Текст книги ""Ты уволен!" (СИ)"

Автор книги: ChristinaWooster

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Я была безумно рада, когда мы приехали в предместье. Два часа слушать песни Найла и Гарри – это было выше моих силах! Стайлс, несмотря на то, что в первые мгновения готов был подвергнуться ударам со стороны моего братца, как-то лихо расположил его к себе, и зажатый между ним и Хеленой во весь опор распевал песни всю дорогу. Его низкий, сиплый голос, кстати, хорошо гармонировал с высоким голосом Найла и за два часа они успели исполнить чуть ли не весь репертуар группы «Queen» и певицы Шер. Хелена была очарована (моим братом или Гарри?), Александр весело постукивал пальцами по рулю в такт песням, а я медленно сходила с ума. На мою голову к одному младшему брату добавился еще один большой ребенок. Когда же мы уже приедем!..

Предместье Сент-Оноре, в котором Александр арендовал небольшую гостиницу, располагался на севере Лондона и являл собой маленькую деревушку с большими, комфортабельными домами, которые обычно сдавались внаем туристам. Лес, ярко-синее, с фиолетовыми проблесками небо, свежий воздух, дышащая свежестью и молодостью природа – Сент-Оноре отлично подходил для отдыха вдали от шумного города.

В общей сумме нас было четырнадцать человек – почти весь действующий персонал нашего офиса. По приезде мы тут же начали разбирать вещи, молодые люди стали устанавливать мангал, распаковывать еду, а женская половина приглашенных отправилась раскладывать вещи. Со мной в комнате на эти два дня поселились Хелена и Алисия, ассистентка из отдела моды.

Как только девушка вышла из комнаты, Хелена, до этого спокойно раскладывающая вещи в шкаф, бросила сумку и подлетела ко мне.

– А теперь быстро говори мне правду: у вас было что-то?

– С кем? – тупо переспросила я, чтобы лишний раз позлить подругу. Я так и знала, что начнутся эти глупые расспросы!

– С кем-с кем! С этим кудрявым херувимом! Да он же… Да он! Если бы мое сердце не было занято твоим братом, я бы потеряла голову.

– По-моему, ты потеряла ее уже давно. Ибо будь она на месте, – я повернулась к подруге, – ты бы не задавала таких вопросов.

– Ну, я серьезно! Ведь вы ездили в Париж вдвоем! Вдвоем! Неужели… Просто так?

– Хелена! Я люблю Александра.

– Все еще пытаешься убедить себя в этом?

Я выронила из рук блузку, которую вытаскивала из чемодана.

– Уж мне-то не ври, – Хелена отошла к комоду и облокотилась о него, – если бы ты его любила, ты бы два раза не отказывала ему выйти за него замуж.

– Это совсем другое дело!

– Нет, не другое! Да позови меня Найл сейчас замуж… Только… Толку-то от него, как от жениха? Но и не в этом дело. Саша классный парень, и я тоже никогда не забуду всего, что он для тебя сделал… Но ты… Уверена, что это любовь, а не благодарность?

Я задумалась. В этом вся Хелена – умела словами, как опытный хирург скальпелем, вытащить из души все, что ей было нужно. Только, как и после любой операции, все начинало болеть и кровоточить еще сильнее, чем до.

– Он ведь правда тебя зацепил, это видно по твоим глазам, – не унималась подруга.

– Да? И что же по ним тогда видно? – я резко обернулась к Хелене, – что?

– В них хоть что-то появилось. То прежнее, что было в Кристине Селдридж много лет назад, когда мы только-только начинали общаться. Жизнь, эмоции, чувства… Скажи, это Гарри на тебя так действует?

– Ага. По ночам за ним в полицию ездить, из-за решетки вытаскивать, вот что на меня действует, – я снова вернулась к вещам, – послушай, Хелена. Гарри для меня – просто мой секретарь. И то, что я иногда ему помогаю, это всего лишь мой долг. Я тогда дала слово, что помогу хотя бы одному человеку, взамен… – Запретное имя повисло в воздухе, – так вот в Гарри я вижу именно такого человека. Он молодой, полон жизни и мечтаний, но он губит себя, прожигает свою жизнь, как бумагу над языком пламени. И я это просто так не оставлю. И пожалуйста, прекрати эти разговоры. Я люблю Сашу, и этим все сказано.

