Текст книги "Делириум (СИ)"

Автор книги: cup_of_madness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Малфой резко открыл глаза, повернув голову. Секундное касание ледяной руки выдернуло его из раздумий. Ее зубы постукивали, несмотря на более чем нормальную температуру воздуха. Вспомнив предупреждение Блейза, он чертыхнулся, вставая за дополнительным одеялом. Малфой укрыл ее, закутав в кокон, и вздохнул, садясь на кровати. Блять, из этого всего должен быть выход. Но сегодня у него не было сил его искать. Сдавшись, он залез под одеяло, притянув ее к себе. Мать твою, почему она как ледышка? Словно репетировав, Гермиона легла на его плечо, прижавшись щекой к груди, и позволила себя обнять. Теплое, искристое, совершенное чувство разливалось по венам Драко, даря ему то самое, за чем он гонялся все это время, пытаясь убить это в себе или получить еще. Он закрыл глаза, чувствуя, как нагревается кожа гриффиндорки под его руками, и постепенно провалился в сон, ощущая тепло по всему телу, которое было таким правильным, что сложно поверить, что оно является частью него.

Комментарий к Глава 14

Сегодня настроение прям говно, поэтому, я надеюсь, порадовав вас, я запущу какой-то механизм вселенной и что-то уже потом порадует меня. Как хорошо, что по велению совпадения, это одна из моих любимых глав. Приятного чтения и я пойду перечитаю ее вместе с вами.

========== Глава 15 ==========

Противный звук заколдованных часов резанул по ушам, напрашиваясь на удар. Поморщившись, Драко на автомате выключил будильник и протер глаза. Он уже целую вечность не слышал этот писк, в нем не было надобности – бессонница будила его гораздо раньше, чем часы могли прозвенеть. Но не сегодня. Свет бросил блик на лицо слизеринца, и парень повернулся на левый бок, пытаясь укрыться от нахального солнца, и ощутил теплое мягкое тело, которое обвивало его, обездвиживая.

Открыв глаза, он увидел голые плечи Грейнджер, по которым рассыпались ее кудри, пропитывая его подушки запахом тирамису. Солнце бросило отблеск на ее веки, и она, поморщив нос, повернулась, спрятав лицо у него на шее. Полотенце, развязавшись, сбилось где-то у их ног, давая Малфою почувствовать каждый изгиб девушки. Не удержавшись, он провел рукой вдоль ее талии, опускаясь на бедра, и, приподняв ногу Грейнджер за колено, подтянул к себе на живот. Сглотнув, Драко боролся с желанием перевернуть девушку на спину и касаться, заставить просить еще, потому что она бы стала.

Сонная Гермиона подстраивалась под его движения, выгибаясь, не переставая обнимать его. Малфой медленно выдохнул, пытаясь держать себя в руках. Порезы. Она ранена. Воспоминания вчерашней ночи ворвались вихрем в его голову, заставив поморщиться. Малфой вновь посмотрел на часы и решил встать, понимая, что еще одно неосознанное движение ее рук по его груди, и он потеряет самообладание. Драко понятия не имел, что сказать ей и как поступить. Он не представлял, что с ним происходило. Решив дать себе немного времени и разбудить ее позже, Драко аккуратно вытащил руку из-под головы Гермионы, поднимаясь с кровати.

Вода стекала по его телу, прогоняя последние признаки дремоты. Мышцы затекли после долгого сна, он так давно этого не чувствовал. Спокойствия. Его отключило на всю ночь без сновидений, без кошмаров, без полуночных вскакиваний на кровати. Драко прислонил голову к прозрачной стенке душа, понимая, что ему стало легче. Блять, Грейнджер, да что в тебе такое? Ему практически стало тошно от осознания того, что ее дыхание на его шее, руки, которые касались его повсюду, не отпуская, не были ему даже сколько-нибудь противны. Они не были ему даже безразличны. Это пугало. Можно было сколько угодно рассказывать Блейзу о ненависти, но сейчас, стоя в душе, он знал, что не хочет никуда идти. Ему хотелось вернуться в кровать, и эти эмоции сковывали его ледяным страхом неизвестности.

