Текст книги "Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)"

Автор книги: Daniel Morris

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

А над головой – бесконечность.

***

Страшно просыпаться, не помня, как засыпала. Она, очевидно, металась в каком-то бреду на смятых простынях (чужих простынях!) в поисках выхода из лабиринтов, кошмаров, воспоминаний, а потом – наслаждаясь полетом и свободой. И наконец Гермиона открыла глаза. Сон, галлюцинация, что бы это ни было, не шел из головы, заполняя собой явь, пространство комнаты перед глазами. Она уже была здесь когда-то. Или нет, ей это только кажется, она не могла здесь бывать, что за глупости. Даже до этого «здесь» приходилось мучительно доходить. Что это за место, она догадалась, хоть и не сразу: припомнила обрывок разговора тех, кому так глупо попалась; они обсуждали, куда именно сейчас направятся. Гермионе вспомнился очередной бред околомесячной давности, когда она, проснувшись среди ночи в холодном поту, вдруг подумала, а не сдаться ли самой? Не найти ли его самой, чтобы он избавил ее от этого кошмара? Но потом, конечно, опомнилась. Он бы ей этих кошмаров только добавил. Надо быть не в своем уме, чтобы хотеть попасться. Но уж слишком мучительно ей было в эти два месяца – от непонимания, от страха и невозможности обсудить происходящее с кем бы то ни было. Был бы Гарри… Рону она боялась что-либо говорить, объясняя свое состояние посттравматическим расстройством. Сначала – паника до трясущихся пальцев, да так, что даже палочку не удержать. Потом стало чуть проще, временами даже казалось, что все в полном порядке, пока не приходили сны-видения. Гермиона не помнила, чтобы Гарри рассказывал о подобном. Она, конечно, не раз была свидетелем его метаний по ночам, но чтобы вот так… ! Она не думала, что это настолько страшно. Вот как сейчас. Проснуться в незнакомой комнате в стане врага и думать только о том, какие картины ей подкидывает подсознание! Ужасное состояние, будто она, как в детстве, снова заболела ангиной, и жар не дает сосредоточиться на реальности, а мир теряет четкость. Сейчас бы принять какое-нибудь лекарство, и сразу же стало бы легче.

Но это все, конечно, вранье. Легче бы не стало. Догадливая Гермиона почти сразу поняла (это называется «чуять нутром»), что с ней творится неладное. Еще в Запретном лесу поняла, скрытая под оброненной Гарри мантией-невидимкой, после того, как старалась бесшумно догнать Поттера, твердым шагом идущего навстречу своей судьбе, на верную смерть. После того, как услышала – впервые «вживую» – этот полный жуткого восторга высокий голос, и после того, как страшное заклинание отбросило друга в небытие и неизвестность. И даже после того, как мимо, будто ощерившиеся псы, разбрелись враги в черных одеждах, в поисках поверженного героя. Поняла, когда что-то сбило ее с ног, а потом – поселилось, осело в ее мыслях и в груди чем-то чуждым, никогда ей не принадлежавшим и таким мучительным. Гарри успел рассказать им с Роном обо всем, что он увидел в Омуте Памяти перед тем, как пойти к лорду Волдеморту.

Гермиона встала с кровати (кровати! Мерлин, самой настоящей), опуская ноги на пол, почувствовала головокружение и подумала отстраненно, что проснись она дома или в Норе в таком состоянии, ни за что на свете бы не стала принимать вертикальное положение. Она почти ничего не помнила о предыдущем вечере (неужели стерли память?!), но догадывалась, откуда именно появилась погоня, а еще – кто и по какой причине ее выследил. Если не по той, которая уже два месяца сводила ее с ума, то тогда для того, чтобы выпытать у нее, где Гарри. Мерлин, если бы она только знала, где Гарри…

До нелепого страшно просыпаться вот так, но спасибо, что хотя бы не в каком-нибудь подземелье. Это уже наталкивало на определенные подозрения. Значит, он, возможно, тоже догадывается о случившемся.

