Текст книги "Одиночество рядом с тобой (СИ)"

Автор книги: Chibi Sanmin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Ифань оказался отцом двух очаровательных малышей. Старшей, Совон, было шесть лет, и она с гордостью вырисовывала на клочке салфетки буквы, тщательно их проговаривая и забавно жмурясь, когда Сурин гладила её по волосам. Младшему, непоседливому Мино, недавно исполнилось четыре, и он предпочитал общество мужчин, сидя на коленях Чанёля и не отпуская большой палец кормившего его с ложки мороженым отца.

После кафе они направились в детский городок, где счастливо визжащие брат с сестрой прыгали на батутах и скатывались с резиновой горки.

– Хочешь к ним? – Ифань ткнул её локтем в бок и задорно подмигнул.

– Боюсь, по возрасту не подойду, – рассмеялась Сурин.

Пока мужчины обсуждали последние футбольные новости, Ли сбегала в один из магазинов и прикупила себе симпатичную футболку. Чанёль одобрил её выбор, Ифань заявил, что хочет купить Совон такую же, и плевать, что подходящего размера нет.

Последним пунктом субботней прогулки стало посещение кинотеатра. Пополнив запасы попкорна и колы, они сели в центре зала и с замиранием сердца следили за сюжетом диснеевского мультфильма. Точнее, следили дети и примкнувшая к ним Сурин, а вот мужчины, съев всю еду, мирно задремали, изредка всхрапывая и толкая друг друга.

– Так классно было, правда? – возбуждённо вертелся Мино, пока Ли пыталась натянуть на него курточку. – Когда я вырасту, тоже стану полицейским!

– Ого, Ву, слышал? Твой сын станет большим человеком, – довольно хохотнул Пак и подхватил мальчишку на руки. – Ну что, где наш волшебный звездолёт?

– Та-а-ам! – звонко крикнул Мино и крепко обхватил мужчину за шею.

Совон вела себя гораздо спокойнее. Сама застегнула пальто, послушно натянула ярко-жёлтый берет и вложила свою ладошку в руку Сурин. Они шли по опустевшему торговому центру и не отрывали взгляда от вырвавшихся вперёд Чанёля и Мино.

– Жаль, что у него нет детей. Хоть он и доказывает мне обратное, я уверен – из Чанёля получился бы отличный отец, – задумчиво произнёс Ифань.

– Я в этом не сомневаюсь, – с грустной улыбкой кивнула Сурин.

***

Девочка почти задремала, пропустив обратную дорогу домой. Поэтому стоило Чанёлю резко затормозить и чертыхнуться сквозь зубы, как она вздрогнула и резко распахнула ресницы. Ничего не понимая, покрутила головой и заметила припаркованный рядом с воротами автомобиль с включёнными фарами.

– Кто это? – Сурин удивлённо взглянула на дядю и склонила на бок голову.

– Рэй, – прошипел Пак, заглушив мотор. – Иди в дом, я сейчас.

Племянница послушно отстегнула ремень безопасности и, взяв с заднего сидения пакет с покупками, вышла под проливной дождь. Дождавшись, когда тонкая фигурка скроется за дверями дома, Чанёль вышел из салона и сильно хлопнул дверью. Фары Ауди приветливо мигнули, словно приглашая, и мужчине не оставалось ничего иного, как преодолеть разделяющее их расстояние.

В чужом салоне приторно пахло сладкими духами и, совсем незаметно, алкоголем. Рэй долго изучала взглядом злого и промокшего Чанёля, а затем повернулась к залитому дождём лобовому стеклу. Ярко-красные ногти небрежно стучали по рулю, а сама женщина молча улыбалась, словно наслаждаясь плохо сдерживаемой яростью Пака.

– Что тебе нужно?

– Захотела увидеть, – пожала плечами Рэй. – Поехали ко мне?

– Ты пьяна.

– Я выпила бокал вина. И пьяна я, увы, не от него, а от одиночества.

– В этом я тебе не помощник.

– Как интересно! Значит, как потрахаться, так я всегда к твоим услугам, а как скрасить мой одинокий вечер – так пошла куда подальше?

– Рэй, я не настроен на выяснение отношений, которых нет.

– Я тебе не нужна?

– Ты знаешь ответ.

