Текст книги "Делириум (СИ)"
Автор книги: cup_of_madness
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)
Поднявшись, чтобы открыть окно, она была рада, что в комнате никого нет. Все по очереди дежурили у ее кровати эти несколько недель, пока девушка была без сознания и потом продолжали приходить, будто Гермиона могла в любой момент превратиться в оборотня и разнести Нору к чертям. Только когда она устала чувствовать себя стариком, вечно нуждающимся в чьей-то помощи, то буквально приказала им перестать это делать, к тому же, гриффиндорка все еще очень много спала. Слишком много для нормального человека. Врачи, снующие туда-сюда по несколько раз в день, приговаривали, что организму требуется сон для восстановления сил, но, казалось, чем больше Гермиона приходила в себя, тем слабее становилась.
Волдеморт мертв, и это была одна из немногих позитивных новостей, которые выдернули ее из состояния оцепенения и заставили искренне порадоваться. Она была готова слушать в миллионный раз рассказ о схватке Поттера и Реддла, который обрастал все новыми и новыми эпичными подробностями. И решила обязательно лично обнять Невилла за то, что он не забыл о ее просьбе и смог уничтожить змею, когда у них троих уже не было ни единого шанса это сделать. Хотя, объятия – это, конечно, не такая весомая благодарность, как награждение от Министерства, главой которого стал Кингсли, но все же.
Рон, Гарри, Джинни, Молли, Артур… Все они были живы, и это была вторая новость, которая заслуживала статус чуда. У них получилось. Она была на седьмом небе от счастья, узнав об этом, и даже собственное состояние не могло помешать этой радости. Все было позади. Нора превратилась в небольшой филиал штаб-квартиры Ордена, в основном, из-за нее. Все приходили узнать как она, раздражая миссис Уизли, которая настояла на том, чтобы лично следить за состоянием девушки. Это было ужасно трогательно, но Гермиона терпеть не могла такое повышенное внимание к своей особе.
Но, к сожалению, потом она узнала то, что вмиг столкнуло ее со скал радости от победы прямо на острые камни. Передавая ей третье по счету зелье, которое Гермиона должна была выпить до еды, миссис Уизли поправила ей подушку под спиной.
– Спасибо, – смущенно произнесла гриффиндорка, настраиваясь на отвратительный вкус заживляющего зелья, которое должно было помочь множественным повреждениям внутренних органов. – Миссис Уизли, я хотела у вас спросить, что насчет Малфоев? Вы знаете, где они?
– Малфоев? – спросила женщина удивленно, подвигая к ней тарелку с пюре и котлетами, которые, предположительно, Гермиона должна была съесть, если ее не стошнит от вкуса лекарств. – Их нигде не видно, кажется, они сбежали.
– А Драко? – она пыталась звучать буднично, но в голосе было столько надежды, что, кажется, ее можно было намазать вместо масла на тост, который девушка держала в руках.
– Можешь не переживать о нем, солнышко, – похлопала ее по руке Молли. – Он был пойман, как и все Пожиратели, и уж точно не причинит тебе вреда из тюрьмы.
Что-то перекрыло ей подачу кислорода в легкие, и она начала задыхаться. Как так вышло? В голове звенело и она лишь слышала крик миссис Уизли, которая звала врача, сбрасывая все на очередной приступ и на то, что Гермиона все еще слишком слаба.
Позже, гриффиндорка узнала, что Гарри никому ничего не сказал о способе своего освобождения, понятия не имея, насколько эта информация секретна и, появившись на Гриммо, не стал упоминать о Малфое. Позже ему назначили слушание, на которое Гермиона не могла прийти, ее просто не пустили.
– Мисс Грейнджер, если вы умрете по дороге в Визенгамот, это никому не поможет. У вас слишком большие травмы, Мерлин, скажите спасибо, что вы остались живы, – строго произнесла Макгонагалл, придя проведать ее перед слушанием. – Мы знаем вашу историю, и будьте уверены, что присяжные услышат наши с мистером Поттером показания.