Вчера Драко мог отнести ее к себе в комнату, просто отвалить от нее, поступить совсем иначе, но почему-то даже не подумал об этом. Миллион нелогичных вещей, которые он сотворил за все это время. Она вносила хаос в его жизнь, полную неразбериху, при этом каким-то невероятным способом вдыхая в него жизнь. Непонятную, странную, но такую настоящую.

Смывая мыльную воду, Драко понимал, что Грейнджер хватит инфаркт, если она пропустит учебный день, конечно, в том случае, если он не хватит ее раньше, когда гриффиндорка найдет себя в постели своего школьного врага. Вытираясь полотенцем, парень усмехнулся этой мысли. Помнит ли она хоть что-то? Он понятия не имел, какой эффект зелье может производить вкупе с заживлением.

Взглянув на себя в зеркало, Драко впервые за долгое время увидел кого-то, похожего на здорового человека. Отсутствие синяков под глазами и румянец после душа делали его на несколько лет моложе. Выдохнув, он отвернулся, пальцами зачесав мокрые волосы назад. Это нужно было сделать.

Драко пересек ванную и, открыв дверь, тут же почувствовал изменения. Скользнув взглядом по кровати, он увидел только сбитые одеяла поверх простыни. Наверное, так даже лучше, что она ушла. Скинув с себя полотенце, он с силой отшвырнул его на стул. Драко так долго убеждал себя в том, что встретиться с ней утром – чистой воды необходимость, что теперь, когда все решилось само собой, у него не было сил признаться, что парень все же хотел ее разбудить.

***

Разводы чернил на пергаменте клятвенно обещали стать конспектом, но превратились лишь в связку неразборчивых каракулей, вперемешку с теорией какого-то незамысловатого зелья, утвержденного директором.

Гермиона изо всех сил пыталась вникнуть в материал, но ее мысли все еще были слишком далеко от подземелий, оставшиеся лежать где-то на плече у Малфоя. Она закусила внутреннюю сторону щеки, приказав себе не улыбаться. Это было совершенно безрассудно – остаться там на ночь. В первый день она не хотела смыкать глаз, зная, что за несколькими стенами веселятся Пожиратели и вот, спустя два месяца, ей ничего не помешало уснуть в одной кровати рядом с таким. Совесть колола ее возмущенным недовольством, но Гермиона отказывалась верить, что Драко был опасен. Что ж, по крайней мере для нее. Ее ребра немного зудели от эффекта заживления, но в целом раны затянулись новым слоем кожи и практически не чувствовались. Поэтому их вполне можно было залечить полностью даже самостоятельно, чем Гермиона и думала заняться в конце дня, все же давая телу еще немного времени.

Смазанные воспоминания о том, как она добралась к башне, их короткий разговор, после которого Драко отнес ее к себе в комнату, отвратительный вкус зелья – все это не имело такого значения, как нечеткие, расплывчатые отрывки сна. Наверное, впервые Гермиона касалась его так много. Ее руки до сих пор пахли так же, как пахнет он. Чертово сумасшествие, но это было правдой. Сидя вчера в ванной, Гермиона подозревала, что наутро будет тяжело, но никак не думала, что тяжело станет именно тогда, когда наступит пора уходить. Проснувшись, она сбежала, и этот поступок можно было приравнять к моменту разрыва тканей заклинанием – ни капли не легко. Но притворяться, что Малфой вернется из ванной и будет безмерно рад видеть ее – было абсурдом. Вероятно, он ушел, в надежде, что, вернувшись, не обнаружит присутствия Гермионы и сможет все сбросить на нелепый сон. Других причин, почему Малфой не вытолкал ее за дверь тут же, как открыл глаза, она не могла найти.

Но это было неважно. Важно то, что Гермиона оказалась права. Малфой не был той мразью, которую он так усердно из себя строил. Убийство, его руки все еще в крови, Гермиона. Подсознание зловеще нашептывало ей в уши, но теперь она знала, что Драко не сделал это по собственному желанию или из-за взглядов Волдеморта. Не за его идеи. Это не отменяло содеянного, но показывало все в новом свете. Нужно было признать, что за все время он ни разу не причинил ей реального вреда, хотя мог. Драко много говорил, угрожал, но, даже ненавидя ее, умудрялся несколько раз спасти от тех, чьи уродливые души точно не были одной из масок. Слизеринец оказался самой изощренной загадкой, которая встречалась ей на пути.

