Текст книги "Play the kitten (СИ)"

Автор книги: candied v

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– О мой Бог, что здесь произошло? – практически скороговоркой произнесла та, охнув от увиденного. На ковре возле постели чернело огромное пятно, по периметру пол орошали многочисленные брызги и подтеки. На коленях перед лужицей сидела женщина, которую Вайолет видела прошлым днем на втором этаже вестибюля. Та обернулась на голос.

– Они всегда пачкают ковры, – с воодушевлением начала было женщина, стягивая белую тряпку с красного короба со средствами для очистки, – почему нельзя быть более аккуратными? Почему нельзя делать это на плитке в ванной, как я просила? Ну или хотя бы на постели… очищать простыни куда приятнее…

Вайолет неуверенно шагнула внутрь номера, пропуская изречения мимо ушей.

– А где девушки, которых я заселила? – с недоумением обводила взглядом пустой номер та.

– Съехали, – быстро ответила женщина. Ее русые, отдававшие в рыжину кудряшки, уложенные в небрежную прическу, и униформа напоминали Вайолет о домработнице ее семьи.

– Вы – мисс Эверс? – спросила девушка, обходя гостиничную черную тележку.

– Хейзел. Зови меня Хейзел. А ты Вайолет, да? Тебя нанял Оливер. Хозяин предупредил меня о тебе.

Вайолет хотела было ответить, но не нашла нужных слов, смущенная услышанным именем. Оливер? Уж не тот ли это Оливер, о котором она думает…

Хейзел прервала ее мысли.

– Иди сюда, помоги мне, – не поднимаясь с колен, позвала ее прачка. Вайолет покорно села рядом. – Я вообще-то и сама прекрасно справляюсь с уборкой, а тот факт, что тебя наняли в помощницы только ранит мое самолюбие, но, – быстро лепетала женщина, практически не глядя на Вайолет, – раз ты здесь, то хотя бы сможешь поучиться у меня. Моя мама всегда говорила: женщина может быть сколько угодно красива, но если она не умеет стирать белье – ни один мужчина не станет с ней жить, – Хейзел заметно приуныла, опустившись на подогнутые под себя ноги. Ранее явно красивое, теперь же состарившееся лицо наморщилось, словно она собиралась расплакаться. Женщина и правда жалостливо всхлипнула. – Но мама ошибалась! – проскулила та. – Ему нужна она, – вся из себя красивая, утонченная – никак не я! А ведь она никогда бы не смогла вывести это пятно!

Вайолет не знала, что делать в такой ситуации. Ей никто не выдал книжечку с правилами «Что делать в случае, если прачка расплачется у тебя на коленях». Девушка подобрала подол юбки, неуклюже кладя ладошку на спину мисс Эверс.

– Кто? – колеблясь, тихо спросила Вайолет, будто боялась спугнуть женщину. – О ком Вы говорите?

Хейзел словно очнулась, утерлась краем сверкающего белизной фартука, шмыгнула носом и подняла оставленную в стороне тряпку.

– Промакивай от краев к центру, так пятно не разрастется, а я пока принесу отпариватель, – женщина приподнялась, направляясь к двери. Вайолет убрала волосы за уши и сложила тряпку дважды, прикладывая ткань к пятну. Густая жидкость хлюпала, моментально пропитав тряпку.

– Это кровь? – крикнула через плечо девушка, с опаской принюхиваясь к веществу. Едкий запах железа. Вайолет передернуло. Кровь девушек? Несчастный случай? Или на них напали?

От пришедшей мысли Вайолет начала вспоминать. Жесткий ворс ковра навеял воспоминания о мужских руках, что крепко обхватывали талию, сильный перегар и дешевый парфюм. А потом пустота. Сон ли был это? Простой ли ночной кошмар?

