Текст книги "Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)"

Автор книги: Daniel Morris

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

– ГРЕЙНДЖЕР!

Она, наконец, проснулась и тут же села, так резко, что звездочки заплясали перед глазами. Так близко! Так живо! Почти по-настоящему!

– Твою мать, ты долго будешь стонать?

Реальность вернулась внезапно и отрезвляюще, и была одновременно облегчением и наказанием. Каменное помещение заливал яркий утренний свет, камин давно погас, а застекленные стрельчатые окна запотели до середины, намекая о том, что снаружи, скорее всего, весьма и весьма холодно. Драко Малфой сидел перед ней на корточках и выглядел до крайности раздраженным и, одновременно, смертельно перепуганным. Он был растрепанным и забавным, таким, каким в жизни невозможно было представить его, вечно чопорного и высокомерного. Гермиона издала какой-то булькающий звук, бывший, на самом деле, нервным смешком. Она могла вообразить себе, чего он успел наслушаться за ночь.

– Я… что-то говорила?

– «Говорила»?! Ты вообще не затыкалась ни на секунду. Но членораздельной речью это назвать весьма затруднительно, – ярился он. – Не думал, что у тебя все настолько запущено. Всю ночь, Грейнджер. Я не сомкнул глаз всю гребаную ночь…

Он еще долго ворчал, но оправдываться перед Малфоем не было ни сил, ни желания. Возможно, следовало предупредить его о том, что происходит с ней по ночам, но… с другой стороны, она же говорила. Буквально накануне пыталась начать разговор об этом, но Малфой проигнорировал ее, так что сам виноват.

Голова гудела. Потянувшись и размяв шею, Гермиона встала и, обойдя все еще недовольного парня, сидящего на своем матрасе вытянув одну ногу вперед, осторожно выглянула из комнаты с палочкой наготове. Еще ночью они обнаружили в замке уборную и старую, неприятного вида ванную комнату двумя этажами ниже, и девушка теперь – несмотря ни на что – планировала ею воспользоваться.

Она невольно поймала себя на том, что скучает по комфорту Малфой-мэнора.

Душ, даже принятый наскоро, как водится, оказался прекрасным условием для продуктивных размышлений. Гермиона даже почувствовала себя бодрее, несмотря на неспокойную ночь. Она, конечно, ни на секунду не забывала о ментальных блоках в надежде, что уроки Темного Лорда не прошли для нее даром. Он, судя по всему, блефовал, говоря, будто ему не составит труда взломать любую ее преграду – пока все шло довольно неплохо, она не чувствовала никаких атак на собственное сознание.

Большим вопросом было, что делать дальше. Их с Малфоем мнения на этот счет, как выяснилось прошлым вечером, различались довольно кардинально (Драко Малфой, надо сказать, вообще оказался малоприятной компанией, что вовсе не было удивительным; возможно, все дело было в зашкаливающей нервозности, он не привык к такому образу жизни и теперь срывался на единственной свидетельнице своих страданий). Малфой желал немедленно переместиться в дом к Теодору Нотту, но Гермиона была категорически против: если Драко и мог называть Тео своим другом, то у нее не было никакого резона доверять этому человеку, чьего отца она неоднократно видела из окна на крыльце мэнора в компании других белых масок. Кроме того, это вряд ли могло бы как-то помочь ей в решении ее «маленькой проблемы». После того, как Малфой подробнее рассказал ей о том, что узнал о поступке своей матери, Гермиона не видела иного пути, кроме как попытаться найти Гарри. Новость – точнее, подтверждение ее собственных догадок – о том, что друг чудом выжил, вызывала у нее ликование, которое невозможно было скрыть. И теперь она была почти уверена в том, что он, скорее всего, спрятан ото всех где-то в пригороде Нориджа, где, кажется, находился дом кого-то из родственников Кингсли. План был шит белыми нитками, поскольку, кроме названия города, у нее не было больше никакой информации, а незаметно добраться до членов Ордена в данный момент не представлялось возможным.

Логичным было, как предположил кто-то неизвестный в ее последнем сне, разделиться. Но Драко Малфой этой идеи не озвучивал, а Гермиону она откровенно пугала. Она боялась, что не справится одна – оставшись наедине со своими видениями и его голосом в голове.

