Текст книги "Железное небо (СИ)"

Автор книги: Dammer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 76 страниц)

Озноб и вспыхнувший из ниоткуда страх обуяли Сору уже на улице. Он вздрагивал из-за городских шумов, озирался по сторонам, сам не зная, что ищет, и, в конце концов, сорвался на бег. Перед глазами плыло и двоилось, поэтому парень не до конца понимал, куда он, спустя несколько минут, забежал. Железный пересёк помещение и ворвался в следующее, по размерам такое маленькое, что там можно было лишь развернуться. Беловолосый перевёл дыхание, и, заметив небольшой выступ позади себя, похожий на скамейку, сел на него и уткнулся лицом в ладони. Находится в неизвестном месте долго он бы не смог, а потому спешно начал оглядываться, прикидывая, где же он оказался. Парень откинул тёмную ткань, разделяющую большое и маленькое помещения, и увидел висящие на высоких стенах иконы и кресты, а в зале людей, сидящих на рядах скамеек и держащих зажжённые свечи в руках.

Сора повернулся к противоположной от тёмной занавески стене и увидел, что средняя её часть состоит из решётчатой деревяшки, позволяющей увидеть чей-то силуэт по ту сторону. Некто также опустился на выступ и, подождав какое-то время, вкрадчивым тихим голосом поинтересовался:

– В чём ты хочешь исповедаться, дитя Божье?

Ямарута, уже поняв, куда по нелепой случайности вбежал, обогнав очередь, а теперь и убедившись в этом, вздохнул и не сразу нашёлся с ответом. Проигнорировать вопрос батюшки и просто убежать отсюда он по неясной причине не смог.

– Я… Я нечаянно здесь оказался, извините…

– Нечаянно? – ровным голосом переспросил мужчина. – Как же ты мог нечаянно в церковь прийти?

– Не знаю, я просто бежал… и… прибежал, – растерянно пробормотал парень, не понимая, почему продолжает вести диалог.

– Значит, так было нужно, ты с этим не согласен? Если ты хочешь в чём-то покаяться, то сейчас самое время.

– Но я же никаких обрядов перед этим не проходил, я даже вперёд очереди залетел сюда, пусть и случайно. И я, как бы вам это сказать, не верующий даже…

Мужчина немного помолчал, а затем всё так же спокойно ответил:

– Спорить о существовании высших сил – глупо и бессмысленно. Если хочешь уйти – уходи, но если тебе есть, в чём признаться, то я тебя не прогоню: верующий ты или нет, – это не имеет значения.

– Обычно таких, как я, из храмов выгоняют… – буркнул Сора.

– Служащие бывают не слишком правильными и честными, как, впрочем, и все люди, – философски заметил священник.

– Ну… Я очень далёк от всего… святого. И никогда не исповедовался перед священником.

«Это всё слишком странно и нелепо», – мысленно добавил парень.

– Ты исповедуешься не мне, а Богу, – кивнула фигура.

– Что ж… Почему бы и нет… – пожал плечами Ямарута, чуть усмехнувшись. Где-то в глубине души он проникся – похоже, всё дело в спокойном располагающем к себе священнике и его тихом добром голосе – и хотел бы поверить во что-то такое, но умом понимал, что у него не получилось бы. – Я… эм-м… Я делал очень много плохих вещей. Я убивал людей. Много людей. Очень много… Я калечил, уродовал и ломал чужие жизни, заставлял страдать и ненавидеть.

Сора выдал это на автопилоте, будто заученный текст, но так как в храме стояла тишина, парень мог слышать себя и понимать, как жутко и в то же время неправдоподобно звучат его слова. Неправдоподобно – потому что Сора произнёс всем известную банальщину, а не тайну, которой сам боялся.

– Я часто врал близким и причинял им много моральной боли, а некоторым ещё и физической, – чуть тише продолжил он, устремив взгляд в пол. В груди прокатилась горячая волна стыда за предыдущие слова, а затем Ямарута вспомнил, как его минут сорок назад отругала Рей. – И я… редко просил прощения, даже если понимал, что поступаю неправильно.

– А хотел бы?

