Текст книги "Делириум (СИ)"
Автор книги: cup_of_madness
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
– Мистер Малфой! – улыбнулся мужчина, выходя из лаборатории и поспешно надевая очки. – Добрый вечер, я рад приветствовать вас в своем скромном королевстве.
Драко улыбнулся, зная тяготение Сильвио к деланной скромности, тогда как все были в курсе, что он боготворит каждый аромат, занимающий полку в этой лавке.
– Здравствуйте, мистер Бэтворфи, – произнес парень, заходя вглубь магазина. – Вы не могли бы мне помочь подыскать подарок?
– Естественно, естественно! – закивал тот. – Уж не для миссис Малфой, смею спросить? У меня на примете есть несколько потрясающих ароматов, которые, я уверен, пришлись бы ей по вкусу!
– Нет, это не для мамы. В этот раз мне нужен подарок для молодой девушки.
– О, понимаю! – улыбнулся в усы мужчина. – Дам вам понюхать несколько ароматов, чтобы я смог ориентироваться в настроении.
Перебрав пару-тройку тестеров, он определился с направлением и главными нотами.
– Я не ошибусь, если предположу, что один из этих трех флакончиков будет стопроцентным попаданием в цель, – сказал мистер Бэтворфи, выставляя баночки в ряд, подобранных на основе пожеланий Малфоя. – Мне этот аромат напоминает ливни, грозы, летние вечера, – говорил мастер, пока Драко открывал бутылочку. – Подтекст немного смахивает на морские аккорды, но озоновые ноты все же более четкие.
Малфой кивнул, соглашаясь с описанием и прислушиваясь к следующему букету.
– Этот я бы описал, как весенний сад!
И да, это определенно было оно. Сирень, ирисы, фиалки – типичный аромат для Пэнси, только лучше. От него не было так душно, а запахи цветов сливались в приятную композицию.
– Да, я думаю это то, что нужно.
– Отлично, – улыбнулся мужчина. – Я вам запакую его в…
– Хотя, подождите, – вскинул руку слизеринец, прерывая его.
Скорее на автомате Драко потянулся к еще одной баночке. В ней, кажется, плескалась жидкая выпечка. Что-то сладкое, тонкое, как десерт. Этот запах был ему знаком. Он с ним просыпался, вдыхая, пока чистил зубы, и засыпал, когда поток воздуха заносил его в комнату парня.
– Думаете, ей он понравится? – спросил мистер Бэтворфи, смотря на Драко.
– Да, она любит такое, – отстранено ответил Малфой, не будучи уверенным, о ком именно говорит. – Но да, пожалуй, я возьму этот.
Комментарий к Глава 10
Коты, скажу сразу, что я никогда не чувствовала в себе большого мастерства в плане Нцы и тому подобного, но как я уже говорила, эта история от А до Я появилась в моей голове много лет назад, поэтому выкидывать из нее какие-то сцены просто из-за своей неуверенности я посчитала глупостью. Так что пишите, говорите как вам отдельные сцены, как глава, ругайте, если нужно, я все прочитаю и намотаю на ус!:D Люблю вас за вашу отзывчивость❤️
========== Глава 11 ==========
Будильник только успел издать первые звуки, как тут же был выключен. Гермиона проверила время и вздохнула, понимая, что у нее есть несколько минут, чтобы оторвать себя от постели, но оно того стоило. В пять утра рассвет уже раскрасил небо в персиковые тона, которые в холодное время года были видны еще более отчетливо. Гриффиндорка вскочила и прямо в пижаме пошла вниз, стараясь ступать как можно тише. Конечно, вариант того, что в субботнее раннее утро кто-то навестит их башню или Малфой проснется были мизерными, но все же осторожность никогда не помешает. Спустившись, девушка прислонилась к спинке дивана, завороженно смотря в окно. Часы на камине показывали ровно пять утра. Вот она. Гермиона подбежала к окну и быстро открыла его, чтобы сова не начала стучать клювом о стекло, создавая шум.
– Спасибо, ― прошептала она коричневой сипухе, аккуратно засунув ей в мешочек монеты и скормив парочку орешков, о которых забыла в прошлый раз.
