Текст книги "Play the kitten (СИ)"

Автор книги: candied v

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

– Ну хорошо, а что ты думаешь о Рудольфо Валентино?

Вайолет сперва стушевалась, не ожидая столь резкого возвращения с темы политики обратно к актерам старого Голливуда.

– Посредственный актер. И внешность никакущая. Не понимаю, почему его все считали секс-символом, – убрала пальцами передние волосы на затылок та.

Джеймс выдал полуулыбочку, затем быстро осушил стакан, на аристократический манер отставляя мизинец с красивым перстнем, после чего опустил пустой стакан к нетронутому.

– Я более чем уверен, что мы найдем с тобой общий язык.

Польщенная, Вайолет никак не могла перестать изучать сидящего перед ней мужчину. Ее влекло к нему потому что он так жутко похож на Кита или это все из-за той коллекции пластинок? Безусловно, он был привлекателен. Пожалуй, единственное, чем он отличался от Кита, были глаза. Разрез, посадка, цвет – все идентично. Но у Кита глаза были добрые…

Марч улыбнулся, словно бы прочел ее мысли.

– Да ты прямо не можешь перестать разглядывать меня, – самодовольно подметил тот, откидываясь на спинку, закидывая руку назад. – Похожи, не правда ли?

– Сходство феноменальное, – на одном выдохе произнесла та, потирая лицо ладошкой. – Насколько вы близкие родственники?

Джеймс растянул губы в улыбочке, проходясь быстрым взглядом по оголенным ногам девушки.

– Не насколько, насколько может казаться. Между нами це-елые поколения, – нараспев протянул тот, играя глазами. Вайолет приняла ответ за шутку, а посему лишь улыбнулась, пожевывая губу. – Его отец – родственник моего брата, – подумав, продолжил тот. – Можешь считать, что Кит мой племянник, – Джеймс небрежно указал кистью на нетронутый стакан. – Уверена, что не хочешь выпить?

– Я же сказала, что не пью, – помотала головой та, на какое-то время все же задержав на алкоголе взгляд. Марч вздохнул.

– Так что же, – он извлек из внутреннего кармана серебряный портсигар, вытаскивая сигарету, – не против? – отвлекся тот, вопросительно глянув на девушку. Та покачала головой, после чего последовало предложение взять и себе одну, которое Вайолет также отклонила, и мужчина чиркнул спичкой, красиво затянулся, потряся спичкой, выпустил дым и свалил все причиндалы на кофейный столик, возвращаясь к разговору, – так что же, – повторил тот, – как давно ты влюблена в моего племянничка?

Вайолет расширила и без того огромные глаза, уставившись на говорящего.

– Чего? Я не… с чего ты вообще взял, что я-

Вайолет умолкла, лишь стоило Джеймсу выставить вперед ладонь, прикрыть глаза и покачать головой, выпуская дым из ноздрей.

– Лишнее сотрясание воздуха, милая моя, – довольно резко, будто вспылив, перебил ее тот. – Достаточно сказать, что я видел твою реакцию в лобби днем ранее. Так что, – вкусно сделал еще одну затяжку мужчина, – давно?

Вайолет разинула рот, не зная, как и что отвечать.

– Вы ведь вместе в Южно-Калифорнийском, верно? – его глаза горели таким диким пламенем, что Вайолет вновь начинала его бояться.

– Я думаю, это не твое дело, – быстро отрезала та, стараясь прекратить эту нелепую беседу.

– Насколько сильно он тебе нравится? – будто и не слушая ее Марч выпустил последнюю струйку дыма и затушил сигарету в старой пепельнице на столике, вальяжно опираясь о подлокотник, дерзко ухмыляясь. – Признайся, ты часто о нем фантазировала. Сидя на лекциях, неужели ни разу не представляла, как он залезает к тебе под юбку? Как обжигает твою нежную кожу своим дыханием. Никогда не мечтала о том, как вы пропускаете пары, уединяясь в пустой аудитории? Как он стягивает с тебя нижнее белье? – резкий хлопóк, и Джеймс замолчал: игнорируя свои пылающие от ярости щеки Вайолет вскочила, залепив ему такую сильную пощечину, на какую была способна. Ее трясло от гнева, от злости. На себя, на Кита. На Марча. Не проронив больше ни единого слова Вайолет развернулась, скрываясь в коридоре, что вел к двери.