Гермиона очень боялась того, что ей предстоит. От самой встречи с Темным Лордом до любых возможных вариантов ее исхода.

И не пришлось долго ждать. Было чувство, что за ней следят, потому что стоило только опустить ноги на пол (слава Мерлину, проснулась хотя бы в своей одежде!), встать и начать исследовать комнату (ничем совершенно не примечательную), как чей-то взгляд, направленный аккурат между лопаток и ощущавшийся почти физически, заставил вздрогнуть и похолодеть.

Повернувшись, Гермиона наткнулась на этот взгляд сидящего в кресле и сделала глубокий вдох полной грудью, чувствуя, как страх – иррациональный, почти детский – пригвоздил ее к месту. Знала же, что так и будет. Сколько ни готовь себя морально, подготовиться невозможно; он пугал одним своим видом – бескровное лицо, багрово-красные глаза полыхают огнем, тонкие губы, кривящиеся в подобии улыбки, за которой читалось легкое раздражение. Темного Лорда она видела до этого только издалека и теперь боялась пошевелиться, как будто перед ней хищник («змея, очевидно»), который среагирует смертельным броском на любое лишнее движение. Все базовые инстинкты кричали только об одном: спасайся или умрешь.

– Рад, что ты проснулась, – голос тихий, шипящий, высокий. Произнес так, как будто у него были опасения в том, что и вовсе не проснется, но Гермиона не стала задавать вопросов; она вообще чувствовала себя так, будто на нее наложили Силенцио. – Не сочти за грубость, но я все равно задам вопрос: ты ведь знаешь, зачем ты здесь?

Она мотнула головой. Наверное, со стороны это больше походило на судорогу.

– Какое разочарование, – протянул волшебник бесстрастно, новой интонацией напугав ее еще сильнее. – Я надеялся, что ты не станешь усложнять ситуацию. Говорили, что ты достаточно умна, пусть и грязнокровка. Слава бежит впереди тебя, Грейнджер.

Голос его теперь сочился презрением, и с таким же презрением он оглядывал ее всю целиком, от растрепанных волос до магловских джинсов и свитера.

– Ты хотя бы знаешь, с кем разговариваешь? – Лорд встал, и оказалось, что он высок, много выше, чем она себе представляла. Гермиона запоздало кивнула. – Чýдно. Значит, в своем уме. Назови мое имя.

В его словах и интонации не ощущалось патетики, только чистое издевательство, почти безобидное. Гермиона вообще почему-то представляла эту встречу несколько иначе. С большим количеством высокопарных речей, с немедленным использованием непростительных… Хотя по поводу последнего ее ожидания оправдались с лихвой.

– Лорд Волдеморт, – произнесла она осипшим голосом. Уголок его тонких губ дрогнул, но он так и не улыбнулся. Тем не менее казался довольным.

– Уже лучше. Давай начнем сначала. Ты догадываешься, зачем ты здесь?

– Нет, – просто ответила Гермиона. Хотела бы она сказать, что без страха взглянула в его глаза, но это было бы абсолютной неправдой.

– Лжешь. Тебе стоит быть мудрее, грязнокровка, и хотя бы не лгать мне. Начнем с простого. Где Гарри Поттер?

– Убит. Вами.

Этот ответ лорду Волдеморту тоже понравился, она это ощутила каким-то шестым чувством.

– Верно. Но я думаю, что ты знаешь кое-что еще.

– Ничего больше.

Он не ответил, но на этот раз в тонких белых пальцах мелькнула волшебная палочка. (По крайней мере, не сказал, что она лжет. На секунду захотелось нервно расхохотаться, и она, в самом деле, едва подавила этот порыв: неужели он засекает ложь по той же схеме, по которой работает магловский полиграф?!).

– Последний шанс: как ты считаешь, Гермиона Грейнджер, жив ли он?

– Я не знаю! – прежде, чем ответить, она успела подумать о том, насколько абсурдно задавать этот вопрос снова, когда она только что ответила ему на предыдущий.

– Тебе следовало бы избрать другую тактику, – заметил он спокойно. – Круцио!