– Не спи, а то присохнет. Въевшееся оно хуже всего отходит, придется аммиак использовать, а хозяина раздражает его запах… – тараторила Хейзел, затаскивая в номер отпариватель на тощей ножке. Вайолет вздрогнула, продолжая веленную работу. Вязкая кровь попадала на руки. И о каком хозяине она все время говорит? – Вот что я тебе скажу, милочка, – мисс Эверс опустилась рядом с пятном, принявшись интенсивно, но плавно промакивать лужицу еще одной тряпкой, – никогда не смешивай аммиак и хлорный отбеливатель. Слышишь, никогда. Сейчас этому учат в школе, нет? В мое время такого не преподавали…

***

Вайолет спустилась в главное лобби, не отводя взгляда от окровавленных ладоней. Кровь высохла, потрескавшись на более светлых участках. Лиз, простаивая у стойки регистрации со вчерашней книгой в руках, оторвала взгляд от страниц, с интересом глядя на девушку поверх очков.

– Детка, если это твоя кровь, то для не психопата ты сейчас пугающе спокойна.

– Кровь не моя, – серьезно ответила Вайолет, кусая губу. – Кажется, что-то произошло с теми шведками…

Лиз скептически косилась на говорящую, опасаясь возможных дальнейших слов, касательно правильности вызвать полицию и прочих высказываний, затрагивающих законы и порядки штата, но Вайолет, к огромному удивлению Лиз, казалось, и вовсе не мыслила в таком ключе. Интересно, а она сама осознавала в полной мере тот факт, что на ее руках сейчас кровь чужих людей? Отдавала ли она себе отчет в том, что, судя по всему, делала пятью минутами ранее?

– Уборная за правой дверью, чистые полотенца в нижнем ящике, – кивнула Лиз в сторону подсобки. Держа руки на уровне груди Вайолет молча двинулась в направлении комнаты персонала, словно Лиз действительно прочла ее мысли.

Лиз не подала виду, но действительно была насторожена тем, как держалась Вайолет. Словно бы она перепачкалась простым шоколадным тортом…

Никаких вопросов, как будто она уже все и обо всем знала…

Хотя, возможно, это все волосы, пышной шапкой падающие на плечи и скрывавшие часть лица Вайолет. Возможно, за ними просто не было видно всех черт, а посему и всех эмоций девушки…

***

– Как давно Вы здесь работаете? – обратилась Вайолет к Лиз, потягивая остывший чай из большой кружки песочного цвета. Лиз перебирала буквы «скрэббла» на свей подставке.

– О, двадцатый год, – не отрывая взгляда от игральной доски пропела та. Вайолет поджала губы.

– Ого, – удивленно воскликнув, – внушительная цифра.

Лиз фыркнула.

– А знала бы ты сколько мне лет… ух…

Вайолет рассмеялась, следя за ходом игры.

– Что заставляет продолжать здесь работать? – решилась на свой вопрос девушка, касаясь холодного края одной из букв на подставке.

Лиз долго облизывала нижнюю губу, затем почесала висок длинным ногтем и приоткрыла рот.

– У «Кортеза» есть душа. Не сказать, что светлая, но душа. Он сам выбирает, останешься ты здесь или нет. Ты словно проходишь некий кастинг, а когда отель тебя принимает, ты, и сам того не понимая, оказываешься чрезмерно счастливым, слишком благодарным, чтобы добровольно уйти, – и, немного подумав, добавила. – Ко всему прочему, это место помогло мне найти себя.

Вайолет молча слушала, поглядывая на игральное поле, затем вновь поджала губы.

– Хотела бы и я найти здесь себя…

Лиз долго смотрела на девушку, трогая кулон из сиреневого камня на длинной цепочке.

– Как твоя первая ночь? – внезапно спросила та, возвращаясь вниманием к игре, выкладывая слово на доске, словно хотела прокомментировать высказывание Вайолет, но поспешила оставить эту затею. Девушка мечтательно улыбнулась.

– Как ни странно, спала как убитая. Правда… только вторую половину ночи. Сначала меня, кажется, кошмары мучили… – Вайолет задумалась, словно принявшись вспоминать сновидения.

– Ну это и неудивительно, – Лиз неспешно набирала новые буквы из зеленого мешочка, – первая ночь вне дома всегда самая трудная. Я удивлена, что ты ее так спокойно провела.

Вайолет натянуто улыбнулась, все еще словно погрузившись глубоко в свои мысли. Она помнила знакомые темные волосы, но не понимала, что именно это за воспоминание. Навеяно ли оно чем-то, что произошло недавно или же это лишь тень ее прошлого?

