Текст книги "Железное небо (СИ)"

Автор книги: Dammer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 76 страниц)

Старик не успел даже подумать о том, что в его возрасте таскать на руках такую тяжесть может быть чревато, но радикулит или грыжа – последнее, что его волновало. Он осторожно, почти бережно, опустил Сору на кровать и вгляделся в его мертвенно-бледное лицо. Внутри будто что-то завыло, взмолилось о том, чтобы этот наглый хитрый лис выжил, но мужчина лишь глубоко вздохнул, сжимая кулаки, и взял себя в руки. Паника сейчас будет лишней.

Напротив кровати послышался глухой стук, и старик едва не подскочил на месте, подняв взгляд. Это Томо устало свалился на стул, съехав по нему немного вниз и откидывая голову назад, хрипло дыша. Дети хранили молчание, стоя в стороне и украдкой поглядывая на почти не дышащего Ямаруту.

– Он же не…

– Тихо, – коп поднял ладонь, Приказывая старику замолчать. – Ему помогут, – процедил мужчина, поморщившись. Каждый вздох давался ему тяжело и сопровождался жгучей болью в груди.

– Кто? – вместо старика продолжила Анемон.

– Я, – в комнате раздался грубый хрипловатый женский голос, привлёкший внимание старика и детей к своей обладательнице. Девушка с токсично-зелёными волосами, такими же глазами, в рваной мятой чёрной одежде и накинутом поверх неё белом врачебном халате, спокойно и по-свойски прошла в комнату, в упор глядя на Томо.

– А Вы ещё кт…

– Врач я, блять, по халату не видно? А ты, гавно, что натворил на этот раз? И долго мне тебя с того света вытаскивать? – взорвалась девушка, с особым усердием закатав рукава и надевая тонкие резиновые белые перчатки. Она грубо схватила брюнета за подбородок и повернула его голову сначала в одну сторону, затем в другую, вглядываясь в его глаза. – Наркоту эту ебаную не пил, правильно?

– Не пил, – выдохнул он, уже давно привыкнув к причудам этой мадамы. Сейчас ей уже целых двадцать девять лет, а она осталась прежней как по характеру, так и внешне. Да и аромат перегара был таким же стойким, судя по тому, как Анемон поморщилась, принюхиваясь, а парень в очках буквально позеленел.

Грин в своё время едва не воткнула брюнету скальпель в черепушку за то, что тот принимал некий врачебный наркотик. Он являлся аналогом таблеток железных, но действовал только на обычных людей. Появился он всего пару лет назад, но уже стал известен благодаря своим свойствам. Примесей в этом аналоге всегда было достаточно, а последствия применения этих таблеток были слишком плачевными. Если человек с ними переборщит, решив быстренько залечить серьёзные раны, организм может не справиться с избытком такого лекарства, и регенерировать начнут не только повреждённые клетки, но и здоровые. Их беспорядочное деление приводило к тому, что человек превращался в огромную бесформенную мясистую массу, а если препарата было слишком уж много, то эта самая масса – она же человек – взрывалась, оставляя после себя множество ошмётков и гигантские чёрно-красные пятна. Вернуть же «мясистую массу» обратно в человеческий облик было уже невозможно, к тому же, само «превращение» проходило стремительно быстро, а потому и невероятно болезненно. Человек мучился, чувствуя себя так, будто он находился внутри взрыва и каждую клетку его тела разрывает на части. Аналог был хорош, потому как у простых людей без железного устройства в спине могли отрастать утраченные конечности, вот только был в этом ещё один минус: отрастать могли только те части тела, которых человек лишился недавно. Если утрата конечности произошла уже давно, а рана зажила, то вещество не распознавало отсутствие части тела, а потому она не могла отрасти заново. Правда, если человек употребил слишком мало этого препарата, то его раны могли затянуться не до конца. Но лучше уж так, чем быть взорванным.