Прошлым вечером они наложили уйму заклинаний на одну-единственную комнату – ту, что выбрали для ночлега. Гермиона ради эксперимента даже применила кое-что, о чем ей в теории рассказывал Темный Лорд – некое подобие маглоотталкивающих чар (в данном случае – магоотталкивающих), которые при правильном использовании могли сотворить из помещения что-то вроде Выручай-комнаты. Она, конечно, не меняла свой функционал в связи с целями посетителя, но вот открывалась исключительно в соответствии с заданным условием, а еще не показывала находящихся в ней даже при использовании поисковых заклинаний. Грейнджер в качестве условия избрала формулу, при которой войти туда могли только они с Драко. И украдкой проверила, сработает ли на комнате «Гоменум Ревелио». Заклинание никого не показало. Гермиона была совершенно удовлетворена результатом, на первое время этого должно было быть достаточно, а что делать дальше… она придумает.

Она с наслаждением подставила лицо струям теплой воды, согретой не без помощи магии. Вода отдавала ржавчиной, но это девушку нимало не смущало; слаще всего было это чувство свободы, пусть адреналин и наполнял кровь, обещая очередные приключения.

Ее мысли прервал нетерпеливый стук в дверь, заставивший Гермиону вздрогнуть.

– Грейнджер, долго еще?! Ты не одна тут живешь вообще-то!

Гермиона закатила глаза. Что-то ей подсказывало, что Малфою, скорее всего, просто было не по себе сидеть в каменной комнате в гордом одиночестве. Проворчав что-то вроде «Да иду я», она с сожалением выключила воду и, наскоро обтеревшись и с трудом натянув одежду на влажную кожу, кинулась наверх, перескакивая через ступеньку.

– Закончила? Ну и долго же ты, – недовольно бросил Малфой. Он был бледен, выглядел задумчивым и нервным. Гермиона не обижалась на его подколки, на самом деле, всей душой сочувствуя ему. Он был той еще задницей, но теперь им приходилось плыть в одной лодке, бежать от одной опасности. И Гермиона знала не понаслышке: не было ничего ужаснее страха за близких.

– Кстати! – вспомнила она, воодушевившись. – Твои родители, похоже, все же смогли скрыться, успели.

– Откуда ты знаешь? – тут же спросил Драко, вскинув на нее пытливый взгляд.

– Видела ночью. Их ищут.

Малфой не ответил, только сдержанно кивнул, но, надо сказать, облегчение читалось на его лице невооруженным взглядом. Он открыл дверь и, деловито оглядев коридор, направился в сторону ванной. Теперь, по всей видимости, будет думать, как послать им весточку и все же связаться с Ноттом… Лишь бы не забыл ее об этом предупредить.

***

– Хренова сумасшедшая британская погода, – протянул он. – Может, нам надо бежать на континент? Вон, сегодня солнце, и отсюда видно даже…

Малфой смотрел вдаль, в стрельчатое окно, подперев плечом стену. Судя по тому, что за почти сутки они не увидели в замке ни души, он, очевидно, был закрыт для посещения. В домике охранников иногда все же прослеживалось какое-то движение, одного из них Гермиона даже видела мельком.

– Ты наверняка в розыске, Малфой. Я тебя уверяю, на том берегу тебя ждет «теплый» прием.

– Знаю. Надо придумать, что делать…

Эту фразу он повторил уже раз пять за последние пару часов. Конечно же, надо было что-то придумать, но пока правильнее всего было заняться насущными вопросами – вопросами выживания.

– Очень хочется есть, – выдохнула, наконец, Гермиона после очередной затянувшейся паузы, когда каждый из них размышлял о своем. – Думаю, надо пойти поискать еды. У тебя есть деньги?

– Нет. Не думал, что настанет в жизни момент, когда придется таскать галлеоны по карманам.

– Тогда нужно что-то продать. У тебя есть что-то ценное? Может, эти часы? – она указала на изящный золотой циферблат, небрежно торчащий из-под рукава малфоевской рубашки. Никогда раньше не обращала на них внимания.