Удовлетворенно клацнув клювом, крылатый почтальон тут же взмыл в воздух, не тратя время. Гермиона подпрыгнула, пытаясь закрыть люкарну, когда услышала хлопок двери. Монах на картине все еще бурчал о своем потревоженном сне, когда Малфой зашел в гостиную. Страх пронесся ледяным потоком по венам. Это было такое несправедливое злополучие, что, если бы не испуг, она бы топнула ногой от безысходности.
– Грейнджер? ― удивленно спросил Малфой, замечая ее. ― Что ты здесь делаешь в такую рань?
Он выглядел слегка помятым и не выспавшимся, но как же незаслуженно было, что даже усталость не портила его лица. Будь проклята кровь вейлы в этом мальчишке!
– Я просто услышала звук, ― она ткнула пальцем на открытое окно. ― Оно открылось, и я пыталась закрыть его, но все напрасно. Может, поможешь? Ты просто выше.
Гермиона сделала жест рукой вдоль его тела, будто говоря с иностранцем и пытаясь дать ему понять, что именно она имеет ввиду. Боже, это была катастрофа.
Малфой поднял палочку и легким взмахом закрыл окно, не отрывая взгляда от девушки.
– Ну, можно и так, ― кивнула она, мечтая провалиться сквозь землю. ― Ладно, тогда спокойной…
– Что ты прячешь за спиной, Грейнджер? ― прервал он ее, и в голосе слизеринца опять появились стальные нотки.
Это было очень плохо.
– Что? В смысле? ― она подняла руки вверх, показывая, что в них ничего нет.
Он посмотрел на них и его взгляд скользнув вниз. Драко осматривал ее, и она знала только одного человека, который мог дотронуться до нее, не прикасаясь. Смутившись, Гермиона сложила руки на груди, пожалев, что не накинула на пижаму халат. И его взгляд тут же вернулся к лицу.
– Правда? ― спросил он почти нежно, подходя к ней вплотную.
От него пахло свежим утром, сандалом и усталостью. Сжав руки в кулаки, она заставила себя не вдыхать глубже, несмотря на то, что скучала по этому аромату. Мерлин, о чем я думаю, в то время, как…
– А что тогда это? ― Гермиона взвизгнула, когда он бесцеремонно просунул руку в ее пижамные шорты и вытащил сверток из-под резинки.
– Малфой! Что ты вообще себе позволяешь!
Возмущение было фальшивым, прикрывающим ужас. Ее сердце стучало где-то в горле, норовя прорвать кожу и выпрыгнуть наружу.
– Малфой, это просто «Ежедневный пророк», ― нарочито спокойно сказала гриффиндорка, пробуя иную тактику.
– Серьезно? А почему тогда от него аж несет маскировочными чарами? Ты что, держишь меня за идиота? ― он направил палочку на газету и, вероятно, попробовав несколько невербальных заклинаний, все же заставил «Ежедневный пророк» принять свой истинный облик.
– Отдай! ― крикнула Гермиона, пытаясь вырвать бумагу из его рук, но слизеринец тут же поднял газету выше.
– «Буревестник»? ― произнес Малфой с издевкой, читая название газеты, в которую трансформировался «Пророк».
Она увидела, как сжалась его челюсть, когда он прочитал заголовок. Посмотрев вбок, Гермиона заметила название: «Очередная жертва жестокости Пожирателей Смерти – убита Матильда Олливандер».
Отпираться было сложно и поэтому она попыталась сохранить тон спокойным.
– Малфой, я…
– Тупая идиотка! ― крикнул он, выбрасывая клочок бумаги в огонь и толкая ее к стене. ― Только за то, что ты держала это дерьмо в руке, тебя уже можно отправить к Темному Лорду!
– Я просто хотела знать, что с теми, кто мне дорог, все в порядке. Это единственное, что мне нужно было! ― его разочарованный взгляд почему-то оставлял порезы на ее коже. ― Драко, пожалуйста…
Гермиона подняла руку в желании прикоснуться к нему, но он отбросил ее ладонь.
– Не смей больше называть меня по имени! Я, блять, тебя ненавижу. Не прикасайся ко мне, грязнокровка, меня тошнит от тебя. Тошнит, ясно?! ― он орал, смотря в ее огромные глаза.
