Текст книги "Play the kitten (СИ)"

Автор книги: candied v

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Углубившись в свои собственные воспоминания, Вайолет отвлеклась, уже и забыв и о Салли, и о конференции, что проходила несколькими этажами ниже. Женщина развернулась, поправляя волосы, и улыбалась с такой благодарностью, словно девушка только что навела ей полный марафет, а не просто молнию на платье застегнула.

– Пожелаешь мне удачи? – спросила та, закусывая губу, все еще улыбаясь. И так пахло от нее табаком и жасмином, что хотелось скорее выйти покурить.

– Удачи, – искреннее растянула уголки губ девушка в ответ. Салли коротко кивнула и исчезла за дверным косяком, бесшумно ступая по ковролину, и Вайолет осталась одна в пустом номере, наблюдая как разглаживался ворс ковра, примятый туфлями женщины.

Столь странно и сумбурно прошла эта новая встреча с Салли, что Вайолет даже забыла спросить о самом главном, забыла высказать женщине о том, о чем хотела высказать еще с утра, когда думала даже специально ее искать. Тейт Лэнгдон. Несмотря на обещания Салли, этот молодой человек все еще преследовал ее. Но после произошедшего Вайолет четко поняла: у каждого здесь своя жизнь. Никто не будет нянчится с девушкой, исполняя каждую ее прихоть и решая ее проблемы. Как раз Тейт – ее проблема. И, пока еще сама не зная как и когда, но она твердо решила справиться со всем сама.

***

Коридоры опустели. По лобби вновь гулял привычный сквозняк от работающих тут и там кондиционеров. Лишь один кинозал не погрузился в забвение. За прикрытыми дверьми каждые десять минут раздавались бурные овации, иногда, но редко, фонил микрофон, да нервировали вспышки фотокамер. Вайолет пристроилась у входа, незаметно для присутствующих слушая доклады выступавших психоневрологов. Молодой врач говорил что-то про IQ тесты у группы детей. Вайолет была горда. Она сделала все это. Весь этот зал был начищен до блеска под ее руководством. Она чего-то, да стоит. О шести часах почти непрерывной работы сейчас напоминала лишь приятная дрожь в руках, ватные ноги да ноющая шея. Девушка размяла плечи ладонями, затем распутала волосы, стягивая резинку.

– Подслушиваешь?

Вайолет мысленно чертыхнулась, заметив краем глаза ослепительно-белую футболку.

– Спасибо, что помог сегодня с рассадкой, – сильнее вжалась в дверной косяк та. Нельзя было на него смотреть! Ноги и так еле ее держали от усталости!

Кит усмехнулся.

– Пустяки. И так все время с последнего экзамена ничем не занят, надо же в конце-концов побыть полезным обществу.

Вайолет улыбнулась. Вся ситуация была крайне неуютной. Ей хотелось дослушать доклад этого врача, а тут Кит с его этой невообразимо красивой улыбкой и теплым голосом. С чего он вообще с ней заговорил? Неужели Анна настолько занята?

– Софи и остальные уже ушли? – хоть как-то попыталась продолжить скудную беседу девушка, бросая быстрый взгляд на собеседника. Кит с интересом, увлеченно разглядывал выступавшего психоневролога, мигом откликнувшись на голос девушки, устремив все внимание на нее.

– Они в кафе неподалеку. Кейт нужен проектор по завершении конференции, – с осмысленным взглядом отвечал тот. Вайолет жевала губу, кивая. – Не думал, что ты так хорошо их знаешь.

Обидно было это слышать, словно она недостойна находиться в их компании, будто ее внешность не тянет для их мира – мира элиты факультета. Вайолет вскинула бровь, расправив плечи, продолжая наблюдать за выступавшим.

– Так ты вообще меня не знаешь. Мы познакомились-то лишь недавно.

Кит выдохнул, засовывая руки в карманы черных джинсов, тоже не отводя взгляда от докладчика. На экране менялись один за другим слайды.

– Просто чума. И когда успел закончится первый курс? Время летит так быстро…

– Это верно… – с горечью добавила девушка. Кит вновь вздохнул.

