальчик! Сегодня вы лишили себя возможности подняться по карьерной лестнице, получить много денег и шанс руководить самым крупным банком вице-королевства! Я влезала в доверие к этой сумасшедшей Кларе-Изабелле и выбивала для вас титул, чего так и не сумел сделать ваш отец за столько лет, не для того, чтобы вы подставили мне подножку! Учтите, теперь вы обязаны искупить свою вину. Пойдёте в университет изучать банковское дело. И точка. Мне плевать, нравится вам или нет. Хотите эту непослушную особу в жёны, прекрасно, я уступлю, выхода вы мне не оставили. Но ваша учёба будет платой за мою доброту. Заключим сделку: я соглашаюсь на Октавию, а вы – на диплом Центрального Университета Лимы. В ваших же интересах, Леопольдо, получить контроль над Национальным банком, иначе я забуду, что вы мой сын. Да и вдовцом остаться недолго – пшик и готово! Верю, что мы поняли друг друга, – ухмыльнулась она, и щёки Леопольдо зарделись.

Однако Кассия мигом отвлеклась от него – дома на неё напал Салазар. Войдя в гостиную, он пинком отшвырнул кресло – оно улетело в угол, а испуганная Джеральдина едва успела отскочить.

– Вы подлая дрянь! Вы обманули меня! – рявкнул он, припечатав Кассию спиной к каминной полке. – Я пошёл на сделку с вами, зная о вашей склонности к патологическому лицемерию, но не думал, что вы способны лгать в лицо, зная, что я могу умертвить вас одним щелчком пальцами!

– Почему вы кричите? – Салазар весь искрился и дымился, но Кассия вела себя отважно – язвила и ухмылялась. – Всё разрешилось неидеально для меня и Леопольдо, но для вас – чудесно. Вы хотели жениться на сеньорите Мендисабаль, так женитесь на Игнасии и успокойтесь. Осчастливьте несчастную уродливую гусыню на целых четырнадцать лет. Вам всё равно умирать, какая разница на ком жениться? А для бедняжки – это неплохой исход. Лучше быть вдовой, чем старой девой.

– Я женюсь только на Софии! И никто мне не помешает. У меня есть оружие, которого нет у вас – магия. Ей благодаря, я сотру с лица земли всех неугодных! – заявил Салазар, тараща глаза, как умалишённый. Леопольдо и молчавший в тряпочку Ладислао смотрели на него с изумлением и ужасом. – Не думайте, мамуля, что вы победили. Вы глупы, раз полагаете, что ваша авантюра с приворотным зельем не будет иметь последствий.

Кассия резко побледнела.

– О чём вы?

– Что, струсили? – прищёлкнул языком Салазар. – А я предупреждал – со мной шутки плохи. Я умею не только варить зелья, но и добавлять туда особые ингредиенты…

– Что вы сделали, отвечайте?! – пошла зелёными пятнами Кассия. – Немедленно скажите, что вы подмешали в это чёртово зелье, мерзкий выродок! Там был яд?!

– Кое-что полюбопытнее, – повёл бровью Салазар. – Если эта дамочка изменит человеку, которого она напоила зельем, то умрёт. И не будет у вас подружки вице-королевы, – он развернулся и, взмахнув длинными волосами, устремился вверх по лестнице.

– Я, пожалуй, с ним поговорю, – вздохнул Леопольдо. – Я чувствую себя немного виноватым перед ним из-за Софии, хотя… не думаю, что Ландольфо относится к ней серьёзно. Я-то люблю Октавию, а у него это глупый каприз, – и он ушёл вслед за братом.

Данте чуть застрял, прицепившись когтем к обивке кресла. Пока он выпутывался, Ладислао подал голос:

– Я ничего не понял, дорогая, о чём говорил Ландольфо? Что вы затеяли? Что за зелья и причём тут вице-король?

– Тише вы, замолчите! – подойдя к окну, Кассия задёрнула бархатные портьеры. – Вы что не в курсе, что недоброжелатели сутками шпионят за нами? Им только повод дай, они мигом испортят нам репутацию! Неужели вы не видите: Ландольфо не в себе! Эти глупости про магию, зелья и прочее – выдумка, бред сумасшедшего, понимаете, дорогой? Никакой он не маг, и этот старик, который приходил к нам много лет назад, – обычный шарлатан. Ландольфо одержим бесами, он не посещает церковь, не верует в бога, и лучшее, что можно сделать – отправить его в Жёлтый дом.

