Текст книги "Делириум (СИ)"
Автор книги: cup_of_madness
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
– Грязнокровка, – произнес он, скривившись, будто ожидая кого-то другого.
– Ублюдок, – он поджал губы, поднимаясь. – О, чего ты, Малфой? Мы разве не обмениваемся очевидными вещами?
– Я бы лучше обменялся с кем-то гонореей, чем с тобой несколькими лишними словами.
Он прислонился бедром к дивану, засунув руки в карманы, и посмотрел на нее сверху вниз. Это безумно раздражало. Почему она не может быть с ним одного роста или хотя бы ее каблуки немного выше, чтобы не создавать ему эту дополнительную иллюзию превосходства? А еще лучше, Малфой мог бы родиться толстеньким низким гадом, и тогда его внутренний мир и внешность прекрасно бы гармонировали. Но судьба – сука, и почему-то только таким кретинам, как Малфой, могли доставаться такие лица.
– Вали в свою комнату и сделай вид, будто тебя здесь нет и никогда не было, – выплюнул слизеринец.
Она закатила глаза, устав от этих бессмысленных пререканий и, обойдя диван, практически скрылась в проеме коридора, но бросила напоследок через плечо:
– Я ухожу в библиотеку.
– Нет.
Такое простое односложное слово, но оно заставило ее остановиться.
– В смысле «нет»?
– А какой еще есть смысл у слова «нет», идиотка? – начал раздражаться парень, садясь обратно на диван и закидывая ноги.
Ей пришлось вернуться, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Ради всего святого, Малфой, я здесь учусь! Мне нужно делать задания!
– Мне плевать. Я должен видеть, чем ты там занимаешься, а у меня нет времени ходить за тобой по пятам.
Теперь голос старосты был скучающим и почти ленивым, будто он объяснял ребенку очевидные вещи. Малфой даже не смотрел на нее.
– Ты что, гребаный надзиратель? Может, ты вместе со мной и в душ будешь ходить?
Малфой стрельнул в нее глазами, и Гермиона тут же залилась краской, поняв, что сказала.
– Я имела в виду…
– Послушай, Грейнджер, если бы у меня был выбор между душем с тобой и поцелуем с дементором, то я бы засосал его по-французски. Фу, даже не произноси этого вслух. Мерзость.
Выражение лица парня транслировало полное отвращение. Между ними была такая приятная и понятная взаимность.
– Не могу поверить, что тебя приставили следить, какие книги я читаю. Думаешь, смогу одолеть вашего хозяина парочкой книг из школьной программы?
Раздражение в комнате практически превратилось в густую массу, которую можно было лепить руками. Вдруг, в какой-то момент его лицо расслабилось и на нем появилась ехидная тень.
– Хотя, знаешь, может быть я и мог бы великодушно выделить тебе полчаса, чтобы ты взяла нужные книги и притащила их в свою хижину.
Гермиона нахмурилась и сложила руки на груди. Голос слизеринца не предвещал ничего хорошего, а благородства от него можно было ждать в последнюю очередь.
– И что ты за это хочешь?
– Ничего такого, что ты не смогла бы, зубрила, – презрительно улыбнулся он. – Будешь делать за меня домашнее задание.
Брови Гермионы взлетели вверх, и уже через секунду ее настигло понимание. Ему совершенно не нужно было просить кого-то о выполнении его домашки. Во-первых, вряд ли учителя что-то скажут Малфою, зная, кто он теперь такой, и на что способна его семья, даже если слизеринец и вовсе забудет о существовании домашнего задания. А во-вторых, она не помнила, чтобы хоть раз оценки хорька опускались ниже «В».
Ему не нужны были задания. Малфою хотелось просто унизить ее. Самым тупым и примитивным методом и оттого более оскорбительным. Вся ясность происходящего отразилась в глазах Гермионы, и он, увидев это, расплылся в еще большей улыбке, зная, что она не откажется.
– Мразь, – шепнула ему девушка, но, понимая, что это ее единственный выход, девушка выдохнула, пытаясь утихомирить злость. – Хорошо.
– И да, получишь вознаграждение после проделанной работы. Я скажу, когда понадобишься, – решил добить Гермиону слизеринец.