Больно, Грейнджер? Неужели? Это все было отвратительной ошибкой, и он понял это по-настоящему только сейчас. Нелогичное и неправильное желание защитить ее, подставляться из-за нее, а потом трахать – опухоль в его мозгу. Если бы этот журнальчик увидели Кэрроу, они бы уже кожу с тебя содрали. Как ты стоишь, хлопаешь своими огромными ресницами и нихера не понимаешь? Он бы не удивился, если бы узнал, что она даже ноги раздвинула перед ним, просто чтобы усыпить бдительность. И у нее получилось. Больше этого не повторится.
– Тогда сдай меня своим дружкам! ― вырвалась Гермиона, оттолкнув его руки. ― Давай же! Дотронься до метки, сходи к Амбридж, отправь сову Амикусу, чтоб закончил начатое!
Истерика накатила на нее так быстро, что она не успела взять эмоции в кулак.
– Этим, пожалуй, и займусь, ― холодно отчеканил Малфой и, развернувшись, хлопнул дверью в свою комнату.
Гермиона стояла и оторопело смотрела на место, где он только что кричал на нее, а потом выдал сухую безжизненную реплику. Ей хотелось подлететь к его двери и взорвать ее, чтобы Малфой больше не имел возможности так уходить посреди разговора.Этим, пожалуй, и займусь. Она чувствовала опустошение и обиду, хотя это было бессмысленно. Малфоя заперли с ней в одном помещении, чтобы он, подобно надзирателю, контролировал ее действия, и в случае неповиновения обязательно принял меры. Это слизеринец и собирался сделать, разве нет? Конечно, уничтожив журнал, где были последние честные новости, о которых не писали все остальные издания, у него больше не было прямых доказательств, но вряд ли они понадобятся. Я могу тебя убить прямо сейчас, Грейнджер. Или сделать лучше: сказать, что застал тебя, замышляющей восстание, и отдать Волдеморту. Слова, сказанные им однажды прокручивались в ее голове, звучащие его разозленным ледяным тоном. Она чувствовала, что между ними что-то сломалось. Хотя, даже мысли об этом были абсурдными: между ними ничего не было. Он использовал ее, а она была достаточной идиоткой, чтобы разрешить ему это. Вот что произошло на самом деле. Ни больше, ни меньше.
Три унции измельченной коры волшебной рябины. Резво размельчая ступой веточки растения, Гермиона была на взводе. Они поссорились. Боже, это так нелепо думать об отношениях с Малфоем в этом ключе. Она могла поссориться с Роном или Гарри, когда ребята не соглашались с ней в вопросе сдачи экзаменов или не продумали план выполнения чего-то достаточно досконально, но не с Малфоем. Они ненавидели друг друга всю жизнь, их склоки, оскорбления ― это было чем-то нормальным, но почему-то именно сегодня она явно почувствовала перейденную грань. Так, когда ты плывешь по морю, испытывая себя на прочность, а обернувшись, видишь, что берег давно скрылся за горизонтом, дно покрыто метрами слоев воды, а возвращаться назад нет никаких сил. Их отношения повернулись так резко, что она даже не успела дать этому отчет. И только сегодня, после его вполне предсказуемой фразы, отнюдь не самой ужасной, которую Гермиона слышала из его уст, девушка поняла, что они переступили какой-то рубеж. После обиды, накатившей на нее так, будто ее обидел друг, кто-то близкий. Ей правда хотелось расхохотаться от подобных мыслей, но смех не шел, застревал, запутавшись в гландах, и лишь наполнял страхом горло. Эти изменения были чем-то более серьезным, чем то, что вызвано физическим контактом. Гриффиндорка не раз видела, как люди совершенно искренне не испытывают ничего к тем, с кем делят постель. Раньше это ей казалось чем-то странным и неправильным, но что в итоге? Разве это не самый большой пик иронии, когда мы превращаемся в тех, кого ненавидели в прошлом? И из-за чего это все? К чему эти переживания? Из-за того, что он пару раз проявил жалость? Или потому что переспал с ней в качестве какого-нибудь слизеринского извращенного эксперимента? Мерлин, он же теперь мог бы использовать против нее это в течение всей жизни! Если бы сам не постыдился сказать, что переспал с грязнокровкой.