Джеймс же, откинув голову на спинку, потирал горевшую щеку, довольно улыбаясь. Когда входная дверь с силой хлопнула, он медленно встал, одернул пиджак и, спокойно насвистывая, словно ничего не произошло, прошелся до патефона. Вытащив конверт с пластинкой минусовки “Why don’t you do right” он ловко пристроил ее на центральную ось, затем резкими движениями прокрутил ручку, заводя пружину и, улыбаясь, опустил иглу. С характерным треском полилась спокойная, красивая мелодия. Все продолжая улыбаться Джеймс вернулся к диванам и, подняв второй стакан, в один присест его осушил.

– Прислуга! – в нетерпении выкрикнул тот, словно бы пытался до нее дозваться по меньшей мере минут десять.

– Да, сэр, – откликнулась мисс Эверс, вплывая в комнату.

Джеймс отстраненно глядел на стену соседнего помещения абсолютно стеклянным взором, затем быстро облизнулся, с торжественной улыбочкой переводя взгляд на прачку.

– Какой Вы там назвали номер?

Хейзел радостно разгладила фартук.

– О, сорок четвертый, сэр.

***

– Кошмар какой-то…

– Да тише! – шикнула на Айрис Лиз. За окнами давно стемнело. Обе простаивали в полутемном пустом коридоре возле комнаты Ваойлет. Из-за закрытой двери доносились хорошо различимые звуки плача.

– Не люблю, когда девушки плачут, – шепотом продолжила Айрис. – Может, нам все же войти?

Лиз закатила глаза, потирая бровь.

– С ума сошла? – тихо протянула та. – Это же самое уязвимое состояние человека! Ей богу, хуже, чем нагота, – Лиз покачала головой, опираясь о дверной косяк оголенным плечом. – Нет, нельзя ей мешать, пусть проплачется как следует, – вновь прислушивалась к звукам та. Обе они походили на плохих шпионов из довольно посредственных фильмов об агентах. За дверью то затихал скулеж, то вновь нарастал с новой силой. Лиз нервно дергала свои длинные бусы, то и дело себя останавливая из-за слишком громко перекатывающихся жемчужен.

– Она стянула мини-бутылку брюта из бара, – шепнула Айрис, нервно водя ладонями по своей рубашке. – Боюсь, как бы она не спилась тут с нами.

Но Лиз лишь отмахнулась.

– Девочка влюблена, войди в ее положение. Парень, которого она любит, разгуливает по отелю с другой.

Айрис покосилась на говорящую с явным неодобрением.

– Это ты виновата!

Лиз шикнула, выставляя ладони вперед, призывая напарницу к сохранению тишины.

– Ты виновата! – совсем тихо повторила Айрис. – Кто вчера вливал в нее эль? А? Вот так и начинают все алкоголики.

Лиз лишь выдала гримасу, означавшую что-то вроде «бла-бла, снова причитания, бла-бла».

– Не будь такой занудой. Вспомни свою молодость, – мило улыбнулась Лиз подруге, но Айрис была настроена сурово. Лиз вдруг неслышно охнула.

– Ты принесла ей в комнату новый будильник?

Айрис поморщилась, схватившись за голову.

– Вот черт! Забыла…

Лиз выдохнула, потирая переносицу.

– Ладно, пусть завтра проспится, а ночью выйдет вместо меня барменом.

Айрис опешила.

– Ты совсем с ума сошла?! Среди алкоголя? Ночью? Ты вообще слышала, о чем я сейчас говорила?

Лиз закивала, пытаясь успокоить собеседницу.

– Уймись, она знает правила: на рабочем месте пить нельзя. Да все будет нормально, ей просто нужно отвлечься от собственных мыслей. Послушает парочку историй посетителей, и все пройдет.

Айрис с недоверием глядела на нее.

– А если она сейчас решит счеты с жизнью свести? – продолжила та. – Ты подумала, как мы будем объяснять это ее родителям? Простите, что не сберегли вашу дочь, но вы можете навещать ее в отеле когда захотите?

Лиз устало запрокинула голову.

