Текст книги ""Ты уволен!" (СИ)"

Автор книги: ChristinaWooster

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Что ж, поздравляю.

Я только хотела направиться к бару, чтобы выпить чего-нибудь прохладно, ибо от всех этих взглядом, устремленных на меня, жар разлился по всему телу, как кто-то дотронулся до моей руки. Я обернулась. Гарри был в паре сантиметров от меня. Бледное лицо в полумраке зала было освежено разноцветными огоньками от лампочек, поджатые бескровные губы. Тяжелые кудри приминает шляпа.

– С чем?

– С таким удачным браком, – резко сказал Гарри, – неужели Вы пытаетесь обмануть не только толпу идиотов, но еще и себя?

– Не понимаю, о чем ты, – спокойно сказала я, собираясь уже вырвать свою руку и отойти от него подальше. Он смотрел так, словно прибивал меня к месту одним своим взглядом. Его пальцы очень нежно держали меня за запястье.

Гарри хотел еще что-то сказать, но к нам подошел Александр. Его лицо сияло улыбкой.

– Гарри, привет.

– Вечер добрый. Поздравляю, – Гарри отпустил мою руку, и она безвольно повисла вдоль тела. Стайлс смотрел на меня таким равнодушным взглядом, что меня это не могло не задеть. Почему он так изменился после того, как узнал, что я выхожу замуж за Александра? Ведь наши отношения ни для кого не были особым секретом.

– Спасибо, – Александр добродушно протянул Гарри руку для пожатия, но Стайлс не протянул в ответ руки.

– И жена, и начальница в одном лице. Или Вы так хотите себе продвижение по службе заполучить?

– Гарри, замолчи, – резко сказала я.

– Между прочим, я тоже не пришел один, – Гарри развернулся, помахал кому-то рукой, – Джулия!

Мы с Александром переглянулись.

К нам подошла та самая девушка, которая стояла рядом с Гарри. Она была высокая, с объемистой фигурой, с большой грудью и настолько глупым выражением лица, что можно было принять ее за куклу, а не за живого человека. Если бы я поставила ей на бюст бокал с шампанским, оно бы никогда не пролилось. Она хлопала накладными ресницами и глупо кривила пухлый рот. Я закатила глаза. Во мне поднялась целая буря ненависти, она разлилась по моим венам, как желчь. Да как он посмел! Привел непонятно кого на вечеринку НАШЕГО журнала! Нет, МОЕГО журнала!

– Это Джулия, – Гарри улыбнулся, как ножом провел по руке, – моя спутница.

– Привет, я Джулия!

– Александр, – вежливо кивнул Саша.

– Мельес! Нечего тут околачиваться! Парни хотят тебя еще раз поздравить! – в этот миг к нам подлетел Гарольд и куда-то увлек ничего не понимающего и слабо отпирающегося Александра.

– Гарри, можно тебя на минуту?

– Пожалуйста.

Мы отошли со Стайлсом от девушки. Она осталась стоять на том же месте, где ее оставил Гарри. Не удивлюсь, если он заблудится здесь.

– Это вообще кто? – зашипела на него я. Гарри равнодушно повел плечами.

– Моя девушка. Разве у меня не может быть девушки?

– Откуда она вообще взялась? Это закрытая вечеринка! Для звезд, которые когда-либо были на нашей обложке и для работников из других дружеских издательств! Что-то ни на звезду, ни на журналистку она не похожа!

– А почему Вы так всполошились? – в свою очередь повысил голос Гарри, – это моя личная жизнь, разве нет?! Меня Вы что-то не спрашивали, когда соглашались выходить замуж!

– А почему ты меня орешь?! Ты всего лишь мой секретарь, и будь добр, знай свое место!

– А Вы мне не указывайте! Я Вам не Мельес, я по струнке ходить не буду! – с этими словами Гарри развернулся и бросился вон из зала. Танцующие веселые гости посторонились, пропуская его к выходу. Ко мне тут же подскочил Найл.

– Кристина, что произошло?

– Ничего! – я попыталась оттолкнуть брата, но он схватил меня за руку, – отстань от меня!

– Нет, не отстану, пока ты все не объяснишь! Что это было сейчас такое? За Вашим разговором со Стайлсом все наблюдали! Ты что, ревнуешь? Ты ревнуешь Гарри? – большие глаза Найла лучились неподдельным интересом, удивлением и волнением.