– Ты спятила? Эти часы подарил мне отец. Они стоят дороже, чем вся твоя жизнь.

– Теперь уже сомневаюсь, – саркастично осклабилась Гермиона. – Думаю, за наши с тобой жизни теперь дорого дают. Но вопрос остается открытым. Нам все еще нужно что-то есть.

Малфой чертыхнулся.

– Ладно, сиди здесь. Я скоро вернусь.

Она не успела спросить, что он задумал, как он уже выскочил за дверь, но спустя где-то полчаса действительно вернулся – с сэндвичами и парой бутылок воды.

– Где ты это достал? – спросила Гермиона, с радостью принимаясь за поздний завтрак, перетекающий в обед.

– В будке смотрителя. Ты вчера очень кстати напомнила про Конфундус…

Перекусив, они снова надолго замолчали. Малфой лег на матрас, повернулся к ней спиной и, кажется, задремал. Судя по всему, ему и правда не удалось поспать этой ночью. А Гермиона принялась практиковаться в простейших заклинаниях с новой палочкой. Она, надо сказать, ее полностью устраивала: удобно помещалась в ладони и в целом откликалась на необходимый магический импульс в считанные секунды. Она была немного непривычна, возможно, но это уже, как считала Гермиона, дело техники. Она даже поймала себя на том, что ждет момента, чтобы испытать на практике некоторые из заклятий, о которых рассказывал ей в мэноре лорд Волдеморт. Это, конечно, было чертовски абсурдно, но Гермиона немного скучала по их занятиям; воспоминание о них, о самом Темном Лорде, отдавалось где-то в груди неясной природы томлением и сосало под ложечкой. Несколько раз она ставила блок на сознание – просто на всякий случай, но никакого влияния «извне» так больше и не ощутила. Очень хотелось бы знать, что происходит теперь в магическом мире; Гермиона мечтала о радио, что скрашивало их с Гарри и Роном походные будни, или, на худой конец, о выпуске Ежедневного Пророка, но выходить за пределы зачарованной комнаты было опасно.

День пролетел незаметно.

***

Малфой проснулся, когда этот удивительно ясный день уже готов был подернуться дымкой сумерек, и, как показалось Гермионе, его настроение на этот раз было значительно более спокойным, чем накануне. Пора было подумать об ужине, и на этот раз добыть его вызвалась Гермиона.

– Попробуй найти что-нибудь сытное, Грейнджер, пожалуйста. На одних сэндвичах мы, боюсь, долго не протянем, – его просьба, несмотря на абсурдность в сложившихся условиях (чего он хочет, стейк по-аргентински?!) прозвучала даже мило, и Гермиона криво улыбнулась.

– Как получится, – хмыкнула она, мимоходом накладывая на себя дезиллюминационные чары.

По стесанным миллионами ног серым каменным ступеням винтовой лестницы она преодолела два этажа и вышла на залитую последними вечерними лучами солнца улицу. Было прохладно, но Гермиона решила не привлекать к себе лишнего внимания новыми заклинаниями и направилась к домику, где жили смотрители. Очевидно было, что ничего, кроме сэндвичей и чипсов им в ближайшее время не светит. Мысль о том, что «одолжить» чужую еду, пусть даже для собственного выживания, – это тоже воровство, не давала Гермионе покоя. Она, конечно, уже делала так – выхода не было! – но все равно каждый раз терпела муки совести. Девушка шла не торопясь, наслаждаясь свежим морским воздухом и прекрасным пейзажем. Форт стоял на возвышении, и с его территории – почти отовсюду – открывался великолепный вид на порт с одной стороны и на меловые скалы – с другой. Интересно, что могло понадобиться здесь Лорду?…

Гермиона уже преодолела половину пути по мощеной дороге, как вдруг ее внезапно налетевшим ураганом настигло уже знакомое головокружение и ощущение… чужого присутствия в мыслях. Она моментально поняла, что это, и попыталась воздвигнуть невидимую стену, именно так, как учил ее Темный Лорд, но быстро осознала, что терпит разгромное поражение. Ментальная атака была такой сильной, что она, так и оставшись невидимой, осела на траву, схватившись руками за голову. Нет, нет, нет, только не это, только не теперь… Теперь она не видела, она слышала, а еще чувствовала его, причем, с такой силой, что можно было подумать, что он стоит за ее спиной и вот-вот дотронется. Голос звучал, шептал где-то в голове почти нежно, будто рассказывая сказку. И невозможно было не слушать. Невозможно было отвернуться. Он будто снова прикасался к ней, как тогда, в спальне…

«Вернись, вернись, вернись…» – шелестело в голове.