– Успокойся, душа моя. Я знаю, как выглядят потенциальные самоубийцы. Поверь, сама себе она не опасна, с ней ничего не случится… – Лиз помолчала, выдохнув, – по крайней мере сегодня…

Комментарий к High hat

High hat (ам. слэнг) – относиться свысока, заносчиво

========== Beat it ==========

Мам, пап,

У меня все прекрасно нормально хорошо. Здешняя прачка говорит, что я быстро все схватываю. Не поверите, но хоть я всегда и ненавидела смену постельного белья, в отеле же мне это даже нравится. Наверное, все потому, что это мои прямые обязанности.

Лиз научила меня быстро справляться с похмельем (замалевано с нервным смехом) менять освещение. Вы знали, что в каждом коридоре отеля куча щитков, и надо точно знать, какую зону оставляешь без света?

Со мной все дружелюбны. Я же по блату здесь, поэтому думала, что буду всех этим раздражать, но, кажется, это никого не волнует. Вчера впервые познакомилась с одним из совладельцев отеля. Довольно интересный молодой человек, много чего знает. Может, узнаю от него что-нибудь, и в следующем учебном году с историей не будет таких проблем, как в этом.

Мне пора разносить полотенца.

Люблю вас,

Вайолет.

***

Монотонно жужжал настольный винтажный вентилятор цвета бронзы, пристроившийся в углу под ячейками с ключами, – алая бахрома на брелках едва подрагивала под порывами ветерка. Ярко светилась неоновая голубая вывеска над стойкой регистрации, скромно гласившая «Ресепшн», и тихо позвякивали крупные круглые серьги из золота, когда Лиз делала очередную затяжку, чуть приподнимая голову, но ни на секунду не отрывая взгляда от строк книги.

– До меня дошло.

Лиз впервые подняла глаза, сфокусировавшись на говорящей. Вайолет, опираясь о стойку регистрации, уже довольно приличное количество времени молча отсортировывала письма, раскладывая их по стопочкам.

– Не поделишься открытием? – спокойно стряхнула пепел та, лишь на мгновение приподняв бровь. Вайолет облизнулась, кивая на кроваво-красный, хоть и слегка потерявший былую насыщенность цвета ковролин.

– Геометрический узор как в «Сиянии». А-то думала, где уже видела похожий, – с улыбкой пояснила девушка, похлопывая сложенной стопочкой писем по поверхности стойки регистрации. Лиз приятно удивилась, затушив сигарету и стягивая очки.

– Умничка, – засветилась та, откладывая в сторону и книгу с измятыми краями обложки, – а я все думала, когда ты мне об этом скажешь.

Вайолет в удивлении растянула уголки губ. Как, ее тут еще и проверяют?

Лиз вздохнула, поправила цветную легкую накидку и обернулась к циферблату часов. Прошуршала легкая струящаяся ткань ее длинного платья с дорогими узорами сиреневой, бирюзовой и серебряной расцветки.

– Итак, – вернулась та вниманием к девушке, – ты закончила с письмами?

Вайолет дернулась.

– О, да, эти для шестидесятого, вот это для тридцать восьмого, а это для, – Вайолет перевернула конверт, скривившись в гримасе, пытаясь разобрать почерк, – для До-дон-

– Донована? – вопросительно протянула Лиз, отрывая взгляд от папок в руках. – Это давай мне, а остальные разложи по ячейкам, – она перегнулась через стол, тактично забирая из рук девушки небольшой конвертик. Вайолет лишь нахмурилась, аккуратно стаскивая с поверхности письма. – Если будет еще что-то на имя Донована, заноси их в нашу подсобку и оставляй там на каком-нибудь столике, – кивнула Лиз в сторону дверей комнаты для персонала.

– Конечно, – вновь спокойно улыбнулась девушка, обогнув стойку регистрации, всовывая конверты в щели между висевшими ключами и стенками отсеков. – А Донован – твой, – она запнулась, -… т-твой… – вновь повторила та, не зная, правильный ли даже род употребляет.

Лиз медленно развернулась, не сдержав театрального смешка.

– Ну вот еще! Что за глупости, – и, вновь бросила взгляд на небольшие часики, – о-о, все, идем, нам пора, – дотронулась та до предплечья Вайолет, огибая мраморную колонну, словно приглашая девушку пойти следом. Вайолет, быстро затолкав последний конверт, кинулась следом, по дороге успев сделать один большой последний глоток остывшего чая из своей кружки.