– Мисс Грейнджер, – с нажимом сказал Снейп, когда Гермиона подняла взгляд.

Несколько пар глаз обернулись, смотря на нее выжидающе.

– Эмм… я прошу прощения, вы что-то спрашивали? – кажется, поднеси сухой лист бумаги к ее щекам сейчас, и он вспыхнет в мгновение ока.

– Как забавно, – невесело усмехнулся профессор. – Я уверен, что в вашей голове есть вещи, о которых думать гораздо приятнее, чем о моем скромном предмете, но да, я таки что-то спросил.

– Извините, не могли бы вы повторить вопрос? – сейчас Гермиона благодарила судьбу, что у них был урок с Когтевраном, а не со Слизерином, которые бы не ограничились неуютными взглядами в ее сторону.

Снейпа всегда раздражали поднятые руки Грейнджер на его уроках, и поэтому он подчеркнуто игнорировал гриффиндорку практически все время. Однако в последнюю неделю преподаватель как будто сорвался, пытаясь поймать девушку на незнании чего-то, и вот ему, кажется, удалось. Гермионе даже подумалось, что зельевар может знать о том, что она залезла в его кабинет, но в таком случае вряд ли месть Снейпа ограничилась парочкой неудобных вопросов по Зельям.

– Что произойдет с настойкой абиссинской смоковницы, если в нее добавить лепестки зубастой герани?

– Получится промежуточный вариант Уменьшающего зелья, – отчеканила Грейнджер.

– Чудесно, минус тридцать баллов с гриффиндора, – произнес Снейп, хотя Гермиона была уверена, что дала правильный ответ, потому что буквально на днях пересматривала «Тысячу магических растений и грибов», где описывалась абиссинская смоковница в трех страницах, – за недопустимую невнимательность.

Она открыла рот, шокированная такой несправедливостью, но профессор уже отвернулся, продолжив читать лекцию. Решив, что в ее положении вряд ли может быть что-то более бесполезное, чем пререкание со Снейпом из-за баллов факультета, Гермиона проглотила это и, взяв перо, продолжила слишком яростно выводить буквы на пергаменте.

Когда прозвенел звонок, можно было поклясться, что каждый находящийся в кабинете выдохнул. Снейп все еще пользовался популярностью только у змеенышей.

– Эй, Гермиона! – услышала девушка оклик, пытаясь выбраться из подземелий как можно раньше, к тому же желудок вновь требовал еды, потеряв столько сил на восстановление.

– Привет, Энтони, – улыбнулась Грейнджер.

– Да, привет, ты на обед? – торопливо спросил он, пропуская толпу мимо себя.

Гермиона кивнула и, поравнявшись, они пошли вместе.

– Мы просто так и не поговорили после того доклада. Ты так быстро убежала из кабинета, что я не успел тебя словить.

Девушка поджала губы, вспоминая. В тот день ее голова была забита совершенно другими вещами, поэтому отчеканив доклад на пару с Голдстейном, она едва ли услышала оценку от Макгонагалл, умчавшись по своим делам.

– Да, прости, так как прошла свадьба? – поинтересовалась девушка, проталкиваясь в Большой зал.

– Скучно, – скривился парень. – Это уже четвертая кузина, на чьей свадьбе я успел побывать, но там все по одному сценарию. А у этой еще муж такой болван, верящий во всю эту министерскую ересь.

– О… что ж, сожалею, – сказала Гермиона, думая, что вряд ли это лучшая идея – обсуждать Министерство в толпе Хогвартса.

– Ты не против пообедать вместе? – спросил Энтони, указывая на стол Серых, количество студентов за которым было минимальным. – А то, боюсь, это единственная возможность с тобой поболтать.

– Да, без проблем, – ответила Грейнджер, присаживаясь.

– Я все хотел у тебя спросить, не сильно ли тебе досталось от Малфоя? – задал вопрос когтевранец, и рука Гермионы застыла в воздухе, так и не опустив ложку с пюре себе в тарелку. – Ну, я имею в виду тот вечер, когда мы готовили доклад. Мне кажется, я ужасно тебя подставил, ведь у этого кретина явно не все дома.