– Хотел. И хочу, – чуть подумав, добавил Сора. – Но меня никто и никогда не простит, потому что уже поздно, – вырвался из железного ядовитый смешок, адресованный в его адрес.

– Извиниться никогда не поздно.

Теперь Ямарута немного помолчал, прежде чем продолжить.

– Мой друг… мой ученик… Я убил его любимого человека. Точнее, не я сам, а моё существование. Если бы меня не было, на него бы не напали, – беловолосый проглотил вставший в горле ком и продолжил уже тише:

– А теперь тот парень боится меня и винит в этом, и я не понимаю, насколько сильным нужно быть, чтобы простить меня.

– Он простит, – вновь кивнула фигура. На этот раз Сора останавливаться не стал и сразу же выпалил:

– Человека, ради которого я спустился бы в Ад и обратно, я лишил руки, а позже заставил поверить в мою смерть. Я знал, что ему будет больно видеть мой труп, но я хотел как лучше… Я боялся, что его могли убить из-за меня, и решил инсценировать свою смерть. Я и так постоянно действовал этому парню на нервы: я злил его, мы часто дрались и спорили. А после того случая он перестал со мной разговаривать. Потом, когда из-за меня погибло несколько сотен человек, лучше не стало. Как думаете, такое легко простить?

– Нелегко, но и не невозможно, – уверенно заявил мужчина.

– А другие люди? Я всех в этом городе напугал, а большей части людей доставил неприятности: ранил или убил их или их близких. Мне от этого никак не отмыться! Простыми извинениями тут не отделаешься!

Священник задумчиво помолчал, и Сора тоже заткнулся, поняв, что открыто намекнул ему на то, кем является. Он начал сожалеть обо всём, что сделал, не посоветовавшись с другими людьми и доведя все конфликты до точки невозврата. Томо. Он ведь всё это время был прав, называя Ямаруту тупоголовым и слишком самоуверенным, а Сора отказывался признавать это. Теперь ещё и этот батюшка… Наверняка он выгонит железного из храма, как только удостоверится в том, что перед ним не человек. И, в подтверждение этому, мужчина, не выдержав напор интереса, еле слышно спросил:

– Как тебя зовут?

Железный, не медля ни секунды и ожидая реакции, сознался:

– Сора.

Снова повисла гнетущая тишина. Почему-то именно здесь и именно сейчас Ямарута чувствовал себя в полной мере виноватым, да настолько, что хотел просто выбежать из исповедальни и скрыться подальше от этого места, но тут священник, без тени страха или неприязни, произнёс:

– Отпускаю все твои грехи: и те, в которых ты раскаялся, и те, о которых мог забыть.

Парень чуть радостно не воскликнул: «Что, правда?!», – но, вовремя опомнившись, удивлённо вскинул голову и уставился на фигуру мужчины. Тот чуть тише и дружелюбнее добавил:

– Я буду молиться за тебя. Иди с миром.

Сора буквально вылетел из исповедальни, зарёкшись больше никогда ни под каким предлогом не приходить в церковь – такое давление, не подкреплённое ничем, кроме вполне дружелюбного диалога, он ощущал впервые. Если бы его Совесть могла говорить, то голос у неё был бы таким же, как у того священника: ровным, тихим, приятным, но пробирающим до костей и заставляющим чувствовать тяжесть своих деяний. С каким бы подозрением Ямарута не относился к храмам и священникам, после общения с батюшкой он твёрдо решил поговорить и наладить, наконец, отношения с Томо, а потому и направился прямо к нему домой.

Гарри выдал всю правду: от первоначальной идеи, пришедшей в голову одному учёному, впоследствии начавшему проводить эксперименты на своей кошке, до конфликта между городами и последствиями этого.

Из-за слухов, распространяющихся по городу, люди не всегда правильно называли происходящие события: войной, на самом деле, называли тот самый конфликт городов, и продлилась она всего несколько дней. После неё, когда некоторые выжившие Дэтроиты стали перебираться в Тэрроз, началась Зачистка, в ходе которой железные по приказу убивали всех, кто малейшим образом был связан с жителями Дэтры, и в число таких людей, как ни странно, попадали множество коренных жителей Тэрроза, дружащих с Дэтроитами.