Я закрыла лицо руками.

– Кристина?

– Я не знаю, – сказала я, осторожно опуская руки с лица. Найл слегка покачал головой, – я не знаю. Я… Я пойду.

– Куда ты?

– Зайду к дяде. Он сказал, что будет в кабинете. И эта музыка… Не могу ее больше слышать.

Я развернулась, и на нетвердых ногах, дрожащих на шпильках, двинулась к выходу.

В коридоре музыка звучала тише, и я могла дать отдых своим бедным барабанным перепонкам. Я осторожно поднялась на последний этаж. В приемной перед кабинетом я резко остановилась, потому что из-за не плотно закрытой двери доносился голос мистера Хорана. Он явно с кем-то спорил. Я хотел развернуться и удалиться, чтобы невольно не подслушать, как тут раздался голос оппонента мистера Хорана.

– Я все равно все скажу!

Голос принадлежал Гарри. Он кричал, а когда я подошла ближе к двери и заглянула в приоткрытую щель, то тень Гарри, неясно обозначенная на полу, размахивала руками.

Воровато оглядевшись, я припала ухом к двери. Сердце бешено стучало. Что происходит? Какого черта Стайлс позволяет так себя вести?!

– Я должен сказать, Вы понимаете?! Времени нет!

– Успокойся! Гарри, немедленно успокойся! – я услышала, как дядя ударил по столу чем-то тяжелым, – Боже, да ты как с цепи сорвался!

– Сорвешься тут! Когда этот… Постоянно путается у меня под ногами! Делайте что хотите, но я займу его место. Как угодно, но ему придется уступить!

– Гарри Эдвард Стайлс, успокойся!

На минуту в кабинете повисло гробовое молчание, я слышала только собственное дыхание и стук сердца. Руки сжались в кулаки и побелели в костяшках. О чем они говорят?!

– Так. Успокоился? Слушай меня. Ты ничего не скажешь. Ты меня понял? Ничего! И, пожалуйста, без глупостей! Я сам не очень люблю мсье Мельеса, но я запрещаю тебе, слышишь? Запрещаю! Делать глупости!

– Но я хочу занять его место.

Возмущение перехватило стальными пальцами мне горло. Образ Гарри все падал и падал вниз по наклонной… В глазах у меня помутилось.

– Со временем.

– У меня нет времени! – закричал Гарри, – ладно. Ладно! Не смотрите на меня так. Я все понял. Я подожду. Но я буду действовать!

– Без глупостей!

– Сам разберусь!

Я в последний миг успела отскочить от двери, когда она с грохотом отворилась, и на пороге появился пылающий гневом Стайлс. Заметив меня, он резко побелел и казалось, еле удержался на ногах.

Тяжелеющим языком я произнесла:

– Мистер Стайлс, пройдите со мной в кабинет. Мне нужно с Вами поговорить.

– С превеликим удовольствием, мисс Селдридж, – Гарри скрипнул зубами, поправил съехавшую на затылок шляпу и прошел за мной.

Ноги у меня дрожали, пока мы шли к моему кабинету. На тыльных сторонах ладоней выступили синеватые вены. Волосы тяжелыми завитыми кудрями противно лезли в глаза. Гарри следовал за мной, нервно щелкая пальцами.

Когда Гарри вошел в кабинет следом за мной и прикрыл дверь, я еле удержалась оттого, чтобы не залепить ему пощечину прямо по всему лицу.

– Какого черта, Стайлс?!

– О чем Вы? – он вскинул равнодушные глаза на меня и чуть улыбнулся. Ну, ты у меня сейчас получишь, маленький ублюдок!

– А теперь быстро сказал мне, о чем Вы только что разговаривали с мистером Хораном?! Что это еще за секреты у меня под носом?!

– А кто Вам дал право подслушивать?

Меня всегда удивляла его привычка заводиться с полоборота. Только что успокоившийся Стайлс обернулся настоящим ураганом. Я сделала шаг назад,

– Что, думаешь, ходишь тут в услужении у своего дядюшки, так тебе можно все? Черта с два, мисс Селдридж, не все!

– Да как ты со мной разговариваешь! Тебя бы давно пора было вышвырнуть отсюда! Еще и ты притащил свою шлюху на нашу вечеринку! – заорала я.