– Не хочешь покурить? – немного помолчав, кивнул головой тот в сторону выхода. Вайолет еле сдержала стон, вопросительно глянув на юношу. – Ты будешь должна мне сигарету за помощь, – с улыбкой и долей юмора добавил тот.

Вайолет прищурилась, двинувшись за ним по коридору от кинозала.

– Ты же не из тех, кто воротит нос от тех марок сигарет, к которым не привыкли?

Кит усмехнулся, спускаясь следом по лестнице. Шаги эхом отдавались от высоких колонн.

– У тебя, кажется, всегда Мальборо были?

– Сейчас Винстон, – с неким опасением поправила та, ведь это были его любимые сигареты.

– Синий?

– Да.

– Ну-у, – наигранным голоском протянул тот, спрыгивая с последней ступеньки, – я подумаю.

Вайолет рассмеялась.

Кровь пульсировала от сильной мужской хватки. Он сжимал поручень верхнего уровня лобби с такой неистовой ненавистью, словно хотел согнуть пополам перила. Клацнуло кольцо. Сердце и душу Вайолет сковывал лед, но этого Джеймс, конечно, не видел. Он видел лишь улыбку на ее губах и слышал смех.

– Вы видите это, мисс Эверс? – шепнул Джеймс, стискивая рукоятку трости.

– Да, сэр, – а затем помедлила. – Что именно, сэр?

Джеймс запрокинул голову, словно высокомерно смерив взглядом неприятеля.

– Видите, как рушатся мои планы?

Хейзел покорно простаивала рядом, провожая взглядом молоденькую напарницу и сынка нынешнего хозяина «Кортеза».

– Она не должна обрести смысл существования, – продолжил мужчина. – Нужно менять стратегию, мисс Эверс. Я не учел того факта, что Кит может обратить на нее свое внимание…

Комментарий к Caper

Caper (ам. слэнг) – криминальный акт или воровство

Котятки, как ваши каникулы? И, если у кого были экзамены, то как все прошло? Расскажите мне тоже что-нибудь, я успела по вам соскучиться:)

========== Wet blanket ==========

Опыт первой работы бесценен. Невозможно передать то чувство облегчения и гордости, когда ты впервые успешно справляешься с проблемой постояльца. Но кроме эго возрастает также и количество знаний и навыков. И даже не только о том, как правильно выполнять свою работу, но знаний и о людях вообще. О себе самой, в конце концов. Несмотря на некоторые трудности, Вайолет нравилась эдакая своеобразная «практика психолога», как она любила называть свою подработку. И со смехом про себя добавляла, что иногда полезно постоять за стойкой или в баре в свободное от встреч с Джеймсом время…

Как бы странно это ни казалось, из всей работы в отеле тяжелее всего Вайолет давался контакт с людьми. Да, она могла мило улыбаться, да, она разруливала ситуации, но только она сама знала, каких усилий ей это стоило. У нее совсем не получалось спокойно принимать гостей за стойкой в отсутствие Лиз, когда последняя оставляла новенькую напарницу наедине с блестящими ключами и холодными постояльцами. А ведь как ей хотелось, чтобы было наоборот…

За годы семейных поездок Вайолет хорошо запомнила фишку гостиничного бизнеса – хотя бы в отношении люксовых, классовых отелей: ресепшионист должен приветствовать и прощаться с гостем стоя. Сидя ты будто всеми доступными тебе методами выказываешь свое неуважение. Представьте ситуацию: ваш коллега заглянул к вам на рабочее место, встал с противоположной стороны стола и завел беседу. А вы же при этом сидите. Неуютно сразу как-то, не правда ли? Хочется сразу тоже встать, чтобы быть на равных. А на ресепшене так все еще сложнее: уже не на равных, это уже гость превыше всего. Он – пуп земли и небесная звездочка, и никак иначе. И именно поэтому Вайолет все никак не могла свыкнуться с поведением Лиз, которая позволяла себе столь «дикие» в понимании девушки вольности. «Кортез» действительно нестандартный отель – не переставала повторять Вайолет, так или иначе по рефлексу подскакивая, когда на темный ковролин перед стойкой регистрации падала тень новоприбывшего гостя.