***

– Сегодня я без Хейзел, да? – спросила Вайолет, разглаживая белый фартучек, надетый поверх ее свободной рубашки. Лиз бедром толкнула тележку ближе к двери шестьдесят седьмого и принялась поправлять волосы девушки. Вопрос все висел без ответа, и Вайолет здорово начинала волноваться, глядя на серьезное выражение лица своего одного из фактических боссов. Густые бирюзовые жидкие тени под толстыми стрелками завораживали своей насыщенностью. Вайолет даже не сразу заслышала, как где-то в соседнем коридоре хлопнула дверь одного из номеров.

– Я хочу, чтобы ты зашла и сменила белье на постели, идет? – глядела на девушку Лиз, повертев приподнятой рукой, стряхивая тонкий золотой браслет.

Вайолет коротко кивнула, не зная, всегда ли ее будут так обхаживать прежде, чем запустить в пустую комнату отсутствующего постояльца ради банальной уборки номера.

– Лиз, я дум-

– Ш-ш-ш, – покачала пальцем та, разглаживая брови девушки, – без слов и к делу, – в последний раз откинув и приподняв подушечками пальцев волосы девушки, она резво вытащила из отсека тележки белую простыню, пододеяльник и две наволочки, затем быстро дважды постучала, выкрикнув стандартную фразу и странно приобняла Вайолет за плечи. Та и удивиться не успела, ведь уборку номера обычно производят в отсутсвие постояльца…

Послышались шаги и приглушаемый стенкой голос, и Вайолет все сильнее настораживалась крепкой хватке на своих плечах, словно Лиз задумала что-то зловещее, что ясно должно было не понравится Вайолет. Все жилки заледенели, и кровь будто похолодела, словно все ее нутро чувствовало подвох и сомнение. Шумела система кондиционирования; по вентиляции гулял ветер.

Раздался щелчок, и дверь отворилась.

– Да, да, я понимаю… – юноша, открывший дверь, даже не посмотрел на гостей, лишь отпустил ручку и вернулся в комнату, поправляя зажатую между ухом и плечом трубку телефонного аппарата, – …нет, я понял, да… – хмурясь, продолжал тот сосредоточенно убеждать собеседника.

Но даже если бы солнце рухнуло на землю, и кромешная тьма окутала коридоры «Кортеза», Вайолет бы все равно узнала этот голос. Вот почему Лиз так ее прихорашивала! Это номер Кита!

Секундное замешательство прошло, и Вайолет дернулась, желая вырваться из хватки Лиз, убежать подальше от этой комнаты, запомнить номер и больше никогда не возвращаться.

– Нет, ты войдешь и сменишь белье, – решительно шептала Лиз, сжимая плечи извивающейся девушки, – давай, – та втолкнула Вайолет в открытую комнату и, не дав ей и мгновения на то, чтобы опомниться, скрылась в коридоре, оставив девушку одну. Вайолет застыла на месте, сжимая свежие простыни, повисшие на предплечьях; сердце колотилось как бешеное, отбивая нечеловеческий ритм так интенсивно, что казалось, маленький пульсирующий орган и правда задевал ребра – настолько неприятно ныла грудная клетка. Тело колотило в лихорадке, от страха пересохли рот и губы. Девушка нервно облизнулась.

В полной прострации она смотрела на темноволосого красивого юношу, который, быстро стащив с постели синюю спортивку и серые штаны, откинул вещи на кресло, словно приготавливая постель для уборки, прошелся качающейся походкой до окна, зажимая плечом трубку и сжимая в руке сам агрегат, и машинально задергал край белой футболки, продолжая повторять в телефонный динамик набор слов, смысл которых до Вайолет не доходил. В лучах дневного солнца облик Кита казался темным на фоне гардин из светлого льна. Тонкий спиралевидный брусничный проводок тащился по ковролину от аппарата в руках юноши до одной из тумбочек; мягкий ворс еле слышно приминался под подошвами потрепанных кроссовок. Будто потерянная, Вайолет с необъятным ужасом простаивала у шкафа, ожидая того, что и произошло мгновением позже, – Кит обернулся. Обернулся и замер, уставившись на девушку, едва заметно приоткрыв рот так, что нельзя было сказать, обескуражен ли он или просто желал ответить собеседнику на другом конце провода. Тот самый взгляд, каким его помнила Вайолет во время всех этих нелепых столкновений в общественном транспорте. Страх и недоумение. Злость и отчаяние. Он словно узнавал ее, они словно были старыми знакомыми детства, но в то же время и будто боялся. И этот страх в глазах резал глубже лезвия, колол глубже иглы. Ничто никогда не било Вайолет больнее, чем то, что она видела в глазах этого юноши.