– Но он наш сын! Мы не можем отправить его в Жёлтый дом, это же скандал! Вы сами подумайте, сын третьего министра в Жёлтом доме! – возмутился Ладислао, но под суровым взглядом Кассии пыл его угас.

– Свободно расхаживая по городу и общаясь с нашими друзьями, он позорит нас ещё больше, – не согласилась Кассия. – Теперь он всех убеждает, будто я напоила вице-короля приворотным зельем! Подумайте только, ну не смешно ли? Я всего-то попросила Ландольфо приготовить лекарство от несварения, зная, что он неплохо в этом разбирается. И эта невинная просьба вылилась в чудовищную клевету! Это уже становится опасным, ведь под каждым нашим окном сидят шпионы!

Хлоп! Кассия с Ладислао обернулись – это Данте, прокрутив кольцо по часовой стрелке, исчез в воронке магической пыли.

========== Глава 13. Ложь ради пустоты ==========

Пока Данте плавал в облаке волшебной пыли, он успел прочитать дату, которую материализовало кольцо: 21 апреля 1730 год.

Перемещение не стало для него неожиданностью – в момент беседы между Кассией и Ладислао он вспомнил, что давно хотел воспользоваться кольцом.

И замок Мендисабаль снова вырос на горизонте. Наверное, впервые с момента проживания в нём герцогини Лоиды, ненавидящей всю флору и фауну, он тонул в цветах: корзины с белыми розами и лилиями, как персидский ковёр, укрыли пугающе-каменный двор; шипы пахир спрятались за атласными лентами и золотыми колокольчиками; подъездную дорогу запрудили богато расписанные кареты, а парадные двери были распахнуты настежь.

Чтобы не привлекать внимание, Данте сел в нишу окна. В просторной центральной зале шёл бал. Элегантные дамы и кабальеро заполняли дом; их одеяния и драгоценности блестели в пламени свечей и канделябров. Гости стояли полукругом, освободив центр для двух пар молодожёнов. В одной невесте Данте узнал Софию, в другой – Октавию. Сёстры различались только цветом волос – эльфийски-платиновых у первой, и густо-каштановых у второй – и утопали в абсолютно одинаковых платьях-облаках из белого муара, с алмазами на корсетах и тиарах.

Леопольдо в строгом чёрном камзоле, ничем не украшенным, затерялся на фоне прекрасных невест и жениха Софии, разодетого, как инфант, в роскошный изумрудный аби, отделанный золотом. Это был Абель де Чендо-и-Сантильяно – молодой человек с усиками и тёмными волосами, увязанными в хвост.

Обе пары легко и умело скользили по паркету, и Данте сделал вывод: София и Абель – идеальная супружеская чета. Жених явно был воодушевлён, сквозь его попытки выглядеть холодным аристократом то и дело прорывалась задорная улыбка. София тоже не напоминала девушку, выданную замуж насильно. Она казалась спокойной и приветливой. И Данте понимал: она – тот тип женщины, которой нужны материальные блага и статус: роскошный дом и красивые наряды; семья, способная быть эталоном процветания; и муж представительный, добрый и щедрый с нею. И именно здоровый эмоционально Абель, а не фаталист и истерик Салазар подходил под такие идеалы.

Октавия и Леопольдо были иными, словно жили в мирах, доступных только избранным. Октавия нервничала, кусала губы и время от времени раздражённо встряхивала головой, убирая выпавшую из-под фаты прядь волос. Леопольдо, явно чем-то расстроенный, застывшим взором смотрел невесте через плечо.

Гости умилялись и аплодировали молодожёнам после каждого удачного па. Даже чёрствая Лоида промокала глаза платочком, но Данте не сомневался – это фарс. Рядом находилась и Кассия, одетая в элегантное платье из чёрного шёлка, которое превратило её в фарфоровую куклу Пандору. Аурелиано пыжился от гордости, беседуя с холёным господином в фиалковом камзоле – то был герцог де Чендо-и-Сантильяно, отец Абеля и владелец знаменитого на весь Буэнос-Айрес Торгового дома.

