Текст книги "Делириум (СИ)"
Автор книги: cup_of_madness
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
– Но… разве нам с тобой не хорошо вместе? ― губы девушки задрожали, и Малфой посмотрел наверх, мысленно спрашивая, за что ему это все.
– Что ты хочешь от меня услышать? Мне уже в печенках сидят твои сцены ревности, Паркинсон.
С лица слизеринки тут же пропала вся спесь, и она подошла к нему, несмело положив руку на плечо парня.
– Может… я смогла бы поговорить с родителями, а ты спросил бы у Люциуса. Возможно, они бы изменили свой выбор в мою пользу, ведь мы с тобой уже так давно…
Поняв к чему все идет, Малфой прервал ее речь.
– Пэнси, я не собираюсь жениться в ближайшее время, ― проговорил он по слогам. ― Ни на тебе, ни на Гринграсс.
– Но Астория… ― возмущенно надула губы Паркинсон.
– Мне насрать на Асторию.
Его голос звучал грубо и рассерженно, но, кажется, такой ответ удовлетворил ее, потому что уже через секунду Пэнси расплылась в улыбке.
– Ладно, Драко, давай не будем ссориться, ― промурлыкала девушка, поглаживая обнаженный торс Малфоя. ― Я же не зря сюда пришла. Ты выглядишь так сексуально.
Она накрыла его губы своими, и он тут же почувствовал горький привкус помады. Резиновая жижа попала на язык, заставив прервать поцелуй. Драко взглянул на часы, висящие чуть правее входной двери.
Где тебя носит, Грейнджер?
Она могла задерживаться на час максимум, прогрызая фолианты в библиотеке и перетаскивая их с собой в комнату, но не больше. Их уроки закончились в одно время, а это значит, что девчонка опаздывала уже на полтора часа.
– Не сейчас, у меня есть дела, ― он отстранил от себя слизеринку, которая тут же сложила брови домиком, чтобы показать ему, насколько Драко ее расстроил.
Дешевая показуха, Пэнси.
Его начала бесить ее фальшивость. Все фразы и движения были подстроены так, чтобы предугадать реакцию Драко. Странно, потому что раньше ему это нравилось. Паркинсон точно знала, что его раздражало, и делала все, чтобы угодить. Проблема только в том, что теперь Драко начала раздражать она: ее мимика, которая должна была умилять, ее покорность и, кажется, полное отсутствие достоинства перед ним – все это делало слизеринку до безумия предсказуемой и оттого скучной.
Спровадив свою недо-девушку, он оделся в обычную футболку и брюки, не желая вновь облачаться в форму, и закрыл за собой портрет. Коридоры школы еще не были мертвыми, но уже потихоньку пустели. Теплая атмосфера, всегда витающая в замке, испарилась с окончанием битвы. Больше никто не слонялся вокруг да около, студенты предпочитали сразу после лекций кучковаться в своих гостиных, общаясь с близкими. Никто не был так глуп, чтобы верить в рассусоливание Министерства о безопасности. Волдеморт выиграл эту войну, и все прекрасно понимали, что несмотря на относительное спокойствие сегодня, завтра может случиться все, что угодно.
Пройдясь по проходам библиотеки и не найдя там упертую гриффиндорку, Драко замер. Честно говоря, он практически был уверен, что она здесь – прячется от него или же желает позлить. Драко спустился в Большой Зал, понимая, что ужин еще не так скоро, чтобы Грейнджер решила пойти прямо туда, но на всякий случай решил проверить. Когда и там не было обнаружено кудрявой копны волос, которую он сразу же заметил бы, внутри у наследника рода Малфоев что-то сжалось.
Где эта маленькая сука лазит?
Что, если братец с сестрой оклемались и вспомнили что-то? Или чокнутая Амбридж вновь довела Грейнджер до белого каления, чтобы иметь лишнюю возможность для демонстрации своих садистских наклонностей? Он прокрутил в голове то, что помнил из ее расписания: История, Гербология, ЗоТИ и Уход за магическими животными. Черт, ЗоТИ. Если этот кретин догадался о чем-то, то она может быть только в подземельях и больше нигде. Выругавшись себе под нос, он пошел в направлении общей гостиной Слизерина. Ненавижу тебя, Грейнджер, за то, что я должен вот так за тобой бегать.