Это прозвучало настолько флегматично, что до дрожи противоестественным стороннему наблюдателю показался бы контраст этой интонации с силой действия проклятия, настигшего Гермиону подобно выстрелу. Спустя несколько секунд (или часов?) Гермиона обнаружила себя на полу, тяжело дышащей и с сорванным к чертовой матери горлом. Она разве кричала? Да, кажется, кричала. Что-то вроде «Я не знаю, что вам от меня нужно». И, кажется, умоляла.

– Дам тебе время собраться с мыслями. Тогда и расскажешь, откуда вам стало известно о крестражах.

Произнес и исчез.

Гермиона не запомнила, как провела следующие несколько часов. Кажется, в комнату зачем-то заходил Малфой, что-то спрашивал. А может, ей это приснилось?

Она и вправду попыталась поспать, когда поняла, что двери и окна заперты, палочки нет, а в комнате ничего интересного она не найдет, но уснуть не вышло: тело все еще периодически потряхивало после пыточного, хотя боль давно прошла. И еще обуревали мысли – из-за них она даже не могла долго находиться в статическом положении. Нужно было постоянно ходить – так думалось лучше.

***

Темный Лорд действительно появился снова, вечером, когда за окном алел демонический закат. Или он только виделся Гермионе таким, потому что перед этим она смотрела в глаза своего вынужденного собеседника. Кожа его была голубовато-белой, при близком рассмотрении под ней можно было различить тонкие едва заметные вены. Лорд стоял у двери, поглаживая палочку и не глядя на свою гостью, и был чрезвычайно задумчив.

– Как ты это сделала? – спросил он наконец.

– Что?

– Ты знаешь, что. Думаю, ты как-то к этому причастна. Я почувствовал то, что случилось. Увидел в ту самую секунду, когда это произошло. Но не мог и предположить, что такое возможно, – задумчиво произнес Темный Лорд.

Гермиона не шевелилась, каждую секунду ожидая, что он снова направит на нее палочку, но этого все не происходило. Спустя вечность он нарушил молчание.

– Ты и правда не можешь знать точно, но, вижу, что твоих когнитивных навыков, дополненных информацией от старого маразматика, хватило на то, чтобы прийти к нужным выводам. Ну так спрашивай, сейчас у тебя есть такая бесценная возможность, – произнес он равнодушно и добавил, очевидно, уловив замешательство в ее взгляде. – Я же вижу, что ты хочешь что-то спросить.

Гермиона сглотнула вязкую слюну.

– Что вы намерены делать с этим?

– Посмотрим, – без тени улыбки неопределенно ответил маг и исчез за дверью.

В голове Гермионы звучали слова Дамблдора, сказанные, конечно же, не ей и не о ней: «…осколок его души… проскользнул в единственное живое существо, уцелевшее в рушащемся здании».

========== Глава 4. Полкисс ==========

«Работенки прибавляется. Почему-то они стали устраивать свои обеды-ужины гораздо чаще, чем раньше, а я на них – обязательный атрибут. Как предмет мебели у Нарциссы. Она меня даже решила приукрасить в своем стиле – выдала какую-то черную хламиду и сказала, что я, якобы, порчу ей интерьеры своим «магловским» видом. Плевать. В этом даже что-то есть, в накидке, в смысле. Еще бы палочку добыть, тогда буду прямо как они. А что? С чего они взяли, что я не смогу? Вообще, кто решает, кому можно пользоваться палочкой, а кому нельзя? Но ее не достать почему-то. Она есть у каждого из этих, и никто вообще не выпускает ее из рук. Ни разу не видел, чтобы хоть кто-нибудь забыл ее на столе. А как здорово было бы…

Этот таинственный Лорд в поместье так и не появляется. Точнее сказать, появляется, но я ни разу его не видел; обычно он приходит прямиком на их собрания, а вообще, видимо, у него какие-то другие дела. Большая политика и все такое. Ну и дом свой, наверное, должен быть, хотя там хрен его знает. О, нет, я вспомнил: был момент, когда он планировал остаться в поместье на ужин. Хозяева почему-то особенно суетились, и Нарцисса тогда выпроводила меня, сказав, что сегодня, мол, особый вечер, будет особый гость, и в моих услугах никто не нуждается. Честно, было очень обидно. Мне ужасно интересно на него посмотреть, просто ужасно. Я уже столько о нем слышал! Самый великий, самый сильный и могущественный, самый…!»

