Текст книги "Финвэ. Влюбленное сердце (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Еще раз сумерки успели смениться тьмой на стоянке второго народа, когда за вождями двух других, следовавших в Аман, от Финвэ были отправлены гонцы, чьей обязанностью было привезти с собой званых гостей.
Мириэль как раз успела закончить работу над прекрасными праздничными одеждами для себя и будущего супруга. И не было в мире квенди одежд прекраснее тех, что сшила и украсила Тенриндэ.
Эти белого, подобно лепесткам лилии, атласа одежды, богато украшенные золотой и серебряной вышивкой и усыпанные самоцветами Амана, были разнесены по двум специально сооруженным для церемонии празднования помолвки небольшим шатрам. В «шатер жениха» были унесены штаны, нижняя рубаха, туника, пояс и плащ, предназначенные Финвэ, в «шатер невесты» – нижняя рубашка, длинное в пол платье невесты, ее широкий татьярский шелковый пояс, завязывавшийся на спине квадратным узлом, и отороченный мехом белой лисы шерстяной плащ.
Согласно обычаю, каждый из нареченных одевался в отведенном ему шатре, а затем, по приглашению Атто, оба одновременно покидали его и шли друг другу навстречу.
Охотившийся в сопровождении свиты из благородных татьяр, Финвэ подоспел как раз, когда все было подготовлено к началу церемонии, а высокие гости из первого и третьего народов должны были вот-вот появиться.
Не имея времени увидеть Мириэль перед началом действа, вождь татьяр побежал прямиком в свой шатер, где его уже ждал юный квендэ, готовый помочь ему одеться.
Уже был приготовлен славящий Великие Стихии костер и огромный чан с мясным супом, а также хмельной напиток на основе дикого меда и прочие угощения для многочисленных гостей.
Спешно переодеваясь в своем шатре, Финвэ слышал, как снаружи бешено забили тамбуры и протяжно заиграли флейты. Должно быть, Атто вышел в круг и сейчас призовет их к себе, чтобы они могли обменяться помолвочными кольцами.
С его поясом вышла заминка, юный помощник никак не мог справиться с причудливым узлом, сворачивая и разворачивая трясущимися от волнения руками драгоценную шелковую ткань. Наконец, поняв, что его нареченная и остальные гости уже собрались вокруг прославлявшего Стихии кострища, у которого им с прекрасной Мириэль предстояло даровать друг другу кольца, Финвэ, наспех затянув на тонкой талии не желавший поддаваться рукам прислужника пояс, выбежал из своего шатра. Вождь татьяр тут же нашел ее взглядом и устремился почти бегом к белевшей и переливавшейся серебром стройной фигуре, чьи серебряные волосы украшал драгоценный венец, поверх которого, ввиду моросящего дождя, был надет скрывавший лицо капюшон плаща.
– Прости меня, сладость моя, – сжав в объятиях изящное тело возлюбленной, прошептал Финвэ, – Этот проклятый пояс никак не хотел поддаваться…
Мириэль вздрогнула, еще ниже склоняя голову, и ее нареченному показалось, что он услышал с трудом сдерживаемый всхлип.
– Что с тобой? Не гневайся, прошу, я не перенесу видеть, как ты страдаешь… – он уже собирался сдвинуть отороченный песцовым мехом край капюшона невесты, чтобы иметь возможность заглянуть в ее прекрасные светлые глаза, когда услышал за спиной громкий голос Атто:
– Сын мой! Мы все ждем тебя…
Тоже вздрогнув, Финвэ оглянулся и увидел в пятидесяти шагах от себя отца, стоящего в окружении матери, его младших братьев и сестер, а также Ингвэ с родней и других благородных квенди, что пожелали разделить с ним радость помолвки. Но самым удивительным было то, что рядом с Атто стояла Мириэль. Несколько мгновений они оба потрясенно глядели друг на друга.
Только тогда вождь татьяр медленно разъял объятия и снял капюшон с того, кого еще мгновением раньше принимал за Териндэ…
Пытаясь не придавать значения мучившей его тошноте и сильному головокружению, Финвэ сел в образовавшуюся после отлива лужу на светло-серый песок рядом с неподвижно лежавшим на животе командиром разведки. Бывший Владыка нолдор подобрал колени, обняв их руками. Энларо лежал лицом вниз, раскинув руки. Рядом с ним желтовато-оранжевым светом переливался Видящий Камень.
