Текст книги "Play the kitten (СИ)"

Автор книги: candied v

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Пустяки… повздорил с одним из постояльцев… – уклончиво ответил тот. Вайолет все еще не могла собраться с мыслями.

– Давно это произошло? – не унималась она. – Ты прикладывал лед? – ей неистово хотелось коснуться его, дотронуться до лица, словно бы ее прикосновение все залечило.

Кит вновь простодушно отмахнулся, засовывая руки в карманы джинсов.

– Все нормально. Не думай об этом, – он устало улыбнулся, отводя взгляд. Вайолет двинула губы в сторону, переминаясь с ноги на ногу. В воздухе повисло напряженное молчание, когда хотелось сказать чуть больше, но язык не позволял этого сделать. Кит первым прервал гнетущую тишину. Юноша вытащил руку из кармана, сделав непроизвольный жест. – Вообще знаешь, немного побаливает. На кухне найдется лед? Я бы спустился через минуту.

Вайолет не сдержала кривой усмешки. Вышло немного желчно, непреднамеренно холодно.

– Я поищу. Приходи на кухню, – и толкнула тележку дальше по коридору.

– В-вай, – уже во второй раз ее окликнули с подобной интонацией – нервозность и растерянность. Девушка обернулась. Кит взъерошил непослушные волосы, тяжело сглотнув. Было заметно, что он нервничал, что слова давались ему с трудом. Вайолет догадывалась о том, что он хотел сказать, и страшилась это услышать. Но внезапно Кит опустил руку, качнув, будто сдался, головой. – Нет, ничего. Я только сделаю звонок и сразу спущусь.

***

Она вбежала на кухню. Сердце колотилось как сумасшедшее. Вайолет навалилась на холодную поверхность тяжелого металлического стола, пытаясь заставить себя продолжать дышать. Воздух просто не поступал в легкие, и перед глазами мутными пятнами мелькали звездочки.

Как она могла быть такой дурой все эти месяцы? Как могла не замечать, что, в сущности, Кит лишь жалкий трус? Все были правы, о, как все они были правы! А она ничего не видела, ослепленная своими чувствами. Неужели она и правда так изменилась за месяц, что превратилась из рассыпающейся страдалицы по возлюбленному в самодостаточную барышню? Словно она состарилась лет на десять, стала более рассудительной, спокойной, менее импульсивной. Где та маленькая девочка, мечтающая каждую лекцию скорейшего перерыва, чтобы вновь выбежать на перекур, лишь бы несколько минут понежиться в лучах энергии этого юноши? Кто добровольно освободил ее от такой мерзкой жизни?

Вайолет обхватила голову руками так, что заныли корни волос. Решено. Она напишет это письмо. Она твердо решила.

Пока Кит не спустился за замороженным пакетом овощей, у нее есть несколько минут в запасе. Возле плиты Вайолет достала из ящика с ножницами и упаковкой праздничных свечей чистый лист бумаги и короткий карандаш без ластика.

Дорогие Родители! Мам,

Я уже говорила тебе, что мне очень нравится работа в этом отеле. Здесь я нашла людей, которые тех, кто понимает и принимает меня. Я знаю, что не часто жалуюсь тебе, потому что мне тяжело просто не на что жаловаться. Но я подумываю взять академический отпуск и остаться работать здесь на весь следующий год. Еще я точно знаю, что это шокирует папу, поэтому прошу пока не говорить ему, и не пугайся, когда письмо принесет наша соседка: я указала ее адрес на конверте.

Расскажу все при встрече в воскресенье. Мне дали выходной, поэтому можешь начинать размораживать гуся :)

Пожалуйста, не делай поспешных выводов и не начинай психовать. Надеюсь, ты поддержишь мой выбор.

Люблю тебя,

Вайолет.

***

Рано утром, когда все хорошие девочки должны бы давным-давно видеть хорошие сны в своих постелях, Вайолет вновь коротала время в апартаментах Джеймса, словно бы дорожка до его номера не то что медом была вымазана, но хорошенько проспиртована.