– На самом деле, нет, – ответила Грейнджер, но потом поняла, что сделала это слишком поспешно и улыбнулась. – Точнее, тебе совсем не о чем переживать, а уж тем более винить себя в чем-то, Энтони. Он такой грозный только на людях.

Она нарочито беспечно отмахнулась, показывая, что не велика беда.

– Я бы так не сказал, хотя бы судя по тому, что слышал сегодня.

Плечи Голдстейна дернулись как от холода при последних словах.

– В каком смысле?

– Говорят, он использовал Круцио на однокурснике, – понизил он голос. – Мерлин, Круцио в Хогвартсе, просто вдумайся!

Гермиона сглотнула, чувствуя, как несколько ложек съеденного обеда переворачиваются внутри желудка.

– Надеюсь, что эти Пожиратели настолько рехнутся, что просто переубивают друг дружку, – продолжал причитать Энтони, накладывая себе салат.

– Когда это было? – спросила Грейнджер, вмиг потеряв всякий интерес к еде.

– Вчера, – ответил парень. – Поэтому я и спрашиваю, может, можно поговорить с другими профессорами и как-то попытаться тебя переселить оттуда?

Вчера? В каком смысле вчера? Что вообще на него нашло? И главное, когда он успел, если практически все время провел на уроках, а потом, вернувшись, был с ней?

– Что? – переспросила Гермиона, вновь прокручивая последние слова однокурсника в голове. – А, это… нет, не думаю, что это возможно, но спасибо тебе за заботу. Думаю, я справлюсь с ним.

– Уверен, что это так. Но ты же девушка, хоть и та, которая однажды проломила потолок Гринготтса драконом, конечно… – Голдстейн мечтательно устремил взгляд вверх, заставив Гермиону рассмеяться от нелепости высказывания.

– Думаю, это станет легендой, – промолвила она сквозь смех.

– Уже стало, – подмигнул ей Энтони. – Но, знаешь, ты все-таки всегда можешь обратиться ко мне, если что, потому что прямо сейчас он смотрит в твою сторону так, будто планирует придушить.

Тут же посерьезнев, Гермиона перевела взгляд на слизеринский стол, наткнувшись на бушующее серое море, злые искры в котором не обещали ничего хорошего. Отвернувшись, она отшутилась и принялась за поедание обеда так, будто ее совсем не интересовали невероятные скачки настроения Драко и что служит переключателем в калейдоскопе эмоций слизеринца, которые меняются в мгновение ока. Для нее практически всегда в худшую сторону.

***

– Малыш?

Гермиона нахмурилась, закрывая портрет в башню. Через секунду в дверном проеме показалась голова слизеринки.

– Паркинсон, хотела бы сказать, что рада тебя видеть, но не хочу врать, – сказала Грейнджер, проходя в гостиную, давая себе слово попытаться не обращать внимание на присутствие посторонних.

– Когда ты уже перестанешь здесь ошиваться, грязнокровка? – разочарованно скривилась Пэнси, явно ожидая увидеть кого-то другого.

– Прости? – переспросила Гермиона, тут же нарушая данное себе обещание. – Я вообще-то здесь живу, а ты уже в который раз какого-то черта появляешься в башне и не то, чтобы я жаловалась, но твоей спальни я здесь не припоминаю.

– Заткнись! – Паркинсон сделала несколько шагов в сторону гриффиндорки, тыкая в нее пальцем. – Только твое присутствие здесь делает пространство грязным! Еще одно слово, и я скажу Драко, что ты вновь напала на меня! Он может вышвырнуть тебя отсюда в любую секунду!

Паркинсон гадко улыбнулась, явно вдохновенная собственным коварным планом.

– Да, вот только он почему-то до сих пор этого не сделал, – медленно проговорила Гермиона, смотря ей прямо в глаза.

Слизеринка открыла рот, но напрочь лишилась слов. Самоуверенный тон Грейнджер довел девушку до точки кипения.

– Думаешь, он пожалел тебя? Как бы не так! Да ему просто не хочется марать…

Гермиона закатила глаза и уже сделала несколько шагов по направлению выхода с четким желанием убраться отсюда и не слушать эту избитую чушь, когда услышала вздох монаха, который он всегда издавал, если его тревожили слишком часто. Несносная картина!

