Текст книги "Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)"

Автор книги: Daniel Morris

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Малфой никак не мог уразуметь, о чем толкует Тео, и чувствовал, как в нем закипает злость, но все еще старался говорить спокойно.

– К кому не приближаться? К Беллатрисе?

– К Грейнджер.

– Слушай, Нотт, не мог бы ты рассказать все по порядку? Мне правда надо знать. – Драко вдруг осознал, что холодеет; где-то в солнечном сплетении заворочалось, все четче оформляясь сквозь раздражение, смутное нехорошее предчувствие.

– Да я не знаю толком, что произошло. Мне казалось, все спланировано четко. Нас вызвали как раз после… Или за секунду до. Наверное, за секунду. Я же прибыл почти сразу, ну ты видел, прямиком отсюда. Там уже все случилось. Я самый конец застал, – он снова глубоко вдохнул. Драко молча ждал продолжения, уже понимая: случилось что-то ужасное. – Никогда не видел его таким. Никогда, Драко, честное слово. И я не знаю, что шокировало меня больше – она или его реакция. Она лежала там, на полу у лестницы. Грейнджер. Не знаю. Без сознания, или… Не знаю. Бледная, как инфернал. Там много крови было, весь пол… Думаю, это Беллатриса ее так приложила. Мы – никто из прибывших – ясное дело, не поняли точно, что случилось. Я только слышал, как он… Вспышка эта от смертельного. Могу только предполагать; мне кажется, твоя тетка просто догадалась, что это Грейнджер отдала палочку, и решила отомстить. Думала, должно быть, что это грязнокровка ее подставила. Только почему-то забыла, что он запретил трогать ее и пальцем…

Малфой кусал губы. Картинка все еще с трудом складывалась в голове, но самое главное становилось ясным: Гермиона как-то пострадала. Нехорошо пострадала.

– А потом… Потом он спустился к ней, какое-то время стоял рядом. Говорил что-то змее своей, тихо, никто не слышал. Никто и не понял бы. Потом… Драко, серьезно, я не думал, что все вот так. Ты не знаешь, что это значит? Ты знаешь, что она для него значит?! – Малфой молчал, глядя в бледное лицо Нотта. О, уж он-то знал, что это значит. Знал. – Он поднял ее на руки. Не палочкой, не левитировал – совсем спятить можно, да? Она если ранена, и если так уж сильно нужна ему живой, то самым логичным было бы, чтобы не наделать хуже, левитировать, да? Он взял ее на руки, как возлюбленную, вообрази… По-магловски совсем, и легко так, как будто в ней вообще не было никакого веса. Прижал к себе. Все руки в крови. Можешь себе вообще это представить? Такая жуткая была картина, знаешь… Кровь эта на его бледных руках. И исчез с ней. Куда-то.

Драко сидел не шевелясь; было ощущение, что кто-то приложил его Петрификусом.

– Когда он успел попасть в тебя пыточным? – бесстрастным, ровным тоном спросил он, ощущая, как колотится сердце. Ему было плевать на самом деле, когда и за что. Он слишком ярко вообразил себе нарисованную Тео картину, слишком живо. Так, как будто присутствовал там сам…

Тот пожал плечами.

– После. Давал какие-то указания. Был совершенно не в себе, но, видно, взял себя в руки; причем, действовал удивительно четко и хладнокровно. Приказал Долохову привести кое-кого из медиков. Думаю, это значит, что она жива. Грейнджер, то есть.

– Кого? Откуда привести, из Мунго?

Он задавал вопросы машинально, на самом деле, пребывая в каком-то ступоре – прекрасно понимал теперь Теодора, который видел все это живьем. У того, видимо, вообще теперь концы с концами не сходились. Ну а он, Малфой, вовсе не собирался проливать свет на происходящее.

– Наверное. Ну кое-кто же у нас большой любитель разбрасываться ценными кадрами. Зачем он пришил Снейпа, по словам отца, до сих пор никто не понял. А без Снейпа… короче, он пожалел, наверняка, что Снейпа нет. Потому что он, помимо того, что зельевар, был еще неплохим таким колдомедиком. Ну или не был, но, тем не менее, умел кое-чего. Белла тоже, откровенно говоря, не последняя… боевой маг, великолепна в бою. Была. Отец всегда говорил. Завидовал даже. Это после Азкабана она двинулась, а до – так вообще шикарная женщина была.