В комнате было прохладно. Трещала пластинка: Уильям Хэнди радовал слух своей непринужденной игрой на трубе. Вайолет вертелась в длинной юбке возле круглого зеркала, радуясь красиво развевающемуся подолу, украдкой наблюдая, как Джеймс, в метре от нее, надевал пиджак, застегивая третью, последнюю пуговицу. На этот раз Джеймс предложил разделить с ним второй завтрак; вот-вот Хейзел должна была закончить с фруктами, а за аперитивом Джеймс поведал впечатлительной девушке преинтереснейшую историю: дескать, остановился тут в одном из номеров некий синий воротничок – тот еще фрукт. Мужчина за тридцать, вопреки закону и желанию племянницы занимающийся с ней премерзкими вещами в отсутсвие в городе ее матери.

Вся эта песня была аккуратно наиграна своей гостье Джеймсом с нужной интонацией, с требующими того жестами, мимикой. Вайолет и не помыслила о каких-либо доказательствах услышанного, свято уверив в историю мужчины. Джеймс практически наобум ткнул в пустующую ячейку для ключей, выбрав жертву, а Вайолет – даже звучит дико – и не думала подозревать убийцу, к тому же еще и давно мертвого, в каких-либо преступных помыслах. Да, права была Салли, когда несколькими днями ранее, выдыхая сигаретный дым, подметила: «Хорошо же ты ей мозги прополоскал, однако», на что Джеймс лишь коварно усмехнулся, пряча свой детский восторг за галантной улыбочкой.

Манера Джеймса описывать неприятные детали не оставила Вайолет равнодушной. И ею овладело не столько любопытство, сколько ненависть. Мир жесток, но почему инициатива сделать его чуточку лучше должна всегда исходить лишь от представителей закона да правосудия?

– И в каком номере он остановился? – аккуратно спросила Вайолет, все продолжая вертеть бедрами, касаясь складок юбки. Джеймс незаметно улыбнулся, поправляя платок на шее.

– Шестидесятый. Так ты согласна?

Вайолет бросило в жар. Номер преступника так близок от номера Анны. А что, если его пристрастия распространяются не только на членов семьи? Она не может это так оставить. И, хоть и будучи подвергнутой тотальному внушению со стороны Джеймса, она прекрасно понимала, чего он от нее хочет. Девушка отвернулась от зеркала, разворачиваясь к Марчу с хитрой полуулыбкой на губах.

– Мне нужна одна из твоих рубашек.

***

Белоснежная, накрахмаленная рубашка мужчины едва доходила до низа бедер. Вайолет одолжила у Салли пару черных прозрачных чулок с кружевом по верху, но яркую помаду брать у нее побоялась – все-таки кто знает, в каких местах побывали губы этой женщины. Вновь на помощь пришла волшебная косметичка Лиз, которая, казалось, может серьезно посоревноваться с любой «youtube бьюти-гуру».

Мягко ступая по ковролину шестого этажа, Вайолет надеялась, что в таком виде никого встретить не успеет. Не из-за стыда, но просто начнутся расспросы, которые сейчас были бы крайне не ко времени и месту. Вот он – номер шестьдесят; за дверью тишина. Джеймс внушил Вайолет, что мужчина самолично заказывал у него девушку по вызову, и для исполнения маленького плана требовалась эта самая девушка по вызову. В роли Вайолет.

«Конечно же ничего делать не придется, – уверил часом ранее Джеймс, выуживая из гардероба свежую рубашку. – Лишь томный взгляд твоих прелестных глаз да кокетливый взмах руки – и ты ведешь его в подвальное помещение, о котором я тебе рассказывал».

Вайолет вздохнула, пошире распахивая воротник. В коридоре перед закрытой дверью было совсем не тревожно, но что если она растеряет всю свою уверенность, встретившись лицом к лицу с человеком, чья жизнь всего через несколько минут должна будет оказаться в руках самого безжалостного серийного убийцы всех времен? Да и к черту! Плевать ей на него! Неужто этот человек может возомнить себе, что столь мерзкие вещи сойдут ему с рук? Кражи, вымогательство – все меркло в представлении Вайолет перед насилием над слабым полом. И невдомек ей был остановиться и подумать, а правду ли говорил Джеймс…

Вайолет дважды постучала. И на мгновение растерялась. Как выглядят проститутки? Может, не стоило судить по французским фильмам? Послышались неспешные шаги. Вайолет быстро отскочила к стене, примкнув к холодной краске спиной, спешно взъерошив передние пряди у корней пальцами.