Узнав о том, что железные убивают не только Дэтроитов, но и людей из Тэрроза, между учёными и мэром завязался новый конфликт, который мог закончиться похожим образом. Железные сражались с полицией и спецподразделениями Тэрроза, пока, спустя долгие месяцы переговоров, учёные, мэр и бывший министр безопасности не пришли к соглашению: железных должны были уничтожить, тогда учёным объявили бы амнистию. Как известно, учёные обманули мэра, ведь сметать подчистую труды всей своей жизни они не собирались, и спрятали несколько сотен железных в «дырах», а остальных публично убили.

– Изначально мы планировали заработать на этом, создав послушных бессмертных солдат. Мы бы продали их городу… или городам… оставив себе лишь часть для защиты в случае чего, но из-за Дэтры все планы полетели к чертям, – вздохнул Гарри. – А после якобы полного уничтожения железных мы хотели подождать какое-то время, чтобы последствия войны и зачистки улеглись, и можно было бы снова попытаться выставить железных на рынок, но ничего не вышло… Всё пошло наперекосяк задолго до того, как железные вырвались на свободу.

– Подробнее, – скомандовал Томо, нахмурившись.

– Когда мы ещё были в центре, я часто беседовал с железными – у меня ведь ещё и корочка психолога имеется, – потому что мне было полезно и важно знать, о чём думают наши творения, – Гарри говорил с явной натяжкой и постоянно вздыхал, продолжая нервно перебирать пальцами края покрывала. – И мне всё чаще рассказывали о некоем мальчике, которого никто не знал. Он говорил нашим подросткам о том, что родился с железом, что уже убивал людей внутри города, что у него есть власть и деньги. Рассказы о нём начались за полгода до того, как железных закрыли «дырах».

– Имя этого мальчика тебе не называли?

Мужчина отрицательно покачал головой.

– Он никак им не представлялся. Но он говорил нашим железным, что когда они освободятся, он хочет видеть их на своей стороне. Мы, естественно, сильно испугались и усиленно искали этого человека, но больше он не появлялся. Скорее всего, он убил кого-то максимально похожего на себя, и проник в его группу железных под чужим именем, обманывая инструктора, а затем беседуя с учениками. Вполне возможно, он сделал это за пару дней, иначе мы бы смогли его найти, но не вышло… На камерах его тоже нигде не было – вероятно, кто-то ему помогал, стирая его с записей. Мы были поглощены его поисками и после заточения железных, но в один прекрасный день не заметили, как кто-то, воспользовавшись не утихающими спорами, отключил всю охранную систему и сбросил с железных цепи…

– А потом что?

– Так как это действительно был побег, а не наша воля, всех учёных признали невиновными, но отстранили от дел и предупредили, что если мы свяжемся с подобной работой ещё хоть раз, нас казнят. Кому-то помогли перебраться в другой город, кто-то остался здесь и сменил работу, как я, но большая часть, конечно же, погибла прямо в тюрьме.

– И как много учёных понимало, что они лишают детей жизни ради своих экспериментов? – саркастично фыркнул брюнет.

– Когда ты молодой жадный до денег лицемер, тебе плевать на чужие жизни! – выплюнул Гарри. – Особенно на жизни одиноких детей, подобранных с улиц трущоб, – мрачно добавил он. – Я бы, может, и не стал во всём этом участвовать, если бы у меня сейчас появился шанс поступить по-другому, но что сделано – то сделано.

Томо протяжно вздохнул, потирая переносицу. Удивительно, но Охотнику было абсолютно наплевать на этого человека, он не испытывал к нему злобы и не хотел набить морду за всё то, через что парню пришлось пройти. Хотя, нет, кое-что он всё-таки испытывал. Жалость.

– Я знаю, кем является тот мальчик. Мне нужно лишь найти прямое доказательство – и всё…

– Эта тварь погубила труды всех моих друзей! Так что, надеюсь, тебе это как-то поможет, – пробормотал Гарри, достав из-под матраса толстую книгу в потрёпанной выцветшей коричневой обложке. – Это что-то вроде личного дневника. Я не хотел вести электронный, потому что его легко стащить, копировать или потерять. А этот есть в единственном экземпляре, и всегда был со мной.