Но она не была уверена ни в чем. Ни одна физическая боль не могла сравниться с тем кошмаром, который Гермиона испытывала, ожидая вердикта. Еще не будучи в состоянии передвигаться, девушка сходила с ума, ей не помогали книги, которые мальчики возили, обязательно спрашивая, не читала ли она таких уже, чтобы они непременно были интересными. Не помогало ничего. Когда Минерва вошла в комнату, стряхивая из воротника снег, на ней не было и тени улыбки.
– Нет… – прошептала Грейнджер, предчувствуя ее слова.
– Нет, Гермиона, подождите. Они не освободили его, – произнесла профессор, положив холодную руку поверх ее – теплой, практически горячей. – Но и не вынесли приговор. Взяли время подумать.
– Но… но это практически никогда не заканчивается ничем хорошим, – сказала она, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
– Гермиона, тебе нельзя переживать, – роптала Молли, носясь вокруг нее.
– Верховному Суду не понравилось внезапное исчезновение Люциуса и Нарциссы. Они в подозрениях. Спасибо, Молли, – помотала головой Макгонагалл, принимая чашку чая от хозяйки Норы. – Я дала слово Драко и не выдам их, но это может плохо сказаться на нем самом. Присяжные очень скептически настроены, даже несмотря на наши показания.
Она все прокручивала и прокручивала эти слова профессора в голове, смотря в открытое окно, словно мазохистка. Кожа покрылась мурашками от пронзительного ветра, грозившего принести ей простуду в комплект к ослабленному, пусть и постепенно выздоравливающему организму. Даже когда миссис Уизли согласилась с тем, что ей не помешает прогуляться, она хотела проведать его, но ее не пустили. Как не пускали никого, с кем он мог бы продумать какие-то детали истории, чтобы вытащить себя. Ей хотелось взорвать все это Министерство в щепки. Где оно было, когда Гарри твердил о возвращении Волдеморта?! Где оно было, когда приходилось самостоятельно защищаться от него?! И вот теперь, когда они смогли его свергнуть собственными силами, Министерство опять творит какую-то чушь. Грейнджер слышала, что Макгонагалл вполне логично рассуждала о том, что Драко осознанно показывал свое отношение к магглорожденным и было совершенно очевидно, что он не действовал под Империусом, поэтому версия с его внезапным изменением взглядов так шатка, даже если брать во внимание свидетелей.
Если раньше, лежа в небольшой комнате в Хогвартсе, она вскакивала от кошмаров, где убивают Гарри, пытают Рона, находят ее родителей, то сейчас Гермиона всегда просыпалась в слезах, потому что каждую ночь, будто заведенное, ее сознание рисовало ей знакомые картины серых глаз и слишком язвительного языка. Годрик, она бы все отдала, пусть он даже забудет, пусть они вновь вернутся к тому, что было в начале – всепоглощающей ненависти, лишь бы с ним все было в порядке.
Бросив взгляд на часы, девушка оставила окно немного приоткрытым – проветрить комнату, а сама надела джинсы с футболкой и спустилась в гостиную, из которой доносились звуки разговоров.
– Гермиона, дорогая, мы думали ты спишь, – произнес Артур, замечая ее.
Она неловко улыбнулась, садясь рядом с мальчиками на повидавший лучшие времена диван. В комнате оказалось не так тепло, как девушка рассчитывала, несмотря на зажженный камин, поэтому Рон накинул ей плед на плечи. Она действительно много спала, но теперь не из-за постоянной слабости, а чтобы убежать от реальности, которая колола ядом тысячи пчел.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Молли, обеспокоенно осматривая ее с головы до ног.
– Я в норме, спасибо, – Гермиона опять натянула на лицо улыбку, встречаясь взглядом с Гарри.
Теперь она понимала его раздражение, когда все вокруг только и делали, что спрашивали о его шраме.
– Ты слышала новости? – спросил Рон, раскладывая новую партию плюй камней, за которыми пристально наблюдал мистер Уизли.
Гермиона подняла брови в вопросительном жесте. Честно говоря, она стала опасаться новостей. В последнее время они не несли в себе ничего хорошего.