Эту чудо-вещицу изобрели врачи, подобные Грин, опираясь лишь на доступную информацию о таблетках железных, и сделали они это, дабы приблизить регенеративную способность людей к той, что была у железных. Трейн, досконально изучив аналог, уже заранее знала о неприятных последствиях, а лицезрев их воочию, запретила Томо использовать данное «лекарство». С появлением безымянной полиции сомнительные пилюли назначали именно ей, как один из способов противостоять железным, а уже затем их можно было купить в любой аптеке. Вот только нужную дозировку выявить было слишком тяжело, следовательно, встал вопрос о запрете производства и распространения данных таблеток. Подпольные врачи, чьим детищем являлся аналог, настояли на том, чтобы им позволили лекарство доработать, и никто с этим спорить особо не стал, позволив это. Таблетки такого рода в полиции всё же имели место быть, вот только признаваться в том никто не хотел.

Грин, тем временем, выпрямилась, окинула Томо колючим взглядом и, выплюнув зубочистку куда-то на пол, вздохнула:

– Сотрясение и парочка сломанных рёбрышек. Что ещё? – ядовито ухмыльнулась девушка, доставая из-под врачебного халата маленький пакетик с белым порошком. Уместны ли здесь шутки про наркотики? А шутки ли это будут?

– Тебе виднее, – пробормотал коп вяло, не имея никаких физических сил злиться на Грин. – Лечить меня будешь или ещё поболтаем? А ещё этим займись, – кивнул он на беловолосого парня, лежащего на кровати.

– Подождёт, – фыркнула она, высыпая часть содержимого пакетика в урну, а остальную часть отдав вместе с пакетиком мужчине. Она сама расстегнула копу рубашку и стала осматривать грудную клетку, изредка прикасаясь к местам переломов, а затем вновь выпрямилась. – Вправлять ничего не нужно, глотай пилюлю.

Томо высыпал содержимое пакетика на язык, а затем, поморщившись от странного привкуса, проглотил. Через минуту он смог вдохнуть полной грудью без этой порядком надоевшей боли.

– Что это? – решил он спросить ради приличия.

– Репликаторы, если проще, – ухмыльнулась девушка. – Улучшенный аналог таблеток железных. Сама сделала. Хотя ещё не доработала… Но это всё же лучше, чем ничего.

– Подробностей знать не хочу. Лучше бы ты сделала что-нибудь с этим придурком, – Томо вновь кивнул на Сору, и девушка незаинтересованно окинула того взглядом.

– А с ним что?

– Он железный.

– Так какого хуя ты молчал?! Вокруг тебя, как фея, порхала тут, а надо было сразу к нему идти! Ничего, лапочка, я здесь, – защебетала Трейн, подскочив к кровати парня и начиная поглаживать его по белым волосам, разглядывая уже более детально.

– Без фанатизма, – зло прорычал брюнет, которому не пришлись по душе действия девушки.

Дети уже давно ретировались из комнаты, не выдержав запаха перегара, а старик ловко изображал статую, стоя около двери и молча наблюдая происходящее перед ним.

Грин повернулась к копу и хитро улыбнулась.

– Не волнуйся за своего мальчика, никто его у тебя не отнимет, – промурлыкала она.

– Делом займись, Трейн.

– Злюка какая, а, – расстроилась девушка, без особых усилий переворачивая беловолосого на живот. – Он таблетки принимал?

– Да.

– Странно, почему же…

– Простите, а что Вы с ним будете делать? – всё-таки поинтересовался хозяин магазина, испытующе глядя на врача и не до конца понимая, чем она может помочь его железному работнику.

– Бля! Напугал! Ох, ёпт, – тихо выдохнула она, схватившись за футболку районе сердца. – Ты его папаша или кто? Хотя вряд ли, никто из них своих родителей не помнит или не знает, – сама ответив на свой вопрос, девушка уже стаскивала с железного свитшот. Коп сверлил мадам взглядом, стараясь убедить себя в том, что девушка выполняет свою работу, а не просто так лапает парня. – Железные никогда не болеют и не могут чувствовать себя Плохо, если принимают таблетки, и если те действуют. Их таблетки работают таким образом, что вирус ещё не успел ничего сделать, а уже оказался повержен. Так же и с ранами: они только образовались – и уже моментально исцелились. И всё это благодаря штуке, которая находится здесь, – она положила ладонь немного выше поясницы Соры. – И если он, съев таблетку, находится в таком состоянии, значит проблема кроется в позвонках.

