Текст книги "Падение (ЛП)"

Автор книги: dalightiscomin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Губы Джастина чуть приподнимаются, и он смотрит вниз, кивая.

– Окей.

Я заправляю волосы за ухо, стараясь не думать о том, что делает со мной его улыбка.

– Спасибо за сегодняшний вечер, Джастин.

Он прислоняется к противоположной стороне дверного проема, все еще держа руки в карманах.

– Коди хороший. Я не против.

– Да, но я уверена, что у тебя были дела поважнее.

Джастин на мгновение замолкает, мы оба смотрим, как крепко спит Коди.

– Тебе нужен кто-нибудь, чтобы присмотреть за ним завтра вечером?

– Ты предлагаешь? – спрашиваю я, стараясь не выдать своего удивления. Когда он кивает, я не могу не задать вопрос, который крутится у меня в голове. – Зачем? Зачем ты это делаешь?

Джастин отвечает не сразу. Он просто смотрит на меня своими карими глазами, удерживая на месте своей интенсивностью.

Я прижимаю руку к челке, пытаясь смотреть куда угодно, только не на него.

– Я должна знать, что ты делаешь это не потому, что жалеешь меня.

Он морщит лоб.

– С чего бы мне тебя жалеть?

– Ну да, – говорю я, закатывая глаза. – Мать-одиночка и стриптизерша в придачу? Я знаю, что люди думают обо мне.

– Ну, может, я не из тех людей.

Он стоит так близко, что я чувствую его запах, и Боже милостивый, он пахнет теплом и мужественностью – таким успокаивающим ароматом, в который хочется зарыться лицом. Когда я осознаю, что наклоняюсь чуть ближе, вдруг понимаю, что если я чувствую его запах, то он определенно чувствует мой. В отличие от Джастина, я плохо пахну. Я пахну дешевыми духами и дешевыми женщинами. Как лак для волос и бронзатор для тела. Я делаю маленький шаг назад, вдыхая полной грудью чистый воздух, чтобы очистить голову.

– Просто… я не занимаюсь благотворительностью, ясно?

Джастин скрещивает руки на груди.

– И я не такой мудак.

Что-то похожее на стыд захлестывает меня. Я вздыхаю.

– Я знаю. Я просто не привыкла, чтобы люди делали для меня хорошие вещи без причины.

Тихо вздохнув, Джастин проводит пальцами по волосам.

– Я… – он смотрит на меня. – Мне ничего от тебя не нужно, Скарлет.

Его глаза блестят в слабом свете ночника, стальной взгляд направлен на меня, я хочу смеяться, улыбаться, хихикать, залезать под кровать и спрятаться.

– Хотя, как я уже сказал, я возьму плату в виде лазаньи, если ты предлагаешь.

Глава 9

Скарлет

Штаны Коди промокли до колен, и он, вероятно, замерз до костей, все равно прыгает прямо в огромную лужу перед нашим многоквартирным домом. Он хихикает, когда вода плещется вокруг него, забрызгивая входную дверь и его джинсы грязной дождевой водой.

– Коди! – кричу я, стряхивая капли дождя с пальто. Я протягиваю руку, провожая его внутрь. – Я сказала хватит. Пойдем.

Он тащится мимо, игнорируя мою руку, его ноги хлюпают в ботинках. Когда он пытается пробежать мимо меня вверх по лестнице, мне приходится придерживать его за куртку, чтобы он не шевелился, пока я проверяю почтовый ящик.

Так было всю неделю. Дождь не прекращается с понедельника, а это значит, что Коди сидит со мной взаперти. Каждое утро, когда мы идем к автобусу, он смотрит на парк через дорогу. Даже в садике они не выходили гулять, поэтому ребенок сходит с ума.

Его ботинки скрипят по линолеуму, пока я борюсь с металлической дверью почтового ящика, поворачиваю ключ и пытаюсь открыть ее.

– Можно мне подержать письма, мам?

Я вздыхаю, листая конверты. Банковские выписки, нежелательная почта, счет за коммунальные услуги, счета по кредитным картам, счета, еще счета и письмо от домовладельца.

Перевернув письмо, я вскрываю его и вытаскиваю бумагу.

Коди тянет меня за свободную руку.

– Можно?

– Подожди, Коди.

