Текст книги "Play the kitten (СИ)"

Автор книги: candied v

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Вроде того. Я люблю писать. Ты закончил или я еще недостаточно пристыжена?– вновь резко спросила та, возвращая интонации прежнюю жесткость.

Тейт подавил улыбку, облизнув губы. Скрестив ноги, он отложил блокнот в сторону, принявшись играться с ручкой.

– Я лишь хочу узнать тебя получше.

Беззаботный тон его голоса каждый раз вводил ее в ступор. Тейт приподнял блокнот, прошуршали страницы.

– Красиво написано. Мне нравится. Ты могла бы быть писателем.

Вайолет разомкнула губы, возможно, желая что-то ответить. Его слова были произнесены так ласково и дружелюбно, что и упрекать его в чем-либо не особо хотелось. Была, конечно, одна весомая вещица… Вайолет вновь пошевелила кистями рук.

– Я долго так еще должна сидеть? У меня пальцы сводит.

Тейт дернулся.

– О, верно… я, – он поджал губы, – я забыл ключ… где-то, – прыснул со смеху тот, ощупывая себя, будто бы карманами была утыкана вся его одежда. Вайолет расширила глаза, но не стала комментировать, боясь, как бы он не передумал. Пусть делает что хочет, и пока он не пытает и не мучает ее, она будет продолжать играть свою роль послушной девочки… насколько умеет, конечно же. Да и вообще сложно перечить человеку, у которого ключи от твоих наручников. Тейт метнулся к двери, резко останавливаясь. – Я сейчас вернусь… никуда не… не уходи, – вновь издал легкий смешок тот. Как только дверь за ним медленно прикрылась, Вайолет резко слезла на пятой точке чуть ниже настолько, насколько это позволяли наручники и расположение трубы батареи. Авось под кровать завалились ее невидимки! Дома она часто теряла их по всем комнатам, вдруг и здесь ей повезет!

Чьи-то мягкие касания до ее рук испугали Вайолет. Девушка сдержала крик, лишь сильно вздрогнув, словно от разряда дефибриллятора. Сердце заколотилось как сумасшедшее.

– Спокойно, это я, – пахнуло перегаром и едким парфюмом. Салли возилась с замком наручников. Вайолет дрожала всем телом, пока наконец цепь не повисла на тонкой трубе. Краснеющие запястья исполосовывали следы от металла. Вайолет мучительно выдохнула, растирая болезненные затекшие места. – Пойдем, пойдем со мной, – торопилась женщина, поднимаясь с колен.

– Откуда у Вас ключ? – нервно шептала девушка, покорно следом семеня по коридору до противоположенного конца этажа. Салли фыркнула, распахивая дверь своего номера.

– Думаешь я наручников Джона не узнаю? – развязно оперевшись о ребро двери, Салли игриво щелкнула языком, глядя на девушку абсолютно бесстыжим образом. Намек был предельно ясен.

Но Вайолет не особо сейчас волновали игрища двух взрослых. Гораздо важнее было то, что ей делать и как объяснить самой себе только что произошедшее. Девушка на автомате нырнула в логово Салли, теперь же принявшись расхаживать по комнате равно как это делал Тейт пятью минутами ранее. Салли молча прикрыла дверь и выжидающе прильнула спиной к деревянной поверхности, заложив обе руки назад, слегка раскачиваясь на пятках. Вайолет старалась думать.

– Я, наверное, должна все же рассказать Джеймсу, – беспокойно произнесла та, почесывая уголок губ. Салли побледнела сильнее обычного.

– Нет, ты не можешь! – в мгновение ока метнулась та к своей кровати, плюхаясь на матрас. – Ты не можешь, – слезно повторила та. Все ее лицо скривилось в порыве плача. Вайолет разинула рот, машинально трогая изножье постели.

– Ну, а что мне еще остается? Вы обещали, что разберетесь, но он явно не оставляет меня в покое! – возмущалась девушка, тыча пальцем в сторону коридора, стараясь игнорировать слезы Салли. – С нынешним владельцем я не знаю как связаться, у меня нет телефона Оливера, так что единственный, к кому могу обратиться, это Джеймс!

Салли утерла крылья носа, с трудом втянув воздух, и вновь разрыдалась.