Впервые за этот длинный-длинный год он почувствовал отголосок какой-то эмоции. Радость. Насмешка. Удовлетворение.
Комментарий к Глава 4
Все в срок, как мы и договаривались:D
Обещаю, что со следующей части размеры глав будут увеличиваться, чтоб вам было не так мучительно ждать.
Ну что, рассказывайте как вам эта глава? Как диалоги парочки?
========== Глава 5 ==========
Что за черт?
Ужиная, она правой рукой ковырялась ложкой в супе, бегая глазами по страницам учебника Трансфигурации, который покоился на коленях девушки, а левая ладонь, перемотанная белыми бинтами, лежала немного дальше, вроде бы и не ее вовсе.
Какого хрена? Почему он не видел этого раньше?
Драко вздохнул, отпивая тыквенный сок и отводя глаза, чтобы не казалось, будто слизеринец действительно слишком долго на нее смотрит.
Сегодня была пятница, и прошла уже практически неделя с момента ее «заточения». Да, вот так она называла это место. Тупая грязнокровка, видимо, уже забыла, что такое настоящее заточение. Они практически не виделись, и этим Малфой пытался оправдать себя, но не получалось.
Он слишком плохо следил за ней. Конечно, Гермиона всегда была на уроках, а вечером сидела в своей комнате, словно мышь. Каждый раз, возвращаясь в башню, он заклинанием проверял, на месте ли она. Но, очевидно, этих усилий не хватило, чтобы Драко заметил, что Грейнджер уже куда-то успела вляпаться.
Вряд ли ее палочку кастрировали настолько, что она не в состоянии заживить даже элементарную царапину. Что еще он мог пропустить?
Блять, херова дура только приносит ему проблемы, и никакие акты унижения не возместят ему этой ненужной ноши, которую возложил на его плечи Темный Лорд.
Перелистнув страницу, она бездумно накрутила кудрявый локон на палец. Закатное солнце, проникая в Большой Зал, плясало на шоколадных прядях, придавая им едва заметный красноватый оттенок. Глубокий и насыщенный, как цвет древесины.
Доев обед, Гермиона принялась за красное яблоко, даже не отрывая глаз от текста. Сделав несколько укусов, гриффиндорка отложила фрукт и прикусила кончик указательного пальца, слизав с него сок.
Малфой поморщился. Никаких манер и умения вести себя в приличном обществе.
– Пытаешься заставить Грейнджер левитировать силой мысли? – усмехнулся Блейз, заметив, куда смотрит его друг на протяжении десяти минут.
– У нее на руке повязка, – сказал слизеринец, проигнорировав подкол.
И словно услышав его слова, рука гриффиндорки слегка дернулась, как от спазма. Она сжала губы и опустила рукав чуть ниже, пытаясь полностью закрыть бинты.
– Куда ее лохматая башка уже успела влезть?
– Амбридж, – сказал Забини, делая несколько глотков воды.
– Что с ней?
– Она отбывала наказание у нее, не тупи, – закатил глаза мулат.
Чокнутая Амбридж и ее чокнутые писульки на коже. У этой женщины было не так много отличий с его в край обезумевшей теткой. Они вдвоем отличаются склонностями к садизму.
– За что? – спросил Драко, еще раз чертыхаясь про себя из-за упущения чего-то, возможно, важного.
– Дерзила ей или типа того. По крайней мере это то, что я слышал, – пожал плечами друг. – Что, Пэнси так сильно забирает твое время? Пытаетесь вкусить всю прелесть отдельной башни за максимально короткий срок?
– Отвали, Забини, – отмахнулся от него Малфой, слыша хихиканье однокурсника.
Бесило то, что он был близок к правде. Паркинсон, Турпин, Фосетт и еще несколько пуффендуйских юбок. Драко отчаянно пытался вести себя так, как раньше: развлекаться с ними, будто и не было этого года. Иллюзия того, что все как прежде.
– Нет, я серьезно, Драко, – из тона Блейза исчез весь смех. – Учитывая выходку Грейнджер, я бы присматривал за ней получше, тебе еще с ней жить. Не хотел бы я однажды утром найти своего лучшего друга с перерезанной глоткой.