И она понимала, в душе чувствовала, что что-то не так с этим местом. С первых минут пребывания в «Кортезе» она начала подмечать странные несостыковки с настоящим, правильным в международном понимании гостиничным бизнесом, но почему-то списывала все на старомодный закостенелый подход и законы двадцатых годов прошлого столетия.

Общение действительно давалось тяжелее всего. «Добрый день», «Приятного отдыха» – стандартные фразы, тут не поспоришь. Но между их озвучиванием и моментом, когда гость заканчивал молча ставить подпись в книге регистрации, Вайолет продолжала из раза в раз глупо имитировать бурную активность с листочками перед собой, что-то бездумно записывая или подчеркивая. Иногда от страха не понять речь – потому что пару раз в «Кортез» заселялись испанцы с ломаным английским – Вайолет могла так разнервничаться, что начинала малевать каракули на бумажках, записи которых ей потом были еще нужны, отчего и портилась какая-нибудь важная информация.

Общение. Да, оно никогда не было коньком девушки. Она догадывалась, но не признавалась себе в том, что куда проще ей было не с гостями у стойки, а в мрачном номере Хейзел, оттирая кровь с простыней. Спокойно и без спешки, монотонно выводить пятна допотопным способом, ни о чем никого не спрашивая, не контактируя с вредными и требовательными постояльцами.

Кровь.

Кровь была повсюду. Поначалу Вайолет страшилась и изумлялась. Первый раз столкнувшись с огромным пятном в номере двух съехавших подруг на второй день работы Вайолет ужаснулась от собственных догадок. Но ни тогда, ни в последующие часы, проведенные в тесном контакте с бурыми разводами, ей ни разу не приходило в голову позвонить в специальную службу, даже несмотря на маленькую визитку полицейского, бережно припрятанную девушкой в скрытый отсек своей дорожной сумки.

Кровь. Вайолет, казалось, просто игнорировала ее в своем сознании, как в учебном году игнорировала самые очевидные вещи. Выполняла работу так, словно ничего сверхъестественного или выходящего за рамки не происходило. Белый акрил орошали бледные капли, подтеками стекавшие к водостоку. Огромная, ранее белоснежная, простыня впитывала холодную воду, испуская окровавленные ручейки и источая металлический, едва уловимый запах. Глядя на свои руки, она вспоминала майские дни, когда помогала маме очищать вишню от косточек для пирога, вот только на этот раз красная краска на пальцах была настоящей кровью.

Ее лицо не выражало ничего кроме сосредоточенности. Вообще никаких эмоций. Ни страха, ни ужаса, ни даже жалости или сочувствия, ни интереса к произошедшему. Все, чего она хотела, – вывести пятна, как то велела мисс Эверс, словно та заразила девушку своей страстью и любовью к выполняемой работе. Как начальство на тренингах, то неистово призывает персонал «Ваша работа – ваше все! Действуйте! Все для результата! Не жалеть сил!»

Вайолет, сконцентрировавшись, рассматривала мокрую ткань в руках, стараясь менее всего замечать присутствие в крохотной ванной семьдесят шестого номера еще одного постороннего. Она старалась не смотреть на него, потому что он был хорош собой, и это бесило. Недурной наружности постоялец отеля обратил на нее внимание, и это до крайности раздражало ее. Он более не пугал, потому что она знала, что на этот раз сможет дать отпор.

Тейт Лэнгдон.

Парнишка был, казалось, так счастлив шансу побыть, наконец, рядом с ней, что простаивал рядом молча, с дурацкой полуулыбочкой подавая то, что она велела. Длинные рукава его рубашки пропитались перекисью водорода.

– Дай раствор, – командовала вдруг та, протягивая руку. Тейт тут же шагал вперед, подавая ведро. «Смешаешь воду, перекись и нашатырь, и пятно отойдет как миленькое» – помнила девушка наставления Хейзел.