Томо начал листать тяжёлые страницы: на первых сорока были общие фотографии каждой отдельно взятой группы, а под фото подписи: количество учеников, их имена, возраста (а также возраст, в котором ребёнок был найден и в котором ему имплантировали позвонки) и особенности. Дальше дневник уже больше стал похож именно на дневник: там Гарри описывал какие-то ситуации, происшествия, эксперименты, запомнившиеся разговоры и прочее. Брюнет вернулся к фотографиям и, присмотревшись повнимательнее, нашёл на одной из них беловолосого мальчишку, стоящего с краю от основной части ребят и незаинтересованно отводящего взгляд жёлтых глаз в сторону.

– Ты всех железных поимённо помнишь? – поинтересовался Томо, всё ещё смотря на фото. В его голове стал всплывать образ беловолосого мальчишки, стоящего на фоне перевёрнутого вверх пузом внедорожника.

– Конечно.

– Что можешь сказать про Сору?

– Сора? А-а-а, седой мальчик с интересной мутацией глаз… Ну, пожалуй, он был лучшим из лучших. Как я и говорил, мы, учёные, собирались оставить часть железных себе, и в этой «части» мы хотели быть уверены. Поэтому начали отбирать самых выдающихся железных, в число которых вошёл и Сора.

– Что-нибудь конкретное? – уточнил Охотник.

– Хм-м-м… Он был очень умным, неразговорчивым и по большей части сторонился людей, но, тем не менее, не отказывал своим, да и чужим ученикам в помощи. Сложно было ругать его за это, ведь доброта – это не то, что мы пытались привить железным, однако Сора пытался помочь железным стать лучше и полезнее как оружие, так что… Мы многое спускали ему с рук, потому что он умело ставил нас в тупик, – Гарри немного подумал и продолжил:

– Сладкоежкой был, насколько я знаю. Шуток почти не понимал, принимая их за чистую монету. Говоришь ему: «Хватит есть столько сладкого, жопа слипнется!», – а он такой, испуганно: «Да? Правда? Я не знал», – и задумчиво замолкал, сверля конфеты голодным взглядом. И ведь не возьмёт ни одной, пока не скажешь ему, что пошутил по поводу задницы!

Томо отчего-то улыбнулся. Подумать только, раньше Ямарута воспринимал всё буквально? Это ж как над ним можно было стебаться – рай для шутников! Вот только теперь Сора, пожив два года среди простых людей, научился отличать шутки от всего прочего, и просто так его не подколоть.

– Чудилой был, чудилой и остался, – до странного мягко фыркнул брюнет, листая страницы дальше.

– Я вклеил в этот дневник одни из последних фотографий, так что Соре здесь должно быть, кажется, примерно десять лет.

– Погоди, он же в этом возрасте и попал в тюрьму. Получается, фото сделаны за полгода или несколько месяцев перед этим?

– Ну… примерно…

– И ты говорил, что за полгода до заточения железных к вам проник неизвестный мальчишка, – выдохнул парень, детально рассматривая все фотографии заново в надежде, что увидит ещё одно знакомое лицо. Томо потратил на это пятнадцать минут, прежде чем замер, а после развернул дневник к Гарри и показал на улыбающегося брюнета, стоящего практически в центре группы. – Кто это, по-твоему?

– Это Джек, ему здесь должно быть четырнадцать лет.

– Да-а-а? Ты уверен?

– Я помню, как он выглядит, что ты начинаешь!.. Погоди… Джек был слегка выше Софы, а тут он немного ниже, чем она…

– А глаза у него какого цвета были? – прищурился Томо, не отрывая взгляд от растерянного лица Гарри. Тот побледнел, прикрыв рот ладонью, и перестал моргать, поняв, что смотрит на фото совершенно незнакомого человека.

– Чёрные. А здесь… багровые… Но этого не может быть! Как же?.. Почему никто не заметил?! – воскликнул мужчина, схватившись за голову. Из-за общей невнимательности произошли такие ужасающие события, предположения о которых ранее вызывали лишь усмешку на губах. Гарри, будто опомнившись, вновь устремил взгляд на Томо и, крепко схватив его за запястье, зло прошипел:

– Кто? Кто это? Как его зовут?

