Текст книги "Делириум (СИ)"
Автор книги: cup_of_madness
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
Прочитав письмо, Драко выбросил его в камин, сжигая по старой привычке. Скрывать уже было нечего. Целый вечер он провел в гостиной, тупо смотря на языки пламени. Грейнджер сидела в своей норе, не высовываясь. Гребаная грязнокровка опять была где-угодно, только не там, где нужна была. Он думал опять вломиться к ней в комнату, заставить ее рыдать, кричать, стонать, смеяться – плевать. Проявлять эмоции. Живость ее карих глаз действовала на него успокаивающе, Драко мог неотрывно смотреть на то, как она живет где-то рядом: что-то делает, читает, хмурится и отбрасывает кудряшки за хрупкие плечи. В каждом движении Грейнджер была жизнь, а ему так сильно не хватало этой энергии.
Возможно, если его сегодня все же убьют, ему не придется с этим разбираться. Сдавливая ее щеки, видя, как в глазах отражается боль, он немного приходил в себя. Делал что-то правильное. Вот он называет ее грязнокровкой, делает ей больно. Это было правильно, так, как и должно между ними быть. Возможно, как раз самое время вспомнить, кто он, и выстроить свои приоритеты? Если еще не поздно.
Тяжелые двери гостиной отворились без прикосновения, признавая стихийную магию носителя крови Малфоев. Он сделал усилие над собой, чтобы не поморщиться от гнетущей атмосферы. Огромный стол, за которым обычно собирались Пожиратели пустовал, а Волдеморт сидел в кресле, лениво вращая палочку в руках.
– Мой Лорд, ― произнес Драко, склонив голову.
– Драко, ты без опозданий, ― произнес Волдеморт безжизненным голосом.
Малфой стоял перед ним и чувствовал себя до смешного нелепо. Стол давал возможность уткнуться взглядом в одну точку и делать вид, что ты ― неотъемлемая часть всего этого. Стоя перед Волдемортом, смотреть нужно было только в глаза.
– Я надеюсь, ты исправно выполняешь мое поручение, данное тебе в начале года.
– Естественно, Хозяин.
– Ты будешь присутствовать на следующем собрании, и тогда я хочу услышать от тебя более полную информацию.
– Конечно, ― кивнул Драко.
Это сейчас неважно.
– А теперь я хочу знать, что произошло с Матильдой Олливандер во время моего отсутствия. Точнее, почему! ― Лорд встал с кресла, медленно обходя парня. ― Ты считаешь, что твоя мать не в состоянии выполнить простое задание?
Сердце застучало у Драко где-то в горле. Это такая скользкая дорога. Выстроив между ними невидимую преграду, он сосредоточился.
– Нет, конечно же, нет, мой Лорд, ― Драко чуть повернул голову, чтобы видеть собеседника, и отметил, что в особняке было удивительно тихо, видимо, всех отослали из дома. ― На самом деле, я помешал ей. Она буквально занесла палочку над головой Олливандер.
– Так в чем же дело? ― Волдеморт спрашивал так, будто пытался решить детскую головоломку, которая, несмотря на возрастное ограничение, все еще казалась до нелепого сложной.
– Я хотел отличиться, ― твердо ответил слизеринец. ― Исполнить поручение первым, показать Вам свои умения.
Секунда. Две. Его молчание напрягало, заставляло натянутые струны нервов рваться.
– И я действительно увидел, на что ты способен. Иначе в мою голову закрадывались мысли, что сын станет таким же бесполезным, как отец, но, видимо, я ошибался.
И он купился. Слишком просто, но с другой стороны, разве это не та самая ахиллесова пята, которую Волдеморт не замечает? Тщеславие. Его так легко обвести вокруг пальца лестью.
– Но ты же понимаешь, что за неповиновение нужно платить?
– Да, мой Лорд, ― кровь в жилах перестала бежать, остыла, но он держался.
Не показывать эмоций и заморозить голос. Ровная спина, осанка. И теперь пусть ему кто-то скажет, что он ненастоящий Малфой.
– Тогда, я уверен, ты с мужеством примешь наказание.
Кончик бузинной палочки был последним, что Драко увидел, прежде чем погрузиться в бесконечную пучину боли.