Стирать было тяжело. Ткани мокли и тяжелели. Ныли мышцы, болели руки, пальцы, даже подушечки пальцев зудели от трения с грубым материалом. Конечно же были не только бурые разводы: пятна от красного вина – под горячей водой с лимонным соком, от желтого густого соуса к начос – под теплой водой с глицерином, и даже присохшие белые, которые Вайолет отказывалась отстирывать как-либо еще, кроме как в перчатках, потому что от одной мысли о природе сей субстанции становилось не по себе. Хейзел не была нянькой или учителем, поэтому, быстро объяснив один раз что с чем смешивать и какие пятна далее выводить полученным раствором, тут же испарялась по своим поручениям, оставляя Вайолет наедине с грязным бельем.

Самым мерзким оказывалось вранье. Это не та неправда, какую лепишь не думая на уроках физкультуры о том, что у тебя аллергия на баскетбол, или на кассе в супермаркете, что у тебя совершенно нет мелочи. Здесь приходилось обманывать не только родителей или себя саму, но и постояльцев. И как бы это ни было противно, Вайолет годилась на эту роль как никто другой лучше: с ослепительной милой улыбкой информировать гостей, что бассейн на реконструкции/кухня по техническим причинам не работает/в номерах не «давно не было капитального ремонта», а просто «такой стиль у нас здесь». И чем чаще Лиз ставила Вайолет вместо себя или рядом с собой у стойки регистрации, тем больше у нее создавалось впечатление, что в «Кортез» заселялись – за редким исключением туристов – лишь любовники и люди с довольно сомнительной репутацией.

Еще одной сложностью оказалась борьба с культурными ценностями других народов… И если на отдыхе с семьей за тебя это делает персонал отеля, а ты лишь сторонний наблюдатель на мягком шезлонге, то сейчас же эта забота падала именно на хрупкие плечи самой бывшей отдыхающей… В пятницу – по причине, как потом объяснила Айрис, нелепой ложной пожарной тревоги в соседнем отеле «Эйс» – толпой хлынули перепуганные иностранцы, решившие перестраховаться. Вайолет по-привычке вскочила с высокого стульчика, с колотящимся сердцем и каменным выражением лица изучая новоприбывшую кучку китайцев. Ох уж этот чудной народец, который порой пугает нас, но без которого бы этот мир был бы абсолютно неполным. Безусловно, уважать соседей по планете нужно да и Вайолет поначалу тоже так думала, но перебороть себя было крайне тяжело, и сущий ад начался, когда девушка в изумлении поняла, что эти туристы не говорят по-английски.

– Простите… – пыталась вклиниться в словесный поток китайцев Вайолет, нервно облизывая губы и вертя в руках шариковую ручку. Ввиду языкового барьера ее начинало заметно трясти, что злило туристов. А ведь ей во что бы то ни стало надо было убрать из словосочетания «потенциальные постояльцы» ненужное слово «потенциальные». – Извините, не могли бы вы по-английски… я не… простите, но… – пыталась Вайолет, совсем растерявшись. Эти маленькие человечки с дорогими фотокамерами и абсолютно не различимыми для нее самой лицами громко и наперебой раздраженно жужжали. На помощь как всегда пришла Лиз. Она ласково, будто теплый ветерок холодным вечером на пляже, вплыла в зал из подсобки, выуживая из нижнего ящика рабочий мобильный. Быстрый жест одним указательным пальцем в сторону китайцев, мол, приостановите свой рокот на секунду, и Лиз уже поспешно рылась в меню, сосредоточенно пробегая взглядом имена. Затем облизнулась, поглядывая на китайцев с натянутой гостеприимной улыбкой.

– Юджин? – завела речь та в телефонный динамик. – Зайка, могу отвлечь на секунду? У нас тут толпа китайцев… да, пожалуйста, – Лиз поджала тонкие губы, поставив телефон на громкую связь. Из динамика незамедлительно полилась мужская речь на совсем иностранном для Вайолет языке. Через еще одну минуту все разрешилось, китайцы довольные разбежались по выделенным им номерам, а вернувшись с расселения, Лиз помогла подобрать Вайолет ее уроненную челюсть: – Юджин работал со мной лет девятнадцать назад. Прямо как ты подрабатывал полгода после обучения в колледже. Знал языки, все хотел заграницу уехать работать. Вскоре получил должность управляющего номерным фондом в гостинице Новой Зеландии, с тех пор живет там.