Мои глаза сканируют письмо, и когда я вникаю, кажется, что весь воздух выдавливается из моих легких. Они поднимают арендную плату.

– Мама!

Отопление не работает, и горячая вода идёт через раз.

– Мамочка.

Лифты не работают с тех пор, как я здесь живу, и электричество в подъезде отключено.

– Пожалуйста! Мама? Пожалуйста?

Они хотят, чтобы я платила больше? Это шутка?

– Я хочу посмотреть… – хнычет Коди, и тон его голоса вкупе с моими и без того измотанными нервами доводит меня до исступления.

– Нет! – рявкаю я, сжимая письмо в руке. – Ты можешь успокоиться?

Его нижняя губа опускается и он хмурится.

– Ты злая, – говорит он. – Ненавижу тебя.

Я знаю, что он не это имел в виду, но все равно мне кажется, что мой живот опускается до колен, и я чувствую, как уголки губ дергаются, слезы начинают набухать в глазах.

– Да, ну… – я запихиваю письма в сумочку, смаргивая слезы. – Иногда я тоже себя ненавижу.

– Мисс Скарлет?

Моя челюсть сжимается так сильно. Я оборачиваюсь и вижу Неду в вездесущем красном халате, плотно облегающем ее, стоящую в дверях.

– Все хорошо?

Я киваю, выдавив улыбку.

– У нас все хорошо, спасибо, Миссис Эйзади.

Ее темные глаза оценивающе смотрят на хмурого мальчика рядом со мной, брови сдвигаются, когда он отказывается взять меня за руку. Я чувствую, как ее суждение прожигает дыру в моем затылке, и даже не могу заставить себя повернуться и посмотреть правде в глаза.

– Поднимайся, пожалуйста, – шепчу я Коди, кладя руку ему на плечо, чтобы он пошевелился. Он вырывается из моих рук, но все равно начинает подниматься по лестнице. – Спокойной ночи, Миссис Эйзади. Поздоровайтесь с мужем за нас обоих, – бросаю я через плечо.

Я не слышу, как закрывается ее дверь, пока мы не поднимаемся по лестнице и не скрываемся из виду.

Парочка в квартире «1Е» снова спорит. Они кричат так громко, что я слышу их даже в коридоре. Как только мы с Коди начинаем подниматься по второму лестничному пролету, что-то ударяется о дверь, и крики усиливаются.

Постоянный дождь оставил здание пахнущим плесенью. В коридоре холодно, и я чувствую запах чего-то горелого и слегка пряного, исходящий откуда-то сверху. Мы молча тащимся к нашей двери, Коди угрюмо волочит ноги, я сжимаю ключи так крепко, что чувствую, вот-вот пойдет кровь. Все, чего я хочу, это забраться в кровать с включенным обогревателем, накинуть одеяло на голову и заплакать.

Стоя в коридоре, прямо за дверью, я едва сдерживаю желание взглянуть на квартиру Джастина. Я не слышала от него ни слова с вечера воскресенья, когда он оставил меня стоять в квартире с воспоминанием о его запахе и неконтролируемым трепетом в животе. Но этого я и ожидала от него. Однажды он появится, предложит подвезти меня на работу, починить машину, присмотреть за Коди и так же быстро исчезнет на несколько дней.

Все как будто на пределе, мои нервы и тело напряжены, как будто я чего-то жду.Его.

В квартире немного теплее, и от стен исходит лишь слабый запах сырости.

– Пойди и сними мокрую одежду.

Коди игнорирует меня, вместо этого хлюпая по уже испорченному ковру в гостиную, где он падает на колени и начинает играть со своими фигурками динозавров. Я поднимаю кастрюлю с пола, выливаю воду, капающую с потолка, и снова ставлю ее на место. Вода с громким звоном падает в металлическую кастрюлю, звук эхом разносится по комнате.

– Коди, – говорю я громче. – Я просила тебя кое-что сделать.

– Сейчас, – отвечает он, не глядя на меня.

Я вздыхаю, сбрасывая куртку. У меня не хватает терпения на его упрямство. Я голодна, устала, у меня болят ноги, дела в закусочной идут все хуже, и теперь я должна найти еще сто долларов в месяц, чтобы остановиться в худшем жилом доме в этом богом забытом городе. Что мне не нужно, так это капризный мальчик.