– Макгонагалл сказала, что после затянувшихся зимних каникул студенты вернутся в Хогвартс, – нехотя протянул Рон. – Кингсли считает, что последнее, что нужно людям сейчас – это закрываться друг от друга. А продолжение обучения поспособствует социализации и восстановлению психики детей. К тому же, вернутся те, кто подались в бега.
– А еще они хотят пригласить психолога, – добавил Джордж, зайдя в гостиную и наколдовывая себе еще одно кресло. – Он ведь понадобится слизеринцам после того, как половину из них гриффиндорцы мокнут в унитаз.
– Джордж, ради всего святого! – вскрикнула Молли, клацнув спицами. – Сейчас всем как никогда нужно единство. Мы видели, к чему привели эти глупые разногласия и распределение на классы в прошлом. Артур, скажи!
– Верно, – кивнул он, кажется, не совсем понимая, с чем соглашается, будучи более заинтересованным в следующем ходе Гарри, который и решит исход партии.
– Подождите, но как же быть с программой? – возмутилась Грейнджер, поворачиваясь к друзьям. – Пожиратели полгода пичкали нас какими-то совершенно…
– На душе становится теплее, и ты понимаешь, что все налаживается, когда видишь, что Гермиону все так же волнует программа, – улыбнулся Джордж, подмигнув девушке.
– Правда, не думай об этом, – обратился к ней Гарри. – Уверен, что Макгонагалл что-то придумает, заступив на пост директора. Но сейчас люди дезориентированы, и пустить все на самотек – это последнее, что можно допустить сейчас.
– Но они ведь не будут никого принуждать вернуться? – спросил Рон с надеждой. – Ну, я имею в виду, вдруг, у кого-то есть какие-то неотложные…
– Даже не думай, Рональд, – оборвала его поток мыслей миссис Уизли. – Ты вернешься в Хогвартс. Пора приступать к нормальной жизни, как бы тяжело не приходилось.
Он скривился, разочаровавшись, за что получил дружеский тычок под ребра от Гарри.
– Ну а ты, Гермиона, – спросил Поттер, поправляя очки, – вернешься в Хогвартс?
Видно было, что Гарри задал этот вопрос скорее для протокола, не сомневаясь в том, что лучшая ученица захочет закончить обучение, но впервые в жизни она понятия не имела, какое решение принять.
– Я не знаю, – пожала плечами девушка, ответив максимально честно и повергнув в шок всех сидящих в комнате.
***
– Только, пожалуйста, они должны быть именно квадратными! – указала миссис Уизли на картофель, прежде чем ухватиться за ближайшее полотенце и умчаться из кухни, оставив Золотую троицу наедине.
– Мерлин, мы уничтожили крестражи Волдеморта, а она думает, что не справимся с рагу! – воскликнул Рон, вгоняя лезвие ножа в картошку.
– Что самое смешное – ты действительно не справляешься, – усмехнулся Гарри, смотря на плоды трудов лучшего друга. – Она сказала, что кусочки должны быть одинаковыми, а у тебя они разные.
– Потому что резать овощи проще! – возразил Рон, указывая на гору распотрошенных перцев.
Гермиона улыбалась, смотря на мальчиков, и все же, лишний раз проверив нарезку кабачков на «четкие квадратики», доверенную ей. Сказать к слову, ни магией, ни руками готовка не являлась ее любимым занятием. Она была счастлива видеть, как Гарри с Роном понемногу отходят, поправляются и становятся все больше похожими на себя прежних. Ей было жаль, что ее физическое состояние омрачило их радость от победы, но теперь они все чаще смеялись и спорили, как раньше, поэтому на душе у нее теплело.
– И вообще, мама будто вернулась во времена свадьбы Билла и Флер: пытается постоянно занять нас какой-то чепухой, – произнес Рон, сгружая жменю нарезанного картофеля в миску с водой и явно считая это занятие недостойным его персоны.
– Мне кажется, она переживает. Пытается занять нас, чтобы мы не так много думали о произошедшем. О последствиях, – рассуждала Гермиона. – Чтобы не впали в депрессию, знаете?
– Вряд ли есть средство от депрессии эффективнее, чем мысли о смерти Волдеморта, – пожал плечами Гарри. – Иногда я поверить не могу, что мы сделали это.
