Текст книги "Делириум (СИ)"
Автор книги: cup_of_madness
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
– Если мне понравится эта жижа, я оставлю тебе чаевые, – произнес Драко, смотря, как друг наливает зелено-красную смесь в шейкер.
– Оставь себе. Отдашь свое состояние санитарам из Мунго, когда, наконец, попадешь туда, придурок.
Малфой усмехнулся, пригубив коктейль. Он действительно был недурен. Не такой насыщенный вкус, как огневиски, но яркий и крепкий, бьющий по вискам.
– Драко, ты здесь! – он повернулся на веселый возглас.
Пэнси была одета в красное обтягивающее платье с вырезом, которое будто намекало, что она – самая красивая роза из всех, стоящих в вазах, и заслуживающая восхищения. Паркинсон действительно выглядела эффектно: пышные бедра, грудь, укладка. Наверное, поэтому он и был со слизеринкой – в ней так много того, что нравилось мужчинам, неважно, какой она являлась внутри или что говорила.
– С днем рождения, Пэнс, – улыбнулся Драко, вручая ей подарок.
Только увидев фирменную упаковку Сильвио Бэтворфи, девушка радостно запищала, бросаясь к нему на шею.
– Драко, ты знал! – воскликнула Пэнси.
Да, я знал, потому что ты мне сказала, Паркинсон. Он не стал произносить вслух эти слова. В конце концов, Драко понимал, зачем она это делает. На них так глазели все слизеринцы, будто они были гребаными Ромео и Джульеттой, и Пэнси старательно отыгрывала свою роль. Особенно перед Асторией, которая хоть и была приглашена на празднование, все равно стояла поодаль, рядом с Винсентом. Эта пьеса ему уже поднадоела, но разве он мог сегодня лишить ее этого? Принимать подарок от того, в кого она была влюблена, делать вид, что они – самая настоящая пара, поженятся и умрут в один день. И дело было даже не в сделке, которую заключил отец, посредством его брака с другой. Дело было в нетерпимой фальшивости, которая душила, как в парилке, но ты, подобно послушному солдатику, все так же должен стоять с ровной спиной, улыбаться и зачитывать свои реплики.
– О, довольно необычно, – сказала Пэнси, открыв флакончик. – Но мне нравится! Спасибо, малыш.
Она притянула Драко к себе и поцеловала в губы, оставляя след помады. Стуча каблуками, девушка отправила подарок на стопку остальных свертков, которые, по всей видимости, уже успела развернуть в его отсутствие.
Теодор щелкнул пальцами, привлекая всеобщее внимание. Подняв бокал с бордовой жидкостью, он повернулся к виновнице торжества.
– Пэнси, дорогая, уверен, что мы все чертовски счастливы быть здесь в этот прекрасный день! – произнес Тео.
– О, это надолго, – закатил глаза Блейз.
– Я хочу, чтобы ты всегда оставалась такой красивой, и пусть все твои желания исполняются, даже если ты постоянно загадываешь какого-то белобрысого засранца, – усмехнулся Теодор, подмигнув Драко. – С днем рождения, Пэнси!
Зал заполнил звук цоканья бокалов и поздравительных возгласов. Паркинсон наслаждалась ролью в центре внимания, не отпуская руку Малфоя.
Видит Мерлин, эта вечеринка была спасительным глотком воздуха для него. Коктейли, создаваемые легкой, сведущей в алкоголе рукой Блейза, расслабляли и заставляли ненадолго отключиться от реальности.
– Тебе нужно чаще бывать в подземельях, чувак, – сказал Грэхэм, в очередной раз наполняя бокал.
Малфой кивнул, понимая, что действительно постоянно возвращался в башню после тяжелых дней. Конечно, можно было сказать, что в этом есть логика: он уставал, и единственная его мысль была о душе и кровати, но разве не логичней было бы находиться в тяжелые моменты в кругу друзей?
– У меня есть идея! – крикнула Милисента, закидывая ногу на ногу. – Давайте поиграем в «я никогда не…», потому что становится скучно.
– Я за! Все знают правила? Блейз, освободи место бармена, нам нужны шоты! – Тео поднялся и наколдовал десяток рюмок, разлил по ним прозрачную жидкость, добавляя по дольке лайма к каждой.