«Тебе нужно вернуться, Гермиона»

Нет.

«Ты хочешь вернуться. Подумай, что ждет тебя там, снаружи? Вернись ко мне по-хорошему, и все это закончится, ты будешь в безопасности».

Усмешка. Снова издевается, о какой еще безопасности он говорит?! Никогда она не была еще в большей опасности, чем в Малфой-мэноре. Гермиона зажмурилась, потом открыла глаза и долго, мучительно смотрела на свои руки, молчала. Старалась прогнать все мысли прочь, чтобы не дать ему увидеть… Она знала, что он увидит, если она не вышвырнет его из своей головы. Она прекрасно знала, что нельзя думать о том, где они находятся. Как вернуться в комнату? Нужно вернуться прямо сейчас.

«Ну же, девочка. У тебя большой потенциал. Подумай, сколькому я мог бы научить тебя… Только представь, сколько еще тебя ждет впереди».

Чертовски заманчиво, если быть откровенной.

Нет. Прекрати-прекрати-прекрати… Одно это слово повторялось в голове, как мантра.

«Давай, дитя, посмотри вокруг. Открой глаза, дай мне увидеть…».

Ей вдруг послышался какой-то звук – не внутри, не его голос, а прямо здесь, на территории Дуврского замка. Неужели действие невидимости прекратилось?! Сейчас совсем не время, почему именно сейчас? Шаги слышались все отчетливее. Испугавшись, Гермиона на секунду, на какую-то секунду подняла голову и – вновь заметив прекрасный пейзаж и куда-то по своим делам вышедшего из домика сторожа – поняла, что этот бой она проиграла, и Лорд, кажется, увидел все, что хотел увидеть.

«Попалась». Щупальца чужого присутствия моментально покинули ее голову, и Гермиона, вскочив и не обращая внимания на то, как сильно потемнело в глазах, сорвалась с места и, спотыкаясь, ринулась в направлении замка.

========== Глава 15. Побег. Нежданное ==========

Ветер порывами трепал и путал каштановые волосы и приносил с воды запах моря и соли. Гермиона поскальзывалась на желтеющей траве и пожухлых листьях, едва не упала даже, но бежала дальше. Территория замка была не слишком большой, но они с Малфоем обосновались в самой дальней от входа каменной башенке. Секунда, две, три. Вдох, выдох. Поворот. Пока ничто не предвещало бури, вот-вот собиравшейся пасть на их головы, и Гермиона грезила только одним: добежать. Успеть. Раскинувшаяся за ее спиной мирная марина только добавляла абсурда этому дикому бегу, от которого заходилось сердце и свистело в ушах. Но девушка точно знала, что стоит на кону. Ее свобода. И еще – жизнь. И не только ее. Добежать, успеть.

«Малфой», – стучало в висках. – «Предупредить».

И тут вдруг резкая вспышка, и еще одна, и еще – яркой поземкой просвистели по земле, Гермиона каким-то чудом умудрилась заметить и подпрыгнуть, не споткнувшись. Лихорадочно огляделась, чтобы отыскать источник, и обмерла, застыла прямо на подходе к порогу. Четверо с разных сторон, и желанный вход отрезан – ни одного лица было не разглядеть под белыми масками. Избранные. Приближенные. Интересно, а сам он здесь? Пришел ли за ней, носительницей его покалеченной души лично или надеется, что цепные псы найдут и доставят «в целости»? Она не дастся.

Гермиона покрепче перехватила палочку темного дерева. Было невозможно понять, видят ли ее противники; она была, определенно, окружена, но диаметр этого круга оказался достаточно велик, чтобы при должной ловкости проскочить мимо опасных преследователей.