***
Болезненное покалывание в левой руке возобновилось и явно набирало обороты. Гермиона размотала бинты и увидела уже слегка заметную, слава Мерлину, фразу «я не должна лгать». Господи, это просто безумие.
Она провела у Амбридж всего два вечера, поэтому, скорее всего, эти буквы затянутся, а не останутся очередным клеймом на теле гриффиндорки. Одного ей уже достаточно.
Сев на кровать, Гермиона полила рану раствором растопырника, и легкое жжение, которое вот-вот должно было пройти и подарить облегчение, вернуло ее в воспоминаниях на несколько дней назад.
– Вы опоздали, мисс Грейнджер, – видимо, ярость директора успела успокоиться за несколько дней, потому что слащавый голосок вернулся вновь.
– На две минуты. Из-за уехавшей лестницы.
Она пообещала себе держать эмоции в узде. Это ей не поможет. Все, чего Гермиона может добиться – усиленного контроля, а это ей совершенно не нужно.
– Что ж, тогда задержитесь еще на час, – практически сочувственно вздохнула Амбридж. – Я хочу, чтобы вы уяснили всю ложность ваших заявлений о небезопасности. Это было крайне нагло с вашей стороны – говорить подобные вещи, ведь именно вы были одной из тех, кто способствовал беспричинной панике.
Десять, девять, восемь… дыши, Гермиона, просто дыши. Не позволяй ее речам пробраться тебе под кожу.
– Но я счастлива, что один из ваших друзей уже это понял, плотно сотрудничая с Министерством, поэтому пришло время преподать урок и вам.
Нет-нет, молчи. Она просто провоцирует. Ей нравится упиваться твоей злостью и беспомощностью. Оставь сегодня эту суку без топлива.
– Ладно, – ответила Гермиона, практически не раскрывая рта.
– Чудно, – улыбнулась директриса. – Присаживайтесь за парту и пишите, что вы не будете больше лгать. Перо я вам одолжу.
Переведя взгляд на парту, Гермиона сразу поняла, что за черное перо лежало поверх чистого пергамента. Гриффиндорке было жаль, что кентавры тогда не забили ее насмерть.
Не сказав больше ни слова, Гермиона принялась выводить знакомую фразу на листе бумаги и практически мгновенно почувствовала режущую боль на тыльной стороне левой ладони.
Боже, эта женщина была больной.
Плотно перемотав руку свежей повязкой, Гермиона прислушалась: в башне стояла тишина, а значит, Малфоя снова не было. В выходные, когда она была свободна от занятий, часы тянулись катастрофически долго. Гермиона не могла находиться в местах, где не было скопления народа, чтобы он, якобы, мог ее контролировать, но хорек, судя по всему, и сам забыл о своих словах, потому что девушка его практически не видела, кроме редких сдвоенных уроков и приемов пищи в Большом Зале.
Плевать, гриффиндорка не собирается сидеть здесь, как в заточении. Всю неделю у нее не было уроков с Макгонагалл, она не видела ее за учительским столом, и это порождало ощущение тревоги. Присутствие профессора здесь будто бы гарантировало безопасность. Пусть пустую, иллюзорную, потому что сейчас нигде не было безопасно, но когда это чувство дало трещину, внутри что-то ощутимо похолодело.
Она должна пойти в кабинет и попытаться найти ее. Малфоя в башне нет, а это значит, что Гермиона очень хотела сказать ему, куда отправляется, но не смогла. Факт того, что ей вообще нужно отчитываться этому кретину о своих передвижениях мог довести гриффиндорку до белого каления, если долго об этом думать. Поэтому, пытаясь сохранить голову ясной и холодной, она перестала вспоминать о мерзком правиле.
Шаги отдавались уже привычным эхом в темных коридорах школы. Гермиону напрягал этот звук. В нем было все дело. В том, как он образовывался. Слишком много пустоты.
Она даже не подозревала, что спросит у профессора Макгонагалл, когда найдет ее. Если найдет, ведь после ужина прошло уже достаточно много времени, и до отбоя оставались какие-то считанные минуты, но раньше профессор часто засиживалась в своем кабинете до поздней ночи.
Уже практически свернув направо у развилки, Гермиона услышала странные булькающие звуки, вперемешку с неразборчивыми воплями.