– Чего?! – Гарри принялся бешено махать руками, – шлюха?! А с какой стати Вы так ее оскорбляете!? Может, это моя девушка!

– Да, конечно! Не шлюха! Грудь за километр видно!

– А Вы не завидуйте! – Гарри сжал руки в кулаки. Мгновение, и он явно мог бы проломить мне голову. Я сделала еще один шаг назад. Сердце в груди грохотало, как поезд по рельсам, все быстрее, быстрее, сильнее, невыносимо!

– А я могу спокойно признать, что грудь – не мое оружие! – гордо заорала я.

– Ну да, в этом деле Вы, – Гарри скользнул по моему платью таким брезгливым взглядом, что я задохнулась от возмущения, – полностью бе-зо-руж-ны!

– Да как ты посмел! Вон! Пошел вон! Ты УВОЛЕН! И не видать тебе места Мельеса, понятно?! Завтра ты уже будешь подметать улицы! – я орала во всю глотку, не контролируя свои жесты, мимику и речь. Мне стало жарко, я указывала Гарри дрожащим, побелевшим от гнева пальцем на дверь, – и не видать тебе места Мельеса! Ты никогда не стать таким журналистом, как он!

– Чтоо?! Да мне сто лет не сдался Ваш вшивый Мельес с его поганым рабочим местом! – верхняя пуговица на рубашке Гарри расстегнулась, открывая покрасневшую, напряженную шею. Он орал так, что с трудом удерживался на ногах. На его лице нечеловечески выступили желваки, грудь ходила ходуном, он задыхался. Он был страшен и болезненно красив одновременно. Та красив, что у меня подкашивались ноги, но я продолжала орать, не задумываясь о том, что нам мог кто-то услышать. Гнев и боль накопились в душе, как в переполненном сосуде, и теперь рвались наружу! И я не могла их удержать, как не могла и сдержать это чертово влечение к Гарри Стайлсу! Эмоциональное возбуждение готова было сорвать мне голову и толкнуть на необдуманный поступок, но я сдержалась.

– Ты сам сказал, что хочешь занять его место, я слышала!

Все так же, не снижая громкости, Гарри выкрикнул:

– Место возле тебя, Селдридж! Дура, да я же тебя люблю!

========== Глава 5. ==========

Головокружительная слабость сотрясла все мое тело.

– Что ты сказал?

И снова это молчание. Господи, как молчание может быть разрушительно! В кабинете тикали часы, за окном слышался гул города, в коридоре текла жизнь офиса и даже слабо доходила музыка из зала для праздника. Но я чувствовала, как на меня давит эта тишина, давит, хочет расплющить, унизить, прибить к земле!

Гарри стоял, не меняя позы, только уже бессильно опустив руки по швам. Щеки его, в момент гнева покрывшиеся красными пятнами возмущения, сейчас смертельно побледнели. Он снял шляпу, положил ее на стол. Волосы тяжело упали ему на лицо.

– Я сказал, что люблю Вас.

Кабинет, вся его строгая, официальная обстановка поплыла у меня перед глазами, а потом очертания всех предметов стали слишком резкими, как бывает, когда не спишь несколько ночей подряд.

– Ты… Шутишь.

Я осторожно сделала шаг назад, как бы пытаясь отделить от себя Гарри, хоть незначительно, но не дать ему вступить в мое личное пространство! Пусть он отмотает свои слова обратно, это не должно было быть сказано! Никогда!

– Нет. Я совершенно серьезен. Послушайте, – Гарри сделал шаг ко мне, но заметив, что я выставила вперед руки как в случае самообороны, остался стоять там, где стоял, – позвольте мне все объяснить.

Объяснить?! Да что он собрался объяснять?! У меня сердце билось где-то в горле, мне казалось, что еще чуть-чуть, и я не смогу дышать, а сама вся я превращусь в труху от переполнивших меня эмоций. Я даже не могла понять, что я чувствую. Но чувства, эмоции, переживания снова ворвались в мою душу. Так не должно было быть. Я их похоронила. Как и свою молодость. Но Гарри раскопал эти могильные останки, эти воспоминания и пережитые чувства, прогнившие и сухие, и теперь снова пихнул их мне в лицо! Любит! Да как он смеет меня любить?

Я промолчала, но видимо, Гарри все прочел по моему лицу.

