Текст книги "Одиночество рядом с тобой (СИ)"

Автор книги: Chibi Sanmin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

– А почему нет?

– Может, потому, что ты сам говорил о вреде служебных романов? Или потому, что Рэй действительно больно. А может, в конце концов, потому, что Сурин не готова мириться с ещё одной женщиной в доме?

– Ифань, мне скоро исполнится сорок лет, и за все эти годы я ровным счётом ничего для себя не сделал. Я работал как проклятый, потому что у меня не было ни семьи, ни детей, ни любимой женщины. Я жил работой, но я устал. Я тоже хочу быть счастливым! Я также, как и все люди, имею право на любовь!

– Дружище, – Ифань потёр лоб, подбирая нужные слова, – но Джунха – это не твоё счастье и не любовь. Она не та, кто тебе нужен, ты же с ней от безысходности.

– Может, и так, но зато она будет хотя бы иллюзией счастья, – Чанёль тряхнул головой, моментально возвращая во взгляд былую жёсткость. – А сейчас, пожалуйста, приступай к работе и подготовь отчёты за прошлый квартал.

Ву хотел ещё что-то добавить, но так и не решился, ограничившись сухим кивком.

***

Сурин весь день была, словно сама не своя. Подкошенная предательством дяди, она только и могла что смотреть в одну точку и сдерживать подступающие слёзы. Ей не хотелось возвращаться домой и встречаться с той женщиной, но девочка понимала, что если продолжит капризничать, то окончательно рассердит мужчину.

Нет, нужно быть хитрее и изворотливее, чтобы победить врага, вытеснить из их дома, отбить желание встречаться с Чанёлем. И Сурин в лепёшку разобьётся, но сделает всё возможное, чтобы дядя вернулся к ней, выбросив всех остальных из головы.

После занятий Ли направилась к зданию бассейна. После исключения Сехуна плавание уже не приносило былого удовольствия, да и показываться на общих занятиях девочке до сих пор не разрешили. Вот она и нарезала вечерами круги в одиночестве, до полного выматывания, а затем долго качалась на волнах, вперив в потолок немигающий взгляд.

Интересно, а Сехун чувствует то же самое, когда видит, что она не может ответить на его чувства? Наверное, он испытывает такие же боль и разочарование, не знает что сделать, чтобы облегчить страдания. И тоже выдумывает, каким способом можно привлечь к себе внимание и избавиться от всех возможных соперников…

Резко перевернувшись на живот и на мгновение скрывшись под водой, Сурин вынырнула на поверхность и разлепила слипшиеся иголочки ресниц.

А что, если она специально начнёт встречаться с Сехуном и заставит дядю ревновать? Вот возьмёт и пригласит его на общий ужин, чтобы Чанёль локти кусал, глядя как они мило шепчутся и держатся за руки под столом.

Но стоило подплыть к бортику и схватиться за поручни, как накатило разочарование и досада на саму себя. Нет, так нельзя делать – это подлость, а папа учил всегда сохранять собственное достоинство и уважительно относиться к людям.

Сурин лишь на мгновение представила, каково это – оказаться на месте Сехуна. Надеяться, что тебе ответили взаимностью, даже не подозревая, что на самом деле использовали в собственных целях.

Поморщившись, Ли выбралась из воды и зашлёпала к раздевалке, оставляя на полу мокрые следы. Стоя под горячим душем, она невольно думала о любви. Они с папой никогда не говорили на эту тему, а беседы с Чанёлем ничему особо не научили. Зато с каждым днём Сурин училась делать всё более осмысленные выводы, основанные на собственных ощущениях.

Любовь – это больно. Это эмоции на разрыв. Желание понравиться любой ценой. Убрать лишних. Уничтожить любого, кто приблизится к объекту твоей страсти.

Любовь – это страдания. Опасная болезнь, меняющая тебя, твои взгляды на жизнь, нарушающая принципы и клятвы.

Только влюблённый человек способен на подлости, о которых даже не подозревал.

И Сурин не хотела любить и меняться, вот только глупое сердце желало иного.

Домой она вернулась аккурат в половину седьмого. Поздоровавшись с хлопочущей на кухне Цзыань, поднялась наверх и легла на кровать, свернувшись клубком. Совершенно не хотелось никуда идти, разговаривать с кем-то, но и оставаться в стороне от будущего представления Сурин не собиралась.