– Блин, ненавижу текилу, – поморщила нос Астория.
– Ты так говоришь только до первых двух рюмок, – усмехнулся Гойл, за что получил толчок в бок от девушки.
– Окей, Милисента, кто предложил, тот и начинает.
Девушка игриво закатила глаза и, взявшись за рюмку, произнесла:
– Страшно об этом говорить, но я никогда не прогуливала уроки, – засмеялась она.
Слизеринцы загудели, выпивая содержимое рюмок.
– Напомни распределяющей шляпе найти тебе место в Хаффлпафф, – произнес Блейз под всеобщий хохот.
– Я никогда не играла в квиддич, – произнесла Флора отрешенным голосом.
– Врешь! Никогда в жизни? – удивился Гойл, даже забыв выпить.
Девушка флегматично пожала плечами, всем видом показывая, будто ее вообще принудили здесь сидеть, но, впрочем, никто из присутствующих не помнил, чтобы близняшки Флора и Гестия проявляли хоть какие-то эмоции когда-либо.
– Если позвать на эту игру мою прабабку, она и то была бы интересней, – сказал Драко, заедая вкус спиртного лаймом.
– Это точно, – согласился Блейз. – Моя очередь. Я никогда не спал с двумя одновременно.
– О Боже, – вздохнула Дафна, когда все оживленно захохотали.
Да, это более интересно, чем прогуливание пар, однозначно. Девушки все, как одна, оставили свои рюмки полными, и лишь несколько парней выпили содержимое, включая Малфоя.
Это случилось на его семнадцатилетие и в половину не так круто, как об этом рассказывают. Хотя, возможно, дело было в том, что Драко к тому моменту уже один раз стошнило от выпитого – кто-то принес паленый алкоголь. Он до сих пор не помнил большей части той вечеринки.
– Я никогда не занималась сексом на пляже, – сказала Пэнси, бросая на Драко многозначительный взгляд.
Блейз мгновенно перекинул рюмку, вместе с Милисентой и Эдрианом.
– Ну же, Дафна, твоя очередь пить, – подтрунивал краснеющую девушку Забини.
– Боже, Блейз, заткнись, – ответила она, все же выпивая.
– Эй, все должно быть честно, Дафна, – указала на нее пальцем Трейси Дэвис. – Вываливайте с Блейзом все ваши грязные секретики.
Малфой засмеялся, оставляя свою рюмку нетронутой и смотря, как лицо старшей Гринграсс становится практически пунцовым.
– Не смотри на меня так, Паркинсон, – покачал он головой. – Это гадко. Представляешь, песок везде.
– Ты такая неженка, – передразнил его лучший друг.
Компания расшевелилась, один за одним перекидывая стопки. Драко чувствовал, как кровь в венах становится горячее, а голова легче. Вот поэтому ему нужно было чаще здесь бывать. Никаких проблем, никаких мыслей о задании, только задница Пэнси, сидящая на его коленях, терпкий вкус текилы и дурацкие истории.
– Я никогда не влюблялся, – изрек Гойл уже заплетающимся языком.
Драко хмыкнул. Большинство девушек и несколько парней, включая Блейза, который смотрел на Дафну, выпили. Паркинсон посмотрела на руки Драко, которые ни на миллиметр не двинулись с ее бедра, и нахмурилась. Черт, ему не хотелось расстраивать именинницу сегодня, и если бы алкоголь уже не начал действовать, он бы среагировал быстрее и выпил очередную порцию мексиканской водки.
Хотя, конечно же, это не была новость для нее. Малфой не был влюблен в слизеринку и не нужно обладать даром прорицаний, чтобы это видеть. Иногда ему было просто интересно, как это должно чувствоваться? Жаль, что данное чувство не навык, который можно вышколить, отточить, довести до совершенства. Драко ее не любит, и это было очевидно, но сегодня казалось каким-то неправильным – являться причиной грусти именинницы.
– Я никогда не пыталась увести парня у подруги, – произнесла Паркинсон, бросая хлесткий взгляд на Асторию.
Несколько девушек поджали губы, явно понимая, к чему клонит именинница. Блейз наигранно вздохнул, выпил и, страдальчески посмотрев на Пэнси, произнес:
– Он все равно когда-нибудь станет моим, дорогуша.