Дверь открыл высокий мужчина среднего телосложения – не то чтобы толстый, скорее крупный. От тридцати до сорока лет. Здоровые работяги – именно такими Вайолет представляла себе шахтеров-угольщиков двадцатых годов. Темные, в рыжину, короткие волосы, пятидневная щетина. К удивлению Вайолет он оказался не так уж и плох собой, как она успела себе напредставлять.

– Да? – он выглядел удивленным, но приятно удивленным. Оценил ее с головы до ног пристальным взглядом. И если бы не этот жест, Вайолет бы, возможно, заколебалась относительно своего поступка. «Помни о кокетках флэпперах, Вайолет – сигналил голос Марча. – Ты – одна из них». И Вайолет слушалась.

Девушка чуть склонила голову, мило улыбнувшись.

– Более короткого приветствия от мужчины я еще не получала, – и до странности спокойным был ее голос. Точно надо было в актрисы идти.

Мужчина глупо улыбнулся, облизывая губы.

– Пойдем со мной, – Вайолет отлипла от стены. Мужчина прищурился, будто действительно размышлял, не маньяк ли эта крохотная юная леди.

– Ну пойдем, – он спокойно прикрыл дверь своего номера. Его готовность последовать за полураздетой девушкой вселила в Вайолет абсолютную уверенность, что Джеймс не врал. Ей даже противно стало идти рядом с этим мужчиной, хотелось скорее увидеть, что придумал для него Джеймс. Вайолет была чуть впереди, порой оглядываясь с наигранно скромной улыбочкой на алых губах, проверяя, следует ли он за ней. Край рубашки Джеймса призывно колыхался, и Вайолет неприятно передергивало от отвращения, когда она чувствовала этот мужской взгляд на своих ногах. Скрипнула дверь, и поглотил холод лестничного пролета. Все ниже и ниже, в недра «Кортеза». Мужчина ничего не говорил, только тяжело дышал, чем еще больше раздражал Вайолет. И пока она спускалась на очередной пролет между этажами, то вспоминала слова той шикарной светловолосой женщины из пентхауса: «Мужчины – красивые дети с которыми можно играть». Вон он, тащится позади нее, словно щенок на веревочке, лишь только слюни не пускает. Омерзительно, насколько мужчинами владеют животные инстинкты, жажда унять похоть.

Подвалы. Джеймс сотворил такой лабиринт, что Вайолет с трудом продолжала ориентироваться на поворотах. Стопы мерзли сквозь тонкий капрон; где-то капала вода, и пахло затхлой жидкостью, плесенью и смертью. Мужчина издал смешок.

– Куда ты меня ведешь? Я думал, мы в какой-нибудь особый номер.

Вайолет чуть не рассмеялась.

– О, мы действительно идем в особое место, – и вновь обернулась, махнув копной волос, – поверь мне, ты не останешься равнодушным…

В узком коридоре она остановилась у большой металлической двери, толкнув ее боком.

– Не бойся, – Вайолет медленно пятилась, проходя в полутемное, освещаемое лишь лампочками коридора, помещение, заманивая. Ее пальцы нашли пуговицы на рубашке, и девушка демонстративно принялась возиться с петельками. Мужчина, зачарованный, шагнул следом. И только лишь стоило ему переступить порог на достаточное расстояние, как дверь за его спиной громко хлопнула, и загорелись большие круглые светильники на потолке. Бедолага лишь успел обернуться на грохот захлопнувшейся двери, как Джеймс с силой проехался по его голове чем-то тяжелым, что Вайолет так и не успела разглядеть, но что очень походило не то на металлическую вазу, не то на низкое ведро. Удар был точно рассчитан так, чтобы лишь лишить жертву сознания. Хрупкая кожа не выдержала, и на белоснежную рубашку попало несколько крошечных, словно бусинки, алых капель. И в момент, когда мужчина, охнув, без чувств рухнул на грязный пыльный пол, Вайолет завороженно смотрела на свои руки, размазывая большим пальцем попавшую на ее кожу кровь. Ткань рубашки впитала капельки, словно дорогая хорошая бумага чернила. Джеймс нарочито грустно вздохнул, откинув с грохотом предмет в сторону к стене, и подпер бока кулаками, словно бы оценивая масштабы будущей работы.