Шаг. Еще один. Аккуратно, адски медленно она двинулась к крыльцу, стараясь не наступать на ровно подстриженный газон, чтобы не обнаружить себя следами примятой травы и движением воздуха. Еще шаг. Дезиллюминационные чары были совершенно бесполезны, если кто-то знал о присутствии сокрытого под ними человека – слишком легко было обнаружить. Шаг. Метров десять, не больше. Сколько это еще шагов?

Где же он? Лорд влез в ее голову, должен же появиться сам, разве нет? Что она сможет сделать против него? На что хватит ее сил, если даже на окклюмецию, которой он учил ее сам, не хватило?..

Пожиратели сужали круг, и Гермиона не была точно уверена, что им доподлинно известно, куда конкретно бить.

Она поняла, что обнаружена, когда заметила неожиданно слаженные действия нападавших: они вскинули палочки буквально одновременно, и только чудо, не иначе, уберегло Гермиону от вчетверо усиленного оглушающего. Она снова пригнулась, практически присев на корточки. Неужели теперь только так, пригибаясь? Или попробовать круговой щит? Справится ли палочка?..

На краю сознания возникла, не успев оформиться, мысль о том, что ее не убьют и вряд ли серьезно ранят, но попадаться врагу абсолютно не хотелось; до дрожи в руках не хотелось. Мысль о том, что Темный Лорд тоже где-то здесь, отдавалась неясным тревожным трепетом где-то в солнечном сплетении. Еще одна о том, что ее неминуемо ждет встреча с ним, повергала разум и чувства в смятение.

Вспышка.

Едва успев выставить щит в одну сторону, Гермиона чуть было не схлопотала Ступефай с другой. Теперь враги разили проклятиями невпопад, но все как один какого-то черта невербально; Гермиона бросилась к ступеням, больше не заботясь о собственной невидимости.

– Стой, грязнокровка! Лучше сдайся по-хорошему, и никто не пострадает! – пробасили из-под маски. Да конечно так уж и никто. Пострадают, и еще как.

– Экспеллиармус! – выдохнула, не произнесла. Кажется, промахнулась. Сумасшедшая гонка не способствовала меткости.

У входа ей все же удалось оглушить одного из нападавших, но трое других, безжалостно перескакивая через скатившегося с крыльца соратника, кинулись за ней по скользким ступеням узкой винтовой лестницы. Невпопад швырнув очередным Экспеллиармусом за плечо (остальные заклинания как будто выветрились из памяти; привет, Гарри, видимо, это заразно, так же, как волдемортова душа), не особо, впрочем, надеясь на успех, Гермиона моментально взлетела вверх по лестнице и – успела, смогла! – юркнула в нужный проем. Затем для надежности запечатала дверь еще одним защитным, в котором, на самом деле, смысла было как в подорожнике, приложенном к ране от Сектумсемпры. Только бы сработала защита, наложенная накануне!

Со сбившимся дыханием она скользнула в комнату и тут же упала на колени на свой матрас, стараясь унять разошедшееся сердцебиение. До боли это напомнило последнюю погоню, в которой ей довелось участвовать, – как раз тогда, когда ее приволокли в мэнор.

– Срочно трансгрессируем отсюда! Давай руку! – панический голос Драко вырвал ее из накрывшего сознание ступора. Теперь она была совершенно точно уверена, что он видел все из окна. – Ну же! Они близко, я слышу!

– Нет, – просто ответила Грейнджер, глядя на разливающееся в глазах юноши изумление. Он, конечно, не понимал. Страх проступал на его бледном лице красными пятнами и едва заметным подрагиванием палочки в руках. – Я пыталась, Малфой. Переместиться прямиком сюда с улицы. Они успели наложить антитрансгрессионный барьер. Не знаю, каков охват территории, но с улицы и от входа аппарировать нельзя.

– Они вынесут весь замок Бомбардой, – безнадежно произнес Драко, запуская пятерню в волосы и отворачиваясь к окну. – Там, кажется, Мальсибер, он прекрасно владеет взрывными…

– Не думаю. Слишком рискованно. Они вообще не допустят штурма, будут бояться, что мы, – Гермиона конечно имела в виду именно себя, – пострадаем.