***
Чертов змееныш! Гермиона держала в руках книгу, сидя на кровати, но с тем же успехом она могла держать ее вверх ногами – ни одно слово, написанное в главе, не достигало сознания. Грейнджер сидела здесь уже несколько часов, заточенная в башне. Малфой ушел, наложив на портрет запирающее заклинание, которое палочка девушки не смогла осилить. Как он вообще посмел ее тут запереть, словно она его собственность, домашнее животное? Злость клокотала в ней, подсовывая все новые и новые возможности, которые теперь были упущены из-за предприимчивости слизеринца. Он явно был не в Хогвартсе, иначе зачем эти меры предосторожности? Пока Малфой встречается со своими дружками по образу Нагайны на предплечье, она могла бы проверить зелье, пройтись в гостиную Гриффиндора, да кучу всего!
Часы тихо звякнули, оповещая комнату о новом временном отрезке. Час ночи. Видимо, нужно сдаться и лечь спать, поберечь свои нервы. Но желание высказать, выкричать ему свое недовольство, причинить хоть какие-то неудобства, кипело женьшенем в крови девушки, не разрешая сомкнуть глаз. Когда она услышала характерный звук отпирающего заклятия и стук в прихожей, гриффиндорка с такой яростью отбросила книжку от себя, что, наверное, мадам Пинс где-то почувствовала удар.
Дернув ручку, Гермиона вылетела в коридор, гонимая злостью.
– Ты, чертов хорек, что вообще возомнил о… Малфой?
Она встала, смотря на силуэт парня. Он необычно двигался, был слишком медленным и неповоротливым, как зомби. Волна жутких мурашек прошлась по ее позвоночнику.
– Малфой? ― повторила она, и он сделал очередной шаг, немного привалившись к спинке дивана. ― Мерлин, Драко, что с тобой?
Гермиона подбежала к нему, смотря, как он сел на диван, и почувствовала, что негодование испарилось из нее, оставив после себя только беспокойство.
Малфой как-то безумно улыбнулся. Драко. Почему ему нужно быть обязательно при смерти или между ними не должно оставаться и миллиметра расстояния, чтобы она вспоминала это сочетание букв?
Включив настольную лампу, гриффиндорка вскрикнула, быстро закрыв руками рот.
– Боже, ты же… тебя пытали.
Даже в зазоре от нескольких расстегнутых пуговиц и закатанных рукавов, можно было увидеть кровоподтеки под кожей и раны, оставленные, словно лезвием. Она видела такие когда-то. У себя на теле. Часы Круцио – вот что это было. Сосуды лопались, тело не выдерживало.
– Грейнджер, давай только без драм, ― закатил глаза слизеринец, все еще оставаясь таким… самим собой.
– Насколько все плохо? ― спросила она, не осмеливаясь подойти ближе.
– Не умру, не надейся, ― фыркнул парень, отбрасывая голову на спинку.
Его кадык скаканул несколько раз вверх вниз, когда он сглатывал слюну, превратившуюся в кисель от обезвоживания. Пальцы едва заметно дрожали от перенапряжения. Гермиона вздохнула, побежав наверх. На какую-то секунду Малфой был уверен, что она ушла, и даже успел убедить себя, что это к лучшему. Плевать, что ее присутствие давало надежду на то, что он переживет эту ночь в терпимой боли. Ему не хотелось, чтобы Грейнджер видела его слабым. Но уже через мгновение босые ноги гриффиндорки мягко потопали назад. Он притворно цокнул языком, не открывая глаз.
– А я уже понадеялся, что ты оставишь меня в покое.
Даже сквозь темноту собственных век он мог почувствовать, какой недовольный взгляд она бросила на него. И опять. Вот оно. Малфой так хорошо знал Гермиону. Выучил ее реакции, что даже выколи ему глаза, он все равно мог бы описать то, как она перелистывает страницы очередного фолианта или мешает чай.
– Не будь идиотом, у тебя все тело в порезах, ― строго сказала Гермиона, присаживаясь рядом, а потом добавила неестественно робко. ― Мне нужно взглянуть. И не отпирайся. Ты сам знаешь, что потом будет хуже.
Любому другому он мог бы рассмеяться в лицо при этом утверждении. Но она знала, о чем говорит, и это осознание саднило кожу неприятней порезов. Как долго они заживали у нее?