– И это все? – расстроенно спросила Вайолет, ожидая чего-то большего, чем простой удар по голове тупым предметом. Да она даже не поучаствовала в непосредственной деятельности! Но Джеймс так сладко улыбнулся, что последующего ответа даже и не требовалось.

– О, Вайолет, это лишь подготовка к катарсису, – его взгляд сфокусировался на кровавых пятнышках своей рубашки на девушке. Джеймс прикрыл глаза, блаженно втягивая воздух носом. – Обожаю вид крови на одежде.

***

Прошло больше часа. Вайолет, скрестив облаченные в вызывающие чулки ноги, сидела на полу, облокачиваясь о стену, и со скучающим видом играла с найденным под сломанным стулом красным йо-йо, черт знает откуда здесь взявшимся. Все помещение походило на начатый когда-то давно проект отдельных апартаментов без окон, но так и не закончившийся: кирпич на одной из отделанных камнем стен успел кое-где раскрошиться, большие круглые двери, похожие на люки, покрылись ржавчиной, у перегородки со смежным темным помещением были пристроены решетки сомнительного назначения и два старых пружинных матраса. По потолку тянулись трубы всевозможных размеров, у стыка стен с потолком – старые лампы накаливания в черных оправах. Поломанные стулья, брошенная отделочная плитка, ведра из-под краски – все это не походило на декорации места преступлений, но так ведь и должно быть, не правда ли? Если хочешь что-то спрятать, прячь в самом обычном, ничем не примечательном месте. Задумка Джеймса Патрика Марча – простроить отель для убийств – была гениальной. Это сродни бездомным и владельцам жилья: убийца, выискивающий жертв на улицах и оставляющий улики в лесу, будет гораздо быстрее замечен, чем тот, кто убивает за четырьмя стенами. Не дом, но отель – место, где искать будут в последнюю очередь. Особенно, когда весь персонал работает на тебя.

– Скоро он очнется? – протянула Вайолет, бросая йо-йо себе на колени. Джеймс заковал мужчину при помощи цепей, приваренных к конструкции, о назначении которой Вайолет могла лишь догадываться: три тонкие трубы, тянущиеся с некоего пьедестала с решетчатым покрытием до воздухоотвода. По бокам боковых торчали трубки, напоминавшие горелки. Жуткое зрелище.

– Не терпится? – усмехнулся Джеймс. Затем поправил подтяжки и поднял с пола арбалет. – Иди сюда. Пока он не оклемался, научу тебя обращаться с оружием.

***

Скованный постоялец шестидесятого номера постепенно приходил в себя. Голова свесилась, и едва можно было разобрать слабое мычание. Кровь на затылке засохла, издалека походя на глубокую рану.

Арбалет оказался намного легче, чем Вайолет себе представляла. Возможно, это из-за деревянного материала. А, возможно, потому, что эта конкретная модель напоминала средневековую по простейшей комплектации: никаких прицелов и тяжелых металлических деталей. Лишь ложе со спусковым механизмом внутри, паз для стрелы, плечи что и у обычного лука, тетива да крестовина со стременем.

– Для взведения арбалета нужно опустить его на землю, – Джеймс наглядно демонстрировал свои слова, – вставить ногу в стремя и натянуть тетиву, – проскрипела идеально начищенная кожа туфель мужчины. – Затем помещаешь стрелу, – Джеймс поднял с пыльного бетона одну из двух приготовленных. – Держи арбалет крепко и, когда прицелишься, нажимай на спуск.

Он занял позицию у стены, метрах в двадцати от жертвы. И поднял арбалет. И выпустил стрелу. Мгновение – и с легким рвущимся звуком наконечник вошел в плоть мужчины, проткнув бедро. Он взвыл, задергавшись в оковах, и бешено гремели металлически звенья. У Вайолет перехватило дыхание.

– Дай мне! – пролепетала та. Джеймс засмеялся, упиваясь болезненными возгласами мужчины и запалом девушки. Он галантно помог ей натянуть тетиву, вручив взведенный арбалет. Вайолет подняла оружие.