Женщина вздрогнула и с ненавистью посмотрела на раздражённого Чанёля. Она знала, что мужчина может выйти из Ауди в любой момент, но тот медлил, словно желал что-то сказать или услышать.

– Послушай… я давно смирилась с тем, что мы лишь любовники. Но в последнее время ты даже не прикасаешься ко мне. Почему? Я перестала тебя устраивать в постели? Или ты нашёл кого-то другого?

– Дорогая, я забочусь о тебе, ты не заметила? Самое время найти подходящего мужчину и создать семью. Годы-то уходят.

Чанёль уверенно жалил каждым своим словом и действием. Но Рэй уже давно обросла защитной бронёй, которая была крепче камня. Пак сам закалял её характер, неосознанно привязывая, ломая и перекраивая под себя. И Рэй была для него идеальной – секретаршей, любовницей, подругой. И она даже решила, что их служебный роман имеет шансы вылиться во что-то большее, но сейчас всё трещало по швам и не оставалось шанса на спасение.

– Это из-за Сурин, да?

– Что ты мелешь? – прошипел Пак, уже схватившись за ручку двери.

– А что вижу, то и мелю! Мне напомнить, сколько раз ты называл меня Еын в пьяной горячке? Сурин ведь так похожа на неё. Ты что, решил теперь племянницу оприходовать, раз её мамочки больше нет?

Рэй взвизгнула, когда Чанёль больно намотал её волосы на кулак и прижал щекой к рулю. Стало страшно, но женщина не совершала попыток вырваться, лишь дышала загнанно, словно попавший в ловушку зверь.

– Закрой свой рот и никогда не произноси имя Еын! А в понедельник собирай свои шмотки и убирайся из моего офиса. Поняла?

Оттолкнув от себя Рэй, Чанёль вышел из автомобиля и стремительно скрылся за воротами. Внутри всё дрожало и клокотало, мысли и эмоции крутились в безумном вихре. Мужчину трясло от ярости и гнева, а ещё от совершенно рациональной беспомощности что-либо изменить.

Ворвавшись в дом, он тут же столкнулся нос к носу с поджидавшей его Сурин. Та успела нацепить на себя новую футболку и хвастливо крутилась перед дядей, напоминая больше красную тряпку для быка.

– Хорошо выглядишь, – прошипел Пак, раздражённо скинув сырые кроссовки.

– Что-то случилось? – насторожилась девочка.

– Всё хорошо.

– А зачем Рэй…

– Иди к себе в комнату! – не выдержав, заорал Чанёль.

Передёрнув плечами, Сурин скрылась за поворотом и Пак с облегчением вслушался в стихающие шаги. Переведя дух, он подошёл к окну в гостиной и осторожно выглянул из-за шторы. Автомобиль Рэй всё ещё стоял на прежнем месте, но когда нервы Чанёля снова начали сдавать, женщина, будто почувствовав это, завела мотор и выехала на дорогу.

Приняв душ и переодевшись в сухую одежду, Пак спустился к себе в кабинет, прихватив из бара бутылку виски и пузатый стакан. Сурин сидела в своей комнате тихо, будто мышка, и мужчина был ей за это благодарен. Сейчас ему просто хотелось побыть наедине с собой и своими воспоминаниями. Поэтому он достал с верхней полки старый фотоальбом и принялся переворачивать пожелтевшие страницы, на большинстве которых были изображены люди, которых он толком не знал. Бабушки и дедушки, отец – все они умерли, когда Чанёль был ещё ребёнком. Мама, всегда строгая и холёная женщина, проникновенно смотрела с чёрно-белых снимков, но даже так Пак не ощущал её тепла. По сути, он никогда его не ощущал – ни в детстве, когда маме пришлось воспитывать не только своего, но и чужого ребёнка, ни в юности, когда она сослала его в Лондон, подальше от «искушения, способного испортить жизнь».

А вот глядя на фотографии, где он был с Чжесоком, на душе становилось легко. Что-то тёплое и доброе сворачивалось клубком на дне циничной души и согревало даже холодной осенней ночью. Забавно, но сводный брат подарил ему гораздо больше приятных воспоминаний, чем родная мать. Чжесок был чуть старше, но никогда не кичился этой разницей в возрасте, считая Чанёля равным себе. Они вместе учились, вместе играли, вместе сходили с ума и впервые попробовали алкоголь и сигареты. Почти одновременно переспали с девушками, разом став почётными экспертами среди сверстников, и без устали раздавали бесконечные советы о том, как надо вести себя в постели. Знал бы кто, как они вели себя в свой первый раз, на смех бы подняли.