Не получив ответа, она потянулась к рубашке, расстегивая пуговицы. Он почти уговорил себя отбросить ее руки, сказать пару обидных слов, но на это просто не хватило сил. Прохладные, на фоне его жара, руки гриффиндорки двигались резво, кажется, опасаясь, что в любой момент Малфой может вырваться. Ее пальцы мазнули по низу живота, расстегивая последнюю пуговицу, и он тут же почувствовал прилив желания. Серьезно?
Грейнджер сдержала еще один рвущийся на волю всхлип, когда увидела множество синяков и ран на бледной коже.
– Сейчас будет жечь, ― предупредила Гермиона, смачивая ватку в растворе, один из которых она приготовила на всякий случай из остатков украденных ингредиентов.
Когда Малфой не отреагировал, девушка протерла поврежденный участок кожи.
– Твою мать, Грейнджер! ― дернулся слизеринец, поднимая голову.
– Терпи, ― строго зыркнула на него Гермиона. ― Сам знаешь, магия тут не поможет.
Залечивать раны от круциатуса было глупым занятием. Увечья, нанесенные темным заклятием сперва нужно обработать и дать немного затянуться естественным путем, прежде чем лечить.
Протирая очередной участок кожи, она видела, как сжимается его челюсть от жгучей боли, поэтому пыталась сделать это быстро. Осматривая тело слизеринца на предмет пропущенных порезов, Гермиона увидела уже едва заметные, розовеющие царапины, оставленные ею. Малфой сидел на диване, все еще не поднимая отброшенной назад головы и казался спокойным. Возможно, он даже отключился несколько раз на пару секунд. Синяки виднелись на мышцах груди, ребрах и вдоль линий нижнего пресса. Даже сейчас, покрытый ссадинами, он был невероятно красивым, слишком притягательным для нее. Подвинувшись чуть ближе, она провела ваткой по едва заметному порезу на шее, не забывая дуть, пытаясь усмирить боль.
Отложив настойку, Гермиона смотрела на его подрагивающие ресницы и давила в себе желание провести подушечками пальцев по линии его скул. Почему она больше не может злиться на него? Что он с ней сделал? С ее железным характером.
Малфой медленно повернул голову, ощутив дыхание девушки на своей шее и открыл глаза. В стальных радужках бушевала усталость и что-то еще, практически неуловимое. Они сидели так близко, что почти соприкасались носами. Ей следовало бы встать и удалиться, уговорив себя, что сделала все это из благородства, истинного гриффиндорского благородства, которое оставляло отпечаток на всех ее действиях, но она продолжала сидеть, всматриваясь в его глаза. Комната вмиг превратилась в спичечный коробок, стены накалились, норовя сдвинуться и расплющить их.
Гермиона посмотрела на его губы и облизала свои. Малфой проследил за движением ее языка и ехидно улыбнулся. Он знал, чего ей хотелось. Но эта улыбка не была жалящей, как обычно, она, скорее, была приятной. Протянув руку, он намотал на палец ее кудряшку, остановив работу легких. Малфой приблизил свое лицо к ее еще ближе, так, что Гермиона чувствовала запах его зубной пасты на уголке губ. Грейнджер сжала руки в кулаки, чтобы не потянуться к нему, чтобы остановить себя, но желание его поцеловать было таким ощутимым, что она почувствовала, как губы налились кровью, предвкушая касание. Гриффиндорка приоткрыла рот, и он расплылся в улыбке.
– Признай, Грейнджер, тебе просто хотелось увидеть меня без рубашки.
Разочарование пронеслось по ней волной, набивая оскомину.
– Ты просто невыносим, Малфой!
Гермиона тут же отпрянула, садясь в кресло, пытаясь максимально увеличить между ними расстояние и не смотреть на танцующих чертят в серых глазах. Когда краска перестала заливать лицо, а он все не уходил, она решилась спросить:
– Из-за чего это вообще?
– Волдеморт показывает свою беспощадную любовь, ― с сарказмом ответил парень, находясь в слишком хорошем расположении духа для его обстоятельств.