Ее голос прозвучал немного буднично для такой ситуации, немного слишком равнодушно – она это заметила и сама. На самом деле единственное, чего хотелось – это упасть и забыться сном и пожалуйста, пожалуйста, без сновидений! Из-за двери послышался топот и гул голосов – их искали, проверяли каждое помещение, каждый угол каменной башни; Драко и Гермиона замерли, но шум скрылся вдали. Опасность миновала. Так, по крайней мере, казалось.

– Но как… Почему они мимо прошли? Почему не погнались за тобой сюда? – Малфой, шокированный, сыпал вопросами, и Гермиона не могла его винить. – Сколько их там всего? Я видел четверых.

– Четверо и было. А прошли мимо… потому что на этой комнате хитрая защита. Просто так нас не обнаружить, – Гермиона поднялась с колен и осторожно подошла к окну. – Для них этого места не существует, мы сейчас как в воду канули. Они могут даже предположить, что барьер не сработал. Думаю, что какое-то время мы можем отсидеться здесь. Пока не придумаем, что делать дальше.

Малфой молчал какое-то время, сверля Гермиону взглядом.

– Грейнджер… Даже если ты права. Даже если нас не обнаружат. Без еды мы здесь долго не протянем, ты это понимаешь? – в его глазах она заметила отчаяние, он едва не потряс ее за плечи, по крайней мере, было ощущение, что очень хотел.

– Конечно. Я надеюсь, что нас не будут здесь выслеживать и ждать сутками.

Драко выглянул в окно.

– Узнал кого-нибудь? – поинтересовалась Гермиона, усмехнувшись.

– Да, всех. Здесь Мальсибер, Долохов, Руквуд и… Нотт. Старший, конечно.

Гермиона выразительно посмотрела на Малфоя. «Нотт-Старший-Конечно»… Еще один сикль в копилку ее идеи о том, чтобы присоединиться к Гарри.

***

Но по поводу планов нападавших она ошиблась. Время шло, а двое из четырех Пожирателей постоянно дежурили у входа в башню, периодически сменяя друг друга, а еще двое, кажется, обыскивали близлежащие территории, все еще надеясь напасть на след беглецов. Гермиона возблагодарила Мерлина (и, к собственному неудовольствию, лорда Волдеморта с его познавательными уроками): обыскивали безуспешно.

Вечер наступил быстро, даже, как показалось Гермионе, слишком. Они долго не решались разжечь камин; нервозность обоих, казалось, поселилась и прочно обосновалась в стенах небольшой каменной комнаты Дуврского замка, было ощущение, что в дверном проеме вот-вот покажется кто-нибудь в черной мантии и белой маске. Малфой то и дело принимался расхаживать взад-вперед от одной стены к другой, заламывая пальцы, запуская руки в волосы, портя прическу, потом снова поправляя ее, и так до бесконечности. Гермиона же сидела на своем матрасе, скрестив ноги по-турецки, и напряженно думала. Логика и знания, почерпнутые из книг, всегда были ее лучшими помощниками, но усталость брала свое. Масла в огонь добавляло чувство голода: оно было терпимым и легко заглушалось стаканом воды (благо, палочки были при них), но организму было все равно, обманывают его или нет: легкая пока слабость уже давала о себе знать.

Еще через несколько часов стало ясно, что преследователи вовсе не собираются уходить. Теперь у входа расположились все четверо; их жуткие маски белели в темноте. Гермиона, имевшая за своими плечами действительно богатый опыт в бегах от Пожирателей Смерти, тут же предложила Малфою знакомую схему: спать по очереди, а он – за неимением альтернатив – согласился и вызвался дежурить первым, поскольку успел выспаться днем. Улегшись на матрас, Гермиона моментально провалилась в сон.

***

Это видение, этот очередной полубред-полугреза почему-то разительно отличался от всех предыдущих оглушающей четкостью. Она на сей раз не просто присутствовала в эмоциях Лорда, не только видела происходящее – и теперь даже не его глазами, а странно – со стороны, откуда-то с кушетки, – но и слышала его мысли, которые выпуклым шорохом и громовыми раскатами отдавались в ее собственной голове, как будто она была искусным легилиментом. По небольшой (и совершенно незнакомой) комнате знакомого поместья ползли темные тени, сумрак за окном мэнора сгущался, заставляя пламя светить все ярче. Лорд Волдеморт сидел в удобном кресле у камина и размышлял. Его она увидела сразу же, почувствовала и поймала себя на чем-то странном: на предвкушении, ожидании – как тогда, когда ждала его появления в своей комнате-тюрьме. Его полузмеиное лицо пугало и завораживало, и второго на этот раз было неожиданно больше.