Картинки, предательски выдаваемые его мозгом, практически убедили Драко, что она валяется в нижних камерах для заключенных, которые использовались еще в средневековье. А если даже Амикус и не вспомнил ничего, то вроде бы ей не нужно много времени, чтобы найти себе проблем. Чтобы вывести кого-то из себя. Практически решив, что лично открутит ей голову, когда найдет, Драко свернул в сторону ближайшего пути к нижним ярусам Хогвартса. Вдруг ему открылась весьма странная картина: Грейнджер на цыпочках, подобно котенку, выскальзывала из кабинета Снейпа, постоянно оглядываясь. Драко резко остановился, не выходя из-за угла, собираясь посмотреть, что она задумала. Гриффиндорка держала в руке палочку, а ее лицо выражало смесь адреналина и сосредоточенности. Если бы он не знал девчонку лучше, то решил, что она забралась в кабинет зельевара, чтобы подправить себе оценки.
Вдруг с противоположного конца коридора послышались шаги и отдаленные голоса. На лице девушки тут же в ярких красках вырисовался испуг, она оглянулась и, пробежав еще каких-то несколько метров, прыгнула в ближайшие открытые двери. Драко скривился, зная, что в том небольшом помещении обычно хранятся колбы с дополнительными котлами и стоит душный спертый воздух. Через секунду Снейп, споря о чем-то вполголоса с Макгонагалл, открыл свой кабинет, и они скрылись там вдвоем. Напоследок Драко заметил, что, судя по выражению лица старухи, преподаватели еще не сумели прийти к консенсусу. Интересно. Открыв Алохоморой те же двери, он зашел в комнатку, которая по размерам едва ли переплевывала чулан для метел. Палочка с Люмосом освещала многочисленные полки со стеклянными бутылочками и спину Гермионы, стоящую возле стопки старых котлов.
– Что ты делала в кабинете у Снейпа, Грейнджер?
Издав сдавленный писк, она повернулась, держась рукой за солнечное сплетение. Такая реакция позабавила Малфоя, и он не удержался от ухмылки.
– Мерлин всемогущий! Ты до смерти напугал меня! ― воскликнула Грейнджер, переводя дыхание.
– Жаль, недожал, ― нарочито разочарованно вздохнул слизеринец. ― Я слушаю.
Буквально на секунду ее глаза забегали, а потом лицо вновь приобрело уверенный вид.
– Я хотела встретиться с профессором и выяснить некоторый материал к следующему уроку, ― она горделиво подняла подбородок.
Как же Драко бесила эта ее привычка.
– И поэтому спряталась в подсобке, как только услышала его голос?
Малфой наблюдал за реакцией Гермионы и замечал микроизменения, которые, к его удивлению, говорили о многом. Вот она отводит глаза вправо, придумывая причину, вот щурится, переходя в наступление. То, как он теперь мог читать ее, заставляло задуматься, могла ли Грейнджер то же самое проворачивать с ним?
– Я не захотела прерывать их беседу с Макгонагалл, ― она откинула волосы с лица и, взглянув прямо ему в глаза, нахмурилась. ― И вообще, как долго ты наблюдал за мной?
Драко подошел ближе, а, учитывая размеры помещения, пары шагов было вполне достаточно, чтобы оказаться нос к носу с Гермионой.
– Достаточно для предположения, что ты не думаешь, будто я такой же недоразвитый, как Уизли, чтобы повестись на эту херню.
В голосе слизеринца заиграли предупреждающие нотки, и это был недобрый знак. Безрассудно с ее стороны – действовать наобум, но выбора не было. Снейп уперто не хотел покидать собственный кабинет, и ей пришлось ждать. Естественно, она уже решила, что скажет Малфою: как всегда задержалась в библиотеке, но, видимо, ее личный надзиратель решил, что Грейнджер не было слишком долго. Удивительным было уже то, что он пошел искать Гермиону, а факт того, что Малфой нашел гриффиндорку в подземельях вообще обескураживал. Грейнджер отмахнулась от мыслей о том, что ему может быть известно обо всем. Нет, это бред. Если бы он знал, то давно сравнял бы ее с землей.