Грейнджер кивнула, поддерживая беседу, но не хотела признаваться, что в отличие от всех остальных, которые так и норовили еще и еще напомнить им троим о том, какие они герои, и какая она молодец, что не сдавалась, не любила такие разговоры. Это всегда напоминало ей о том, как все произошло. И мысли всегда возвращались к Драко. Если бы они от него хоть раз отдалялись.
Будто услышав ее мысли, покрытые пеленой нервозности, послышался звон входного колокольчика. Джинни, обмотанная с ног до головы рождественским дождиком, сняла запирающее заклинание с дверей, впуская гостя. Кингсли вошел в дом, по макушку усыпанный снегом.
– Елка уже украшена? – улыбнулся он, осматривая Джинни, которая держала в руке несколько елочных игрушек. – Привет.
– Привет, да, почти. Рождество вечером, а у нас еще ничего не готово! – ответила девушка и, мотнув огненными волосами, помчалась в гостиную.
Сняв с себя мокрую одежду, Кингсли прошел на кухню, здороваясь с ребятами.
– Вы слышали, кстати? О слушании Малфоя, – произнес он, подогревая чайник взмахом палочки, так как неукрашенный к Рождеству дом был для Молли более важной проблемой на данный момент.
Гермиона повернулась, чуть не уронив нож себе на ногу.
– Что с ним?
– Перенесли. Будет через неделю после Рождества.
– Отлично! – воскликнула она, вытирая руки о полотенце с изображением фруктов, которое лежало ярким пятном на белых кухонных поверхностях. – Я пойду. Думаю, это убедит их…
– Нет, не получится, – покачал головой Кингсли, прерывая ее. – Это будет закрытое заседание.
– Что за черт! – кусок хлопковой ткани с силой полетел на стол, опрокинув несколько картофелин перед Роном. – Зачем они творят эту бессмыслицу?! Скажи им, ты же министр!
– Гермиона, ты знаешь, что я делаю все, что в моих силах. Но сейчас ситуация с властью слишком в большом хаосе. У Визенгамота с четой Малфоев почти что личные счеты.
– Да плевать! – она сложила руки на груди, понимая, что еще чуть-чуть, и девушка начнет молотить кулаками о стены от безысходности. – Я знаю, что у него не лучшая репутация, но неужели ничего не значат слова Макгонагалл, слова Гарри – волшебника без которого, между прочим, Мерлин его знает, что было бы с этими чертовыми председателями!
– Я понимаю твое возмущение и верю тебе, – произнес Кингсли, положив руку ей на плечо в успокаивающем жесте, а Гермионе так сильно захотелось раздраженно сбросить ее, потому что она устала от того, что ее все успокаивают, но лучше не становится. – И я обещаю, что продвину это дело как только смогу. Ну а пока мне нужно обсудить несколько вопросов с Молли. Она в гостиной?
– Да, превращает комнату в сумасшедшее месиво из блесток и огоньков, – сказал Рон, оборачиваясь.
Когда новоиспеченный министр удалился, так и оставив свой чай недопитым, Гермиона злостно цокнула языком.
– Просто смешно! – вновь воскликнула она, обращаясь, скорее, к самой себе. – Из этой системы правосудия вообще никакой пользы!
– Гермиона, не психуй. Это же Малфой. Он вообще-то был Пожирателем в последний раз, когда я проверял, – нахмурился Рон.
– Да? – гриффиндорка пристально посмотрела на друга. – Странно, потому что в последний раз, когда я проверяла, он помог передать тебе антидот от того дерьма, которым тебя пичкали.
Рон сжал губы. Ему все еще тяжело было принять эту версию происходящего. Парень охотнее бы поверил, что это Тикнесс вдруг перепрыгнул на сторону добра, чем Малфой.
– Все равно я не верю в его святость, – Рон бросил куски картошки в воду, обрызгав весь стол. – Да, он помог мне, Гарри и все такое, но ради чего это сделал? Слишком много совпадений. Как по мне, то у него совершенно спокойно мог бы быть какой-то свой план.