Когда-то Забини нужно будет дать медаль. У парня был чертов талант разряжать обстановку и располагать к себе. Наверное, поэтому они и дружили – их личности являлись идеальными антиподами, потому что иногда Драко казалось, что везде, где он появлялся, атмосфера накалялась до предела.
– Я никогда не целовал грязнокровку, – пьяно ляпнул Вэйси, точно жалея, что не делал этого, потому что ни одна девушка не получала такого жадного взгляда, с каким он пожирал очередную порцию спиртного.
Челюсти Драко сжались, мгновенно напрягшись. Он приложил недюжинные усилия, чтобы ни один мускул в его теле не дрогнул. Через секунду парень кинул взгляд на Блейза, но тот нарочито не смотрел на него, отвернувшись к Дафне. Ну конечно, если бы его прилюдно обвинили в интрижке с грязнокровкой, Забини был бы первым, кто засмеялся, даже зная правду. Иногда было до чертиков приятно осознавать, что ты все-таки не такое уж дерьмо, если у тебя есть подобная дружба.
– Мне кажется, это мерзко, – скривилась Милисента в отвращении.
– А я бы засосал некоторых, – ухмыльнулся Грэхэм. – Не думаю, что их поцелуи чувствуются так же грязно, как кровь. К тому же, у некоторых такие фигурки.
Парни заулюлюкали, стебясь над однокурсником.
Чувствовались ли поцелуи с Грейнджер грязно? Едва ли. Они чувствовались, как печенье, которое она ела на завтрак или как ее обычный десертный запах, но это даже близко не было мерзко, и только этот факт был ужасающим сам по себе. Его уже давно от нее не воротило.
– Я никогда не танцевала на барной стойке, – произнесла Астория, когда тема была закрыта.
– Черт, самое время начать! – воскликнул Тео, добавляя громкость музыке.
– Да! Время потанцевать, ну же! – Дафна вскочила с дивана, потянув своего парня за руку.
Девушки оживились, выбегая на импровизированный танцпол и качая бедрами в такт музыке.
– Эй, потанцуешь со мной? – улыбнулась Паркинсон, соскальзывая с колен Драко.
Он кивнул, выходя в центр площадки и привлекая девушку к себе. Она прижималась к нему всем телом, целуя в шею, явно рассчитывая на продолжение вечера. Но это было не то. Ему хотелось, чтобы все было проще. Чтобы Драко чувствовал к ней то же самое, но пока что он ощущал только странную нарастающую отчужденность, которую не могли затмить ни проглаживания по великолепной фигуре девушки, ни поцелуи.
Когда музыка сменилась, Малфой отпустил ее.
– Мне нужно идти, Пэнс.
Завтра утром Снейп велел ему зайти, и это значило, что у него в запасе всего пара часов сна, чтобы более-менее протрезветь, потому что Малфой чувствовал себя действительно опьяневшим.
– Ну, так быстро? – она недовольно надула губки. – Я думала, мы продолжим празднование вместе.
– Продолжим, просто не сегодня, – сказал он и повернулся ко всем, посмотрев на часы. – Народ, у вас есть еще полтора часа максимум до того, как один из учителей будет обходить замок.
Все понимающе закивали, но Драко выразительно посмотрел на Забини, будто говоря, «проконтролируй здесь все», и тот кивнул в ответ. Хорошо, что он выглядел здесь самым трезвым.
***
Портрет скрипнул, занося потоком ночного воздуха сонное бурчание монаха про полуночников и впуская Малфоя. Гермиона подняла взгляд на него, оторвавшись от книги, и сжала губы. Прислонившись к стене и засунув руки в карманы, он лениво склонил голову вбок, смотря на нее. Глазами парень медленно прошелся по ее голой ноге, которая выглядывала из выреза большого уютного махрового халата. Этот взгляд заставил кожу Гермионы покалывать. Она резво подняла часть подола и закуталась в одежду плотнее.
– Гре-ейнджер, – протянул Драко ее фамилию, и гриффиндорка поджала губы.