– Он убьет меня! – всхлипывала та.

– Кто? Джеймс?

Салли мотала головой, от чего смысл сказанного казался еще большим сумбурным потоком мыслей.

– Вайолет, прошу, я не могу так страдать вновь, прошу тебя, – женщина практически задыхалась, и Вайолет в какой-то момент не на шутку испугалась. Салли сжимала в кулачках простыни.

Вайолет выдохнула, подняв взгляд к потолку. За дальнейшее ее решение она явно должна будет причислена к лику святых! Салли каким-то неведомым природе образом располагала девушку к себе. Может, из-за схожих любовных переживаний, а может, все дело в старомодных вкусах времен гранжа. Отчасти потому, что ей и самой было любопытно, как далеко сможет еще зайти этот блондин, а отчасти еще и потому, что была одна деталь, несостыковка, в которой ей хотелось разобраться самой…

– Ладно, я не скажу Джеймсу, – сжалилась девушка. Салли подняла уставший, заплаканный взгляд.

– Не скажешь? – скептически, с надеждой повторила та. Слезы натекли на губы, отчего сиял высохший слой алой помады. Вайолет покачала головой в подтверждении, посасывая нижнюю губу.

– Не скажу, но взамен хочу кое-что.

Салли подпрыгнула, подползая к краю, возле которого простаивала девушка, и, схватив ее руки, с силой в благодарном порыве сжала ее ладони, глядя на Вайолет преданным взглядом огромных из-за толстых стрелок глаз.

– Проси о чем хочешь.

Вайолет облизнулась, и сама не понимая почему занервничав.

– Во-первых, я не знаю как, но трюк с ключами сегодня был очень вовремя, поэтому если этот Тейт еще раз учудит подобное, я хочу, чтобы ты вновь появилась этим, – Вайолет высвободила своих руки из цепкой хватки, потряся кистями, – «магическим» образом, – она перешла на «ты», потому что при данных обстоятельствах это казалось наиболее уместным. Салли слизнула слезу, не переставая утвердительно кивать, мол, все как скажешь, сделаю все как надо. – И во-вторых, – девушка вздохнула, косясь на, как она надеялась, хорошо закрытую дверь, – вскоре я попрошу кое о чем. Это не сильно тебя затруднит, поверь. Просто когда я попрошу об этом, я хочу чтобы ты согласилась мне помочь.

Салли смотрела на нее крайне странно, словно вопрошая « И это все? Фигня вопрос, где подпись ставить?»

– Договорились! О, Вайолет, я так тебе благодарна, – схватив девушку в охапку, Салли сжала ее в объятиях. Вайолет поджала губы, учтиво похлопав женщину по спине.

– Да, да, я тоже рада… – странно было думать, что выходки блондина были в порядке вещей, ведь Салли не то что не спросила, все ли хорошо, так даже и не поспешила заверить девушку, что этого больше не повторится. Подождав, когда Салли отлипнет, девушка скромно опустилась на край постели, разглаживая ладошками свои штаны. – Полагаю, наручники копу надо вернуть, – прокомментировала та предмет, болтавшийся на круглой ручке входной двери. – И у меня как раз есть идея.

Пока Вайолет посвящала Салли в свой маленький план, ее мысли был заняты совсем другим. Та странная несостыковка, которую она подметила в разговоре с Тейтом, не давала ей покоя. Когда Вайолет упомянула человека с аналогичной фамилией, то имела в виду эксцентричную соседку, чей дом шел следом по улице. Блондин заявил, что не знаком с ней. «Я ее не знаю» – вот дословная фраза. Но почему он сказал «ее»? Вайолет ведь не называла пола…

Комментарий к Sheik

* – “The Chapin Sisters – Kill Me Now” – песня, которую исполняла Вайолет.