– Что ж, ладно, – Хелена замахала руками, будто признавая, что идет на попятную, – ты можешь обмануть себя, Александра, Найла… Кого угодно, но не меня!

– Я и не обманываю, – спокойно ответила я, хотя руки у меня стали предательски дрожать. Со злостью бросила блузку на кровать, и так же резко выплюнула те слова, которые говорить не собиралась даже лучшей подруге:

– Гарри слишком на него похож. Второй раз в жизни я не позволю случиться такому. Я спасу Стайлса, если это будем в моих силах, но не более того.

***

– А теперь, позвольте поднять тост за самого лучшего журналиста современности! За самого лучшего друга и специалиста в любой области, за которую он берется! Теперь ты разменял четвертый десяток своей насыщенной жизни, и мы желаем тебе от всего коллектива, чтобы каждый день твоей жизни был только успешным, чтобы ты стал примерным семьянином и добивался всех целей! Ура, товарищ Мельес, за тебя!!

Когда все тосты были произнесены, все поздравления высказаны, а подарки вручены, мы перешли к более неофициальной части, а именно – к непосредственному празднованию и выпивке. Александр не пил – он был в восторге от нового фотоаппарата, который ему презентовали. Найл с Хеленой сидели вместе за столом на улице, и Найл даже додумался до того, чтобы предложить Хелене свой пиджак. Кажется, у них еще может все сложиться.

Пока все были заняты, а сам именинник самозабвенно разбирался в примочках новой камеры, я не заметила, как Гарри вышел из-за стола и куда-то пропал. У меня все еще оставался его мобильный, и я решила его ему вернуть.

Гарри я нашла в лесу, на поляне. Он сидел на земле, прислонившись спиной к дереву, с закрытыми глазами. Я так тихо подошла к нему, что Гарри меня даже не заметил. Я несколько минут стояла в нерешительности, вертя в руке телефон, впервые в жизни не зная, как начать разговор.

– Вот твой мобильный. Ты вчера забыл забрать его, – я протянула ему телефон, – можно?

– Садитесь, – Гарри явно оживился и слегка подвинулся в сторону. Я села рядом.

– Почему не празднуете со всеми?

– Я не пью. Как твоя рука? Не болит?

– Уже лучше. Но драться пока все равно не могу, не переживайте, – Гарри откинул со лба волосы. Я улыбнулась.

– Сейчас, немного посижу и вернусь. Надо вручить подарок мсье Мельесу.

– Можно спросить, какой?

– Увидите, – Гарри снова улыбнулся, – а Вы всегда так одеваетесь? Ну, даже на отдых официальный стиль? Блузка, юбка, каблуки… Неужели удобно? – он пробежался взглядом по моей юбке и ногам и я невольно смутилась.

– Я так привыкла.

– Какая глупость. Вы… Это, извините меня, что я вчера доставил Вам хлопот со мной. Мне просто правда некому было позвонить. Мать вечно на работе, не хочется тревожить ее лишний раз, сами понимаете.

Я кивнула. Откуда мне было это понять? Но я сделала вид, что все понимаю, в общем, как и всегда.

– Спасибо Вам, – Гарри посмотрел на меня из-под длинных ресниц. Когда он не буянил, не горланил песни, не орал он был даже очень хорош. Но почему-то именно в этот момент, в момент единения природного умиротворения, прерываемого лишь криками чаек, и спокойствия Гарри, я поняла, что мне нравится именно взбалмошный Стайлс, который кипит, горит! Я улыбнулась собственным мыслям.

– Я бы… Я бы хотел кое-что Вам показать. Отблагодарить за вчера, так сказать. Нет-нет, не пугайтесь! Это не что-то пошлое, – Гарри засмеялся, увидев мои округлившиеся глаза. При слове «пошлое», сорвавшееся с его красных губ, я снова смутилась. Этот парень действует на меня безумно. С каждым словом, с каждым взглядом, он словно вдыхает в меня жизнь. Я что-то начинаю чувствовать с ним. Жизнь. Я снова начинаю жить.

– Звучит интригующе.