Отыскав в шкафу строгое тёмно-синее платье с белым воротником, девочка облачилась в него и тщательно расчесала волосы, закрепив их по бокам заколками. Дядя хочет видеть хорошую девочку? Без проблем!

Когда во дворе мягко зашумели шины, Сурин уже сидела на диване в гостиной, аккуратно сложив ладони на коленях. Проходящая мимо Цзыань предложила выйти встречать дядю, но девочка даже головы не повернула, продолжив меланхолично смотреть в беззвучно разговаривающий телевизор.

Через минуту она услышала хлопок двери и тихий голос служанки, перемежающийся со знакомым хрипловатым басом. Неужели Чанёль приехал один? Пальцы лишь на секунду сжали ткань платья и тут же расслабились.

– Проходи, пожалуйста.

Сурин повернула голову и едва не задохнулась от возмущения. Нет, дядя приехал не один. И уж меньше всего на свете Ли ожидала увидеть проклятую Джунху в качестве его любовницы. Та, в неброском, но стильном зелёном платье, с аккуратно убранными волосами и бархатным чокером, обвившимся вокруг тонкой шеи, выглядела весьма уверенно, словно уже успела стать полноценной хозяйкой дома. И это невероятно разозлило Сурин.

– Вы уже знакомы, но представлю вас ещё раз. Джунха, это моя племянница Сурин. Сурин, это моя девушка Джунха, – беззаботно улыбаясь, произнёс Чанёль.

Ли только приподняла бровь и вновь отвернулась к телевизору. Пак с тоской взглянул на идеально ровную спину племянницы, словно кол проглотившей, на узкие ладони, смиренно сложенные на коленях, и почувствовал себя виноватым, но остановиться уже не мог.

– Подождите пять минут, я уже накрываю на стол, – попросила Цзыань, торопливо умчавшись на кухню.

– Присаживайся, милая, – мужчина усадил Джунху в кресло, а сам сел рядом с Сурин, сохранив безопасную дистанцию.

Все трое молчали, чувствуя себя не в своей тарелке, но именно Джунха решила разрядить обстановку и наладить контакт с колючим подростком, упрямо игнорирующим её присутствие.

– Как дела в школе? – улыбнулась девушка, тут же растерявшись под холодным взглядом Сурин.

Скользнув по симпатичному лицу и ладной фигуре, девочка вновь отвернулась, не желая разговаривать с гостьей.

– Не обращай внимания, – махнул рукой Чанёль. – Сама понимаешь, подростковый возраст – тяжёлый период в жизни каждого человека.

– Да, конечно! Мой двоюродный брат примерно одного возраста с Сурин и ведёт себя точно так же, – Джунха мягко рассмеялась, совсем не ожидая, что её вновь окатят взором, полным холодного презрения.

– А вам не приходило в голову, что вы здесь никто, чтобы я с вами разговаривала? – усмехнулась Ли, склонив на бок голову. – Извините, конечно, но я привыкла быть откровенной!

Чанёль закашлялся, в то время как Джунха лишь вежливо улыбнулась. Сурин мысленно напряглась – видимо соперница тоже не промах и решила держать лицо до последнего. Что ж, осталось проверить насколько хватит её выдержки.

– Могу я кое о чём вас спросить? – максимально серьёзно спросила девочка. – Как давно вы встречаетесь с дядей?

– М-м-м, – Джунха вопросительно взглянула на Пака, словно спрашивая ответ.

– Пару недель, – мрачно отрезал мужчина.

– Так мало? А вы не слишком торопитесь? Впрочем, это не моё дело… Как вы относитесь к моему дяде? Он вам нравится? – наивно взмахнув ресницами, поинтересовалась Сурин.

– Очень нравится! Чанёль – потрясающий мужчина. Я всегда испытывала к нему симпатию, но после совместной командировки в Китай я поняла, что мои чувства куда сильнее! – ответила довольная вниманием Джунха.

– Это хорошо, а то я переживала, что вы встречаетесь с дядей только из-за денег!

Чанёль вновь вспыхнул и уже хотел вмешаться в разговор, но тут на помощь пришла Цзыань, пригласив всех к столу. Сурин первой ворвалась на кухню и, воспользовавшись тем, что служанка отвернулась, а влюблённые ещё не пришли, высыпала в салат Джунхи целую горсть перца.