Потянувшись, Финвэ дотронулся до плеча родича. Тот шевельнулся. В этот миг рядом оказались трое его подручных и сразу же принялись помогать командиру подняться на ноги.
Тоже самое решил сделать и бывший Нолдаран. Оглядевшись вокруг и внимательнее изучив место, где они оказались по воле Повелителя Вод, он с восхищением вскинул брови – невдалеке виднелись прекрасные прибрежные заросли цветущих кустарников, блестевших ярко-зеленой листвой и душистых трав, чьи тонкие стебли колыхались от морского ветра.
– Ты невредим? – спросил он доверительным тоном у командира стражи, осторожно дотронувшись до его спины, – Где мы теперь?
Поддерживаемый охранниками и с усилием открывший глаза, услышав, что к нему обращаются, Энларо поначалу непонимающим взглядом рассеянно окинул фигуру родича, потом тяжело вздохнул. Но уже в следующее мгновение на его измученном, осунувшемся лице появилась тень улыбки, когда его взгляд упал на одиноко лежавший в мокром песке палантир.
– Хвала Ульмо! – воскликнул Энларо, пряча артефакт в складках плаща, – Мы на Тол-Эрессеа, рядом с Аваллонэ! – слегка пошатываясь, находчивый нолдо сумел вырваться из объятий поддерживавших его охранников и поспешил в сторону зеленых кустарников, – Поспешим, Владыка!
– Зачем же?!
– Нужно вернуть это на его место! – командир разведки взглядом указал на спрятанный под плащом шар, – Пойдем, Владыка, позже я все объясню…
***
Не прошло и часа, как они пятеро в испачканной, пропахшей морскими водорослями одежде и с растрепанными влажными волосами оказались на небольшой, вымощенной каменной кладкой, улочке столицы Тол-Эрессеа.
Финвэ чувствовал усталость. Хотелось омыть тело и уснуть, а не спешить куда-то в том жалком виде, в котором они появились этим утром на городских улицах. Голод, спровоцированный многочасовым вынужденным воздержанием от пищи, также давал о себе знать.
Итак, они на острове, на котором когда-то Вала Ульмо переправил их через Великий Океан.
Энларо шествовал чуть впереди. Финвэ шел почти рядом с ним справа. За ними шли, будто живая стена, трое дюжих нолдор-подручных командира разведки.
Несмотря на крайнюю усталость, Финвэ заметил, что, проходившие мимо них и бросавшие на него и его провожатых встревоженные взгляды, квенди были достаточно различны по своему внешнему виду.
– Формально, как ты знаешь, островом правит Кириаран, – тут же разъяснил Энларо, – Однако публика тут самая разнообразная: нолдор, вернувшиеся после Войны Гнева, синдар, нандор и авари, переплывшие Великое Море в последующие эпохи, а также коренные жители – тэлери, привезенные сюда самим Ольвэ в Предначальную Эпоху…
– Здесь говорят на языке эльдар? – оглядываясь вокруг и прислушиваясь, спросил Финвэ.
– Это называется синдарин, Нолдаран, – пояснил его родич, – Мы все говорим на нем, поскольку сами синдар не питают любви к квенийской грамматике… – он криво усмехнулся.
– Куда мы идем? – допытывался Финвэ, которому не терпелось совершить омовение и переодеться.
– В дом наших друзей, – отрезал Энларо, – Это рядом.
Слова командира разведки немного ободрили готового улечься отдыхать прямо посреди улицы бывшего Владыку нолдор, и он продолжил их путь, стараясь не отставать от энергично шагавшего по мостовым портового города зятя.
Аваллонэ выглядел очень гостеприимным, чистым и цветущим, однако смотрелся очень провинциально по сравнению с имперским великолепием высочайших, освещенных тысячами огней, башен Альквалонде и мощью монументальных, корнями уходящих в землю, а шпилями упирающихся в Вардин купол, деревьев-дворцов Ост-Эйниор.
Здесь все было уютным, маленьким, из светлого известняка, гранита или мрамора. Погода была прохладной, но солнечной, и они шли, предоставляя сушить влажные одежды гулявшему в проулках ветру.