– Бля, Кит, ну ты скоро или нет?! – от резкого голоса Вайолет подпрыгнула, делая шаг в сторону; в комнату впорхнула Анна. Ее русые волосы небрежными волнами привычно падали на спину и грудь, свободная майка, заправленная спереди в шорты, свисала до бедер; сверкнули многочисленные серебрянные сережки на хряще левого уха. – Дейзи уже на месте, нам нельзя опа-аздыва-ать, – пропела та. Кит моргнул, отводя взгляд от Вайолет и, посмотрев на вошедшую, поднес палец к губам, потрясывая трубкой. Еще один удар. В одну секунду он здесь, смотрит на нее, а в следующую уже совсем другой человек – все внимание на ней – и вновь улыбается. Глаза вновь горят жизнью и симпатией…

– Да, хорошо, мам, я все сделаю, – спокойно продолжил юноша, взъерошивая свои темные непослушные волосы. Вайолет сглотнула, с трудом оторвав взгляд, и поплелась до постели, стаскивая тяжелое одеяло на близстоящее кресло. Анна тихо захихикала и, вприпрыжку достигнув окна, игриво укусила Кита за плечо. Тот улыбнулся, кинув на девушку теплый взгляд, взяв в руку телефонную трубку.

Вновь мучительно защемило в груди. Чувство, сродни холодному ветерку, который обдувает твою шею, когда ты лежишь в теплой ванне. Неприятное, болезненное ощущение; ты хочешь тепла, но уровень воды слишком низок, и это тепло тебе недоступно…

Вайолет стаскивала простыню, когда Анна впервые бросила на нее взгляд, продолжая виснуть на плечах Кита. Лишь на мгновение – и снова все внимание на юноше.

Она слышала его голос. Вновь, за все эти дни она снова слышала его голос. Ласковый, такой теплый, чарующий…

Пока простыня медленно, но верно утягивалась к краю матраса, Вайолет старалась не дышать, зная, что сбившиеся вздохи выходили слишком громкими. Ноги подкашивались и тряслись, хотелось сползти на ковер, упасть на пол также, как и эта несчастная простыня. Изредка Вайолет отключалась, а затем вновь приходила в себя, осознавая, что сжимает в руках подушку, что надо снять несвежую наволочку, которую надо заменить на новую.

– … пока, и я тебя люблю, – окончил разговор Кит, с улыбкой опуская трубку на аппарат. Анна прокомментировала сводку погоды, сдобрив речь добротной порцией мата, и потянула Кита к выходу. Тот быстро опустил городской телефон на кофейный столик, поправил темные джинсы, поднял с ковра свой черный рюкзак «Венгер» и, закинув его на плечо, последовал за Анной в общий коридор, прикрывая за собой дверь. Снаружи доносился противный смех Анны, и будто кондиционер заработал чуть тише.

Она держалась, или, по крайней мере, старалась убедить себя в этом. Теперь же, оставшись наедине с самой собой и грудой постельного белья, Вайолет мучительно всхлипнула, зажимая рот ладошкой, сползая по бортику постели к полу, хватаясь за жесткий матрас. Туго скручивало живот, и слезы капали на ноги, на фартук, оставляя влажные капли на белоснежной ткани, пропитывая материю. Насколько больно должно стать, чтобы перестать чувствовать вообще? Насколько долго надо давиться слезами, чтобы перестать ощущать горечь и обиду?