– Он убил ее? – поинтересовался Драко безэмоционально.

– Да, в этом сомнений нет.

На какое-то время вновь воцарилась тишина. Теперь – вот ирония – пришла очередь Малфоя смотреть в одну точку. Ясно было одно – и тут Тео был, определенно, прав – ясно было, что Гермиона, скорее всего, жива и, как бы противоестественно это не звучало, находится сейчас в самом надежном месте из всех возможных. Темный Лорд ни за что не даст ей погибнуть, он сделает все, чтобы спасти ее, использует любые – законные и незаконные, темные и светлые – ресурсы, но вытащит Грейнджер. Как она могла попасться Беллатрисе? Что именно там произошло?..

– Я не думал, что выйдет так, – тихо выдал Тео. Малфой горько усмехнулся, моментально отмирая.

– Ты не думал? Ты, может, забыл, с кем имеешь дело?

– Нет, просто… Слушай, я не собирался… Я не думал, что Грейнджер пострадает. Слишком уж он о ней печется. Да и Беллатриса… Он же с ней это. Ну ты знаешь. Мне казалось, идеально разыграно! Виновными оказывались только те, кого Темный Лорд никогда не станет наказывать со всей жестокостью. Я не мог представить, что Беллатриса настолько слетит с катушек! Гриффиндорская заучка так удачно подвернулась мне в этом подвале, что глупо было бы не воспользоваться случаем. Еще и с палочкой!

– Откуда у нее взялась палочка? – спросил Драко, на самом деле, не интересуясь ответом и думая совершенно о другом. О том, что… что, по всей видимости, плачевное состояние Нотта было обусловлено еще кое-чем, одним-единственным крайне важным фактором: он считал себя косвенно виноватым в случившемся. И по факту… по факту Драко теперь думал так же.

– Понятия не имею. Может, Лорд сам ей отдал… Слушай, Малфой, они ведь смогли уйти, а это самое главное. Войны без жертв не бывает… – Драко услышал в его тоне нотки оправдания, и едва удержался от того, чтобы проклясть Нотта чем-нибудь нехорошим. – И ведь благодаря тому, что она там осталась, не ушла с остальными через камин, мы действительно многих жертв избежали, представляешь, что было бы…

– Избежали?! Беллатриса мертва! Грейнджер неизвестно, выживет ли!

Малфой выругался и встал со стула. Ему очень хотелось что-нибудь разбить, сломать, но он просто заходил по гостиной, как раненый зверь по тесной клетке. Безумие, чистое безумие. Нотт… Мерлин, почему, почему надо было оставлять Грейнджер в мэноре?! Умом Малфой понимал, почему. Но все его существо восставало против этого решения.

– Драко, – позвал Нотт.

– Да?

– Он вел себя так, как будто она для него дороже жизни.

– Она и есть его жизнь, – едва слышно пробормотал Драко, но Нотт то ли не расслышал, то ли не обратил внимания. – Извини, Тео, мне нужно поспать хотя бы пару часов.

Он, не в состоянии и взглянуть на Теодора, опустился на свою неудавшуюся неудобную соломенную подстилку.

– Я разбужу. Скоро явится Уизли, нужно будет уходить, – послышался голос Нотта где-то на задворках сознания. Драко отключился моментально.

***

Поспать удалось не больше пары-тройки часов. Нотт аккуратно растолкал его, как и обещал, и Драко, слабо соображавший спросонья, успел все же поразиться: Теодор теперь выглядел совершенно собранным, причесанным и даже отдохнувшим (не иначе особые чары!), от него даже пахло прекрасно – свежестью и каким-то одеколоном! Ни следа вчерашнего растрепанного и безумного вида. У самого Драко состояние при пробуждении было, напротив, совершенно отвратительным: как будто огрели по голове пыльным мешком и еще потоптались сверху. Мышцы ныли, глаза слипались, и было полнейшее ощущение, что кто-то щедро сыпанул в них песка. Он мог себе представить, как при этом выглядит – ведь и спал-то в одежде. С трудом поднявшись, наскоро привел себя в порядок, но результатом остался совершенно недоволен – особенно на контрасте с Теодором.