– Погоди! А если их работа нарушена, он умрёт? – встревожился старик сильнее прежнего.

– Естественно, – кивнула Грин. – Если разорвались некоторые нервы или позвонки немного сдвинулись с места, я могу это исправить. Но если они отломились от остальной части позвоночника, то вызывайте катафалк.

– Как много ты знаешь о железных? – просипел старик, находясь в крайней степени удивления. Девушка обезоруживающе улыбнулась.

– Гораздо больше, чем кто-либо ещё.

То, что происходило в течение следующих двух часов, не поддавалось никакому объяснению со стороны старика. Он так сильно переживал за Ямаруту, что, в какой-то момент не выдержав, покинул помещение и припал к бутылке виски.

Сначала Грин не смогла ничего сделать с позвонками железного – стоило ей поднести скальпель к спине парня и оставить на ней даже не порез, а маленькую царапинку, как хвосты, разрывая ткани, вырывались наружу и нацеливались на девушку, готовясь атаковать. И всё это притом, что он находился без сознания!

– Он слишком хорошо отточил свою защиту, зараза такая, – насупилась девушка и стала успокаивать Сору, неразборчиво для Томо что-то нашёптывая ему на ухо. Хвосты через какое-то время медленно ушли обратно в тело парня, предоставляя Грин возможность вылечить настрадавшегося железного.

Девушка вновь провела острым скальпелем чуть выше поясницы парня, аккурат вдоль позвоночника. Хвосты не вырвались наружу. Отлично, значит, железный почуял, что реальной угрозы для его жизни нет.

Грин стойко игнорировала уже давно существующие лазеры, больше доверяя именно скальпелю и своим прямым рукам. По её мнению, лазер был непрактичен.

Разрезав спину Соры, девушка откуда-то вытащила зажимы, ватки и ещё кучу всего. Дорвавшись-таки до двух искусственных позвонков, Грин проверила их положение. Не шатались. Значит, порвались нервы. Девушка вздохнула, приготовившись к поискам. Самое плачевное в порванных нервах было даже не то, что их невозможно разглядеть невооруженным глазом, а то, что порваться они могли не рядом с позвонками, а рядом с мозгом, подобная операция на котором являлась куда более сложной штукой. Благо, у Трейн за ухом была тонкая серая пластина, которая могла помочь ей разглядеть нервы и понять, где разрыв. Перед левым глазом девушки развернулся маленький полупрозрачный зелёный экранчик, с помощью которого можно было без проблем разглядеть искусственные нервы железного. Грин потратила полчаса на то, чтобы осмотреть каждую часть позвонков, ища разрыв нервов и, наконец, нашла его, обрадовавшись тому, что лезть к парню в мозг за этим же не придётся. Нервы припаивались друг другу только специальным лазером, поэтому девушка, с явным недовольством, достала небольшой, похожий на лазерную указку, инструмент, и быстро соединила нервы. На всё про всё у неё ушёл час, и большую часть этого времени заняли поиски разрыва.

– Что-то как-то пиздец, – устало выдохнула Трейн, отойдя от кровати железного.

Пока длилась сия процедура, Сора морщился от боли, рычал в подушку и иногда сильно брыкался, заставив врача изрядно попотеть, но в сознание так и не пришёл.

– Жить будет? – коп всё это время будто сидел на иголках, пытаясь скрыть собственное волнение.

– Конечно, – кивнула она. – Вот только…

– Только что?

– Их позвонки не долговечны. Это же механизм, его иногда нужно латать, чинить или вообще заменять, – вздохнула Грин, склонив голову вбок. – И срок его позвонков истекает.

– Как это истекает?! – брюнет вдруг оказался рядом с девушкой и, схватив её за ворот халата, приподнял её над собой, испепеляя злым взглядом.

Грин даже не подумала испугаться, лишь разведя руками.

– Такое рано или поздно должно было случиться. На данный момент фактический срок его жизни – год, может, полгода.

– Полгода, значит? – повторил Томо, отпуская девушку. То есть, через год, а может и полгода, это белобрысое чудовище умрёт? Просто из-за устаревшей, барахлящей железки в позвоночнике? Немыслимо. – А продлить его срок жизни что-нибудь сможет?