Гермиона злостно отложила ступу, переживая, что превратит несчастный ингредиент в пыль. Зелье приятно забулькало, девушка села на наколдованный стул у стены и открыла книгу. Пробежав глазами по знакомым строкам, она вновь уткнулась в конец рецепта, который буквально означал тупик. Простонав, она закрыла книгу, глупо надеясь каждый раз, что последняя строчка с основной составной частью зелья пропадет. Безоар. Это был настолько редкий и дорогой камень, что Гермиона и вовсе сомневалась, что он есть у Снейпа, а если есть, то она не успела добыть его в прошлый раз – времени было слишком мало. И это значило только одно: совсем скоро ей нужно будет повторить свой набег на кабинет в подземельях и вновь рискнуть попасть в руки к Пожирателю смерти. Если Малфой сегодня не выполнит свое обещание, естественно. Большую часть дня Гермиона провела в комнате, но Волдеморт за ней так и не явился, как и его прихвостни. Поэтому нервы, которые уже успели за это время сжаться в тугой узел, немного расслабились. Малфой ушел под вечер, и она воспользовалась случаем, чтобы проверить отвар, предполагая, что Драко теперь вряд ли вернется в башню до конца своего дежурства. К счастью, все проходило отлично, и зелье было синего цвета, который совсем скоро должен был поменяться на бледно-голубой, почти прозрачный.
Вдруг она услышала странные звуки и тут же подхватилась, поднимая палочку. Черт, если это кто-то за дверью, его придется оглушить, а потом, скорее всего…
– Ну конечно! ― раздался истерический возглас. ― Все, кому не лень могут приходить сюда и тыкать своей палочкой в Миртл!
Закрыв глаза, Гермиона медленно выдохнула от облегчения.
– Это ты, Миртл.
Она спрятала палочку, косясь на зелье.
– А ты кого ждала? Кого-то, кто сможет ответить на твои угрозы, я надеюсь? ― пропищало приведение, указывая на место, где недавно была палочка Гермионы.
– Тебе никто не угрожал, Миртл, ― закатила глаза девушка.
– Этого и не нужно, когда можно просто убить неуважением! ― крикнуло приведение, подлетая к котлу. ― Так-так-так! Запрещенные зелья? Опять? И что же на этот раз?
– Это конфиденциальная информация, ― отчеканила Гермиона, не желая делиться подробностями с вечно ноющим приведением.
Миртл взлетела к потолку и задумчиво протянула:
– Не думаю, что профессорам это понравится…
Глаза гриффиндорки вмиг расширились. Вот это уже было совсем лишнее.
– Не стоит, Миртл, это чтобы спасти Гарри, ― сказала она. ― Я уверена, ты бы хотела ему помочь.
– О, Гарри!.. ― глаза прозрачной девушки затянулись мечтательной пеленой, а через секунду ее заменила грусть. ― Я слышала, что с ним произошло, мое сердце так болит за него! Точнее… болело бы, если бы я была жива, конечно же!
Она вздохнула, всматриваясь в окно.
– Если тебе небезразлична его судьба, не мешай мне, пожалуйста, ― попросила гриффиндорка и, наблюдая, как Миртл не вернулась из печальных размышлений, решила удалиться, пока привидение вновь не оскорбилось.
Поправляя сумку, девушка шла по коридору и размышляла о том, что она не получала нормального полноценного общения уже многие месяцы, и даже привидение умудрилось высказать ей свое недовольство. Что за черт!
– Гермиона! ― ее плечи на секунду вздрогнули от неожиданности.
Она мысленно отругала себя за излишнюю паранойю: так недолго и зашуганной мышью стать!
– Прости, не хотел напугать, ― сказал Энтони Голдстейн, приближаясь. ― Я искал тебя в библиотеке, но не нашел и спустился на этаж ниже.
– Не бери в голову, я просто задумалась, ― нервно улыбнулась Гермиона, скользнув взглядом по значку старосты из Когтеврана.
Со этим значком у нее связано слишком много неприятных воспоминаний.
– Ты же помнишь, у нас общий доклад.
Доклад. Точно. Макгонагалл поручила им двоим доклад по Обратной Трансфигурации. Но до его сдачи осталось еще пять дней, за это время она бы уже сделала наброски, по которым составить целую работу не составило бы труда.