Наглухо занавешенные окна уже посветлели, камин не горел и, более того, все следы чужого пребывания (за исключением пыли, стараниями Малфоя канувшей в небытие) исчезли, как будто их и не бывало. И когда только Нотт успел прийти в себя настолько, чтобы позаботиться еще и об этом?! Опросить бы его обо всем прямо сейчас, даже интересно, что он рассказал бы. Но, как назло, времени на это совершенно не было; в «Нору», по словам Тео, вот-вот должен был явиться полноправный хозяин, чтобы потом отправиться на условленную встречу с Драко возле «Кабаньей головы», а спалиться перед Роном Уизли в том, что он пару суток прожил в его доме, наследнику древнего рода совершенно не улыбалось. Встречи этой, к слову сказать, Малфой ждал с относительным нетерпением. Несмотря на то, что он узнал накануне, несмотря и на то, что знание это осело комом в горле и камнем в груди, ему ужасно хотелось действовать и даже было любопытно, что Уизли сможет ему предложить. Теперь, когда все орденцы были благополучно вызволены из темниц Малфой-мэнора, Кингсли, должно быть, вообще не было никакого резона рисковать немногочисленными людьми ради одной-единственной девочки. Одно было несомненно ясно: теперь этот мерзкий дед (или как он там на самом деле выглядит) обязан будет признать, что Драко сказал правду насчет Грейнджер – все бывшие пленники видели, что она действительно там. И все это подтвердят. Но полагаться на Орден Малфой больше мог и не хотел, одной попытки хватило с лихвой. Жалкие трусы, вот кем они оказались во главе со своим Кингсли. А вот на Уизли, который, по иронии судьбы, был замотивирован ничуть не меньше, чем сам Драко, – еще как мог.

В том, что Гермиона выкарабкается, Малфой не сомневался, хоть страх за нее сжимал сердце ледяными клещами. Ведь в том, чтобы с ней все было в порядке, как ни парадоксально, были заинтересованы все стороны (а те, кто не был, уже поплатились за это). К слову сказать, этот страх за Грейнджер, эти мысли о ней, эта тупая невозможность просто свалить из страны с чистой совестью бесили Драко не меньше неадекватного Тео, толком не ответившего ни на один вопрос этим утром.

Бывшие слизеринцы – а теперь Пожиратели Смерти – вышли на виды видавшее крыльцо, и Драко, поежившись от холода, быстро надвинул на лоб капюшон теплой мантии. Утро было сырым и морозным.

– Не говори ничего Уизли, – бросил Тео, вглядываясь в туманную даль, на холмы. Драко сразу же понял, о чем речь. – Он с ума сойдет.

– Как скажешь, – Малфой пожал плечами и схватился за протянутую руку, тут же оказавшись прямо на условленном месте: возле входа в «Кабанью голову» – то есть именно там, где Рон Уизли окликнул его три дня назад. Приземление вышло мягким, Малфой даже не пошатнулся.

– Ладно, дружище. Удачи, – произнес Теодор, легко хлопнув того по плечу, и Драко, повернувшись, нахмурился.

– А ты разве не идешь?

– Нет, не могу. У меня встреча кое с кем, – он загадочно улыбнулся краешком губ, тут же снова посерьезнев. – Кроме того, думаю, вам с Уизли и без меня будет что обсудить.

– Ты не все рассказал мне.

– Я знаю, – согласился Нотт. – Я еще присоединюсь к вам позже.

Драко машинально кивнул. На самом деле ему было все равно: даже если Тео не пожелал бы помогать, это, по его мнению, было только к лучшему. Малфой не мог его винить, он и так достаточно рисковал ради Ордена (зачем ему это было нужно, еще предстояло выяснить), да и ради самого Драко. Но и простить, что тот не помог Гермионе там, хотя для этого была совершенно реальная возможность, Драко тоже не мог. Он, кроме того, испытал некое подобие облегчения оттого, что не придется обсуждать при Нотте тему крестражей – Драко совершенно претило делиться этим с кем бы то ни было. Возможно, и даже скорее всего, дело было в этом дурацком, раздражающем страхе за Грейнджер: он боялся, что, чем больше народу узнает жуткий секрет, тем больше шансов (ужасных шансов!) будет на то, что кому-либо придет в голову уничтожать крестражи.