– Хорошо, что ты любишь интеллектуальные игры, – продолжила Лиз, – я устала от глупышек с которыми приходилось тут иметь дело.

Вайолет растянула уголки губ в скромной улыбке.

– Дома я часто в нее играла с родителями. В какой-то степени «скрэббл» даже напоминает о них…

Лиз почесала лоб.

– Скучаешь по ним? – спокойно задала вопрос та.

Вайолет медленно пожала плечами, кривя лицо, и сама дивясь собственному незнанию. А скучала ли она? Что вообще она чувствовала?

Прозвенел звонок прибывшей кабины лифта. Молодой парень постоялец почти что вприпрыжку достиг стойки регистрации, радостно забарабанив по поверхности.

– У нас там пульт от кондиционера не работает, – заявил тот, улыбаясь Вайолет. Та сделала глоток чая, со стуком отставляя кружку на стойку.

– И вы конечно же не догадались, что его можно принести сюда, – с нескрываемым осуждением высказалась Лиз. Парень перевел взгляд с девушки на Лиз, понурив голову.

– Ой, я как-то не-

Лиз громко вздохнула, прерывая нелепые попытки постояльца извиниться. Со скучающим видом она отодвинула подставку под буквы и, красиво выдвинув нижний ящик стола, достала пачку пальчиковых батареек.

– Будь душкой, помоги молодому человеку решить проблему, – улыбнулась та Вайолет, передавая батарейки. Вайолет мигом слезла со стула, сдерживая порыв засмеяться. Лиз, казалось, и не скрывала того факта, что открыто издевалась над постояльцем, и это еще больше забавляло девушку.

***

– Обычно мы более осторожные, – лепетал постоялец, выплывая из кабины лифта следом за Вайолет, – никогда ничего не ломаем в гостиницах.

Вайолет успела заметить, как нервничал этот парнишка, продолжая часто дергать край розовой майки поло, словно бы речь шла не о простом пульте управления, а о настоящем убийстве. На долю секунды, вспомнив, как началось ее утро, Вайолет призадумалась, а не найдет ли она сейчас труп его девушки в номере?

– Успокойтесь, – взмахнула руками Вайолет. – Либо действительно дело в батарейках, и тогда я просто вам их заменю, либо же неполадки в центральной системе кондиционирования отеля, и тогда я вызову службу, которая все починит, – девушка обернулась, бросая фирменную улыбочку, ощущая приятное тепло по телу. Она словно действительно работает в «Кортезе» не один десяток лет. Так вот почему Лиз и Айрис так спокойны… все приходит с опытом.

Юноша указал на сорок третий номер, Вайолет тактично отступила, пропуская постояльца вперед. Из комнаты доносился звук работающего телевизора. Шторы распахнуты, помещение заливалось ярким солнечным сиянием. Перед телевизором в кресле устроилась молодая блондинка с убранными в аккуратный хвостик волосами и жевала большое зеленое яблоко. Ее обдувал небольшой вентилятор, пристроенный на углу туалетного столика. Девушка была беременна. Вайолет откашлялась в кулачок.

– Доброе утро, – поздоровалась Вайолет. Девушка обернулась, мигом нажимая красную кнопку на телевизионном пульте, быстро пережевывая надкусанное яблоко, утираясь тыльной стороной ладони.

– Мы даже не пользовались им, он правда не работал еще до нас…

Вайолет дивилась, насколько же эти двое бедняжек боятся попортить имущество отеля. А ведь в положении нельзя волноваться.

« Объяснил бы ей это ее парень что ли…» – мысленно бубнила сама себе Вайолет, проходя следом за юношей в комнату. Тот поднял с тумбочки белый прямоугольничек так, словно боялся его уронить или слишком крепко сжать. Вайолет не стала портить комедию, все так же бережно принимая устройство.

– Могу я, – указала Вайолет на пустующее под окном кресло, спрашивая разрешения присесть.

Оба постояльца тут же закивали. Вайолет устроилась на краю, опуская пульт на колени. Разорвав пачку, девушка сняла пластиковую крышку, вытащила старые батарейки, поставила новые и вернула на место защитную панельку, направляя устройство в сторону белого пухлого кондиционера. Агрегат издал писк, подтверждая свою жизнеспособность. Вайолет выдохнула.