– Да… ― начала Гермиона, но парень ее перебил.
– Знаю, время еще есть, но на этих выходных у моей кузины свадьба, она выходит за какого-то министерского выскочку, мне Амбридж дала несколько выходных. Завтра я уеду и буду тут только через три дня.
– О… ― протянула гриффиндорка, понимая.
– Да… я подумал, что было бы отлично заняться им сегодня, если ты не занята, ― улыбнулся он. ― Извини, что как снег на голову.
– Да все нормально, я бы могла и сама его подготовить.
– Мне бы не хотелось нагружать тебя одну, ― искренне произнес Энтони, и Гермиона почувствовала исходящее от него неподдельное тепло. ― Сомневаюсь, что за сегодня мы успеем сделать весь доклад, но могли бы составить основы, а там уже дело за малым.
– Да, это отличная идея, ― расплылась в улыбке Гермиона.
Ей действительно не хватало обычных человеческих разговоров, а чрезмерное одиночество только усугубляло всю ситуацию.
– Мы могли бы пойти в библиотеку, пока еще можем, ― предложил когтевранец.
Пока еще можем – вот были ключевые слова. Взглянув на часы, она поняла, что времени до отбоя осталось совсем немного. Через полчаса мадам Пинс попросит их освободить помещение. Конечно, можно было бы пойти в гостиную Когтеврана, но, учитывая последние события, оставаться там допоздна и ходить по тонкому льду терпения Малфоя было крайне опасно. Гермиона закусила губу в нерешительности, но потом, все же убедив себя в превозмогающих плюсах этого решения, сказала:
– Будет лучше, если мы пойдем в башню, где я живу, потому что иначе совсем ничего не успеем.
Энтони на секунду удивился, вроде бы вспоминая, где именно живет гриффиндорка, но все же согласился.
По дороге в башню Голдстейн что-то щебетал о своих идеях, а Гермиона панически вспоминала, не оставила ли она в своей комнате чего-то непредназначенного для посторонних глаз и мысленно благодарила себя утреннюю за небольшую уборку из-за бессонницы.
Пробормотав пароль, старшекурсники отодвинули портрет. Вдохнув поглубже, гриффиндорка сразу поняла, что Малфоя нет. Слава Мерлину. Было что-то дикое и стыдливое в том, что она могла понять только по тонкому запаху, который он всегда за собой оставлял, дома Малфой или нет. О таком она никогда бы не сказала кому-то.
– Комнатка небольшая, конечно, ― сказал когтевранец, проходя к центру спальни, ― но зато отдельная. У нас, знаешь, за счет подселения магглорожденных стало совсем тесно.
– Мне многого не нужно, ― пожала плечами девушка.
Стол, стоящий у окна, был небольшим, поэтому они сели на ковер, обложившись книгами, которые принес с собой Энтони.
– Считаешь, нам нужно продемонстрировать заклинания в действии? ― спросил парень, спустя практически два часа работы.
– Эм… что? ― оторвалась Гермиона от тщательного переписывания трех абзацев, которые совершенно точно нужно было подчеркнуть светящимися чернилами, чтобы не забыть добавить в речь.
– Ну, я имею в виду превратить яблоко в мяч и обратно или что-то вроде того, ― объяснил он, держа в руках полностью исписанный пергамент.
Нужно было отдать Голдстейну должное – с ним работалось легко. Конечно, рядом с когтевранцем не было той непринужденной тишины, как с Гарри или Роном. С Энтони обязательно нужно было заполнять пустоты рабочим шуршанием записей, но все же это не давило. Он был достаточно умен для того, чтобы не объяснять ему каждую мысль, и достаточно доверчив, чтобы соглашаться с ней в ключевых моментах.
– Да-да, извини, я просто… ― Гермиона потерла глаза, оторвавшись и только сейчас ощутив усталость. День был чертовски длинным, и темное покрывало, давно затянувшее небо, наконец, начало клонить девушку в сон. ― Немного заработалась, да и мне кажется, что мы уже…
Глухой стук закрытого портрета отскочил от ушных перепонок гриффиндорки, будто это был не еле слышный звук, а лязг брошенной вилки в пустой комнате. Взглянув на часы, она сжала зубы. Ну почему именно сегодня ему нужно было прийти на час раньше, чем заканчивается его обход?