– Я сказал правду. Я люблю Вас. И влюбился, наверное, еще до того, как увидел Вас вживую. Сначала… Сначала я видел Вас в каком-то журнале. Там было с Вами интервью, и я подумал, что было бы неплохо с Вами познакомиться. Мне понравились Ваши глаза. В них было и есть что-то такое, чего я никогда не видел у других. Каково же было удивление, когда я узнал, что у знакомого моей матери Вы работаете в офисе! Мистер Хоран взял меня на работу. Так я оказался у Вас. Все это время меня влекла только мысль быть рядом с Вами, – Гарри говорил прерывисто, кусками, ударами кидал мне слова, но они отлетали обратно к нему. Лицо его бледнело, на висках бились сеточки жил, пальцы хрустели в суставах, – и с того момента мне не было покоя. Я делал все, чтобы быть рядом с Вами. Когда я узнал, что Ваш брат не может сопровождать Вас в Париже, для меня это было праздником. Поначалу я думал, что это просто влечение, может быть, страсть… Как тогда, когда я не мог с собой совладать у Вас в кабинете… Но потом… Потом я понял, что не от страсти или увлечения так колотится сердце, не от страсти трудно дышать, когда Вы рядом, не от глупой симпатии или физической тяги меня трясет, когда я нахожусь с Вами, и я теряю сознание, когда Вы уходите… И сегодняшнее признание Александра… Я люблю Вас, – он снова послал мне полный отчаяния взгляд, снова хотел сделать шаг вперед, но я покачала головой, – и можете делать с этим все, что хотите. Но я ведь вижу, что Вы тоже ко мне не равнодушны! Прекратите показывать свою стальную силу, покажите хоть раз то, что действительно чувствуете! Не бойтесь быть слабой! – взывал ко мне Гарри, а я все стояла, как немая.

Сила может обернуться слабостью. Сила… Слабость… Вот сейчас я стою перед Гарри, слабая, потому что он раскрыл, расковырял то, что было давно схоронено на дне моей души. Он воззвал к тому, чтобы я снова стала слабой, обычной девушкой, не закованной в доспехи силы!

Мне вспомнилось, какой я была раньше. Нет! Нет! С этим покончено!

Я отвернулась от Гарри и подошла к окну. Жизнь за стеклом казалась игрушечной, с придуманными людскими проблемами, которые навоображали себе, что у них есть настоящая жизнь! А жизнь была только здесь и сейчас!

– Почему Вы молчите? – голос Гарри был тих и спокоен. Он слегка барабанил пальцами по столу. Я не оборачивалась.

– Мне нечего тебе сказать на это.

– Вы совсем ничего ко мне не чувствуете?

– Я не хочу говорить о своих чувствах.

– Не хотите из-за каких-то Ваших принципов или потому что у Вас просто нет ко мне чувств? – резкая фраза хлестнула по коже, как плеткой. Я обернулась. Глаза Гарри горели огнем, руки были сжаты в кулаки, – может, хватит уже мучить и себя и меня?

– Я не хочу говорить с тобой о моих чувствах, потому что у меня их нет.

–Это Вы других пытаетесь убедить в своей бесчувственности и холодности, но я-то видел все! И то, как Вы смотрели, когда я Вас обнимал, и то, как чуть с ума не сошли, когда я Вас поцеловал, и какой Вы были счастливой тогда, на крыше! Вы и подумать не могли о каком-то там Александре! А сейчас? Да даже сегодня! Не Вы ли устроили мне сцену ревности, когда увидели меня с Джулией? Или что это, скажете, прихоти начальницы? Почему Вы вечно скрываете себя под маской? Что с Вами не так?!

– Все со мной не так! – резко выпалила я, и почувствовала, как кровь прилила к щекам, – послушай, Гарри, нам правда лучше забыть этот разговор.

– А я не хочу ничего забывать! Это Вы, видимо, забыли, что значит – быть молодым и хотеть любить! Просто быть счастливым! Вы привыкли всеми командовать, а когда Вам встретился на пути человек, равный Вам, имеющий свое собственное мнение, такой, как я, – Гарри замахал руками, как будто ему не хватало воздуха, – Вам это не понравилось! Я сказал то, что чувствую, то, что идет от сердца, которое, заметьте, у меня есть. И Вам это не понравилось! Но я сказал правду! И делайте с этим, что хотите!