<неразборчиво>

«Обычно моя работа заключается в том, чтобы стоять в углу или у дверей какой-нибудь столовой, которую эти выберут для очередных посиделок. Ненавижу это; признаюсь: мне откровенно страшно каждый раз. В каждом подобном мероприятии есть грань, после перехода через которую они обращают на меня внимание, и еще ни разу мне не удалось в такие моменты выйти сухим из воды. В последний раз я отхватил по полной от кого-то по имени Эйвери. Они умеют вытворять просто жуткие вещи. До сих пор с содроганием вспоминаю… Ну да ладно, не буду это описывать. Лучше просто забыть.

Есть и хорошие моменты. Так-то я в основном получаю от волшебников в свой адрес одно презрение, но на днях случилось вот что: я мыл окна в большом зале (зачем мне это поручают, когда есть эльфы?! Ненавижу уборку!), стоя на виды видавшей стремянке, которая, казалось, может рухнуть от одного только моего дыхания. А чтоб вы понимали, поместье – это не коттедж в Литтл Уингинге. Тут высота потолков – футов шестнадцать, мне кажется. А то и больше… В общем, мыл я окно и услышал, как мадам Лестрейндж, Беллатриса, с кем-то довольно-таки эмоционально переговаривается где-то за дверью. Всего разговора я не разобрал. Она действительно на пару мгновений вошла в зал – как обычно, в черном, затянутая в корсет. Ее внешний вид почему-то всегда вызывает у меня какое-то странное волнение, пульс даже учащается… Короче, да, она вошла и, заметив меня, с кривой усмешкой, нисколько не портящей ее красивого лица, ответила кому-то стоящему в коридоре: «Посмотри, как этот мальчик старается! Может, он всего лишь приятное исключение…». Дальше было что-то про Темного Лорда, предателей крови, геноцид, сквибов (что за слово?), домашних эльфов и какого-то Поттера (забавно, я запомнил это, потому что с Дадли когда-то жил его кузен, которого звали так же). Я уже не слушал дальше, тем более что вскоре ее шаги затихли в коридоре. В голове гулко отдавалось сердцебиение.

Она меня похвалила!

<неразборчиво>

Да ну нет, самое интересное, что я-то свое положение прекрасно понимаю. Это бессилие бесит. Ненавижу, когда со мной так… не считаются. Но это настолько другой мир! Так хочется быть к нему причастным! Может, найдется кто-нибудь, кто и меня сможет научить колдовать? Может, Беллатриса тогда не будет смотреть на меня с таким презрением? Может, она сама бы взялась учить меня? Ну да ладно, о чем это я.

В общем, сегодня, кажется, в доме никого. Эльфы, по крайней мере, сказали именно так. Некоторые из них почему-то совершенно не одобряют моего желания исследовать дом. Но, как по мне, это важно! Я же должен понимать, что где находится, и все такое… Ну и, кто знает, может, когда-нибудь и сбежать получится. Пока мне, честно говоря, этого не хочется. Тут уж больно интересно. А что ждет меня дома? Снова школа, спорт и уличные друзья?…

Я снова отправился в библиотеку. Нет, ничего в ней особо примечательного нет, но тут я обычно чувствую себя в относительной безопасности, несмотря даже на ту недавнюю встречу с младшим Малфоем. По сравнению с остальными своими родственничками, он оказался наиболее безобиден; по крайней мере, никаких пыток его палочка в моем отношении не производила. Преодолев три этажа вверх (моя каморка находится на первом, рядом с кухней), я открыл белые с золотом двери и приготовился провести несколько часов за разглядыванием многоуровневых стеллажей, на которых выставлены книги с непонятными названиями на корешках, или за бесцельным пялянием в окно, или за валянием в мягком кресле… В общем, хоть как-то скоротать время, не опасаясь ни на кого нарваться, потому что вчера я слышал, что вся эта шайка собралась сегодня «на дело» (Беллатриса была по этому поводу счастлива, ее прекрасные черные глаза просто горели возбуждением и предвкушением), вроде как они планировали накрыть каких-то отщепенцев по фамилии Уэзерби или что-то вроде того. В общем… Не важно, короче, так или иначе, моему плану не было суждено осуществиться.