– Что-то не так? ― совершенно беспечно спросил Энтони, смотря на смятение шатенки напротив.
Гермиона покачала головой слишком резво, надеясь, что слизеринец все же поступит как обычно и, просто приняв душ, поспешно закроется в своей комнате.
– Нет, все в норме, я…
Ручка двери с таким грохотом впечаталась в стену, что Гермиона была уверена: там осталась вмятина.
– Что он здесь делает? ― Малфой проговаривал предложение по слогам, пытаясь обуздать негодование, которое, впрочем, читалось слишком явно.
– Я вообще-то… ― начал опешивший Голдстейн, но предсказуемо был прерван.
– Заткнись, я не с тобой разговариваю, ― сказал Драко, даже не удосужив взглядом парня. ― Грейнджер, что он делает в моей башне?
Она машинально поднялась на ноги, чтобы не смотреть на него настолько снизу вверх. Энтони тут же последовал ее примеру.
– Мы делали доклад по Трансфигурации, ― твердо ответила Гермиона.
Вся ситуация кошмарно походила на летний вечер, когда ей было четырнадцать, и мама застукала ее с парнем, целующимися на крыше, а она должна была бесконечно оправдываться. Только вот сейчас ничего подобного не происходило, а на месте матери был разъяренный Малфой, который только разве что молнии не метал.
Жуткий холодный смех разлился по комнате, и она оторопела, но он прервался так же резко, как и начался.
– Ты, тупая грязнокровка, неужели подумала, что…
– Придержи язык, Малфой!
Неожиданно для самой Гермионы Энтони вытащил палочку и нацелил в Старосту школы.
– Иначе что? ― Драко впервые перевел взгляд на когтевранца.
– Иначе я заставлю тебя, ― попытка была неплохой, но голос парня не вселял уверенности.
Малфой будто вытеснил собой всех в этой комнате, заполняя каждый уголок собственным безразмерным эго и уровнем власти, которая у него была.
– Ну так попробуй, ― проговорил он, подходя к когтевранцу.
Руки парня были в карманах брюк, и Малфой казался полностью расслабленным. Боже, что за невероятное умение держаться, когда в тебя нацелено оружие, способное разнести голову? Голдстейн прекрасно понимал, кем Малфой является сейчас и что может с ним сделать. Гермиона не сомневалась, что чисто из чувства страха тот может натворить необдуманных поступков.
– Мерлин, прекратите! ― она протиснулась между юношами, буравящими друг друга взглядами, и повернулась к более здравомыслящему из них. ― Энтони, не нужно, это правда лишнее, ― затараторила Гермиона, только сейчас понимая, что встав так, закрыла Малфоя от палочки, будто бы защищала его. ― Мне кажется, мы сделали достаточно, я закончу сама – это пара пустяков. И уже поздно. Давай я тебя провожу.
– Я не хочу оставлять тебя наедине с этим… ― Голдстейн скривился, пытаясь подобрать слово.
– Так защити ее, давай же, ― усмехнулся Драко, провоцируя. ― Или спрячешься под юбкой у гриффиндорской сучки?
– Малфой, я прошу тебя! ― злобно вскрикнула Гермиона, потянув Энтони за рукав в сторону выхода.
Напряжение в комнате давило на макушку цементной глыбой и последнее, что сейчас нужно было ― драка. Если это потом можно будет назвать дракой. Гребаному Малфою нужен был кто-то, чтобы выпустить свою злость, дерьмовость или что там в нем копится целыми днями, пока он так искусно прячет все свои эмоции. Она не сомневалась, что запусти Энтони в него заклинанием, слизеринец позволит себе намного больше, чем следует. Голдстейн был членом Отряда Дамблдора и, как помнила Гермиона, неплохо справлялся, но она не сомневалась в умениях Малфоя и его подлости, поэтому исход такой битвы был крайне предсказуем.
– Я понятия не имею, как ты справляешься, живя с ним под одной крышей, ― нахмурился когтевранец, повинуясь легким толчкам Гермионы в сторону выхода.
– О, поверь мне, она справляется лучше, чем ты можешь себе представить! ― крикнул Драко, услышав его реплику.