Sheik (ам. слэнг) – физически привлекательный мужчина (вошло в употребление в данном значении со времен выхода кинолент Рудольфа Валентино)

========== Goofy ==========

Любовь – это иллюзия. Глупое клише, соглашусь, но разубедите меня в этом, и я признаюсь вам во всех своих грехах. Нам кажется, что возвышенность души и чувство окрыленности сделает счастливее, но это лишь нелепое заблуждение. На самом деле любовь затягивает в непроходимые дебри из самообмана и бесконечной череды разочарований. И хорошо еще, если предмет «воздыханий» отвечает взаимностью, тогда вся эта тошнотворная увлеченность хоть на какой-то период времени, но привносит утопичное ощущение блаженства. Любовь – не чувство. Голод, вожделение, боль в пояснице – вот это чувства, потому что их можно подавить, утолить. А любовь никуда не исчезает. Все, кто любили, но оставили в прошлом, просто нашли невероятную силу воли, чтобы двигаться вперед, порой все еще ощущая ноющее чувство внутри себя.

Любовь омерзительна. До безобразия. Говорят, любовь – это выбор, но я не верю в это. Ведь выбор – это наличие иного варианта, но когда ты влюбляешься, то теряешь альтернативу. И не потому, что не знаешь о ней, а потому, что отвергаешь ее. Влюбленный человек прекрасно осознает, что жизнь была лучше до влюбленности, и, что самое главное, эта лучшая жизнь еще ждет впереди, но он отвергает ее не по своей воле, а по воле сердца. И глупо страдает от этого.

Любовь, морально калеча, высасывает жизнь. Ты теряешь себя, самооценку, свое личное время, и остается лишь подлая надежда, что как клещ продолжает питаться твоей кровью. Я не верю в любовь, ее для меня не существует в привычном людском понимании.

Вайолет часами могла размышлять о влюбленности в парня, приходя то к одному, то к совершенно другому выводу, но вот что являлось неоспоримой правдой: единственная, так сказать, правильная любовь – это любовь матери к своему чаду. Чище материнской любви нет больше ничего на свете, и чем старше Вайолет становилась, тем более в этом убеждалась. Особенно сейчас, когда она наблюдала за взглядом Айрис, провожающим Донована вдоль главного вестибюля…

***

Семнадцатое июля. Воскресный вечер. Недавно проснувшаяся, Вайолет заскочила на ресепшн перед своей ночной сменой в баре. Учтиво улыбнулась Айрис за стойкой, шмыгнула под стол, выдвигая ящик в поисках оставленной пачки сигарет.

– Кошмар! – выдохнула впечатлительная Айрис, шурша страницами газеты. Вайолет выпрямилась, пряча сигареты в карман кофты.

– Что там? – заметив крошки на поверхности стойки, смахнула те девушка.

Айрис потрясла газетой, тыча в одну из статей.

– Парень, который устроил стрельбу в школе, сбежал из-под стражи!

Вайолет передернуло. Беглый взгляд на страницу – и вот оно фото юноши, статью про которого Вайолет прочла возле почтового офиса несколькими днями ранее.

– Сбежал? – не без легкого волнения вытянулась девушка, пытаясь получить лучший доступ к написанному. Из подсобки выплыла Лиз. За колонной послышалась мелодия разъезжающих дверей лифта, и разговор прервался. Заскрипела кожаная куртка Донована. Айрис спешно слезла со стула, поправляя очки и край тонкого свитера.

– Д-Донован, – неуверенно начала было та. Мужчина обернулся на голос, учтиво и заметно раздосадовано кивнув, но, увидев Вайолет, резко остановился у кресел. И быстро зашагал к стойке.

– Хе-ей, двойной виски, – залился тот радостной улыбкой, вскидывая две руки над головой. Вайолет по-братски дала пять в ответ, – как дела? Чего не спим? – хитро, заговорщически, спросил тот. Вайолет хихикнула.

– Смена в баре.

Донован вскинул руки, изображая жест ликования.

– Супер! Там и увидимся, – он подмигнул, залившись улыбкой, хлопнул по стойке ладонью и, окинув мать и Лиз быстрым взглядом, вновь спешно зашагал к дверям главного выхода.

Как только он ушел, Айрис накинулась на малютку Хармон, схватив ее ладошки в свои, горячо прижимая к своей груди.

– Вайолет! Ты должна мне помочь! – молила та, стискивая ручки девушки. Вайолет смущенно приоткрыла рот, едва слышно растягивая первую букву алфавита.

– П-помочь… но чем? – мотала головой та, не понимая смысла. Глаза Айрис за толстенной оправой круглых очков сверкали с маниакальной яркостью.