Тео не стал трансгрессировать, вместо этого пошел пешком вверх по улице, куда-то в сторону Хогвартса. Драко отстраненно отметил про себя: ему даже не было интересно, с кем таким таинственным собрался встречаться Нотт. Он развернулся на сто восемьдесят: улица была совершенно пустынна, ни души не было заметно в поле зрения. Он быстро взглянул на часы. Интересно, где носит Уизли? Не забыл ли он о встрече?..

Малфой не успел испытать ставшего привычным раздражения. Кто-то вдруг ощутимо ткнул его в плечо – Драко крутанулся, но никого не заметил. Над ухом вдруг раздался знакомый шепот:

– Заходи внутрь.

Драко толкнул тяжелую дверь и шагнул в полумрак. Бармена не было видно, но дверь за спиной Малфоя вдруг закрылась на все замки, и даже засов со скрежетом и стуком самостоятельно задвинулся одним резким движением.

Драко сжал палочку. Помещение все еще казалось пустым, хотя он прекрасно знал, что находится здесь не один.

– Уизли?..

– Малфой.

Прямо из воздуха (Драко уже видел когда-то нечто подобное) появилась рыжая голова, а потом и весь Рон Уизли целиком. А рядом с ним в ту же секунду – и это совершенно не было похоже на привычные дезиллюминационные чары – таким же образом материализовался еще один человек: тот, о ком Драко совершенно позабыл в круговерти личных переживаний. Тот, кто был обязан жизнью его матери. Перед ним стоял Гарри Поттер собственной персоной.

Комментарий к Глава 28. Герой

Друзья, всем вам хочу сказать гигантское спасибо за ваши отзывы (нет ничего более вдохновляющего!) и личные сообщения, которые у нас с вами иногда чудесным образом перерастают в интереснейшие дискуссии. Вы просто не представляете, как греет авторскую душу обратная связь:))

З.ы.: главу писала под Grace Davidson, Max Richter – Richter: Path 5 (delta)

Эстетика от Franke winni: https://ibb.co/F0xNLkm

========== Глава 29. Непростые решения ==========

– Поттер.

– Малфой.

Даже голос не изменился. Драко смотрел на давнего школьного недруга и чувствовал себя… странно. Ему странно было видеть Гарри Поттера. Разговоры о нем набили ему оскомину, мысли обо всех этих событиях – тоже, и вот Избранный (бывший Избранный, точнее) стоит теперь перед ним в пустом пабе. Со шрамом этим своим, в этих неизменных круглых очках, в спортивной куртке, как будто на улице не гребаный холод, заставляющий трястись даже в зимней мантии. В последний раз он видел его около полугода назад, но ощущение было такое, что прошло значительно больше. Выглядит весьма посвежевшим со дня битвы, отдохнувшим даже. Чем он занимался в последние полгода? Так и хотелось едко поинтересоваться, как он провел время, отдыхая на побережье. И бегая от Пожирателей заодно – какой был смысл в этом, Драко так и не понял, кстати. Если тебя спрятали, предоставили настоящее укрытие, так за каким хреном тебе там не сидится и ты лезешь на рожон?.. Ведь Долохов – а он и вправду хорош – действительно едва не сцапал его несколько раз, при этом не найдя ни следа тайного местоположения драгоценного Поттера.

Расспросить его, расспросить обо всем. Спросить, что это значит – носить в себе чужую душу. Что значит, чувствовать это в себе, видеть гребаные кошмары по ночам, слышать чужой голос в голове, испытывать чужие эмоции. А еще о ней расспросить. Какая она на самом деле. Как они познакомились? Как подружились? Малфой понял вдруг, что ни черта о не знает о Грейнджер. А главное – главное, что делать теперь. Они ведь наверняка что-нибудь придумали, у них должен быть план, как вытащить ее, как спасти. Если даже святой Поттер явился поговорить с Драко Малфоем, хотя сам глава Ордена отказался помогать… План должен был существовать!

Он не произнес ни слова, высокомерно оглядывая присутствующих.