– Я бы все же хотел показать Вам ту часть моей жизни, которая значит для меня все, – Гарри прислонился головой к дереву и мечтательно закрыл глаза, – в тот раз у меня не получилось, и я очень сожалею, что подверг Вас опасности. Но я бы хотел, чтобы Вы не думали, что моя жизнь – это заброшенные места города и полицейский участок. Мою жизнь в офисе Вы видели и знаете. Там хозяйка Вы. А я хочу, чтобы Вы увидели ту часть жизни, в которой я мог бы чему-то Вас научить.

– Чему, например? – тихо спросила я и поняла, что так и не отдала телефон Гарри. Его мобильник все еще покоился у меня на ладони. Гарри открыл глаза.

– Жить одним моментом. Прочувствовать его так, стараясь запечатлеть в своей душе, памяти, в своих… Этих… Рецепторах, во! Глупое слово. Кстати, как оно пишется? Рицептор или рецептор?

– Через «е». Ты что, правда не учился в институте? И в школе?

Гарри покачал головой.

– Я считаю, что жизнь – самая лучшая школа. И там аттестат зрелости получат абсолютно все. Просто кто-то раньше, кто-то чуть позже.

– А ты получил? – я протянула Гарри его телефон.

Парень замер, его рука зависла в воздухе над моей ладонью. С минуту он молчал. Потом слегка коснулся моих пальцев, забирая телефон.

– Получил. Но я смело могу заверить Вас, мисс, что жизнь – это самая лучшая штука, которая со мной случалась. Так позволите Вам показать ее изнанку? Вот так, просто. Снимите свои каблуки, наденьте то, в чем Вам удобно, смойте этот боевой макияж… А я помогу Вам хотя бы на один день забыть обо всех неурядицах, проблемах и просто помочь Вам жить, – Гарри улыбнулся так широко и искренне, что я не могла сдержать улыбки в ответ, – помогу Вам ощутить молодость и впитать в себя ее самые лучшие краски. Ведь если мы обладаем каким-то богатством в этой жизни, то, несомненно, это молодость. И ей надо пользоваться. И я очень хочу Вас отблагодарить за вчерашнюю помощь и показать, что я, в общем-то, не такой уж кретин.

Я не стала долго думать, прежде чем ответить. А что я теряла? Один день скучной, рутинной жизни? Тогда я готова попробовать. Боже, я и не думала, что снова ощущу это чувство того, что я живу. Что я просто сижу под сенью дерева с каким-то молодым парнем, которого еще только вчера забрали в полицию. Просто смотрю на небо, слушаю, как шелестят листья деревьев, словно пытаются донести до меня что-то важное… Только что это – «самое важное»? Уж не молодость и умение жить моментом, как проповедует Гарри?..

– Ладно, я согласна.

Комментарий к Глава 7.

Комментируйте, пожалуйста! Впереди обещаю еще много тайн и интриг для героев :)

========== Глава 8. ==========

Спокойный, теплый, в розовато-фиолетовых отблесках вечер опускался на предместье, когда все мы, счастливые и довольные, расселись около костра на поляне и наслаждались пением и игрой на гитаре Найла. Он подбирал веселые мотивы, мы подпевали в такт, и пытались запомнить этот момент. Мне всегда нравилось слушать, как играет Найл. Он так ловко перебирал пальцами струны, от усердия на его руках сквозь светлую кожу проглядывали вены, он напевал тихим, высоким голосом и смущенно улыбался, проверяя, какое воздействие его пение оказывало на слушателей. Найл, всегда смущающийся, как люди принимали его творчество, в этот вечер смущался и нервничал еще больше, ибо все песни, которые он исполнял, адресовал только Хелене. Моя подруга спокойно слушала его, кивала, подпевала, но я видела по ее глазам, что Найл трогает не только струны своей гитары, но и ее души.

Мы с Александром сидели рядом, плечом к плечу. Он, настроив новую камеру, делал снимки и каждый показывал мне, радуясь, как ребенок. Гарри же сидел чуть поодаль, явно ощущая себя чужим среди давно знакомых между собой людей и все крутился, словно не мог найти себе места. Как только Найл закончил петь очередную песню, Стайлс не выдержав, и удивив всех, резко поднялся на ноги и подошел к Найлу.

