Текст книги "Финвэ. Влюбленное сердце (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
========== Часть 1 ==========
Комментарий к Часть 1
Man eg careth? (синд.) – Что ты делаешь?
Manen edh si? (синд.) – Почему вы здесь?
Laldar (кв.) – Лалдар «смеющиеся эльдар», они же – нельяр, третий народ, от которого произошли синдар и тэлери
Aya (кв.) – Привет
Ost-Einior (синд.) – Главная Цитадель (Старшая Обитель)
Eruhini (кв.) – Дети Эру
Ainu (кв.) – здесь в значении “святой”, “ангел”.
Милость Владыки Арды, Манвэ Сулимо, и любовь его к первым детям Эру были так велики, что порой желание видеть всех перворожденных счастливыми перевешивало в его душе заветы Творца и любые, наложенные им самим, или другими Стихиями, запреты и ограничения, казавшиеся слишком жестокими по отношению к обожаемым квенди и эльдар.
Так, повинуясь скорее интуитивному стремлению к достижению гармонии и благоденствия хотя бы в пределах Благословенных Земель Амана, чем отцовским заветам, Манвэ, после окончания Войны Кольца, когда казалось, что все испытания, выпавшие на долю звездного народа, уже позади, принял решение – освободить своего избранного посланника, Финвэ, из чертогов Мандоссэ.
Бывший Нолдаран провел более восьми тысячелетий, томясь в бесконечном ожидании. За это время Финвэ, чья вера в свет была неколебима, не утратил надежды на то, что однажды его дух снова обретет телесную оболочку – роа, и он сможет вновь увидеть Тирион, просторы долин и степей Амана, раскинувшихся вокруг столицы нолдор, высящуюся на западе твердыню отвесных скал, чьи вершины всегда покрывает снег, и блистающую серебром в лучах Тельпериона гладь бескрайнего океана, простиравшегося на востоке. Он горячо и подолгу молил Валар и самого Эру Илуватара проявить снисхождение к его многочисленным внукам, которых самозабвенно обожал, и народу нолдор, за который чувствовал себя в ответе.
Все время, что Финвэ пребывал в чертогах ожидания, Манвэ мог наблюдать за ним, и всякий раз, обращая свой всепроникающий взор на феа Нолдарана, заставал того смиренно молящимся о благосклонности и милости к другим. Никогда, ни словом, ни даже мыслью, Финвэ не пожелал ничего для самого себя, и это служило для Владыки Арды очередным подтверждением идеи, в которой он утвердился, как только впервые увидел этого спокойного, мужественного и в высшей степени благородного квендэ.
Манвэ увидел тогда, прочитав его феа и разум, что будущий Нолдаран обладает самой прекрасной душой среди всех сородичей, а сердце его отзывчиво и щедро на любовь. Ему хотелось, чтобы Финвэ был счастлив, несмотря ни на что, и не хватало бесед с рассудительным, любознательным и быстро обучавшимся любым наукам Нолдараном.
Больше других Валар говоривший с Единым, Манвэ умел и слушать. Отец часто говорил с ним не с помощью голоса, но через образы и предчувствия. Движимый чувством уверенности в правильности принятого решения, которое для Манвэ являлось главным критерием и верным знаком того, что Эру одобряет его, он отдал Намо распоряжение выпустить Финвэ из своих холодных, пропитанных скорбью, чертогов.
***
Дуновение ветра. Воздух. Шум вокруг. Не разобрать, что за шум, но ничего не видно. Везде тьма, чернота. Вдох. Ощущение свежести и ветра на коже. Выдох.
Финвэ открыл глаза. Первым, что он увидел, были облака довольно густого дыма, окружавшие его со всех сторон. Он лежал на земле. Точнее, на ковре из листьев и мягкой травы. Ощущение холода в виде дрожи пронизывало ничем не прикрытое тело. Дул северный ветер. Финвэ приподнялся на локтях. Дым постепенно рассеивался, и это позволило ему, осмотревшись, понять, что он лежит посреди небольшой лесной поляны. Вокруг шелестели ветвями деревья. Небо было пасмурным, светло-серые облака клубились низко над поверхностью.