– Баг Дит.

Всё встало на свои места. Баг заранее набирал свою группировку, зная, что его лицо, как сына мэра Тэрроза, спустя время легко можно будет увидеть на баннере и выйти на связь в поисках защиты от полицейских. Именно Баг и пришёл к Тоду Уилсу и подкупил его, чтобы освободить железных из тюрьмы. И зачем же Багу втираться Соре в доверие, если он не железнорождённый? Диту ничего не стоит продолжать притворяться обычным благодарным человеком, на деле переманивающим беловолосого на свою сторону и заставляющим его делать то, что нужно именно Багу. Если Томо не успеет помириться с Сорой и переубедить его в невиновности Бага до того, как это произойдёт, Тэрроз будет уничтожен.

Но не только это, а ещё и воспоминание о нагло ворвавшемся в квартиру коте, оставшемся там же и запертым, дало Охотнику неслабую мотивацию спешно покинуть Гарри и рвануть домой. По пути он успел позвонить Кори – одному из Охотников, – назвать ему имя бывшего учёного и номер палаты и дать указания взять с собой железного, чтобы перелить его кровь человеку.

Каково же было удивление копа, когда он, всерьёз заволновавшись за долбанного кота, ворвался в собственную кухню и обнаружил свой открытый холодильник с торчащим из-за его дверцы раздвоенным хвостом. На полу валялись ошмётки съеденной рыбы, а из крана слабым напором текла вода, – похоже, кот был достаточно сообразителен, чтобы поднять ручку включения воды вверх.

– Какой ты самостоятельный, прям обосраться, – усмехнувшись, изумлённо выдохнул Томо. – Ещё бы убирал за собой – цены бы тебе не было, – добавил он недовольно, на что в ответ услышал протяжное: «Мур-мя-я-яу-у-у!», – а следом кот, выскочив из холодильника, положил кусок рыбины перед брюнетом и стал виться вокруг него, потираясь боками об его ноги.

Разве можно злиться на такое милашество?

От скромного предложения поесть рыбки Томо отказался, вместо этого убрав за животным весь срач и поставив на пол рядом с холодильником две тарелки. В одну из них он налил воды, а в другую бросил тот кусок мяса, который около минуты гордо валялся рядом с его ногами. Охотник иронично провозгласил себя Повелителем котиков и закурил. Он не успел выкурить и половины сигареты, как во входную дверь постучали. Брюнет зажал никотиновую палочку в зубах, неохотно добрался до двери и открыл её, не воспользовавшись такой прекрасной вещью, как глазок. На пороге стоял запыхавшийся Сора, упирающийся рукой в стену и боязливо поднимающий взгляд.

– Привет, – выдавил он, попытавшись улыбнуться.

– Ага, – кивнул Томо, очень неубедительно делая вид, что не удивлён.

Сора выпрямился, отдышавшись, и пробормотал:

– Я зайду? Просто…

– Давай, – перебил брюнет, расплывшись в ухмылке и отойдя в сторону, – мне тоже нужно кое о чём с тобой поговорить.

====== Глава 64. Я тебя тоже ======

Поперёк широкого крепкого стола, сделанного из красного дерева, распласталось мужское тело, одетое лишь в длинную больничную сорочку. Из спины торчали, будто кривые гвозди, сломанные рёбра с кусками разодранных мышц. На затылке мужчины красовалась свежая неровная вмятина, оставшаяся словно от удара молотка. Кровь стекала с затылка к ушам, затем к челюсти, скапливалась на носу и подбородке и капала на пол.

Рядом с телом убитого на столе также сидел Баг, сложив ногу на ногу и упершись руками в столешницу позади себя. Он насвистывал незамысловатую мелодию, понятную только ему, и скользил взглядом по прохожим, копошащимся на улице. С такой огромной высоты они отчётливее прежнего напоминали беспомощных насекомых, снующих под ногами гиганта.

На плече брюнета преспокойно отдыхал чёрный скарабей размером с ладонь. Тишину в кабинете разрывало только размеренное капанье крови и сорванное дыхание того, кто сидел на компьютерном стуле спиной к Багу.