– Я не понимаю, о чем ты, Малфой, ― она сделала все, чтобы голос звучал спокойно и уверенно, но, как всегда, когда он стоял так близко, девушка не могла за это ручаться.
Взглянув ему в глаза, Гермиона не увидела там злобы. Или не хотела видеть. После того, как он спас ее от верных пыток, девушка не могла заставить себя ненавидеть его так, как раньше. Она хотела, но не могла. На следующий день Гермиона была уверена в том, что Амикус расчленит ее, но он ничего не сделал. В смысле, совсем ничего. Просто не обращал на нее внимания так, будто и не он упустил свою «жертву» из лап. Один бог знал, что с ним сделал Малфой. Но почему? Этот вопрос бился в висках гриффиндорки каждый раз, когда она думала о нем. А это значит, что очень часто. Чересчур часто.
Она уже успела пожалеть несколько раз, что тогда, полностью обессиленной, лежа на диване в их гостиной, Гермиона задала ему не этот вопрос.
Почему ты помог мне, Малфой?
– Конечно, ты не понимаешь, ― его голос звучал вкрадчиво и вопреки всем законам логики посылал приятные мурашки вдоль ее шеи.
Глупое тело абсолютно неправильно реагировало на опасность. И он заметил это. В теплых, совершенно осенних глазах гриффиндорки не было страха. Она смотрела на него с любопытством и ожиданием, но не со страхом. Это было главное отличие, подчеркнутая линия. И самое важное, что он ощутил какое-то… извращенное удовлетворение от этого. От того, что она его не боится. Наверное, это и был первый шаг в пропасть.
– Но ты прекрасно знаешь, Грейнджер, ― он перешел на шепот, чтобы она могла точно ощутить весь вес его слов, ― что рано или поздно мне все равно станет известно, что задумал твой воспаленный гриффиндорский мозг.
Малфой протянул руку к ее лицу, намереваясь до боли сжать подбородок и вытащить из нее признание, но как только его пальцы коснулись теплой щеки, девушка отреагировала самым идиотским образом. Она просто медленно закрыла глаза. Он замер в ступоре, неспособный причинить ни боли, ни хотя бы убрать руку. Вглядываясь в то, как подрагивают ее ресницы, Драко заметил небольшое черное пятнышко на левой скуле девушки. Так, будто она куда-то влезла в поисках чего-то. Он немного подвинул руку, чтобы легким движением стереть кляксу и, почувствовав тепло его ладони, Гермиона немного, буквально на миллиметр, повернула щеку навстречу его касанию.
Это была практически пытка.Гермиона ощущала, что там, где его пальцы касались лица, кожа горела. Девушка все равно боялась открыть глаза. Он не убирал руку. Сколько уже? Секунда? Час? Ее сердце стучало так, будто намеревалось отработать все удары, отведенные ему на жизненный срок прямо в эти несколько мгновений. Пальцы слизеринца едва ощутимо поглаживали кожу, но этого было достаточно, чтобы приоткрыть глаза и сделать полшага к нему. Этого было достаточно, чтобы напрочь забыть, кто стоит перед ней.
Его большой палец прочертил полумесяц на щеке Гермионы и, опустившись ниже, медленно провел по пухлым губам. Повинуясь абсолютно нерациональному порыву, она открыла рот и, обхватив губами кончик пальца, дотронулась до него языком.
Драко сцепил зубы, ощутив, что его штаны стали болезненно узкими. Ему хотелось прижаться к ней, потереться пульсирующим членом и видеть, как она реагирует. Ощущать это. Смотря, как зрачки Гермионы расширяются в тусклом свете, единственное, что ему хотелось ― это потянуть ее за волосы, повернуть спиной, задрать мешающую юбку и трахнуть, слыша, как гриффиндорка будет стонать. Потому что она будет. Извиваться, хотеть еще. Черт.
Ему нужно было получить очередной концентрат успокоения, очередную порцию той эмоции, вкус которой он все еще помнил, все еще прокручивал в голове. Достаточно только лишь коснуться губ девушки, слизать эту дозу с кончика ее языка. Боже, это же просто грязнокровка. Ничтожество. Низшее из созданий.