«Где я?» – стараясь сориентироваться и медленно поднимаясь на ноги, подумал Финвэ.
Ноги отказывались слушаться, как, впрочем, и руки. Даже дышать было непривычно. Кое-как, цепляясь за ветви деревьев, он смог пройти несколько десятков шагов. Финвэ трясло от царившего в лесу холода, но мысль о том, что он более не в чертогах ожидания, придавала решимости и сил.
К нему вернулись все давным-давно позабытые чувства и ощущения, которые избранник Валар не сразу был способен распознать. Вскоре, однако, он понял, что голоден и продрог. Блуждая по лесу, бывший Нолдаран думал о том, что никогда доселе ему не приходилось оказываться в подобном положении – заблудиться одному, не имея даже одежды, в незнакомом холодном лесу, продуваемом ветрами.
Конечно, когда в незапамятные времена, он с родней, братьями и сестрами жил в Эндоре, лес был для них всем – их любимым местом для прогулок, источником пищи и почти всех необходимых для жизни материалов и казался самим воплощением совершенства творений того, кто дал жизнь первым из них – Нерожденным, или Рожденным Единым.
Размышляя так, Финвэ прижался к крепкому, широкому стволу тысячелетнего дуба, находя в этом единении с деревом подобие успокоительного теплого объятия с миром Арды, которого он так долго был чужд.
В этот миг, пока бывший Нолдаран находился в таком положении, обнимая дерево, прижавшись к нему дрожащим на холодном, осеннем ветру телом и прикрыв глаза, Финвэ услышал позади себя голоса. Это были голоса квенди, сразу понял он. Голос разумного существа нолдо бы различил из тысяч других звуков, издаваемых животными и растениями.
Замерев, Финвэ продолжал прислушиваться к все приближавшимся голосам, сам не зная, чего ждет от возможной встречи с неизвестными. Его дух разрывался между желанием обнаружить свое присутствие и просить о помощи и первобытным страхом перед незнакомыми. Почувствовав, что они совсем близко, Финвэ неосознанно попытался обойти вокруг дерева, чтобы не быть замеченным, когда его окликнули…
– Хэй, ман эг карэт*?! – раздалось громко за его спиной.
Бывший Владыка нолдор вздрогнул, широко раскрыл глаза и обернулся – на другом конце покрытой опавшей листвой поляны стояли двое. Он мог бы принять их за тэлери, если бы не причудливые, совсем не характерные для этого народа, одежды, напоминавшие костюмы охотников.
Они переговаривались между собой, взглядывали то и дело на него, с прекрасно читавшимся на лицах недоумением осматривая его ни чем не прикрытую наготу. Финвэ опустил взор и съежился, обхватив себя руками, склонившись к земле, от холода и обращенных на него изучающих взглядов.
Только в тот миг он осознал, что не понимает ни слова из того, что говорили незнакомцы.
– Манен эд си*? – спросил один из них, наклоняясь к нему и протягивая свой плащ, в который Финвэ не замедлил закутаться.
– Я н-не по-ни-маю… – проговорил он, наконец. Язык заплетался, не желая слушаться, как и прочие части тела, которыми он не пользовался много тысяч лет.
– Мне следовало догадаться, что вы из нолдор, – заговорил снова подошедший к нему квендэ, слегка хмуря брови, – Они не часто сюда заглядывают…
– Где я? – уже уверенней обратился к нему Финвэ, выпрямляясь во весь высокий рост.
Оба незнакомца еще раз окинули его критическим взглядом, и тот, что был ближе к нему, скрестив руки на груди, уточнил:
– Вы находитесь во владениях Владыки Орофера, Новом Эрин-Ласгален. Я – страж леса, мое имя Крумил. Это – мой напарник, Нартан, – он кивнул на второго квендэ, – Назовите себя и расскажите, как оказались здесь.
Он глядел решительно и серьезно, заглядывая в глаза, и Финвэ понял, что его народ в этих местах совсем не жалуют. Бывший Нолдаран прекрасно отдавал себе отчет в том, что за прошедшие с момента его гибели тысячелетия исторические реалии изменились настолько, что даже облик земли и небес был уже совершенно не таким, каким он помнил его.