– Донован, – зашептала та. Лиз поспешно удалилась, натянув на себя спокойно-отстраненную маску безучастия. – Ты ведь проводишь с ним время, да? Он должен был тебе что-нибудь рассказывать, – лепетала Айрис. – Прошу, помоги мне наладить контакт с сыном!

– Н-но я… – не очень хотелось брать на себя такую ответственность, и Вайолет хотела было учтиво отказаться от затеи, но за безумным блеском глаз во взгляде Айрис искрилась любовь к сыну. Чистая, неподдельная материнская любовь – то светлое чувство, которе Вайолет еще не познала. Девушка выдохнула. – Сделаю, что смогу.

***

Приближающаяся ночь не предвещала ничего плохого. По-правде говоря, ведь ночь всегда кажется самым спокойным временем суток. Ночь ассоциируется с умиротворенностью и покоем, когда можно размышлять и накручивать до тех пор, пока бессонница не уступит полноценному трехчасовому сну до звона будильника. Вайолет любила ночное время суток, ведь когда ее комната погружалась во мрак, она сама не видела всех тех мерзких вещей, вроде портретов ее возлюбленного или присохшего к подставке для свечей пепла от писем, которые она писала Киту, стремясь избавиться от чувств, как то советуют психологи. Все меркло, словно всасывалось на какой-то промежуток времени в беспросветную дыру.

Но «Кортез» продолжал менять мировоззрение девушки. Бар не пустовал, а умиротворенностью так и вообще не пахло. Зато бар обволакивал сигаретный туман, от которого слезились глаза, да светильники-грибочки на столах в закутках отбрасывали теплое рассеянное свечение на рифленое покрытие стен.

Вайолет неспешно перебирала ногами по крытым ковром ступеням, поглаживая – даже слегка касаясь – холодный поручень перил. Еще один, последний шаг – и, когда ее взгляд встретился со взглядом Кита, девушка ярко ощутила то чувство, что когда-то вычитала у Моэма: словно кто по твоей могиле прошелся. Кит. Кит, да и не он один, все они: Кит, Анна, Дейзи, Давид – все они каждый день ходили по ее могиле, бережно утрамбовывая землю и затаптывая с таким трудом выращенные цветы ее души. Холодок мгновенно распространился по телу. Кит улыбался, но не ей: совсем рядом сидела Анна. Расположившись в одном из закутков, они выглядели как парочка из посредственных молодежных комедий. От отчаяния и вида его ладони на ее руке Вайолет захотелось убежать. Прочь, быстрее, куда-нибудь в чащу леса, где можно было бы потеряться самой и потерять рассудок. Кит поймал взгляд Вайолет, стоило ей перешагнуть последнюю ступеньку. Ладони потели. Нельзя. Нельзя убегать, она уже пыталась. Отель не отпускает ее… Она отвела отстраненный взгляд, решительно продолжив движение в сторону пустующей барной стойки. И абсолютно не заметила, как он слегка кивнул ей, здороваясь…

Вайолет быстро обошла барную стойку, откидывая назад передние пряди волос, и бегло, в легком страхе, осмотрела помещение. Но все, кроме одного, столики пустовали. И мучительно долго тянулась «Body and Soul» Колемэна Хокинса…

С этого ее ракурса была видна лишь темная штанина Кита, да серый рукав его кофты… где-то тут должна была быть бутылка белого вина…

***

Если пытаться игнорировать их присутствие и занять себя работой, то получалось унимать дрожь в коленях. Ей мучительно хотелось перестать чувствовать раздражение, что так странно уживалось в ее душе с диким, каким-то даже первобытным страхом. И она замечала, как Кит пару раз поглядывал на нее, оборачиваясь со своего места, а она все продолжала спокойно делать глотки из зажатой меж ладошек керамической кружки, что содержала в этот вечер добрую порцию белого сухого… Джеймс бы гордился ей. Вайолет усмехнулась. «Пижон, – подумала она, – интеллектуалы всегда кичатся своей начитанностью”, – вспоминала та многочисленные цитаты известных философов и политиков, что так любил словно невзначай ронять Марч.