– Разве это логично? ― спросила она, подтягивая ноги на кресло и обхватывая колени руками в желании защититься, закрыться от мира, который был необратимо запятнан жестокостью. ― Разве ты не должен пользоваться его… благосклонностью?
– Ты такая смешная, Грейнджер, ― фыркнул он, смотря на блеклый свет ночника. ― Метка ничего тебе не гарантирует.
– Тогда зачем это все?! ― она ударила ладонями о колени в приступе возмущения. ― Ты мог бы выбрать…
– Нет выбора, Грейнджер, вы – гриффиндорцы – такие наивные, ― произнес он сухо. ― Я делаю то, что должен. Мы все играем отведенную роль, и ты глупая, если думаешь, что можно просто взять и все изменить.
– Выбор есть всегда, ― покачала головой девушка, произнося клишированную, но правдивую фразу. ― Ты мог бы сбежать.
– О, Мерлин, куда сбежать? ― он почти смеялся с ее рассуждений, словно слушая ребенка, который строит свои предположения, почему небо голубое.
– Я не знаю! Подальше отсюда! Австралия, Новая Зеландия, куда-то… ― она запнулась, смотря, как сужаются его глаза в подозрении, и в следующий момент почувствовала резкую боль внутри головы.
– Обливейт, ― произнес собственный дрожащий голос.
Гермиона стоит за спинами ничего не подозревающих родителей и наблюдает, как магия постепенно стирает любые упоминания о ее существовании в их жизни. Воспоминания переносят ее в комнату, где она видит лица Гарри и Рона.
– Мои родители и вовсе меня не помнят, ― эхом отдаются слова в голове. ― Я убедила их сознание в том, что они страстно жаждут перебраться в Австралию. Это для их же безопасности.
– Хватит, хватит! ― закричала девушка, хватаясь руками за виски.
Подняв голову, она наткнулась на понимающий взгляд штормящих глаз.
– Значит, Австралия, ― спокойно сказал Драко.
– Нет, Малфой… ― только сейчас он, наверное, впервые слышал неподдельный, кристально чистый страх в голосе одной из самых храбрых девушек в мире.
– Умно, ― произнес он, наблюдая, как ужас заполняет янтарные радужки.
Она смотрела на него, кажется, не дыша. Вот он и выполнил свое задание, только почему-то от этого становилось совсем паршиво на душе. Мерлин, сознание Грейнджер было просто шелковой шторкой.
– Ты же знаешь, что он все равно рано или поздно выследит их, ― вздохнул Драко, решаясь нарушить тишину.
– Лучше поздно, ― произнесла девушка практически шепотом. ― Я не смогу жить, если с ними что-то произойдет.
Булыжник, размером с Эверест, упал Малфою на грудь, и слизеринец закрыл глаза, вновь отбросив голову. В каком же он, сука, дерьме. Когда успел закопаться так глубоко во всю эту херню, что теперь даже не вспомнит точки невозврата? Блять, Грейнджер, почему нельзя вернуться на год назад, когда я бы побежал к Темному Лорду и без сомнений выдал бы местоположение всех твоих маггловских родственников, не думая об этом и секунду. Не думая о тебе.
Ее легкие сжались в одну точку, не давая дышать. Он теперь знает. Знает, где ее родители. Боже, как она могла быть такой дурой, чтобы проговориться, натолкнуть его на мысль? От собственной беспомощности хотелось разрыдаться. Пожалуйста, пусть возьмут ее, но только не их. Родители ни в чем не виноваты, Мерлин, они ведь даже не принадлежат этому миру!
Слизеринец вновь лежал с закрытыми глазами и не подавал признаков жизни. Он знает, знает, знает… Эта мысль билась в ее голове, пульсируя. Одна ее часть была уверена, что стоит ей покинуть комнату, как Малфой возьмется за письмо Волдеморту или как они там обмениваются новостями? Но другая часть… она молчала, боясь сделать предположение. Он что? Не скажет ему? Это было смешно, но почему-то какая-то частица души Гермионы не верила, что он сможет так с ней поступить. Это убило бы ее.
Веки Малфоя вновь неспокойно дернулись, и она скользнула глазами по его торсу. Места, где рубашка все еще прислонялась к его телу, были напрочь мокрыми. Подойдя к нему, Гермиона осторожно дотронулась до лба парня, поняв, что он почти не осознает ее действий.