Порой бывает тяжело взять себя в руки, справиться с эмоциями. Твое окружение словно шепчет «Сдайся. Разве ты не видишь, насколько все плохо?». Но в отеле было что-то такое, вроде внутреннего стержня, который взывал к Вайолет сквозь пропитанные хлором ковры и мебель, через бетонные стены, хранившие куда больше секретов, чем улыбка Джоконды. «Кортез» взывал к Вайолет, и та чувствовала энергию, исходившую из полов и потолка, словно невидимые взору сильнейшие вибрации. От слез не было проку, не становилось лучше, как раньше. Здесь, в этой комнате Вайолет будто заново впитывала в себя все те наставления, что отчаянно старалась вбить в свою голову все эти продолжительные месяцы.

Отель действительно будто говорил с ней, Вайолет ощущала это. С обидой закинув оставленные валяться на ковре свежие простыни на незаправленную постель, девушка утерла мокрые глаза и нос.

Вайолет втянула воздух, поправив волосы, смахнув последнюю влагу с ресниц, обводя помещение свежим взглядом. Никогда она еще не была настолько близка к вещам Кита. Здесь все было пропитано им, в комнате стоял запах его средств для ухода, постельное белье пропиталось ароматом одеколона. Как часто она улавливала в воздухе эти нотки розмарина, мускатного шалфея и лаванды, сколько раз ловила себя на мысли по дороге к корпусу физкультуры, что узнаéт запах пудры и цветков гелиотропа…

Кое-как, на автомате управившись с бельем, Вайолет залезла на кровать и разгладила пузырящийся пододеяльник, собрала с пола грязные простыни, закинув те в отсек тележки, и, вытащив новые махровые, но уж очень тонкие полотенца, с опаской заглянула в ванную, словно за ширмой мог подстерегать старый добрый душка Крюгер.

Бордовая мелкая плитка засверкала, стоило лишь включить освещение. На светлой раковине меж двух краников аккуратно пристроился футляр с зеленой зубной щеткой, измятый тюбик пасты, бритва, пена, лосьон и круглый белый пузырек одеколона. Последний наверняка имел именно тот самый аромат…

На углу пожелтевшей от времени ванной пристроилась баночка мужского шампуня. Кроме этих предметов гигиены больше ничего на поверхности не просматривалось. Перекидывая чистые полотенца через плоские держатели, Вайолет ловила себя на мысли, что, возможно, Анна не живет в этом номере, а посему маленький, но пугающий и опасный огонечек надежды вновь разжигался в самых недрах потерянной души девушки…

***

Почему-то номер Кита захотелось оставить в идеальном порядке. А, возможно, это все из-за призрачной надежды, что он оценит ее старания, вернувшись в комнату позже вечером… пускай он, возможно, и не запомнит, кто именно убирался в его номере…

Вайолет придвинула кресла, перенесла стационарный пыльный телефон обратно на тумбочку, аккуратно, с толикой опаски сложила спортивные вещи юноши на подушке кресла и, забрав использованные полотенца, почапала до тележки, закрывая за собой дверь шестьдесят седьмого.

***

Ее так и трясло от адреналина и переизбытка эмоций пока она катила тележку по коридору, высматривая таблички на ручках дверей с просьбой убраться в номере…

***

Вайолет спокойно просиживала на пуфике перед туалетным столиком, наблюдая за тем, как Лиз копалась в ее распиханных в комоде вещах.

– Чем ты сегодня занималась? – поинтересовалась та.

Девушка поджала губы, переплетая пальцы рук.

– Убиралась в номерах, помогала Хейзел раскладывать чистое белье по полкам прачечной… – Вайолет не была уверена, хотела ли она начать жаловаться Лиз на то, что та буквально втолкнула ее утром в номер к человеку, которого хотелось видеть в самую последнюю очередь. – Он возненавидит меня, – помолчав, продолжила девушка.

Лиз развернулась, приподнимая бровь, опустив в ящик поднятую майку на бретельках.

– Не думаю, – о, она прекрасно, понимала, о чем, о ком речь. Вайолет усмехнулась, облизываясь.

– Выглядит так, словно я слежу за ним, – в расстройстве опустила та ладони на коленки. – Мне кажется, я действительно его пугаю.

Лиз фыркнула, упирая кулак в бок.