Едва оказавшись в чертогах Намо, Финвэ просил того и Великого Манвэ о милости – позволить знать все, что будет происходить в мире живых с его народом. Тогда он не сознавал, насколько страшной карой для его сердца будет исполнение этого желания. Ему было позволено наблюдать за работой Вайрэ, супруги Мандоссэ, которая ткала один за другим гобелены – картины истории трагедии нолдор. Рядом с Вайрэ, помогая ей в кропотливой, бесконечной работе, сидела его первая супруга – Мириэль Сериндэ.
При его появлении в большой зале, посреди которой стояла огромная рама с натянутыми на ней, словно струны арфы, нитями, вокруг которых умелыми руками Вышивальщицы переплетались тысячи других цветных нитей, Мириэль смешалась. Страдание читалось на ее вмиг изменившемся пригожем лице.
И Финвэ смотрел на то, как тонкие, нежные пальцы Мириэль вплетают одну за другой нити в очередной гобелен истории его народа. Он воочию наблюдал за страданиями, которые выпали на долю его детей и внуков, и сердце его разрывалось раз за разом. Готовые гобелены развешивались вдоль стен беломраморной главной залы чертогов Намо, и можно было любоваться ими сколь угодно долго, переживая бессчетное число раз изображенные на них трагические события.
Зная о том, что в конце Первой Эпохи нолдор были прощены и им было позволено вернуться в Аман, Финвэ знал также, что не все они захотели сделать это, и многие, чьи предки когда-то плыли в Эндоре на тэлерских кораблях и шли сквозь стужу по Вздыбленным Льдам, пожелали остаться. А еще больше было тех, кто, подобно ему, пополнил собой число обитателей скорбных чертогов Повелителя Облаков Смерти.
После Войны Гнева Намо мало-помалу стал выпускать из чертогов ожидавших своей участи квенди. Они также возвращались в Благословенные земли. Это событие знаменовало собой начало постепенного, медленного движения к возрождению нолдор как одного из народов Амана. Однажды он пришел в парадную залу, чтобы, как делал это ежедневно, иметь возможность созерцать изящную фигуру увлеченной работой Сериндэ, но застал лишь Валиэ Вайрэ. Тогда Финвэ понял, что Вышивальщица тоже почувствовала, вдохновленная примером многих нолдор, волю к жизни, и была возвращена в мир живых. В тот час бывший Владыка Нолдор познал, что настал и для него час радости. Если меланхоличная и склонная к печали Мириэль захотела присоединиться к сородичам и принимать участие в возрождении доброго имени и славы нолдор, то ему сам Эру велел. И с того момента Финвэ стал надеяться. Хоть Манвэ и предупредил его о том, что теперь путь на Эа для него закрыт, потому что обе его супруги пребывают в мире живых, эти слова не смогли уничтожить уже окрепшую в его сердце надежду. Финвэ ожидал терпеливо и кротко, как и положено в чертогах Мандоссэ. Он никогда не просил освобождения, но надеялся на него всей феа.
Назвав себя стражу леса, он объяснил, что ему необходимо попасть в Тирион и спросил дорогу, на что тот ответил:
– До Тириона путь не близкий, нужно идти на юг… Мы отведем вас к командиру.
Финвэ не стал возражать, он не боялся никого и ничего, а также понадеялся на то, что сможет отдохнуть в тепле там, куда его отведут. Они долго шли молча через лес. Крумил возглавлял их небольшой отряд, за ним на слабых, непривычных к ходьбе, ногах шел закутанный в его плащ Финвэ. Замыкал процессию Нартан.
Иногда двое стражей перебрасывались короткими, отрывистыми репликами на непонятном языке. Финвэ ощущал себя их пленником и все же был благодарен этим квенди за предложенный плащ, а также за воду из фляжки и завернутую в широкие листья смесь из нарезанных кусочками овощей.
Неожиданно и без того слабый свет над ними начал меркнуть. На осенний лес спустились сумерки – когда-то его любимое время суток. Финвэ то и дело приостанавливался, чтобы на мгновение поднять голову и взглянуть на блиставшие в вышине творения Элентари. Видя, что он медлит, Нартан начинал легонько подталкивать его в спину, намекая тем самым, что необходимо продолжить путь.