– Прошу! – мило улыбнулась Сурин, стоило девушке показаться на пороге кухни.

Благодарно кивнув, Джунха села на предложенное место, а Ли устроилась напротив неё, не пряча торжествующего взгляда. Пока Чанёль разливал по бокалам вино, Цзыань выставила на стол блюдо с запечённой уткой и вытерла руки передником.

– Выглядит очень аппетитно! – похвалила Джунха, слегка наморщив аккуратный нос. – И запах замечательный!

– А на вкус ещё лучше, – с усмешкой добавила Сурин, с нетерпением ожидая, когда же слетит с красивого лица маска благочестивости.

Чанёль произнёс тост, после чего накрыл тонкие пальцы Джунхи своей ладонью и сделал большой глоток вина. Девочка же вовсю жевала салат, едва ли не причмокивая от удовольствия.

– Попробуйте, очень вкусно! – указав на тарелку, посоветовала Ли.

– С удовольствием! – Джунха аккуратно подцепила кусочек и отправила в рот, тут же изменившись в лице и закашлявшись.

– Ой, что такое? – всполошилась Цзыань, принявшись бить гостью по спине.

– Джу, в чём дело? – не отставал Чанёль, пытаясь влить в девушку стакан воды.

– Всё в порядке, – продолжая кашлять, махала руками Джунха.

– Ей просто не понравилась твоя еда, Цзыань, – вполголоса заметила Сурин, продолжив спокойно есть.

Пак зло взглянул на племянницу и стиснул кулаки.

– Что ты сделала, признавайся!

– Ой, а может это Цзыань подложила крысиный яд, как я и просила? – хохотнула Ли, не сдержав торжества.

– Я пойду. – Джунха поспешно вскочила из-за стола и направилась к двери.

– Правильно, вали отсюда и не возвращайся. Тебе здесь не рады, – крикнула вслед Сурин. – Только то, что ты трахаешься с моим дядей, не делает тебя членом моей семьи!

– Девочка, да что же ты делаешь? – всплеснула руками китаянка, бросившись вслед за убежавшей гостьей и хозяином.

– Да пошли вы, – прошипела Ли, нервно отодвинув тарелку и закрыв ладонями лицо.

***

Чанёль вызвал для Джунхи такси и долго успокаивал её, пока они тряслись на заднем сиденье автомобиля. Девушка горько рыдала, уткнувшись лицом в его грудь, и что-то бессвязно шептала. Чувствуя себя перед ней бесконечно виноватым, Пак не находил нужных слов утешений и лишь молча кусал губы, мысленно представляя, как всыплет Сурин по первое число за подобные выкрутасы.

Когда водитель притормозил у дома Джунхи, девушка не стала звать Чанёля к себе. Сухо попрощалась и выбежала из автомобиля, уже через пару секунд скрывшись за металлической дверью. Мужчина проводил её тоскливым взглядом и приказал таксисту возвращаться обратно.

Когда он вернулся, Цзыань уже уехала домой, а Сурин продолжала в одиночестве пить чай с тортом. При виде дяди она ни капли не изменилась в лице, но ложку с куском лакомства положила обратно в тарелку и устало прикрыла ресницы.

Чанёль сел напротив, брезгливо осмотрел салат, посыпанный горкой перца, и откинулся на спинку стула. Они сверлили друг друга взглядами и упрямо молчали, не желая начинать разговор первыми.

– Зачем ты это сделала? – наконец не выдержал Пак.

– Потому что она мне не нравится.

– Ты её даже не знаешь.

– Мне достаточно того, что она отирается вокруг тебя.

– Она меня любит!

– А ты любишь меня.

Взгляды вновь хлестнулись, крепко переплетясь между собой.

– Мне плохо без тебя, Чанёль. Ты сам приучил меня к своим губам и рукам, и я больше никого к себе не подпущу. Если ты думаешь, что я маленькая, то глубоко ошибаешься. Я всему научусь ради тебя, я стану самой лучшей, только брось её, пожалуйста.

– Не говори глупостей, Сурин. Замолчи! – мучительно взмолился Чанёль. – Я пытаюсь хоть как-то с этим бороться, а ты сводишь все мои старания к нулю! Когда же ты поймёшь, что это неправильно?