– Спасибо, что разрешаешь мне поступать так, как того хочу я! – отпарировала я, все еще стараясь держать себя в руках, но я уже не могла сохранять всегдашнюю невозмутимость, – да что ты вообще знаешь о любви?! Заявляешься в чужую жизнь, портишь ее, сеешь раздор между людьми, переворачиваешь всех с ног на голову, а потом говоришь, что любишь?!

– Если я могу любить только так, я не виноват в этом! Научите, значит, как надо! Вы же моя начальница, вот и командуйте! – Гарри подлетел ко мне, стиснул руками мои плечи. Его глаза жадно перебегали по моему лицу, как будто читали захватывающую книгу, предложение за предложением заглатывая и не умея насытиться. Его пальцы гладили ми плечи сквозь ткань платья. Чуть потрескавшиеся губы кривила поддергивающаяся грустная улыбка.

– Я люблю Вас. И от этой любви у меня разрывается сердце.

– Меня нельзя любить, – тихо сказала я, – я запрещаю тебе это делать. Можешь считать, что это приказ. И дай мне пройти. Я не хочу больше говорить на эту тему.

– Окей, – по лицу Гарри мелькнула тень, призрачная надежда полностью сбежала с его черт, словно ее стерли ластиком, – если Вы можете приказать другим запереть свои чувства под замок, как это делаете Вы сами, то не думайте, что я поступлю так же. Это Ваше приказание я не выполню, можете меня за это даже уволить, – опустив руки, Гарри дал мне пройти. Подходя к двери на негнущихся ногах, я бегло оглянулась. Он по-прежнему стоял, как каменный, не поворачиваясь. Напряженная спина держалась прямо, голова смотрела вперед, тяжелые кудри обрамляли голову.

Я схватилась за дверную ручку, когда услышала его тихий, сиплый голос:

– Вы ведь все равно меня любите и Вам не убежать от себя самой. Когда-то я уже сказал, что Вы еще сами ко мне придете. Только стоит ли терять драгоценное время и ждать?

Я ничего ему на это не ответила и вышла из кабинета. Сердце бешено стучало в груди, заглушая любую мысль, попадавшую мне в голову.

Я прошла пару шагов, остановилась на лестнице. Внезапно по щекам потекли слезы. Слезы, которые всегда выступали на глазах, когда кто-то говорил жуткую, убивающую, разрушающую, мерзкую, подлую правду.

Да, Гарри Стайлс был прав. Он мне небезразличен. Но я уже разучилась любить.

Комментарий к Глава 5.

Пока небольшая часть, чтобы еще немного подогреть интерес :)

========== Глава 6. ==========

Последующие несколько дней прошли для меня, как дымкой подернутые. Голова шла кругом. Спать было невозможно, есть не хотелось. Я механически прорабатывала статьи, которые сотрудники приносили мне на исправление, стараясь думать только о том материале, которым я обладала на данный момент.

Слова Гарри не шли у меня из головы. Я должна была сказать об этом Александру, но каждый раз, когда мне хотелось завести разговор на эту тему, язык словно покрывался металлом и шевелить им, выговаривая даже самые простые слова, казалось невозможным.

Александр вовсю готовился к свадьбе. Для меня не было секретом, что свадьба имела для Александра куда более важное значение, чем для меня. За неделю, которую я провела в раздумьях, выедающих не только мысли, но и физически всю меня, он уже выбрал, какой отель забронировать для празднования, чтобы все наши многочисленные гости могли уместиться там на два дня, а потом продолжить празднование со всеми вытекающими последствиями. Разослал все приглашения, с Найлом отправился выбирать себе костюм, а меня все торопил с выбором платья.

– Родители приедут в конце этой неделе, – говорил Саша, покачивая ногой, сидя в кресле напротив моего рабочего стола, – мама так радуется! Она давно уже все подгоняла меня жениться…

– Да, я скоро отправлюсь выбирать платье, – механически отвечала я, исправляя еще одно предложение в статье Гарольда, – я никогда не научу его печатать статьи без лишних пробелов! Черт, это ужасно режет глаз!

– Кристина, ты меня вообще слушаешь? – чуть обиженно спросил Александр, – неужели статья Гарольда для тебя важнее, чем то, о чем я говорю?