– Зачем вы это делаете? – слезно кричал мужчина, извиваясь от боли. – Почему я? Почему я?!

Злость вновь забурлила в Вайолет. Мужчина так корчился от страха и боли, что это выбесило ее. Почему он? А почему она? Это жизнь! И мы не всегда выбираем свою судьбу!

– Каждый день задаю себе этот вопрос, – процедила Вайолет сквозь плотно стиснутые зубы. И нажала на спуск. Стрела прошла по плечу, разорвав кожу до мяса, но упала на пол. Вайолет чертыхнулась. Джеймс усмехнулся и спокойно направился к жертве. Песок скрипел под подошвами. Сначала поднял упавшую стрелу, затем обошел вокруг, оглядев раненую ногу. Джеймс поймал подбородок мужчины, крепко стискивая челюсть.

– Что, забавы такого рода с молодой девушкой тебе не по вкусу? – злобно, с пренебрежением бросил он. В глазах повисшего мужчины читался неподдельный ужас, его заметно колотило, на лбу испарина. Еще секунда, и Джеймс рванул застрявшую в мышцах бедра стрелу на себя. Мужчина заорал так истошно, как Вайолет еще никогда не доводилось слышать. Серая штанина его спортивных брюк в момент окрасилась в бурый цвет. Джеймс преспокойно вытер наконечник о пропитавшуюся пóтом майку мужчины и, насвистывая, вернулся к Вайолет, вертя одну из стрел между пальцев. Девушка выжидающе опиралась на опущенный на землю арбалет. – Хочешь еще? – простодушно спросил Джеймс, словно предлагал леденец.

***

Прошло какое-то количество времени, показавшееся Вайолет одной минутой. Здесь, на этом самом месте, в подвальных помещениях замка убийств, где смерть осела на пол и мебель, точно простая пыль, в Вайолет словно бы вселился демон. Вся мораль, все добрые помыслы, все слезы и весь ужас от сцены с Анной будто покинули ее тело и разум. Ее ослепляла какая-то неизвестная ранее ненависть к мужчине, который, по словам Джеймса, являлся бессовестным насильником, заслуживающим самой строгой кары. Вайолет абсолютно не понимала что творит, поддавшись влиянию Марча. Но ей так нравилось то, что она делала, ее так увлекла мысль о том, что она имеет контроль над чужой судьбой, что самолично остановиться не могла. Вот о чем говорил Джеймс – раз не можешь подчинить себе свою жизнь, подчини жизнь другого.

Скованный постоялец медленно терял сознание. Его тело испещряли мелкие раны от первоначальных попыток Вайолет всадить стрелу. И какой же адреналин испытала девушка, когда впервые попала в ключицу, пробив кость. Поначалу силы кричать еще не покинули его, и мужчина громко звал на помощь, просил остановиться, а затем были ругательства, угрозы, пока наконец шок от потери крови не затуманил сознание.

Джеймс придерживал руки Вайолет, помогая прицелиться. Спуск – и пробито легкое. Марч нашептывал ей, как она хороша, как отлично у нее получается, как она мстит за страдания бедной племянницы и бог знает скольких еще девушек во всем мире. Вайолет было чудесно, Вайолет чувствовала свою силу как никогда раньше. И холод бетона уже не чувствовался, и ветер, что задувал под рубашку, не отвлекал. И пахло железом и страхом. Мужчина мок от пота, кровь сочилась из порезов, ноги уже не держали, и он просто повис на цепях, что сковывали руки. Кровь пропитала одежду.

Но неожиданный скрип двери прервал сосредоточенность Вайолет. Джеймс расправил плечи. В проем просунулась Хейзел.

– Мисс Эверс, я разве не ясно выразился, когда сказал, чтобы нас не тревожили? – выходил из себя Джеймс, повысив к концу вопроса голос с истеричной интонацией.

Хейзел замялась, придерживая дверь.

– Да, сэр, п-прошу прощения, но… там в вестибюле мама Вайолет…

Похолодев, девушка выронила арбалет из рук.

Комментарий к Flapper

Flapper (ам. слэнг) – собирательное название девушек 1920-х годов. Флэпперы гордились своими короткими юбками, ярким макияжем, любили джаз, вечеринки и алкоголь, нередко практиковали случайные связи.