Малфой переступил порог, стаскивая мантию с плеч на ходу.

– Драко, грязнокровка мне угрожала! – воскликнула Паркинсон, по-хозяйски садясь на диванный подлокотник и явно начиная чувствовать себя более комфортно. – Она опять отравляет всем жизнь!

– Что ты здесь делаешь, Пэнси? – произнес Драко, проходя в комнату.

Челюсти сжаты, плечи напряжены. Сегодня он явно был не в духе.

– Ну… – она стрельнула глазами в сторону Гермионы. – Ты же дал мне пароль, и я пришла, чтобы…

– Я не давал тебе пароль. И меня напрягает, что ты постоянно здесь ошиваешься, когда я тебя не жду.

Мерлин, Гермиона почувствовала такое приятное удовлетворение от того, что он хоть и косвенно, но встал на ее сторону, что было практически противозаконным. Ревность, больно жалящая каждый раз, когда Грейнджер видела Паркинсон в его компании, медленно затухала, купаясь в лучах удовольствия, на которое она, впрочем, не имела права.

Паркинсон опешила и поднялась с дивана, подходя к Малфою.

– Перестань, Драко, мы повздорили, может, но ты же знаешь, что это все неважно.

Пэнси тянулась к нему, это было видно невооруженным глазом, но Малфой не подумал о том, чтобы даже сделать шаг навстречу. Это жестоко. Возможно, если Паркинсон не была Паркинсон, Гермионе показалось бы, что слизеринец поступает бессердечно. Но сейчас что-то темное в ней только радовалось.

На секунду Гермиона задумалась над тем, каково это – действительно быть любимой таким человеком, как Малфой? Видеть его искренние улыбки и касаться без страха быть отброшенной, чувствовать заботу? Не ощущать жгучую ненависть каждый раз, когда он смотрит на тебя. Ведь, наверняка, Малфой способен быть таким с тем, кого действительно любит? Быть ласковым. Эти размышления отдавали горьким вкусом, поэтому она отвела взгляд, в попытках найти пути отступления.

Пэнси подошла к Драко, положив ему ладонь на щеку.

– Если хочешь поговорить, пришли мне сову сначала, – произнес он, смотря на дешевый спектакль и отдергивая щеку.

Было что-то странное в разговоре с Паркинсон, когда на них смотрела Грейнджер. Желание вытолкнуть Пэнси из личного пространства чувствовалось настолько сильно, что даже невинное касание к лицу, на которое раньше он не обращал внимания, начало казаться слишком чужеродным.

– Почему я должна присылать сову, а она шатается тут постоянно? – обида сквозила в голосе однокурсницы, обдавая холодом ненависти всех присутствующих.

– Потому что, к моему огромному сожалению, она здесь живет, – произнес Драко, переведя взгляд на горделиво вздернутый подбородок Грейнджер, которая выглядела так, будто слишком значима для этой перепалки.

Его раздражала в ней эта манера, этот взгляд, полный высокомерия. Грейнджер практически постоянно смотрела на него именно так, что можно подумать, будто гриффиндорка и вовсе не умеет улыбаться. Но она умела. Ему было крайне интересно, как часто в жизни хорошей-девочки-Грейнджер существовали ситуации, когда утром Гермиона просыпается в постели одного, а уже днем веселится с другим? Одно это воспоминание заставило его ярость вспыхнуть.

Драко резко открыл дверь, указывая Пэнси на выход. Психанув, она сбросила стопку книг на пол, задев их будто бы случайно. Возможно, ему не следовало так грубо вести себя с ней, но он устал постоянно терпеть ее нахождение в собственной башне.

Когда цоканье каблуков Паркинсон послышалось уже в коридоре, Драко захлопнул дверь и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что Гермиона пытается проскользнуть в коридор, убежав к себе в комнату.

– Стоять, Грейнджер, – он схватил гриффиндорку за плечо, прислоняя к стене.

– Что за… Малфой! – вскрикнула девушка, когда Драко бесцеремонно выдернул ее свитер из юбки и задрал к шее.