– Это правильно! – девочка подалась вперёд, жадно глядя на мужчину. – Не думай о мнении других людей, просто доверься собственным чувствам. Не отталкивай меня, ведь роднее тебя у меня никого нет! Прости, но я так сильно люблю тебя, что кажется схожу с ума. Не заставляй меня делать подлости и глупости. Просто позволь быть твоей!

– Что?! – в ужасе воскликнул Пак.

Он лишь растерянно хватнул губами воздух, когда Сурин решительно поднялась и, подцепив подол платья, соблазнительно изогнулась и стянула его через голову, а затем обошла стол и остановилась в шаге от него. Чанёль жадно смотрел на маленькую грудь, спрятанную под спортивным бюстгальтером, на совсем детские розовые трусики с сердечками, проступающие через тонкую кожу рёбра, причудливые изгибы ключиц, и чувствовал, как неумолимо возбуждается и теряет голову.

– Пожалуйста, – прошептала Сурин и, взяв широкую и отчего-то дрожащую ладонь, положила на свой тёплый живот.

========== Глава 31 ==========

Комментарий к Глава 31

для настроения рекомендую послушать Fabrizio Paterlini – Harmattan~

– Как далеко ты готова зайти? – прошептал Чанёль, продолжая удерживать ладонь на судорожно сжимающемся животе.

Сурин молчала, всё так же рвано дыша и упрямо глядя в глаза мужчины. Она зажмурилась, когда тот смахнул со стола посуду и усадил её на освободившееся место. Задержала дыхание, когда Чанёль, почти невесомо коснувшись рёбер, потянул за лифчик. И тихо простонала, когда сорванная ткань упала на пол, а возбуждённые соски лизнул холодный воздух.

– Ещё дальше? – задыхаясь от возбуждения процедил Пак.

– Да!

Сурин закричала, когда Чанёль опустил голову и мужские губы сомкнулись на тонкой ткани белья. Она легла спиной на стол, изогнув дугой позвоночник, не замечая, как на коже выступили мелкие бисеринки пота. Боясь распахнуть глаза, девочка лишь чувствовала, как грубые подушечки пальцев ласкали внутреннюю сторону бедра, а губы продолжали легко надавливать между ног, и ничего не оставалось, кроме как инстинктивно подаваться навстречу.

Она задыхалась и сходила с ума от неизведанных ранее ощущений. Её трясло, ломало и крутило. Ребёнок, что сидел внутри неё, горько плакал и умолял одуматься, а просыпающаяся женщина не могла дождаться, когда Чанёль потянет вниз по ногам намокшую ткань трусиков и возьмёт то, что по праву принадлежит ему.

– Ты такая мокрая! Такая сладкая!

Пак с трудом оторвался от промежности племянницы и совершенно пьяно тряхнул головой. Осмелившаяся взглянуть на него Сурин, сразу обратила внимание на бугрящуюся ширинку. Краска прилила к щекам, а сердце застучало в самом горле. Чуть напрягись – и выплюнешь.

– Иди ко мне, – прошептала Ли, обхватив мужчину за шею и притянув к себе.

– Одумайся, Боже! – взмолился Чанёль, позволяя девичьим губам жадно себя целовать.

– Я… хочу… коснуться… тебя, – прерываясь на поцелуй после каждого слова, шептала девочка.

Нащупав язычок молнии, она расстегнула ширинку и засунула руку в горячую глубину – туда, где под плотной тканью трусов истекал смазкой член. Чанёль рыкнул и вновь опрокинул Сурин на стол. Схватил за бёдра, подтянул к себе и уткнулся стволом в промежность племянницы, легко скользя по намокшей ткани.

Неопытная девочка захлёбывалась стонами, позволяя дяде делать всё, что угодно. И по мере того, как огненный шар внизу живота разрастался, сама начала подаваться ему навстречу. И когда узкая ладонь накрыла готовый лопнуть от напряжения член, они одновременно кончили и впились друг другу в губы.

– Сурин, – прошептал мужчина, шокировано глядя на лужицу спермы, стремительно подсыхающую на впалом животе.

– Дядя, мне было так хорошо! Так приятно! – Девочка счастливо ёрзала под мужчиной и гладила его по щекам. – Ты самый лучший! Я люблю тебя!