Гермиона пошла по коридору навстречу шуму. С каждым шагом хрипы доносились до нее все отчетливее, и когда девушка вышла из-за угла, картина, которая открылась перед ней, на секунду заставила ее оторопеть.
Алекто Кэрроу стояла, выпучив безумные глаза и направив палочку на мальчишку. Судя по росту, он, скорее всего, был второкурсником. Из палочки Пожирательницы исходил бледный голубой свет, а мальчик сотрясался от ударов тока, левитируя в полуметре над землей.
– Я научу тебя, как надо уважать старших, сопляк! – прошипела профессор, и это выдернуло Гермиону из оцепенения.
– Мерлин, Экспеллиармус! – прокричала она в ужасе.
Палочка вмиг вылетела из рук Алекто, приземлившись где-то в темном углу коридора, а прекращение действия заклинания опустило парня на пол.
Медленно развернувшись к Гермионе, женщина уставилась на нее, кажется, невидящими от злости глазами.
– Что вы делаете? Боже, он же ребенок совсем! – крик Грейнджер разнесся по замку, проникая в каждую его часть, будто пытаясь сообщить каждому, в каком сильном она отчаянии.
Мальчик сидел на полу, прижав руку к груди в районе солнечного сплетения, и тяжело дышал.
– Тупая грязнокровка! – словно освоив телепортацию в Хогвартсе, Алекто в считанные мгновения приблизилась к Гермионе, и в следующий миг стены старого замка оглушил звук удара, который пришелся на левую часть лица девушки.
Не устояв на ногах, гриффиндорка упала, запрокидывая голову. Кто бы мог подумать, что в озлобленной женщине может быть столько физической силы.
– Да как ты посмела обезоружить меня, мерзкое создание?!
За истерическими воплями обезумевшей последовала пощечина по той же стороне лица, но уже где-то в районе скулы. Алекто вроде бы не слишком хорошо видела, куда бить. Зажмурившись от боли, Гермиона нащупала рукой палочку, которую уронила, падая. Приготовившись выкрикнуть заклинание прямо в лицо Кэрроу, она услышала тяжелые шаги за спиной.
– Что здесь происходит? – холодный и жесткий голос профессора Снейпа чуть ли не впервые подарил некоторое облегчение Гермионе.
– Прихвостница Поттера разгуливала по замку после отбоя! – крикнула Кэрроу. – Что ты удумала, дрянь? Куда ты шла?
Рука с отвратительными короткими и полными пальцами сжалась на воротнике рубашки девушки и несколько раз потрясла хлопковую ткань.
– Профессор Кэрроу, отойдите назад, – спокойно сказал Снейп, будто ничего особенного не происходило. – Мисс Грейнджер, поднимитесь.
– Малфой-младший ужасно справляется со своим заданием, Северус! Почему я наблюдаю грязнокровку здесь, если за ней должен следить Драко? – истерила Алекто, размахивая руками.
– Я разберусь, – жестко оборвал ее вопли мужчина.
Он скользнул взглядом по опухшей щеке девушки, которая уже налилась кровью и там вот-вот должен образоваться красочный синяк на пол-лица. Снейп поджал губы.
– Идите в башню, мисс Грейнджер, – приказал профессор.
Почувствовав, что место удара начинает пульсировать, гриффиндорка больше не имела никакого желания находиться здесь. Гермиона только напоследок кинула взгляд на уже отошедшего от заклинания мальчика, который стоял в углу коридора, с опаской ожидая своей участи. Когда она сделала несколько шагов назад, Снейп повернулся к ней и еле слышно проговорил:
– И видит Мерлин, лучше бы вам действительно пойти в спальню.
Развернувшись, она практически побежала, ныряя в повороты знакомых проходов. Боже, это безумие. Чертово сумасшествие. Хогвартс превратился в пристанище людей из самой грустной части Мунго.
Левый глаз немного слезился, хотя на него удар пришелся в меньшей степени. Девушка попыталась дотронуться до кожи рукой и тут же убрала пальцы. Жгло. Очень. Страшно представить, что завтра случится с лицом.
Отдышавшись, она проговорила пароль ужаснувшемуся монаху и, зайдя в гостиную, налетела на твердую грудь, уткнувшись в нее лицом. Вспышка боли заставила Гермиону тут же отпрянуть, едва сдержав стон.