– Да какая разница? Он это сделал. И теперь сидит в тюрьме, потому что Визенгамот хочет засадить за решетку как можно больше Пожирателей, чтобы показать, насколько все отлажено!
– Но он убил Матильду! – воскликнул Уизли, поднимаясь. – Убил ее и это правда – все об этом говорят.
– Да неужели ты не понимаешь, что невозможно выйти из этой войны абсолютно сухим, Рон?!
– Годрик, Гермиона! Я видел, как он дрался с членами Ордена в поместье!
– Он защищался! – вскрикнула она, поднимая голос еще на тон выше. – Но не нападал на них!
– Хватит вам, – Гарри поднялся, понимая, что они вот-вот друг на друга набросятся. – Рон, тебе стоит затолкнуть свою враждебность подальше, потому что Малфой и вправду помог меня вызволить – я видел это собственными глазами. Гермиона, мы верим тебе, но ты пока ничего не можешь сделать. Только ждать.
Поттер смотрел подруге прямо в глаза, надеясь, что появится хоть какой-то способ ее успокоить, хоть какой-то способ подарить ей надежду.
– В конце концов, он не в Азкабане. Уверен, Малфой твердый орешек и просто так не сдастся, – добавил Гарри.
– Все равно это все просто какая-то нелепость, – тихо произнесла Грейнджер после продолжительной паузы и вышла, развязав мешающий фартук, который уже успел натереть ей шею несколькими узелками.
– Не понимаю, почему она так взбесилась, – пробурчал Рон, садясь на стул. – Малфой в годы-ряды сделал что-то стоящее, окей. Но не уверен, что это перечеркивает все его дерьмовые поступки, многие из которых, кстати, и привели к этому всему.
Гарри оглянулся, проверяя, нет ли кого в коридоре и прикрыл дверь в кухню, притягивая к себе стул.
– Мне кажется… – он замялся, в сотый раз раздумывая, стоит ли об этом говорить, но больше не мог держать в себе этот ворох тайн. – Мне кажется, что она что-то чувствует к нему.
Рон поднял брови так высоко, что они совсем скрылись за растрепанной рыжей челкой, и рассмеялся.
– Что? Такая как Гермиона никогда бы не посмотрела на белобрысого хорька.
– Может, но я кое-что видел, когда они пришли за мной, – подвинулся Гарри ближе к нему. – Когда уже все было позади, мы переплывали через какую-то речку. Мне казалось, что это обычный маггловский водоем, но там были русалки. Они напали на Малфоя.
– И что? – фыркнул Рон. – Вот же невидаль – русалки напали на того, кто пришел непрошеным гостем в их дом!
– Нет, я не закончил, – оборвал его друг. – Ты помнишь, на Турнире, когда мы пытались разгадать загадку из песни внутри яйца? Я тогда перерыл все, что касается подводного мира и его обитателей. Это не были обычные русалки, Рон. Это были сирены.
Лицо друга озарило понимание, которое тут же сменилось отрицанием.
– Ты мог ошибиться, – покачал головой Рон.
– Но не ошибся. Малфой потом бормотал что-то о «дерьмовой мелодии», но я ничего не слышал. Они затянули его с собой, потому что унюхали чувства Гермионы.
Между ними повисла такая натянутая пауза, будто Гарри только что признался Рону, что влюблен в Дина Томаса вот уже пятый год.
– Мерлин… это… я бы подумать не мог, – ошарашенно сказал Уизли, смотря вперед себя. – Но это же… это же Малфой. Вдруг он подлил ей что-то?
– Не думаю, что такую волшебницу, как Гермиона, можно захомутать просто подлив что-то, – усмехнулся Гарри, ни капли не веря в эту теорию. – Стоит только предполагать, что мог такого сделать Малфой, чтобы вызвать ее чувства. Честно говоря, он, конечно, всегда был кретином, но я сомневаюсь, что тот испытывал радостные чувства от перспективы служить кому-то всю жизнь.
– Это звучит, как самая сумасшедшая теория, которую я когда-либо слышал, – ответил Рон, вертя в руках овощи, чтобы хоть на что-нибудь отвлечься. – Но я так сильно хочу, чтобы она… ну, знаешь, стала прежней.