– Не переживай, со мной все будет в норме, ― быстро ответила девушка, стараясь перекричать Малфоя, чей голос донесся из ее комнаты. ― Спокойной ночи.
И не дождавшись ответа, захлопнула портрет. Положив руку на грудь, она позволила себе выдохнуть. Гермиона только что предотвратила апокалипсис. Гребаный Малфой! Черт его притащил так не вовремя!
– Боже Праведный, Малфой! Что ты тут устроил?! ― крикнула Гермиона, забегая обратно в комнату. ― Я не заточена в этих стенах! У меня есть право…
– Единственное право, которое у тебя есть ― это дышать, пока я не скажу «хватит», ― его взгляд, полный ненависти, прожег в ней дыру, и она дернулась от его тяжести, но сделала вид, что от сквозняка, спровоцированного порывом осеннего ветра.
– Это так заезжено, Малфой, мог бы уже придумать что-то поновее.
– Только попробуй сюда кого-то еще притащить, и следующим утром найдешь его башку на острие астрономической башни, ― сказал он, проигнорировав ее последнюю реплику.
Они сверлили друг друга взглядами, стоя в тишине и безмолвно выплескивая неприязнь. К черту. Гермиона выдохнула, отвернувшись и решив сделать вид, что его тут нет. Это бесполезно. Рано или поздно ему надоест лицезреть ее спину, и он оставит ее в одиночестве. Но, видимо, блондин не собирался так легко сдаваться и отпускать добычу из лап, которая практически была доведена до точки кипения, поэтому через секунду она услышала:
– Что, Грейнджер, познала прелести половой жизни и теперь решила устроить из башни хренов бордель?
Спина Гермионы выпрямилась, будто ее ударили хлыстом.
– Что ты сказал? ― повернувшись, девушка точно была уверена, что шок отразился на лице, но, видимо, в недостаточной мере, чтобы удовлетворить Малфоя.
– Я спрашиваю, сколько раз ты успела раздвинуть ноги перед когтевранцем, прежде чем я пришел?
В это было просто сложно поверить. Он выпивал из нее все силы, все хваленное внутреннее самообладание, ясный ум. Унижение больно резануло по Гермионе, опаляя едкой фразой. Он когда-то получит воспаление легких от собственного холода внутри, чертовой ледяной Антарктики.
В три шага преодолев между ними расстояние, она замахнулась, намереваясь треснуть ладонью по его самодовольной физиономии, напрочь стереть это ощущение полнейшего контроля над ситуацией, ощущение абсолютной власти. Но его рука оказалась быстрее. Схватив за кисть, он с силой отбросил ее, оттолкнув девушку назад.
– Я сказал не сметь касаться меня, грязнокровка, ― процедил Малфой, приходя в ярость еще больше.
Ей захотелось просто закричать. Громко и надрывно. Пусть так по-детски, но это невозможно было выдержать. Он давил на нее прессом, и она чувствовала, что вот-вот сломается.
– Знаешь, да, Малфой, ― произнесла она, когда парень развернулся, чтобы уйти, оставив последнее слово за собой, ― с тобой это было так пресно и отвратительно, что мне буквально жизненно необходимо перебить этот мерзкий привкус.
Слова слетели с губ быстрее, чем Гермиона успела бы их остановить. Это был первый раз, когда она обозначила, проговорила то, что между ними произошло, бросив ему это в лицо. Желание его задеть оказалось сильнее здравого рассудка. Черт, он мог бы уже уйти, и девушка осталась бы одна, с возможностью люто его ненавидеть.
– Что, блять? ― Малфой развернулся к ней лицом и прищурился, кажется, не веря.
– Что слышал, ― гриффиндорская гордость не давала ни единого шанса отступить, а обида толкала на новые и новые переплетения лживых слов, выкрикивая которые, ей на секунду удавалось ослабить хватку дьявольских силков вокруг шеи. Боже, почему кроме меня их никто не видит? ― Теперь я уверена, что богатства твоей семьи действительно такие несметные, как о них говорят, ведь ты, видимо, доплачиваешь этим шлюхам, которые спят с тобой, потому что я бы никогда больше не…
В лопатках резкой вспышкой проснулась боль от яростного столкновения со стеной. Воздух из легких испарился, даже не дав шанса на выдох. Он сжал ее щеки двумя пальцами, надавливая, убеждаясь, что она не может даже пикнуть.