– Послушай, что я тебе скажу, – развернулась та. – Думаешь, все эти советы “держаться подальше” приносят пользу? Да это чушь собачья! Чем дальше ты держишься от объекта воздыхания, тем сильнее хочешь быть рядом. Нельзя забыть юношу, к которому испытываешь чувства, если ты не видишь его. Наоборот, чем дольше ты находишься в его окружении, тем больше недостатков замечаешь, – с каждым новым словом Вайолет хмурилась все больше и больше. Лиз развернулась к ящику, продолжая спокойно перебирать вещи. – Тебе нужно научиться перестать чувствовать дрожь в коленях, когда ты рядом с ним.

Вайолет прыснула со смеху. Ну да, как будто это так легко!

– Со стороны это выглядит так, словно я устроилась на работу чтобы быть ближе к нему. Чувствую себя дурой…

– В тебе должен говорить разум, а сейчас у тебя одни эмоции. Когда ты научишься их контролировать, станет проще.

Лиз обернулась, видя как Вайолет потупила взор, разглядывая носки своих конверсов, и приподняла уголок темно-красных губ, словно усмехаясь.

– Наденешь вот это, – потерла та подушечкой безымянного пальца над идеальной бровью, передавая Вайолет шелковую кружевную комбинацию нежно-розового цвета. Девушка в недоумении уставилась на вещь.

– Я не могу пойти в одном нижнем белье.

Скептический взгляд Лиз так и прожигал насквозь.

– Терпение, мой милый друг, – пропела та, покачивая головой, возвращаясь к комоду. Покопавшись в скудной горе вещей, Лиз извлекла на свет свободное мягкое светлое платье “бейби-долл” из хлопка и полиэстера с длинными рукавами и одним единственным вышитым узором английской розы на груди. – И вот это сверху, – протянула та платье-кофту девушке. Вайолет нахмурилась, но спорить не стала.

– Не вижу смысла так наряжаться для ночной смены в баре, – угрюмо пробурчала та, развернувшись на пухлом пуфике, стягивая рубашку перед круглым зеркалом.

Лиз издала смешок.

– Детка, это игра. Понимаешь? Для чего одевают актеров? Что бы они шикарно сыграли свои роли, вжились в образ, с блеском выдали то, чего требуют окружающие, и ушли под авации и рукоплескание, – Лиз пересекла полумрачное помещение, опираясь о туалетный столик пока Вайолет неуклюже натягивала комбинацию. С легкой улыбкой на губах, моргнув, Лиз продолжила, чуть склоняясь к девушке. – Тебе выпала великолепная возможность раскрыть грани себя, пробудить то, что спит внутри твоей души, найти то, что давно было утеряно…

Управившись с легкой струящейся по фигуре комбинацией, Вайолет разгладила шелк, проведя ладошками по бедрам, с легким недоверием глядя на себя в отражении, словно не верила, что девушка перед ней – настоящая Вайолет. Лиз с доброй улыбкой подняла со столика верхнее платье. Надев последний слой, девушка поправила кружево, торчавшее из-под короткого светлого подола, и вытащила из-под ворота пышные волосы. Лиз довольно обошла Вайолет сзади, опуская руки на плечи. В свете небольшого плафончика сверкали зеленые влажные глаза, обрамленные густым слоем косметики.

– Не каждому выпадает такая возможность, – пропустила та пальцы сквозь темно-русые волосы девушки, продолжая чарующий шепот, глядя на то, как алели, заряжаясь жизнью и энергией щеки Вайолет, – так играй, милая моя, играй…

***

Фантомы сменяли друг друга на огромных, позолоченных панелях противоположенного конца этажа, напоминая далекие, недосягаемые призрачные очертания прошлого, походя на тени, отбрасываемые хлорированной водой на начищенные стены бассейна. Тихая, спокойная мелодия убаюкивала. Светились огромные люстры, до которых, казалось, рукой дотянуться можно, стоит лишь перегнуться через сверкавшие перила. Ярко подсвечивались белые стенки за многоуровневым стеллажом с алкоголем под стариной Кортезем, который, будто недвижимый гость из прошлого, наблюдал за происходящим с высоты своего почетного места, и еще более насыщенным казался малиновый цвет обивки кресел, словно дизайном занимался сам граф Дракула. На верхней полке сияли базальтовые бока пухлой вазы.