– Понимаю, – кивнул Гарри. – Поэтому, думаю, стоит…
– Извиниться, – закончил Рон, скривившись. – Наверное.
Самый младший из братьев Уизли все еще переваривал эту непростую перспективу, когда его мать прилетела на кухню, чтобы проверить готовность блюд в духовке и разнесла в пух и прах его способности к нарезке картофеля.
***
Когда все рождественские празднования были позади, Гермиона почувствовала вселенское облегчение. Нет, это, конечно же, был один из ее любимых праздников, но в этом году все было так неправильно и перекошено, что Рождество впервые казалось ей какой то пошлой, выдернутой из интерьера картиной в детском саду. Совершенно не к месту.
Ужин прошел хорошо, если не считать гнетущего подавляющего чувства утраты, которое навсегда поселилось в душах, сидящих за столом, из-за тех, кого за ним чертовски не хватало. Самой большой дырой все еще являлся Фред. Его стул был самым пустым из всех. Но нужно было жить дальше. Артур поднял тост за тех, кто погиб не просто так. Кто стал героем на тропе этой войны и лег в битве, чтобы они смогли победить. Гермиона не сдержала слез, которые постоянно копились у нее внутри и которым она все никак не давала выхода, опасаясь, что вместе с этой соленой водой выплеснутся и все последние силы, которые плескались в ней где-то на дне.
Мысли все так же сжирали ее, не давая ни единого шанса спастись. Она пыталась внушить себе не думать о нем так много, так сильно, но он снился ей каждую ночь, заставляя вскакивать с кровати в слезах. Малфой будто был вытатуирован внутри ее кожи – вот как Гермиона чувствовала свои мысли.
Она пыталась пойти от обратного. Повторяла себе, что ей просто не должно быть настолько нестерпимо больно от этого. От того, что она его не видела уже больше месяца. Мерлин, иногда ей казалось, что она это все себе просто придумала. Его касания и такая редкая забота, почти ненастоящая, что все это было лишь плодом ее воображения. Тогда, если так, то почему она без него будто обесточена?
Миссис Уизли потихоньку приходила в себя, о чем говорили ее постоянные проверки их чемоданов на предмет нужных вещей в Хогвартсе. Практически все уже собрали свои вещи, и только сумка Гермионы все еще была наполовину пустой. Ей казалось, что если она вот так уедет, то примет ситуацию. Смирится с тем, что он не вернется. Кингсли выдавал информацию порционно, рассказывая всем о Снейпе, который все это время был на их стороне и положил многих приспешников Волдеморта, об отловленных Пожирателях, об Амбридж, заключение которой восприняли особенно радостно, но ничего не говорил о Драко. И это ее просто убивало. Поезд отправлялся послезавтра, его слушание днем ранее, и Гермиона физически ощущала тошноту от нервов.
Ребята вытащили ее на улицу, как делали всегда, когда видели, что она слишком сильно погружается в свои мысли. Абсолютно всем вокруг казалось, что факт того, что девушка провела столько времени без учебы и даже не дотронулась до книг, можно считать полноценным аргументом в пользу того, что Гермиона совсем не выздоровела. Гарри с Роном постоянно проверяли регулярность употребления ею лекарственных зелий, чем выбешивали ее до ужаса, заставляя задаваться вопросом, почему они такие ответственные только когда дело касается остальных?
– Гарри Джеймс Поттер! – воскликнула Гермиона, сплевывая комок снега, попавший ей прямо в лицо. – Я от тебя такого не ожидала!