Чанёль замотал головой и отскочил от стола, поспешно пряча член и застёгивая ширинку. Сейчас, когда марево наслаждения рассеивалось, начали возвращаться уже привычные угрызения совести. Понимая, что в очередной раз нарушил собственные клятвы и надругался над племянницей, Пак трясся от раздражения и злости. А полуобнажённая Сурин, продолжающая лежать на столе с широко разведёнными ногами и пошло расплывающимся на трусиках влажным пятном, казалась самой настоящей красной тряпкой для взбешённого быка.

Хотелось наброситься на неё, сорвать бельё и взять так, чтобы она голос сорвала. Разорвать членом тонкую плёночку между ног, испачкать ствол в девственной крови и шалеть от наслаждения, глядя, как тот то скрывается, то вновь появляется из манящей влажной глубины. Мужчина представил, как кончит внутри юного тела, не приученного, не прирученного, а потом швырнёт Сурин на пол и заставит себя облизать, высосать всю сперму до последней капли и возбудить заново. Чтобы взять ещё раз – со спины, сбоку, или усадить её на себя и заставить скакать так, чтобы груди подпрыгивали в такт толчкам.

– А-а-а! – заорал Чанёль, запустив в стену попавшейся под руку тарелкой.

Затуманенный взор Сурин стал немного чётче, и она спрыгнула со стола, чтобы подойти и успокоить дядю.

– Не подходи! – заорал Пак. – Оденься!

– Что не так? – растерялась Ли, прикрыв острые грудки рукой.

– Всё не так! Зачем ты это делаешь? Ты хочешь, чтобы я покончил жизнь самоубийством?

– Да что ты такое говоришь?

– Я говорю, что не могу с этим жить! – разрывая лёгкие, кричал Чанёль. – Ты сводишь меня с ума! Ты забралась ко мне в мозги и точишь изнутри! Я не могу так, понимаешь? Мне проще затянуть петлю на шее, чем жить рядом с тобой!

– Чанёль, пожалуйста, послушай…

– Нет! – Мужчина заткнул уши, а Сурин упрямо подбежала к нему и попыталась обнять.

Взревев раненым зверем, он легко подхватил племянницу и потащил в глубину дома, к двери в конце коридора. Ли вначале не поняла, куда её несут, но когда догадалась, принялась отчаянно вырываться и кусаться.

– Хватит, я не хочу тебя видеть! Я должен побыть один!

Щёлкнув выключателем, Пак затолкнул упирающуюся девчонку в чулан и захлопнул дверь прежде, чем тощее тельце набросилось на него. В ужасе отойдя от содрогающейся от ударов тонкой перегородки, он закрыл глаза и сжал голову руками.

– Замолчи! – рявкнул он и умчался на второй этаж.

Поспешно стянув одежду, забрался под душ и принялся яростно намыливать тело, чтобы смыть с него запах разврата и юной невинной племянницы. Долго тёр член и яйца, не испытывая ни грамма возбуждения, а затем рухнул на дно кабины и обречённо разрыдался.

Это был тупик для них двоих. Так больше не могло продолжаться. Однажды он не выдержит и перешагнёт черту, к которой даже не имел права приближаться. И именно это станет концом всему. Чанёль не сможет жить с этим грузом, он уже сейчас сходит с ума. Он слишком слаб, чтобы противостоять искушению.

Подняв лицо к обжигающим струям воды, он дико закричал, так громко и отчаянно, что его вой наверняка был слышен даже на улице.

***

Устав биться в крепкую дверь, Сурин села на пол и прислушалась к звукам из глубины дома. Собственные всхлипы мешали разобрать, что происходило снаружи, поэтому девочка попыталась успокоиться. Здесь, в одиночестве и холоде, мысли стали неожиданно быстро вставать по местам.

Перерыв пару коробок, Ли отыскала тонкий, проеденный молью плед и закуталась в него по самый нос. Подняла взгляд к мигающей лампочке, свисающей на тонком шнуре, и прикрыла слезящиеся глаза.

Она полюбила Чанёля, в этом не было сомнений. Поэтому и видеть его мучения было тяжело. Их тянуло друг к другу словно магнитом, не взирая на нормы морали и собственные принципы. Двадцать лет разницы, кровное родство – для Сурин ничто не могло стать преградой. А вот для дяди всё обстояло гораздо серьёзнее.