Требуется много слез и криков, и много взяток, но через час я, наконец, умываю Коди, кормлю, одеваю в теплую одежду и укладываю в постель. Его ресницы трепещут, когда сон начинает затягивать его. Его маленькие ручки подложены под щеку, и дыхание начинает выравниваться, когда я медленно провожу рукой вверх и вниз по его спине. Какой задницей он сегодня бы не был, я не могу игнорировать маленький рывок в сердце, смотря на него.

– Мам? – бормочет он в полусне.

– М-м-м?

– Я не ненавижу тебя.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать веснушки, покрывающие кончик его носа и лоб.

– Я знаю, малыш.

Натягиваю одеяло ему на плечи и включаю ночник. Уходя, я включаю крошечный портативный обогреватель за пределами спальни, надеясь, что этого достаточно, чтобы согреть его.

Я достаю из сумки смятое письмо и кладу его на стол. Достав блокнот из кухонного ящика, я разделяю страницу на колонки. С пачкой счетов и писем передо мной я начинаю писать цифры, царапая карандашом как можно аккуратнее. Новые счета идут влево – они могут подождать еще некоторое время – срочные платежи и окончательные требования справа. Чем дольше я пишу цифры, тем хуже становится. Через несколько минут слова начинают расплываться.

Как только первая слеза ударяется о бумагу, я знаю, что это всё. Я чувствую, как ком ползет по груди к горлу. Страх. Он сильный и болезненный, и, как выпущенный на свободу зверь, он с криком бросается вперед, поглощая меня изнутри. Слезы горячие и быстрые; беззвучно текут по щекам, собираются на столе, окрашивая бледное дерево.

Быть сильной тяжело. Мне требуется каждая унция силы, чтобы не рухнуть, не сдаться, не отпустить.

Но я устала.

Я так устала, что чувствую это до самых костей, глубоко внутри, до того места, откуда исходит вся эта сила.

Я складываю руки перед собой, кладу на них голову, чтобы сделать вдох, прежде чем снова начнутся слезы.

Я не могу заработать приличную зарплату, не вложив половину в погашение кредитов и счета по кредитным картам. То немногое, что у меня осталось, я использую, чтобы одеть и накормить сына, сохранить крышу над головой и заплатить долг, который растет с каждым днем. Иногда, как сегодня, давление настолько велико, что я задыхаюсь. Груз ответственности высасывает воздух из легких, и цементирует в моих жилах. Все, что у меня есть – ненадежно балансирует на грани, и малейшая ошибка может означать, что я все потеряю.

Жаль, что я не могу стереть все и начать сначала. Начать снова, сделать это правильно.

К тому времени, как последнее рыдание сотрясает грудь, глаза так опухли, что я почти ничего не вижу, а из носа текут сопли. Я бросаю скомканные салфетки в мусорное ведро, снимаю одежду, бросаю ее в изножье кровати, забираюсь в постель и натягиваю одеяло до подбородка.

Мое тело продолжает дрожать, как от холода, так и от плача.

Последнее, что я чувствую перед сном, это прикосновение маленьких холодных ножек к моим ногам, когда Коди зарывается головой в подушку рядом с моей.

***

– Мам.

Две маленькие ручки прижаты к моему лицу.

– Мам, – шепчет он, на этот раз громче, и я чувствую его дыхание на своей щеке.

– Коди, – стону я.

– Мам, проснись, – снова шепчет он, и на этот раз я открываю глаза и вижу, что Коди сидит на моей кровати и смотрит на меня.

Я стону, поднимая руки над головой. Глаза опухли, и кажется, что я недавно заснула. Я не могу вспомнить, когда в последний раз так плакала, и мысль об этом заставляет меня чувствовать себя неловко.

– Пора просыпаться.

– Уже?

– Я уже давно проснулся!

Я улыбаюсь, поправляя пижаму.

– Правда? Ты приготовил маме завтрак?

Коди качает головой и смеется.

– Нет. Ты приготовишь мне завтрак. Ты же мамочка.

Вздохнув, я хватаю телефон с тумбочки.

– Ты прав, Коди. Я мама.

Я так быстро сажусь, что Коди чуть не падает с кровати.

Я проспала будильник.

***

Коди бежит по лестнице так быстро, как только может, слишком упрямый, чтобы позволить мне помочь ему спуститься, хотя мы спешим. Не обращая внимания на его протесты, я беру его под руки и спускаю с последних трех ступенек. Я беру его за руку и крепко сжимаю.