А потом они встретили Еын и всему пришёл конец – дружбе, любви, счастью. У этой точки, поставленной в финале беззаботной юности, были выгоревшие до тёмного каштана волосы, трогательная родинка под нижней губой и шрам на лопатке.

И даже сейчас, спустя столько лет, Чанёль ощущал присутствие Еын. Она была повсюду – в шорохе дождя за окном, в длинной тени, медленно ползущей к его столу. Её прозрачные руки всё сильнее сдавливали покрытую каплями пота шею. И кубики льда на дне бокала стучали так же, как её каблучки по мостовой, когда она спешила к нему навстречу.

– Уходи! Отпусти меня, – с мольбой прошептал Пак, уронив голову на стол, чтобы не видеть демонов из прошлого, окруживших его со всех сторон.

========== Глава 21 ==========

Кого меньше всего ожидал увидеть Чанёль, проснувшись на следующий день, так это сидящего у его кровати Ифаня. Друг внимательно читал книгу, невозмутимо переворачивая страницы, и изредка тянулся к кружке, стоящей на тумбочке. Жадно втянув приятный аромат кофе, Пак вяло зашевелился, давая понять, что уже не спит.

– О, очнулся, – фыркнул Ву, захлопнув книгу. – Как самочувствие? Может до туалета проводить или сам дорогу вспомнишь?

– Что за сарказм? Какого хуя ты тут вообще забыл? – не стесняясь в выражениях, поинтересовался Чанёль.

– А я и не ждал слов благодарности, дружище! – прошипел Ифань, оглянувшись на плотно запертую дверь. – Что с тобой происходит, а?!

– О чём ты?

– О чём я?! Да о том, что мне посреди ночи звонит рыдающая Сурин и умоляет приехать! И что я вижу, переступив порог твоего дома? Как ты громишь собственную гостиную! Спустись вниз, посмотри на результаты своих трудов! Хотя Цзыань их уже убрала. Ведь это так удобно – срать, когда точно знаешь, что за тобой приберут всё дерьмо!

Пак не нашёл что ответить. Вместо этого он попытался восполнить пробел в мозгу. Вот он рыдал над снимками Еын, вспоминал брата, а сейчас уже лежит в собственной спальне и мечтает о стакане ледяной минералки. Так что произошло в тот отрезок времени, что столь нагло стёрся из памяти?

– Послушай… если тебя что-то беспокоит, то давай поговорим. Мы же друзья! – предложил Ву, проникновенно глядя на друга. – Хватит дурить, ты уже не пацан. У тебя ребёнок теперь. Пусть взрослый, но всё равно ребёнок.

Клятвенно пообещав во всём разобраться и впредь хорошо себя вести, Чанёль проводил невыспавшегося друга домой, а сам отправился в ванную, где долго отмокал в горячей воде.

Освежившись и переодевшись в чистую одежду, мужчина сразу почувствовал себя лучше и даже нашёл в себе смелость спуститься вниз. Виновато покосившись на Цзыань, поставившую перед ним чашку кофе и тосты, Чанёль сухо извинился за учинённый беспорядок. Хотя служанка и прибралась дочиста, но мужчина успел заметить, что на столе не хватало вазы и пепельницы, а дорогой китайский сервиз явно уменьшился в два раза.

Стало стыдно за ночную истерику. Напился, бил посуду как нервная дамочка, ребёнка напугал. А всё из-за того, что воспоминания не отпускали. Пак бежал от них, умело прятался, закрывая душу на сотни замков, но стоило чуть ослабить защиту и плотину прорывало. Безумие…

– А где Сурин? – крепко обхватив ладонями горячую чашку, поинтересовался Чанёль.

– У себя.

Выпив кофе и не притронувшись к тостам, мужчина прошёл в кабинет и задумчиво остановился у книжного шкафа. Сомнения одолевали его, буквально раздирая на части, но Чанёль больше не мог нести этот груз в одиночестве. Ему было необходимо с кем-то поделиться той болью, что отравляла его жизнь. И почему-то Чанёль был уверен, что именно Сурин его поймёт.