Ночной наплыв посетителей возрастал, и вскоре бар все больше походил на элитное увеселительное заведение. Белое свечение, исходившее от стеллажной подсветки, окутывало Вайолет, точно ангела. Девушка протирала только что вымытые бокалы для виски с толстым дном, внимательно изучая новоприбывших. Двое приятелей в строгих костюмах за столиком посередине, дамочка в вызывающем наряде чуть поодаль, еще один белый воротничок в самом углу – заказал бурбон, – по-прежнему шушукающиеся Кит с Анной и, к превеликой радости Вайолет, Салли и ее дружок-полицейский. Они устроились за барной стойкой, у самого края, давая юной работнице как нельзя лучшую возможность для наблюдения. Неизменная “Body and Soul” полировала ушные перепонки. Вайолет протирала один и тот же, уже давным-давно сухой бокал. Этот коп не давал ей покоя. Той ночью, когда Салли так вовремя оказалась в ее номере, а она в благодарность предложила маленький план, то уточнила, что ей нужно еще время. Понаблюдать, убедиться в своих догадках. Ведь что-то действительно не так было с Джоном. Вайолет часто видела женатиков, гуляющих на сторону – да взять хотя бы каждого третьего преподавателя университета от двадцати шести до сорока пяти – все они как щенята бегают за пассиями, радостно выполняя их прихоти ради двух часов в недорогом мотеле. Но с Джоном дела обстояли иначе: он был отстранен, холоден с Салли. И как бы та ни пыталась приласкаться, как бы ни пыталась смеяться и вертеться рядом, Джон словно витал в своих мыслях, постоянно прося подлить еще виски, будто только и желал, что надраться до состояния забытья… по-крайней мере, при других посетителях. Сложно было судить, не зная происходящего за закрытыми дверьми шестьдесят четвертого, но что-то подсказывало Вайолет, что от истины она была недалека. И как вообще коп может так напиваться?!

Вайолет бесило такое наплевательское отношение к Салли, словно эта женщина ему вообще не нужна, словно она ничего не значит для него. Ей было жалко Салли, и чем дольше она наблюдала за тем, как Джон осушал очередную порцию да больше ослаблял узел галстука, тем сильнее ей хотелось устроить какую-нибудь пакость, заставить его почувствовать страдание. Не знаю, возможно, женская дружба все-таки и существует, а, возможно, все дело было в схожих ситуациях, но как бы там ни было, Вайолет ощущала некую связь с Салли, которая, при должном рассмотрении, должна была бы напугать.

Один из костюмчиков за средним столиком попросил еще одно пиво, тем самым отвлек девушку от раздумий насчет Салли, и пока Вайолет колдовала с открывашкой и холодной стеклянной бутылкой, то вновь подняла взгляд на Уокера.

Больно сжалось в месте, которое, Вайолет была уверена, и содержало в себе душу.

Всегда, он всегда смотрел на Анну так, как, возможно, никогда не станет смотреть на нее! И все эти мелкие касания – сжимание предплечья или похлопывание по коленке – все это сводило Вайолет с ума. Ну зачем только они двое заявились в бар в ее смену?! Они ничего не заказывали, ничего не просили, и можно было быть им благодарной хотя бы за это…

Костюмчик забрал свое пиво.

***

Очередная пивная порция вышла неудачно: Вайолет передержала бутылку, и шапка пенки шлепнулась на стойку. Пока девушка вытирала дно стакана мокрой тряпкой, по лестнице резво поднялся Донован, проскакивая ступеньки. «Устает ли он когда-нибудь?» – думала Вайолет, в душе несказанно радуясь его появлению. Донован улыбнулся, прошелся взглядом по Уокеру-младшему и его пассии, и целенаправленно устремился к барной стойке своей модельной походочкой.

– Двойной виски! – вновь радостно поприветствовал тот, устраиваясь на барном стуле, словно бы не веря своим глазам. Присутствующие одарили его удивленными взглядами. Через три сидения слева тихо хихикали над чем-то своим Салли с Джоном. Вайолет расплылась в улыбке облегчения, быстро заканчивая выжимать грязную тряпку над раковиной.

– Ты все-таки пришел, – светилась от внезапно нахлынувшего счастья девушка, вытирая руки чистым полотенцем. К Доновану у нее и правда развились какие-то теплые сестринские чувства.