– Давайте сядем, – предложил Уизли, нарушая неловкую, выпуклую тишину, и они направились к ближайшему столику. Страшно хотелось есть и пить, но Драко терпел. Прежде всего дело, потом уже поиски пищи, тем более что угрюмого бармена, который, как помнил Малфой, каким-то боком принадлежал к Ордену, по-прежнему не наблюдалось. Неловкость висела в воздухе, едва ли не ощущаясь физически. Вопросов к Вновь-Выжившему-Мальчику было предостаточно, но Драко не хотел быть тем, кто начнет этот разговор. В конце концов, ему, по большому счету, на Поттера было глубоко наплевать; он договорился встретиться с Уизли только ради чертовой грязнокровки, что испортила ему всю его упорядоченную и спокойную жизнь.

– Малфой, – произнес Избранный, наконец, – пожалуйста, поблагодари своих… свою мать. Я в неоплатном долгу перед ней.

– Я знаю, – кивнул Драко прохладно. – Обязательно передам.

«Если увижу когда-нибудь». Он едва удержался от того, чтобы потрясти головой, прогоняя отвратительные непрошенные мысли. Поттер какого-то хрена не сводил с Малфоя выжидающего взгляда (чего ждет?!), а Уизли, напротив, угрюмо уставился в стол (что ж, Малфой тоже не был рад видеть рыжего придурка). Драко вопросительно поднял брови.

– Ну? – спросил он чуть более грубо, чем собирался. – Есть какие-то светлые идеи? Мы, кажется, не просто так тут собрались. Уизли?

Рон вздрогнул и, смурной, все же взглянул на сидящего напротив. Гарри нахмурился.

– Малфой, – начал он ровным тоном, делая вид, что пропустив грубость мимо ушей, – Рон рассказал мне о том, что произошло, и что ты сделал для Гермионы. Спасибо тебе за это, – Малфой поморщился. Ему вообще не нужна была их благодарность, тем более такая – дежурная. – Расскажи, пожалуйста, подробнее, все, что ты узнал о… о крестражах.

Драко на мгновение замер: просьба показалась ему наглой, возмутительной. Он пришел не за тем, чтобы отвечать на дурацкие вопросы. Что это, проверка, дознание?! Им, в конце концов, самим все было известно! Ничего он говорить не станет, хватит с них. И с него хватит – допросов!

– С чего я должен что-то тебе рассказывать, Поттер? – он подернул плечом, колко уставившись на Гарри. На лице того промелькнуло подобие снисходительной улыбки.

– Забыл, от кого Гермиона получила этот «подарочек»? Мне… нам надо знать, что тебе уже известно. Чтобы сопоставить факты. Возможно, тогда мы вместе сможем найти решение.

Резонно. Драко боролся с собой недолго. В конце концов, повторить рассказ ему ничего не стоило, он только никак не мог справиться со своей неприязнью по отношению к собеседникам. И вот парадокс: Уизли теперь бесил его сильнее, чем Мальчик-Который-Выжил, и Драко совсем не хотел признаваться себе или кому бы то ни было в чем была истинная причина этого незначительного факта. Это чувство по всей видимости было взаимным: Малфой подозревал, что Рон догадывается о том, что Драко так тщательно скрывал от самого себя. Он был краток, быстро пересказав все, что имело отношение к делу, не умолчав и о тех грязнокровкиных ночных кошмарах, свидетелем которых пару раз становился. Впрочем, как и в случае с Кингсли, ограничился лишь безэмоциональным описанием. Он спешил закончить как можно скорее, ему смертельно надоела болтовня, хотелось только одного: действовать. Точнее, не так. Хотелось, чтобы все это быстрее закончилось. Поттер и Уизли сосредоточенно переваривали услышанное, изредка вставляя какие-то комментарии или многозначительно переглядываясь. Закончив, он надолго замолчал, тогда как его собеседники пустились в пустые, абсолютно дурацкие и бессмысленные рассуждения о природе этого жуткого, противоестественного явления (все и так было ясно); Поттер вспоминал какие-то эпизоды из собственного прошлого, припомнил даже, что Снейп (вот сюрприз) учил его окклюменции. Впрочем, быстро стало понятно, что эта тема обсасывалась не раз и не два, однако, ни к каким полезным выводам эти двое, по всей видимости, так и не пришли. У них была только информация: сущность, что должна была сдохнуть с убивающим проклятием, почему-то выжила, и ее надо было добить. Но как? Вот вопрос, до которого Драко дошел гораздо раньше этих недоумков.