***

Девочка как раз решала последнюю задачу по физике, когда в дверь её комнаты осторожно постучали. Увидев заглянувшего понурого дядю, Сурин поджала губы, но всё же кивнула, позволив ему войти.

Неловко помявшись на пороге, Чанёль сел на краю кровати и положил на колени толстый фотоальбом. Заинтересованно приподняв брови, племянница с трудом вернула себе прежний невозмутимый вид и строго осмотрела дядю с ног до головы, надеясь, что он верно расценит её молчаливый упрёк.

– Я виноват, извини, – вздохнул мужчина. – Малышка, я не хотел тебя пугать. Обещаю, что больше такого не повторится.

– Это Рэй виновата, да? – прищурилась Сурин. – Не нравится она мне.

– Я виноват не меньше. Но с Рэй всё покончено, я уволил её.

Девочка изумлённо приоткрыла рот, явно шокированная подобным стечением обстоятельств, но никаких опасений за смутное будущее секретаря дяди не испытывала. Напротив, Ли была уверена – эту Рэй давно нужно было уволить, ибо толку от неё, как от специалиста, никакого. Ифань сам не раз об этом говорил!

– Хочешь покажу тебе фотографии? – неловко предложил Пак, постучав пальцами по кожаной коричневой обложке.

Не успел он и глазом моргнуть, как счастливая Сурин пересела на кровать и доверчиво прижалась к его боку.

– Показывай! – сверкая глазами, разрешила она.

И тогда Чанёль, осмелев, разложил фотоальбом на коленях и принялся с увлечением рассказывать о многочисленных родственниках. Бабушки и дедушки, тёти и дяди, которых Сурин прежде не видела, да и вряд ли когда увидит, вызывали у девочки живой интерес.

– А это папа? – остановив взгляд на чёрно-белой фотографии, безошибочно угадала девочка.

– Да, это Чжесок, а это я, – улыбнулся мужчина.

– Расскажи мне о вашем детстве. Пожалуйста!

– Что ж… тебе с самого начала? – зачем-то уточнил Чанёль, не зная, с какой стороны подступиться к скользкой истории. – Чжесок был старше меня почти на два года. Он был поздним ребёнком в семье. Его родители были очень обеспечены, но ни деньги, ни именитые доктора не спасли его мать, скончавшуюся сразу после тяжёлых родов. Отец остался один с ребёнком на руках, а поскольку бизнесом нужно было управлять, он нанял няню. Молодая, амбициозная и весьма красивая, она вскружила голову вдовцу, умудрилась утащить его под венец второй раз и почти сразу же забеременела. И через девять месяцев родился я.

– Значит у вас с папой были разные матери, но общий отец? – задумчиво повторила Сурин, теребя уголок альбома. – А дальше что было?

– Мы росли вместе с Чжесоком под опекой моей матери. Она была очень строгой и властной, её даже отец боялся. Представляешь, ему почти пятьдесят, а мама в два раза моложе. И он её во всём слушался! А потом его не стало. Сердечный приступ и через неделю похороны. – Чанёль задумчиво поднял взгляд к потолку и нервно сглотнул ком в горле. – По завещанию мама была обязана заботиться о Чжесоке до совершеннолетия, после чего ему отходила половина наследства. Мать когда узнала об этом, чуть с ума не сошла от жадности. Мы были детьми, не понимали толком ничего, а она уже тогда советовалась с адвокатами, как откупиться от чужого сына меньшей суммой.

– Так она совсем не любила своего мужа? – растерянно спросила девочка.

– Моя мама выросла в нищете и всю жизнь мечтала выбиться в люди. Этот брак был для неё путёвкой в светлое будущее, не более того, – откровенно ответил Чанёль. – Но всё же она позволила Чжесоку жить в нашем доме, общаться со мной, даже разрешила поступить в один университет. Правда, мама поставила ему ультиматум – пока мы живём вместе, никакого деления имущества не будет. В то лето я как раз закончил первый курс, а брат третий. И на лето мы поехали в маленький городок рядом с Ульсаном – там у отца была ферма, которая после его смерти пришла почти в полное запустение. Мы всего лишь хотели составить бизнес-план и смету будущих расходов, а вместо этого влюбились в очаровательную пастушку по имени Еын.