– Грейнджер, твою мать! – послышался раздраженный мужской голос. – Где тебя, блять, носит? Почему ты не в башне?
– Заткнись, Малфой! Я не рабыня, чтоб искать тебя по всему замку, ради разрешения господина ступить шаг!
Слишком много ярости было в последних двадцати минутах ее жизни, и она не намерена сожрать еще порцию дерьма от Малфоя.
– Да ты… Салазар, что это? – прервал он сам себя, когда свет гостиной упал на лицо гриффиндорки.
Его рука машинально потянулась к волосам девушки, открывая часть лица, и Гермиона отпрянула, будто подсознательно ожидая еще одного удара. Он поджал губы и быстро отошел, выговорив себе за странный порыв.
Не хватало потом еще руки мыть.
– Почему каждый раз, когда я тебя вижу, ты находишь, где добыть себе все новые и новые увечья? Ты что, чертова мазохистка? Любишь пожестче?
– Спроси у своих соратников по оружию, идиот! – крикнула Гермиона, отпихивая его плечом и проходя вглубь комнаты.
– Ты настолько тупая, что не уяснила даже после выходки Амбридж, что тебе нужно просто не высовываться? – Малфой скользнул взглядом по перебинтованной руке девушки.
– Я не собираюсь молча смотреть на то, что здесь происходит! И мне мерзко от того, что такие, как ты, имеют к этому непосредственное отношение! Видит Мерлин – я была о тебе лучшего мнения до некоторого времени!
Она кричала, изливая на него свои эмоции. Будто выпустив все это из себя, ей должно было стать легче. Если бы это было так, то Гермиона бы забралась на самую верхушку замка и кричала до сорванной глотки. До спазмов в горле, чтобы весь мир услышал, насколько это все неправильно.
Но пока что ее слышал лишь слизеринец, злобно усмехающийся в ответ.
– О, так оказывается, ты разочаровалась во мне, Грейнджер? – он сделал несколько шагов вперед. – Я оказался не тем, кого нужно спасать? Я помню, насколько ты любишь ущербных.
– Ты давно пал в моих глазах ниже плинтуса, Малфой, так что не трать силы на пафосные речи – хуже уже просто быть не может.
Она ненавидела себя за трясущийся голос. Это все было слишком. Левая часть лица болела и жгла невыносимо, ей хотелось просто засунуть голову в чан со льдом, чтобы унять жар. Гермиона чувствовала злость и, почему-то, обиду.
Она осталась одна. Ее некому было защитить. Некому рассказать о боли. Не было ее мальчиков, которые пусть не всегда были осторожными, что нередко бесило, но они никогда не бросали Гермиону в одиночестве. Одиночество. У этого слова был мерзкий горький вкус.
Малфой смотрел на едва подрагивающую губу гриффиндорки и видел, как она прикусывает ее, пытаясь унять дрожь. Удар, который еще недавно был красным пятном на щеке, начал превращаться в бордовую кляксу.
Они смотрели друг на друга громко дыша, как будто кто-то объявил соревнование по невербальной ругани.
Пусть глаза Грейнджер были на мокром месте, но слезы так и не вытекали из шоколадных глаз, как будто она им просто запретила. Так, как запрещала первокурсникам бегать по коридорам. Командирша.
На секунду, буквально на мгновение ему стало жаль. Жаль ее в самом недопустимом, самом отвратительном смысле. Сочувствие. Оно на секунду наполнило его до краев. На миг он увидел перед собой просто девушку. Напуганную и раненную. Когда вопрос о том, кто это сделал чуть не слетел с губ Драко, он опомнился.
Блять, какого черта? Это нужно вытолкнуть, задушить. Перевесить чашу весов, чтобы никто не сомневался, что такие, как она, ему ненавистны. Даже он.
Гермиона уже развернулась, чтобы подняться по лестнице, гордо вскинув голову, когда он поймал ее за локоть.
– Слушай сюда, грязнокровка, мне глубоко насрать какого ты обо мне мнения – оставь эти размышления при себе, но если ты еще хоть раз куда-то сунешься без моего разрешения, клянусь, я тебя прикую здесь.
Холодный жестокий голос. Отлично. Он даже внутри расслабился. Херово наваждение.