Когда совсем стемнело, подошли к освещенному внутри и снаружи добротно выстроенному у кромки леса небольшому деревянному строению в два этажа, окруженному частоколом и венчаемому невысокой башней, на смотровой площадке которой горел светло-голубым светом, словно северная звезда, большой светильник.
Внутри дома обнаружилось множество таких же, как и его спутники, среброволосых квенди, одетых в охотничьи платья. Финвэ, в сопровождении совсем юного провожатого из обитателей укрепления, был отведен в одно из прилегавших в основному строений, где ему было предложено вымыться, стоя в подобии большого корыта, в специально нагретой воде. По совершении омовения, венценосному нолдо были выданы одежды: холщевые темно-коричневые штаны, льняная белая рубаха, доходившая до середины бедра, короткая охотничья куртка из темно-зеленого бархата, а кроме того высокие сапоги из грубой кожи и полинялый от времени плащ с капюшоном, скрепляемый на груди красивой застежкой-фибулой в виде зеленого листа.
В таком виде, облаченного в наряд стража Эрин-Гален, Финвэ вели по коридору пограничного укрепления. По дороге он заметил, как оглядываются на него проходившие мимо или стоявшие на своих постах стражи. Высокий и крепкий, словно ель, с доходившими до поясницы ровными черными волосами, он, должно быть, выглядел странно среди этих на вид изящных светловолосых квенди.
Покои командира стражей находились во втором этаже. Сопровождаемый Нартаном, бывший Нолдаран преодолел лестничный пролет и благополучно достиг двери, за которой оказался уютный не то кабинет, не то спальня, а, скорее, и то, и другое. За письменным столом, при свете нескольких расставленных по просторной комнате светильников, сидел высокий, подтянутый квендэ с серьезным, сосредоточенным выражением на лице, и что-то писал.
– Добро пожаловать в Новый Ласгален, – произнес он, поднимая голову, оторвавшись от письма, – Я – Белег, командир пограничных стражей.
– Я – Финвэ… – представился бывший Владыка нолдор, – Только сегодня я очутился здесь, на Арде…
– А до этого, где пребывали? – быстро спросил Белег, энергично поднимаясь с кресла, в котором сидел, и подтягивая кожаный ремень на тонкой талии.
Его собеседник отметил про себя, что говорил этот «тэлеро» на квенья бегло, словно на родном…
– Садитесь, – Белег указал на стул, что стоял рядом, – Хотите ужинать?
Финвэ опустился на стул и кивнул, хотя больше, чем есть, ему хотелось спать. Глаза закрывались сами собой. Оказавшись в тепле после многих часов страданий от холодного ветра, избранник Валар валился с ног от усталости.
– До сегодняшнего дня я ожидал в палатах Намо, – заплетающимся языком проговорил Финвэ и прикрыл глаза, потирая ослабевшей рукой переносицу.
– Долго же вы ожидали, если не говорите на языке эльдар… – донеслось до слуха нолдо, словно сквозь пелену сна, – Мы продолжим завтра нашу беседу, заодно и по лесу прогуляемся…
Сказанные за этим слова командира лесных стражей Финвэ не услышал, он заснул крепким сном, сидя на стуле.
***
Пробудился Финвэ на узкой лежанке в приграничном укреплении, проспав почти сутки. Он лежал в небольшой комнате, укрытый шерстяным покрывалом. Вокруг было полутемно, однако венценосный нолдо не нуждался в свете, чтобы хорошо видеть окружающие его предметы и обстановку.
Поднявшись со своего «ложа», Финвэ обнаружил кувшин с водой и таз, умылся, надел выданные ему днем ранее одежды, приспособив найденный в комнате поношенный шарф в качестве широкого пояса, какие носили мужчины из нолдор, и вышел в освещенный факелами коридор. У его двери стоял в карауле страж. Он осведомился, с трудом изъясняясь, у бывшего Нолдарана, не желает ли тот отужинать и, заручившись согласием, отвел его на первый этаж.
Они вошли в просторное помещение, которое Финвэ отдаленно напомнило залу для пиршеств. Обстановка в зале, где рядами стояли длинные столы, вдоль которых тянулись узкие деревянные скамьи, была более чем скромной.