– Давайте мыслить глобальнее, – сказал Поттер. – Я… я все прекрасно понимаю, но сейчас речь идет не только о спасении Гермионы, но и об уничтожении Волдеморта.

Имя, как и прежде, резануло слух. Драко ощерился.

– Да, это ясно, Гарри, – ответил Рональд. – Мы с самого начала об этом и…

– Интересно. Весьма интересно, – перебил Драко, впервые вступая в разговор. Оба собеседника воззрились на него. – Мы же об одном и том же, верно, Поттер? Уничтожение Темного Лорда должно подразумевать уничтожение всех этих… частей его души. Включая Грейнджер. – Гарри промолчал, но в молчании этом четко читался совершенно однозначный ответ. Малфой по очереди посмотрел на обоих гриффиндорцев: – Серьезно? Вы это серьезно? Да плевать на него! Как по мне – вытащить Грейнджер и дело с концом. Я планирую валить во Францию и вам советую.

– Что ж ты до сих пор тут, хорек? – угрюмо подал голос Рональд. Драко промолчал, только взглянул на него с привычным презрением. В самом деле, не будешь же расписываться в своем благородном порыве перед… ними. Кроме того, он и сам несколько стыдился того, что делает.

– Дело в том, Малфой, – Поттер говорил спокойно, но взгляд выдавал его ответное раздражение с головой, – и я думал, что это очевидно: нельзя просто забрать Гермиону. Мы должны уничтожить Волдеморта, пресечь любые возможности для его возрождения. Мне это поручил Дамблдор, – добавил он чуть тише, вкрадчивее, очевидно, для того, чтобы аргумент казался более весомым.

– А зачем он тебе это поручил? – скептически поднял бровь Малфой. Вопрос, казалось, поставил Поттера в тупик.

– Ради… Ради мира. Ради всеобщего…, – Гарри осекся. «Ага. Блага. Ради всеобщего блага, недоумки», – думал Драко с каким-то злобным удовлетворением, все больше разочаровываясь в собеседниках (не то чтобы он когда-либо был о них лучшего мнения). Поттер, вспыхнув, продолжил: – Это не имеет значения, Малфой. Только полный кретин может допускать, что возможно нормально жить при тирании Волдеморта! То, что происходит сейчас с маглами и маглорожденными… хуже и придумать нельзя.

– Кроме того, ситуация такова, что, кажется, с его нынешней политикой скоро и во Франции не будет безопасно, – поддакнул Уизли. – Да и в других странах тоже…

Драко глубоко внутри вдруг почувствовал себя странно огорошенным, вновь – мерзкое ощущение – оторванным от реальности; понял, что не имеет и понятия о том, что сейчас творится во внешней политике магической Великобритании. Газет он, по понятным причинам, не покупал, да и на последних собраниях, где ему «посчастливилось» присутствовать, благополучно пропускал эту информацию мимо ушей, не считая ее хоть сколько-нибудь важной для себя. Ясно было, что дело дрянь. Это было понятно давно.

– …Их осталось три. Надо сначала избавиться от змеи, потом останутся… двое. Один крестраж. И он сам.

– Так что ты предлагаешь, убить Грейнджер? – снова спросил Малфой, не веря, что они, ее друзья, говорят серьезно.

Поттер молчал. Уизли сглотнул.

– Так или иначе, ничего не выйдет, – покачал головой Малфой, откидываясь на спинку стула. – Грейнджер говорила, что абы кто не может просто швырнуть Авадой. Нужно, чтобы это сделал он сам. На правах «создателя» этой штуки. Но он никогда не пойдет на это. Спросите вашего «информатора», он не даст соврать, – он горько улыбнулся, вспомнив жуткую историю, рассказанную Ноттом накануне. – Либо, Поттер, ты предлагаешь сжечь свою дорогую подругу адским пламенем? Или проткнуть мечом Гриффиндора насквозь? Ах да, у вас же нет меча. А так вообще план шикарный, да?