Сурин даже дыхание затаила, когда поняла, о ком идёт речь. А Чанёль мысленно был уже не в этой комнате, а в том жарком лете, на берегу озера, где юная Еын пасла лошадей, косо глядя на приехавших из Сеула братьев.

– Мы всё лето провели вместе, не отлипая друг от друга. Даже уговорили Еын поступать в столицу, помогли с подготовкой к экзаменам… Она жила в общежитии, и все девчонки на этаже ей завидовали, глядя, как после занятий её провожают домой двое универских красавчиков.

– Так вы оба любили мою маму? – с придыханием шепнула Сурин. – А кого любила она?

Мужчина замялся, не желая признаваться в правде, которая вполне могла задеть племянницу. Но всё же сейчас останавливаться на полпути было уже бессмысленно.

– Полгода мы просто общались. Еын делала вид, что не замечала наших ухаживаний, а нам уже не хватало дружеских отношений. Так вдобавок мы ещё и соперничать стали, ругаться, пару раз даже дрались. И когда мы уже готовы были придушить друг друга, Еын сделала выбор. Она выбрала меня. – Пак судорожно облизнул губы и продолжил. – Мы встречались несколько месяцев. У нас была сумасшедшая любовь. Серьёзно, я никого так не любил! Мы планировали пожениться, уже придумывали имена для будущих детей. А Чжесок… Он не лез в наши отношения. Делал вид, что всё нормально, а мы, увлечённые собственным счастьем, этого не замечали. Всё закончилось в тот день, когда я познакомил Еын с матерью. Сказать, что она была в бешенстве, значит промолчать. Она выставила мою девушку из дома, прокляв до седьмого колена, а меня перевела на учёбу в Лондон. Сейчас я понимаю, что зря пошёл у неё на поводу, но тогда я был другим человеком. Я полностью зависел от мамы в материальном плане, я был бессилен перед её слезами и мольбами. И я повёлся на «вам нужно побыть в разлуке и проверить свои отношения», за которым пряталось банальное «вы не пара, сынок, и я не для того вытаскивала нас из грязи, чтобы ты добровольно утонул в ней с головой». Так что, когда я вернулся из Лондона, Чжесок и Еын уже поженились, и твоя мама успела обзавестись трогательным круглым животом. Я не знаю подробностей случившегося. Мы до последнего поддерживали связь с Еын. Просто однажды она перестала мне писать, сменила номер телефона, а я не мог дотянуться до неё из чужой страны. Видимо, моя мама хорошо торговалась, потому что за возможность быть с Еын, Чжесок отказался от всего имущества и взял фамилию своей матери. Ему досталась только та полуразвалившаяся ферма под Ульсаном и в качестве почётного трофея сама Еын. С тех пор мы не виделись и не общались. Мама тоже не особо откровенничала на эту тему, а у меня не хватало решимости спросить напрямую. Сейчас бы я непременно задал ей этот вопрос, но она уже пять лет как умерла.

Потрясённая рассказом, Сурин молчала. Она и представить не могла, что её мама любила далеко не своего мужа, а его брата. Да это даже в голове не укладывалось. Как же так получилось, что их любовь с Чанёлем не выдержала проверки временем? И любовь ли это была?

Но кроме философских мыслей, девочку терзала ещё и обида за отца. Она очень любила папу, и при мысли о том, что мама не питала к нему сильных чувств, на глаза наворачивались слёзы. Её отец был лучшим на свете, лучше Чанёля, и мама тоже была обязана его любить. Иначе зачем всё это?

– Она не сказала почему тебя не дождалась?

– Мне всё равно на причины. Я её любил и был верен ей до конца. Она же предпочла ожиданию брак с моим братом. – Мужчина захлопнул альбом и поднялся со скрипнувшей кровати. – Думаю, на сегодня достаточно откровений. Я пойду.

Но не успел Чанёль дойти до двери, как за спиной раздались быстрые шаги. Обернувшись, он крепко обнял подбежавшую к нему девочку. Повиснув на шее дяди, Сурин долго молчала, а затем отстранилась и слабо улыбнулась.

– Молодец, что всё мне рассказал.

– Спасибо, что выслушала, – коснувшись губами тёплого лба, поблагодарил мужчина.