Его слова о возможном самоубийстве всколыхнули душу девочки. Представив на минуту, что Чанёля нет, что он умер по её вине, она вновь разрыдалась, уткнувшись носом в пропахшую пылью ткань.

Нет, она не могла этого допустить. Она хотела видеть дядю живым и счастливым! И если он не верил, что может стать таковым рядом с Сурин, то… хватило бы ей смелости позволить Чанёлю быть рядом с другой женщиной?

Услышав наверху нечеловеческий крик и грохот, Ли насмерть перепугалась и вновь подскочила к двери. Она громко звала дядю, не веря, что самое страшное уже случилось. Вот только как бы она ни билась, как бы ни кричала, наверху больше не раздавалось ни шороха.

Представив, что Чанёль качается в собственноручно сделанной петле или лежит на полу в луже крови, ноги Сурин подкосились, и она упала, разбив коленки, но даже не обратила на это внимания.

Перед глазами всё плыло, ком в горле разросся и мешал сделать полноценный вдох, а затем щелчок и наступила темнота.

***

Услышав тихие шаги, Сурин с трудом разлепила слипшиеся от слёз ресницы. Она до сих пор лежала на полу чулана – продрогшая, зарёванная и несчастная. Лампочка всё так же подмигивала, но из-за отсутствия окон нельзя было сказать, сколько времени прошло с тех пор, как Ли потеряла чувства.

Девочка накинула на плечи плед и затаила дыхание, прекрасно слыша, как щёлкает, проворачиваясь, замок. Дверь скрипнула, и в потоке дневного света Сурин не сразу разглядела силуэт. Но когда глаза привыкли к слепящему сиянию, Ли не сдержала облегчённого вздоха – перед ней стоял Чанёль. Живой, только осунувшийся и с перебинтованным запястьем, на котором виднелись засохшие капли крови.

– Я не смог, – прошептал он, опустившись на колени.

Сурин подползла к нему и повисла на шее, облегчённо плача и целуя спрятанное под футболкой плечо. Не хотелось думать, что она едва не стала причиной смерти любимого, но ещё больше девочка боялась, что эта попытка повторится.

– Почему? Зачем? Неужели тебе так плохо со мной? – крепко держась за мужчину, спросила она.

– Моя любовь к тебе меня убивает, – откровенно признался Чанёль, растирая собственные опухшие покрасневшие глаза. – У меня едет крыша, Сурин. Я так не могу…

– Тогда… тогда… – задыхаясь, Ли уткнулась в висок мужчины, не решаясь произнести вслух мысль, к которой шла всю ночь.

– Что? Что ты говоришь, милая?

– Тогда давай сделаем вид, что ничего не было, – наконец выдохнула девочка. – Словно мы не целовались, не касались друг друга. Дядя и племянница. И ничего больше. Пожалуйста, встречайся с Джунхой, только не отдавай меня в приют и… не делай так больше.

Тонкие пальцы легко коснулись порезанного накануне запястья. Сказала – и стало проще. Так лучше, так правильнее.

– Мы уже пытались.

– Давай попробуем ещё раз.

Чанёль порывисто притянул к себе племянницу и крепко зажмурился, пытаясь удержать рвущиеся наружу слёзы.

***

Сурин продрогла до костей, пока дожидалась звонка с последнего урока под первым в этом году снегопадом. Белая крошка сыпалась с неба и тут же таяла – в глубоких лужах, на плечах людей, на крышах автомобилей и домов. Было не холодно, но предчувствие зимы всё равно висело в воздухе, да и свинцовое небо без малейшего намёка на солнце не добавляло хорошего настроения.

Услышав звонок, Ли облегчённо вздохнула и заняла наблюдательный пункт рядом с крыльцом. Спустя пару минут из школы начали выбегать счастливые ученики, радующиеся пятнице, снегу, свободе. Боясь пропустить среди разноцветных шапок и курток единственно нужные, Сурин упрямо щурила глаза и вставала на носочки, чтобы лучше видеть.

– Сехун! – увидев парня в ярко-красной куртке, она счастливо подпрыгнула и замахала рукой.

Поправив сползшую на глаза шапку с помпоном, она поморщилась – только что замеченный О куда-то исчез, смешавшись с пёстрой толпой. И какова же была радость, когда друг вырос прямо перед ней, но не один, а с симпатичной девочкой, держащей его за руку.