Донован забарабанил по стойке, мило улыбаясь.

– Как же я мог пропустить смену своего любимого бармена, – и низко склонился с серьезным выражением лица, – только Лиз не проболтайся…

Вайолет тихо засмеялась. И словно эхом со стороны ненавистного столика раздался смех Анны. Донован что-то прокомментировал, но девушка смотрела мимо него, с маниакальной настойчивостью изучая профили двух подростков. Анна продолжала заливаться хохотом. Донован заинтересованно обернулся.

– Тоже раздражает, да?

– А? – переспросила девушка, ставя чистый бокал на подставку перед мужчиной. Донован кивнул в сторону столика у стены.

– Не люблю я, когда у девушек смех неприятный. Противоестественно это что ли…

Вайолет развела один уголок губ в загадочной полуулыбке, но отвечать не стала. Лишь стащила с полки позади бутылку “Талмор Дью” с зеленой этикеткой. Из дозатора в стакан полилась янтарная жидкость.

– Двойной, как всегда, – отставила бутылку девушка. Донован улыбнулся. Пока он молча пил, постукивая после каждого глотка пальцем по стеклянной стенке стакана, Вайолет вытащила пачку Мальборо, достала одну сигарету и, покончив с зажигалкой, пристроила локти на поверхности стойки.

– Часто их здесь видишь? – беззаботным тоном задала вопрос Вайолет, выпуская густую струйку дыма. Донован оторвал взгляд от Салли с Джоном, гоняя порцию виски во рту. – Я про подростков у стенки, – поспешила пояснить девушка, пока еще чего доброго, коп не обратил на них двоих внимания.

Донован вновь обернулся.

– Это Кит Уокер и…

– … я знаю, кто они, я спрашиваю, часто ли они приходят в бар, – раздраженно оборвала девушка. – Прости… – тихо прочистила горло та, – не хотела грубить.

Донован как-то странно прищурился на нее, облизывая блестевшие от алкоголя губы. Вайолет смутилась.

– За это лето видел их пару раз, – вальяжно оперся о стойку тот, приподнимая стакан. – Но при мне они еще ни разу не заказывали алкоголь.

Донован подмигнул, с ухмылкой поднося край стакана ко рту. Вайолет поджала губы, после сочно затянувшись.

***

Она просто не могла никак понять, почему так раздражена, ведь ситуация в баре ничем не отличалась от учебного года, когда ей вот так же мучительно хотелось обернуться на последний ряд, чтобы вновь насладиться его улыбкой, радуясь, когда он сидел один. Анна часто опаздывала, и Вайолет расстраиваясь, когда та вбегала в аудиторию, и Кит оживал, будто высасывая всю радость из самой Вайолет.

И поэтому она была счастлива сейчас видеть Донована. Ей было приятно, что он заскочил, как и обещал, пускай и ненадолго. Лишь только осушив второй стакан, Донован обернулся на противоположный конец этажа, будто бы точно знал, что та, еще не представленная Вайолет светловолосая особа в вечернем платье окажется на том самом месте в эту самую секунду. Донован нервно откашлялся, пряча счастливую улыбку, поправил ворот кожанки и, поблагодарив Вайолет за компанию и неизменную порцию двойного виски, спешной, но красивой походкой двинулся по направлении к таинственной незнакомке.

И Вайолет осталась почти одна. Салли ей становилось все более жалко: от вида ее плачевных попыток привлечь внимание трезвого полицейского становилось грустно, но зато, слегка подшофе коп сам стал распускать руки, и Вайолет до омерзения хотелось, чтобы они двое поскорее убрались в номер.