***

Утро понедельника началось со счастливой рожи Сехуна, сидевшего на кухне и нахваливающего сырный омлет Цзыань. При виде озадаченной одноклассницы, он приветливо поздоровался и вернулся к поглощению завтрака.

– Что ты здесь делаешь? – усевшись напротив, вздохнула невыспавшаяся Сурин.

– Соскучился, заехал за тобой. Ты не рада? – с набитым ртом прочавкал О.

– А где дядя? – обратилась Ли к Цзыань.

– Уже уехал на работу. Кстати, именно он пригласил молодого человека подождать тебя в доме, а не мокнуть под дождём.

– Вот-вот! Твой дядя гораздо более сердобольный человек, чем его наглая племяшка!

Быстро позавтракав, Сурин накинула на себя куртку, завязала шнурки ботинок и, подхватив рюкзак, вышла на улицу вслед за парнем. Автобус подошёл на удивление быстро, но в переполненном салоне было не протолкнуться. Однако это не помешало однокласснику вывалить на девчонку ворох абсолютно ненужной информации о том, как он провёл выходные. Сехун даже показал несколько снимков, которые успел нащёлкать во время одной из прогулок. Заострив внимание на фото, где стоял в обнимку с двумя девушками, он хитро хмыкнул и спросил, которая из них симпатичнее.

– Правая, – оценила Сурин.

– Эта?

– Да.

– Она мне тоже больше понравилась, – спрятав телефон в карман, признался О. – Но целуется не особо, всего обслюнявила.

– Так может ты был у неё первый?

– Ой, дорогуша! Если ты в восемнадцать лет ни с кем не целовалась, это ещё не значит, что и остальные такие же! – махнул рукой Сехун, тут же охнув от прицельного удара под рёбра. – Истеричка!

– Кобель.

Сурин плохо представляла, когда именно они с Сехуном переступили ту невидимую черту, которая из знакомых превратила их в друзей. Пусть не в полном смысле этого слова, но всё же. Девочке нравилось общаться с О – парень мог отвлечь её от тяжёлых мыслей и развеселить, помогал скоротать перемены, рассказывал интересные истории, провожал домой. Ему было откровенно плевать, что думали по этому поводу окружающие, а Сурин оставалось только догадываться, что парень нашёл в ней такого, раз впустил в свой круг общения.

Возможно, именно тот факт, что они начали общаться ближе, чем раньше, и позволил Сехуну заметить, что с Ли происходило что-то неладное. То и дело впадающая в задумчивость, она рассеянно слушала учителя, не замечала грозных взглядов Мины, даже про обед забыла бы, если бы не вовремя утащивший её в столовую О.

– Что случилось? – спросил он перед тренировкой.

Они как раз стояли за углом школы, прячась от дождя под навесом. Сехун курил, стряхивая пепел в новенькую консервную банку, а Сурин уныло разглядывала своё отражение в луже.

– Я узнала, что моя мама совсем не любила отца, – пожала плечами девочка, не поднимая головы.

– Мои тоже друг друга не любят.

– Но ведь это неправильно. Если ты живёшь с человеком, то должен чувствовать к нему симпатию. Иначе зачем вообще быть вместе?

– Иногда любви одного человека хватает на двоих. Возможно, твой отец думал именно так?

– Я бы так не смогла, – поморщившись от прилетевшего в лицо дыма, вздохнула Ли. – Ты докурил? Тогда пошли.

***

Набрав полные лёгкие воздуха, Сурин с удовольствием ныряла на самое дно бассейна. Ей нравилось там – на глубине. Все звуки стихали, вода обволакивала тело плотным коконом, и можно было наматывать круги до тех пор, пока лёгкие не начинало жечь от недостатка кислорода. А затем, отталкиваясь от дна ногами, подниматься на поверхность и жадно хватать губами прохладный воздух и глохнуть от чужих визгов и плеска воды.

– На сегодня всё! Вы хорошо потрудились! – с улыбкой объявил Чонин.

Дождавшись, когда парни скроются в раздевалке, Сурин выбралась из воды и стянула с волос резиновую шапочку. Чонин, продолжая отмечать что-то в журнале, понятливо улыбнулся.

– Я поговорил с директором, чтобы сделали отдельную душевую для девочек. Обещал заняться этим в ближайшее время.