– Послушай, Хоран… А можно мне тоже спеть?

Найл задумчиво почесал голову.

– Ну, давай. Что исполнишь?

Гарри назвал какую-то песню, и лицо Найла просияло – он явно знал ее и с удовольствием уже расположил пальцы на грифе гитары. Гарри, подтянув свои узкие брюки, примостился рядом с Найлом, прямо напротив меня. Александр продолжал щелкать камерой, а я не могла отвести взгляда от поющего Гарри. Найл, стараясь подстроиться под голос Стайлса, брал нужную тональность и все посматривал на новообретенного друга. Пальцы Найла проворно бегали по струнам, он улыбался, склонившись над гитарой. Гарри пел, не отводя от меня взгляда, слегка постукивая себе в такт по коленям и прищелкивая себе пальцам. В особо трудных местах он поворачивал голову к Найлу, ободряюще ему улыбался и Найл принимался бренчать по струнам с большим воодушевлением.

Отсвет от костра мягко отсвечивал лица выступающих.

Я не заметила, как стала тоже подпевать незамысловатой песне, которая заполняла все мое естество в тот вечер. Вспоминая потом его, я не могла сдержать слез. Такого никогда не было и уже не будет. Но в тот миг мне хотелось, чтобы Гарри пел вечно, чтобы его с дерзким, строгим изгибом губы, пели всегда.

Все присутствующие уже вовсю подпевали припеву, покачивались в такт, хлопали, подбадривая Гарри и Найла, который безумно боялся сбиться с аккордов, но, когда видел, как Хелена ему улыбается, стал сам тихо подпевать, обращаясь, конечно же, только к моей подруге.

– А он и правда хорош, – долетел до меня протяжный говор Алисии. Она не сводила взгляда с Гарри.

Казалось, что бы ни делал Стайлс, он отдавал себя полностью этому делу. Жизни, танцам, пению. Я не знала, что у него настолько приятный, мелодичный голос. Он смотрел куда-то вдаль, будто представлял себя на сцене, в свете софитов, кричащих поклонниц, камер. Его глаза заволакивала туманная дымка, когда он переводил взгляд на меня, и я ободряюще ему улыбалась, про себя подпевая словам. Гарри пел так, будто чего-то боялся, чего-то искал, но все никак не находил, словно боялся, боялся упустить, пропустить сквозь пальцы что-то важное. Его глаза выражали такую странную печаль, которая никак не шла улыбке на неестественно розовых губах, коей он одарил слушателей в конце песни. В его глазах все еще плясали огоньки от костра. В нем была та детская, непосредственная искренность, граничащая с безумством, но удивительно шедшая его юности и красоте. Когда Александр, сознавая нашу разницу в возрасте, старался вести себя наподобие Найлу, или старался общаться с моим братом так, словно они ровесники, это выглядело просто мило, но не более. В Гарри же эта юность, эта даровитость выплескивалась вместе с его голосом, с его поступками, его бешеными взглядами на мир, что казалось, он не создан ни для чего в этой жизни, кроме как просто жить, дарить людям радость и совершать сумасшедшие поступки. Просто быть молодым, счастливым и сияющим этим вечером, который затронул во мне что-то, что уже многое годы спало под гнетом обычных будней.

По окончании песни Гарри приложил дрожащую руку ко лбу, все еще улыбаясь и открывая ряд белоснежных зубов, хриплым от волнения голосом поблагодарил Найла и поспешил ретироваться в дом.

Найл даже не заметил его ухода – он все не сводил взгляда с Хелены, теребил волосы, стараясь придать им презентабельный вид и так нервно сжимал в руках гитару, будто боялся, что у него ее сейчас отнимут.

До конца вечера Гарри так и не появился.

***

– Кристина! Кристина!

Я уже направилась было к своему номеру вслед за Александром, когда Найл неожиданно догнал меня, и все так же сжимая в руках гитару, как средство защиты, подбежал ко мне, явно смутившись.

– Что случилось?

– Я хотел… Хотел поговорить с тобой.

– Ну, пойдем, поговорим.