– Серьезно? Я где-то это уже слышал. Может, ты просто хочешь еще, Грейнджер? ― Малфой практически шептал, и в этом было что-то жуткое.
Злость и решительность смешались в его горле в адский коктейль, делая мужской баритон слизеринца действительно пугающим.
– Хочешь, чтобы я доказал обратное, да? Ну, говори, что засунуть в тебя первым в этот раз? Сначала пальцы или сразу перейдем к основному?
На секунду Гермиона поверила в это. Что он сейчас просто силой докажет ей, насколько плохо она врет. Но Малфой не шел дальше. Прижимал ее, не давал двигаться, говорить, унижал, но не предпринимал никаких попыток.
Каким-то чудом они услышали тонкий елейный голосок из-за портрета, проговаривающий простое словосочетание: «Безупречная кровь».
Он отпустил ее, чертыхнувшись. Гермиона отскочила от Драко, потирая щеки, чтобы на них не осталось синяков и пыталась дышать глубже. Дверь скрипнула, и он вышел в проем двери.
– Мистер Малфой, хорошо, что вы на месте, ― услышала она голос Амбридж. ― У меня для вас письмо от вашего отца.
– А у сов птичий грипп? ― раздраженно спросил Малфой, но женщина не заметила его тона.
– Из-за вьюги почта задерживается, ― хихикнула Амбридж, будто сказала что-то забавное.
Мерлин, она чувствовала, как от него исходят волны раздражения. Еще секунду парень помедлил, будто все же надеясь, что если не забрать конверт в тот же момент, то директор растворится блевотно-розовым маревом, но этого не произошло. Поэтому, вздохнув, Драко взял письмо в руку, которое вмиг сделало общую массу его тела на несколько фунтов тяжелее.
И он, черт возьми, не ошибся.
***
Стоя перед воротами Малфой-Мэнора, Драко снова и снова прокручивал в голове строки письма, которые врезались ему в память. Он почти слышал голос отца, проговаривающий предложения, выведенные аккуратным почерком, годами вышколенным гувернантками в детстве, как и водится у Малфоев.
“Драко,
Поздравляю, твоя глупость и необдуманность превысила все возможные пределы. Своей крайней, и почему-то мне кажется, не последней выходкой ты навлек на себя гнев Темного Лорда. Он ожидает тебя завтра в 21:00 в Мэноре. Я надеюсь, что это даст тебе понять в полной мере все возможные последствия эксцентричных поступков.
Твой отец,
Люциус.”
Его до сих пор чертовски интересовало, что именно было бы идеальным поступком, по мнению отца. Как он должен был тогда поступить? Проигнорировать, уйти? Оставить мать наедине с этим кошмаром? Видимо, нужно было собрать эмоции в кулак. Он же Малфой, умел это делать с ранних лет. Нужно было просто наплевать. Его воспитывали по подобию отца, достойным наследником рода. Но, наверное, самое время обличить правду. Драко был совсем не похож на Люциуса. Безысходность этого понимания билась в жилах, словно приговор. Что-то в нем было совершенно иным, броским, искривленным. Он превратился в свой самый страшный кошмар малых лет – не оправдать ожиданий отца. Но, как ни странно, теперь было действительно плевать. Гораздо более страшное даже не то, что Драко не оправдал своих собственных ожиданий, а факт того, что он был без понятия, что от себя ожидать. Малфой абсолютно не представлял, что с ним происходило, и в какой момент все пошло не так.
Он ожидает тебя в 21:00 в Мэноре. Так, вроде бы это записка секретарши, впопыхах брошенная на рабочий стол. Такое безумие ― назначать точную дату твоей возможной кончины. Хотя, вряд ли Волдеморт решит его убить. Вынужденное тесное знакомство с Реддлом дало достаточно оснований предполагать, что карать он любит исключительно в компании. Одинокая смерть Малфоя была бы большим расточительством, учитывая, сколько порций ужаса можно было бы влить в глотки приспешников с ее помощью, продлевая их безусловную покорность еще на более неопределенный срок.