Он смотрел на грудь, затянутую в черный бра, которая вздымалась от возмущенного дыхания и, нехотя, перевел взгляд на ребра. Розовеющая кожа покрывала раны и выглядела вполне здоровой. Драко прикоснулся к боку Гермионы, и это явно не вызвало болезненных ощущений. Малфой поднял глаза, всматриваясь в карие блюдца, в которых плескалось негодование от его поведения, и тем не менее она не двигалась. Ему нравился тот эффект, который он производил на нее.

– Не трогай меня, – произнесла Грейнджер, смотря на его губы.

Проследив за ее взглядом, Драко медленно сдвинул пальцы, лежавшие на ребрах, немного назад и буквально неощутимо толкнул ими ее спину и вот оно. Гермиона тут же едва уловимо прогнулась, подаваясь к нему. Что ж, Грейнджер, твое тело говорит обратное. Он усмехнулся, удовлетворенно убирая руки.

– Не очень-то и хотелось.

Она суматошно опустила свитер, прикрываясь и бросая на него разъяренные взгляды. Уже сделав два шага в сторону комнаты, Гермиона вдруг затормозила и обернулась, произнося в нерешительности:

– Я хотела сказать тебе спасибо, – она закусила губу, подбирая слова. – За, ну… Знаешь, за зелье.

– Я сделал это не ради тебя, – скривил губы слизеринец. – Мне впадлу было объяснять, почему твоя задница опять влезла в очередное дерьмо, которое я, аки провидец, не смог предугадать.

Она кивнула, скрывая полоснувшую боль от его слов.

– И все же, спасибо, – произнесла Гермиона, поспешно зашагав вперед, не дав ему еще больше отравить ее теплое воспоминание.

***

“Дорогая Гермиона!

Знаю, что, возможно, это доставит тебе неприятности, но мне больше не у кого просить помощи. Если сможешь, приходи сегодня часам к пяти утра на опушку Запретного леса (той, которая примерно в четверти мили от моего дома). Возьми волшебную палочку.

Хагрид.”

Гермиона еще раз перечитала письмо и нахмурилась. В каком смысле взять волшебную палочку? Естественно, что она всегда с ней. Если бы письмо не было выведено узнаваемым почерком Хагрида, Гермиона бы начала сомневаться в его подлинности. Пять утра – это вряд ли обычное время для чаепития. Проговорив «Инсендио», она сожгла письмо на всякий случай, высыпав пепел в окно.

Миллион раз пожалев, что не связала волосы в хвост, Гермиона шла по неосвещенной тропе к хижине Хагрида, накинув на голову капюшон черной мантии. Ветер бушевал, исхлестав кудрями щеки девушки, но все же она была благодарна, что хотя бы не лил дождь, который стал за последние месяцы таким привычным, что пейзаж Хогвартса практически не представлялся без него.

Увидев, что дома у Хагрида не горит свет, Гермиона уверенно обошла небольшую постройку и пошла в сторону указанной в письме поляны. Спустя пятнадцать минут царапин и ухабов, она уже подумала вернуться назад и наутро спросить у друга о письме лично, что было бы, бесспорно, разумнее, когда вдруг увидела огонь. Набравшись терпения, Гермиона все же продолжила перепрыгивать через ветки в темноте. Свет становился все ближе и отчетливей. Огромный фонарь лежал в клетке, которая была подвешена на ветку одного из растений, и в этих бликах она смогла разглядеть силуэт друга.

– Гермиона! – произнес он, увидев девушку на горизонте, которая уже давно сняла капюшон, устав его одергивать. – Я уже не думал, что ты придешь.

– Привет, Хагрид, – произнесла она, осматриваясь. – Посылать сову с ответом было бы небезопасно, учитывая все проверки почты, которые поручили Инспекционной дружине.

– Да, оно-то верно, – кивнул он, замявшись.

– Так в чем… Боже! – Грейнджер вскрикнула на середине фразы, отбегая назад.

Не заметив в тени ничего необычного, она практически вплотную подошла к чему-то, привязанному за ногу цепью к дереву. Заправив волосы за уши и наклонившись, Гермиона буквально лишилась дара речи.

– Ой, да, не подходи близко, они бывают чересчур нервными, – произнес лесник, немного отталкивая девушку.