Страж усадил Финвэ с краю за стол в компании совершенно незнакомых ему квенди, которые тут же принялись его рассматривать, словно он был диковинным животным или выставленной на обозрение картиной.
Меж тем, нолдо обратил внимание на количество обитателей этого странного строения. Всего их было около ста двадцати, или чуть больше, учитывая тех, кто оставался бродить в лесу. Пока ответственные за раздачу посуды, чаш и блюд с приготовленной в тот день едой разносили подносы по столам, Финвэ искал взором знакомые лица Крумила и Нартана. Их в зале не было, но все же, одного знакомого квендэ он обнаружил – последи стоявшего в центре стола скромно сидел командир стражей, Белег, который допрашивал его вчера вечером.
Когда их взгляды встретились, Финвэ приветственно поднял руку и кивнул в знак уважения, Белег кивнул в ответ, улыбаясь и приложив руку к груди. Сидевшие вокруг посмотрели на Финвэ и принялись спокойно есть. По-видимому, приветствие, которым он обменялся с их командиром, служило для этих квенди знаком того, что следует относиться спокойно к его присутствию.
Сразу после окончания трапезы Финвэ вновь был препровожден в знакомый кабинет, принадлежавший Белегу.
– Вы достаточно отдохнули и сыты, – с улыбкой начал командир стражей, – За довольно долгое время вы – первое по-настоящему любопытное явление в наших лесах… – промурлыкал он.
– Мы, как я понимаю, находимся в северных лесах, что растут в предгорьях Пелори? – уточнил Финвэ, – Ваши подчиненные сказали, что для того, чтобы добраться до Тириона, необходимо двигаться на юг…
– Именно так! – снова улыбнулся Белег, – А у вас отличная память, все подмечаете и быстро учитесь… Помните что-нибудь из того, что с вами было до того, как вы попали в Мандос?
Финвэ кивнул.
– Я помню все, – был его ответ.
– Отлично! – воодушевился его собеседник, – Как насчет прогулки по лесу, которую я вам обещал? – он одним точным движением надел теплый шерстяной плащ, тут же застегивая его на груди.
Выбора у Финвэ не оставалось. Он молча застегнул выданный плащ и, пропускаемый вперед Белегом, вышел во двор, где их уже дожидались приготовленные для них лошади и шестеро стражей сопровождения.
Вечерняя прогулка в лесу обещала затянуться. Тем временем, начинал накрапывать холодный осенний дождь. Финвэ надел капюшон, пытаясь припомнить приемы управления своей небольшой серой в пятнах лошадкой. Он пропасть лет не сидел в седле, даже при жизни в Амане редко покидая пределы своей столицы, по которой предпочитал передвигаться пешком.
Освоившись с лошадью и поравнявшись с командиром стражей леса, бывший Нолдаран решился спросить:
– Скажите прямо, куда мы направляемся? – голос его звучал с присущей ему когда-то строгой царственностью.
– Проедемся до столицы, – беззаботно ответил Белег.
– Но мне нужно добраться до Тириона! – возмущенно воскликнул Финвэ.
Он смутно понимал, что командир стражей принимает его не за того, кем он являлся, и от этого делалось не по себе.
– Из столицы до Тириона добраться гораздо проще, чем отсюда… – спокойно продолжал его собеседник, словно не замечая негодования своего пленника.
– Кто вы такие?! – не выдержал Финвэ, – Что вы за народ, что живете так, будто кругом враги, жаждущие сокрушить вас коварством?! За кого вы меня принимаете?!
Белег повернул к нему бледное и вмиг ставшее строгим лицо.
– Мы – эльдар. Вы, голодрим, называете нас – «синдар», «авари», «лаиквенди»… – он щурился от стекавших с края его капюшона струек дождевой воды, – Но сами мы говорим, что мы – эльдар. Мы были хозяевами Белерианда, когда вы пришли, принеся с собой смерть…
– Что?! – опешил Финвэ.