Но лорд Волдеморт был не один. Полуодетая Беллатриса расположилась на полу у него в ногах, подобострастно глядя на хозяина снизу вверх. Гермиона даже во сне осознала, что присутствует при чем-то до крайней степени интимном, чему она ни при каких условиях не желала быть свидетелем, но выбора, к сожалению, не было. Пожирательница действительно выглядела излишне откровенно в своем полуспущенном а-ля Агнес Сорель платье с корсетом, что вкупе со всей ее позой не оставляло сомнений в недвусмысленности происходящего. Гермиона мечтала отвернуться, не смотреть, но как ни пыталась, не могла проснуться – закономерно, она знала, что так будет. Смущение было так сильно, что если все известное Гермионе о крестражах было правдой, то его должен был почувствовать и Темный Лорд. Но он был целиком поглощен своими мыслями и разглядыванием на просвет темно-рубиновой жидкости в бокале. Раньше – Гермиона точно это знала – в такие моменты, когда ему особенно хотелось подумать, с ним бывала Нагайна, но сейчас ее почему-то нигде не было видно. Лорд явно не возражал против компании Беллы. Вопреки своему обыкновению, полностью расслабленный и даже – как странно! – как будто умиротворенный, он не обращал на сидящую в ногах ведьму ровным счетом никакого внимания. А Гермиона чувствовала себя так, как будто подглядывала в замочную скважину.

– Мой лорд, – кажется, Беллатриса решилась нарушить молчание, прервав ход его мыслей, и добиться, наконец, хотя бы взгляда от предмета своего обожания. Что ж, наверное, повод действительно веский – она выглядела так, как будто то, что она сейчас скажет, беспокоит ее уже давным-давно. – Мой лорд… Позвольте мне спросить…

Он коротко кивнул, слегка заинтригованный. Но только слегка. Не настолько, чтобы показать это.

– Милорд, я… я хотела высказаться по поводу сегодняшней провальной операции. Если поиски грязнокровки не дают результата, я хотела бы поучаст…

Он прервал ее страстную речь, не успевшую начаться и как всегда вылиться в очередную оду личной преданности.

– О нет, Белла, дорогая, – тихое шипение, пробирающее до костей. – Девочка вернется ко мне сама. Я хочу, чтобы она пришла сама. Больше никаких погонь не будет.

– Но… как? Мой лорд, зачем вам девчонка? – стало ясно, что именно этот вопрос вертелся у нее на языке с самого начала. – Мы победили. Нам подчиняется абсолютное большинство, даже Ирландия, да и магловский премьер-министр в постоянном страхе ждет ваших приказов. Нечего и некому больше доказывать. Девчонка Грейнджер только создает иллюзию, что сопротивление все еще имеет какое-то значение. Может, нам просто…?