Но каким бы полезным этот Юджин не оказался, с ужасом Вайолет он справиться не мог. Культурные ценности. Ох уж эти культурные ценности…

– Они моют руки в кухонной раковине! – пищала девушка Айрис, тыча рукой в сторону кухни. Управляющая тяжело вздыхала, умоляюще глядя на Лиз, и та шла разбираться. И хоть за шкирку их вытаскивай, хоть сто раз разъясняй, чего нельзя делать в чужой стране, они не понимают, потому что есть для таких поступков простое объяснение – другой менталитет.

Вечерний шум плавно перетекал в ночной шепот. Вайолет хотела заскочить к Джеймсу перед тем, как отправиться на покой в свой номер, предварительно совершая – за «странным» неимением в отеле охраны – последний обход: бегло просмотрела все, за исключением пентхаусного, этажи, унесла и вымыла белые керамические чашечки с налипшей пленкой от пенки бывшего капучино, придвинула все кресла в баре, поправила выпавшие на пол брошюрки в вестибюле. И только она собралась шагнуть в сторону лифта, как двери молчаливого лобби распахнулись, и в здание решительно вошла семейная пара. Женщина сжимала в руке ладошку маленькой девочки. Вайолет обернулась, быстро оценив новоприбывших. Приличный вид: качественные вещи, ухоженные лица и прически, ангелоподобный карапуз – состоятельные господа с вечернего рейса откуда-нибудь из Оттавы или Питсбурга.

– Добрый вечер, – устало потопала Вайолет навстречу новоприбывшим, все равно будучи чрезмерно довольной, что наконец-таки не китайцы.

– Добрый, у нас бронь, – быстро выдал мужчина.

Вайолет поджала губы, кивая, махнув рукой в сторону книги регистрации.

– Пройдемте, я вас запишу, – и, обойдя стойку, достала папку с записями брони.

– Мы опоздали на ужин, да? – с трепетом в голосе начала было женщина, буквально подтаскивая сонную, почти спящую малютку поближе.

Вайолет с горечью дала утвердительный ответ, решив пока не сообщать этим милым людям, что тут и завтраков-то не бывает. Конечно против правил это, но вряд ли они трое смогут найти свободные номера в другом отеле в такое время суток да еще и в выходной день.

И пока мужчина расписывался за номер «Твин», Вайолет предложила разогреть что-нибудь и принести наверх, на что женщина мило отказалась, попросив лишь теплого молока для ребенка. Пришлось Вайолет бежать в ночи в соседний круглосуточный супермаркет за галлоном молока.

***

Блики от браслета с побрякушками падали на новенькие белые конверты. Вайолет безучастно следила за двигающимися солнечными зайчиками, продолжая разрывать длинные бумажки, что ранее предохраняли клейкую часть клапана конвертов.

– Прекрати.

Вайолет отправила кусочки бумаги в мусорку под стойкой.

– Прекратить что?

Лиз поджала губы, манерно откинув очередное письмо в набравшуюся приличную стопочку.

– Все это, – небрежно обвела та пальцем лобби. – Прекрати вот это все.

Вайолет хмурилась, боясь не сдержаться и рассмеяться от забавной манеры речи. Прошло трое суток, и Кита словно след простыл. Не то что не говорил – вообще не появлялся. Вайолет было досадно, но не более. Работа действительно отвлекала, особенно, когда объект воздыхания не маячил перед глазами.

– Мы всего-то курили вместе, – подняла Вайолет взгляд. – Плевать мне на него, – будто распробовав на вкус совершенно новую, ранее неизведанную фразу, добавила та, возвращаясь вниманием к конвертам.

Лиз медленно подперла бок кулаком, щурясь, но ничего не комментируя, лишь вновь молчаливо делая про себя выводы.