Пока еще бар пустовал, Вайолет бегло осматривала свое рабочее место, стараясь ухватить краем уха все, что говорила Лиз. На нижнем ярусе барной стойки располагались бокалы и стаканы всевозможной формы и длины, крохотные отсеки для лайма, лимона, апельсина, нарезанной клубники, листьев мяты, ананасов и стебельков сельдерея. Самую последнюю полку занимали ящики с пивом, вином, и короба с запасной посудой. Слева хранились соусы, вроде острого табаско или кетчупа, а чуть поодаль – снэки.

– Колотый лед вот здесь, – коснулась Лиз большого жестяного ведра. – Тут джиггер, риммер и шейкер, – Лиз чуть не рассмеялась, увидев скривившуюся в недоуменнии мордашку девушки. – Думаю, ты со всем тут разберешься по ходу дела, – изящно взмахнула кистями рук та, облизывая губы; Вайолет еле оторвала взгляд от насыщенного алого маникюра. – Главное, – кинула Лиз взгляд в сторону диванчиков, – улыбайся клиентам, не путай их заказы и отвечай на то, что тебе рассказывают. Хоть как, даже кратко. Главное, не молчать. Среднестатистический посетитель бара приходит за разговорами. Выпить каждый и дома может.

Вайолет в усмешке хмыкнула, проводя пальцами по холодной рабочей поверхности нижнего уровня барной стойки, машинально накручивая на палец провод одного из светильников, что выстроились в ряд через равные промежутки.

– А если платить откажутся? – подняла взгляд та, прищуриваясь.

– Говори, что охрану позовешь. Обычно это их пугает.

Вайолет улыбнулась. Лиз поправила стакан с тонкими ярко-красными соломинками и обошла стойку.

– Ну ладно, не буду тебя смущать, – незаметно для посетителя указала та на поднимающегося по лестнице мужчину, хитро улыбаясь. – Возникнут проблемы, я внизу до часу.

Вайолет серьезно кивнула, закусывая губы, пряча свою нервную улыбку.

***

Все, что ей было известно о работе барменов, было почерпнуто из посредственных кинолент или проходных сериалов, что крутят по кабельному, поэтому знания о «профессии» и ограничивались смешиванием выпивки и постоянным протиранием барной стойки тряпкой. Что делали бармены все остальное время – оставалось загадкой.

Все это время, каждые несколько минут Вайолет ловила себя на мысли, что нервно прислушивается к звукам лобби. Что она чувствовала на самом деле? Действительно ли она боялась услышать скрип главного входа и знакомые голоса? Или же желала, чтобы их обладатели поднялись в бар?

Первые полчаса Вайолет отчаянно пыталась отвлечь себя. Она протерла от пыли полку с кассовым аппаратом начала прошлого века и стоящей рядом коробочкой с носовыми платками, изучила этикетки с алкоголем, что простаивал ближе всего, на уровне глаз, придвинула роскошные кресла ближе к столикам, проверила все пепельницы, поправила крошечные темные плафончики настольных торшеров и закурила, успокаиваясь.

Скоро и вся часть этажа, что отдана под бар, была окутана легкой табачной дымкой. Несколько отгороженных мест у полукруглых стенок по левую сторону были заняты разношерстными компаниями. Пока они были единственными посетителями, Вайолет не особо нервничала, но когда на барный стул опустился первый за этот вечер клиент, девушка не на шутку разволновалась. Первый настолько близкий контакт с гостем!

От волнения Вайолет выронила барные щипцы, те со звоном приземлились на плитку пола.

Мужчины в костюмах заказывали виски и содовую, изредка заходившие женщины – вино; к третьей бутылке Вайолет уже здорово управлялась со штопором.

Но была одна женщина, которая не давала Вайолет покоя. Она ничего не просила. Лишь сидела за самым дальним столиком, потягивая – судя по насыщенному красному цвету – «Кровавую Мери». Вайолет не знала, откуда эта дама притащила напиток или в какой момент уличила возможность и смешала ингредиенты сама. Но женщина ничего не делала, ни с кем не говорила. Лишь время от времени утирала уголки губ да зажигала новую сигарету, поправляя леопардовую шубку, и в открытую изучала Вайолет взглядом. Вайолет чувствовала это – постоянное ощущение наблюдения, словно она была хомячком в клетке на потеху желающим.