– Мерлин, Малфой, у тебя жар, ― сказала она, хватаясь за склянку с ярко-оранжевой жидкостью.
– Что?.. ― дезориентировано промямлил он, потирая глаза.
– Выпей это, ― поднесла она кружку к его губам.
– Я не собираюсь… ― начал препираться он, но Гермиона слишком устала это слушать.
– Не будь ребенком, Малфой, ― разозлено прошипела она. ― Если бы я хотела тебя отравить, то сделала бы это раньше.
Закатив глаза, он все же отобрал горячую чашку из рук гриффиндорки, отметив, что у нее очень красивые пальцы: тонкие, длинные, делающие ручку изящной.
Она смотрела на него, хмурясь. Они впервые разговаривали. На самом деле говорили. Без оскорблений, пререканий и надрывов глотки.
– Мне нужно в кровать, ― сказал Драко, поднимаясь. ― Можешь не наколдовывать носилки, я справлюсь.
И все равно ей постоянно хотелось его стукнуть, выбив из него весь сарказм, который так и сочился из слизеринца в каждой фразе.
Она осталась в комнате одна, клацнув светильник, который при потухшем камине погрузил гостиную во тьму. Гермиона вздохнула, отмечая, что у нее трясутся руки, совсем немного. Теперь все стало еще хуже. Если Пожиратели узнают, где сейчас ее родители, им не составит больших трудностей отыскать их, пригвоздив намертво покорность девушки с их помощью. Гарри, Рон, но только не родители, пожалуйста, не они.
Взяв в руку чашку, оставленную слизеринцем, она ощутила, что он выпил не все. Боже, какое ей дело до напыщенного ублюдка? Он сам пришел в ряды Пожирателей, сам закатал рукав, позволив себя заклеймить, так что теперь? Метания внутри нее раздражали и давили. Гермиона чувствовала, что происходящее в ее сердце слишком неправильное, но в то же время, отказаться, открепить, вышвырнуть из себя это было уже невозможно. С каждым днем нечто в ней росло и набирало силу, как ребенок, обрастая костями и плотью. Становясь частью ее самой.
Решив все же захватить чашку, Гермиона поднялась наверх с решительным желанием уснуть и подумать обо всем завтра, на свежую голову. Проходя мимо комнаты Малфоя, она увидела, что дверь не заперта, и это было само по себе удивительно. День чудес. Когда Малфой находился в башне, его спальня всегда была заперта миллионом заклинаний так, будто ее розовой мечтой было порыться в его шкафу.
Гермиона затормозила, кружка с напитком от лихорадки давила в ладонь. Ох, черт тебя дери, хорек, я просто поставлю эту чашку и уйду.
Прокравшись почти на носочках, она бесшумно поставила напиток на прикроватную тумбочку и развернулась, чтобы уйти, но чуть не вскрикнула, почувствовав, как рука окольцовывает ее под коленкой, заставляя потерять равновесие.
– Что ты мне дала, Грейнджер? От этой херни шумит в голове, ― сонным голосом сказал Драко, когда она упала на край кровати.
– Эта херня снимет жар и погрузит тебя в сон, ― ответила Гермиона, удивившись, что прямо сейчас не слушает вопли на тему «как ты посмела зайти в святыню».
Зелье обладало слегка дурманящим, но очень действенным эффектом. Судя по голосу парня, с минуты на минуту его должен сморить сон. Когда она уже намеревалась встать, Гермиона почувствовала как его пальцы очерчивают ее ключицу, оставляя под собой раскаленный след. Все дело было в лихорадке Малфоя. Точно. Сдвинув кисть влево, он опустил лямку ее майки, и в этот момент она осознала, что все это время сидела с ним лишь в пижаме, так ничего на себя и не накинув.
– Малфой, что ты делаешь? ― спросила Гермиона тихо, но, как назло, голос сорвался, будто от протяжного крика.
Он медленно опускал руку вниз, коснувшись ее груди и дотрагиваясь до ребер, заставляя ее задержать воздух.
– Скажи, Грейнджер, тебе понравилось?
Стук сердца барабанил в ушах, заставляя ее прикладывать все усилия, чтобы расслышать парня.
– Что понравилось?