Они смеялись, перебрасываясь снежками, пока она не делала очередное резкое движение, которое напрочь перехватывало ее дыхание и создавало тупую боль в груди. Когда уже это прекратится? Разве все эти зелья не должны иметь заживляющий эффект? Конечно, болело уже и в половину не так сильно, как тогда, когда она пришла в себя после двухнедельной комы, но все же ее это не устраивало. Врачи постоянно говорили о том, что возможность девушки дышать и ходить – уже достаточное чудо, чтобы умерить свои недовольства, но она так не могла. Гермиона всю жизнь была воином и не собиралась становиться полу-больной, но на полное восстановление нужно было время. Поэтому она чаще принимала удары снежками в спину, пользуясь волшебной палочкой, чтобы «отомстить», а мальчики предпочитали делать снежных ангелов, чтобы не вызывать эти болезненные ощущения или же притворялись, что предпочитали. В любом случае, Гермиона смотрела в их глаза и чувствовала такое сильное облегчение, что и раздумывать было глупо – ее семья на месте, здесь: в круглых очках, растрепанных волосах и взгляде голубых глаз. Она так часто стала их обнимать, теперь боясь потерять по-настоящему. Пусть наступило мирное время, но ей казалось, что они еще долго будут вскакивать посреди ночи, проверяя, все ли в порядке с теми, кто им дорог.
Поэтому сейчас, вновь почувствовав ненавистную боль в груди, которая была больше мешающей, она отряхнула ворот куртки и приложила руки к щекам.
– Пойдем, мне кажется, они в шаге от снежной войны, – сказала Джинни, смеясь, и, запечатлев поцелуй на губах Гарри, потащила ее в дом – греться.
Когда они вошли в комнату, где были разбросаны вещи, которые, судя по количеству замечаний миссис Уизли мешали ей спать по ночам, Джинни недовольно окинула взглядом сумку Гермионы.
– Твои вещи почти не сложены. Ты действительно не думаешь возвращаться?
– Я не знаю, Джин, – произнесла Гермиона, держа в руках свою кофточку и складывая ее вчетверо на автомате. – Не уверена, что это правильно. Вообще ни в чем не уверена сейчас.
– Ты пережила такой кошмар за несколько месяцев там. Не хотелось бы, чтобы Хогвартс запомнился тебе именно таким, – сказала Джинни, которая была все еще впечатлена рассказами Гермионы о Хогвартсе в ее отсутствие, по крайней мере теми, что ей удалось из нее вытянуть.
– Да, мне тоже, – кивнула она, потянувшись за стопкой новых вещей, которые они купили в одну из вылазок в город.
Девушки складывали вещи, а Джинни постоянно сомневалась между несколькими парами одежды, потому что ее чемодан просто не мог вместить все то, что та планировала взять, хотя Гермионе это казалось нелепостью – набирать столько, если большинство времени все равно проводишь в школьной форме, но, несмотря на это, Грейнджер все же помогала подруге советом.
– Итак, ты влюблена в него, – внезапно произнесла Джинни будничным тоном, бросая очередную шмотку на кучу.
– Что? – округлила глаза Гермиона, удивляясь внезапной смене темы.
– В Малфоя, – уточнила девушка и, подняв глаза, увидела полный ужаса взгляд и пояснила. – Да, знаю, все остальные уверены, что у тебя какое-то обостренное чувство справедливости насчет него, но я такие вещи вижу сразу. Поняла, что сама ты не скажешь, но это, наверное, мучительно – жить с этим одной и не иметь возможности ни с кем поделиться.
Грейнджер открывала и закрывала рот, как рыба, пытаясь придумать… что? Отговорку? Правдоподобную версию происходящего? Но, видимо, ее реакция уже все сказала за нее.
– Эй, я никому не скажу, – пожала плечами подруга. – Просто… если что, я здесь.
Гермиона сглотнула, опуская глаза в пол. Самое время поблагодарить и тактично отойти от темы. Но ей было уже так сложно, что, казалось, еще немного и она просто разрыдается однажды посредине обеда.
– Я… я не знаю, как это произошло, – наконец произнесла Гермиона.
– О, ну раз уж ты заговорила, то я, на самом деле, рассчитывала как раз это и узнать. В мельчайших подробностях! – резво протараторила Джинни, садясь на кровать и складывая ноги по-турецки.
Гермиона подняла на нее полный удивления взгляд. Она ожидала осуждения, шока или даже криков, но не радостного возбуждения, будто подруга ожидала от нее подробный рассказ пропущенной серии любимого сериала. Конечно, если бы Джинни знала, что такое сериалы.