Пока сёстры танцевали, Игнасия сплетничала с компанией подруг. В отличие от Октавии и Софии, их у неё было пруд пруди. Данте решил – это связано с неказистостью Игнасии. В то время, как её красавицы-сёстры воспринимались девицами на выданье как соперницы, некрасивую Игнасию в этом качестве никто не рассматривал. И поэтому многие сеньориты дружили с ней, служа принципу, вбитому в них матерями и гувернантками: «Подруга не должна быть красивее тебя, иначе останешься без жениха».

Данте надеялся выяснить что-либо о Салазаре, который отсутствовал на свадьбе, но привлечь внимание Октавии ему не удавалось, а позже всё окончательно пошло наперекосяк.

Когда Октавия под руку с Леопольдо вышла из замка в сад, а Данте, сидя на дереве, дожидался момента, чтобы упасть с высоты ей на голову, явилась запыхавшаяся Прэска.

– Сеньорита… тьфу, сеньора Октавия, вот вы где! Наконец-то я вас нашла! Идёмте же со мной скорее! – протараторила она, срываясь в вопли.

– Будь добра, не кричи так, – одёрнул её Леопольдо. – И без тебя голова как каменная. Никогда не думал, что моя собственная свадьба будет таким испытанием.

Октавия, обдав его волной молчаливого гнева, перевела взгляд на горничную:

– Прэска, что-то случилось?

– Ещё как случилось! – от быстрого ли бега или от возбуждения девушка почти задыхалась. – Ваша бабушка случилась! В общем, сеньорита Игнасия уединилась с Валенти в конюшне… Ой, говорила я ему, сто раз ведь говорила: не связывайся с хозяйской дочкой! Да разве ж он меня послушает? И вот, пожалуйста – сеньора Лоида их застукала! Уж и не знаю, кто ей подсказал и зачем она потащилась в разгар свадьбы в конюшню, да только теперь это дело пахнет катастрофой! Ваша бабушка приказала служивым, которые охраняют наши ворота, запереть Валенти в подвале и избить его розгами. Триста ударов, вы только представьте! А сама сеньора Лоида там, в конюшне, издевается над сеньоритой Игнасией! Я не хотела портить вашу свадьбу, сеньорита Октавия, но я не могу молчать! Надо спасать Валенти и вашу сестру… Вы же знаете, как бывает страшна в гневе сеньора Лоида! Идёмте скорее!

– Допрыгались, – сухо прокомментировала Октавия. – Сейчас вы увидите настоящее лицо сеньоры Лоиды Мендисабаль, герцогини Буэнавентура, – через плечо сказала она Леопольдо и устремилась за Прэской.

Вздохнув как-то обиженно, Леопольдо пошёл за ними, не реагируя на заинтересованные лица гостей.

Покинув укрытие на дереве, Данте увязался следом, подавляя желание расхохотаться – Игнасия ему не нравилась, и он радовался, что ей аукнулась история с подставой Софии.

– Я не захотела говорить сеньорите Софии, – объяснила по дороге Прэска. – Вы же знаете её хрупкую натуру, она станет рыдать, падать в обморок да требовать нюхательные соли. С ней хлопот не оберёшься. Потому я и позвала вас.

– Ты всё правильно сделала, – одобрила Октавия. – Софию лучше не трогать, иначе вместо помощи Игнасии мы будем бегать вокруг Софии и утешать её. Она не упустит случая, чтобы получить свою долю внимания. Только вспомни, как она притворялась больной, узнав, что из-за каприза бабушки у нас будет совместная свадьба и одинаковые платья, и ей придётся делить титул невесты и королевы вечера со мной. Ха-ха! Мне хватило её истерик до горла! – она потёрла ладонью шею, словно в приступе тошноты.

– Но может надо позвать сеньора Аурелиано?

– Нет-нет-нет! Ни в коем случае! – яростно воспротивилась Октавия. – У папы слабое сердце, он не вынесет такого позора!

Завернув за дом, они устремились к конюшне – одноэтажному сарайчику, крытому соломой.

В глубине его стояла герцогиня Лоида Мендисабаль, подсвечиваемая лишь факелами и вооружённая болеадорас – шарами на кожаных ремнях, которые гаучо использовали во время охоты, – и осыпала Игнасию, сидящую на куче соломы, трактирной бранью.

Октавия ворвалась в гущу событий, когда Лоида огрела Игнасию каменными шарами по спине, и девушка с криком упала. Прэска же спряталась за дверью, не рискуя заходить в конюшню и попадаться суровой хозяйке на глаза.