– Мы должны бежать, хорошо?

Он кивает.

– Окей.

Я поворачиваюсь, готовая бежать, и вижу егор. Рюкзак перекинут через плечо, солнцезащитные очки на месте, все его тело излучает усталость.

– Джастин! – чирикает Коди.

Джастин отрывается от телефона, и я стараюсь не замечать, как его лицо светиться, когда он видит нас с Коди.

– Привет, кроха, – говорит он. Выражение его лица смягчается, когда он смотрит на меня. – Привет, Скарлет.

Мне приходится стиснуть зубы, чтобы удержаться от идиотской улыбки.

Как бы мне ни хотелось стоять и пялиться на него все утро, если я не потороплюсь, мы опоздаем на следующий автобус. Это позор, потому что усталый или нет, он все еще самый привлекательный парень, которого я когда-либо видела, и провести немного времени с ним этим утром было бы неплохо.

Он отступает в сторону, когда мы проходим мимо.

– Опаздываешь?

– Как всегда! – говорю я, махая рукой и таща Коди за собой.

***

– Ты закончила на сегодня? – спрашивает Пит. Он стоит у плиты, счищая остатки чего-то с гриля.

Я развязываю фартук и комкаю его.

– Да. Сделано еще на неделю.

– Взяла то, что я оставил для тебя в холодильнике?

Поднимая коробку с остатками еды, я улыбаюсь.

– Конечно. Как бы я жила без мясного рулета и яблочного пирога Лайлы?

Он хихикает, его выпирающий живот касается плиты.

– Эй, Пит!

– Хм?

– Я тут подумала: раз уж Лорен будет сокращать смены, когда родится ребенок, как думаешь, я могла бы взять смену по понедельникам или обеденную смену раз в неделю?

Пит выключает газ и поворачивается ко мне.

– Ты уходишь из клуба?

Я качаю головой.

– Просто нужно немного денег.

Он вздыхает, и я вижу «нет» прежде, чем оно слетает с его губ.

– Ты знаешь, я бы так и сделал, если бы мог. Но мне пришлось отпустить одного из наших ночных сотрудников на прошлой неделе, и я…

– Все в порядке, – мне удается улыбнуться, отмахиваясь от него. – Не беспокойся об этом.

Он подходит ближе, пахнет жареной едой и потом, и успокаивающе кладет руку мне на плечо.

– Если что-нибудь случится, ты будешь первой, кому я позвоню, хорошо?

Его уверенность приносит некоторое облегчение, но я решаю не настаивать, тем более, что он едва моргнул глазом на моё опоздание. Даже одной дополнительной смены в неделю будет достаточно, чтобы облегчить нагрузку на мой и без того перегруженный банковский счет. До тех пор, я думаю, мне придется танцевать немного усерднее, и немного дольше.

После полудня, наконец, прошел дождь, а Коди в хорошем настроении, когда я забираю его из детского сада. Между пальцами и под ногтями у него краска, и он бережно несет свое произведение искусства до самого дома, отказываясь сворачивать его.

– Может, повесим на холодильник, когда вернемся домой? – спрашиваю я.

– Ханна отдаст свое папе.

– Вот как?

Он кивает.

– Мы можем послать мою?

– Куда?

Он кидает хмурый взгляд, кажется, он думает, и я жду с нетерпением его ответа. Я была честна с Коди о его отце, так как он был достаточно взрослым, и всегда спрашивал про него. Ну, настолько честна, насколько это возможно с четырехлетним ребенком. Он знает, что его отец делал плохие вещи, и ему следовало уйти. Я не уверена, что он понимает, но в данный момент я просто благодарна, что он больше не спрашивал меня об этом.

В конце концов, он просто пожимает плечами.

– Можем повесить в моей комнате?

Я натягиваю ему на уши шапочку, чтобы согреть.

– Конечно.

Автобус останавливается в квартале от нашей квартиры, и дверь с шипением открывается. Коди медленно спускается по лестнице, следя за тем, чтобы его рисунок был в безопасности. Я следую за ним, держа за руку. Он отпускает её, когда мы заходим на парковку, держит рисунок двумя руками, и я перекладываю коробку с остатками еды в другую руку, чтобы ослабить напряжение.