– Я же бессмертен, мы столько раз это проверяли… И постоянно убеждались. Неужели они правда думают, что смогут мне что-то сделать?

– Тебя запрут в клетке и оставят там гнить в одиночестве, – послышалось в ответ злое шипение.

– Для этого меня надо поймать, а у них уже был шанс, но они им не воспользовались. Все те жертвы были бы не напрасны, если бы меня обездвижили и заперли где-нибудь, но я всё ещё здесь.

– Больной! Какой же ты больной!

– Потому что я рассуждаю логически?

– Потому что из-за тебя люди гибнут пачками!

– А ты их жалеешь? Сочувствуешь им? Разве? Напомнить тебе, как ты здесь оказался?

– Не надо…

– Ты много лет добирался до этого места по трупам, желая жить в роскоши и держать в узде целый город, но затем столкнулся сразу с двумя проблемами: с железными, вырвавшимися на свободу, и со мной. И именно благодаря мне ты всё ещё здесь, ведь ты боишься умереть, а ты знаешь, что умрёшь, если будешь бесполезным.

– Замолчи…

– Если бы тебе не было наплевать на других людей, то ты бы вышиб себе мозги ещё лет пятнадцать назад, предпочтя смерть, а не подчинение.

– Баг, замолчи!!! – выкрикнул мужчина, дёрнувшись. Брюнет действительно замолчал, расплывшись в злой ухмылке, а мужчина переводил дыхание. Он отчаянно желал, чтобы хоть кто-нибудь узнал о том, что тот строгий властный отец, коим Адам предстаёт перед обществом, находясь рядом с Багом, это всего лишь роль, которую он отыгрывает, чтобы выжить. У него нет шансов спастись, если он попробует поведать кому-нибудь о шантаже. Адам не боялся Бага, он страшился смерти и того, что ждёт его после неё. Неизвестность. Она была для мужчины, пожалуй, ещё страшнее смерти. – Да, я не лучше тебя… Но и не хуже.

– С точки зрения закона, то, что я делаю, преступление. Содействие преступлению в Тэррозе наказуемо так же, как и само преступление.

– Ты меня всю жизнь шантажируешь, урод!

– Ну что ты, прям таки всю жизнь? Не ругайся, папочка, я ведь не со зла, – усмехнулся Баг, наклонившись к мужчине ближе и оттянув пальцами его воротник. Под рубашкой виднелись старые глубокие синюшные шрамы, ссадины и синяки. – Мы ведь оба знаем, что страх – лучший манипулятор. Страх не успеть, страх ошибиться, страх боли, смерти, непонимания, одиночества и так далее. Страх заставляет забиться в угол, – Баг провёл подушечкой указательного пальца по одному из шрамов на шее Адама, из-за чего последний вздрогнул, – или преодолеть себя.

Мужчина облизнул пересохшие губы и дрожащим голосом спросил:

– Чего же боишься ты?

Подросток замер, всерьёз задумавшись, но, так и не найдя ответа на этот вопрос, переключил внимание на скарабея. Парень взял жука в ладони и бережно поглаживал его по спинке, едва касаясь. Это была издёвка? Отец Первого будто бы знал о каком-то страхе Бага, которого тот за собой не замечал. Брюнета это отчасти разозлило.

– Страх? Нет. Испуг? Бывало. Первое время я пугался того, какие ранения получал, думая, что у бессмертия есть лимит, как у железных. Но нет, его не оказалось. Во всяком случае, я его ещё не достиг, – усмехнулся подросток, опустив скарабея на перепачканную кровью сорочку трупа, лежащего рядом. – Пару часов назад я испугался, что Томо действительно найдёт доказательства, и, чёрт возьми, он их нашёл. Я не успел прийти за этим человеком раньше него, – в голосе Бага скользнули нотки подавляемого раздражения. Парень дважды похлопал труп по плечу и протяжно выдохнул:

– Ну, а на безрыбье и рак рыба, так что я всё равно убил его.

– У тебя хреновое чувство юмора, – фыркнул Адам, брезгливо поморщившись.