– Ну, если прикинуть, то да. Новые позвонки. Без них его организм уже не сможет нормально функционировать, а нервы, оставшиеся без механизма позвонков, умрут и положат начало разложению. Интоксикация, все дела. Но, Томо, это невозможно.

– С чего ты взяла? – процедил он сквозь зубы, сжав ладони в кулаки.

– Новые позвонки надо будет срастить со старыми нервами, а это очень сложно сделать и не факт, что они приживутся. Это всё равно, что неправильно подобранная донорская кровь. Отторжение его убьёт, – Грин положила руку на плечо копа, продолжив уже тише. – С этим ничего не поделать, Хейз. Поэтому не теряй времени попусту. У вас обоих нелёгкая судьба, но вы можете помочь друг другу её скрасить. Конечно, у вас, похоже, агрессивные отношения, но всё-таки.

Томо осёкся, осознав, как вёл себя минуту назад.

– Не собираюсь я с ним…

– Томо, перестань. Не мне будешь сказки расска…

Грин прервал протяжный хриплый болезненный стон Соры. Коп и врач, не поняв, что случилось, сначала просто посмотрели на парня, но увидев, как тот мечется в кровати, будто упав на горящие угли, бросились к нему, предпринимая попытки привести его в чувство. Бесполезно. Парень начал истошно кричать, пугая и без того взволнованных его состоянием Грин и Томо, и отчаянно пытался ухватиться за что-нибудь.

– Что с ним происходит?.. – еле выдавил из себя Охотник, бледнея и совершенно не зная, что делать. Девушка быстро закрыла дверь в комнату и вернулась к кровати. Подобное она видит, можно сказать, в первый раз…

– Отойди от него.

– Что?

– Отойди, говорю. Это паническая атака, но не совсем обычная. Должно само закончиться, – нахмурилась девушка.

Коп, не смея сомневаться в столь опытном человеке, переборол себя и смиренно отошёл от железного. Неожиданно для самого себя, Томо понял, что ему было ужасно тяжело наблюдать за агонизирующим Сорой. Он почувствовал себя жалким.

Потому что не мог помочь этому железному.

Потому что не мог продлить его жизнь.

Потому что не мог прекратить то, что происходит сейчас.

«Бесполезный коп», – пронеслось в голове брюнета, после чего по комнате раздался очередной душераздирающий крик железного, срывающий ему голос.

Трейн хладнокровно наблюдала за муками беловолосого, изучая его взглядом и делая мысленные пометки. И, нет, от собственного равнодушия ей было не противно.

Следующие полчаса казались каким-то кошмаром. Комнату наполняли крики и болезненные стоны железного, иногда смешанные с какими-то короткими фразами. Сора будто бы из последних сил пытался освободиться от чего-то, задыхался, плакал, вновь и вновь срывая голос, царапая себе лицо, шею, вырывая клоки волос со светлой головы, высвобождая хвосты и начиная бить ими кровать и, в том числе, самого себя. Раны заживали, но всё это раз за разом повторялось. Больше всего Томо хотелось, чтобы всё это закончилось, в момент, когда железный издал протяжный вой, напоминающий вой смертельно раненого зверя. И будто бы услышав мысли брюнета, Ямарута затих.

– Кажется, всё, – расслабленно выдохнула врач, взглядом оценивая состояние железного.

– Что это было? – холодно спросил коп, сверля девушку взглядом. От такого тона даже она поёжилась.

– Трудно сказать, – честно призналась она. – Скорее всего, это что-то психологическое. Сам у него спроси, что он видел, – Грин кивнула на Сору и направилась к двери, в которую в течение всего этого времени, на удивление, никто не долбился в попытках узнать, что творится в комнате. – Счёт за услуги вышлю лично тебе, а то из-за кругленькой суммы в участке будут вопросы, Кого же я лечила, – хмыкнула девушка и, не дожидаясь ответа Томо, ушла.