– Я не знаю, что ты хочешь услышать, – рассмеялась Гермиона, которую позабавила такая реакция. – Потому что я просто… не помню, как это произошло. Оборачиваюсь назад, чтобы понять, когда же была та самая грань и не могу найти ее след.
– Он захотел помочь тебе? – спросила она, немного наклоняясь вперед. – Или как вообще так вышло, что Малфой помог спасти Гарри? И выдать местонахождение Мэнора?
– Он хотел спасти Нарциссу, – ответила Гермиона. – Знаю, что о нем думают все остальные, но Драко на самом деле не такой, каким кажется. Даже если это клише ужасно.
– И что, он на самом деле… милый? – Джинни произнесла последнее слово, немного скривившись, будто и сама не верила в подобное.
Гермиона засмеялась уже в который раз.
– Нет, это точно нет, – покачала она головой, смотря куда-то в окно. – Он просто… другой, понимаешь? Он способен на заботу и понимание. Не так сильно отличается от нас, как мне казалось раньше.
– Ого, – произнесла тихо Уизли, наблюдая за Гермионой. – Ты улыбаешься, когда говоришь о нем.
Грейнджер тут же сжала губы, закрывшись. Это было слишком личное. Будто раненое животное, она защищала кровоточащую рану от чужих взглядов. Это было что-то слишком болезненное.
– Но сейчас это все неважно, на самом деле, – махнула она рукой, нарочито беспечно.
– А он? – произнесла Джинни, вглядываясь в реакцию подруги. – Он тоже…?
– Нет, Джин, – ответила она после секундной заминки. – Иногда он становится теплее, но так противоречив, что… что никогда не знаешь наверняка. Но он не чувствует того же.
Джинни вздохнула, отбросив рыжие пряди с лица, и подошла к Гермионе, положив руку на ладонь.
– Послушай, как бы там ни было – возвращайся. Ты не можешь остаться здесь и истязать себя. Тебе нужны профессора, чтобы помочь вернуть родителей и тебе уж точно нужны друзья, чтобы не сойти с ума, – подойдя еще ближе, она обняла ее. – Мы излечим тебя от любой безответной любви.
Гермиона приняла объятия, склоняя голову на плечо Джинни, и уж точно не была уверена, что хочет излечиться.
Комментарий к Глава 19
Я знаю, что глава короткая и что она не всем понравится, но она была очень важна. Здесь Гермиона для меня становится самой обычной девушкой, точнее, чувствуется это больше всего. Я люблю эту главу за то, что здесь они – простые дети. Это последний рывок перед концовкой, к которой, я надеюсь, вы готовы и ждете ее так же, как я жду ее публикации.
========== Глава 20 ==========
Это было ошибкой. Теперь, стоя возле картины монаха она точно была в этом уверена. Руки дрожали так, будто за дверью ее ждал Сфинкс, желая задать самые тяжелые загадки и надеясь, что ни на одну у нее не найдется ответа.
– Дамочка, мы скажем пароль или так и дальше будем стоять здесь, будто у нас нет других дел? – устало спросил монах.
– Огонь дракона, – шепотом произнесла Гермиона словосочетание, на которое сменил пароль Малфой, после последнего незапланированного визита Паркинсон.
– Наконец-то, – закатила глаза картина, пуская ее внутрь.
И впервые ей хотелось забыть пароль или и вовсе его не знать, стоя под дверью, и иметь на это человеческое оправдание. Более достойное, чем трусость. Зайдя внутрь, она ощутила запах чистоты, проветренного помещения и тонкий аромат вишневых поленьев, которые нежились в пламени. Все выглядело как обычно, только более прибрано – спасибо домовым. Изумрудное убранство, черный диван, пустующие полки, потому что Малфой обожал упорядоченную чистоту. Она вносила такой хаос в его жизнь, подумалось Гермионе, и девушка нехотя улыбнулась этой мысли. Гриффиндорка смотрела на это и понимала, что место, которое стало для нее чем-то вроде островка безопасности, перестало им быть. Перестало иметь прежний смысл. Без него это была просто слизеринская комната. Совершенно без души.