– Ну вот и все, – собрала та мусор с кофейного столика. Радость на лицах парочки была абсолютно неподдельной, они двое действительно были счастливы, что ничего не поломали, и принялись осыпать благодарностями протискивающуюся к выходу Вайолет. Громкие «спасибо» казались нелепыми, учитывая тот факт, что Вайолет всего-то сменила батарейки, вовсе не спасла котенка из горящего здания. Но, в любом случае, похвала, если она искренняя, приятна во всех ее проявлениях. – Вам нужно еще что-нибудь? – обращалась она к обоим, глядя на беременную девушку. Та смущенно улыбнулась.

– У вас, случайно, нет больше яблок? Это было в корзине на столике, и оно такое вкусное.

Вайолет чуть не растаяла в умилении.

– Конечно, я посмотрю, – с довольной улыбкой Вайолет прикрыла за собой дверь, удаляясь по коридору к лифту. Ну действительно, словно менеджер со стажем.

***

За окнами ослепительно сияло солнце, словно бы умелый осветитель расставил студийный свет. Под кондиционированным воздухом нельзя было сказать точно, но судя по раннему часу, на улице еще не должно было быть адской жаровни. Вайолет отыскала в отсеке холодильника пакет идентичных зеленых яблок с сияющими бочкáми и сунула фрукты под струю кухонного крана. Брызги орошали стенки сверкавшей раковины, вода стекала по рукам. Вайолет завораживала картинка, ей казалось, что это льется кровь, капая с пальцев, стекая в канализацию. Теплая, свежая кровь, как та, что натекла на ковер в пятьдесят третьем.

Яблоко с грохотом скатилось в раковину, заставив Вайолет вздрогнуть, прийти в себя. Девушка ополоснула лицо водой, закручивая кран.

На кухне не нашлось должной посуды, куда можно было бы сложить фрукты без страха, что те скатятся на пол. Уместив яблоки в руках, Вайолет направилась в главный холл.

***

Проплывая мимо прачечной она заслышала копошение и приглушенное озабоченное бормотание. Наверняка мисс Эверс. Отметив про себя, что надо будет зайти на обратном пути и вновь предложить свою помощь, девушка быстро проскочила в соседний коридор, с яблоками наперевес направляясь к стойке ресепшена.

Лиз продолжала читать книгу. На столе по-прежнему было разложено оставленное поле «скрэббла». Заслышав движение она оторвалась от чтения.

– У нас нет какой-нибудь корзинки наподобие тех, что ставят в номерах? – еще с лестницы вопрошала девушка, стараясь смотреть под ноги. – В сорок третьем попросили, – Вайолет слегка потрясла содержимым рук.

Лиз молча отложила книгу и через секунду скрылась в подсобке. Вайолет покорно ожидала у стойки, пока та не вернулась с плетеной тарелкой с двумя ручками по бокам.

– Что, какие-нибудь пижоны, помешанные на здоровом питании? – спросила Лиз, подставляя миску. Вайолет усмехнулась.

– Да нет. Девушка того парня беременна.

Лиз протянула долгое «о», спокойно продолжая держать корзинку пока Вайолет сваливала фрукты. Неожиданно в противоположном конце распахнулись входные тяжелые двери отеля, и по тихому вестибюлю за считанные секунды разнесся раздражающий громкий девичий смех. Вайолет как током ударило. Вошедшие еще даже не успели до кресел холла дойти, а Вайолет с ужасом догадывалась, кем были новоприбывшие. Этот смех. Этот жуткий, неприятный смех, принадлежавший лишь одному человеку в этом мире.