Мужчина пропустил это мимо ушей и просидел рядом с парнем ещё полчаса, прежде чем тот начал просыпаться. Брюнет не отказал себе в детальном разглядывании голого торса парня и отметил, что у него с Сорой очень похожие типы телосложения, только сам Томо был выше и шире белобрысого. Ему это даже нравилось, вот только лапать замученного парня брюнет не стал, просто смотрел.

Железный то и дело жмурился, дёргался или фыркал сквозь сон, на что полицейский беспокойно реагировал, вздрагивая и мысленно молясь, чтобы так называемая паническая атака не повторилась.

Сора таки разлепил глаза и выдохнул удивлённое, но сонное: «Ого», – увидев перед собой брюнета. Тот в упор смотрел на парня, казалось бы, будто собираясь его ударить.

– Поговорить не хочешь? – сдержанно процедил полицейский, мило улыбаясь.

«Мило? Мило?! Мило, как типичный МАНЬЯК!» – простонал внутри собственной головы железный, не предпринимая попыток подняться с кровати.

– Ну, давай поговорим, почему бы и нет, – буркнул парень, отводя глаза.

Томо хотел бы узнать, в курсе ли Сора о своём сроке жизни, хотя, предчувствие было такое, будто железный знал об этом уже давно. Хейз также хотел бы узнать, что движет белобрысым, зачем ему сохранять хорошие отношения с полицией, молодым робототехником и людьми в общем. Нет, всё это точно не из-за того, что Сора хотел бы жить, как обычный человек. У него была цель. Причина. Вряд ли эта причина была в Тае, но она точно была связана с железными, коп это понимал.

Коп теперь также понимал, почему Сора не спит по ночам. Дело не в его желании узнавать что-то новое, нет. Об этом увлечении парня копу поведали дети. Парень страдал такими паническими атаками постоянно, поэтому в неделю спал всего несколько часов. Правда теперь Охотнику было не слишком интересно, что в такой момент Сора видел в столь тревожном сне. А то, как белобрысый сейчас отводит глаза, говорит о том, что он знает, что Томо наблюдал за ним, видел, что творилось с Ямарутой. То есть, по мнению Соры, коп видел слишком много, из-за чего железному было сейчас неловко или даже стыдно.

– Сегодня вечером вспомнил кое-что, – брюнет решил узнать у железного то, что ему было интереснее больше всего на данный момент. Реакцию. – Я вспомнил, кто лишил меня руки.

– Мне не интересно, – закатил глаза беловолосый, но Томо не обратил на его слова внимания.

– Жестянка, – ухмыльнулся брюнет, – это ты сделал.

– Не смешно, – фыркнул тот, слабо веря услышанному.

– А я и не шучу.

Сора тяжело вздохнул.

– Допустим. И что? Хочешь отомстить? Вперёд и с песней! – парень даже руку поперек бёдер копа положил, говоря абсолютно серьёзно. – Только расстрою сразу – я этого никогда не вспомню даже если ты не действительно не шутишь, так что извини.

– Не вспомнишь?

– Э-э-э…

– Ну-ка поподробнее.

– Ну… я…

– Ямарута, – коп был сдержан, но одарил парня таким взглядом, от которого беловолосый почувствовал что-то странное. Такое далёкое и давно забытое.

Страх?

– Уходи, – просипел Сора спустя минуту, вжавшись в кровать.

– Почему это? – Томо не сдержал победной ухмылки. – Неужто боишься?

– Нет, – соврал беловолосый, затравленно смотря на брюнета исподлобья. Тот, пожав плечами, демонстративно встал с кровати парня и направился к выходу. – Хотя, нет, стой! Я… боюсь.

Коп повернулся к нему, изогнув бровь.

– Хм, и чего же?