«Сумеречные», «Отказавшиеся», «Зеленые квенди» – в его голове лихорадочно сменяли одна другую картины истории нолдор в Эндоре:
– Вы – народ Эльвэ? Ведь Эльвэ так и не добрался с нами до Амана, хоть больше других мечтал о нем…
С Эльвэ он познакомился случайно, еще будучи подростком. Когда Финвэ был ребенком, Разделение народов только начиналось. Будущий Нолдаран был одним из многих детей в семье клана татьяр – второго народа. Его семья считалась восходящей по отцовской линии к самим Атто и Татье – первым прародителям, что создал сам Илуватар, таким образом, род Финвэ возвышался над остальными соплеменниками.
Детей воспитывали общиной, а потому со дня, как он себя помнил, Финвэ всегда был окружен ровесниками из других родов и кланов, живя в большом доме посреди лесной поляны, предназначенном для жизни, воспитания и обучения детей и подростков.
Не особенно любивший занятия и обучение точным наукам, Финвэ частенько сбегал с них, отправляясь бродить по лесу. Он чувствовал себя следопытом и охотником в гораздо большей степени, нежели мастером-кузнецом или строителем.
Однажды, когда он в очередной раз сбежал с урока, бродя по лесу и поедая росшие в его чащах в изобилии чернику и голубику, он встретил этого красивого мальчика-подростка из нельяр – третьего народа.
В те времена все народы квенди объединял единый язык – прародитель всех появившихся в последствие языков эльдар.
– Привет, – поздоровался Финвэ с сидевшим на земле в одной широкой длинной рубахе из белого льна юношей.
Тот оглянулся на него и загадочно улыбнулся.
– Фьююууу, – приветствовал он в ответ, вытаращив на Финвэ светло-серые глаза в черных ресницах.
– Ты говорить не умеешь? – обиженно спросил Финвэ, усаживаясь рядом в своеобразное гнездо – естественное пространство между ягодными кустами.
– Мы учимся петь прежде, чем говорить, – ответил лалдо.
– Спой мне тогда, – попросил Финвэ, которому всегда нравилось наблюдать за беззаботными нельяр, что резвились у берега их озера, плескаясь и напевая.
На это юноша огладил длинные серебряные волосы и лукаво улыбнулся.
– А ты мне за это что?
У Финвэ такой вопрос вызвал немалое удивление.
– А я… – он задумался, – А что ты хочешь?
– Сделай мне лук и стрелы, чтобы я мог охотиться, тогда я буду петь для тебя каждый день, – с довольной ухмылкой сказал мальчик.
– А ты сам не умеешь? – с сомнением спросил Финвэ, которому казалось, что этот хитрый подросток из неньяр смеется над ним.
– Нет, – с готовностью отвечал среброволосый, закидывая в рот очередную горсть ягод, – Зато я умею вот это, – он потянулся в Финвэ, обвив руки вокруг его шеи и едва ощутимо целуя в щеку.
От поцелуя Финвэ вздрогнул, тут же получив следующий, уже отчетливее ощутимый поцелуй в уголок рта.
– Что ты делаешь-то? – возмутился встревоженный нолдо.
– Фьююуу, – довольно улыбался лалдо, – Правда же, это очень здорово? – он провел мягкой и теплой ладонью по спине и груди Финвэ, от чего все внутри у того задрожало приятной дрожью.
– Хорошо, да? Фьюююууу, – снова присвистнул среброволосый юноша, сплетая пальцы своей ладони с пальцами Финвэ, – Хочешь, научу тебя ласкам? – он аккуратно потерся о плечо сидевшего рядом нолдо.
– Я сделаю тебе лук и стрелы, – кивнул Финвэ.
***
Время… После представлявшегося ему бесконечным пребывания в чертогах Мандоссэ Финвэ казалось, что он разучился распознавать течение времени. Особенно отчетливо это чувствовалось сейчас, когда мелкие капли дождя, словно ледяные иголки, холодили кожу лица, заставляя в очередной раз удивляться, насколько простой и прекрасной может быть жизнь. Свинцовые тучи плотно затянули ночное небо, и лес замер в ожидании грозы. Птицы умолкли, притаившись среди раскидистых еловых ветвей; единственным, что мог распознать чуткий слух нолдо, была мягкая поступь рыси, устало блуждающей в поиске добычи.