Все внешние звуки разом померкли. Вайолет слышала собственное дыхание, вскоре застучало в висках и кровь отлила от лица. Застыв на месте Вайолет в страхе подняла взгляд. В поле зрения попала она – модные кеды, короткие, почти ничего не прикрывающие джинсовые шорты, растянутая майка с эффектом потертости, задняя часть которой небрежно свисала, прикрывая попу, множество фенечек с браслетами и десяток тонких колец почти на каждом пальце. Вайолет боялась поднять взгляд на лицо. Боялась, но не могла контролировать себя. Темно-русые длинные волосы, уложенные свободными растрепанными прядями а-ля пляжные локоны, толстые черные стрелки и слой туши из-за которых насыщенных сине-голубых глаз почти не было видно, густые брови, пирсинг на одной стороне носа… обладательница всего вышеперечисленного отпустила руку идущего позади спутника и, развернувшись к нему лицом, вновь рассмеялась, махнув копной волос. Вайолет похолодела. Каждая клеточка тела испытала столь яркий разряд, что казалось, она никогда не сможет вновь пошевелиться. Но самое страшное было лишь впереди… Вайолет перевела взгляд на того, кто шел следом: потрепанные простые кроссовки, узнать которые она смогла бы из тысячи, разбуди ее посреди ночи, черные зауженные джинсы, простая белая футболка.

Все нутро Вайолет молило не смотреть выше, призывало девушку отвернуться, уйти прочь, убежать подальше. Но она не смогла. Юноша вытащил руку из кармана джинсов, небрежно смахивая темные, слегка волнистые волосы на правый бок, и улыбнулся, проходя меж кресел к лифту.

От этой улыбки больно кольнуло в области солнечного сплетения, и мучительно заныло сердце. Живот скрутило так, словно кто стягивал все тело веревками. Яблоки посыпались из рук как снег под Рождество, закатившись под стойку регистрации, к двери подсобки, под ноги Лиз. Та молчала, проследив за взглядом напарницы, а Вайолет и не ощущала, насколько ее саму колотило. Русая девушка что-то выкрикнула юноше, но слов Вайолет не слышала. Она лишь уловила интонацию и голос, который так ненавидела. Его обладательница вприпрыжку достигла кабины лифта, скрылась из поля зрения за начищенной до блеска колонной, вовсе не обратив внимания ни на Лиз, ни на с грохотом рассыпавшиеся фрукты. Продолжая следом и свой путь юноша обвел расфокусированным взглядом стойку и работников за ней, задержавшись на Вайолет лишь на долю секунды дольше нужного, затем все с тем же спокойствием и отстраненностью возвращаясь вниманием к обогнавшей его девушке.

– О Боже… – стоило обоим скрыться за углом колонны, дрожащим голосом вымолвила Вайолет, продолжая тупо простаивать на месте. Все это время внимательно наблюдавшая за поведением помощницы, Лиз, сведя брови, прищурилась.

– Что с тобой? Словно призрака увидела.

Вайолет хотела ответить, но не смогла выдать ни единого звука. Губы лишь дрожали, словно бы она заикалась. Смех продолжал раздаваться, приглушаемый стенками лифта.

– Мне надо подышать, могу я выйти, да? – тихо произнеся вопрос Вайолет быстро обогнула стойку регистрации, словно и не желала дожидаться ответа.

– Конечно, – выдала вслед удаляющейся девушки та. Ее ответ и не был нужен, Вайолет буквально вылетела из главного вестибюля. Покачав головой, Лиз шлепнула миску на стол и аккуратно присела под стойку, выискивая укатившиеся яблоки.

Комментарий к Balled up

Balled up (ам. слэнг) – в полном недоумении

========== Carry a torch ==========

С трудом толкнув от себя огромную входную дверь Вайолет отбежала к большому круглому цветочному горшку с невысокой пальмой, что украшал вход в отель, хватаясь за края. В момент ударила жара, подкосились ноги. Она с трудом верила себе, своим ощущениям. Все казалось нереальным, будто мир предал ее, отверг попытки изменить то, что окружало. Вайолет колотило. Больших усилий стоило перебраться от цветочного горшка к позолоченной решетке, что шла по периметру входа в отель. Хватаясь за прутья она пыталась устоять на ногах. Еще какое-то нелепое мгновение, и слезы обжигали щеки, словно летний месяц во плоти стекал по капле, напоминая раскаленное железо. Вайолет хваталась за решетку, не в силах более контролировать свои эмоции.

Один из прохожих – белый воротничок, судя по белоснежной рубашке и галстуку – притормозил на тротуаре, стягивая солнцезащитные очки.