– Пора разъяснить тебе то, что происходит, – внезапно начал Энларо.
Финвэ взглянул ему в лицо. Теперь, как ни странно, находчивый и, по видимому, опытный, командир разведки выглядел так, словно и не было никогда прошедшей ночи, отнявшей у него единственную внучку. Или же все это было просто кошмарным сном.
– Нашей главной целью было – выведать секретные договоры Альквалонде… – продолжал Энларо, – Я предложил найти посланника Нового Ласгалена в столице Ольвэ и выяснить нужную информацию у него. Однако Филитэль, – произнести имя внучки было непросто, он прокашлялся, – Филитэль предложила узнать все из первоисточника. Это означало – проникнуть во дворец и найти нужные документы среди бумаг самого Ольвэ! Я противился этому ее плану, но Пташка решила рискнуть, чем обрекла себя на… – Энларо умолк.
Все это время Финвэ неотрывно смотрел в светло-серые глаза собеседника.
– Она добилась своего – разыскала тебя, отправившись в одиночку в Новый Ласгален, выкрала у Кириарана доказательства сговора, и все же, наша миссия выполнена не до конца, – правильные, мужественные черты командира разведки исказились.
– Зачем вам понадобился палантир? – спросил Финвэ.
На красивом лице Энларо Тульвиона появилась горькая полуулыбка. Он промолчал, делая вид, что не расслышал вопроса.
Встречавшиеся на их пути прохожие удивленно и встревоженно таращились и оглядывались на пятерых нолдор, словно только что сошедших с пережившего жесточайшую бурю корабля, провожая их взглядами.
Большинство островитян носило светлые длинные одежды, у многих в волосы, чей цвет варьировался от светло-серебряного, до иссиня-черного, были вплетены бутоны насыщенного розового цвета.
Вскоре, в толпе местных нери промелькнула хрупкая девичья фигура. Златовласая дева была облачена в светло-голубое платье, ее роскошные волосы были заплетены в причудливую косу и украшены васильками.
– Наконец-то! – недовольно произнес Энларо, когда нисс оказалась совсем рядом.
Бывший Нолдаран узнал эту хитрую улыбку – несомненно, это была дева-прислужница из питейного дома, который они посетили прошлой ночью. В ее ярких, орехового цвета глазах сиял озорной огонек.
Она проворно открыла перед командиром входную дверь ближайшего дома. Все поднялись по лестнице на третий этаж. Затем, прелестница отворила следующую дверь. Та вела в ее жилище, как догадался Финвэ.
Мужчины прошли в маленькую, тесную купальню. Прислужница с криком «Я заварю вам квенилас!», бросилась в помещение кухни, скрытое в глубине апартаментов.
– Не урони поднос, Миримэ! – съязвил Энларо, стаскивая с себя одежды.
Палантир он оставил завернутым в истрепавшийся плащ, положив узел с ним на стоявший посреди небольшой приемной диван, состоявший из бархатных пуховых подушек различной плотности и формы.
Омывая тело и длинные волосы в компании четверых мужчин, которые, не обращая на бывшего Владыку нолдор никакого внимания, терли друг другу спины и брызгались водой, словно малые дети, Финвэ снова почувствовал неловкость, которая не укрылась от Энларо. Тот приказал молодцам пошевеливаться и сам проворно намылил голову, повернувшись спиной.
Их хозяйке, которую, как Финвэ слышал, командир разведки назвал Миримэ, предстояла еще одна нелегкая миссия – одеть и накормить пятерых высоких широкоплечих мужчин.
Действуя ловко, как и положено прислужнице питейного дома, Миримэ выбрасывала одно за другим на диван белоснежные полотенца, которые при ближайшем рассмотрении оказались простынями и в которые ее гости, совершив омовение, не замедлили завернуться.
Последним покинул купальню бывший Нолдаран. Ему тут же была выдана пара чистых, пахнущих морской свежестью, настоящих полотенец и предложено усесться на диван. На крохотном низеньком столике перед ними стоял поднос со стаканами дымящегося квенилас и блюдо с казавшимися свежевыпеченными кремовыми пирожными и булочками со сладкой начинкой, напоминавшей варенье или мармелад.