– Кого, – вяло улыбнулся парень. Томо без труда понял, что Сора имеет ввиду самого копа, но сказать что-либо ему не дали. – Вернись, – железный отодвинулся, освобождая чуть больше места на кровати для копа. – Расскажу, что знаю, и, может быть, в дальнейшем тебе это поможет. Мы ведь вместе работаем, так? – в голосе парня звучала определённая лукавость, и брюнет насторожился, не торопясь подходя к кровати парня. Когда Хейз подошёл достаточно близко, Сора схватил его за запястье и притянул к себе, заставляя наклониться, и еле слышно зашептал ему прямо на ухо:

– Цена бессмертия железных… Знаешь, это жестоко, – железный тихо усмехнулся, щекоча кончиком носа висок мужчины. – Да, у нас отрастают конечности. Даже головы. Вот тут самое интересное. Как думаешь, что будет, если отрубить железному голову? Она отрастёт, правильно. С учётом того, что он принял таблетку до этого. Так вот, она отрастёт… Но будет ли это его голова? Его разум? Память? Нет. Тогда железный, у которого отрастёт новая голова, по интеллекту и уровню развития должен быть младенцем, способным только есть, спать и ковыряться в носу. То есть, такого железного пришлось бы заново всему обучать.

Сопротивляться? Томо даже и не думал об этом. Он, конечно, обалдел от того, что делал беловолосый, но услышав его шёпот, при этом чувствуя, что парень всё ещё держит его за руку, плотно прижимая её к себе и не давая копу отстраниться, брюнет будто впал в какой-то расслабляющий транс. Голос железного казался до странного… приятным.

– Но это каким-то образом обошли? – всё же спросил Томо более хриплым, чем обычно, голосом.

– Верно, – выдохнул железный, намеренно растягивая гласные. – В этих позвонках есть что-то вроде флэшки, которая, на протяжении всей жизни железного, копирует всю информацию его мозга себе. То есть, вообще всю. Информацию о носителе – самом железном: его характере, обычной манере поведения, любые его предпочтения в еде, сексе, хобби и прочем. И всю информацию, полученную железным в течении жизни: что с ним происходило, с кем он тогда был, что изучал, словарный запас и так далее. Если железному отрубить голову, то вся информация с этой флэшки закачивается в новый мозг, и только по этой причине железный, как человек, считается тем же, что и до обезглавливания. Но это не так, – Сора, будто сам пьянея от того, что делает, еле ощутимо прикусил мочку уха брюнета и, услышав, как шумно вдохнул мужчина, и почувствовав, как тот напрягся, улыбнулся и продолжил. – Идеальных флэшек не бывает. В мозгу у человека слишком много информации, чтобы какая-то флэшка могла запомнить Всё без исключения.

– Получается, – Томо облизнул пересохшие губы, – тебе отрубали голову?

– Именно, – парень снова стал растягивать гласные, свободной рукой зарывшись в чёрные волосы копа и начиная гладить его так, будто старался успокоить. Или он так, скорее всего, извинялся. – Мне отрубили голову всего один раз. Это было за пару месяцев до того, как нас упекли в «дыры». До этого я иногда, так сказать, спасал простых людей и военных, не убивая их, а отпуская. Их лица я обещал себе не запоминать, но вот тех, кого убил, я помню. Каждого, – добавил он ещё тише. – Раз ты до сих пор жив, но лишился из-за меня руки, значит, я тебя отпустил. Мои позвонки скопировали моё желание запоминать и не запоминать определённых людей, поэтому после того, как я лишился головы, я стал другим человеком в прямом смысле. Если говорить в процентах, то я тот Сора, которого ты встретил примерно одиннадцать лет назад, лишь на девяносто процентов из ста. Остальную информацию обо мне позвонки запомнить не смогли в силу своей несовершенности. Я плохо помню, каким был раньше, именно из-за этого. И тебя я… тоже не помню, – парень продолжал гладить Томо по волосам, крепко сжимая его собственную, здоровую руку. Он намеренно не смотрел ему в глаза.

Страх.

– Вот как, – произнёс коп, всё же немного приподнимаясь над Сорой и вглядываясь в мутные жёлтые глаза.

– Угу, – только и смог выдавить из себя беловолосый, ёжась под этим взглядом. Спустя минуту игры в гляделки он, собравшись с силами, всё же выдохнул:

– Мне очень жаль.

– Не ври.

– Я не вру!

– Ну да, разумеется, тебе не посрать! Тебе, убившему сотни людей!

– Ради приличия это нужно было сказать, – пробубнил парень недовольно, а затем вдруг сжал волосы на затылке копа и притянул его к себе так близко, что даже почувствовал его тяжёлое дыхание на своих губах. – Может я и не помню тебя и того случая…

«…но теперь я точно никогда тебя не забуду», – хотел сказать Сора, но осёкся.