– Ладно, – наконец вздохнула та, – отвлекись пока от раздумий, -и похлопала сложенными конвертами по столешнице. – Где почтовый офис, ты знаешь, – добавила Лиз, пальцем придвинув свою сложенную стопку писем.

Вайолет, уставившись на месиво из белых конвертов со своей стороны стойки регистрации, быстро собрала их, добавила к ним стопку Лиз и угрюмо поплелась до черного выхода, по дороге стараясь припомнить, в какую часть так называемого «изнаночного Кортеза» она в последний раз завозила служебный велосипед.

***

Закинув свою сумку с письмами в корзину перед рулем велика, Вайолет выкатила транспорт на улицу, перекидывая по дороге ногу через сидение. Здание почты находилось на Седьмой улице – это западнее Даунтауна, после шоссе. Путь близкий, стоило лишь вывернуть на улицу Юг-Мейн и повернуть налево на нужную Седьмую, а там по прямой через мост. Вайолет нравилось кататься по городу таким образом. Короткие поездки по поручениям вроде этого дарили ощущение вселенской свободы. Вытащив из кармана платья желтый квадратный листок бумаги, Вайолет еще раз просмотрела выведенный чернилами адрес, чтобы затем вновь пихнуть листик обратно в карман.

«Заберешь по дороге сигареты для Джеймса» – еще раз прокрутила та диалог с Лиз. «Почему сам не купит?» – спрашивала следом та, принимая бумажку с адресом, на что Лиз лишь приоткрывала рот, коротко облизываясь так, чтобы не стереть помаду, и тяжело вздыхала, поднимая со стойки очки на длинной шуршащей цепочке: «Можешь считать это привилегией».

Вырулив из проулка на улицу возле главного входа в отель, Вайолет затормозила на мгновение, пропустила прохожего и, повернув налево, резво запрыгнув на свой транспорт, дернулась с места, прокручивая педали. Обеденное время в будний день, и толпы работников вываливали из ближних строений на залитый солнцем тротуар. Вайолет шустро проскочила квартал после которого и должна была свернуть на Седьмую улицу, когда, внимательно следя за поводком собаки, чтобы тот не зажевало в спицы, она подняла взгляд на дорогу.

– О, черт! – только и выругалась та, резко соскакивая и тормозя подошвами, чудом не перелетев через руль. Прорезиненное колесо едва ли не наехало на кроссовок выскочившего из соседней пекарни Кита. Вайолет никак не могла поверить, что она практически наехала именно на него. Как же дьявольски красив он был!

– Вау, – возможно, лишь от неожиданности улыбнулся юноша, хватаясь за велосипедный руль, – убить меня решила?

Та вымученно улыбнулась, придерживая накренившийся велосипед, поймав выпавшую из корзины сумку.

– Прости, не заметила.

Кит добродушно усмехнулся, откинув челку свободной от большого бумажного пакета рукой.

– Все окей, еще увидимся, – отмахнулся тот, мол, не бери в голову, и зашагал дальше. – Береги себя, – обернувшись, выкрикнул тот вслед. Вайолет вновь чертыхнулась, поправляя из без того теперь спокойно лежащую в корзине сумку. И она уже было залезла на этот чертов велосипед, как нездоровая идея стукнула в голову. Вайолет в страхе подняла взгляд, различая медленно удаляющееся белое пятно, походку которого она могла бы узнать из сотни идентичных «Пулл энд бировских» белых пятен. И так вдруг стало интересно куда он направляется, и так тяжело было у нее на душе, что показалось, проследи она за ним чуть-чуть, узнай, куда он собирается, то стало бы легче. «Я же ведь совсем незаметно и очень быстро, а потом сразу же отвезу письма» – убеждала себя та, управляя своим транспортом.