Между ними повисло такое напряжение, будто их вот-вот убьет током.
Нет. Если он это сделает, то оправданий уже не будет. Я просто, блять, не смогу оправдать себя. Не сможет отбелить. Что-то сжало его железным обхватом, и он почти задыхался здесь, рядом с ней, в этом затхлом чулане, пока она опять ему врала.
– Нет! ― выкрикнул Малфой, резко убирая руку от ее кожи и разрушая всю магию.
Она отступила, еле стоя на ногах, вроде бы тоже отходя от транса.
– Убирайся отсюда, Грейнджер, ― сказал он, глубоко дыша.
Пожалуйста, просто уходи, иначе я не смогу. Я не выдержу.
– Драко, я… ― прошептала она голосом, полным отчаяния, и это больно резануло ему по ушам.
– Вали, я сказал!
Его крик, кажется, отрезвляюще подействовал на Гермиону, и уже через секунду он остался в чулане один.
Сука! Малфой стукнул ладонью по стеллажу, подвергая опасности шаткие конструкции из стекла. Это все потому, что он отказался от перепиха с Пэнси. В последние несколько дней Драко был слишком занят, разгребая гребаные проблемы грязнокровки, и вот как его тело теперь реагирует на хоть сколько-то привлекательную женщину. Мерлин, он чуть не сделал это. Чуть не поцеловал ее. Сам. Без какой-либо на то причины. Сейчас же он найдет какую-нибудь симпатичную задницу и выколотит эти бредовые мысли из себя. В прямом смысле.
***
Надрывный голос Селестины Уорлок, звучащий из волшебного радио и воспевающий бесконечную любовь, хоть и не вписывался в слизеринские посиделки, но Драко уже был счастлив, что круг друзей смог хотя бы частично отвлечь его от опасных мыслей, прожигающих мозг.
– Слушайте, мы не устраивали нормальные вечеринки уже гребаную вечность, ― сказал Нотт, закидывая ногу на колено. ― Все так тухло, никогда не думал, что буду скучать по внеклассным мероприятиям. Мне кажется или старосты этой чертовой школы порядком разленились?
Слизеринец улыбнулся Драко, показывая, что это шутка.
– О, Тео, откуда в тебе взялся этот немереный запас храбрости? ― усмехнулся Блейз. ― Все мы знаем, что нашему старосте давно пора на курсы управления гневом.
Драко скорчил гримасу, не желая отвечать на клоунаду лучшего друга. Но, признаться, Тео был прав. Без подготовок к квиддичным матчам, праздников и мероприятий люди сходили с ума. Не то, чтобы он смерть как горел желанием заполнять все эти расписания и планировать балы, но это дало хотя бы какую-то разгрузку для головы. И, возможно, Драко перестал бы с такой завидной регулярностью ехать крышей. Министерство «решило», что на данный момент не стоит превращать школу в балаган, и сосредоточиться конкретно на учебе, исключив любые внеклассные процессы. Просто, видимо, Драко пока не понял, к какой конкретно части учебного процесса можно отнести пытки Круциатусом. Очевидно, что Волдеморт не хотел способствовать любым проявлениям сплоченности людей. Любые занятия, которые могли бы объединить неугодную ему группу, должны были быть исключены. Велик же волшебник, который боится хреновых тренировок по квиддичу.
Малфой насильно прервал свои мысли, параноидально оборачиваясь. Конечно, если сам Темный Лорд не смог проникнуть в его мысли, не сумев разбить нерушимый щит в сознании, то одного из этих сопляков даже смешно подозревать, но осторожности много не бывает. Они никогда не обсуждали это напрямую, даже с Блейзом. Ему, как и всем представителям слизеринских чистокровных семей, стоило почитать политику Темного Лорда и уважать его, но Забини плевал на это. Он никогда не лез на рожон, но Драко точно знал, что Блейз не сторонник этих идей.
– Эй, мы с Драко делаем все, что в наших силах! ― важно проговорила Пэнси, собственнически положив руку ему на плечо.