– Бабушка, вы что делаете?! – Октавия вцепилась Лоиде в руку, чтобы выхватить болеадорас. Но та, несмотря на возраст, оказалась проворнее – и орудие порки не отдала, и отвесила внучке такую затрещину, что та пошатнулась. К счастью, Леопольдо, прибежав вовремя, поймал супругу в объятия.

– Вас двоих только здесь и не хватало, – буркнула Лоида. – Не понимаю, зачем вы пришли сюда, ведь у вас свадьба. Ещё бы гостей с собой привели! Или вы соучастники этого разврата? Я бы не удивилась…

– Сеньора, не надо унижать меня и мою жену, – Леопольдо явно был оскорблён. – Мы хотим помочь!

– Это не ваше дело, виконт! – королевской поступью Лоида прошлась по конюшне, сметая шлейфом грязь и солому с пола.

– Но мы теперь одна семья!

– Моя единственная семья – это мой сын Аурелиано, – с точностью бывалого гаучо Лоида накрутила ремни болеадорас себе на ладонь. – Увы, он стал жертвой аферистки, которая родила ему трёх недостойных нашей фамилии дочерей. Они живут в моём доме, покупают безделушки, наряды и лакомства за мой счёт, но ведут себя, как уличные девки, – она цедила фразы с такой ненавистью, что Данте, облюбовавший балку под потолком, невольно содрогнулся. Эта дама по силе злобы могла бы дать фору Кассии. – Я позволила вам, сеньор Леопольдо, жениться на Октавии только из-за безнравственного поведения её сестёр. Я боялась, что она станет подражать им в непристойностях. Девицу, склонную к разврату, легко сбить с пути дурным примером. И вы должны благодарить меня за доброту. Пока вы именуетесь всего лишь виконтом, я запрещаю вам встревать в мои дела. Иначе я непременно дождусь момента, когда смогу положить цветы к вам на могилу и запереть вашу несчастную вдовушку в монастыре до конца её дней.

Октавия помотала головой, стряхивая со щёк слёзы, а Леопольдо, весь багровый от ярости, крепко сжал её плечо.

Лоида тем временем подошла к всхлипывающей на соломе Игнасии и, схватив её за волосы, протащила по деревянному полу, вырывая шпильки из причёски.

– А ты, дрянь, убирайся из моего дома! – крикнула она. Голос у Лоиды был грубый и властный; полная, но ни капли не женственная, она напоминала конвоира в платье.

– Но, бабушка, вы не можете так со мной поступить, – запричитала Игнасия жалобно.

– Пошла вон! – Лоида пихнула её каблуком, и Игнасия уткнулась лицом в пол. – Ты опозорила мой дом! Отдалась грязному мужику, неграмотному слуге, прямо в конюшне, как бордельная девка! У любой прачки больше чести, чем у тебя! Ты взяла пример со своей сестры! Но Софию от моего наказания спасла любовь Абеля де Чендо-и-Сантильяно. Он вовремя посватался к ней. И она принесёт пользу нашей семье. Ради того, чтобы Абель не вернул Софию назад после брачной ночи, я даже спрячу гордость и научу её маленькой хитрости, благодаря которой ни один мужчина не догадается, что она – порченный товар. Но на тебе пора ставить крест, ведь никто не позарится на такую уродину! Ты не сможешь искупить свою вину! – подняв с земли шаль Игнасии, Лоида бросила её внучке в лицо. – Выметайся из моего дома, потаскуха! Чтобы глаза мои тебя не видели!

– Бабушка, но куда же я пойду? – размазав по лицу слёзы вперемешку с грязью и кровью (у Игнасии была рассечена губа), девушка закуталась в шаль.

– Например, в бордель. Это единственное место, куда тебя возьмут. Ты больше ни на что неспособна!

– Бабушка, вы не можете выгнать Игнасию, – встряла Октавия – Леопольдо заботливо промокал ссадину на её щеке платком (Лоида оцарапала её перстнем, когда дала оплеуху). – Это дом наших родителей! Мы все втроём – наследницы мамы и папы!