– Твой первый раз. Тебе понравился твой первый раз?
Гермиона онемела, благодаря Мерлина, что в комнате было абсолютно темно, а тонкая полоска лунного света освещала лишь письменный стол. Он спросил ее об этом. И в его голосе не было издевательства. Собрав все самообладание, которое рассыпалось крошками под его пальцами, она убрала его руку от талии.
– Спи, Малфой, ― произнесла Гермиона и тут же услышала ровное размеренное дыхание в ответ.
Понравилось ли ей? Больше, чем она могла бы признаться себе. Больше, чем имела на это право.
Комментарий к Глава 11
А это вам подарок от моей чудесной Беты, которая вычитала главы со скоростью света, чтоб вы могли поскорее прочитать новую))
Я очень люблю эту главу, ее атмосферу и все происходящее, надеюсь, что она стала приятной неожиданностью и подсластила вашу среду:)
========== Глава 12 ==========
– Серьезно, Драко, если каждое похмелье будет так на тебя влиять, то тебе придется бросить пить, – поддел друга Тео, кроша слоеное тесто на стол.
– И все равно я выгляжу лучше, чем ты когда-либо сможешь, – Малфой сделал попытку улыбнуться, но вышла, скорее, какая-то гримаса.
– О, ты ранил меня в самое сердце! – Нотт закатил глаза и, откинув голову, приложил руку к груди в драматическом жесте.
Малфой потер переносицу и окончательно отодвинул овсянку, перестав насиловать кашу. Ясно было, что аппетита сегодня ждать не придется. После вчерашней ночи тело саднило, но даже близко не так, как могло бы. Если бы не Грейнджер. Он был уверен, что бредил, думая, что она пришла к нему в комнату. Это было что-то на грани невозможного. Но проснувшись утром и обнаружив чашку с недопитым зельем на тумбочке, его уверенность пошатнулась. Драко помнил, что говорил ей что-то, но весь вчерашний вечер стерся в кляксу, и было практически невозможно различить настоящие события и выдуманные под действием отвара.
Раны затягивались быстрее положенного, что говорило о том, что гриффиндорка постаралась на славу. Черт, теперь он ей должен. Странная злость проснулась в нем. Он ненавидел тот факт, что она помогла ему, опять полезла, когда не просили. Ее забота укутывала, как одеяло, проникая под кожу и заштопывая порезы лучше всякого снадобья. Драко ненавидел то, что Грейнджер посмела зайти к нему в спальню почти так же сильно, как то, что она не осталась там. Те пара часов, которые он проспал, были наполнены постоянной ноющей болью. Мерлин, это какое-то безумие, но Драко был уверен, что, сидя в гостиной, слушая ее обеспокоенное дыхание, ему было легче. Чертова Грейнджер.
Заспанный Блейз еле тащился к слизеринскому столу, провожая недовольным взглядом бегающих первокурсников.
– Никто не видел Старосту, который должен регулировать поведение мелких? – спросил Забини, присаживаясь и нарочито не переводя взгляд на него. – О, Драко, ты здесь, а так сразу и не скажешь.
– У нашего Старосты сегодня мать всех похмелий, – улыбнулся Нотт, давая пять мулату.
У Малфоя не было сил на пререкания с лучшим другом, поэтому он просто пропустил едкую реплику мимо ушей. Но повернувшись, Драко увидел, что Блейз странно на него покосился. Ну да, черт. Если он и пьет, то обычно в компании Забини или на вечеринках. Легенда, которая и так была шита белыми нитками, окончательно шла по швам.
– Просто не рассчитал, – пожал плечами Драко, отвечая на немой вопрос.
Блейз подозрительно прищурился, но все же ничего не сказал и перевел взгляд на стол, чтобы отыскать любимый омлет.
Вдруг внимание Драко привлек недовольный возглас, который был ему слишком знаком. Повернувшись, он увидел разъяренную Грейнджер, которая столкнулась с Блетчли в проходе и что-то так знакомо отвечала ему, тыкая аккуратным пальчиком в район груди слизеринца. Малфой нахмурился, пытаясь услышать, о чем она говорила, но слова растирал в прах шумный зал, донося до него лишь ее злой недовольный тон.