Идиоты. Драко ушам своим не верил. Конечно, в глубине души он понимал: она сама предложила бы то же самое решение, легко пошла бы на это, она об этом говорила даже, но участвовать в этой дикости он не собирался. Ее образ возник откуда-то из недр памяти, ее – сидящей на кровати в гостевой спальне: «Не думай, что эта мысль не приходила мне в голову. Но это неосуществимо. Точнее сказать, это никак не поможет. Он же пытался убить Гарри, но это не помогло. Авадой он просто вытеснил осколок из оболочки. Но неизвестно, сработает ли это со мной, а если и сработает, то какой возымеет эффект».

– Извини, Гарри, – проговорил вдруг Уизли, поворачиваясь к Поттеру, – не думал, что скажу это, но я согласен с Малфоем. С тобой я уже однажды попрощался, еще и с ней прощаться не хочу и не могу.

– Ты со мной попрощался, но, как видишь, вот он я, сижу перед тобой, живой и невредимый, – с жаром ответил Избранный. – Мало того, не просто живой, да еще и избавленный от этой мерзости, что жила во мне все это время. Так что, по-моему, это единственно верный вариант. Нужно только, чтобы вновь вытесненный осколок был уничтожен окончательно…

– Но тут, Поттер, мы снова натыкаемся на одну грандиозную проблему. Ты, по его мнению, был просто занозой в заднице, мальчиком из пророчества, он только рад был от тебя избавиться наконец-то. С ней все иначе. Ты даже не можешь представить, насколько сильно он бережет ее. – «О да. Так бережет, что сейчас она вообще неизвестно, в каком состоянии». Эти неприятные мысли Малфой быстренько отогнал. Гриффиндорцы переглянулись, и Драко, наконец, решился задать еще один вопрос, не дававший ему покоя: – Ладно. А может, есть какой-нибудь способ просто вытащить из нее это? Присоединить к остальному и убить все вместе, чтобы ее это никак не задело? Вообще, можно объединить душу обратно?

– Можно в теории, – ответил Поттер. – Профессор Дамблдор делился со мной кое-какими изысканиями на этот счет… Но сейчас это, так или иначе, невозможно. А главное – бессмысленно. Все равно слишком мало частей осталось. Если соединить оставшиеся куски, Волдеморт едва ли станет лучше и сознательнее себя на тот момент, когда он убил моих родителей и пытался убить меня.

– Хм… И все же, как это делается в теории? Сомневаюсь, что кто-то из вас желает сделать из Темного Лорда исключительно положительную и осознанную личность. Я думал, речь о том, чтобы объединить оставшиеся осколки, чтобы убить его легче было.

– Противовесом самой темной магии может стать только самая светлая, – Гарри знакомым жестом взъерошил себе волосы. – Интересно получилось. Эта штука вряд ли сработала бы с предметами. А вот с живыми существами… Но это все абсолютно бессмысленно, повторяю. Это невозможно.

– И что это за суперсветлая магия такая? – поинтересовался Драко скептически.

– Любовь, – просто ответил Поттер. Малфой поперхнулся. – Искренняя любовь. По идее, с ее помощью расколотая душа способна соединиться. Но это в теории. И это домыслы Дамблдора.

Сумасшедший старик! Драко знал, что он был не в себе, но чтобы настолько!

– Прости, а кто кого должен «полюбить»? Темный Лорд грязнокровку? Или она его?

– Малфой! – прорычал Рон, недовольный выбранным грубым словом.

– Вот уж точно кавалер, о котором она всегда мечтала… – ухмыльнулся Драко, чувствуя на самом деле, как что-то внутри него холодеет. В этом контексте нарисованный Ноттом образ бессознательной Грейнджер на руках у Лорда казался совсем уж жутким и противоестественным.

– Извините, но об этом даже думать смешно, – отрезал Уизли. – Это полный бред. Мало того, что он не способен на чувства, так еще и к Гермионе. Из идеологических соображений, – Драко хмыкнул. – Да и она к нему… он же… ты видел его вообще, Гарри?! Гибрид человека со змеей, и это я молчу про все остальное. В здравом уме ни одна… женщина на него не посмотрит.