Квенилас, несмотря на то, что был очень горячим, был выпит всеми гостями почти мгновенно. Еще быстрее чем напиток были уничтожены сладкие угощения.
Завернутого в полотенце, распаренного от горячей воды, Финвэ незаметно для него самого начало клонить в сон.
– Заварить еще? – довольно улыбаясь, спросила Миримэ.
– Давай! – тут же кивнул ей Энларо.
Она мгновенно развернулась и полетела обратно в кухню. Командир разведки Тириона поднялся на ноги и последовал за ней, оставив Финвэ в компании троих охранников, на которых из одежды были лишь предметы постельного белья, обернутые вокруг талии и выглядевшие словно длинные юбки из белоснежного хлопка.
Финвэ прикрыл глаза, впадая в полудрему, и прислушался.
– Здесь только два договора… Копии у меня, – донесся до его слуха голос Миримэ, – Надеюсь, оно того стоило…
– Посланника мы разыщем, – уклончиво, но уверенно ответил командир стражи, – Палантир я прикажу вернуть…
– А что же Филитэль?! – в голосе златокудрой послышалась тревога.
Энларо молчал.
– Понятно… – послышался сдавленный всхлип.
Повисла пауза. Был слышен лишь плеск льющейся из кувшина воды для новой порции бодрящего отвара.
– Наш второй важный гость уже прибыл в Тирион? – спросил Энларо бесстрастным тоном.
– Еще нет, насколько мне известно, – неуверенным голосом отвечала Миримэ, – Но его ожидают со дня на день у Нолдарана…
– Хорошо, – ободряюще заговорил ее собеседник, – Таур Элу, конечно, важная птица, но все было бы проще, окажись на его месте сын или внук Орофера. Не уверен, что ради дядюшки этот упрямец захочет поступиться своими планами! – усмехнулся Энларо.
– Ах! – воскликнула Миримэ, выпуская из рук поднос, уставленный стаканами с квенилас.
Его поймал налету внезапно возникший в дверях, заслонив полностью небольшой дверной проем, бывший Владыка Тириона.
Он грозно оглядел обоих заговорщиков и, отставив поднос с приготовленными напитками на гранитную поверхность кухонной столешницы, проговорил громовым голосом:
– Я запрещаю вам! Вы слышите?! Я запрещаю строить козни против владык Нового Ласгалена и Альквалонде! – он перевел дух.
Застигнутая врасплох, Миримэ пятилась к небольшому беленому окошку, во все глаза глядя на разгневанного Финвэ. Ее командир сжал губы в струну, гордо вытянув шею и спрятав за спину руки.
– Вы говорите и действуете так, словно мы на войне, а народ Нового Ласгалена – враг нолдор! – повысил голос до крика избранник Валар, – Я не позволю вам вредить подданным Орофера! Я был там, среди его квенди, и нашел их дружелюбными и отзывчивыми. Они не заслуживают нашей вражды!
– Владыка, – начал спокойным тоном Энларо, – прошу, успокойся, – он приятно улыбнулся, выдерживая краткую паузу, – Мы никогда бы не осмелились сделать что-либо противное твоей воле. Позволь разъяснить тебе суть происходящего. Узнав о том, что мы планируем сделать, я уверен, ты сам вызовешься помогать в осуществлении наших планов.
– Что?! – сверкнул на него глазами Финвэ, – Я?! Помогать вам в ваших происках и интригах?! С меня хватило вражды меж моими детьми, что сеял проклятый Враг! Я намерен остановить это кровопролитное безумие! – бывший Владыка говорил так, будто ни на день не покидал дворца Нолдарана в Тирионе.
Он развернулся и быстрым шагом, плотнее завернувшись в полотенце, пересек приемную. Сидевшие на диване молодцы из охраны вскочили со своих мест.
– Прежде, чем я отправлюсь отдыхать, – заговорил снова Финвэ, обведя взором присутствующих, – я требую немедленных ответов на мои вопросы! Где сейчас мои дети и внуки?! Как я могу добраться до Тириона и встретиться с его Владыкой?! И кто такой, скажите на милость, этот Таур Элу, о котором, я слышал, упоминали и квенди Ласгалена?!
Последний вопрос почему-то развеселил Энларо. Он гневно дернул подбородком, сверкая глазами. Крылья его носа трепетали.