Ухмылка подростка стала шире и злее. Он бесшумно высвободил железо, стараясь не морщиться от боли, и то переползло на его руку. Пластины соединялись в длинные пальцы-кости с острыми лезвиями, похожими на когти. Железо не заменяло собой конечности Бага, а разрывало плоть и скреплялось поверх неё, формируя каркас экзоскелета. Парень наклонился к самому уху мужчины и, едва ощутимо проводя холодным металлом вниз по его щеке, легко разрезая её вплоть до зубов, прошептал:

– А будет ещё хуже.

– Я… Эм-м… Что это? – обескураженно выдохнул Сора, подняв руки вверх так, будто на него наставили пистолет. На деле же парень успел только сесть в кресло, как к нему на колени тут же запрыгнул кот и начал изучающе его обнюхивать.

Томо потушил сигарету в пепельнице и как ни в чём не бывало сообщил:

– Моё новое домашнее животное.

– Новое? А было старое?

Брюнет перевёл на железного многозначительный взгляд и промолчал. Да, было. Ямарута.

– И как его зовут? – продолжил мысль Сора.

– Ты на кота поглазеть пришёл или всё-таки о чём-то более важном поговорить? – вздохнул коп, надеясь сменить тему.

– Ладно тебе, я просто спросил, – буркнул беловолосый, аккуратно поддевая кота ладонями и опуская его на пол. Парень не спеша доковылял до кухни, упёрся поясницей в столешницу, скрестил руки на груди и уставился в пол, подбирая нужные слова. Томо стоял напротив него рядом с окном и сверлил железного взглядом, раздражённый из-за того, что тот не смотрел ему в глаза. – Ну, в общем… Сегодня я встретился с Рей, и… Она мне накостыляла во всех смыслах этого слова. По сути, она говорила то же, что и ты какое-то время назад: что я зазнался и поступаю неправильно. И за недавние случаи мне по шее дала. Ты не поверишь, где я оказался после этого!

– Удиви меня, – фыркнул Томо.

– В церкви.

– Ладно, удивил.

– Я случайно туда забежал, но у меня завязался разговор со священником в исповедальне, – Сора нервно усмехнулся, боясь, что его слова звучат бредово, и, глубоко вдохнув, продолжил:

– И я… Ну… Всё это так давило на меня, что я наконец-то понял, что натворил. Сейчас всё могло бы быть гораздо лучше, если бы я изначально делился обо всём с тобой. Я не должен был обманывать тебя и остальных и полагаться только на себя, – железный ещё раз вздохнул, так и не подняв стыдливый взгляд. – Ты был прав всё это время, а я не слушал. Прости.

– Что-что? Повтори, я не расслышал, – издевательски переспросил брюнет, слегка наклонившись вперёд и расплывшись в ехидной ухмылке.

– Я сказал Прости! – воскликнул Сора так громко, что его извинение наверняка услышали даже соседи.

– То есть, тебе всего-то нужно было получить по морде от Рей и сходить исповедаться, чтобы понять, что ты заблуждался? – удостоверился коп, скептично вздёрнув бровь.

– Нет-нет, на меня и твои слова действовали тоже, и слова Ская, и Грин, – торопливо забормотал Ямарута. – Но я был настолько зол, что практически не соображал. Это похоже на состояние аффекта, нечто подобное я испытывал очень долго с тех пор, как «воскрес». Периодически это чувство возникает снова, и я стараюсь с этим справляться, но… выходит не всегда…

Сора замолчал, ожидая, что брюнет это как-то прокомментирует, но тот молчал. Он продолжал буравить парня испытующим слегка раздражённым взглядом, анализируя услышанное.

– Так… ты простишь меня? – только теперь железный поднял на Охотника взгляд с плескающейся в нём нескрываемой надеждой на положительный ответ.

Томо пожал плечами.

– Ладно.

– Ладно?

– Что-то не устраивает?

– Я думал, ты скажешь что-то вроде: «Посмотрим на твоё поведение»!

– Так ты хотел, чтобы я смотрел на твоё поведение или простил тебя? – саркастично удостоверился коп. – Я ведь в любое время могу передумать, только попроси.