Ну естественно. Он пьян. Гермиона тут же прокляла себя на чем свет стоит. Ну конечно же, он развлекался. Ей не хотелось признаваться в этом даже себе, но вспыхнувшая злость и обида не оставляли шанса увернуться от собственного подсознания: Гермиона переживала, потому что среди ночи его не было в башне. Конечно, можно было прикрываться очень тщательной проверкой домашнего задания или внеклассным чтением, но все, что могло подлежать проверке давно иссякло, глаза слипались, а она все еще была в гостиной. Потому что в прошлый раз, когда он вернулся под утро, его всю ночь пытали. Но чертов Малфой просто пьянствовал. Ей захотелось побольнее треснуть себя, чтобы привести в чувство.
– Ты что, ждала меня? – ухмыльнулся парень.
– Узнай, лечит ли это колдомедицина. Чрезмерное чувство собственной значимости может быть опасным для здоровья, – фыркнула Гермиона, не отрывая взгляда от книги.
Текст был исторический и должно быть интересный, она бы знала, если бы хоть слово отложилось в ее голове. Гермиона водила глазами по страницам просто для того, чтобы он не прочитал в ее взгляде правду, а то, как Малфой мог разгадывать переплетения ее мыслей в последнее время пугало до чертиков.
Встать сейчас и уйти было глупо, этим она бы только доказала, что осталась сидеть в гостиной, чтобы убедиться, что этой ночью его не убили. Однако молча выдерживать тяжелый взгляд Малфоя тоже сложно.
– Как твои порезы? – спросила Грейнджер, все же решив, что спросить об этом логично.
Гермиона подняла на него взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как он приблизился к дивану.
– Взгляни, – произнес он.
Она посмотрела ему в глаза в недоумении. Как же бесило взирать на него снизу вверх.
– Что?
– Ты можешь снять ее и посмотреть, Грейнджер, – сказал Драко, указывая на водолазку и наслаждаясь произведенным эффектом.
Брови девушки взметнулись вверх, не веря, что он это сказал.
– Уверена, там все нормально, – она захлопнула книгу и встала. – Я пошла спать.
Гермиона сделала всего лишь шаг в направлении прохода, как ее талию опоясался рука.
– Нет, не пойдешь.
Он держал крепко, прижимая ее спину к себе так, что Гермиона чувствовала его дыхание.
– Пусти, Малфой, – строго произнесла она, полагаясь на остатки своей гордости.
Гермиона дернулась в попытке освободиться, но рвение было столь слабым, что почти смешным.
– А иначе что? – сказал он ей на ухо, дразня.
Черт, если была бы такая профессия, как «провокатор», то Малфой мог занять там все руководящие должности в одиночку. Он играл с ней, веселясь.
Грейнджер дернулась сильнее, хлестнув своими волосами ему по лицу, но Драко усилил хватку, поэтому ей удалось только повернуться.
– Пусти, Малфой, ты пьян, – сказала она, смотря на бушующие искорки в серых глазах.
– А если бы я не был пьян? – спокойно спросил он.
Действительно, если бы он не был пьян, то что? Что бы это меняло? Что бы изменилось, если бы он не был Драко Малфоем? Если бы не носил Черную метку на предплечье? Что бы изменилось, если бы он был просто парнем?
Прошло, наверное, лет сто, пока она моргала, смотрела на него, задержав дыхание, и не могла найти ответа. Ничего бы не изменилось, потому что уже ничего из этого не имело значения.
Когда он наклонился, Гермиона тут же обвила его шею руками, притягивая ближе. Язык Драко был на вкус как крепкое спиртное, хотя она и не могла распознать, какое именно. Соленые губы парня легко закусывали кожу, пропуская сквозь тело ток, полностью испепеляя ее. Ей так этого не хватало. Поддев руками водолазку, она дотронулась до его живота. Ты же сказал, я могу это снять. Он отогнул край халата и сжал ягодицу девушки, но несмотря на грубые касания, поцелуи все еще оставались подозрительно нежными.