– Вот так история! – он саркастически покачал головой, – Слышите?! Нолдаран не знает, кто таков Элу Тингол! – объявил он торжествующе.
Сердце, и без того часто стучавшее в груди Финвэ от испытываемого гнева, забилось так, что, казалось, вот-вот разорвется, когда он услышал эти слова зятя. Кровь отхлынула от лица, ударив в область груди. Финвэ ощутил удушье.
– Тингол… – повторил он вмиг побелевшими губами.
========== Часть 8 ==========
Финвэ пошатнулся, невольно приложив к груди ладонь. Двое охранников Энларо, как по команде, подбежали к нему, схватив за плечи. По тому, как они держали его, было сложно сказать, являлось ли их целью поддержать почувствовавшего слабость Владыку, или же они пытались утихомирить разбушевавшегося пленника.
– Вам не стоит так волноваться, – нашлась златовласка Миримэ, подплывая к нему с чашкой отвара в руках, – Выпейте это и вас отведут в мою спальню, где вы сможете отдохнуть…
– Снова сонный яд? – огрызнулся из последних сил Финвэ, отворачивая лицо.
– Этот напиток поможет уснуть и ощутить покой, – нежно улыбнулась дева.
– Оставьте меня, – прошептал обессилено Финвэ, прикрывая глаза, – Я усну и без ваших уловок, – он зевнул почти против воли.
– Следуйте за мной, – сказала Миримэ, отдавая чашу оставшемуся наблюдать за происходящим охраннику, и направилась к небольшой белой двери справа от кухни.
Сопровождаемый охраной, Финвэ проследовал за ней, стараясь не упасть в сон прямо в руках своих пленителей.
Они зашли в небольшую светлую комнатку, большую часть которой занимала широкая, застеленная сверху светло-коричневым шерстяным покрывалом просторная кровать. По бокам от нее расположились маленькие деревянные тумбочки-столики.
– Оставьте нас, – скомандовала молодцам Миримэ.
Те тут же отпустили покачнувшегося от нахлынувшей слабости Финвэ и исчезли, закрыв за собой дверь.
– Прилягте, – все также, с улыбкой, предложила Миримэ.
Бывший Влабыка нолдор стоял перед ней в нерешительности. Он украдкой бросил взгляд на постель. Из располагавшегося слева от нее арочного окошка на покрывало и две лежавшие у изголовья прямоугольных белоснежных подушки падал мягкий солнечный свет. Это просторное нетронутое ложе ассоциировалось у Финвэ с его второй супругой.
Он медленно перевел взгляд на стоявшую перед ним, совсем близко, Миримэ. Взор его задержался на убранных в прическу из свободно переплетенных кос волосах, в которых кое-где виднелись яркие пятнышки маленьких васильковых бутонов.
Ее золотые волосы, ее повелительный, но, в то же время, такой женственный, такой прекрасный голос, прозрачность и белизна ее кожи, и уверенность в себе, исходившая от нее волнами, когда-то заставили его феа е роа покориться Индис Калимэ Иминэль.
– Ложитесь, отдыхайте, – она кивнула золотившейся в свете Анара головой, – И я отвечу на вопросы, что мучают вас, – она указала рукой на ложе.
Это была последняя капля, перевесившая чашу испытываемых Финвэ сомнений в разумности собственных действий.
Он вспомнил, как в их первую с Индис брачную ночь, стоя перед огромных размеров королевским ложем, чтобы взойти вместе на которое они ожидали десять долгих лет, новая королева взяла в свои маленькие ручки его широкие ладони, прижала их к груди, глядя ему в глаза, и произнесла:
– Я люблю тебя, – ее чарующий голос эхом звенел в ушах, – Сколько слез я пролила по тебе! Сколько долгих часов в свете Лаурелина я молила Элентари даровать мне тебя! – в ее глазах бриллиантами дрожали готовые вот-вот скатиться на щеки прозрачные слезинки, – Но я всегда знала одно, супруг мой, я была рождена, чтобы сделать тебя счастливым…
Увлеченный воспоминаниями о ней, Финвэ не заметил, как оказался лежащим на животе, распростертым на ложе. В полудреме он мог различить тихий голос Миримэ:
– Расслабьтесь, позвольте тревогам оставить ваш разум, – говорила она нараспев, – Ваши дети и внуки живут в Тирионе, в неведении о вашем возвращении, – она медленно разворачивала и стягивала с него полотенца, – Мы сообщим им счастливую весть, собрав всех в чертогах Нолдарана. Командир опасался, что эта новость может взволновать народ, а также хотел подготовить вас самого ко встрече с ними… – она говорила нежным, томным голосом, от звуков которого делалось очень приятно.