Мы отошли с братом к задней стене гостиницы, скрытой в тени и сумраках этого вечера. Свет от костра и фонарей у входа в гостиницу сюда не попадал, лишь темнота опускающейся ночи колола глаз, но это было единственное место, где мы спокойно могли поговорить с Найлом. Мне тоже хотелось многое ему сказать, но оказалось, что мы имели разные темы для разговора.

– Я это… Хотел спросить… Стайлс… У вас же ничего с ним нет, правда? А то уже среди людей пошли слухи… Какие-то разговоры… Скажи, что это все просто пустая болтовня?

Я еле удержалась оттого, чтобы не заорать в голос. И после этого Хелена станет утверждать, что они с Найлом не подходят друг другу?! Да они даже мозг выносят мне одинаково! Слухи! Да плевать мне, что говорят эти люди!

– Ты с ума сошел? Откуда вообще такие мысли у кого-то могли взяться?!

– Ну, просто… Он сейчас так пел… И… Мне показалось, что эта песня… Она как бы была тебе и… И многим так показалось…

– Вот именно, что тебе показалось, – резко оборвала я брата, – и всем тоже! Почему ты вечно лезешь в мою личную жизнь? Со своей бы лучше разобрался.

Найл обиженно поджал губы. Я положила ему руку на плечо и слегка сжала.

– Ладно, извини. Просто… Просто эти глупые домыслы меня уже начинают раздражать! Сначала Хелена, теперь ты! С чего вы все это взяли?!

– Просто ты стала другой. Не такой, какая ты обычно с Александром, – Найл прислонил к стене дома гитару и сам облокотился рукой о кирпичную гладь, – послушай, Саша классный парень, я ничего не говорю, но неужели ты сама не понимаешь, что он тебе не подходит?

– Это еще почему?

– Ну, во-первых… Ты им слишком командуешь, а он ходит у тебя по струнке даже в обычной жизни, я молчу про офис. Разве это интересно?

– Нет, но…

– Стайлс, конечно, тот еще придурок, но вы отлично подходите друг другу. Нет! Нет! Я не имею в виду, что ты тоже странная… Просто… Вы с ним как-то наравне, что ли… Взаимно дополняете друг друга, во!

– Я даже говорить больше не хочу на эту тему, – я собралась развернуться и пройти в дом, но Найл схватил меня за плечи, – ну, что еще? Я могу со спокойной совестью ответить тебе, что между мной и Гарри нет ничего, кроме служебных отношений.

– Просто я сегодня видел у Александра кольцо, – резко выпалил Найл.

– Какое кольцо? – тупо переспросила я, разворачиваясь к брату обратно. Его глаза в темноте ночи лихорадочно блеснули.

– Обычное кольцо! Обручальное! В коробочке такое. Я сделал вид, что ничего не заметил, ну, как он достал его. Но тут уже и кому угодно понятно, что со дня на день он сделает тебе предложение!

– И что? Не в первый раз, – сказала я, опуская глаза вниз. Вот только не хватало мне еще обсуждать это с Найлом! Я уставилась на чернеющую землю под ногами.

– Как что? Я прошу тебя сто раз подумать, прежде чем ответить ему согласием. Два раза ты уже ему отказывала. Что, если…

– Нет, Найл. Александр очень хороший человек и он любит меня. Я выйду за него замуж.

Найл закатил глаза и издал стон человека, который претерпевал танталовы муки.

– Ну, ты-то, ты-то его любишь? Это же свадьба, мать твою! Селдридж, ты что, не понимаешь меня? Это свадьба! И выходить замуж за парня просто потому, что он тебя любит – это глупо, когда нет ответных чувств!

– Может, ты мне предложишь еще замуж за Стайлса выйти, а? – я гневно тряхнула волосами, почти, как Гарри и сама похолодела при этой мысли, – прекрати говорить бред. Особенно про нас с Гарри.

– О чем же вы тогда так долго разговаривали в лесу, когда все были на поляне, а вы куда-то делись? Может, Мельес и ничего не заметил, но я-то! Меня не проведешь!

– Ой, Хоран, отстань, – когда мы начинали ссориться с братом, мы начинали звать друг друга по фамилии, как бы демонстрируя, что расходимся с ним не только во взглядах на какой-то предмет, но даже и в фамилиях, – я не хочу больше это обсуждать.