– А то что, ваш «лорд» прикончит тебя, м? – наигранно усмехаясь, спросила Гермиона. – Напомни мне свои любимые цветы? На твои похороны я специально принесу не те.
– Нет, Грейнджер, это я могу тебя прикончить. И я, блять, не шучу.
Он откинул ее от себя, и она отступила назад, потирая руку. “Ой, ради Салазара, я даже не сжимал” – пронеслось в голове у Малфоя. Драко услышал, как Гермиона стучит каблуками по лестнице, убегая к себе.
Через полчаса в комнате рядом послышались негромкие звуки женского голоса и противного хихиканья, в которых Гермиона узнала Лауру Мэдли – девицу из пуффендуя.
Закатив глаза, девушка взяла с тумбочки палочку и наложила заклятие, мгновенно погрузив спальню в тишину.
***
Практически весь следующий день Гермиона провела у себя. Голова болела, а часть, на которую пришелся удар, особенно. Организму нужен был отдых, поэтому она засыпала через каждые три часа, но сны были беспокойными и, кажется, утомляли еще больше. Ближе к ужину Гермиона все же поняла, что живот не перестанет урчать от пропущенного завтрака и обеда, поэтому девушка нехотя привела себя в порядок, чтобы выйти в Большой зал.
Привела себя в порядок. Если это можно так назвать. Как и ожидалось, синяк на лице превратился в целую вселенную из цветов и оттенков. Бордовый, переходящий в синеву у скулы, отек вряд ли придавал Гермионе лоска. Не то, чтобы это ее заботило.
Но гриффиндорку определенно заботил ажиотаж вокруг ее персоны в Большом Зале. Когда все уже вроде бы свыклись с появлением Грейнджер в школе без друзей, синяк на пол-лица явно подогрел уже остывший интерес. За время поедания рагу с грибами и созерцания рисунка на чашке чая, она, краем уха, услышала самые невероятные версии происходящего. Взгляды были заинтересованными, но в большей степени сочувствующими.
Проходя по коридору назад в башню, Гермиона даже похвалила себя за то, что спустилась сегодня, а не завтра, когда вся первая волна удивления пришлась бы на время уроков.
Открыв дверь в башню, она боковым зрением уловила какие-то движения, и ее рука сжалась на палочке в кармане в поисках защиты. Гермиона ясно видела Малфоя, сидящего в Зале, поэтому это не мог быть он.
– Паркинсон! – крикнула Гермиона, отпуская палочку и еле слышно выдыхая. – Что ты здесь делаешь?
Слизеринка сидела на темном диване, закинув ногу на ногу и листая «Спеллу» – чтиво, где самой важной статьей были примеры гламурных чар.
– Что я здесь делаю? – нарочито возмущенно произнесла Паркинсон, не отрывая глаз от журнала. – Это башня моего парня, тупица, он сказал мне пароль, потому что всегда рад меня видеть, и не тебе указывать, где мне быть!
– Хм, ну я бы так отчаянно не называла своим парнем человека, который вчера, судя по звукам, не мог отлепиться от пуффендуйки, – усмехнулась Гермиона.
Руки Паркинсон сжались на страницах, едва не продырявив колдо с рекламой новых духов, а взгляд ужесточился. Кажется, попала в больное место?
Будь они в другой ситуации, Гермиона даже пожалела бы ее. Ей всегда было жаль женщин, что живут мужчиной, который на самом деле не рядом. Но не в этом случае.
Журнал полетел на стол и, вскочив на ноги, Паркинсон соизволила поднять на нее взгляд.
– Даже не смей… Фу, мать твою, что за уродство? – слизеринка скривилась, пристально вглядываясь в лицо Гермионы, а потом отвращение сменилось издевательской усмешкой. – Это же как нужно было довести Драко, чтоб он тебе преподал такой урок?
Гермиона только открыла рот, но вдруг за спиной послышался голос:
– Это сделал не я, Пэнси, что ты несешь?
Малфой прошел мимо, не взглянув на свою соседку по башне. Его голос звучал холодно и отстранено.
– Малыш, я так соскучилась, – проигнорировав реплику парня, она обвила его торс двумя руками.