***

С Мейн-стрит он на Седьмой улице свернул налево, направляясь в совсем противоположную сторону от почтового офиса. Вайолет, крепко сжимая руль велосипеда, сосредоточенно следила за темной макушкой юноши, обходя вездесущих прохожих. Велосипед под управлением катился рядом. «Что я делаю? Сумасшедшая! А если он обернется? И так считает меня чокнутой воздыхательницей за то, что я вытворяла в учебном году!» – думала та, упорно продолжая ход. Ведь стоило лишь развернуться и бросить это постыдное занятие, как ощущение потерянной возможности и изнывающее любопытство преследовало бы еще долгое время. Что стоит немного поразвлечься? Ей всегда нравилось гадать, чем в ту или иную минуту может заниматься Кит, а от столь яркой близости в данный момент этот вопрос казался ей особенно остро стоящим. Ну вот куда он может держать путь в середине июльского дня? Спортзал? Тогда нужна сумка. Встреча с родителями? Тогда почему этот район? Было приятно размышлять о мотивах, когда ее не замечал предмет раздумий. В университете такой фокус не срабатывал: стоя в курилке после очередной пары, приходилось стремительно отводить взгляд, пытаясь убеждать всех вокруг – включая и его самого – в том, какой же это там интересный фикус в окне дома на соседней улице.

Но при всей , казалось бы, зацикленности на юноше, Вайолет и самой тошно было от своего поведения. О нет, она не была безумной фанаткой. Она была больна, страдала от чувства, и осознавала это, а посему пыталась всеми знакомыми ей способами бороться с вирусом. Конечно же здравомыслие чаще всего брало верх. В обычные дни Вайолет знала границы, не вступала в разговоры с Софи и другими, когда Кит был рядом, и старалась всегда держаться в стороне, потому что никто не любит назойливых, но порой так давила эта боль, что хотелось подойти и сказать юноше все, что она думает по этому поводу. Ведь чаще всего сталкивались они совершенно случайно, казалось, по вине судьбы, которая словно бы насмехалась над девушкой.

Зачастую хотелось не только высказаться, но и сделать что-то. Нанести вред, заставить его страдать…

Сердце стучало быстрее обычного, и странной тяжестью наливались ноги. Впереди – перекресток; быстро мелькали разноцветные капоты машин. Вайолет остановилась у пожарного гидранта под шарообразной кроной низкого дерева, чувствуя, как потеют ладони, сжимающие прорезиненный руль. Кит дождался зеленой пятерни светофора и быстро, словно мог не успеть, пересек, почти перебежал дорогу, тряся пакет. На противоположенной стороне – двухэтажный стеклянный офис продаж автомобилей. У входа, чтобы не мешать прохожим – какой сюрприз – «элита факультета», как ее извечно именовала Вайолет. Анна, Давид, а рядом Дейзи – девушка необычайно умная, но крайне властная. Сколько раз за зимний период Вайолет закатывала глаза, слыша с ряда позади шепот Дейзи, обращенный к Давиду: «Надень свитер. Здесь холодно. Я тебе сказала, надень свитер». Ее бойфренд Давид – горячий парень итальянских кровей – был самым веселым из всех представителей мужского пола, каких Вайолет имела честь повстречать за свою жизнь. Однажды, перед Рождественскими каникулами, быстрее остальных сдав компьютерное тестирование, Вайолет и еще пятеро девушек дожидались возле аудитории опаздывающего лектора, и каким-то чудным образом Давид оказался единственным мальчиком в этом их своеобразном цветнике. Она и не припоминала, чтобы когда-то так громко хохотала над еще чьими-либо шутками, как в тот день.

Давид и Дейзи, Дейзи и Давид. Извечная парочка на всех лекциях, известная всем курсам всех направлений обучения. Вайолет всегда думалось, что если бы кто-нибудь пустил весточку чуть западнее «Южно-Калифорнийского», например, прямиком на студию «Парамаунт», то уже завтра бы в холлах университета понаставили камер с твердым намерением снять реалити шоу об этих двух пташках.