– Закрой рот, – отбрила Лоида. – Ты и твои сёстры пошли в свою проклятую мамашу, которая сдохла как шавка, и поделом ей. После её смерти я выкупила этот дом, ведь его хотели продать с торгов, когда ваш отец чуть не разорил Национальный банк. Именно я, вдова Мендисабаль, герцогиня Буэнавентура, подняла с колен и банк, и этот замок, и я решаю, кому здесь жить, а кому нет. Бесполезным девкам, которые ложатся под конюхов, тут не место.

– Бабушка, позвольте ей хотя бы вещи собрать, – сказала Октавия, а Игнасия, схватив Лоиду за юбку, начала ползать на коленях, рыдая и бормоча: «Бабушка, простите меня, не выгоняйте меня! Я больше не буду!».

– Все её вещи куплены на мои деньги, – мольбы Игнасии бабушка проигнорировала. – Пусть уходит в чём есть! Отныне я запрещаю ей переступать порог замка Мендисабаль, от меня она даже краюшку хлеба не получит! И если я услышу, как кто-то из вас произносит её имя, я вырву ему язык! Отныне у меня только две внучки, а Игнасия мертва и похоронена! – с брезгливой гримасой она перешагнула через Игнасию и покинула конюшню.

Октавия долго не колебалась, решив забрать сестру в дом Леопольдо, где ей теперь предстояло жить. Леопольдо был недоволен, но промолчал, лицом выразив своё отношение к этой идее. Свадьба тем временем продолжалась, и София с Абелем приступили к разрезанию праздничного торта, огромного, в человеческий рост высотой. Но Октавия и Леопольдо вместе с Игнасией загрузились в карету и уехали. Данте устремился за ними, и, когда молодожёны прибыли ко дворцу Фонтанарес де Арнау, Октавия птицу заметила. Она поманила его к себе, и Данте сел на её руку, когтями сделав затяжки на шёлковых перчатках.

– Это же птица моего брата! – догадался Леопольдо. – Что она тут делает? Вроде бы она должна быть дома, в клетке. Мама не стала выпускать её на волю, когда мой брат…

– А где, кстати, Ландольфо? – прервала Октавия. – Что-то я давно его не видела, и на нашей свадьбе он отсутствовал.

– Он уехал учиться в Европу. Возможно, никогда не вернётся, – ответил Леопольдо. По его нервному тону стало очевидно – он что-то не договаривает.

– А ваш отец?

– Ох, идёмте в дом, милая! Нужно разместить Игнасию в комнате для гостей. К счастью, мама осталась на свадьбе, надеюсь, мы успеем подготовиться к её возвращению. Боюсь, она не будет рада вашей сестре. У мамы такой тяжёлый характер! – Леопольдо прикинулся, что не услышал вопроса о Ладислао.

– Не тяжелее, чем у моей бабушки, уверяю вас, – фыркнула Октавия. – Стыдно даже вспоминать эту безобразную сцену с Игнасией, свидетелями которой мы стали. Бабушка называет меня и моих сестёр позором семьи, а сама устроила сегодня балаган. Хорошо, что ни гости, ни ваша мать, ни София с Абелем не видели этого. Идёмте, дорогая, – она помогла сестре выбраться из кареты. Та, кутаясь в шаль, продолжала хлюпать носом.

Как только они вошли в дом, Данте сел на каминную полку, сбив крыльями фарфоровую статуэтку и хрустальный стакан. Леопольдо, велев Джеральдине помочь Игнасии разместиться в гостевой спальне, задержал Октавию (та жаждала поговорить с сестрой наедине).

– Постойте, милая, я должен вам что-то сказать. Вы теперь часть нашей семьи и всё равно узнаете…

– Леопольдо, вы меня пугаете. Неужели моё предчувствие верно и что-то случилось с вашим братом?

– Не с братом, Ландольфо уехал, я же говорил, – он уложил руки девушке на плечи, но её взгляда попытался избежать. – Дело в том, что мой отец… он… он умер.

– То есть как умер? Когда? – Октавия рот открыла.

– Вчера утром. Очень внезапно, уснул и не проснулся, – выдохнул Леопольдо. – Поэтому его не было на свадьбе. Я не сказал, чтобы не портить вам настроение, и не хотел откровенничать при Игнасии. Да и мама запретила об этом распространяться, пока свадьба не закончится, – пояснил он виновато, когда выражение лица Октавии сменилось с обеспокоенного на гневное. Она быстро отпрянула от мужа.