– Не важнее, – сказала я, хотя и покривила при этом душой. Я скрыла документ, сняла очки, потерла веки ближе к бровям, чтобы согнать напряжение с глаз, – но уже прошла половина месяца, а информации на новый номер почти нет. Ты знаешь, как многие у нас любят делать все в последний момент, а мне приходится перепроверять этот ужас по двадцать раз.

– Пример с мистером Хораном тебя ничему не научил, – мягко пожурил меня Александр, но в его глазах все равно лучились искры улыбки, – но я все еще сомневаюсь, как читатели примут эту обложку.

– Надеюсь, что неплохо. Все-таки, новое веяние, новый взгляд на вещи… Все эти звездные мордашки уже всем приелись, а тут мы предоставляем читателям заглянуть, подглядеть за тем, кто работают люди над журналом, как он создается… Мне кажется, это неплохая попытка освежить концепцию нашего журнала.

– Это Гарри тебе так внушил?

Я вскинула на Александра взгляд. Он весь как-то даже напрягся, встал, и показался мне выше ростом. Я равнодушно пожала плечами.

– Гарри тут ни при чем.

– В последнее дни ты стала какой-то странной. Из-за чего? – Саша подошел ко мне, остановился за спиной, положил руки на плечи. Я откинулась на спинку кресла, предоставляя рукам Саши блуждать по моим плечам.

– Я просто устала. Сначала то, что произошло с дядей… Потом эта съемка, эта вечеринка, этот номер, это все. Я просто устала. Но я обещаю, что это скоро пройдет. Я со всем разберусь, обещаю, – сказала я, не поднимая глаза и имея в виду, конечно же, Гарри. Он должен оставить меня в покое. Прошлого не вернуть.

– Хорошо, дорогая, – Саша наклонился, поцеловал меня в висок, – оставлю тебя наедине. Я пойду пока к себе, позвоню родителям.

– Хорошо.

Александр вышел из кабинета. Вот только что его руки, красивые, сильные мужские руки касались моих плеч, а я ничего не чувствовала. Перед мысленным взором восстали руки Гарри. С белой кожей, покрытой татуировками, с сетью синих вен, с тонкими пальцами. Я закрыла глаза. Господи, ну дай же уже хоть какой-нибудь знак, что мне делать!

***

– Мисс Селдридж, подождите!

Я только хотела нажать на кнопку лифта, когда Гарри влетел в кабину, как сумасшедший. Я пододвинулась к стенке. Гарри нажал на первый этаж.

– Как Ваши дела? Как номер? Видел наши фотки – мне нравится – Гарри шмыгнул носом.

– Да, фотографии хорошие, – спокойно сказала, боясь встречаться с Гарри глазами. Он, казалось, еще больше побледнел, на идеальном в красоте своих черт лице большие глаза не естественно выделялись своим цветом и длинными ресницами. Тонкие брови вразлет, прямой нос, идеально выбритый подбородок, чуть потрескавшиеся яркие губы. Сердце забилось сильнее. Я переложила деловые бумаги из одной руки в другую. По середине листа пошла вмятина, так сильно я сжала документы.

– Мисс Селдридж, ну, что Вы меня так пугаетесь, – Гарри откинул с высокого, чистого лба волосы. Кудри скользнули меж пальцев. Он облокотился локтем о стенку лифта, клетчатая рубашка сползла с его плеча, оголяя кожу. Белая майка открывала татуировки на груди, – Вы не сможете бегать от меня всю жизнь, когда-то нам придется поговорить.

– Не думаю, что сейчас – это походящее время. Да и не о чем нам с тобой разговаривать, кроме как о работе.

– Именно сейчас и есть самое подходящее время.

В аккурат с этими словами лифт заскрежетал, словно человек от зубной боли, лампочки замигали, как в фильмах ужасов, и протяжно лязгнув, он остановился.

– О черт! – вскрикнула я, и бросилась к кнопкам вызова диспетчера, – только не это!

– Как видите, судьба опять сталкивает нас вместе. Не слишком ли часто она это делает в последнее время? – Гарри оскалился улыбкой. На его щеках снова проступили красные пятна, подчеркивая острые скулы.

– Отстань! Господи, ну, как не вовремя!

Сколько раз я говорила, чтобы мастер починил этот отвратительный лифт! Застревая, можно было прождать два часа, пока коллеги, заметив твое отсутствие, и то, что лифт остановился между этажами, вызывали мастера.