– С тобой же Грейнджер как-то встречалась, а ты тоже далеко не Мирон Вогтэйл… – не смог удержаться Драко от колкости, и Уизли моментально вспылил, тут же вскочив из-за стола, а слизеринец, ухмыляясь, схватился за палочку.

– Чего ты сказал, Малфой?!

– Тихо, эй! – Поттер потянул друга за рукав, и Уизли опустился на стул, все еще пыхтя от злости. – Давайте сохранять спокойствие. Все равно этот разговор совершенно не имеет смысла. Давайте лучше подумаем вот о чем. Есть по крайней мере один крестраж, от которого мы без зазрения совести можем избавиться – это Нагайна. Насколько мне известно, она теперь не покидает мэнор. Так что нам нужно найти способ проникнуть туда. А что делать с остальными… проблемами, придумаем потом.

– И как же вы планируете попасть в мой дом?

– Это уже не твой дом, Малфой, – бросил Уизли, а Поттер добавил:

– Может быть, ты мог бы подсказать нам…?

– Я? С чего вы это взяли? Уровень защиты там стоит такой, что в Гринготтс было бы проще влезть незамеченными.

Они снова переглянулись, и Малфоя посетила невероятная догадка:

– Что, вы уже пробовали попасть в Гринготтс? – Драко покачал головой, впрочем, на секунду восхитившись подобной дерзновенной наглостью. – Сумасшедшие. Кроме того, я числюсь мертвым. Или в розыске. Не знаю наверняка. Надо уточнить. Так или иначе, мне нельзя показываться никому на глаза. Тебе вот, Поттер, в штаб-квартире Темного Лорда всегда рады. Правда, ты вряд ли успеешь что-нибудь там провернуть. Он тебя, конечно, больше не ищет так остервенело, как раньше, но все равно будет рад прикончить.

– Может, тогда ты, Малфой, прикинешься Гарри, пока мы с ним попытаемся вызволить Гермиону и убить змею? – выплюнул Рональд, чья неприязнь (и ревность, ревность – неужели он, Малфой, так легко выдает себя?!) была настолько ощутима, что Драко стало даже смешно.

– Нет уж, спасибо, Уизли. Мне вовсе не улыбается сдохнуть так быстро.

– Хотя, надо признать, идея с оборотным зельем весьма здравая, – задумчиво произнес Поттер. – Только превращаться стоило бы в кого-нибудь из Пожирателей. А… а почему не в Нотта? А, Рон? Превратиться в Нотта и проникнуть в мэнор, на собрание, к примеру… А лучше вообще попросить его самого провести нас в мэнор! Почему мне раньше не пришло это в голову?!

– Отличная мысль! – Драко улыбнулся. – Только Теодор не согласится никогда в жизни. Он очень печется о своей репутации и делает это не зря. Один косяк – а, поверь, убийство Нагайны – тот еще косяк – и Нотту можно попрощаться с жизнью, так же, как и его отцу. А вам всем придется попрощаться с информатором.

– Может, оно и к лучшему, – буркнул Рон. А Тео-то чем ему не угодил?!

– Можно обставить все так, что он окажется не виноват, – продолжил размышлять Гарри. – Нотт – а лучше все же не он, а кое-кто другой под обороткой – может быть все время на виду у Волдеморта…

– Опять двадцать пять. Еще один с «невиноватыми»… А кто будет виноват?

– М-м… Да никто. Если хорошо все спланировать, никто не узнает, кто это сделал. Ты, Малфой, проникнешь в мэнор под видом Нотта, а мы…

– Стоп. Чего? При чем тут я? – удивился Драко. Он вовсе не записывался в самоубийцы, обычно это было чисто гриффиндорской прерогативой!

– Я думал, это очевидно. Никто из нас не знает твой дом так хорошо, как ты. Никто не знает порядков, установленных Волдемортом, так хорошо, как ты, – даже Нотту будет сложнее сориентироваться на месте! А мы с Роном будем под мантией-невидимкой, трансгрессируем с тобой, у тебя даже Метка есть! Мы же и убьем Нагайну. А настоящий Нотт даже не будет ничего об этом знать, если придется подвергнуться легилименции.