Гости редели, гости прибывали. Замкнутый круг. Лишь Анна с Китом оставались бессменными посетителями с полупустыми стаканами содовой. Вайолет увядала и печалилась все больше, и все чаще незаметно для окружающих прикладывалась к своей кружке с залитым белым вином. Розовели щеки. Почти три утра. Скорее бы пришла Лиз…

***

Следующей ночью они двое вновь заняли места у стены. Поднимаясь по ступенькам левой лестницы, Вайолет пыталась оторвать нитку, торчавшую из лоскутка кружева ее комбинации. Забыв о правилах приличия и о том, что в баре наверняка есть ножницы, девушка подняла ногу на последнюю ступеньку, дергая бесившую нитку. Победа! Подол комбинации свободен! Вайолет подняла голову и поймала абсолютно шокированный взгляд Кита. У нее же не видно нижнее белье, правда? Вайолет мысленно чертыхнулась, одернула платье и, равнодушно отведя взгляд, направилась к барной стойке, внутри вся трясясь. Кит проводил ее взглядом, Анна затушила сигарету о дно пластиковой пепельницы.

***

Они сидели вдвоем, пока через час к ним не присоединился Давид. Где была Дейзи Вайолет не знала, да и не особо хотела знать. Сказать по правде, Дейзи ее пугала. Как если бы Вайолет была Гердой, а Дейзи Снежной Королевой: она бы могла дать отпор при понятных обстоятельствах, но связываться, и уж тем более, самой лезть на рожон не было абсолютно никакого желания. Дейзи наводила какой-то нечеловеческий ужас своим холодным взглядом и вечно недовольным выражением лица, и поэтому Вайолет никогда не могла понять, насколько же глубоко удалось заглянуть весельчаку Давиду внутрь ее темной и сокрытой от посторонних души, чтобы отыскать и полюбить хоть какую-то частичку.

Вновь тихо играл Колемэн Хокинс, и Вайолет занята была разрезанием лаймов, что с такой быстротой растрачивались на новые заказы, когда на барный стул перед ней опустилась Анна.

– Привет, – улыбнулась та, складывая ладошки на стойке. Прошуршала ее большая джинсовка. Вайолет машинально расправила плечи. – Можно мне три “Пина колады”? – обернувшись к своей компании, почесала та губу длинным ногтем. Давид поглядывал в их сторону, что-то дотошно объясняя Киту.

Вайолет усмехнулась на выдохе. Просьба Анны ее действительно уморила.

– Полагаю, без рома? – сок лайма жег на коже пальцев. Вайолет отчаянно старалась придать тону голоса большей профессиональности. Анна вновь улыбнулась.

– Перестань. Я похожа на дошкольника?

Маленьким ножичком, что сейчас был в руке Вайолет, можно было смело резать напряжение. Вайолет все больше распаляла себя, понимая, что гнев бушует в крови, требуя выхода, и если она сейчас же не выплеснет его, то просто взорвется.

– Так, послушай, – начала было та, откладывая ножик подальше, игнорируя стекающий с пальцев сок лайма, – ты и твои приятели – несовершеннолетние, поэтому тебе прекрасно известно, что все, чем я могу тебя удивить – это кокосовая вода и ломтик ананаса, – произнесла та спокойным тоном, чтобы не показалось, будто какое-то из слов имело под собой иное значение.

Явно не ожидая получить отказ, Анна выглядела удивленной. Вайолет бесила ее густая синяя подводка, которая, тем не менее, так ей шла, бесила ее джинсовка, которая была похожа на ее собственную, бесили ее волосы, которые были уложены неряшливыми волнами, как и у нее самой. Часики тикали. Она действительно была готова взорваться в любой момент.

– По-дружески прошу, сделай нам по коктейлю, – вновь улыбнувшись, повторила Анна. Вайолет понимала, почему парни послали за выпивкой именно ее, но вот почему не пошли вместе с ней – было загадкой. Ведь гораздо проще надавить тому человеку, который не безразличен. А что, ведь раз даже Донован понял, что Вайолет испытывает к Киту, то уж наверное обычные подростки из окружения Уокера сообразили давным-давно. – Ну давай, – ласково продолжила Анна, – чего тебе стоит? По одному коктейлю.

Вайолет медленно моргнула. Ненависть к Анне возрастала с каждой секундой пребывания рта той в раскрытом виде. Девушка выдала тактичную улыбку, вытирая пальцы краем вафельного полотенца.