Мое внимание привлекает звон металла, голова качается из стороны в сторону так быстро, что я почти теряю равновесие. В угол стоянки, где она стоит уже четыре месяца. Моя машина. Она на том же месте, что и когда я уходила, все еще покрыта пылью и грязью, но капот поднят, ржавое пятно в центре на виду. Я замедляюсь, призывая Коди тоже остановиться. Мое сердце замирает при мысли о том, что нужно заменить батарею, или фары, или что-то еще, что люди крадут из автомобилей. Начинаю размышлять, что можно продать.

– Коди, – тихо говорю я. Он смотрит на меня, и я кивком головы указываю ему в свою сторону. Мои мягкие, но совершенно уродливые туфли тихо ступают по асфальту, и я немного замедляю шаг, когда из-под капота раздается еще один звон. Мы с Коди обошли кабину со стороны водителя и увидели Джастина с торцовым ключом в руке и морщинкой между бровями.

– Эм… привет?

Он вскидывает голову, и виноватое выражение мелькает на его лице.

– Привет, – он прячет голову под капот и выпрямляется, держа гаечный ключ в руке. – Я надеялся закончить до твоего возвращения.

– Закончить что?

Почерневшими пальцами он указывает на покрытые жиром детали, лежащие на боку моторного отсека.

– Как тебе удалось открыть капот?

Он пожимает плечами, глядя на грузовик.

– Хитрости ремесла.

Серая футболка натягивается на плечи, когда он снова наклоняется над двигателем, грязная тряпка свисает из заднего кармана.

– Ты её чинишь, Джастин? – спрашивает Коди, пытаясь заглянуть.

Джастин затягивает крышку радиатора, и у меня пересыхает во рту при виде его голых рук, худых и татуированных, наконец-то открытых мне.

– Пытаюсь. Ты это сегодня нарисовал? – спрашивает он, указывая на рисунок в руках Коди.

Коди гордо кивает, протягивая его.

– Это я, это мама, а это мой дедушка, но он умер, значит это динозавр.

Джастин слегка улыбается и вежливо кивает.

– Эй, Коди, хочешь посидеть в машине?

Его глаза расширяются.

– Можно мне сесть впереди?

– Только ничего не трогай.

Он визжит, хлопает в ладоши, и я сажаю его за руль. Там не так много мест, которые он может сломать, но на всякий случай я передаю ему свой телефон, чтобы он поиграл в игры.

Дверь стонет, когда я закрываю ее, и мне кажется, что я вижу, как отваливается кусок краски.

Мы с Джастином на мгновение замолкаем, он работает, я наблюдаю.

– Знаешь, не следует этого делать, Джастин.

Он отрывает взгляд от двигателя.

– Разве мы уже не говорили об этом?

Я прислоняюсь бедром к боковой панели.

– Лазанья. Точно, – шепчу я. Ключ щелкает и крутится, костяшки пальцев Джастина побелели, он сжимает металл. – Ты получил письмо насчет арендной платы?

– Да, – вздыхает он. – Бредятина какая-то.

Он кивает. Синяк, который всего несколько дней назад только начинал расцветать под его глазом, теперь стал бледно-желтым, почти невидимым.

– Ну, как дела? – спрашиваю я, слегка наклоняясь над двигателем.

Джастин кивает.

– Выглядит хорошо. Сейчас должно быть все в порядке.

Мои брови взлетают вверх.

– Всё?

Я делаю шаг назад, когда Джастин отходит от капота и закрывает его со щелчком. Он вытирает руки о промасленную тряпку и бросает ее в коробку у своих ног.

– Теперь тебе не придется опаздывать на работу.

Я морщусь.

– Ты заметил, что я всегда опаздываю?

Он ухмыляется, положив обе руки на капот машины и слегка наклоняясь ко мне.

– От моего внимания это не ускользнуло, – мне нравится эта сторона Джастина: игривый, милый, задумчивый. Он дважды стучит костяшками пальцев по капоту. – Хочешь проверить?

Я нашла ключи от машины в нижней части сумки, и села на сиденье водителя, а Коди ко мне на колени. Поскольку машина так долго стояла без дела, я ожидала, что аккумулятор разрядится, но, конечно, Джастин уже подумал об этом, и когда я поворачиваю ключи в зажигании, двигатель скулит и хрипит, но с треском запускается. Коди визжит и хлопает в ладоши, и я не могу не присоединиться. Мы оба смеемся, когда двигатель пыхтит и фыркает. Заглушив двигатель, я соскальзываю с переднего сиденья и, едва не сбив Джастина с ног, обнимаю его за шею.