– Да ты даже вчера поехала спасать его из полиции, а не осталась с Александром! Неужели даже это ни о чем тебе не говорит? – Найл стал уже хвататься с голову. Он так резко дернулся, что гитара упала на землю, мелодично звякнув протяжным аккордом. На секунду мы оба замерли.

– Просто Гарри была нужна моя помощь. И всякий раз, когда она будет ему нужна, я буду ему помогать!

– Опять ты за старое! Да сколько можно! Ты ни в чем не была виновата тогда! И отыгрываться на Стайлсе – это глупо!

– Я не отыгрываюсь! Я правда хочу ему помочь, – я закрыла лицо руками, стараясь тем самым унять свое волнение и не дать сорваться лишним словам. Найл стоял напротив меня, протянув ко мне руки, будто готовясь в любой момент схватить меня и не дать мне куда-то уйти, – всё, закрыли тему.

– Я боюсь за тебя, – сказал Найл, – подумай, подумай много раз прежде чем выходить за Александра или… Или связывать свою жизнь со Стайлсом… Гарри, он, конечно, без царя в голове и вообще непонятно, чем он живет, но понимаешь… Александр уверен, что тебе противопоказаны разные чувства, эмоции… Он такой спокойный, степенный… А тебе не надо этого… Ты ведь была другой. Ты была… Была как Стайлс! С ним ты хотя бы жить бы начала, как раньше!

Я была согласна с каждым его словом. Да, Найл говорил полную правду! Каждое его слова, каждая буква, каждая интонация отзывались во мне так, словно мне в глаз попадали соринки и жгли, вызывая слезы. Но было поздно. Пусть Найл будет хоть сто раз прав, ничего уже нельзя изменить!

– Найл, то, какой я была, это было очень и очень давно, и снова стать такой я не могу, это слишком трудно. А то, что я не знаю, чем живет Гарри… Это поправимо. Скоро узнаю. Спокойной ночи, Найл. И пожалуйста, – я в последний раз оглянулась на брата перед тем, как уйти. Он уже поднял гитару, – хоть ты брось эти глупые мысли. С Гарри мне ничего не светит. Мы с ним слишком разные.

– Но когда-то ты была такой же, как Стайлс, и так просто ты не сможешь это забыть, – резко выплюнул Найл. Когда он начинал злиться, его ангельские черты лица искажались так, что он начинал выглядеть старше своего возраста и, казалось, готов был меня придушить, – именно поэтому тебе сложно быть с Александром. Ты стараешься подстроиться под себя новую, под эту маску, которую ты зачем-то на себя нацепила! И я знаю, зачем! Чтобы тебе больше никто не мог сделать больно, но эта маска все равно не защитит тебя от чувств!

Я уже спешила обратно к дому, не желая слушать Найла. Пусть говорит, пусть думает, что хочет, мне все равно! Он не знает, не может знать, что Я чувствую и чувствовала все эти годы! Не моя вина, что эта «маска», как все это называют, так плотно приросла ко мне! Теперь я контролирую в своей жизни все! И под этим контролем отныне будет не только работа, отношения с Александром и братом, но еще и Гарри Стайлс!

========== Глава 9. ==========

Бывают такие дни, особенно утренние часы, когда тебе совсем ничего не хочется, когда ты настолько умиротворен своей жизнью, полностью доволен ей, что в голове, волей-неволей появляются мысли о том, что все происходящее в твоей жизни – именно то, чего ты заслуживаешь, и что все стоит на своих местах.

Второй день пребывания в предместье был окрашен именно таким настроением. Когда все отправились к озеру купаться, плескаться водой и просто отдыхать, я, взяв ноутбук, уселась под деревом, под которым мы вчера сидели с Гарри, и принялась дописывать статью, начатую еще перед тем, как помчалась спасать Стайлса из лап правосудия.

Мне не хотелось в этот миг ни с кем общаться, даже с Найлом или Хеленой. Александр проводил время настолько весело и спокойно, что мне тоже не хотелось его тревожить. У меня все еще не шли из головы его слова, которые он будто ненароком бросил мне вчера перед сном, слегка потягиваясь и улыбаясь умиротворенной улыбкой:

– Как только мы вернемся домой, тебя будет ждать сюрприз. Не спрашивай, какой, но я думаю, что он тебе понравится.