– Я не стану рисковать своей работой ради пособничества в продолжении вашей попойки, – отрезала та, занявшись ненужной деятельностью в виде расставления жестяных банок на нижний ярус стойки. Анна зажевала губу, слезая со стула. Вайолет облегченно выдохнула. Поднимая полупустую большую коробку с оставшимися банками эля, девушка направилась за стенку алкогольного стеллажа, что служила подсобкой, по пути бросив взгляд на компанию: Анна что-то тихо говорила парням. За стеллажом музыка звучала гораздо приглушеннее, словно бутылки каким-то образом вбирали в себя весь рев саксофона и соло на пианино. Вайолет сглотнула, запрокидывая голову к потолку, с прикрытыми глазами втягивая пыльный воздух полной грудью. Минутка уединения и спокойствия. Надо было взять себя в руки, которые, кстати, неистово тряслись. Все ее тело колотило от адреналина.

Выплывая из-за стеллажа, Вайолет не сразу заметила у барной стойки Кита. Рядом пристроилась Анна. Вайолет неприятно передернуло.

– Привет, – развел уголки губ в улыбке юноша. – Какие-то проблемы? – дружелюбно задал вопрос тот, намекая на явную жалобу Анны. Вайолет вскинула брови.

– Проблемы? – переспросила девушка, глядя на Анну. Та спокойно поджимала губы, напустив торжествующего виду. Кит красиво облизнулся, пристраивая локоть, обтянутый серым рукавом, на поверхность стойки.

– Не плеснешь нам по стаканчику рома? Мы никому тебя не выдадим. Обещаю, что и дебоширить не будем.

О, он прекрасно знал, что Вайолет не посмеет отказать сыну ее работодателя. Он также, если не знал, то догадывался, что она не сможет отказать еще и по другой причине… Его щенячий взгляд добрых глаз затрагивал кнопочки ее души, он чувствовал это и умело этим пользовался. И Вайолет не понимала, почему так пульсирует венка на ее шее: от того ли, что Кит, возможно и неосознанно, надавливал на нее или же из-за до глупости победного выражения лица Анны…

Молча, сдерживая гнев, Вайолет развернулась, отыскивая бутылку рома, и, с грохотом и долей пренебрежения, опустила ее перед подростками.

***

Сцена в баре, устроенная Анной, была одной из последних капель. Как если бы сосуд каждый день наполняли водой, и в один момент он бы просто переполнился. Вайолет влетела в семьдесят пятый прогретый номер. Вновь горели светильники, вновь умиротворенно лился ранний джаз.

– Джеймс! – выкрикнула девушка, быстро перебегая из гостиной в столовую. – Джеймс, черт тебя побери, Марч! – Она заглянула в спальню. Никого. – Джеймс выходи, я знаю, ты здесь! – В поле зрения попал графин с каким-то алкоголем. Коньяк или виски – все равно. Вайолет метнулась от обеденного стола до подноса, вытаскивая тяжелую хрустальную пробку, и, быстро плеснув в граненый стакан, залпом проглотила обжигающую жидкость. Поморщилась, затем утерла рот рукой, на миг засмотрелась на сияние граней стакана, и с силой запустила им в стену напротив. Ее лихорадило от гнева. О, как же ее всё бесило. Стакан с грохотом раскололся на части, стекло посыпалось на пол; на деревянной панели остались брызги. Вайолет сжимала кулачки до побеления костяшек, тупо уставившись на стену, рвано дыша.

– Никакая ярость не может сравниться с любовью, перешедшей в ненависть, – Вайолет вздрогнула, оборачиваясь на хорошо знакомый голос: Джеймс появился в проходе, гордо запрокинув подбородок, – Уильям Конгрив, – добавил тот, лукаво улыбаясь. Сверкнул его взгляд. Легкая неожиданность от внезапного появления прошла, и Вайолет сжала челюсти, шумно выдыхая. – Проблемы в раю? – Джеймс дернулся и вальяжной походкой направился к столику с графинами, словно наперед знал причину появления девушки. Вайолет и моргнуть не успела, как в ее руке оказался всунутый Марчем стакан со свежей порцией выпивки.

– Прости за то, что разбила его, – кивнула девушка на подрагивавшие крупные осколки у плинтуса.

– О, что за глупости, – поморщился тот как от нелепого высказывания, элегантным жестом руки поднося свой стакан к губам. – Можешь и этот разбить, – вскинул бровь мужчина, глотая напиток. – Безнадежная болезнь должна иметь отчаянное лекарство.*