– Мисс, с Вами все хорошо? – спросил тот, перекрикивая оглушающий рев мегаполиса. Вайолет быстро закивала, утирая слезы. Прохожий помялся на месте, сжимая ручку сумки, в конце-концов неуверенно удалившись.

Как может чья-то улыбка иметь такой эффект? От взгляда его насыщенно-темных глаз сжимались все внутренности, напоминая Вайолет о том, насколько она слаба. Одного его вида хватило, – всегда хватало – чтобы вывести ее из равновесия, из состояния покоя, которого она с таким трудом добивалась. Разве честно это? Разве может что-то застать врасплох сильнее, чем прошлое, от которого ты пытаешься убежать с таким упорством?

Потребовалось несколько минут на то, чтобы подавить приступ удушья. На улице при двадцатиградусной жаре это удалось с трудом. Но Вайолет смогла, взяла себя в руки, опираясь спиной о нагретые железные прутья, глубоко вдыхая сухой воздух. Впереди – сияющие двери «Кортеза» и начищенная светлая плитка, устилающая полукруглый вход.

Нет, она не может вернуться. Только не сейчас. Нужно все обдумать, умерить пыл. Вайолет смахнула волосы, раздуваемые легким прохладным ветерком, и утерла раскрасневшееся лицо ладонью, стирая влажные, въедающиеся в кожу подтеки от слез, затем развернулась и быстро вышла с территории отеля, направившись вдоль Южной Мэйн стрит, сама плохо понимая, куда держит путь.

***

Она брела по Южной Мэйн стрит, затем по Западному бульвару Пико до бульвара Гейтуэй, плавно переходящего в бульвар Ошен Парк, мимо невероятного количества закусочных с красными диванами у огромных стеклянных окон, мимо офиса Сити Банка и гольф клуба, скрытого от посторонних глаз высоким забором, мимо гостиницы, стены которой увиты зеленым плющом, вдоль дороги мимо зеленых скамеек и низенькой клиники ортопедии. На проезжей части, в каждом ряду краской было выведено «Медленнее. Медленнее, Медленнее. Ученики. Ученики. Ученики». Вайолет понимала, что надписи для машин, а где-то рядом, – возможно, даже на соседней улице – школа, но написанное наполнялось совсем иным смыслом. Чем она сама не ученик этой жизни? Может, она действительно бежит слишком быстро, упуская по дороге что-то важное, именно то, за что нужно покрепче ухватиться? Она повзрослела слишком рано…

Вайолет отрешенно замедлила ход, минуя деревья с серыми стволами и размашистыми кронами. Действительно, вниз по бульвару появилась кирпичная религиозная школа с ухоженной территорией, а далее – ряд домов с абсолютно различным архитектурным решением и дизайном, после – низенькая серая клиника артроскопический и амбулаторной хирургии с мансардными окнами на последнем этаже, а рядом у тротуара –фургон с блинами и панкейками. Низкие здания плавно перетекали в высотки, кирпич отделки – в белый камень. Лос-Аджелес будто кричал, вопил всей своей архитектурой о том, что это город возможностей. Вроде как «Хей, смотри, здесь уживается несовместимое, может и ты попробуешь?». А на деле все оказывалось куда запутаннее. Все, от чего она бежала, настигло ее. Есть ли смысл продолжать бороться?

Тепло солнечных лучей въедалось в кожу. Вайолет ненавидела лето, и именно это лето было самым отвратительным из всех. Да как вообще можно любить время года, когда вся одежда, пропитавшись, липнет к телу, когда нельзя надеть любимые сапоги и прогуляться по туманным низменностям? За что можно любить лето, когда оно приносит самые большие разочарования?

Небо было чистейшим. Ни единого облачка. Лишь голубое полотно с ослепительно сияющим диском. Ярко прорисовывались контуры пальм. Слева мелькнула больница Хантингтон, с ее до ненависти персиковыми стенами каждого корпуса, а через перекресток после – чей-то участок с многочисленными кустами, усеянными бутонами нежных роз.