Какого черта это происходит с нами, Грейнджер? Малфой натягивал корни ее волос, чтобы целовать глубже. Руки гриффиндорки обнимали его за торс, поглаживая, и в этих касаниях было что-то до боли уютное и правильное. Ужас происходящего наполнил его сознание. Это действительно происходило. Он мог стоять здесь, наплевав на то, кто она, наплевав на свое задание, наплевав даже на ее хренов безразмерный халат – можно его даже не снимать. Малфой мог просто стоять здесь и целовать Гермиону, не заходя дальше, несмотря на адское возбуждение, а Грейнджер ведь даже не опускала рук ниже его пупка.
Слизеринец оторвался от нее, тяжело дыша и смотря прямо в медовые глаза, которые под бликами огня казались оранжево-черными.
– Почему, Грейнджер? Почему ты не отталкиваешь меня? Почему не боишься, что я причиню тебе боль?! Какого хера ты творишь?!
Драко чувствовал, как земля и все, на чем твердо стояла его жизнь, уходит из-под ног, рассыпается, превращаясь в мокрую гальку, и ему нужно было услышать от нее объяснение. Давай же, расскажи, возможно, ты читала в книгах об этом, объясни, что с нами происходит, Грейнджер?
– Я верю тебе, – произнесла она на выдохе, млея от мысли, что они стоят так близко.
Она верит тебе. На него будто вылили ведро кипятка, не оставив ни единого живого лоскутка кожи, сварив заживо. Малфой оттолкнул ее, тут же почувствовав холод, когда под свитером перестали чувствоваться теплые ладошки.
– Ты не знаешь меня совсем, чтобы верить чему-то, – произнес он, смотря в бегающие глаза Гермионы.
Черт возьми, это зашло слишком далеко. Одно дело – трахнуть ее. Просто секс. Просто развлечение. Другое дело – позволять ей приблизиться так близко. Я верю тебе. Эти слова пускали эхо в его голове, мучая не хуже Круцио. Это не может продолжаться.
– Нет, знаю. Ты не плохой человек, Драко, ты…
– Думаешь, что знаешь меня, грязнокровка? – засмеялся он, смотря ей в глаза. – Ты даже не представляешь, с кем имеешь дело. Твои гриффиндорские извилины уже решили записать меня в ряд страдающих? Забудь.
– Не делай этого, – помотала головой она, отступая к стене.
Если я не сделаю это, Грейнджер, то все закончится еще хуже.
– Помнишь, ты видела заголовок в том гребаном журнальчике? Про смерть Матильды Олливандер?
Гермиона ничего не сказала, но в ее глазах легко читалось узнавание.
– Там было написано, что ее убили Пожиратели. Как бы не так – Пожиратель был один. Потому что это я убил Матильду.
Карие глаза расширились от шока, и Гермиона замотала головой так быстро, что, казалось, еще один рывок, и она нахрен оторвется от шеи и, отскочив от книжного шкафа, покатится в огонь.
– Нет! Боже, хватит! – крикнула девушка, прислоняясь к стене.
– Хочешь увидеть это своими глазами? – Мерлин, как только стены в комнате не покрылись инеем от его голоса. – Делетриус!
Образы прошлых заклинаний выплывали из волшебной палочки, быстро сменяя друг друга, и вот оно: силуэт девушки, которая оказалась на главной странице журнала. В гостиной раздался крик отчаяния, такой громкий и неестественный, что сначала Драко подумал, будто это ему померещилось.
– Нет, нет, нет, пожалуйста! – она съехала по стенке, рыдая и пытаясь закрыть рот руками, но даже они не слушались хозяйку, дрожа. – Ты не мог, не мог этого сделать!
Гермиона кричала и плакала, смотря на красноречивый силуэт дочери лучшего мастера волшебных палочек, и задыхалась в горе. Драко смотрел на нее и не верил: она рыдала по нему, как по усопшему. Так, если бы узнала, что ее любимого Поттера расчленили, что нищеброд Уизли повесился. Она рыдала так, будто потеряла кого-то важного.
Жжение в груди Малфоя нарастало, смотря на конвульсии девушки, сидящей на полу, поэтому нужно было это закончить, пока не стало совсем нестерпимо.
– А не доложил я на тебя только потому, что просто хотелось еще раз засунуть подружке Золотого мальчика. Знаешь, в знак мести.
– Мерлин, хватит! Остановись, пожалуйста! – она обхватила руками голову, зарываясь в волосы, притянув колени к подбородку, и, практически задыхаясь от ужаса и боли.