– Любовь всегда приходит не вовремя, – философски заявил Гарри, и я резко на него обернулась.

– Что ты несешь?!

– Да так, мыслю вслух. Ладно, если не хотите, я буду молчать, – Стайлс сделал вид, что закрывает рот на замок, а я брезгливо поморщилась. Бросит он когда-нибудь свою клоунаду или нет?!

Вжавшись спиной в стенку лифта, я старалась не глядеть на Гарри. Он тем временем достал из кармана ключи и стал крутить их на пальце, что-то тихо напевая. Сиплость его голоса бросила меня в жар, но я успокоила себя тем, что жарко мне стало из-за маленького, душного помещения. Устремив взгляд в бумаги, я старалась сосредоточиться на написанном, но буквы размывались. Одно присутствие Стайлса рядом со мной в этих четырех стенах действовало угнетающе.

Внезапно какой-то звук заставил меня поднять на Гарри глаза. Ключи соскользнули с его пальца и упали к моим ногам. Я было хотела за ними наклониться, но Гарри меня опередил:

– Я сам.

Наклонившись и подняв ключи, он замер, оседая около моих ног. Он поднял на меня глаза, и меня как будто кто-то за сердце схватил и сжал его в своих пальцах. Не говоря ни слова, Гарри убрал ключи, и прикоснулся рукой к моей ноге. Даже сквозь капрон колготок кожу обдало жаром его прикосновения.

Я вжалась в стену, во все глаза смотря за Гарри. Он осторожно, боясь спугнуть, провел пальцами по моей ноге, от щиколотки до самого колена. Опустив глаза, коснулся губами моего колена. Я дернулась. Горло сковали невысказанные слова. Меня затрясло, как при температуре. Нет, нет, нет, пусть он не делает этого! Пусть не будит во мне давно похороненные, забытые чувства! Так не должно быть!

Осторожно касаясь губами, Гарри поднялся выше, к краю юбки. Ноги у меня подкашивались, приобретая консистенцию желе. Выпрямившись, но все так же не сводя с меня взгляда, Гарри обнял меня за талию и прижал к себе. На лбу у него пульсировала тонкая вена. Глаза, немигающие, смотрели на меня. Напряженная рука обвила мою талию и легко пробежала по спине.

– Гарри, пожалуйста…

Не знаю, о чем мне хотелось попросить его в тот миг. Прекратить? Продолжить? Сердце захлебывалось от подступивших к нему чувств, дышать стало нечем. Я приоткрыла губы, чтобы впустить в легкие еще кислорода. Гарри слегка склонил голову набок, и посчитав мой жест как сигнал к действию, обрушил на мои губы поцелуй.

Это был не тот поцелуй, как тогда, в Отеле, когда его губы на секунду коснулись моих, обдав волной чувственности и нежности.

В этот раз все было по-настоящему.

Бумаги скользнули у меня из рук, пальцы непроизвольно разжались, когда губы Гарри, до этого почти незнакомые и чужие, коснулись моих. Его грудь прижималась к моей. Одна рука продолжала притягивать меня к себе, а другая коснулась моих волос, невесомо, нежно, вразрез тому, что он творил своими губами. Он целовал, подчиняя меня к себе, кусая, проводя языком, словно не мог насытиться. Противостоять ему было просто невозможно. У меня уже не осталось сил сопротивляться. Гарри Стайлс стал моей слабостью, в один миг разрушив те устои, которые я копила годами. Одним движением, одним прикосновением, он разбудил во мне такие чувства, о существовании которых я уже забыла и помышлять.

Его губы были самыми приятыми, его прикосновения заставляли чувствовать себя действительно нужной.

Когда его язык коснулся моего, на меня словно вылили ушат воды. Легко касаясь пальцами его груди, я медленно сходила с ума… Я уже не могла различить, где билось мое сердце, а где сердце Гарри, и чье стучало сильнее, стремясь прорвать грудную клетку…

Его рука скользнула с талии на мое бедро, приподнимая ткань юбки, загребая ее между пальцами.

Я отвечала ему на поцелуй, борясь с собой, со своими принципами, устоями. Мне хотелось плакать, от того, что он сделал с моей жизнью.

И от того, как это было прекрасно – быть во власти губ и рук Гарри. С Александром такого не было никогда, ни одно его прикосновение не толкало меня умирать прямо на месте.