Сопоставить эти слова с заверениями Найла о том, что он видел у Александра кольцо, не требовало от меня излишних умственных напряжений, поэтому я лишь повела плечами и сделала вид, что ни о чем не догадываюсь. Впрочем, как и два раза до этого.

Как только я открыла документ со статьей, на землю около меня упала тень и я подняла голову. Надо мной стоял Гарри, слегка заведя руки за спину, тем самым натягивая на груди и так до середины расстегнутую рубашку. Его татуировки на теле и руках меня смущали, поэтому я снова устремила взгляд на экран ноутбука.

– Работаете даже на отдыхе? – Гарри указал взглядом на место рядом со мной, как бы спрашивая позволения присоединиться. Я продолжала печатать, не обращая на него внимания, – так ведь и свихнуться можно.

– Не волнуйся, я держу этот процесс под контролем, – спокойно ответила я, – ты-то сам почему не развлекаешься с другими?

– Я почти никого не знаю, кроме Вашего брата и его девушки, а это не те люди, которые хотят видеть меня в своей компании, – Гарри принялся щелкать пальцами.

Я снова вернулась к ноутбуку, но печатать при Стайлсе было невозможно, поэтому я решила проверить почту. Оказалось, что одно письмо все-таки было. Благослови, Господи, эту местность, которая позволила мне войти в Интернет! Джанлука Бонаротти, известная итальянская модель, извещал о том, что вылетел из Рима и к концу завтрашнего дня будет у нас в офисе, чтобы украсить обложку следующего номера.

– Гарри, поедешь со мной завтра вечером в аэропорт встречать мистера Бонаротти, – сказала я, чтобы хоть что-то сказать, – Господи, это же даже лучше, чем Лола Гамильтон! Как же все-таки здорово, что он согласился дать нам интервью! Я начала быстро печатать ответ, что мы уже готовы выехать в аэропорт хоть сейчас, чтобы самолично встретить такого высокочтимого человека.

– Сам Бонаротти? – Гарри присел на корточки около меня и принялся рвать травинки. Его пальцы, длинные, тонкие, проворные завораживали меня точностью своих движений, что я на секунду даже потеряла нить разговора. Нет, Стайлс безумно странно действовал на меня! Он совсем не похож на тех обычных людей, которых я знаю! Эти его татуировки на белоснежной коже, выглядывающие из-под расстегнутой до середины рубашки, тяжелые кудри, доходящие почти до плеч и небрежно прикрытые фетровой шляпой, эти большие глаза, тонкие, будто мастером очерченные губы, родинка под левым углом губ… Я отвела взгляд.

– Я слышал о нем и видел его снимки. Интересная личность, конечно, – Гарри дернул губами, – и что же, Вы прямо так и возьмете у него интервью? И он будет на обложке журнала? И это прям очень престижно?

– Ну, конечно! Я сама все еще не верю, что он согласился приехать к нам. Небо ко мне благосклонно, – я улыбнулась, захлопывая крышку ноутбука. При Гарри работать было невозможно.

– Повезло ему, – Гарри поднялся на ноги, отряхнул ладони, – что ж, если моя помощь Вам еще понадобится, я всегда к Вашим услугам. Я буду в доме.

***

– Нет, ну это невозможно! Говорил же я, что не надо соваться с ним играть! Он в этом деле настоящий профи! А мы не только все проиграли, так еще и унизили себя в своих же собственных глазах! Мельес! Твой день рождения уже прошел, так нечестно!

Дело было чуть позже после нашего разговора с Гарри. Мы были в доме, на первом этаже, в зале для бильярда. Александр, без ума от этой игры, предложил Роберту и Грегу сыграть с ним. В итоге все партии были выиграны Мельесом, а два молодых журналиста, до этого стремившиеся показать, что они тоже чего-то стоят, теперь пребывали в недоумении, как же так получилось, что они проиграли все свои деньги Мельесу. Больше их угнетал тот факт, что они вдвоем не смогли противостоять сопернику.