Раскачиваясь, Гермиона пыталась остановить поток слез, успокоить вскрытую рану посреди груди, старалась прекратить этот ужас. Она была готова на все, только бы это был просто кошмар, только бы он не убивал, только бы не говорил этих слов. Еще сотню раз ощутить Круцио, только бы это все было не по-настоящему.
– Поэтому, думай дважды, прежде, чем делать выводы, грязнокровка.
Его больше не было. А был только кошмар, понимание и жестокий слизеринец, который в очередной раз стер ее в порошок.
Комментарий к Глава 12
Спасибо, коты, что не ленитесь и высказываете свои эмоции по поводу происходящего, я не всегда отвечаю, потому что тогда, наверное, завалила бы все комментарии своими благодарностями, но я все-все читаю и пытаюсь баловать вас продой чаще, как вы меня балуете отзывами❤️
========== Глава 13 ==========
Глубокий вдох и медленный выдох, да? Так говорится во всех книгах по самоконтролю? Наверное, он знал бы, если бы читал хоть одну. Кажется, прошло уже несколько лет с того момента, когда все рухнуло. Когда все правильные и ненавистные слова вылетели из его рта, разорвав в клочья все, что до сих пор держало Малфоя на плаву. Кажется, прошли годы с того момента, когда он видел, как она бьется в истерике на полу. Он сделал все правильно. Малфой закрыл за собой дверь и был уверен, что жжение в груди пройдет, как только слизеринец перестанет смотреть на ее слезы. Через несколько часов он решил, что это чертово пекло внутри остынет на следующий день, но оно только росло, распространяясь по животу, конечностям, доходя до горла и мешая дышать. Ее больше не было. Грейнджер превратилась в собственную тень. Больше не было мимолетных взглядов в Большом зале, гребаной заботы, которая сидела в печенках и теперь, кажется, без нее перестал нормально работать весь организм. Больше не было ссор, неподходящих вопросов, пререканий. Он был уверен, что сходил с ума. В самом настоящем дерьмовом смысле. Больше не было даже нескольких часов сна без кошмаров. Такое чувство, будто пытаясь спасти себя от шаткой поверхности под ногами, он рухнул в чертов шторм и не мог оттуда выбраться.
Болезнь, которую она распространила по его телу, прогрессировала, заражая мозг. Грейнджер снилась ему каждую ночь. Мэнор, ее крики, секс, истерика в их гостиной, секс. Словно взбунтовавшись против него самого, сознание Драко пытало его ночью, подсовывая сновидения. Пытало днем, когда он видел ее – серую, действительно серую, и это не имело ничего общего с формой, которая была на ней. Малфой уже не помнил, когда замечал вздернутую руку Грейнджер, стремящуюся ответить на никому не интересный вопрос, когда она строила первокурсников или отвечала едкими фразами слизеринцам. Это была практически не она, какая-то херовая копия, подделка. Я поступил правильно. Правильно. Но потом полностью помешался. С каждым днем это становилось все более невыносимым. Ад приобретал новые обороты. Ему хотелось задушить ее, чтобы Грейнджер перестала мелькать перед глазами, сдергивая каждый раз новый слой кожи вокруг его безумия, которое, кажется, вот-вот затянулось, только начало рубцеваться. Хотелось просто убить девчонку за то, что она перестала мелькать перед глазами так часто, засиживаясь в гостиной допоздна, бесконечно споря с ним насчет библиотеки, перебрасываясь привычными оскорблениями. Хотелось ее целовать, трогать, потому что складывалось такое чувство, что в коже грязнокровки, слюне, в порах был антидот, который помогает чувствовать себя лучше. Хотелось пытать Грейнджер, чтобы она почувствовала то же самое.
За все эти дни Драко больше времени провел в небе, чем на земле, нарезая новые и новые круги в поисках блестящего мячика, в поисках здравого рассудка, в поисках ответов. Горло жгло, но было абсолютно плевать – он настолько привык к постоянному жжению в районе грудной клетки, что разобрать воспаление было практически невозможно. Малфой продолжал летать, вдыхая до колючего холодный воздух, когда вдруг на несколько секунд почувствовал облегчение. Жжение пропало, пропало наваждение, чертов делириум спровоцирован инфекцией, которую занесла в его кровь грязнокровка. Но потом пропало равновесие, ощущение метлы в ладонях и даже вой ветра в ушах испарился.