Его спутник молчал, и Финвэ погрузился в раздумья. Едва слышные перешептывания между собой ехавших чуть позади них с Белегом стражей сопровождения не мешали ему. Бывший Владыка нолдор позволил тягучим сетям воспоминаний опутать сознание, воссоздавая образы давно минувших дней. К сожалению, он хорошо помнил свою смерть… и то, что было до нее. Финвэ помнил те проклятые камни, творения их с Мириэль сына, которые, совершенно прекрасные по своей сути, стали поводом для распри, приведшей, в конце концов, к кровопролитной трагедии и бесконечным страданиям и смертям. Помнил венценосный нолдо и свое пребывание, больше похожее на добровольное заточение, в Форменоссэ… Внезапно его воспоминания перенеслись к моменту рождения старшей дочери, а затем к сценам скромного торжества по случаю его женитьбы на Индис… А потом Финвэ вспомнил Мириэль. Канва событий из собственной жизни казалась теперь лишь обрывками пестрых нитей, спутанных в клубок. Что было раньше, что было позже…
Серебряные волосы командира пограничной стражи, несколько локонов которых выбились из-под капюшона, напомнили Финвэ волосы его первой жены. Тысячи неясных образов, образуя калейдоскоп, застыли перед его обращенным внутрь самого себя взором. Долгое путешествие в Аман из Эндоре во время Великого Переселения, дворец в Тирионе… Нолдо стиснул зубы и тряхнул головой в попытке стряхнуть с себя навязчивые картины прошлого, одна за другой возникавшие перед глазами.
Они ехали уже довольно долго и ближе к полуночи оказались на небольшой опушке. Дождь прекратился. Финвэ вгляделся вдаль, на север, – лес становился все более непроходимым, громадные тысячелетние деревья росли так близко друг к другу, что переплетались ветвями, образуя подобие стены.
– К утру мы будем в столице, – коротко сообщил Белег.
Его пленник хотел возмутиться, что тратить время попусту – бессмысленно, однако, припомнив об отношении этих «эльдар» к своему народу, решил промолчать.
Вокруг росло множество кустарников, но командир стражи, спешившись и разложив вещи на мокрой траве, сказал, что отправляется за хворостом. То же, после отданного им приказа, сделали и трое сопровождавших их стражей. Трое других остались посреди поляны расчищать и готовить место для костра и ухаживать за лошадьми.
Бывший Нолдаран недоумевал, зачем искать хворост среди лесной чащи, и на его немой вопрос среброволосый эльда покачал головой:
– Этот можжевельник растет здесь с начала Эпохи. Будет несправедливо лишать это прекрасное творение Йаванны ветвей, лишь за тем, чтобы разжечь огонь.
Финвэ кивнул в знак согласия и, привязав серую лошадку к ближайшему дереву, побрел в противоположную от Белега сторону, все же стараясь не упускать из виду своего главного надзирателя.
Мысли как о недавних событиях, так и о том немногом, что ему удалось узнать, словно множество пчел внутри улья, роились в голове венценосного нолдо: авари в Амане, его возвращение из Чертогов, давние воспоминания. «А если никто не поверит, что я не самозванец?! Что будет со мной?»
Нолдо не спросил Белега о том, зачем тому понадобилось везти его в столицу Нового Ласгалена, интуитивно догадываясь, что ему, вероятнее всего, суждено в скором времени предстать пред очи Владыки Орофера, о котором говорил Крумил.
Сомнения и подозрения мешали поиску, и, сжимая в руке всего пару сухих веточек, Финвэ замер, услышав чьи-то тихие шаги. Он резко развернулся, но единственное, что увидел, были густо заросшие буро-зеленым мхом стволы деревьев. Вдохнув прохладный влажный ночной воздух, нолдо вмиг позабыл об этом странном звуке, как вдруг из-за ближайшего к нему тысячелетнего кедра показалась стройная фигура.
– Айа*, Финвэ…
Опешив от удивления, нолдо оглянулся, ища взором Белега, не веря в происходящее. Перед ним, вся сияющая первозданной красой, дарованной Единым, стояла сама Валиэ Несса. Бледно-желтое полупрозрачное платье совсем не скрывало очертаний фигуры, а золотые волосы водопадом струились по спине.