Чаще всего мелькали всевозможные клиники хирургии и стоматологии, словно в Лос-Анджелесе только и делали, что подтягивали лица да отбеливали зубы…

Частые вывески на фасадах высоток напоминали о «Кортезе» своим стилем арт деко. Странно это – осознавать, что ты покинул стены отеля, но дух его по-прежнему следует по пятам…

В тени крон деревьев было прохладно. Вайолет брела по тротуару, не особо задумываясь о том, куда она в итоге придет. Ее знаний местности хватало лишь на то, чтобы определить, что она сейчас в центре Лос-Анджелеса, а где-то впереди должна быть Санта Моника. Как ни странно, шум пролетавших мимо авто и крики жителей успокаивали. В самой гуще событий, в толпе Вайолет понемногу отключалась, казалось, ей понемногу удавалось восстанавливать состояние психики.

Кварталы сменяли друг друга, словно клиенты дешевого мотеля. Повсюду торчали дорожные указатели с черно-белыми надписями «One way», напоминая о старенькой песне группы Blondie, изредка появлялись круглосуточные парковки за низенькими заборами. Перед продолжительным рядом крошечных супермаркетов Вайолет подивилась пустому пространству, окруженному защитной светло-салатовой тканью, утыканной желтыми машинами с копошащимися возле рабочими во флуоресцентных жилетках – месту, где в будущем появится еще один небоскреб, в, возможно, и новый отель, в который когда-нибудь придет такая же Вайолет с такими же глупыми мечтами и надеждами, которые рухнут в одно июльское утро…

***

Через два часа пешей прогулки вдоль дороги Вайолет больше не чувствовала ног. Благодаря чаевым, который дал один из утренних постояльцев, девушка смогла оплатить проезд на транспорте от бульвара Венис прямиком до береговой линии, купить бутылку воды и фисташковое мороженое, да так, что оставалась еще мелочь на обратную дорогу.

Но это лишь в будущем…

Пока что впереди – необъятные песочные просторы, размеренный плеск волн Тихого океана и ослепительная голубизна неба. Ровная, далекая полоска горизонта, изредка прерываемая с двух сторон огромными и холмистыми вершинами Национального парка отдыха Санта Моники и Палос Вердеса.

Слева – парк аттракционов. Кажущееся издали совсем крошечным колесо обозрения размеренно вращалось; переливалась сталь на солнце. Доносилась всем известная развеселая цирковая мелодия и едва различимое детское визжание, прерываемое криками чаек.

Позади – редкие торчащие стеклянные высотки и серебряная крыша одной из многочисленных клиник, ниже по холму – частные коттеджи с огромными окнами и широченными балконами. И море, просто море пальм, напоминавших маленькие полукруглые смешные ершики, торчащие из песка.

Впереди – Тихий океан и безбрежный песочный простор. Нагретый песок таял под ногами, словно розовая сахарная вата на теплом языке.

Вдавался в океан кусок пирса Санта Моники. На пляже, разомленные солнцем, дремали девушки в купальниках; отцы окунали крошечных карапузов в теплую воду. Вайолет грустным, серьезным взглядом глядела на малышей, резвившихся на песке, сооружающих настоящие кривые замки. Как они беззаботны, как легка их жизнь. Вайолет бы сейчас многое отдала за возможность вот также сидеть на корточках с фиолетовой формочкой в руках…

А вон те нимфетки, что разлеглись на ярких полотенцах в почти ничего не прикрывающих бикини? Что они знают о настоящих чувствах? Что они вообще знают о страданиях? Глупые создания, сидящие за богатенькими родителями, думающие, что самое большое разочарование в жизни – застать четырнадцатилетнего кретина-“парня” в объятиях другой…

***

Крепко сжимая в руке свои оксфорды девушка бродила по песку вдоль береговой линии, щурясь на солнце и утопая в мягкости песка, – кое-где попадались сухие водоросли и мелкие камушки – и лежала совсем близко к водной глади, щурясь и глядя на то, как быстро набегали волны, затем утягиваясь обратно с песка оставляя после себя лишь абсолютно гладкую, сверкающую на солнце поверхность. Наступи – и останется идеальный отпечаток. Грациозно пролетали чайки, – их тушки мелькали на фоне солнечного диска – и радостно визжала детвора, обрызгивая друг друга кристальной водой.