И вот это ее мы с Драко вызвало неприятную волну внутри. Когда он вообще стал придавать хоть какое-то значение словам?
– Да, конечно, особенно учитывая то, что сейчас мы как раз должны дежурить, ― закатил глаза Драко, чувствуя физическую потребность выплюнуть хотя бы немного яда, который скопился у него внутри.
– Ой, плевать, ― слизеринка взяла со стола вишню. ― Но насчет веселья я обеими руками «за»! У меня скоро день рождения и вечеринке точно быть!
Девушки стали активно обсуждать предстоящее событие, пожалуй, за исключением Астории и нескольких ее подружек, которые в этот раз держались особняком. Драко подозревал, что между ней и Пэнси произошел конфликт, но это было настолько глупо, что даже не стоило его размышлений. Гринграсс никогда не питала к нему никаких романтических чувств, насколько он мог судить, но она с таким рвением вцепилась в эту совершенно дурацкую идею со свадьбой. Астория хотела выйти за него либо потому что желала угодить родителям, либо из-за статуса, который подарит ей брак с Малфоем. И от этого почему-то воротило. Пэнси же… он не раз замечал, как влюбленно она смотрит на него, в очередной попытке приручить, но любила ли слизеринка его по-настоящему? Малфой ни черта не знал о любви, но если и допускал мысль, что это эфемерное чувство существует, то оно должно что-то иметь под собой. Однако Паркинсон совершенно не знала Драко. Они были чужими. Случись у него что-то, он не побежал бы к ней за утешением, не попросил бы совета и не хотел бы укрыться от проблем в ее объятиях. Драко всегда считал, что быть любимым ― это гораздо лучше. Тебя любят, делают для тебя все мыслимое и немыслимое, а ты просто принимаешь. Но вот на девятнадцатом году жизни он вдруг осознал, что это так не работает. Забота того, кто тебе безразличен обременяет и раздражает. Как начала раздражать его Пэнси.
– Серьезно, я больше не могу это слушать, ― произнес Монтегю, прокручивая на радио поиск станций.
– Это была моя любимая песня у нее! ― возмутилась Дафна, отрываясь от губ Блейза.
– Придется пережить, ― ответил ей Драко, внутренне благодаря Монтегю, ― потому что еще одно завывание этой дамы, и мы все превратимся в стайку хаффлпафских малолетних соплежуев.
Грэхэм крутил колесо, пока радио не начало издавать что-то приближенное к человеческим звукам.
– Оставь, ― попросил Теодор, вслушиваясь.
Хватило несколько секунд, чтобы понять.
– Это же какое-то маггловское дерьмо, ― указал Грэхэм на радиоприемник, недоумевая.
– Похер. Иногда они умеют делать хорошую музыку, ― ответил Тео, беспечно пожав плечами.
Но, заметив, что все в гостиной уставились на него, как на сумасшедшего, добавил:
– О, перестаньте! Вы не заразитесь грязнокровием от парочки песен.
Несколько смешков прокатились по компании, и все расслабились. Но, несмотря на это, такие заявления были… опасными. Драко сомневался, что хоть кто-то из присутствующих реально верил в то, что магглы ― это неотесанные животные, как о них говорила Кэрроу. Возможно, за исключением Крэбба, который до какого-то времени всерьез считал, что они не умеют читать и все еще едят себе подобных, но все равно, объявлять о чем-то таком… это щекотало нервы, даже если они находились в кругу друзей. Якобы.
Пригубив сливочного пива, Малфой вслушался в слова, которые доносились из радиоприемника. Довольно приятный мужской голос накладывался на ритмичные звуки, создавая то, что действительно хотелось слушать.
Every time we lie awake after every hit we take. Every feeling that I get, but I haven’t missed you yet.
Ему стало интересно, когда же все пошло наперекосяк. Когда он перестал узнавать себя в зеркале и перестал даже чувствовать себя собой? Это был как гребаный вирус, который поселился у него под кожей и прогрессировал. Сегодня, уходя, он еле воздержался от того, чтобы оставить Грейнджер громовещатель, только чтобы не пересекаться с ней, потому что, кажется, чем дольше Драко видит ее медовые глаза, тем больше этот яд распространяется по телу. Но потом, решив, что это было бы слишком жалко, Малфой перехватил ее, когда она пришла в башню после уроков.