Когда Грейнджер развернулась, чтобы отправиться к своему столу, Блетчли схватил девушку за локоть, повернув к себе. Она взвизгнула и выдернула руку из его хватки. Какого хера? Его кровь будто смешалась с концентратом ярости, желания придушить гребаного Блетчли за то, что он распускает руки.
Малфой дернулся, но однокурсник, получив от гриффиндорки отпор и возможность лицезреть ее удаляющуюся спину, направился к своему столу. Безумное чувство собственности заставляло кулаки Драко чесаться. Блять, да в чем дело? В том, что только ему позволено унижать грязнокровку и причинять ей боль? Какой бред.
– Хвала Мерлину, что сегодня первыми стоят Чары – я хотя бы посплю, – буркнул Забини, не замечая ничего, кроме нескольких порций взбитых поджаренных яиц.
Убедившись, что Тео с Блейзом заняты беседой, Драко бросил взгляд на Гермиону. Она, как обычно за завтраком, что-то читала (в этот раз это был тонкий пергамент), но не выглядела сильно удрученной. Вдруг, нахмурившись, Грейнджер перевела глаза на него. Будто физически почувствовала на своих плечах взгляд слизеринца. Ее глаза вмиг лишились сосредоточенности, которую тут же сменила обеспокоенность. Она пробежалась по нему взглядом, пытаясь просмотреть его тело сквозь пиджак с рубашкой, и вновь вернулась к лицу. Как видишь, не сдох. Он сжал губы и отвернулся, признавая, что завтрак полностью испорчен.
– Тебе передали, что завтра собрание членов Инспекционной дружины? – спросил Блейз по дороге в кабинет.
– Уверен, я найду неотложные дела, – закатил глаза Драко. – Хотя бы на час больше в неделю лицезрения Амбридж – и меня стошнит.
– А она к тебе явно испытывает нежные чувства, – поиграл бровями мулат. – Ты никогда не думал о коротком пути карьеры в Министерстве через… мать твою, Малфой, какого черта?
Слизеринец настолько резко сменил тему, что Драко опешил, но потом проследил за взглядом лучшего друга и чертыхнулся. Сумкой он случайно поддел край кофты, выставляя незаживший порез на руке, к которому Грейнджер не добралась из-за того, что парень неполностью снял рубашку. Блейз схватил его за запястье, всматриваясь несколько мгновений, пока Драко не убрал руку, поправляя одежду.
– Блять, Малфой, это Круцио, – утвердительно сказал Забини, смотря на друга.
Отпираться, выдумывая очередную байку, было глупо.
– Забини, только не веди себя как… – он запнулся, вовремя осознав, что ему на ум пришла лишь ночная реакция Гермионы. – Как истеричка.
– Объясни.
– Я был дома вчера, – Драко понизил голос на несколько тонов, усаживаясь за парту. – Он был не слишком доволен тем, что мое задание продвигается так медленно.
– Черт возьми, почему мне не сказал?
– А что ты можешь сделать, Блейз? – вскинул голову Малфой. – От того, что я втяну тебя в это дерьмо, никому легче не станет.
– Я надеюсь, ты не серьезно, потому что…
– Эй, Драко, привет. Я хотел узнать по поводу нашей договоренности, – обычно Малфой терпеть не мог, когда кто-то встревает в его разговор, но сейчас он был даже благодарен Блетчли, который упал на стул напротив, положив ногу на колено.
– По поводу какой договоренности? – спросил Малфой, пользуясь случаем и отводя тему от его жизни.
– Грейнджер, – забавно, как может хватить лишь одного слова для того, чтобы вывести его из себя. – Маленькая сука совсем оборзела. Я подумал, может переселишь ее к нам ненадолго? Хочу показать ей, как нужно себя вести.
Брюнет заржал, представляя это в своей голове в самых ярких красках. Кажется, Майлз сегодня решил совершить суицид, выбрав для этого самый негуманный способ – разозлить Малфоя.
– Нет, – коротко ответил тот и отвернулся к Блейзу, предпочитая выслушать нотацию от итальянца, чем расквасить морду Блетчли прямо посреди класса.
Блять, ты не должен так реагировать.
– Так что там?..
– В смысле, Малфой? В чем дело? – недовольно спросил слизеринец.