Достаточно. Он не произнес этого вслух, но прижал волосы Беллы к подлокотнику, заставляя замолчать, запнувшись на полуслове. Вот так, дорогая. Полное подчинение. Полнейшее понимание. Это он в ней ценил. Но в последнее время она стала задавать слишком много вопросов. Рука Темного Лорда инстинктивно потянулась к палочке – наказание должно было последовать незамедлительно, но что-то его остановило. Ее слова заставили его задуматься, он ослабил хватку, позволяя Беллатрисе опустить голову. Нечего и некому доказывать. Это абсолютная правда. Их (его!) безоговорочная победа – тоже абсолютная правда. И только девчонка все портила. Иногда он тоже думал, что, возможно, все же стоило найти способ избавиться от грязнокровки вместо того, чтобы концентрироваться на ней и ее сознании и умениях. Но почему-то медлил. «К чему спешить?» – говорил внутренний голос. Она сумела заинтересовать его, и он не мог бы (а возможно, просто не желал) объяснить себе, чем именно. Возможно, нетривиальностью мышления, интересными суждениями, цепкостью мысли, сообразительностью, даже вопросами, которые задавала… Кроме того, играло роль и неожиданное открытие, которое он сделал для себя совершенно некстати: она, в отличие от Поттера, совершенно не раздражала его своими мыслями и эмоциями! Лорд Волдеморт чувствовал их постоянно – фоном, который, при желании, можно было заглушить, но желания, как ни парадоксально, не возникало. И самой приятной из грязнокровкиных эмоций был этот страх с неизвестно откуда взявшимися нотками заинтересованности, он терпко разливался по его организму, как дорогое вино. Его хотелось смаковать, наслаждаться им. Связь… Эта связь ни капли не раздражала. С Поттером не было ничего подобного. Возможно, дело было в его безрассудстве и тупости. А может, в том, что Грейнджер – девчонка, а их эмоции, как она верно подметила, всегда значительно ощутимее. У него постепенно складывался относительно нее грандиозный план, но все было слишком зыбко. Девчонка оказалась сложнее, чем он думал, и никак не хотела поддаваться никакому влиянию. Почти никакому. Но, так или иначе… Время еще есть. Нужно только вернуть ее, и Темный Лорд обязательно позаботится об этом. Будет очень забавно наблюдать, как часть его души разрушит ее благородное и героическое гриффиндорское «я»… Время есть, он подумает об этом позже.

– Запомни, Белла. Эта тема отныне под запретом, – свистяще произнес он.

Время еще есть. И он будет использовать его с умом. Уже использует.

***

Вдох. Выдох. Вдох. Он проснулся слишком резко, и разбудила его, разумеется, кто бы сомневался, грязнокровка. Снова. Драко уже готов был вскочить, раздраженный, и начать расталкивать ее, но понял, что крупно облажался: он вообще не должен был спать. Сам не знал, как это его сморило; видимо, дал о себе знать полный стрессов и страхов день, совершенно выбивший его из колеи. Было немного душно, огонь ярко пылал в камине, и Драко, махнув палочкой, слегка уменьшил его. Он привстал, с тихим хрустом размял шею (как же не хватает любимой кровати!) и опять вздрогнул: Грейнджер снова стонала, да так, что мурашки поползли по разгоряченной коже. Драко уже во второй раз стал свидетелем грязнокровкиных метаний, и если вчера был напуган до чертиков, то теперь видел перед собой (а главное – ощущал внутри) нечто странное. Вчера… вчера она говорила во сне. Говорила много и неразборчиво, но самое главное и жуткое, что довелось ему услышать, – это слетевшее с ее губ обращение, знакомое ему уже давно, и так противоестественно звучавшее в устах Грейнджер.

«Мой лорд».

Драко подумал было, что ему послышалось, но она повторила – шепот, растекшийся по его венам, а потом снова ее протяжный стон.

«Мой лорд».

Драко сжал зубы. Это было вчера. И этот образ Грейнджер он теперь вряд ли когда-нибудь сможет выкинуть из головы.

Малфой не стал ей рассказывать, сам не знал, почему. А сейчас он вдруг поймал себя на том, что не может оторвать от нее взгляда. Она лежала на спине, заведя одну руку над головой; между бровей залегла едва заметная складка, губы шевелились, будто Грейнджер хотела что-то произнести, но не могла. Повернулась на бок, снова что-то промычав; волосы легли на лицо темной мягкой волной, контрастировали с кожей и светлой тканью футболки, чуть сползшей с плеча. Гермиона была… Он не мог подобрать нужного эпитета. Что-то связанное с чувствами. Чувственной? Да, пожалуй. Малфой не назвал бы себя знатоком философии, но в голову вдруг полезла какая-то магловская чепуха про эрос и танатос (последнее вот уж как нельзя кстати!), а еще что-то из Ницше – про аполлоническое и дионисийкое начала (Грейнджер, как неожиданно оказалось, несла в себе второе). Драко потряс головой. Откуда только что берется в голове? Одно он понял точно: Гермиона Грейнджер в последнее время заняла какое-то слишком важное место в его маленьком мире и ценностной парадигме.