– Было бы неплохо, – согласно кивнула Ли.

Когда парни разошлись по домам, Сехун привычно остался ждать девочку. Видя, как та раздражённо рассматривала дверь, он хохотнул и прислонился плечом к стене.

– Бесполезно, кто-то отодрал замок с мясом.

– Оторвать бы этому кому-то руки, – пробурчала Сурин. – И как я должна принимать душ и переодеваться?

– Бери одежду с собой, а я посторожу тебя здесь, – шагнув в раздевалку, предложил О.

Он сел на лавку, бросил рядом рюкзак и задумчиво посмотрел на куртку, решая снять её или оставить. Сурин стояла перед ним босиком, в одном купальнике, и мучительно размышляла, как быть.

Наконец решившись, вытащила из шкафчика полотенце и сменную одежду и, грозно глянув на уткнувшегося в мобильник Сехуна, скрылась в душевой. Проблема заключалась в том, что на хлипкой двери изначально не предусматривался замок, поэтому войти в помещение из раздевалки мог кто угодно. Полагаясь на честность О, Сурин быстро разделась и шагнула под душ. Слегка намылившись и смыв пену, она закрутила кран и потянулась к полотенцу, как внезапно в раздевалке хлопнула дверь и раздались громкие голоса. Почуяв неладное, Ли схватила одежду, но та выскользнула из рук и развалилась на полу, а в душевую ввалился явно вставший на защиту двери Сехун, которого снесли с дороги Мина и её подруги. Едва успев прикрыться полотенцем, Ли отшатнулась и в испуге округлила глаза.

– Быстро! Сними их на камеру! Пусть вся школа знает, чем они тут занимаются! – верещала девица, пока О раздражённо заталкивал растерянную Сурин в дальнюю кабинку.

Отдав ей свою куртку, он вышел к Мине и зло прищурился.

– Не знаю, что ты удумала, но лучше тебе свалить отсюда.

– Я сейчас же пойду к директору и покажу снимки голой Сурин и тебя, ждущего её в раздевалке. Скажи, сколько раз вы трахались с ней после тренировок?

Жгучая пощёчина заставила девушку отпрянуть к стене, а одна из её подружек, не опускающая камеры, подняла вверх большой палец.

– За это ты мне тоже ответишь! – мстительно пообещала Мина.

Оми, держащаяся в стороне, выглядела испуганной и явно собиралась сбежать под шумок, если бы выход не загораживали остальные подруги школьной королевы.

– Тебе не поверят, – усмехнулся Сехун.

– Давай проверим.

О покосился на девушку с камерой, мысленно просчитывая, получится ли выбить технику из её рук, но тут же заметил, что не одна она снимала. Не будешь же драться с каждой девчонкой, у которой в ладони зажат мобильник? Да сделай он один резкий шаг, и они все разбегутся, не поймаешь.

– И что ты хочешь?

– Я подумаю и дам тебе ответ, – довольно кивнула Мина. – Сурин, дорогая, к тебе это тоже относится! Готовься к исполнению моих желаний, тварь!

Дождавшись, когда девицы выйдут и, шумно переругиваясь, покинут раздевалку, Сехун медленно подошёл к кабинке, в которой прямо на полу сидела дрожащая Сурин.

Она подняла на парня испуганные глаза и тут же торопливо отвернулась, одёргивая слишком короткое полотенце. Хотелось расплакаться и провалиться сквозь землю от стыда, но ещё больше девочка мечтала оказаться дома и забыть о произошедшем, как о страшном сне. Вот только у Мины на этот счёт были другие планы.

========== Глава 22 ==========

Комментарий к Глава 22

для настроения рекомендую включить Yiruma – Love Hurts~

Несколько дней прошли в мучительном ожидании злодейств Мины, но девушка на удивление вела себя как ни в чём не бывало. И Сурин, и Сехун понимали, что расслабляться рано, но несомненно радовались вынужденной передышке.

Рассказать о случившемся дяде девочка не посмела. Было стыдно признаваться, что её, абсолютно голую, сняли на камеру и грозились показать эти снимки директору школы. Да и как бы Чанёль отнёсся к тому, что и Сехун стал тому свидетелем, она не знала, потому и не стала рисковать и откровенничать.