– Ты уже второй раз прерываешь меня. Тебя что, не учили, как вести себя со взрослыми? Не зли меня, Блетчли.
Это не должно быть так. Он тебе ничего не сделал. Рациональные мысли бились где-то в углу сознания, но поток злости перекрывал любые разумные решения. Ему хотелось выдрать тупому идиоту связки, чтобы он больше не мог издать и звука своим ртом.
– Да что с тобой? Тебе что, жалко делиться грязнокровкой?
– Знаешь, кретин, ты забываешься, – Драко встал, приблизившись к однокурснику, но, впрочем, звуча довольно спокойно: то самое Малфоевское шипение, граничащее с шепотом, которое было страшнее любого крика. – Мне поручили следить за ней. Сомневаюсь, что у тебя хватит мозгов проследить хотя бы за своими соплями. Я не собираюсь отвечать, когда ты что-то проебешь. А если вдруг не согласен, то оставь заявку в бюро Волдеморта, уверен, он найдет и для тебя работенку.
Речь была окончена, и Драко сел, вытягивая ноги вперед и принимая абсолютно равнодушный вид. Майлз все еще таращился на однокурсника, не сумев выдавить из себя ответ. Слава Мерину, придурку хватило мозгов отойти, понимая, что еще одна реплика и Малфой перейдет грань. Как же Драко это все заебало. Хотелось взять хренову заучку, встряхнуть за плечи и орать ей в лицо, пока Грейнджер не признается, что она с ним сделала.
– Заканчивай так эмоционально реагировать, – произнес вполголоса Блейз, когда внимание однокурсников перестало быть сосредоточенно на их склоке. – Это выглядит странно.
– Как это может выглядеть? – фыркнул Драко. – Как будто он меня заебал своими потрясающими идеями?
– Или как будто ты ее защищаешь.
Малфой перевел взгляд на друга, который вертел в руках перо так, будто ничего такого не происходило.
– Блейз, ты ебнулся? Тебе стоит завязать с абсентом, который передает тетка Роуз.
– Помнишь ту субботу, в которую Крэбб пошел искать тебя и нашел трахающим какую-то девчонку? Поразительно, но я проходил мимо раздевалки немного позже его, судя по рассказу, и заметил выбегающую оттуда Грейнджер, у которой на лице было написано: «Святой Годрик, что я наделала». Думаешь, это совпадение?
На Драко будто вылили ушат воды. Спокойный и уверенный взгляд Забини подтверждал его слова – друг ничуть не сомневался в том, что видел. Блять, он знает.
– Ты говорил кому-нибудь? – сжав зубы, спросил Драко самое важное.
– А я сильно похож на человека, жаждущего увидеть, как тебе рубят голову? – раздраженно спросил он. – Сука, Малфой, о чем ты вообще думал? Тебе мало юбок, которые за тобой бегают?
– Это вообще ничего не значило. Просто удобный трах, – отрезал блондин, смотря вперед.
– Великолепно, потому что если в следующий раз это увидит кто-то…
– Не будет следующего раза, Забини, – прервал его Малфой. – Это было так ужасно, что не стоило того и в качестве эксперимента. Я даже не кончил.
Ложь жгла язык, заставляя сглатывать слюну. Просто трах. Ничего незначащий трах. Может, если повторять это достаточно часто, то получится в этом убедить не только Блейза?
Притвориться, что в нем ничего не изменилось после той субботы. Что он прежний.
– Ой, блять, давай без подробностей, – скривился Блейз. – Серьезно, Малфой, тебе известно, что я прикрою твою спину, но ты играешь с огнем.
Драко безумно хотелось расхохотаться. Забини даже не представлял, что он уже давно горел заживо и понятия не имел, есть ли вообще какой-то способ это остановить.
***
Выручай комната превратилась в большой зал с темно-зелеными элементами декора и охапками красных роз по периметру. Непонятно было, кого Пэнси запрягла все это организовать, но выглядело впечатляюще. Когда Малфой явился, половина зала уже была заполнена слизеринцами, которые общались между собой и выглядели довольными жизнью. Несколько круглых столов, стоящих возле изумрудных диванов служили подставками для подносов с закусками, сладостями и разномастным алкоголем, из которого Блейз колотил коктейли.