– Мерлин, Хагрид! Скажи, что ты шутишь! Это не может быть Грифон на… на поводке! – произнеся это, ее глаза расширились вдвое, будто Гермиона только осознала происходящее.

Существо, имеющее заднюю часть тела льва и морду с передними когтями, как у орла, издало неприятный протяжный звук, дергая лапой.

– Ну, тише, тише, Хохолок, не пугай гостью! – строго произнес Хагрид, а потом вновь повернулся к Гермионе. – Ты не бойся его, он еще всего лишь ребенок и больше кричит, чем может навредить.

Все еще будучи в состоянии шока, смотря на острые когти создания, гриффиндорка мало верила в безобидность его намерений.

– Хагрид, где ты его взял? Ты же знаешь, что содержание Грифонов незаконно! – простонала она. – Неужели история с драконом повторяется?!

– Он не мой! – замахал руками мужчина, прерывая ее. – Мой старый знакомый – Дориус – оставил его мне на пару дней перед отъездом в Грецию, а вчера его словили Пожиратели, чтоб им пусто было, и начали допрашивать, мол, куда путь держите, зачем… Ну ты ж знаешь, сейчас нельзя просто так перемещаться, куда тебе вздумается.

– И? – в нетерпении подгоняла Хагрида девушка, искоса посматривая на животное.

– Я знаю, какая это опасность – держать его здесь, хоть он и совсем ребенок, – лесник перевел полный теплоты взгляд на Грифона, – поэтому я договорился с одним начальником заповедника, чтоб тот забрал Хохолка к себе, пока Дориус не объявится. Мне нужно пойти его встретить, но тут к моей башке дошло, что мне совершенно не с кем его оставить.

Понимая, к чему клонит Хагрид, Гермиона в ужасе приложила руку к груди.

– Он, конечно, маленький, но все же за ним нужен присмотр, а то, не дай Мерлин, еще натворит дел! – усмехнулся он, будто говоря о котенке, чьей самой большой шалостью мог бы стать распутанный клубок ниток. – А такая волшебница, как ты, справится с ним на раз два!

– О Боже, Хагрид! – Гермионе до сих пор не верилось в происходящее.

Еще немного и она будет уверена, что у него есть какая-то тайная предрасположенность к привязыванию всяких тварей в лесу.

– Это максимум час! – уверил ее Хагрид, смотря на часы. – Сейчас почти пять, к шести я уже буду здесь, поверь, все, что тебе потребуется – это парочка заклинаний. Он сейчас уляжется спать.

И словно подтверждая его слова, Грифон улегся на сырую землю, закрывая глаза.

– Ладно! Ладно! – шикнула Грейнджер, уже жалея. – Только недолго! К рассвету я должна быть в замке!

– Это ясно! – кивнул Хагрид. – Ой, Гермиона, ты так мне помогаешь, я даже не знаю…

– Иди уже! – шепнула ему гриффиндорка, боясь разбудить Грифона.

Выдохнув, она села с противоположной стороны от животного. Что ж, получив письмо от лесника, Гермиона думала, что ее помощь понадобится в чем-то более серьезном, хотя присмотр за диким животным вряд ли можно было отнести к чему-то несерьезному. Убедившись, что Хохолок мирно посапывает, она склонила голову к покрытому мхом дереву.

Ей удалось поспать всего пару часов, а сегодня одни из самых тяжелых уроков. Хагрид, ты мой должник.

– Нет, Грейнджер, я надеялся, что жизнь под одной крышей со мной причиняет тебе максимум неудобств, но чтоб пойти спать в Запретный лес…

Вскочив, она почувствовала, как все внутренние органы поменялись местами, будто во время прыжка с высоты. О нет. Тело Малфоя постепенно переставало быть прозрачным, и издевательская ухмылка стала видна отчетливей.

– Какого хера? – вдруг из его голоса испарилась вся веселость, когда взгляд блондина упал на спящее животное.

– Я… Малфой, я все объясню, – лепетала Гермиона, пытаясь выдумать правдоподобную историю. – И ты опять это сделал! Следил за мной!

– Если бы ты хлопала дверьми еще громче, то за тобой бы проследил сам Салазар, восстав из могилы, чтобы посмотреть, кто ведет себя, как гиппопотам, – отчеканил он.