– Привет, Финвэ! – повторила Валиэ. Улыбка промелькнула на ее совершенном лице, – Вижу, теперь ты вновь наслаждаешься жизнью…
– Приветствую тебя, о прекрасная! – ответил нолдо, силясь собраться с мыслями.
– Мне стало известно, что ты более не в чертогах Мандоссэ, и я решила тебя… навестить, – с таинственной полуулыбкой прошептала Несса, медленно плывя навстречу, – Знаешь, Финвэ… О, кстати! «Финвэ!» И твои сыновья, и сыновья твоих сыновей носят это имя… Как по мне, оно не настолько… запоминающееся, – хохотнула Валиэ, – Ах, о чем это я? Финвэ! Вождь нолдор, король, родоначальник Трех Домов, мудрейший из эрухини*… А теперь еще и двоеженец! Хм… Многие могут только мечтать о подобных титулах и судьбе! – ярко-зеленые глаза Нессы лихорадочно блеснули.
Финвэ замер, не зная, что ответить. Он подумал, что Валар, видно, стали посещать даже «отказавшихся», раз не гнушаются гулять по занимаемым ими лесам. Странно было видеть Нессу без сопровождения верных оленей.
– Ты, верно, удивлен, увидев меня здесь? Это просто… любопытство… – Несса понизила голос, игриво наклонив голову набок, выбирая слова. – Среброволосая и златокудрая… Как Лаурелин и Тельперион… Какую же из них ты выберешь? Или какая, в итоге, выберет тебя? Называй это, как хочешь!
Валиэ, грациозным жестом вскинув над головой руки, начала кружиться на месте, тихо напевая какую-то мелодию. Она в который раз заливисто рассмеялась, заметив, как нолдо потупил взор и залился краской, словно мальчишка.
– Сомневаюсь, что я вправе называть кого-либо из них своей женой, -заговорил Финвэ, – С Мириэль… – он сделал паузу, – …все кончено. А Индис вряд ли простит меня за то, что я отправился в Северную Крепость, поставив Феанаро выше наших с ней сыновей.
– Разве это не забавно? Что же будет в итоге? А? – Несса вновь рассмеялась и начала танцевать.
Босая, она бесшумно подошла вплотную к Финвэ и прошептала:
– Меня веселит эта история. Твоя история. Такой… айну*!
Финвэ не решался поднять взор, а Валиэ все не унималась:
– Думал, все будет так просто? Вернулся из Чертогов, и все станет по-прежнему?
Тихий смешок заставил нолдо вздрогнуть. Только сейчас он вспомнил о том, что их разговор наверняка должен был слышать Белег, но почему-то страж все еще ничем не выдал своего присутствия.
Высокая, стройная, как молодое деревце, Несса слегка нагнулась, оказавшись с Финвэ лицом к лицу. Один из прекрасных белоснежных цветков из своего венка Валиэ осторожно воткнула в волосы нолдо, легко коснулась острой скулы квендэ.
– Ты уже не король. И не думай, что сможешь вернуть себе былую жизнь. Прошло слишком много эпох… – шептала она ему в губы, ее лицо не покидала ликующая улыбка, – Никто даже не поверит, что ты – тот самый Финвэ… Но, – Несса вновь расхохоталась, заметив, как ее собеседник замер, почти не дыша, будто мышонок, обвитый кольцами сильного змеиного тела, – … посмотрим, чем все это закончится!
Валиэ звонко хохотнула и вихрем помчалась прочь, напевая веселую песню. Прозрачное платье окружало ее наподобие ореола, а волосы, отражая сияние звезд и луны, сияли, как расплавленное золото.
Финвэ понадобилось немного времени, чтобы прийти в себя. Зачем Валиэ нашла его? Чтобы сказать, что ей любопытно знать о его женах?
Сделав всего несколько десятков шагов, Финвэ очутился на выбранной его провожатыми для стоянки поляне и с удивлением обнаружил Белега и остальных, сидевших на подложенных в качестве подстилки сложенных плащах и ужинавших у весело горящего костра.
Командир стражей вгляделся в лицо нолдо, которое, должно быть, было пугающе бледным.