Вскоре Финвэ ощутил, как рука златокудрой нисс прошлась легчайшим прикосновением вдоль затылка, шеи, плеч, спины и огладила его ниже поясницы, заставив едва заметно вздрогнуть.
– Какое совершенство! – восхищенно прошептала Миримэ, наклоняясь к его уху.
Затем руки ее, на которых чувствовалось что-то скользкое, напоминавшее теплое масло, заскользили плавно по плечам, уверенно массируя, разминая уставшие мышцы, проводя вдоль позвоночника и оглаживая бока.
Финвэ приглушенно охнул от удовольствия. Где-то в глубине сознания промелькнула мысль о том, что происходящее недопустимо.
– Что вы делаете? – едва смог произнести бывший Нолдаран.
– Не беспокойтесь, – шептала она, – Я подготавливаю вас к завтрашнему путешествию. Завтра вы отправитесь в Тирион вместе с командиром. А сегодня вы должны отдохнуть… – с этими словами она нежно огладила его ниже спины.
Непозволительность подобных прикосновений почему-то не вызвала его гнев, заставив вновь вспомнить Индис. Ей тоже нравилось томить, подолгу играть с ним, обмениваясь ласками и поцелуями. Она тоже шептала ему на ухо, тоже любила массировать его тело, а потом часами, также долго, как длилась прелюдия, заниматься любовью на их широком супружеском ложе.
В их любовной игре верховодила она, а Нолдаран капитулировал перед ее казавшейся холодной настойчивостью, позволяя владеть собой, желая этой ее власти.
– Индис, – вздохнул Финвэ, – Не томи, прошу…
И он попытался перевернуться на спину. Однако сильные, уверенные руки удержали его в том положении, в каком он лежал.
– Ваша королева в Валмаре, живет при дворе брата, – говорила Миримэ полушепотом, склоняясь над ним и задевая кожу на спине нолдо рассыпавшимися по плечам золотыми прядями, выбившимися из прически.
В последнем перед тем, как сон окончательно овладел им, усилии, Финвэ потянулся рукой к руке девы, которой она опиралась на постель, дотронулся до нее, осторожно огладил, словно в благодарность за подаренную ласку и заботу, и погрузился в глубокий, спокойный сон.
– Эльвэ, – выдохнул потрясенно Финвэ.
Из-под капюшона на него глядело грустное и прекрасное лицо вождя нельяр. Капли начавшего идти сильнее дождя скатывались по бледной светящейся серебряным светом идеальной коже.
– Прости, – прошептал он, сверкнув на друга ставшими вдруг серо-синими глазами.
Финвэ оглянулся на стоящих в недоумении родичей и приглашенных во главе с его отцом, Ингвэ и Мириэль, которая сделала несколько шагов ему навстречу.
Эльве же, наоборот, медленно пятился назад. Вождь татьяр замер в замешательстве, не зная, что сказать, к кому обратить свои речи и мысли.
Еще мгновение такого промедления, как Эльвэ резко развернулся и стремительно бросился прочь с поляны, тут же растворяясь в темноте леса.
– Нет! – закричал Финвэ, выходя из оцепенения, – Подожди!
Отбросив всяческие раздумья, молодой вождь второго народа понесся, расталкивая собравшихся, в том направлении, где исчезла среди черных, блестящих золотом от костра, влажных от дождя стволов высоких платанов, одетая в белоснежные одеяния фигура Эльвэ.
Он бежал, не разбирая дороги, с одной лишь мыслью – догнать лалдо во что бы то ни стало. Его драгоценные одежды цеплялись за ветки деревьев и кустарников, пачкаясь зеленью лесной травы, смешанной с глиной, длинные волосы растрепались, на щеке ощущалась свежая царапина, оставленная хлестнувшей по ней веткой.