– Привет! – выдохнула Ли и улыбнулась незнакомке.

– Что ты здесь делаешь? – прогудел в обмотанный вокруг шеи шарф Сехун.

– Пришла тебя проведать. Не рад? – робко предположила Сурин.

Она и не надеялась, что парень будет скакать от счастья, когда увидит её рядом со школой. Они не созванивались в последнее время, не интересовались жизнью друг друга, а тут нежданная встреча. Такой финт кого угодно поставит в тупик.

– Познакомься, это моя знакомая из старой школы Ли Сурин, – с нежностью взглянув на свою спутницу, улыбнулся парень. – А это моя девушка Ким Сола.

– Очень приятно, – поздоровалась Сола, приветливо помахав рукой.

Сурин внимательно её рассмотрела – миниатюрная, небольшого роста, с двумя хвостиками, торчащими из-под меховой шапки. Совсем не похожа на пленительную красотку Мину, но по-своему хороша. Было в Соле что-то искреннее и простое. Она крепко держалась за руку Сехуна, но смотрела на Сурин без превосходства и ревности, лишь с лёгким любопытством.

– Не знала, что у тебя появилась подружка, да ещё и такая красивая, – рассмеялась Ли.

– Зачем ты пришла? – спросил О, когда молчание до неприличия затянулось.

– Просто хотела увидеть. Я не вовремя?

Помедлив, Сола выдернула ладошку из руки Сехуна и обернулась на стайку девчонок, щебечущих о чём-то неподалёку.

– Вы пока поговорите, а я с подружками попрощаюсь!

Оставшись наедине, Сурин смущённо опустила голову и взглянула на свои ботинки – грязные и мокрые от снега. Напротив возвышались кеды Сехуна, в которых он когда-то приходил на их встречу в парке. Как же давно и недавно это было, с ума сойти.

– Зачем ты здесь? – нетерпеливо повторил О, пряча замёрзшие пальцы в карманах куртки, где наверняка прятались пачка сигарет и зажигалка.

Ли бы тоже не отказалась сейчас покурить.

– Я хотела сказать, что дядя не против, чтобы я перешла в твою новую школу. Знаешь, в старой у меня ничего не получается. Со мной никто не общается, на занятия в бассейн не пускают, ещё и Мина постоянно перед глазами крутится. А здесь есть плавательная секция, я наводила справки! Будем вместе заниматься, как раньше…

– Как раньше уже не получится, – жёстко отрезал Сехун. – И я не хочу, чтобы ты приходила в эту школу.

– Почему?

– Я больше не одинок, если ты не заметила. У нас с Солой отношения, всё серьёзно.

– Но я не помешаю!

– Нет!

О хотел развернуться и уйти, но Сурин поспешно схватила его за рукав и развернула к себе лицом. Было страшно отпускать его сейчас. Казалось, что разожми она пальцы – и Сехун исчезнет навсегда из её жизни. А Ли не была к этому готова.

– Что ещё? – раздражённо поинтересовался О, следя за своей девушкой, беззаботно хохочущей в компании подруг.

– Ничего, просто… Она правда красивая, и совсем не похожа на твою бывшую, да, – стушевалась Сурин, не зная, чем заполнить паузу. – И вы хорошо смотритесь вместе, и ты выглядишь таким счастливым…

– Знаешь, а ты могла бы быть на её месте.

Девушка подняла растерянное лицо, но Сехун уже вырвался из ослабевшей хватки и уверенно шагал в сторону Солы. Обняв её со спины, поцеловал в щёку и потащил в сторону остановки, подальше от разочарованных подружек.

А Сурин продолжала смотреть им вслед и кусать губы, пока два силуэта не скрылись за пеленой разыгравшейся снежной вьюги.

***

Цзыань не могла нарадоваться воцарившемуся в доме миру. Чанёль и Сурин уже несколько дней не ругались и не спорили. Мирно ужинали, разговаривали о своих делах, делились проблемами и даже упоминали Джунху пару раз во вполне нейтральном контексте.

Вот и сегодня хозяин рассказывал о новом выпуске журнала и нововведениях, которые придумали местные креативщики. Сурин внимательно слушала, кивала, только почти не поднимала взгляд от тарелки, пока та не опустела.