– Боже мой, Джастин! Это так здорово, большое спасибо!

Он хихикает, его щека касается моего уха.

– Не могу поверить, что у тебя получилось. Я думала, она сдохла навсегда, – я чувствую, как его рука нежно касается моей поясницы, и давления его теплой руки на мое тонкое платье достаточно, чтобы вернуть меня к реальности. Я убираю руки с его плеч и делаю шаг назад. – Потрясающе, – повторяю я, на этот раз тише. – Спасибо тебе.

Ветер усиливается, и я плотнее запахиваю куртку. Вечер прохладный, но внутри меня вдруг разгорается жар.

Джастин неловко шаркает ногами, его длинные пальцы теребят мочку уха.

– Ты… ты хочешь, чтобы я присмотрел за Коди сегодня вечером?

Когда я смотрю на него, он смотрит сквозь меня, прямо через лобовое стекло грузовика на мальчика, сидящего на переднем сиденье. Когда его глаза встречаются с моими, он краснеет, заставляя меня улыбнуться.

– Конечно. Если ты не против. Он был очень вредный на этой неделе.

Джастин медленно кивает.

– Я приму это во внимание.

Я ухмыляюсь.

– Ну, ты сам напросился.

– Мама! Я хочу попи́сать.

Джастин хихикает, и я закатываю глаза.

– Ладно, малыш.

Коди танцует с ноги на ногу, пока я смотрю, как Джастин убирает сломанные части моего грузовика.

– Хочешь зайти на ужин? Это не так круто, как лазанья, но есть яблочный пирог, – я поднимаю коробку, встряхивая внутренности.

Нежная улыбка достигает уголков рта Джастина.

– Тебе трудно сказать «нет», – он натягивает свитер поверх футболки и берет ящик с инструментами. – В шесть?

Я смотрю на свое поношенное платье в белую и розовую полоску и чулки.

– В шесть тридцать.

Сходив с Коди в туалет, мы спустились к Неде. Я слышу, как где-то играет радио, и звук чего-то ближневосточного и экзотического становится громче, когда ее муж, открывает дверь. Черты его лица темные, как у жены, а густые усы, усыпанные седеющими волосами, прикрывают верхнюю губу, скрывая большую часть половины рта. Его глаза загораются, когда он видит нас.

– Мистер Коди! – говорит он, хлопая в ладоши. – И Мисс Скарлет, – он говорит что-то на персидском, широко улыбаясь нам, прежде чем наклониться и взять лицо Коди в ладони. – Ты быстро растешь. Заходи, заходи.

Он проводит нас внутрь, они с Недой суетятся вокруг Коди и, как всегда, напоминают мне, что у них есть сын-одиночка врач, который ездит на «Мерседесе» и каждое утро пробегает шесть миль. Даже если бы мне было интересно, а это не так, я не могу представить, что буду встречаться с кем-то, кто так много зарабатывает, но все же позволяет своим родителям жить в этом месте.

– Я просто хотела сказать, что за Коди не нужно присматривать сегодня.

– Ох? – говорит Неда с надеждой.

Она и Амон всегда делали вид, что не знают, где я работаю. Я почти уверена, что она оставила эту часть, когда рассказала обо мне своему сыну. Тем не менее, я знаю, что они в курсе, и не одобряют этого. Но, они хорошие люди, присматривают за Коди, когда я не могу.

– Джастин придет посмотреть динозавров, – перебивает Коди. – И он сказал, что ему нравится Бэтмен, а мне тоже нравится Бэтмен!

– Джастин твой друг, азизам? – спрашивает Неда, скармливая ему кусочек чего-то липкого и розового.

Коди запихивает все в рот, но после одного пережевывания решает, что ему это не нравится. Его нос морщится.

– Он мамин друг.

Брови Неды чуть не падают с макушки.

– Сосед, – поправляю я, протягивая руку, чтобы Коди выплюнул розовое желе. – Джастин из квартиры «3С».

– Коди, любовь моя, – говорит Неда, поднимая его со стула. – Иди найди Амона. Он покажет тебе кое-что интересное, – она похлопывает его по попе, и он убегает.