Среди казавшихся пугающе черными, причудливо изогнутых ветвей становившегося все более непролазным леса можно было сгинуть, напоровшись на острый сук или оступившись, зацепившись одеждой за торчащую ветвь, или за выпирающий из земли корявый древесный корень. Тревога за внезапно сбежавшего дорогого друга овладела всем существом Финвэ. Сердце бешено стучало, подгоняя его, заставляя бесстрашно пробираться все дальше в чащу, не обращая внимания на дождь, лившийся потоками и до нитки промочивший его плащ, ссадины, разорванные рукава рубахи и волосы, то и дело падавшие на лицо.
Его чувства обострились, и феа Финвэ взывала к феа его друга, а глаза отчаянно искали его силуэт.
Не зная, сколько времени он бежал вот так, забравшись в глухую чащу, Финвэ привалился к стволу платана, по которому ручейками стекала дождевая вода, и, крепко зажмурившись, в последней надежде позвал Эльвэ в осанве.
«Прошу, приди ко мне, если слышишь меня, серебряная звезда» – звал вождь татьяр, задыхаясь от охвативших его тревоги и отчаяния.
Казалось, что мир, вместе с потоками дождя, обрушивается на него. Раздался оглушительный гром. Финвэ вздрогнул и широко распахнул глаза – перед ним стоял его друг. Серебряные волосы потемнели и слиплись, свисая сосульками с которых капала вода, одеяние ярко блеснуло золотом в свете последовавшей за громовым раскатом вспышки молнии. В этот момент Финвэ смог разглядеть глаза Эльвэ – пугающе светлые, почти бесцветные, в обрамлении слипшихся стрел черных ресниц. Лалдо прерывисто дышал приоткрытым ртом, глядя в упор на друга.
– Эльвэ, – протягивая к нему, стоящему совсем рядом, руку, – проговорил Финвэ.
Голос изменил ему от напряжения.
Вождь нельяр тоже протянул к нему руки в длинных белых рукавах и неожиданно обхватил ладонями, чьи пальцы были холодными, как лёд, мокрое лицо Финвэ, у которого мороз прошёл по коже.
– Посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь больше моих ласк! – совершенно отчетливо воскликнул Эльвэ, сверля друга взглядом загоревшихся голубоватым светом зрачков.
– Что? – испуганно переспросил вождь татьяр, – Эльвэ, почему ты сбежал? Валар, я так испугался за тебя…
– Скажи, что не хочешь больше наших встреч! – выкрикнул ему в лицо лалдо.
В его ломающемся голосе послышались слезы.
– Ну, что ты, мой хороший, я хочу, хочу… – в исступлении хватая его за запястья, шептал вождь татьяр, – Не оставляй меня, мой ненаглядный… Обещай, что не оставишь меня!
И Финвэ с силой притянул к себе Эльвэ, обвив его тонкое, гибкое тело, проводя широкими ладонями по его знакомым изгибам. Лалдо потянулся к нему и, не выпуская из ладоней лица друга, прильнул влажными, горячими губами к приоткрытым губам татьо.
Этот поцелуй был совсем не похож на все многие поцелуи, которыми награждал его Финвэ за годы их дружбы. Не раз, в избытке радости, полусерьезно-полушутя, он покрывал легкими, полными дружеской нежности, поцелуями щеки и серебряные волосы Эльвэ.
На этот раз поцелуй исходил от него самого, всегда смиренно ожидавшего ласки. И поцелуй этот был пламенным. Лалдо целовал со страстью, отчаянно, горячо, жадно.
От его поцелуя мурашки шли по коже, а дрожь расплавленным серебром проникала в тело.
– Мой Эльвэ! – воскликнул Финвэ, отрываясь от его рта и приподнимая тесно прижавшегося к нему, казавшегося легче пушинки, лалдо над землей.
Дождь прекратился. Стало светлее. Начинались серебряные сумерки – час бодрствования. Друзья согревались теплом друг друга, обнявшись, лаская, целуя нежно, как прежде. И на душе у Финвэ сделалось покойно и счастливо.
Взявшись за руки, они вышли в лагерю нельяр когда его обитатели еще отдыхали в своих шатрах. Вождь третьего народа почти бегом бежал, увлекая за собой счастливого Финвэ, в свой белый шатер.