Как и всегда, трое друзей тихо курили у стеклянных дверей автосалона, что-то спокойно обсуждая с сосредоточенным серьезным видом. Анна стянула темные солнцезащитные очки, выпутав прядь волос, что зацепилась за душки, и, бросив докуренную сигарету на асфальт, с радостной улыбкой заключила в объятия Уокера. Дейзи сделала две последние затяжки и, перевернув кепку козырьком назад, повторила торжественное приветствие друга. А Вайолет стояла под деревом на другой стороне улицы, грустно наблюдая за тем, как размеренно протекало болезненное продолжение учебного года, как проходила чужая радостная жизнь, в то время как она сама тратила ее непонятно на что. Конечно, Вайолет было приятно вновь увидеть забавного Давида, что мог рассмешить Палату лордов, и Дейзи, что своим ледяным взглядом не раз заставляла умолкнуть даже преподавателей, но чувство отстраненности и одиночества все равно давило, как бы сильно Вайолет ни старалась его заткнуть в самый дальний угол.

Уныло разворачивая велосипед, Вайолет ругала себя за необдуманную глупость. Зачем она все это затеяла? Чего этим добилась? Только время потратила! Прекрасно ведь знала, кто будет по ту сторону радуги. Их компания – недосягаемая и глупая мечта. Она не такая высокомерная, как Дейзи, не такая открытая, как Давид, не такая свободная, как Анна… А Кит?

Что она могла сказать о Ките? Вайолет его совсем не знала. Как картинка в журнале, она видела лишь оболочку, или как актер по радио, она лишь слышала голос.

Она ничего о нем не знала.

***

Вайолет прожила в Лос-Анджелесе достаточно долго, чтобы успеть привыкнуть к контрасту: лавчонки с истертыми вывесками и пугающим состоянием стен и витрин а-ля «здравствуй, Мексика родная» стояли бок о бок с элегантными многоэтажками времен Великой депрессии. Один квартал сменялся совершенно другим. Вайолет энергично крутила педали, проносясь мимо скромных пекарен и роскошного вида аптек, похожих на громадные супермаркеты, банков и зданий с парковочными местами, бутиков и магазинов с интим товарами.

Небо подернуто дымчатой серой пеленой. С верхнего уровня транспортной развязки открывался вид на город, от которого поистине перехватывало дыхание. Слева – высоченные стеклянные башни, сияющие в солнечные деньки, красные строительные краны, возвышающиеся над тонкими пальмами, что вырастали, казалось, прямо из белоснежного торгового центра. Справа – огромный отель и похожее на плоский экран телевизора офисное здание. И шоссе. Шоссе, расстилающееся вдаль, уходящее, казалось, к горизонту, и мелькающие со скоростью падающих звезд авто, что проскакивали мимо, под ногами Вайолет, точно ее собственные нереализованные возможности.

Белое низенькое здание почтового офиса всосало Вайолет в кондиционированное помещение и долго не хотело отпускать: сбагрив гору конвертов, девушка целую вечность дожидалась, пока работник отыщет два ответных письма для тридцать восьмого номера. Выпорхнув на улицу и пихнув сумку обратно в корзину, Вайолет помедлила, заметив свежий выпуск, оставленный на зеленых контейнерах с бесплатными газетами. Ранее не часто почитывающая что-то иное кроме «правильной», как она ее называла, литературы или интересующих статей в интернете, сейчас же Вайолет привлекло именно крупное фото на первой странице. Со снимка улыбался довольно симпатичный юноша, чья внешность так разнилась с напечатанными ниже словами: «ПЯТЬ ЖЕРТВ. Пойман семнадцатилетний Дилан Купер, последнюю неделю скрывавшийся в печально известном заброшенном доме района Нортридж. Дилан признался в убийстве преподавателя: “Мы все делаем только то, что считаем правильным” – говорит Дилан, – “и я вовсе не считаю, что мои убеждения граничат с моралью. Раскройте глаза на то, что происходит в мире! Не я первый – не я последний. Мои кумиры, спросите вы? За четыре года до моего рождения произошло то событие в Вестфилд Хай. Парень действительно крут. И знаете что? О нас будут помнить вечно, про таких как мы будут снимать фильмы и писать книги. Загляните в историю, черт побери!»

Вайолет едва сдержала усмешку, лишь чуть скривив губы. Ничего смешного в словах юного убийцы конечно же не было, и Вайолет поспешила свернуть газету, упрятав ее подальше в сумку, словно бы какой прохожий мог заметить такую неуместную реакцию на написанное. Карман платья прожигал листок с адресом.