– …но это не важно, так? – закончил вместо него коп, уже чувствуя определённую неловкость. Изначально он хотел вмазать Ямаруте за то, что тот ведёт себя слишком нагло, но в то же время и не хотел вовсе…

– Да, не важно, – улыбнулся парень, радуясь, что его поняли.

– Как ванильно.

– Да.

– Ужасно.

– Понимаю.

– Мне противно.

– Согласен.

– Больше такой мерзости никогда не скажу.

– Зато я скажу, – расплылся белобрысый в своей фирменной ухмылке и обвил шею копа руками. – Ты очень красивый, Томо.

– Заебись, – фыркнул он.

– Ты мне нравишься.

– Ахуительно.

– Я тебя л…

– Давай без этого! – огрызнулся брюнет, перебивая Сору. Но тот лишь улыбнулся ещё шире, чувствуя, что счёт сравнялся.

Белобрысый, немного подумав, но всё ещё не отпуская копа, предпринял вторую за этот день попытку вовлечь Томо в поцелуй. И какого же его удивление было, когда брюнет ему ответил! Да ещё как ответил! Поцелуй был жарким, жалящим, а Хейз откровенно кусался. Сора, кажется, получал от этого ещё больше удовольствия, к удивлению копа оказавшись довольно умелым. Целовался с кем-то ещё? И когда? Стоило копу подумать о том, что Ямарута в далёком детстве мог с Таем… Нет, такого точно не было! Во всяком случае, думать об этом было бессмысленно, да и всё равно Тай уже мёртв.

Сора откровенно жался к Томо, шумно выдыхая в перерывах между поцелуями и явно находясь на взводе, а затем одна из его рук быстро перекочевала на грудь копа, затем заскользила вниз по животу, в итоге почти добираясь до ширинки.

– Хватит, – коп резко, пусть и очень неохотно, разорвал поцелуй и перехватил шальную ручонку парня. Не то что бы ему не хотелось продолжить… Было одно Но.

– Почему? – искренне удивился железный, забавно хлопая глазами.

– Просто не надо, – хрипло выдохнул мужчина, сам расстраиваясь тому, что говорит.

– У тебя же стоит! – Сора кивнул на ширинку копа. Тот даже не стал прослеживать за его взглядом, клацнув зубами. – Ты же хочешь, хер ли ломаться? – он был возмущён подобным. Да и самому парню тяжело было терпеть настойчивый зуд ниже пояса. – Это из-за того, что я железный? – предположил он.

– Нет, не в этом дело.

– А в чём?

– Ты сам знаешь. Ты же копал под меня, – хмыкнул брюнет, встав с кровати и морщась от неприятных ощущений в паху.

– Ты про Ивасаки? Допустим, я знаю. Но не детально, – серьёзно сказал Сора, всё ещё надеясь на продолжение.

– А тебе и не надо, – зло хмыкнул коп напоследок, покидая комнату парня.

Сора печально вздохнул и бухнулся обратно на подушку, провожая удаляющегося мужчину взглядом, и, скорее для самого себя, тихо пробормотал:

– Значит, в другой раз.

====== Глава 15. Крыша и Смертник ======

Прошлое…

В возрасте четырнадцати лет всецело чувствовать себя особенным – нормально для любого подростка.

«Ты выиграл генетическую лотерею и просто удачно родился в богатой семье, чем здесь гордиться?! Сам ты ничего в этой жизни не сделал!», – после моих пропитанных возмущением слов я сильно отхватил по лицу. Это была моя первая драка, и пусть я в ней проиграл, но был доволен. Мне разбили губу, рассекли бровь, а на теле осталась целая россыпь разноцветных синяков. Но я был почти счастлив. Понимаете? Я, в отличие от других, ощущал себя Живым.

Я хотел жить, проходя все жизненные трудности одну за другой, стремясь к чему-то, добиваясь чего-либо. Я – вдохновленный – вы удивитесь – людьми.

Идиот.

Надо было меньше думать об этом.

Жалею ли я? Возможно.