– Как вы могли такое сделать?! Это же ваш отец! Он умер только вчера, а вы гуляли на свадьбе, веселились, танцевали?! Уму непостижимо! Вы обязаны были сообщить об этом! Мы бы перенесли свадьбу! А то, что вы сделали – это гадко! Это неуважение к памяти вашего отца!

– Мама так ругалась вчера, – пробормотал Леопольдо, разглядывая собственные туфли. – Она не плакала, зато обвиняла отца, что он умер не вовремя. Мама не хотела переносить свадьбу даже на день.

– Потому что она мечтает увидеть вас во главе Национального банка, – прямо сказала Октавия, и Леопольдо замер. – Не пугайтесь, а то вы похожи на мышь при встрече с кошкой. Я вас не съем. Но смиритесь, вы женились отнюдь не на дуре. Я давно обо всём догадалась. Если бы не Абель, вы выбрали бы Софию, но я разочарую и вас, и вашу мать – вы никогда не возглавите Национальный банк. Во-первых, это наследство Софии, и управлять им однажды станет Абель, если, конечно, не решит продать его. Во-вторых, бабушка, пока жива, не пустит туда никого. Она и отца лишила акций, он занимает должность председателя совета банка только формально, но всем правит бабушка. Она хозяйка банка, и будет ею до смерти. А умирать она не собирается. Я же получу в наследство лишь деньги и несколько земельных участков. Вы напрасно женились на мне, Леопольдо, – добила она мрачно. – Искалечили себе жизнь ради пустых надежд вашей матери.

– Не говорите так, Октавия, это неправда! – он обнял девушку сзади за плечи. – Я женился на вас по любви, и планы мамы не имеют отношения к моим чувствам. Я никогда не хотел жениться на Софии и сделал всё для этого. Вы же знаете, это я поспособствовал её браку с Абелем. Прошу вас, Октавия, поверьте мне и давайте не будем ругаться. Сегодня день нашей свадьбы, наша первая брачная ночь…

– Вы серьёзно? – Октавия дёрнула плечами, сбрасывая его руки. – Брачная ночь в такой момент? А позвольте спросить, где сейчас находится тело вашего отца, и когда будут похороны?

– Он наверху, в одной из спален. Мама завтра объявит о его кончине.

– И вы хотите, чтобы я думала о брачной ночи, пока в семье горе, а за стенкой лежит труп? Вы издеваетесь? Я была о вас лучшего мнения, Леопольдо!

– Но, милая…

– Не надо называть меня «милой», вас это не спасёт. Вы меня разочаровали! Умер ваш отец, а вы веселитесь! Это отвратительно! Пойду к сестре. И запомните, сегодня мы будем спать раздельно.

– Но моя мама…

– Перестаньте думать мозгом своей мамы, в конце концов! У вас есть голова на плечах или нет?! – крикнула она с лестницы. – Я знаю, сеньора Кассия не подарок, но я жила с бабушкой, которая постоянно хваталась то за розги, то за кочергу, поэтому злой свекровью меня не напугать. А вам, Леопольдо, пора вырасти из коротких штанишек. Довольно прикрываться мамой! – и Октавия громко свистнула, подзывая Данте, чем ввела Леопольдо в ещё больший ступор. – Да, не только мужчины умеют свистеть, – подобрав юбки, она ушла вверх по лестнице.

Данте полетел за ней. Теперь его занимали два глобальных вопроса: куда делся Салазар и что произошло с Ладислао.

========== Глава 14. Сострадание и расчёт ==========

На следующий день Кассия объявила о кончине мужа, надела траур и, корча безутешную вдову, даже не распекла сына и невестку за привод Игнасии. А та затаилась в гостевой комнате, попадаясь на глаза только Джеральдине, которая приносила ей еду.

Всем знакомым семьи были разосланы письма с известием о смерти Ладислао и дате отпевания и похорон, и пару дней Кассия принимала цветы в знак уважения и скорби.

Через три дня состоялась литургия в церкви имени Святой Терезы Авильской, которую проводил сам архиепископ. После закрытый гроб толпа пронесла через несколько улиц на кладбище. Архиепископ зачитал речь, полную высокопарных фраз, а несколько певчих затянули траурный псалом, пока могильщики вносили гроб в склеп с мраморной табличкой на его двери: «Фамильный склеп семьи Фонтанарес де Арнау, с 1561 года».