Я вошел и увидел престранную картину: прямо на полу, на светлом мягком ковре, скрестив ноги по-турецки и самозабвенно читая какую-то гигантскую и совершенно ветхую книжищу, сидела девочка, девушка, не знаю, как правильнее назвать. Она меня не заметила (еще бы, я научился двигаться по дому почти бесшумно), так что я успел ее хорошенько рассмотреть.

С виду вроде моя ровесница, она сидела ко входу полубоком; волосы (кажется, этот цвет называется «каштановый») были завязаны в узел на затылке и скреплены обычным карандашом (откуда она его достала, интересно?), открывая изящную шею. Из незамысловатой прически выбилась одна прядь, длинным завитком спускаясь на напряженную спину. Девушка казалась миниатюрной, она немного хмурила брови и бесшумно шевелила губами, видимо, сосредоточенно перечитывая особенно заковыристые пассажи из ее едва в руках не рассыпающейся книжки. В общем, миленькая такая девушка, хоть и не в моем вкусе; у нас в школе такие были ботаничками-недотрогами, а это мне было совершенно неинтересно. То, что и вправду привлекло мое внимание, – так это ее одежда! Совершенно привычная мне, самая обычная человеческая современная одежда: джинсы и свитер, никаких накидок, викторианских платьев в пол, мантий и костюмов-троек. Наверное, ее Нарцисса тоже должна была бы приодеть, подумал я тогда. Вот уж точно не вязалась эта девочка с ее интерьерами! Сказать, что я был удивлен, – ничего не сказать. Наверное, именно эта ее одежда и побудила меня с ней заговорить без привычного страха, какой бывал перед обитателями дома Малфоев.

Я приблизился и кашлянул, отчего странная девочка вздрогнула всем телом, мгновенно вскочила на ноги и попятилась к стеллажу. На лице был написан такой испуг, будто она ожидала увидеть как минимум какое-нибудь чудовище. Заметив меня, она словно выдохнула, но все равно не отступила от полок. Я понял, что поставил себя в дурацкое положение, потому что понятия не имел, как к ней обратиться. Она кто вообще? Из этих? Или обычная, нормальная? Но она подсказала сама.

– Простите, я… уже ухожу, – не сказала, пролепетала. Как будто боялась моей реакции. Логично, я на секунду себе представил, как это выглядит со стороны: она – в магловском, а я в мантии! Круто же! Подумала, что я волшебник!

– Погоди, – догадался я, – ты что, тоже?

– Что «тоже»? – нахмурилась девушка.

– Магл? Работаешь на них? – спросил я. – Я тебя раньше не видел.

Она продолжала хмуриться, будто не до конца понимая, о чем я ее спрашиваю. И наконец ответила:

– Нет, я не магл.

Я протянул руку и назвал свое имя, а она – я заметил – в первую очередь оглядела мои предплечья, приоткрывшиеся под широченными рукавами накидки. Я догадался, что она переживает по поводу татуировки. Не обнаружив ее, она заметно расслабилась. А вообще, классная тема с татуировкой. Если выберусь отсюда, набью себе такую же, как у этих!

– Гермиона Грейнджер, – назвалась она, отвечая на рукопожатие.

Я смог, наконец, рассмотреть ее получше, и мое второе впечатление о ней нисколько не отличалось от первого. Разве что бросилась в глаза ее бледность да синяки под глазами. Ну, читать надо меньше ночами, подумал я тогда. На свежем воздухе бы побольше гуляла, чем в библиотеке сидеть. У меня, конечно, были к ней вопросы. И я решил с них и начать. Она, в конце концов, первый человек здесь (эльфы не в счет), который с бухты-барахты не проявил ко мне открытой агрессии. Но это все, конечно, не проливало свет на то, кто она и почему так странно выглядит и ведет себя, если она не магл.