– Я ухожу, и только попробуй высунуть свой нос отсюда, Грейнджер.
Он сказал это грубо и резко, практически не смотря на нее. Как раньше. Они избегали друг друга, и это было так явно. Она закрывалась в своей комнате, сидя там буквально постоянно. Зачем ты это сделала, Грейнджер? Возможно, все началось в ту ночь, когда она провела своим языком по его порезу на губе и занесла туда какую-то сводящую с ума заразу? Или когда он решил, что спасти ее от пыток приоритетнее, чем жить, без возможности загнать себя в полную жопу?
Only when I stop to think about it. I hate everything about you. Why do I love you? I hate everything about you. Why do I love you?
Музыка была достаточно громкой, чтобы перекричать мысли Драко. Он ведь действительно ненавидел все, что с ней было связано. Абсолютно. Тогда почему вообще…
– Как там обстоят дела с твоей грязнокровкой? ― Забини прервал его размышления, передавая ему вторую бутылку пива.
– Она не моя грязнокровка, Блейз, ― ощетинился Драко, звуча, пожалуй, слишком грубо.
Забини поднял брови вверх, и на секунду его лицо отразило смесь удивления и беспокойства.
– Это фигурально выражаясь, ― спокойно ответил друг. ― Просто в последний раз, когда я с ней контактировал, ясность ее ума недалеко ушла от профессора Локонса после Тайной комнаты, а вот кровожадность…
– С ней все в порядке, ― прервал его Драко, складывая руки в замок.
– А с тобой?
Малфой посмотрел на друга и что-то в его выражении лица показалось ему подозрительным. А он? Драко совершенно точно был очень далеко от того, чтобы быть в порядке.
***
Гермиона прислонила прохладные руки к припухшим от слез глазам. Гламурные чары держались до смешного мало из-за плохой сосредоточенности, поэтому, стоя в туалете, она решила бросить эту затею. Прошло уже много лет, с тех пор как девушка в последний раз была в туалете Плаксы Миртл. Большое пространство со множеством зеркал и кабинок выглядело все также. Котелок издавал булькающие звуки в ответ на брошенные Гермионой листья горячительного дерева. Гриффиндорка грустно улыбнулась, вспоминая, когда, будучи еще детьми, они пытались сварить Оборотное зелье, казавшееся им тогда невероятно сложным. Какая грустная ирония, что столько лет спустя она стоит здесь одна в попытке спасти лучших друзей.
Гермиона посмотрела на часы и отметила, что через пять минут постоянного помешивания нужно добавить три чайные ложки мурлокомля и вскипятить, ожидая тепло-горчичного цвета. Когда она крала нужные ингредиенты из кабинета Снейпа, то всей душой надеялась, что он не запланирует инвентаризацию в ближайшее время, потому что, обнаружив, что именно пропало, и сопоставив это вместе, несложно будет догадаться, для какого зелья все украдено.
Воспоминания о ее мелком преступлении заставили вспомнить, что было потом. Как будто она могла бы забыть. Заплаканные глаза напоминали о произошедшем неприятным жжением и легким покраснением кожи. Еще тогда, на втором курсе, когда Малфой впервые назвал ее грязнокровкой, вытирая слезы, она пообещала, что никогда больше не будет плакать из-за него. Конечно, такое бывало и ранее: он кричал на нее, оскорблял и делал все эти мерзкие вещи, но в этот раз все было не так. Она почувствовала себя отвергнутой. Потянувшись к нему, Гермиона на секунду могла поклясться, что Малфой тоже был во власти момента, что тоже не чувствовал омерзения, о котором постоянно повторяет, словно это единственное слово в его лексиконе. Она могла злиться на себя, ненавидеть обстоятельства, которые уже в тысячный раз толкают ее на нелогичные и безрассудные поступки, но совершенно точно глупо было отрицать: ей хотелось, чтобы он поцеловал ее тогда.