Она провела на пляже весь день. Она ходила и смотрела, сидела, лежала, слушала… думала и пыталась. Пыталась понять, что делать дальше. Жизнь – до крайности странная штука, она иллюзорно дает тебе новый шанс, что-то вроде чистой страницы, как новое поле для шахмат. И ты принимаешь раунд, начинаешь играть. А потом она выводит на поле фигуру, которую ты думал, что смог побить. И в твоих руках выбор: продолжить игру, несмотря на обиду и гнев, или бросить все, уйти, заявив, что это не по правилам.

Ближе к вечеру, устроившись на пандусе пустой голубой будки спасателя, Вайолет вдыхала свежий воздух, болтая босыми ногами, выжидая, когда те обсохнут после шлепания по волнам и песок осыпется сам собой. Волосы били по лицу, развеваемые потоками бриза, и колыхался подол юбки. Жара спадала, и в воздухе стояло теплое обволакивающее облако, напоминая тягучую карамель. Будто пчелиный рой люди не прекращали разговоров. Изредка где-то поблизости щелкала вспышка фотокамеры, и кто-то громко заливался смехом. Спокойная водная гладь сияла аквамариновой расцветкой. Солнце клонилось к закату, и по линии горизонта разрастались яркие розово-фиолетовые линии; облака окрашивались в пурпурный. На причале собирались влюбленные парочки и семьи с вопящими детьми, желая поглазеть на закат. Вдали, пристроившись на вытащенные на песок диванчики, потягивала коктейли молодежь, бренча на гитаре. Вайолет размеренно дышала, чувствуя, как она устала…

Пора было возвращаться.

Решение, которое навеял ей плеск волн, было – она знала – абсолютно неверным, но казалось сейчас единственным.

Порывшись в кармане юбки, Вайолет отыскала мелочь и, подсчитав монетки, с уверенным лицом схватила оксфорды, после поднявшись, и гордо соскочила с деревянного пандуса по ступенькам, направившись по остывающему песку в сторону города.

***

Семьсот тридцать третий автобус – если вам когда-нибудь нужно будет добраться из центра Лос-Анджелеса до Санта Моники – быстро катил по асфальтированной дороге в самое сердце Города ангелов. В салоне было убаюкивающе душно. Вайолет устала. Не столько от дороги или проведенного на солнце дня. Она устала от самой себя. На пляже, среди песков и детей она не могла, не хотела плакать. Противные мысли крутились в голове, но они казались миражом, как экранная картинка – вроде бы ты видишь, ощущаешь ее, но тебя как-то это все мало касается. Но здесь, в плохо проветриваемом транспорте, проезжая мимо кладбища Роздейл с его ровными рядами крохотных надгробий, минуя старые, заброшенные ларьки, так странно и непривычно уживающиеся с широкими стеклянными зданиями стиля хай тек, Вайолет всеми силами пыталась сдержать порыв и не разрыдаться, кусая губу пока та не начала зудеть и не проступил привкус крови.

***

Выпрыгнув из салона неподалеку от отеля, Вайолет колебалась. Войдет через главный вход – и придется делать вид, будто ничего не произошло, продолжать работать как ни в чем не бывало. Войдет через служебный выход – и будет шанс воплотить в жизнь свой замысел.

В воздухе стоял запах вяленого мяса, и шумно работали кондиционеры. Выжимал гудок водитель одного из желтых такси, что выстроились в ряд на заполненной дороге. Двое грузчиков вытаскивали из больших дверей мебельного салона укутанный в прочную пленку красный диван.

Не долго думая, Вайолет свернула в проулок сразу после сверкавшей шестиэтажки, минуя мусорные контейнеры и шумные кондиционеры, быстро вбегая по лестнице к белой двери, набирая на крохотной панельке код доступа, так тактично продиктованный Айрис днем ранее.

***

Вестибюль молчал. Тихо сбежав по ступенькам Вайолет подлетела к стойке регистрации, с хлопком опуская лист бумаги на поверхность. Восседавшая по другую сторону Лиз оторвала взгляд от книги, вскидывая одну бровь, небрежно, с толикой скептицизма оглядев сначала девушку, а затем и бумажку.