Подождав несколько минут и натянув джинсы с рубашкой, Драко отправился за ней, в ожидании узнать, что задумала эта гриффиндорская неугомонная башка. Увидев, что она идет к Хагриду, он был уверен, что это что-то связанное с Орденом, ведь лесник тоже в нем состоял, да? Хотя Драко не был полностью уверен, при помощи каких золотых слитков этого недоумка вообще могли зачислить хоть куда-нибудь. Но потом, увидев, как Гермиона огибает халупу вместо того, чтобы зайти в нее, он ожидал чего угодно, но не чертового Грифона.

– Ты хотя бы представляешь, насколько это опасно? – Малфой указал на животное, переводя на нее взгляд.

– Не тыкай в него, Мерлин! – прошипела Гермиона, легко ударяя по руке слизеринца. – Неужели случай с Гиппогрифом тебя ничему не научил?

– Случай с безостановочно растущими зубами должен был научить тебя меньше болтать, – Драко поддержал тему отсылок в прошлое.

– Это было мерзко с твоей стороны, – скривилась девушка, вспомнив четвертый курс.

– Это было весело, хотя я даже не в тебя целился, – Малфой расплылся в улыбке. – Плевать, я жду объяснений, – Драко склонил голову в направлении Грифона. – И да, оставь все свои дешевые выдумки, которые, я уверен, ты уже придумала, для малоимущих – я не поведусь на это дерьмо. Правду.

– Несложно догадаться, что меня попросил об этом Хагрид, – вздохнула Гермиона, понимая, что это очевидно, а злить Малфоя ложью было слишком опасно. – Но он больше не учитель у нас, поэтому ты не можешь сделать ничего.

– Или так… или его вышвырнут из Хогвартса, – пожал плечами Драко, зная, что это ее заденет.

– Нет, Малфой! Он ничего плохого не сделал! И Хагрид хороший человек, в отличие от тебя! – сегодня ее нервы были на пределе, а он играл на них, талантливо натягивая струны до звенящей боли, заставляя рваться.

– И кто еще хороший человек в отличие от меня, м? Придурок Хагрид, уебок когтевранец, с которым ты закрываешься в комнате, может, Блетчли тоже милый парень, сбившийся с пути? – голос Драко вмиг исказился негодованием.

– Ну конечно, ты вспомнил своих славных однокурсников, да только я уверена, что сам недалеко от них ушел! – крикнула Гермиона, замечая, что они стоят в каком-то шаге друг от друга.

– Возможно, но только тебе это не мешает спать со мной, – злобно засмеялся Малфой, ожидая, что Грейнджер скажет на это, но ее глаза уже расширились в ужасе, и девушка вскрикнула, пытаясь вытащить палочку.

Ссорясь, они подошли к Грифону слишком близко, совершенно позабыв о соблюдении тишины. Проснувшись, животное расправило орлиные крылья и взмыло в небо, нападая. Гермиона почувствовала, как острые когти полоснули по ее одежде, но зверь тут же замер, охваченный оранжевым светом, исходящим от палочки Малфоя. Она отползла, захлебнувшись ужасом, смотря на застывшее животное.

– Твою мать, Грейнджер! – яростно крикнул Малфой.

Девушка попыталась встать, когда поняла, что ее одежда полностью разорвана: часть блузки, вместе с лямкой бра были изрезаны на несколько маленьких лоскутков. Бросив на нее взгляд, Малфой закатил глаза и, расстегнув свою рубашку, грубо бросил ей.

– Блять, еще раз ты побежишь на помощь своим одноклеточным друзьям! С такими товарищами никакого Волдеморта не нужно!

Повернувшись спиной, она молча сбросила свои вещи и застегнула на себе его рубашку. Он был зол и сейчас спорить с ним было бесполезно. Она так хорошо его изучила. Пытаясь застегнуть пуговицы с неудобной стороны, девушка закусила губу, понимая, что сказала то, чего не думала на самом деле. Она совсем не считала, что он недалеко ушел от Блетчли или ему подобным. Это не было так. Просто Гермиону разозлили его высказывания о Хагриде и остальных ее друзьях, и она метала слова, как ножи, надеясь, что хоть один долетит, не разбившись о стену льда, окружавшую его.