Именно поэтому в этот раз все было иначе. Задумавшись, Гермиона грустно фыркнула: интересно, какое было бы у нее выражение лица, если бы тогда, в хижине Хагрида, под звук блюющего слизняками Рона ей сказали бы, что в следующий раз так горько плакать она будет, когда Малфой не захочет ее целовать?
Зыркнув на часы, гриффиндорка добавила в зелье сушеный мурлокомль. Обычно, когда Малфой уходил на дежурство, то не возвращался раньше двенадцати ночи, но рисковать было слишком опасно, поэтому отлевитировав котел в одну из кабинок и зачаровав ее, Гермиона покинула холодное помещение, освещая дорогу блеклым светом Люмоса.
***
Чертовы подземелья холодеют с каждым днем. Драко ускорил шаг, закутываясь в мантию. Больше не было терпения ждать – он и так потратил слишком много времени. Его внутренности сдавливало плохое предчувствие, и Драко просто перестал нормально спать по ночам, даже если прежним «нормально» было просыпаться от постоянных кошмаров. Но теперь они только участились. Громкий стук в дверь прозвучал звонким эхом в тишине холодного коридора и дыхания парня.
– Мистер Малфой, ― в проеме открывшейся двери показался декан Слизерина, прищурив глаза, ― я тронут вашим рвением к знаниям моего предмета, но на сегодня консультации окончены.
Он сделал попытку закрыть дверь, но Драко перехватил ее, вновь привлекая внимание профессора.
– Это касается личных проблем, профессор.
Снейп едва слышно вздохнул, открывая створку шире, приглашая ученика войти.
– Я посмел надеяться, что нет, ― саркастично бросил он, садясь за свой стол и склоняясь над бумагами.
– Мне нужно увидеть Нарциссу, ― напрямую заявил Драко, опираясь о первую парту и смотря на мужчину впереди.
– Конечно, ― кивнул он, и у Малфоя почти упал груз с плеч до следующей фразы. ― Буквально через три месяца будут рождественские праздники, и вы с легкостью сможете…
– Я не это имел в виду, ― сквозь зубы произнес слизеринец.
Мерлин, как он ненавидел, когда Снейп делал вид, что понятия не имеет, о чем идет речь. Это казалось каким-то изощренным способом развлечения для профессора, и в такие моменты Драко буквально трясло от негодования.
– Мне нужно домой.
– Мистер Малфой, я думал, что сажая вас в одиннадцать лет на поезд, ваши родители объяснили вам, как именно работает школа-интернат.
– Послушайте, мама не отвечает мне на письма. Видимо, там что-то происходит, ― Драко изо всех сил старался не перейти на крик и держать себя в руках. ― А зная о всей ситуации, там точно что-то происходит.
Зельевар поднял глаза на крестника, наконец, оторвавшись от записей.
– Я говорил с Нарциссой буквально вчера. Она… в порядке.
Заминка была мгновенной, но совершенно заметной встревоженному, внимательному глазу. Это накаляло еще больше.
– Мне нужно убедиться в этом самому, ― твердо произнес Малфой. ― Неужели вы не понимаете…
– Это ты не понимаешь, ― оборвал его профессор. ― Ты ничем, слышишь, ничем не можешь помочь, кроме как доставить дополнительных проблем.
Увидев вновь открывшийся рот воспитанника, мужчина махнул рукой, прерывая его.
– И даже если бы я хотел, то не смог бы ничем помочь. Единственный камин, из которого можно попасть куда угодно – у директора.
– Что? Такого никогда не было, ― подозрительно сказал Драко.
– Многого никогда не было, ― профессор отложил перо и встал из-за стола. ― Министерство, дома высокопоставленных особ – туда теперь не попасть просто так. Это логично, что в Хогвартсе, во всех общественных местах камины закрыты. И ты бы сам мог догадаться, конечно, если бы использовал свою голову по назначению хотя бы изредка.
Дерьмо. Это плохо. Естественно, Драко не ожидал, что, услышав его просьбу, Снейп тут же бросит все свои дела и побежит, сломя голову, помогать ему, но был шанс его уговорить. Но теперь здесь не может помочь даже он.
– Прекрасно, ― огрызнулся Малфой. ― Спасибо.