– Я говорил, что Вам лучше не связываться со мной, – Александр изящно покрутил в пальцах кий, – ну, кто хочет еще сразиться со мной?

– Александр, тебе лучше успокоиться, не то тебя тут все сейчас возненавидят.

– Гениев всегда ненавидят, потому что ненависть в этом случае – порождение зависти, – отчеканил Саша, расставляя шары на столе.

– Он у тебя явно неодержимый, – хмыкнула Хелена, – но только не там, где это надо.

Я закатила глаза. Сама подруга весь вечер беседовала с Грегом, в то время как бедный Найл изнывал от тоски и ревности в стороне, никак не позволяющий себе вклиниться в их беседу, потому что не мог поддержать разговор. Оказалось, что Хелена и Грег были поклонниками какого-то нового писателя, поэтому Найл вынужден был бродить вдоль озера в одиночку.

Я, сидя в кресле, наблюдала игру Александра. Но как только мой взгляд переходил на его руки, выглядывающие из-под закатанных рукавов рубашки, тут же перед моим мысленным взором вставали руки Гарри, его пальцы, его бледная кожа… Мне приходилось тут же начинать о чем-то говорить с Хеленой, чтобы отогнать ненужные мысли в сторону.

– Ну, что, больше никто не хочет со мной сразиться? – Александр обвел глазами присутствующих. Парни уже сокрушались по поводу своих проигрышей, а девушки нервно поглядывали на мсье Мельеса, который, несомненно, стал фаворитом сегодняшнего вечера и заворожил своей игрой даже тех, кто совершенно не понимал сущности бильярда и катающихся по столу шариков.

– Я хочу.

Все обернулись на источник звука.

Церемонно войдя в зал, приподняв шляпу, тем самым выказывая свое уважение всем присутствующим, Гарри прошел к столу Александру и остановился, всем своим видом показывая, что на самом-то деле, все здесь ждали только его.

– Ты? – Александр смерил его странным взглядом. У меня сердце стало сразу не на месте. Только сегодня утром я подумала, что Стайлс благоразумен, как нет, его опять потащило на подвиги! Хелена положила мне руку на плечо, чтобы я не побежала к столу их растаскивать.

– Боюсь, что это будет нечестно. Я специалист по стилю каромболь в бильярде, не думаю, что он тебе знаком.

– А Вы не думайте, а дайте мне сыграть, – нахально ответил Гарри.

– Что ж, воля твоя.

Гарри размял пальцы, хрустнувшие во всех суставах, бросил шляпу в угол комнаты, и, покрутив шеей, взял в руки кий.

– Если ты мне опять начнешь говорить, что они решили просто сыграть в бильярд, а не попытаться произвести на тебя впечатление, я оторву тебе голову, – мило сказала Хелена, не отводя взгляда от играющих.

Все присутствующие, забыв о своих разговорах и напитках, о своем отдыхе и спокойном вечере, принялись настороженно следить за игрой. И хотя добрая половина мужского коллектива недолюбливали Александра за его блестящую игру и вообще за его столь прекрасное поведение в обществе, они к нему привыкли, и уже свыклись со своей завистью к добродетелям и талантам полурусского-полуфранцуза. Гарри же был человеком новым, и новые желчные чувства изливались на него сейчас в полной мере.

Александр поставил свой шар на заднюю отметку, а биток Гарри – на переднюю. Я мало что понимала в этих правилах, и лишь усердно следила за тем, как каждый из мужчин, поочередно, совершал точные, резкие удары кием по шарам, и как они мелодично, словно в пропасть, катились по столу. В зале повисла такая тишина, что были слышны только удары по шарам и то, как они катились. Найл замер с бокалом шампанского в стороне, кусая губы. Я так и не поняла, за кого же он болел. Роберт выключил музыку, и с напряжением следил за игрой Александра, своего мастера. Никто не сомневался в том, что выиграет Мельес. Ведь он обыграл в этот вечер каждого, кто хотел с ним посоперничать! Все ожидали триумфальной победы журналиста над дерзким юнцом, который появился в офисе, как снег на голову. И хотя работающие в издательстве молоденькие журналистки и фотографы находили Гарри весьма привлекательным, в этот вечер никто не видел его достойным соперником Александру.