Едва оказавшись в шатре Эльвэ, охваченные царившим внутри влажным теплом, они принялись стаскивать насквозь мокрые одежды.
Среброволосый Эльвэ сам пожелал стянуть с друга тунику, нижнюю рубаху и штаны, легко оглаживая его тело. В предшествовавшей началу нового дня тишине отчетливо слышалось шумное, дрожащее дыхание обоих, опустившихся на колени перед лежанкой.
– Отдай мне огонь, что горит в твоем сердце, – шептал Эльвэ, обвивая руками сильную шею Финвэ.
– Я дам тебе его, – отвечал ему друг, придавливая среброволосого лалдо к матрасу и осторожно ложась сверху.
Ему хотелось согреть охватившим его жаром прохладную, влажную кожу Эльвэ. Он целовал ее там, где к ней прилипли мелкие травинки и былинки, где на изящной шее и юношеских плечах застыли мелкие капельки дождевой воды.
Ласки нежного лалдо тогда были самым желанным, что он когда-либо чувствовал, самым прекрасным, о чем он мечтал. Его ласки будто раскрывали для мира феа Финвэ, и раскрывали мир для его роа, превращая его в часть природы и всего сущего, созданного Творцом. Наслаждение от них было таким всеобъемлющим, словно внутри него разверзалось, неуклонно расширяясь, необъятное пространство новой Вселенной. Эта Вселенная была внутри Финвэ, а Эльвэ помогал ей высвободиться и стать частью мира, в котором они жили, заставляя замирать от наивысшего удовольствия – слияния их феар.
Вождь татьяр прикрыл глаза, запрокинув голову, ему даже не нужно было смотреть на лежавшего под ним Эльвэ, который в тот момент обвил руками его шею.
Такой красивый, такой еще по-юношески хрупкий, но в то же время сильный, его серебряная звезда, его бесценный друг. Он тоже оставался все время с закрытыми газами, всхлипывая, цепляясь за Финвэ, за его плечи, бессвязно шепча ласковые слова, выгибаясь, подаваясь навстречу.
– Эльвэ! – успел простонать татьо, прежде, чем сжать челюсти от болезненного удовольствия.
Он слегка приподнимал поясницу Эльвэ над матрасом, стоя на коленях перед лежавшим на спине другом.
Среброволосый забился, содрогнулся от спазма во всем стройном теле, тоже застонав. Только тогда Финвэ открыл глаза, чтобы взглянуть на дивное существо, которое держал в руках и которое только что отдало ему часть себя, скрепив их связь сильнее, чем это могли бы сделать брачные узы.
Волосы Эльвэ, вспотевшие у корней, рассыпались по матрасу серебряным покрывалом, его шею и грудь покрывала испарина, он часто и глубоко дышал. Румянец, несвойственный его бледной коже, рдел на гладких щеках друга.
– Люблю тебя, люблю… – шептал он, всхлипывая.
А потом прикрыл глаза ладонью, чтобы Финвэ не заметил его слез.
***
Проснулся Финвэ в полной темноте. Он по-прежнему лежал на кровати, на которой заснул, но успел перевернуться на бок. Некто, должно быть Миримэ, позаботился о нем даже в такой мелочи, как теплое покрывало, укрывавшее его сейчас.
Ночи в середине осени на Тол-Эрессеа были уже прохладными, и дева подумала о том, что без одежды бывшему Владыке нолдор может сделаться холодно.
Во сне он видел что-то очень хорошее и светлое. Финвэ не помнил подробности сна, но общее впечатление о его благодатной природе отголоском пережитой под действием чар Ирмо радости все еще присутствовало в его феа и приятно успокаивало.
Бывший Нолдаран подумал, что с самого перерождения не спал так хорошо и не чувствовал себя таким полным сил и отдохнувшим, каким он почувствовал себя, лежа под покрывалом в спальне разведчицы в доме, расположенном в столице Тол-Эрессеа.
«Сейчас ночь» – подумал Финвэ. Снаружи, из маленького арочного окошка слева от кровати, не доносилось оживленных возгласов гуляющих по улицам местных и приезжих, ни топота копыт лошадей, ни скрипа колес повозок. Слышно было только жужжание комаров, стрекотание кузнечиков и отдаленный шум прибоя.