Ворвавшись в мою жизнь, Гарри изменил ее под свой ход.

Но так было нельзя! Когда пальцы Гарри скользнули на внутреннюю часть бедра, а его дыхание стало настолько прерывистым, что ни у меня, ни у него уже не был сил сдерживаться, я, все же, собрав остатки воли, почти со слезами на глазах, опять сделала то, что сделать было надо, а не то, что мне хотелось.

– Прекрати, – я оттолкнула Гарри от себя. По его лицу пробежала тень, он тяжело дышал, грудь нервно вздымалось. Мои слова явно не дошли до его подсознания сразу. Он жадно смотрел на меня. Губы и подбородок Гарри были красными от моей помады.

Мои же губы пылали, как от удара.

В этот момент лифт задвигался, и быстро подобрав бумаги, я вылетела в коридор, когда двери еще только-только распахнулись.

Меня трясло, когда я бежала, выстукивая каблуками по паркету. Волосы прилипли к шее, руки подергивались.

Я ворвалась в кабинет Александру. Он читал какие-то бумаги, но когда я влетела к нему, закрывая дверь, поднялся и с волнением посмотрел на меня.

– Кристина?

– Все потом, – я обвила его шею руками и поцеловала. Я бешено искала его губы, желая продолжить те ощущения, которые разбудил во мне Гарри. Мои руки начали блуждать по рубашке Саши, отыскивая в слепом безумии пуговицы.

Но я все еще чувствовала руки Гарри на моей спине, талии, бедре. Перед закрытыми глазами было лицо Гарри, на губах Александра были его губы! Черт! Что же происходит! Сердце билось как загнанное, давление подскочило, к щекам прилила кровь.

– Подожди, подожди, – отрываясь от поцелуя, и отделяя от ворота рубашки мои пальцы, когда я уже расстегнула пару пуговиц непослушными пальцами, Александр взял телефон, который, как оказалось, надрывался звонком, как обычно надрывается плачем ребенок, – это сестра, из Франции! Очень важный звонок, погоди.

Он перевел дыхание, глаза его лихо блеснули, но он все же вышел из кабинета, на ходу здороваясь по-французски со своей сестрой и застегивая пуговицы на рубашке…

Я опустилась на край дивана, глядя на свои руки. Только что эти руки возбужденно расстегивали рубашку моего жениха, а я ощущала стыд. Господи, да что же мне делать?!

Я хотела его. Безумно хотела, он подчинил меня себе. Боже! Щеки пылали, как подпаленные огнем. В груди все клокотало, сердце взывало о помощи.

Если уход Александра в тот миг, когда я готова была отдаться ему, распаленная прикосновениями Гарри, нельзя назвать знаком свыше, то я действительно не знала, что мне делать дальше.

========== Глава 6. Продолжение ==========

– Привет. Ну, как ты? Я вот плохо. У меня совсем не осталось сил. Я говорила, что я всегда буду сильной, но я правда не могу. Он… Он мне очень нужен, – на глаза набежали слезы, а с фотографии продолжало смотреть молодое, юношески улыбающееся лицо, – с Сашей все не так, он только больше заставлял меня погружаться в эту пустоту и тишину, но я так не могу! Гарри… Он мне очень нужен. Я понимаю, что, наверное, я не должна так говорить, и все это неправильно после того, как я обещала… Но ты же знаешь, что я старалась найти того, что был виновен во всем! Я старалась, – я утерла рукавом пиджака набежавшие слезы. Ветер направил волосы мне в лицо, я принялась убирать их, а слезы потекли еще быстрее, – я старалась. И ты знаешь, как я хотела помочь кому-нибудь, как я жила все эти года. Но он… Он разрушил все мои устои. Пожалуйста, я просто хочу жить. Я хочу быть счастливой и я думаю… Нет, я уверена, Гарри – тот, кто может сделать меня счастливой! Пожалуйста, – я снова подняла глаза на памятник, – пожалуйста, не думай, что я предаю тебя, и я забыла все, что было! Скорее можно забыть свое имя, чем тебя, но… Гарри очень похож на тебя… В нем я вижу тебя и то возможное счастье, которое могло бы быть у нас с тобой… Я… Я люблю его… Дай мне какой-нибудь знак, что я поступаю правильно! Я все это время боролась с чувствами, слушалась только разума. Но я больше не могу так!