Малфой приобнял слизеринку за плечи, смотря прямо на Гермиону. Он выглядел расслабленно, но глаза пристально вглядывались в мимику гриффиндорки, пытаясь понять, что здесь могло произойти за пару минут, пока девушки были наедине.
– У меня патрулирование, Грейнджер, – произнес Малфой, все еще не отводя взгляд. – Я надеюсь, ты помнишь, что сидишь тут и никуда не выходишь?
– Я надеюсь, сегодня в замок проникнет тролль.
– И чтобы тебе не было скучно, – блондин отошел от однокурсницы и, взяв на одной из полок пару тетрадей, кинул их на стол, примяв журнал Пэнси, – я оставлю задания по зельеварению и чарам. Ненавижу теорию.
Она медленно закрыла глаза. Ну, конечно, правда, ты не знаешь ничего о ненависти, ублюдок.
– Серьезно? – послышался писклявый смех Пэнси. – Она делает за тебя домашнее задание? Грейнджер, ты хуже домашнего эльфа! Хотя нет, знаешь, некоторые из них бывают симпатичными! Может и за меня сделаешь?
Неосознанно Гермиона сделала шаг вперед, и дерганная Паркинсон тут же схватилась за палочку и направила древко прямо ей в лицо. Она не планировала ничего подобного, но, видимо, слизеринка слишком хорошо запомнила первую ночь в Хогвартсе.
– Только подойди ко мне, грязнокровка, и я расшибу твою уродливую башку!
– Грейнджер, – предупредительно сказал Малфой, но не сдвинулся с места, полагая, что Гермиона не наступит на грабли дважды.
– Паркинсон, сходи в лазарет за успокаивающим зельем, – деланно безразлично заметила она и села на край кресла, чтобы как-то объяснить свой шаг.
Когда старосты выходили через портрет, она еще слышала щебетание Паркинсон, где фигурировали слова «больная» и «сумасшедшая», но разговор стих, как только дверь закрылась.
Какое же он дерьмо. Малфой сделал это специально – унизил при свидетелях, вроде бы самого факта было недостаточно. Мерлин, его место в аду.
Открыв тетради и развернув несколько пергаментов, Гермиона запоздало подумала, что нужно было взять с него Непреложный обет по поводу библиотеки, потому что такому человеку, как Драко Малфой невозможно верить на слово.
***
Гребаный Малфой.
Эта мысль слишком часто стала забредать в сознание Гермионы. Не хватало еще начинать с нее утро. Но по-другому было просто невозможно. Если он еще хотя бы пять минут пробудет в ванной, то она ничего не успеет, а ведь они и так уже не успевали к завтраку. Потому что проспали. Оба.
Это было нелепо. Такое чувство, будто они спали вместе и забыли завести будильник. Интересно, что чувствуют девушки, засыпая с ним? Засыпая ли вообще? Он обнимает их ночью или выталкивает из комнаты сразу же после того, как они становятся ему не нужны?
Она передернула плечами, будто сбрасывая с себя пелену наваждения. Что за идиотские мысли, Гермиона?
Все, что они чувствуют – это холод и жестокость, потому что знают, что после их ухода это место даже не успеет остыть, как его займет уже кто-то другой. Это мерзко. Как и сам Малфой.
Наконец, дверь в ванную открылась, и Гермиона тут же вскочила, хватая прозрачную косметичку.
– Господи, неужели! Я думала, что ты там решил утопиться!
– Не дождешься, грязнокровка.
Он победно ухмылялся, наслаждаясь ее раздражением, пусть оно и было вызвано детской нелепостью.
Ероша мокрые волосы полотенцем, Малфой брызгал каплями на гладко выбритое лицо, мышцы живота и хлопковые брюки цвета хаки. Наблюдая, как несколько капель спустились по шее слизеринца, миновали кадык и упали во впадинки у ключиц, Гермиона сглотнула, быстро вернув взгляд к лицу Драко.
Характер его ухмылки тут же сменился на самодовольный. Он заметил, что она пялилась. Пожалуйста, только не это. Но, несмотря на ее молитвы, жар смущения начал медленно подниматься по шее.
– Нравится, Грейнджер?
Холодный душ. Это отрезвило.
– Меня сейчас стошнит, Малфой, – голос звучал ровно и уверенно.