Она тычет в меня сморщенным костлявым пальцем.

– Мне он не нравится, – говорит она, как только Коди выходит за пределы слышимости. – У него много татуировок, а лицо у него как у беды.

Да ладно.

– На самом деле он очень милый, Неда. Вы не должны его судить.

Ее губы сжимаются, и она издает кудахтающий звук.

– Мне не нравится. Он доставит тебе неприятности. Оставь сына с нами.

– Ты знаешь, я благодарна вам за помощь, Неда. Но я хочу оставить его дома, где ему удобно, – Неда фыркает, качая головой. – Кроме того, – говорю я. – Коди не помешал бы друг.

Она захлопывает крышку контейнера со сладостями и различными пропитанными сахаром десертами, все еще не убежденная.

Я улыбаюсь ей, отправляя в рот кусочек рахат-лукума. Сахар растворяется, и на языке расцветает аромат лепестков роз и теплых летних ночей.

– Вот увидишь. Все будет хорошо.

Глава 10

Скарлет

Я забыла, как здорово иметь машину. Поездка на работу и обратно теперь короче, мне не нужно ловить такси, и, как сказал Джастин, я больше не опаздываю. Мысль о том, что я могу просто прыгнуть в свой грузовик и уехать, уехать далеко, пока дороги не растянутся до горизонта, а город не исчезнет, освобождает. Освобождает и очень, очень соблазняет.

Каким бы маленьким Джастин ни считал этот жест, каким бы легким он мне ни казался, он изменил мою жизнь. Влияние, которое он оказал на мою жизнь… неописуемо.

Конечно, он по-прежнему исчезает на целые дни, и иногда появляется в пятницу вечером с распухшей губой или шрамом, но по большей части он стал постоянным прибежищем дома. Он клянется, что с удовольствием присматривает за Коди по пятницам и субботам, и наотрез отказывается от того, чтобы я ему заплатила. Мне требуется несколько недель, чтобы почувствовать себя по-настоящему комфортно, оставляя Коди с ним, но каждую ночь, когда я возвращаюсь и вижу, что он в безопасности, я расслабляюсь еще больше. Более того, Коди полностью увлечен Джастином, почти влюблен, и именно это делает меня счастливее всего на свете.

Ну и мне он тоже нравится.

Очень нравится.

Ко мне подкрадывается то головокружительное чувство, которое возникает, когда ты влюблен. Мгновения, проведенные в ожидании его прибытия, считая минуты, пока я не увижу его, думая о каждой мелочи наших коротких встреч, это кажется глупым и удивительным одновременно.

Мне требуется время, чтобы признаться себе, что это не просто мимолетное влечение, и когда я это делаю, румянец и трепет сердца увеличиваются в десять раз. Меня смущает, как мое тело реагирует, когда он рядом.

– Наверняка у тебя есть дела поважнее в субботу вечером, – шучу я, натягивая свитер. – Болтаться с четырехлетним ребенком – это не совсем твое представление о захватывающей ночи, верно?

Джастин отрывает взгляд от книжки-раскраски, лежащей перед ним на столе, его карие глаза смотрят через всю комнату.

– Ты удивишься.

Они с Коди сидят рядом, Джастин поджал длинные ноги под кухонный стол, а Коди раскачивается взад-вперед. На столе разложены цветные карандаши, Коди держит язык между губ, раскрашивая картинки.

– Просто звони мне, если он будет сильно баловаться, – говорю я, надевая туфли. – Знаешь… если у тебя свидание или… что-то в этом роде…

Слово «свидание» застревает у меня в горле, как сухой тост, и выходит тише, чем мне хотелось бы. По какой-то причине этот звук гремит у меня в голове, отскакивая от внутренней части моего черепа, как эхо. Я заставляю себя улыбнуться и смотрю на него. Джастин просто смотрит на Коди, который полностью поглощен в свое занятие.

– Да. Я дам тебе знать.

Не знаю, почему я вообще что-то сказала. От одной мысли о Джастине на свидании у меня сжимается желудок, и я делаю глубокий вдох, чтобы прогнать боль, давящую на грудь.