– Ты хренов ублюдок, Малфой, – произнес Блейз, сидя у его кровати в лазарете.
Три дня он был в отключке. Сломанная рука от падения с высоты была последней в списке переживаний мадам Помфри, несмотря на то, что болела она ничуть не меньше, чем горло. Доктор все бегала вокруг него, приговаривая об опасности пневмонии и его безответственности, но Драко мало что разбирал с ее слов. Дрожь, лихорадка и постоянный кашель были лишь верхушкой айсберга. Спустя полторы недели, когда он больше не мог проводить дни в лазарете, смотря в окно, Драко чуть ли не под расписку клятвенно обещал приходить на осмотры дважды в день, лишь бы получить разрешение выйти на занятия. Таким образом, в один из долгих дней Малфой показался в Большом зале.
Пэнси, которая появлялась в больничном крыле не реже Забини с Тео, но постоянно рыдающая у его кровати так, будто он не сегодня-завтра умрет, была без ума от счастья, покрывая его щеки поцелуями. Блейз все еще ворчал, приговаривая что-то о его умственных способностях, которые, учитывая поступки Драко, станут главным препятствием на пути получения хотя бы Тролля в аттестате.
Но она ни разу не посмотрела в его сторону. Впервые в жизни, оказавшись за столом без книжек, Гермиона просто ела, смотря в одну точку, будто с той стороны чайника показывали какой-то маггловский фильм, от которого заучка была не в силах оторваться. Он почти подошел к ней и, развернув за подбородок, заставил посмотреть на себя, чтобы увидеть в медовых переливах… что? Не безразличие? Хотя бы какую-то эмоцию? Остатки прежней Грейнджер? Даже мысль о том, чтобы прикоснуться к ее лицу, вызывала ненормальные эмоции, будто какая-то болезненная процедура, вроде вырывания зуба, но после которой ты знаешь, что тебе станет легче.
Серая мышь будто чувствовала его приближение, потому что как только он открывал дверь в башню, тут же слышал, что дверь в ее спальню со стуком закрывается. Ебаная сука.
Ненависть впустила свои когти ему в горло, напрочь лишая самообладания. Один рывок и стеклянный стол, стоящий между диваном и креслом полетел вбок, разбиваясь на несколько массивных частей. Еще один всплеск ярости, и десятки книг, покоившиеся на полках книжного шкафа, разлетелись по полу, создавая безумный грохот. Ну где же ты, книжный червь, почему не бежишь спасать свои бесценные фолианты? Тяжелый взмах руки и баночки зелий, перья, чернильницы, мелочи, которым больше не нашлось нигде места, кроме как на выступе над камином, полетели вниз, брызгая разномастными красками на ковер. Что, Грейнджер, слишком страшно, чтобы показаться из своей норы?
Он уже был готов разрушить очередную полочку с записями, которые Гермиона начала оставлять в гостиной, видимо, слишком привыкнув жить одной, привыкнув разбрасывать свои шмотки повсюду, когда услышал стук. Малфой практически наплевал на это, но потом распознал знакомый голос, говорящий монаху пароль, и метнулся к портрету, открыв двери прежде, чем это бы сделало изображение столетней картины.
– Иди сюда, – потянул он Пэнси за руку, втаскивая ту в гостиную.
– О, Драко! – тут же захихикала она, пока не заметила развороченную комнату. – Ого, что тут?..
– Похуй, – сказал он, не имея и малейшего желания слушать, что Пэнси хочет сказать.
Малфой прошел в гостиную, втягивая Паркинсон вслед за собой. Она понимала с полувзгляда все, что ему было нужно. Вот поэтому он с ней. Поэтому ему стоило хотеть быть с ней. Девушка издала глухой вздох, когда он прижал ее к стене, поднимая платье. Слишком много материала. Он дернул верхнюю часть платья, и оно разошлось по уровню замка на груди, оголяя больше ее кожи. Когда она обняла шею Драко руками, обвивая его ногами и приближаясь ближе, чтобы целовать, слизеринец почувствовал сладкий, вкусный аромат от ее шеи. Закрыв глаза, он быстро расстегнул ремень. Да, это то, что нужно. Пэнси зашипела от боли, когда он резко спустил порванное платье на плечи.