– Вы все равно ничем не смогли бы помочь, ― проговорил Снейп, смотря на него. ― Уверен, что как только Нарцисса освободится, вы тут же получите сову.
Выйдя из кабинета, Драко помчался наверх. «Когда Нарцисса освободится». Господи, какой уебок. Чем она была занята? Обычно он получал письма от матери на следующий же день. Вся ее жизнь состояла из благотворительных вечеров, домашнего очага и заботы о нем. Если Нарцисса не отвечала на письма сына, значит, что-то произошло.
Наспех заскочив в башню и схватив теплую мантию, Малфой двинулся к выходу из замка. Сегодня не день дежурства и даже если так, то старостам все равно не разрешено бродить вне пределов школы, поэтому Драко был уверен, что Филч был бы просто счастлив, встреть он его сейчас. Но мысль о школьном стороже практически насмешила парня. Малфой видел пытки, содранную с тел кожу, крики, страдания и убийства, но все равно, чисто по-привычке, встретить Филча все еще считалось чем-то опасным, как в детстве.
Уже через десять минут ходьбы Драко пожалел, что не взял с собой шарф. Согревающие чары тут же улетучивались, как только он начинал думать о доме. Уютный свет небольших кафе на окраине Хогсмида манил своим теплом, но Малфой продолжал двигаться дальше – вглубь деревни. Через пару сотен метров улицы уже не были столь оживленными, и показались небольшие ровные ряды домов. Практически в каждом горел свет, поэтому Драко подошел к самому невзрачному и менее габаритному, с предположением, что в нем вряд ли уместилась бы большая семья. Замок наружной двери, которая вела во двор, открылся обычной Алохоморой, вызвав у Драко удивление, смешанное с шоком. Как люди в такое время могут жить с дверью нараспашку? Не могут же они верить в россказни Министерства о безопасности и полного контроля над ситуацией? Конечно, если бы Волдеморту захотелось убить конкретную семью, то вряд ли его остановила бы даже сотня запирающих заклятий, но вот так оставлять свои двери все равно было дико. Постучав костяшками пальцев по двери, он ждал ответа. Перегоревшая лампа не освещала его лица, что вполне могло напугать жильцов, и дверь так бы и осталась закрытой. Вряд ли она была заперта более надежно, чем наружные ворота, но все же. Через несколько минут, когда Драко уже нащупал палочку во внутреннем кармане, дверь открыла женщина средних лет, закутываясь в халат блекло-розового цвета.
– Добрый вечер, мисс, подскажите, вы проживаете одна? ― заговорил Малфой.
– Я… вы из Министерства? ― растерявшись, спросила женщина, окинув его одеяния. ― Ну, в общем-то, да, раньше была дочь, но она… так вы не представились?
Женщина лепетала, выглядя крайне сконфуженной. Но данной информации Малфою полностью хватило.
– Империо, ― голос звучал хрипло из-за холода, но все же уверенно, поэтому глаза женщины напротив остекленели и потеряли любое сопротивление.
Мысленно приказав ей впустить себя в дом и закрыть двери, Драко прошел внутрь, ища глазами камин. Он находился посредине простенькой кухни, на которой варилось нечто ароматное, само себя помешивая. Весь этот дом был, пожалуй, вдвое меньше, чем его комната в Мэноре. Еще раз взглянув на хозяйку дома, которая стояла у двери, потупив взгляд, он взял в руку горстку летучего пороха. Камины в Хогвартсе закрыты, как и все камины в общественных местах, но никто не говорил о каминах личного пользования. Конечно, вряд ли отсюда можно попасть прямо в Министерство, но в Мэнор… Поместье Малфоев ненаносимо, но он представитель рода, поэтому это может сработать. Должно сработать.
Бросив под ноги порошок, Драко четко проговорил место, некогда бывшее ему домом. Малфой уже приготовился захлебнуться в саже, выплевывая ее из легких, но через секунду тепло окутало заледеневшие от долгой ходьбы щеки, и он почувствовал запах цветов. Легкий, едва уловимый, по сравнению с временами, когда каждая из комнат буквально утопала в разноцветных букетах Нарциссы, но все же это был тот самый аромат.