Иногда я уверена, что он чувствует то же, что и я. Я увижу, как что-то промелькнет в его глазах, или иногда он говорит что-то, что заставляет меня думать, может быть, я не придумала всё это, может быть, я ему тоже нравлюсь. Но потом ничего не происходит, мы продолжаем этот маленький танец, и в конце концов я чувствую себя взвинченной и неуверенной.

Проглотив комок в горле, я перекидываю рюкзак через плечо и беру ключи от машины со стола рядом с Джастином.

– Увидимся позже, ребята.

Он поднимает глаза, когда я поворачиваюсь, и то, как его взгляд задерживается на мне, заставляет остальной мир отлететь назад, маленькая искорка надежды вспыхивает внутри. Мой разум кружится, а сердце трепещет.

О Боже.

Если это то, что происходит, когда он смотрит на меня, что будет, когда я его поцелую?

***

«Blush» – это абсолютный сумасшедший дом. Кристен и одна из других девочек громко хихикают, передавая свернутую банкноту взад и вперед, пожирая линии белого порошка. Музыка громкая, басы гремят по стенам, и я слышу, как из-за занавесок доносится громкая болтовня. Но над всем этим возвышается крик, доносящийся из-за двери кабинета Маркуса.

– Кто это там с ним? – тихо спрашиваю я, проходя мимо девушек.

– О, привет! – говорит Кристен со смешком, ее глаза остекленели и расфокусировались. – Там Лия.

– Неужели? – мурашки бегут по коже. Я слышала, как Лия и Маркус спорили раньше, но это звучит хуже. – Что Маркус сделал на этот раз?

Кристен снова хихикает, делая глоток чего-то похожего на виски или бурбон. Ночь только началась, а она уже в хлам.

– Ничего. Кто-то сказал ему, что Лия спрятала от него чаевые, – она произносит это слово так, будто точно знает, кто это был, и я готова поспорить на свою ночную зарплату, что это была она.

Обе девушки падают в приступе хихиканья, и моя голова поворачивается к двери, когда начинается новый раунд криков.

– Зачем ей это делать?

Бекка влетает в раздевалку, ее черное платье делает ее кожу жемчужно-белой. Материал плотный, открытые стороны скреплены тонкими полосками, которые показывают изгиб ее тела и верхнюю часть бедра.

– Лия сама себе закон, Скарлет. Кто знает, почему она делает то, что делает.

– Ее уволят? – спрашиваю я, тут же ругая себя за любопытство.

Бекка протягивает Кристен и другой девочке по пачке пакетиков с порошком. Вздохнув, она поворачивается ко мне, выражение ее лица уверенное, но глаза выдают страх, который скрывается под ними.

– Кто знает, что сделает Маркус.

Девочки перестают смеяться, атмосфера напряжения заполнила крошечную комнату. Я не могу не смотреть на дверь офиса, голоса за ней теперь зловеще тихие.

Разглаживая руками платье, Бекка натягивает фальшивую улыбку.

– Лия сама справится, Скарлет, – она выпрямляется и поворачивается к Кристен с остекленевшими глазами. – Давай больше не будем об этом, ладно? – протянув руку, она забирает у Кристен стакан виски, проглатывает оставшееся одним глотком. – Вернемся к работе, хорошо?

Кристен со своей подружкой убегают так быстро, как только позволяют их шаткие ноги. Я направляюсь в заднюю комнату, чтобы переодеться, все время пытаясь игнорировать холодные пальцы страха, ползущие по моей спине.

Субботний вечер предвещает Тайлера в отдельной комнате номер три. Ещё это означает мальчишники и иногда свадебный душ для более рискованных невест. Я снимаю одежду, а затем наряжаюсь в другую, по крайней мере, два десятка раз. Боль в ногах и икрах, потные сиськи и ноющие плечи.

Я иду в бар, когда замечаю Лию. Она сидит с клиентом, ее темная кожа светится в свете ламп. Я ничего не могу с собой поделать. Мне нужно с ней поговорить.

Улыбаясь парню перед ней, я нежно кладу руку на плечо Лии.

– Простите, что прерываю.

Глаза клиента расширяются, когда Лия обнимает меня за талию.

– Я на минутку, милый, – говорит она ему и уходит, коснувшись его бедра.

– Ты в порядке? – быстро спрашиваю я, как только мы оказываемся вне пределов слышимости.

Лия в замешательстве хмурит брови.

– А почему нет?

Я пожимаю плечами, наматывая волосы на кулак.