– А где тогда твоя палочка? И что с одеждой?

Гермиона помялась. Я заметил, что мои вопросы ей не понравились, но мне очень хотелось знать ответы. Ну правда, она мне показалась странной! Очень выбивалась из всей картины, которую я для себя составил об этом мире.

– Палочки у меня нет. А что не так с одеждой?

– Ну… Она магловская, – шепотом сказал я. – Ты же сказала, что ты не магл.

– Мне так удобно.

Сначала меня ее ответ поставил в тупик. А потом я вдруг сложил два плюс два, припомнил рассказы эльфов (короткие экскурсы в устройство волшебного мира; эльфы вообще не отличаются многословием), и тут у меня возникла дикая догадка. Я не смог скрыть изумления.

– Постой, ты что… та самая грязнокровка?

Она поморщилась, как будто я ее оскорбил. Но плевать, я уже понял, что не ошибся! С ума можно сойти, столько болтовни я слышал о ней за последнее время, сплошные загадки и домыслы, а она вот она – стоит передо мной на расстоянии вытянутой руки.

– Не называй меня так, пожалуйста. Я маглорожденная, да. Не знаю, что ты имел в виду под «та самая».

Гермиона отшагнула от полок, наклонилась, аккуратно подобрала книгу и, встав на цыпочки, водрузила ее на место; после чего скрестила руки на груди и улыбнулась мне. Не усмехнулась, а именно открыто и очень даже дружелюбно улыбнулась, я от этого совершенно отвык.

– Позволь, теперь я задам несколько вопросов.

Она расспросила меня о том, кто я такой, и я все рассказал ей: о том, кто я, откуда, про то, как нас поймали, что я делаю здесь, где живу. Не рассказал только, как со мной обращаются, но это же и не важно. Но зато упомянул про Беллатрису, и о том, что она похвалила меня. Реакция Гермионы была странной: она поморщилась, как будто бы у нее вдруг заболели зубы. Это потом я уже понял, что она тут, наверное, в другом положении, ей такая похвала от настоящего волшебника не светит. Вообще, она сама-то что – умеет колдовать или нет? Надо будет поинтересоваться у эльфов, чем грязнокровки отличаются от маглов, а чем от волшебников. Но, с другой стороны, не очень понятно было вот что: если ее тут держат по приказу самого этого их Лорда, то какого ж черта она так запросто разгуливает по дому? А если ей можно разгуливать, так что ж она не уйдет отсюда? Хотя да, мне-то дали понять, что отсюда не уйти. Но если она не магл, и ей не нужно работать на них так же, как мне, то почему она тогда вообще здесь? А еще, если в тот раз, когда я столкнулся тут с Драко, кричала именно она, то это значит, что… Короче, вопросов у меня была масса, и я как раз собирался ей все их задать, но снова ничего не вышло. На улице вдруг послышалось несколько хлопков, и Гермиона осторожно выглянула в окно, стараясь не высовываться из-за длинной тяжелой портьеры, а потом выругалась совершенно по-магловски.

– Они здесь. Извини, мне нужно идти.

Вымученно улыбнувшись, она проворно метнулась к двери и скрылась за ней, но потом снова заглянула в библиотеку и добавила тихо:

– Пирс, пожалуйста, не говори никому, что видел меня. У меня из-за этого будут неприятности.

Я молча кивнул. Мне предстояло многое обдумать.