– Черт, Драко, ты… – голос слизеринки звучал возбужденно и хрипло.
– Просто заткнись, – сказал сквозь зубы он, проникая в нее грубым толчком.
Быстрые резкие рывки напрочь сбивали дыхание. Никаких предварительных ласк, никаких касаний, ничего настоящего. Просто похоть. Желание вывести из себя это помешательство. Сломанная ранее рука ныла, чувствуя на себе вес Паркинсон, но он не останавливался.
– Мне больно, – стонала она, громко вдыхая воздух.
Мне тоже больно, Пэнси. Ты даже не представляешь как.
Блять, он готов был даже начать двигаться плавнее, чтобы не слышать ее голоса. Она впустила пальцы в его волосы, когда Драко прислонился к шее Паркинсон, и эти движения были слишком неправильными. Пэнси пахла почти так же, какими-то сладостями, но ей так чертовски чего-то не хватало. Чего-то, что заставляло бы его чувствовать эти гребаные эмоции. Малфой просто начал двигаться на автомате, изо всех сил пытаясь не думать, вычистить голову, как это бывало раньше. Видимо, он последняя мразь, эксплуатирующая чувства Пэнси, но плевать. Возможно, хотя бы благодаря им слизеринец сможет ненадолго избавиться от пиздеца внутри.
Толчки становились все яростнее, он вбивал в Пэнси член, не различая больше ничего. Крики слизеринки, стоны стали смазанным шумом в сломанном радиоприемнике – пустые и мешающие. Он кончил, почти не касаясь Пэнси – пара отпечатков на месте, где ее необходимо было держать на весу, и это все. Ему было даже плевать, понравилось ли ей, Малфой даже не слышал.
– Вау, Драко, это было жестче, чем обычно, – произнесла Пэнси, пытаясь застегнуть разорванное платье, когда он отошел.
У него не было сил отвечать ей. Малфой просто упал на диван, потирая глаза пальцами. Она не вышла, несмотря на визжащую Паркинсон. Драко даже немного улыбнулся, представляя, как Грейнджер выскакивает из-за угла и читает ему нотацию о дисциплине, в то время, как он засаживает Пэнси.
– Эй, с тобой все нормально? Ты, кажется, будто немного не здесь, – произнесла девушка где-то близко.
Немного не здесь. А где я, Паркинсон? Кажется, он превращался в Волдеморта, оставляя частицы своей души в главной гостиной Мэнора, в письмах к матери, внутри Грейнджер, чтоб она сдохла, иначе как объяснить то, что он чувствовал, будто разлагается?
– Все окей, Пэнс. Тебе пора, – сдавленно произнес Драко, даже не смотря на нее.
– Разве мы не посидим вместе? Займемся чем-то? Тебя такое долгое время не было, я скучала, – обида сквозила в ее голосе, но совершенно не касалась Малфоя.
Займемся чем-то. Словно им было чем заняться. Все их отношения сводились к удобству. Это было удобно: появляться с Пэнси на мероприятиях, быть с ней в Хогвартсе, когда она нужна. Секс с ней отточен до самых мелких деталей, а все вокруг считали, что так или иначе, они закончат свадьбой. Но это все. Их больше ничего не связывало. И с каждым днем Драко ощущал это все более отчетливо.
– Нет, сегодня я не настроен.
Обиженный хмык, разворот и закрытая дверь. У него в руках будто был сценарий всех сцен с ней. А завтра она опять будет сидеть рядом в Большом зале и что-то щебетать о каких-то глупостях, делая вид, что ему это до смерти интересно.
***
Мокрая трава цеплялась за щиколотки, заставляя джинсы в этой части промокнуть насквозь. Ранее выпавший снег таял под дождем и превращал и без того мерзкую погоду в еще больший кошмар. Гермиона шла в сторону небольшой хижины на опушке Запретного леса, заколдовав зонтик, чтобы тот не выгибался под сильными порывами ветра. По левой руке катились капли воды, грозясь намочить черничный пирог, который ей любезно испекли домовые.