Ещё лет с пяти я понимал, что что-то не так. Что мне плевать на окружающих, на семью, на немногочисленных друзей, на будущее и, как ни странно, на себя. Но, знаете, пятилетний пессимист – это не столько грустно, сколько страшно. В этом вся моя особенность. Всего-навсего в безграничном безразличии. У взрослых, замечавших мою реакцию – или точнее её отсутствие – на, скажем, трагедию вроде сбитого насмерть котёнка, складывалось такое впечатление, будто я заранее разочаровался в человечестве, ещё до рождения, а смерти как таковой не боялся вовсе. Сострадание и жалость – а что это такое? Может, это звучит абсурдно и смешно, но это чистая правда. Рос я, в принципе, как все. С матерью и отцом, обеспеченный, не обделённый вниманием; и друзья у меня были, и в песочнице я ковырялся, и горшок на голову в два года надевал. Последнее, возможно, стоит причислить к списку моих «достижений», потому что проделывали ли вы подобное – я не знаю, да и у своих друзей я постеснялся спросить столь интимную вещь. Было также множество перспектив на будущее, выстроенных заранее моими же родителями. Суть вы должны были уловить. Что-то в те годы просто пошло не так. Или я родился таким? Таким… дефектным?

Я мог хладнокровно наблюдать за избиением слабых более сильными, запоминая жестокие моменты, что раскалённой сталью врезались в сознание, и лишь равнодушно пожимал плечами, когда меня удивлённо спрашивали: «Почему же ты ничего не сделал?!»

Природу людей понять не сложно. Мы – те же животные, но умеем говорить, фантазировать, чётче что-либо анализировать и ещё кучу всего! Именно этим я и был вдохновлён. Ведь человек, своего рода, нечто удивительное в этом мире. Он столько всего может! Он столько всего создал и придумал! Любимые книги, фильмы, музыка, картины – всё это придумано вашими ненавистными двуногими! Они удивительные.

С другой стороны, человек – это колоссальных размеров бездонная кладезь добротного дерьма. Причём дерьмо это не первой свежести, хоть и обновляется регулярно. Ведь люди эгоистичные по своей натуре, жестокие, бессовестные и тупые. Тупые до омерзения! Если бы это было не правдой, тогда не было бы экологических катастроф, не вымерли бы сотни видов животных, радовавших глаз куда больше самих людей. Не было бы войн. Мы бы жили в утопии. В мире. Блевали бы радугой, не сомневаюсь. Но этого никогда не будет, слышите? И не мечтайте! Никакой вам радуги! Люди – тупые! И нас даже можно было бы назвать истинными хищниками, но вы только вдумайтесь: даже хищники ведут себя умнее и не берут больше, чем им надо. А мы подобны паразитам. Плодимся в геометрической прогрессии, всё вокруг засираем, уничтожаем и при этом мы находим в себе силы ещё и жаловаться на что-то. Планета сделала свою прививку против нас. Уверен, следующая сотрёт с лица этой планеты всех людей. До единого.

К чему я это говорю? К тому, что я не стеснялся своей человечности. Да-да, я всегда думал, что человечность – это не доброжелательное отношение к миру и людям, а совокупность наших особенных, отличительных положительных черт, которых нет у других живых существ, с нашей жестокостью, глупостью и равнодушием. Подобным сочетанием похвастаться можем только мы, поверьте.

Трудно любить таких непроходимых идиотов и одновременно их же ненавидеть, но я сумел. И ведь самое ироничное в этом то, что люди отрицали и продолжат отрицать всё вышеперечисленное. «Мы не жестокие!», «Мы финансово обеспечивали тех, кто нуждался!», «Мы спасали животных!», «Мы спасали окружающую среду!», «Мы спасали людей!». Как думаете, что из всего этого – правда? Всё правда. Именно поэтому наше поколение барахтается в грязи, оставленной нашими предками, догрызает остатки другой жизни на этой планете и, в конце концов, всё-таки вымирает! В нашем веке людей осталось меньше миллиарда, но даже при таком раскладе мы продолжаем срать под себя и топить в этом дерьме всё вокруг! Вы! Меня! Бесите! Отрицайте всё это и дальше! Вас это от вашей природы не спасёт.