***

Этим же вечером произошло еще кое-что. Никаких особых заданий у меня не было, гостей никто не ждал, эльфы сказали, что сегодня будет простой семейный ужин. То есть в столовой планировались только члены семьи: Нарцисса, Люциус, Драко, а еще Беллатриса и ее муж мистер Лестрейндж. Я, знаете, ощущал что-то странное: у меня вообще не было надобности выходить из моей каморки, но я готов себе признаться, что хотел увидеть Беллатрису снова. И ведь у меня даже был для этого прекрасный повод! Ну не знаю я, что меня так потянуло к ней, может, я просто думал, что так заработаю себе больше очков вперед, чтобы не схлопотать в будущем очередное беспричинное наказание. Не знаю, в общем. Просто пошел и все. Эльфы молодцы, кстати, вообще не задавали вопросов. Они в целом их не задают, просто делают, что сказали хозяева.

Я встал у дверей, ждал; они должны были вот-вот появиться. И действительно, минут через пять я услышал голоса. Сначала мимо прошел Люциус, не обративший на меня никакого внимания. Потом Нарцисса – сначала взглянула на меня недоуменно, но потом точно так же сделала вид, что я пустое место. Она была, как обычно, в суперэлегантном платье в пол (на этот раз темно-зеленом; она их меняет каждый день), а рядом, весь в черном, – ее сын. Они меня не интересовали, и спасибо, что прошли мимо без комментариев. Замыкала процессию как раз Беллатриса, чинно держащая под локоть своего вечно хмурого мужа.

Мы с ней примерно одного роста, я даже немного выше; поэтому, как только она приблизилась, я инстинктивно вжал голову в плечи. Вот тут, признаюсь, у меня реально поджилки затряслись, когда пришло время к ней обратиться. Я прекрасно знал (видел уже не раз), на что она способна. Жизнь и здоровье мне все еще были дороги. В общем, я решился.

– Мадам Лестрейндж, – хрипло начал я, прямо на ходу прочищая горло. Она посмотрела на меня как на умалишенного и жестом отправила возмутившегося было мужа в столовую, сама задержавшись на пороге, мне кажется, только из любопытства. Да боже, я и сам не знаю, как я решился вообще с ней заговорить. – Мадам Лестрейндж, сегодня в библиотеке я видел грязнокровку Гермиону Грейнджер. Она попросила не говорить никому, что я ее видел, и я подумал, что вам нужно об этом знать.

Она какое-то мгновенье еще смотрела на меня, а потом вдруг расхохоталась. И этот смех до сих пор стоит у меня в ушах…».

========== Глава 5. Малфой ==========

Драко ненавидел эти собрания. Они не были частыми – обычно не чаще раза в неделю, а то и в две, – но каждый раз он шел туда, как на эшафот. Под встречи в поместье был выделен большой зал, где стоял длинный стол и стулья с резными спинками; кресло же во главе стола предназначалось Темному Лорду. Сейчас оно пустовало, хотя все остальные места уже были заняты; сидевшие за столом волшебники тихо переговаривались. По правую руку от Хозяина всегда сидела тетя Белла, рядом с ней Родольфус и Рабастан, а дальше места занимались произвольно. Стул по левую же руку теперь занимал Долохов, за ним (Драко догадывался, что это только по праву хозяев дома) – отец, мама и только потом сам младший Малфой. Сегодня рядом с Драко оказался Уолден Макнейр. Малфой знал его с детства, он всегда был частым гостем в поместье и считался давним другом Люциуса.

В воздухе витало напряжение, вызванное ожиданием: Темный Лорд нечасто задерживался, и, хотя в последнее время это происходило с удивительной периодичностью, каждый раз было похоже на русскую рулетку: никто не знал, в каком настроении появится Повелитель, предсказать это было практически невозможно. Если раньше все так или иначе зависело от успеха или неуспеха очередного важного политического маневра или операции, то теперь все могли только догадываться, что было причиной с виду совершенно необоснованных вспышек гнева. Теперь ведь даже Поттер считался мертвым! Ну, по крайней мере, Драко обнадеживало, что у отца в этот раз нет плохих новостей для Лорда; это вселяло надежду, что именно сегодня семья не попадет под горячую руку. Хотя, конечно, как и всегда, гарантий не было ровным счетом никаких. Драко все равно не мог успокоиться.