– Нет-нет-нет! Понял, молчу! Меня всё устраивает! Ты, кажется, о чём-то хотел поговорить, так? – резко съехал с темы Сора.

– Да. О Первом, – кивнул Томо.

– Ты назвал Бага, почему?

– Потому что он и есть Первый. Когда ты ушёл покорять руины своей тюрьмы, все кинулись тебя искать, ведь отследить тебя не получилось. Я был в доме Дитов и видел у них на кухне террариум с жуками. А как железнорождённый намекал нам на то, что с ним связано? С помощью жуков.

– Может, Баг просто увлекается энтомологической коллекцией…

– Жуки были живыми, – хмыкнул Томо с упрёком.

– Но я тоже там был, и никакого террариума нигде не было!

– А ты прям весь дом осмотрел?

– Ну, типа того.

– Напомни, зачем ты к нему приходил?

– Мы сейчас разве об этом говорили?

– Кто-то только что извинялся за то, что многое мне не договаривал.

– Гр-р-р! За деньгами! Я приходил к нему за деньгами, чтобы откупиться от того, кто находился в тюрьме, – а я был уверен, что там кто-то есть! Баг сам предлагал мне свою помощь, вот я и воспользовался, – сознался Ямарута, не подозревая, что подогревает чужую ревность вперемешку со злостью.

– Ладно, едем дальше. Мы уже давно знаем, что Первый обладает властью и деньгами, иначе откуда у него доступ к различному оружию, зданиям для игр в стиле Пилы и содержания своей гигантской группировки? К тому же, чтобы починить андроида Роши ему понадобились бы миллионы. И он их где-то да нашёл. Не в кармане ли мэра Тэрроза, самого богатого человека в городе? А кто же имеет неограниченный доступ к его кошельку, если не любимый сынишка?

– Любовница? – выдвинул хилое предположение Сора. Томо закатил глаза.

– Ага, как же.

– Но Баг не может быть железнорождённым! – упорствовал Ямарута. – Он проверялся на состав крови и наличие железа в позвоночнике. У него нет никаких странностей, он не жестокий, а наоборот очень добрый и вежливый, и вообще…

– Знаешь, я тоже очень добрый. До поры до времени, – хмуро кинул брюнет, заставив парня напрячься. – Первый знает, что я для тебя очень важен, поэтому какое-то время он планировал шантажировать тебя через меня, но теперь у него появился план получше. Он захотел стать тебе более важным человеком, чем я. Зачем? Ты готов мне подчиняться, чего бы я не захотел – ты сделаешь всё. Как удобно, правда? Хорошо иметь под рукой такого послушного железного, которого уже давно все единогласно провозгласили самым сильным. Но как же Первому втереться тебе в доверие, если он угрожал твоим близким? Правильно: снять эту дебильную цифровую маску и играть роль благодарного человека. План заключается в том, чтобы заставить тебя ненавидеть Первого и практически влюбить в того самого благодарного парня – полную противоположность Железнорождённого, – ради которого позже ты сделал бы всё, что угодно. Даже если бы он хотел того же, что и бессмертный. Ты даже подумать не посмел бы, что это один и тот же человек.

– Довольно непростая схема, но правдоподобная, – неохотно согласился парень. – И, тем не менее, это всего лишь предположение. Да, такое может быть, но… Но нет, ты Бага видел вообще? По нему же сразу понятно, что он обычный подросток, как и все, заинтересованный современными фриками и нуждающийся во внимании!

– О да, я видел. Видел, как Баг светил железом прямо перед моим лицом, стоя около крематория, – хмыкнул Томо и провёл пальцами вдоль своей челюсти. – У него железо прямо по хлебальнику ползло, а размерами и расположением пластин напоминало шевелящуюся чешую. Так себе у него личико, на самом-то деле.

– Да не может такого быть, – упорствовал Сора, хмурясь.

– У них рост один и тот же.

– Совпадение!

– Не иначе, – вновь закатил глаза брюнет. – Ты можешь включить критическое мышление и подумать лучше? Я тебе, блять, ещё раз повторяю: я видел, как Баг использует железо. Он угрожал мне. И поверь, вежливостью от него и не пахнет.