Чудесно. Вдобавок к словам, девушка тут же поморщилась в отвращении.
Малфой сделал шаг в сторону, и как только Гермиона хотела сойти с места, он склонился к ее уху:
– Ну, конечно. Наверное, поэтому ты краснеешь.
Прошел мимо, забрасывая влажное полотенце на плечо. Она тут же захлопнула дверь с другой стороны.
– К-коллопортус.
Какого…? Боже, из-за этой чертовой вчерашней головной боли она сама не своя сегодня. Открыв кран, Гермиона быстро умылась холодной водой.
Она не пялилась на него. Просто в сонном состоянии плохо соображала. Неважно, что у него за оболочка. Он такой мерзкий внутри, что проткни эти мышцы, и на свет божий потечет гниль.
Гермиона зашла в душ, и когда теплые капли коснулись плеч, вздрогнула. Намылившись с головы до кончиков пальцев, она с удовольствием почувствовала, как запах ее геля для душа вытесняет пряный аромат сандала, которым пропахла комната после Малфоевского часового затворничества.
Времени практически не было, поэтому, выжав длинные волосы и решив, что потом высушит их магией, Гермиона обернулась полотенцем и открыла кран, чтобы почистить зубы.
– Грейнджер, открой дверь!
Переведя возмущенный взгляд на двери так, будто он мог видеть, она продолжила утренние процедуры.
– Грейнджер, твою мать, я знаю, что ты меня слышишь! – он стукнул ладонью в дверь, и Гермиона немного подпрыгнула от неожиданности. – Дверь открой!
– Малфой! Какого черта ты себе позволяешь?! – промямлила она с пастой во рту.
Сплюнув и прополоскав рот, девушка вновь повернулась к двери, словно пытаясь отточить свою мимику ненависти, даже когда он ее не видит.
– Не смей врываться в ванну, когда я тут!
– Ты, наверное, сошла с ума, если думаешь, что можешь привлечь меня в этом смысле.
– Отлично, вот и проваливай!
Резкий, гораздо мощнее предыдущих стук вновь заставил двери дрожать. Нет, это просто немыслимо. Умывшись, Гермиона потянулась за палочкой, чтобы наложить заклятие посерьезнее Коллопортуса. Нащупав древко, она на секунду растерялась. Ручка у волшебной палочки была совершенно другой и древко несколько тяжелее.
Убрав с лица мокрые волосы, она взглянула на инструмент в руке. Одна палочка, знакомая, лежала на полке, а вторая – Малфоя, покоилась в ладони.
Вот почему он так отчаянно ломился – забыл палочку.
В сознании Гермионы вмиг закрутились шестеренки: у нее волшебная палочка Малфоя, которая совершенно не ограничена в заклинаниях. Которая не отслеживается Министерством.
Кровь в жилах забурлила, а мозг отчаянно заработал, пытаясь в считанные секунды придумать решение.
Как вдруг за ее спиной со стуком открылась дверь. Гриффиндорка повернулась к парню лицом, направив его же палочку прямо в центр груди слизеринца.
– Привет, Грейнджер.
Черт, как она могла забыть о двери, которая вела в ее комнату. Он стоял в проеме, немного склонив голову вправо и сложив руки в карманы строгих брюк. Выглядел так, будто бы не в него нацелена палочка. Ну и кто теперь на коне, кретин?
– Стой, где стоишь, – ее голос не звучал ровно и уверенно.
Блин, а должен был. Она действительно не хотела, чтобы он двигался, потому что, судя по шторму в серых глазах, Малфой был зол. Очень зол.
– Ты молодец – нашла мою палочку, – спокойно произнес он. – Давай же.
Драко медленно начал к ней подходить.
– Подумай, с ней ты можешь творить любую магию. Отомстить.
– Малфой, не приближайся! – ее голос поднялся на несколько октав выше.
– Теперь тебе нужно выбирать. На убийство ты не способна. На прямое убийство, еще и безоружного.
Он неумолимо приближался, а гриффиндорка стояла, вздернув подбородок вверх, но единственное, что выдавало ее – это дрожащая рука.
– Нет, ты этого не сделаешь. Сама понимаешь, что от обычного Ступефай я оправлюсь через несколько минут, и ты вряд ли успеешь далеко убежать.