========== Blind date ==========

Сперва сковывающий шок, затем глубокий вздох, будто первый глоток воздуха утопающего, только что всплывшего на поверхность водной глади. Обретя контроль над телом, Вайолет кинулась к выходу, мимо оторопевшей Хейзел, лишь бросив быстрое: «Не пускайте ее на этаж, я спущусь сама!».

Ноги не слушались, заплетались на ступеньках. Вайолет торопилась в свой номер. «Зачем, зачем она пришла в отель именно сегодня? – думала Вайолет о появлении мамы, спешно перебирая ногами. – Это все то дурацкое письмо, не надо было его вчера отправлять!». И хороша же она будет, если покажется матери в таком виде! Волосы в большем беспорядке, чем обычно, губы призывного цвета, из одежды – чулки да мужская рубашка – да и та в пятнах, – руки перемазаны чужой кровью. Вайолет сейчас абсолютно не думала о том, чем занималась в подвалах здания. Гораздо важнее было привести себя в порядок. Скрыть все улики, если можно так выразиться.

Она влетела на свой этаж, по пути спешно стаскивая чулки, спотыкаясь и хватаясь за стены, чтобы удержать равновесие. Запутавшись в предмете одежды и торопливо подпрыгивая, девушка неожиданно налетела на живого человека. Вскрикнула, подумав, что это может быть мама, и чуть не грохнулась от столкновения на пол. Услышала мужской смех, а затем короткий вздох удивления.

– На ужин стейк с кровью? – пряча смятение за улыбкой, Кит придерживал ее за локти, еле оторвав взгляд от бледно-красных кистей рук девушки. Он оценивал ее вид, и Вайолет стало неуютно от собственной наготы. Пережив испуг, она мотнула головой, освобождая руки.

– Я очень спешу, извини, – и дернулась с места, желая поскорее забежать в свой номер. Кит поймал ее ладонь.

– Погоди, я должен спросить…

Вайолет нервно задергала ногой, выдавая гримасу очень спешащего человека. Ладошка в его руке подрагивала.

– Кит, мне правда нужно идти, – но он был настроен так решительно, а темные глаза за бордово-фиолетовым ободком синяка так ярко блестели, что Вайолет все же решила дослушать. Черт побери его красоту! – Прошу, скорее, – слезно поторопила девушка, сама не узнав своего голоса. Юноша кашлянул. Смахнул на бок челку и нервно облизнул губы.

– Я хотел… то есть, может, я прогулял какую интересную лекцию, и ты бы могла мне показать какой-нибудь хороший фильм, о котором нам рассказывали? Например здесь, внизу, в кинозале?

Вайолет нервно покосилась на свой номер. Вон он, в зоне видимости: ручка поблескивает в свете лампочки. Киту показалось, что девушка и не услышала его вопроса. Он нервно пытался поймать ее взгляд.

– На свидание меня зовешь? – неожиданно она обернулась, решительно глядя ему прямо в глаза. Никогда бы она раньше не смогла спросить так прямо, с такой уверенностью.

– Смотря насколько хорошим будет выбранный тобою фильм, – Кит лихорадочно улыбнулся. Вайолет вновь нервно задергала ногой. И почему только такие решения надо принимать именно сейчас, в столь нелепой спешке?

– В субботу, в семь вечера, – быстро проговорила та, мягко вытаскивая свою руку из сильной хватки юноши. Кит засиял, красиво обнажая ряд ровных белых зубов. Вайолет виновато улыбнулась и чуть ли не бегом метнулась к номеру, не думая уже о призывно кричащем подоле рубашки, оставив Уокера-младшего в легкой растерянности. Некоторое время он еще прокручивал в воспоминаниях полураздетый вид его однокурсницы. Затем трубы над головой зашумели, и он, смущенный, но жутко довольный собой, зашагал по коридору, все еще улавливая в воздухе запах метала, сырости и «Шанель №5».

***

Стоя в лифте, Вайолет уставилась на панель с кнопками, судорожно потирая руки, словно бы подсознательно тревожась за возможные оставшиеся следы крови, что, конечно же, было неправдой. Начищенные губкой руки тошнотворно и подозрительно пахли миндалем. Короткий звонок оповестил о прибытии кабины на этаж лобби. Вайолет глубоко вздохнула, в последний раз оглядев свое светлое платьице в нежный розовый цветок. Маленький ангелочек. Слишком, слишком этот невинный наряд и миндальный запах были сейчас подозрительны! Но поздно было отступать. Двери лифта разъехались.