Наконец, двери открылись. Появление лорда Волдеморта заставило Пожирателей Смерти умолкнуть и подобраться: это всегда происходило инстинктивно, буквально каждый раз, когда он оказывался в поле зрения, и Драко готов был поклясться, что Лорд получает огромное удовольствие от внушаемого им трепета. Молча оглядев всех нечитаемым взглядом, он занял свое место во главе стола. Драко вдруг подумал, что очень давно уже не видел его змеи, Нагайны, но эта мысль в его сознании надолго не задержалась. Не все ли равно? Хоть бы и вовсе никогда больше ее не видеть.

Темный Лорд заговорил. Коротко поприветствовав соратников, он сразу же перешел к делу, задавая вопросы о текущей ситуации. Это хорошо. Значит, за последнее время не случилось ничего экстраординарного, и сегодня не будет никаких показательных пыток. Драко бросил на повелителя короткий взгляд и по обыкновению опустил глаза в стол, на котором за последние полтора года уже успел изучить все мельчайшие трещинки и природные узоры. Малфой обратил внимание, что сегодня Темный Лорд удивительно, нетипично задумчив; он слушал доклады молча, можно сказать, «вполуха», мысленно находясь как будто бы не здесь. Но очевидно было и то, что не никогда не стоило его недооценивать и расслабляться. «Постоянная бдительность!», как говаривал Крауч в обличии Аластора Грюма.

Удивительно, насколько мягко и легко сегодня проходило собрание, никакого недовольства и даже практически никаких комментариев от Лорда! Но, надо отдать им должное, за последнее время провалов у Пожирателей Смерти действительно было немного.

Первым обычно всегда выступал Долохов: на нем лежала ответственность за расширение шпионской сети, а еще он вместе с Беллатрисой отвечал за борьбу (и чаще всего уничтожение) с несогласными, подавление спорадических восстаний и постепенное внедрение своих людей в Аврорат. Сегодня, однако, он угрюмо молчал, поскольку, как было известно Драко, последняя операция по поимке горстки бывших орденцев с Уизли во главе с треском провалилась. Очевидно, за это Антонин уже получил свое (и Драко ему определенно не завидовал).

Несмотря на уверения в обратном, все еще каким-то чудом существующий Орден Феникса, ушедший полностью в подполье, здорово портил лорду Волдеморту и его соратникам жизнь, периодически срывая важные планы и руша детально продуманные стратегии. Драко точно не знал, кто теперь входит в эту организацию, но ясно было, что это все Уизли, все (ну или подавляющее большинство) бывшие гриффиндорцы во главе с МакГонагалл, этот идиот Хагрид, который совершенно пропал со всех радаров, как бы ни старался его найти Уолден… В общем, сброд. Который, тем не менее, действовал так слаженно, что это злило как Пожирателей, так и самого Лорда.

Казалось бы, почему Пожирателям не начать действовать открыто, сняв, наконец, маски? Этот вопрос особенно мучил тетю Беллу после победы в битве за Хогвартс, и, как оказалось, не ее одну, что было для Драко удивительным. На одном из собраний, когда все еще были в приподнятом настроении после недавнего триумфального шествия по территории школы, этот вопрос осмелился озвучить Торфинн Роули. Но Лорд, пребывавший тогда в самом благодушном расположении духа, с видимым удовольствием объяснил (да так, что все, и даже Драко, который на тот момент и вовсе перестал считать себя идеологически лояльным, совершенно искренне с ним согласились), что Пожиратели Смерти – почетная организация, тот самый «ближний круг», члены которого всегда должны скрываться под масками. Они те, кто правят этим миром, те, кто решают судьбы, кто принимает законы, а не никчемные министерские пешки. Они – кукловоды, тогда как все остальные – не более чем марионетки. Драко тогда очень понравилась эта речь, он хорошо ее запомнил и воспроизводил в голове всякий раз, когда необходимо было принять какое-то важное решение. Или же в тех нечастых случаях, когда и для него находилась какая-нибудь неприятная работа. К слову сказать, сам Темный Лорд вообще не показывался на публике, даже несмотря на то, что все газеты и магическое радио постоянно говорили о нем; особенно громко – после победы в битве за Хогвартс.