– А у тебя как дела? Сходила к Сехуну? – протянув грязные тарелки китаянке, спросил мужчина.

– Ага, сходила, – передёрнула плечами племянница. – Я остаюсь в старой школе.

– Вы…

– Можно я съезжу к бабушке в эти выходные?

– Но у меня другие планы, мы с Джунхой хотели сходить на свидание, – неловко признался Чанёль, в глубине души опасаясь новой бури.

– Дай мне немного денег на автобус. Уеду завтра утром, вернусь в воскресенье вечером. Ничего страшного не случится, – попыталась убедить его Сурин. – Зато вы побудете вдвоём, поговорите там и не только…

Пак перевёл вопросительный взгляд на Цзыань, но та продолжила яростно отмывать кастрюлю и делать вид, что до этого разговора ей нет никакого дела.

– Ты уверена, что хочешь провести выходные в этой глуши? Там нет ни интернета, ни знакомых, с которыми ты поддерживаешь связь. Да и обещали заморозки и сильный снегопад.

– Всё будет хорошо, мне просто нужно побыть одной. Пожалуйста!

– Хорошо, – отступил Пак. – Цзыань, что у нас на десерт?

– Шоколадный пирог, – оживилась китаянка, тут же недовольно поджав губы. – Девочка, а ты куда?

– А я позже попью чай. Надо вещи собрать в поездку, – неловко объяснила она, бросив короткий взгляд на дядю. – Ты можешь дать мне номер Джунхи?

– Зачем? – невольно насторожился Чанёль.

– Мне нужно кое-что ей сказать. Клянусь, я не собираюсь её обижать!

В комнату Сурин вернулась с выдернутым из блокнота клетчатым листом, где кривым почерком дяди был нацарапан номер будущей мачехи, подбирающейся к Чанёлю всё ближе с каждым днём.

Хотелось позвонить ей и наговорить кучу гадостей, навсегда отбив охоту вешаться на чужих мужчин, но тут же вспомнилось то страшное утро, перебинтованное запястье и погасший взгляд дяди. Сейчас он был совсем другим – оживившимся, помолодевшим и воодушевлённым, словно той страшной ночи и вовсе не было. Неужели Чанёль так сильно страдал из-за Сурин и их неправильной любви?

Тряхнув головой, девочка набрала на мобильном нужную комбинацию цифр и прижала трубку к уху. Джунха ответила после второго гудка, голос её звучал спокойно и расслабленно, с лёгким оттенком любопытства.

– Алло, кто это? – вежливо поинтересовалась девушка.

– Привет, это Сурин.

Раздалось закономерное молчание, нарушаемое лишь прерывистым дыханием невидимой собеседницы.

– Я слышала, что ты помогаешь с организацией дня рождения дяди?

– Ну, да, – непонимающе произнесла Джунха.

– Я всего лишь хотела сказать, что если понадобится помощь или совет, то можешь ко мне обращаться. Помогу, чем смогу, – теребя пуговицу на кофте, предложила Ли.

– Да? Хорошо, обращусь! – стушевалась девушка. – Что-то ещё?

– Нет. Просто… береги Чанёля, он заслужил право на счастье.

Не дожидаясь ответа, Сурин сбросила вызов и закрыла глаза. Наверное, Джунха ждала слов извинений за тот безобразный совместный ужин. Но Ли и так переступила через себя, позвонив ей и выбросив белый флаг, наступив на горло собственным желаниям. Ещё и признавать вслух свою вину она точно не собиралась.

Сурин горько усмехнулась, раскачиваясь из стороны в сторону. Не хотелось думать, что Джунха позволяла себе, оставаясь с мужчиной наедине. Как жадно его целовала, раздевала и касалась там, куда ход девочке отныне был закрыт.

Она всё ещё помнила фантомные касания Чанёля к своей коже, проигрывала в памяти каждую их ночь, плача в подушку, но держась из последних сил. Знала, что если сорвётся, то уничтожит дядю и сама не сможет с этим жить. Ещё один украденный поцелуй или постыдное прикосновение – и Сурин сама покроет свои вены причудливым узором из идеально ровных линий. Она поклялась себе и не могла нарушить данное обещание.

Когда Цзыань постучала в дверь её комнаты и позвала пить чай, Сурин резко распахнула глаза, полные непролитых слёз, и громко крикнула, что сейчас спустится.