Невидимый ореол домашнего очага окутывал стройную женщину: ее русые, отдающие в рыжину волосы ниспадали на плечи мягкими локонами, ее ухоженные руки сжимали новую темно-коричневую сумку, которую Вайолет же и помогала выбирать месяцем ранее. И дрогнули морщинки у губ, когда Вивьен завидела дочь. Вайолет почувствовала стыд, словно укол от самой совести.

– Мам, – подбежала девушка, заключая ее в объятия. Этот родной запах дома! Уют, тепло, любовь! Вайолет захотелось поскорее выпроводить маму из отеля, уйти подальше, в самое отдаленное кафе, чтобы она тоже не погрязла в пороке этого места. От сильной хватки женщина невольно рассмеялась.

– Вайолет, радость моя! Как ты повзрослела! – Вивьен гладила дочь по спине, косясь на Лиз, что пристроилась у стойки регистрации, подперев подбородок ладонью с таким видом, словно перед ней разыгрывали самую уморительную комедию тысячелетия.

Вайолет, опомнившись, засуетилась.

– Пойдем, расскажешь мне, что ты здесь делаешь, – девушка приобняла мать, тактично приглашая последовать с ней к выходу. Вивьен сжала кожаные ручки сумки.

– Но, м-милая, – неуверенно начала женщина; мягко и глухо стучали ее каблуки о ковровое покрытие, – я думала, ты покажешь мне место работы…

Вайолет приоткрыла рот, с мольбой глянув на Лиз. Затем облизнулась и, лихорадочно оглядев верхний уровень лобби, продолжила попытку:

– Знаешь, это не самая лучшая идея, здесь… просто… – причина, по которой мама Вайолет не должна была наткнуться на психически неуравновешенного подростка, ее первую любовь, мертвого серийного убийцу, помешанную прислугу и красавчика из пентхауза все никак не шла в голову. На помощь пришла Лиз:

– О, Вайолет права. У нас тут сегодня давят всяких паразитов… ну Вы понимаете… – не без намека бросила взгляд на девушку та, словно прямым текстом сообщая ей: «Я знаю, что ты делала в подвале, проказница, но я пока не решила, скажу ли я твоей маме об этом». Вайолет сверкнула взглядом, а Вивьен же, подталкиваемая дочерью к выходу, лишь разинула рот в немом вопросе про ситуацию с насекомыми.

Внезапно Лиз окликнула девушку, потрясывая в воздухе черным прямоугольником. Вымуштрованная правилами отеля, Вайолет мигом обернулась.

– Милая, куда же ты без телефона? А вдруг ты понадобишься, как мы тебя искать будем? – Лиз говорила сладко, с иронией, явно наслаждаясь собой. Вайолет безэмоционально выхватила свой телефон из наманикюренных рук. Лиз довольно, но крайне хитро улыбнулась.

***

В квартале от “Кортеза” располагалась закусочная “Пицца Хат”. Вивьен была слишком расстроена, чтобы предлагать что-то более фешенебельное, но и расположенное намного дальше от отеля, а Вайолет была слишком потрясена внезапным появлением матери, чтобы признаться ей, что она всем сердцем ненавидит “Пиццу Хат”, потому что Кит, Анна и вторая сладкая парочка ежедневно обедали в этой пиццерии.

Солнце заливало асфальтированную дорогу за большими окнами. Ветерок тормошил пакет в прозрачной кованой мусорке возле входа, а на противоположенной стороне Юг-Лос-Анджелес-стрит велосипедист неудачно съехал с обочины, задев рулем припаркованое синее «Вольво». Глухо раздалась сигнализация. Вайолет вздохнула, опуская голову на ладони, протирая лоб. В двух столиках от нее семья латиноамериканцев уговаривала маленького орущего члена семьи съесть последний кусок курицы.

– Пепперони, – озвучила выбор неожиданно появившаяся Вивьен, опуская на крохотный, точно для лилипутов, столик поднос с картонной посудой.