Но и в глаза О теперь было неудобно смотреть. Сам парень ни словом не обмолвился о произошедшем, чтобы не смущать девушку, но видел, что ей некомфортно находиться рядом с ним. Последней каплей стал отказ Сурин идти на тренировку.

– Почему? Из-за Мины? – недоумевал одноклассник, закусив кончик тлеющей сигареты.

– Просто не могу, – глядя в сторону, отозвалась Сурин.

Они как раз стояли в курилке, прячась под навесом от холодного осеннего дождя. Сехун выпустил дым и вдавил окурок в дно банки.

– Послушай, Мина туда больше не сунется! Замок на двери починили. Так чего ты боишься?

– Чего я боюсь? – подскочила Ли. – Я боюсь, что меня в любую минуту могут вызвать в кабинет директора и исключить. Боюсь, что позвонят моему дяде и расскажут о случившемся. Боюсь, что Мина заставит делать меня гадости! И эти «боюсь» я могу повторять до бесконечности!

– Если бы она хотела тебя сдать, то давно бы это сделала. Мина замышляет какую-то крупную гадость, и, к сожалению, мы не способны предугадать её действия. Поэтому чем бояться, живи прежней жизнью, а проблемы будем решать по мере их поступления.

– Тебе проще, потому что это не тебя голого засняли!

– А меня могут привлечь за то, что я тебя якобы соблазнил. Уверен, Мина выставит всё так, словно бы у нас состоялся жаркий секс, и пока ты смывала в душевой следы нашей страсти, я тебя ждал в раздевалке. И кому больше достанется?

– Мина тебя любит и не станет так подставлять.

– Я тебя умоляю! Когда любят, даже не задумываются о гадостях, которые Мина провернула, – Сехун закатил глаза и решительно натянул на голову подруги капюшон. – Пойдём уже.

– Я не знаю, – сдалась Сурин, позволив О приобнять себя за плечи.

– Ты паришься из-за того, что я увидел тебя голой? – неожиданно шепнул парень, а его ладонь съехала с предплечья на лопатки. – М-м, если бы не направленные на нас камеры, я бы точно возбудился.

– И в кого ты такой идиот? – оттолкнув парня, прошипела Ли.

Решительно шагнув под дождь, она услышала за спиной крик Сехуна.

– Бассейн в другой стороне!

Сурин надеялась, что оттопыренный средний палец стал достаточно понятным ответом.

***

В том, что спокойной жизни пришёл конец, Сурин убедилась вечером в четверг, когда на мобильный пришло сообщение от Мины. Школьная королева лаконично приказала сразу после торжественной части завтрашнего школьного юбилея отправляться на вечеринку, устраиваемую в особняке одного из своих одноклассников. Ли не знала его, но грозное «без фокусов» не предполагало путей для отступления.

Сехун, которому пришло аналогичное сообщение, тут же перезвонил и посоветовал не дёргаться. И обещал обязательно что-нибудь придумать – Сурин хотелось ему верить.

– Так у вас завтра будут занятия? – во время ужина поинтересовался Чанёль.

– Нет, – встрепенулась Сурин. – С утра начнутся репетиции, а вечером представление. Ты придёшь?

– Если ты настаиваешь, – подмигнул племяннице дядя. – Конечно, я приду. Ты сама на себя не похожа в последние дни. Что-то случилось?

– Нет, – солгала девочка, натянуто улыбнувшись. – Мне многие одноклассницы сказали, что будут ждать твоего появления. Типа ты соответствуешь их мужскому идеалу.

Чанёль несколько мгновений хлопал ресницами, после чего откинулся на спинку стула и приглушённо рассмеялся. Сурин знала, о чём он будет говорить – что уже стар и всё, что о нём говорят окружающие, банальная лесть. Но девочка не верила, что лучшие годы её дяди остались в прошлом. Мужчина прибеднялся, то ли специально, то ли случайно набивая себе цену.

Это сейчас он сидел перед ней в мягких домашних брюках, пушистых тапочках и накинутой поверх футболки тёплой кофте. Но Сурин видела, как дядя выглядел, когда шёл на работу. Строгий костюм, дизайнерские ботинки из дорогой кожи, стильная укладка делали его похожим на роскошную модель с обложки бизнес-журнала. И седина, которая проглядывала на висках время от времени, ничуть его не портила.