– Пепперони-шмеперони, – с досадой пробурчала Вайолет так, чтобы мама не услышала. Вивьен пристроила на соседний стул сумку и вытащила пачку влажных салфеток. Вайолет крутила на поверхности стола свой мобильник. Последнее, что ей сейчас было нужно, – это еда, но сказать родителям «я не голоден» означает пробудить в них самых дотошных психологов. «А почему ты не голоден?», «Ты что, поел?», «А что ты кушал?», «А давно это было?» и так далее и тому подобное. Вайолет все сейчас и без того бесило.

И мучительно долго тянулись минуты ожидания. Вивьен словно подготавливала почву, тем самым растягивая время нервирующим молчанием. Она злилась, девушка это знала и еле заставила себя проглотить кусок пиццы: еда просто не шла.

– Почему ты решила навестить меня сейчас? – нарушила зловещее молчание девушка, опуская на стол большой стакан холодного кофе. Вивьен прожевала.

– Ты не рада меня видеть? – смотрела в свою тарелку та.

– Просто это было, – подбирала лучшее слово девушка, – неожиданно. Я ведь собиралась приехать в воскресенье…

Вивьен вытерла рот салфеткой.

– Вот поэтому я здесь. Твой мобильный почему-то не работает в отеле, а том… той ж-женщине на ресепшене, – она запнулась, – я как-то не очень доверяю…

Вайолет вздохнула. Ну вот, началось…

– Ее зовут Лиз, и она хорошая.

– Вайолет, – резко начала ее мама, – меня это не волнует. Меня волнуешь ты. Что за идеи с этим, – женщина развела руки, – академическим отпуском? Кто тебя надоумил?

Вайолет разинула рот.

– Никто! Это моя инициатива, да и вообще еще ничего не решено! – распалялась девушка.

– Конечно не решено, ведь это мы с твоим отцом оплачиваем обучение!

Обе они чувствовали, что взорвутся, если не замолчат или хотя бы не подавят часть эмоций. Вивьен медленно выдохнула и откинула волосы с плеча за спину. Ей тоже не хотелось ссориться.

– Вайолет, меня беспокоит твое состояние, – более мягко начала та. – Ты ведь знаешь, что всегда можешь поговорить со мной?

Девушка кивнула. Это правда, они всегда были близки.

– Да, мам.

– Зачем ты бежишь от своих проблем? Зачем ты добровольно заперла себя в этом месте? За месяц ты позвонила нам лишь дважды. Мы волнуемся, Вайолет… и скучаем.

– Я знаю, мам, – Вайолет было горько вновь врать, но так будет лучше. Она и правда поторопилась, отправляя то письмо. По-хорошему, ей вообще не следовало его писать. – Прости, что я напугала тебя. Я не хотела, честно, – девушка выдала натянутую извинительную полуулыбку.

– Твой взгляд поменялся, – Вивьен была серьезна. – Ты изменилась.

Вайолет простодушно усмехнулась.

– Не все ли мы так делаем с возрастом?

Вивьен вновь вздохнула. А что еще оставалось делать? Какие бы секреты не утаивала Вайолет, она никогда не откроет их без собственного на то желания, что бы кто ни старался предпринять.

И разговор плавно перешел на отвелченные темы. Пятнадцать минут прошли в рассказах о том, что сделала тетя Джо со счетами за парковку, отчего прохудился шланг на заднем дворе, который так любил грызть соседский кот, и как чудесно жена пациента отца готовит «Манхэттен». Вайолет была благодарна маме за то, что та деликатно ушла от неприятной темы, оставив ее до лучших времен, а посему – в благодарность – девушка доела кусок пиццы. Июльское солнце выглянуло из-за большого пухлого облака, и Вивьен достала свои солнцезащитные очки. За столиком у окна начинало припекать.

– Тебе правда нравится в отеле? – с неподдельным интересом спросила Вивьен. Вайолет закивала, собираясь ответить, но вибрация ее сотового на столе прервала разговор. Девушка ответила на звонок и, неподдельно ужаснувшись услышанному, заверила собеседника, что скоро будет на месте. – Что такое? – озабоченно воскликнула женщина. Вайолет пыталась унять свое взбудораженное состояние.