Текст книги "Вован-дурак. Киносценарий (СИ)"

Автор книги: Bobruin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

СФИНКС: КАКОЙ ЗАЯЦ? КАКОЙ ОРЁЛ? КАКАЯ БЛОХА-А-А-А-А?

ГАРИК: Так повторить? Ну, значит, та самая блоха с того берега лужи...

СФИНКС: А-А-А-А-А-А! ХВАТИТ!!! (срывается с места и убегает, не разбирая дороги)

ГАРИК (смотрит на просеку, которую проложил убежавший сфинкс): Вот это да, работает прикол!

Гарик подходит к кубку, на него накидывается большой чёрный паук, Гарик светит лампой прямо на паука, чтобы его отпугнуть, и как только паук касается лапой кубка, сразу же исчезает в белом вихре. Кубок исчезает тоже.

ГАРИК (переведя дух): И что это было?

Новая вспышка – показывается Малфой Старший в разодранном вдоль балахоне, зажимает рану на ноге, в другой руке кубок.

МАЛФОЙ СТАРШИЙ: Дрянной мальчишка! Это ты спустил на нас паука! Круц...

Гарик стреляет по ногам Малфою Старшему, тот падает на землю.

МАЛФОЙ СТАРШИЙ: Ты спустил на нас паука! Он сходу сожрал Долохова, потом Трэверса, лишь чудом мы спасли Лорда! Он невероятно зол и ждёт отмщения!

ГАРИК: Пускай ждёт, мне-то какое дело. Люциус Малфой, именем Союза Советских Социалистических Республик Вы арестованы.

МАЛФОЙ СТАРШИЙ: Пошёл в легавые к коммунистам, Поттер... А что ж ты не зачитываешь мне мои права?

ГАРИК: Потому что у таких, как ты, мразь благородная, никаких прав нет и не будет. И место твоё – возле параши!

Подоспевает прихрамывающий Лжегрюм.

ЛЖЕГРЮМ: Поттер! Что всё это значит?

ГАРИК: Вон его спросите, профессор Грюм.

ЛЖЕГРЮМ: Люциус Малфой? Как он здесь оказался?

ГАРИК: По всей видимости, кубок был портоключом, и того, кто коснулся, перенёс бы в неустановленное место. Как, собственно, и произошло...

Лжегрюм о чём-то шепчется с Малфоем Старшим, потом поворачивается к Гарику.

ЛЖЕГРЮМ: Знаешь, Поттер, сколько моих трудов из-за твоего непредсказуемого ума пошло мантикоре под хвост? Сколько я затратил сил, чтобы довести тебя до этого сраного Кубка? И теперь всё насмарку! Потому что этого проклятого Кубка должен был коснуться ты! Ты, а не сраный паук, и попасть на возрождение Лорда!

ГАРИК: И чё?

ЛЖЕГРЮМ: Неужели ты не понял? Это же я подложил твое имя в Кубок Огня. Я видел, что ты общаешься с русскими, и заявил тебя от них. Я подговорил Бэгмана, чтобы тот попытался тебе что-то посоветовать, но опять не прошло! Ты не реагировал на самые явные подсказки, ты вообще не стал колдовать, чтобы разделаться с мордредовым драконом, нет, ты пошёл к русским и убил крылатую тварь из их оружия, вообще, чёрт возьми, не прибегая к магии! Не знаю, что тобой двигало в борьбе с русалками, но откуда ты научился выморозить прямую дорогу до их деревни?

ГАРИК: Это уж позвольте созранить в тайне.

ЛЖЕГРЮМ: Ха-ха, ты все равно потом мне об этом скажешь, рано или поздно. В лабиринте тебе, кстати, было легче, чем следовало бы. Я заблокировал большинство препятствий, я подговорил кентавра, чтобы он выбил из игры Делакур. Но ты ДОЛЖЕН был коснуться кубка! И ты ДОЛЖЕН был попасть на кладбище! Как ты это объяснишь, Поттер?

ГАРИК: Во всех Ваших рассуждениях, неуважаемый, есть одна очень большая ошибка.

ЛЖЕГРЮМ: И какая же?

ГАРИК: Я здесь никому ничего не должен.

ЛЖЕГРЮМ: Ах ты... дерзкий мальчишка! Да я тебя...

Гарик вместо ответа стреляет по ногам Лжегрюму, тот падает и теряет фляжку с зельем.

ГАРИК: Неустановленное лицо, выдающее себя за Аластора Грюма, именем Союза Советских Социалистических Республик Вы арестованы. Вами займутся компетентные органы.

Лжегрюм воет, Гарик быстро вяжет обоих и пишет записку для Комиссара.

ГАРИК: По щучьему велению, по моему хотению... пускай этих двоих на пароход доставит, в каюту особиста, а то тащ комиссар заждался уже этих субчиков...

Малфой Старший и Лжегрюм пропадают.

ГАРИК: Вот, б..., товарищи учёные, доценты с кандидатами... воплотили-таки своего фюрера обратно в жизнь, мать его...

ДАМБЛДОР: Гарри, мой мальчик! Ты цел?

ГАРИК: Вроде бы цел я, господин директор, только что ж Вы не сказали, что чашка с подвохом будет?

ДАМБЛДОР: С каким подвохом?

ГАРИК: А я как сюда добрался, так паук на меня накинулся, а коснулся он лапой кубка, так и исчез куда-то вместе с ним.

ДАМБЛДОР: Как это? И почему тогда кубок здесь?

ГАРИК: А хрен его знает. Видимо, там где-то за него цеплялись, да не удержались. А чашка, она портоключом была.

ДАМБЛДОР: Кстати, не видел ли ты Аластора? Он был ближе всего к центру лабиринта.

ГАРИК: Не, господин директор, никого я тут не видел. Первым, кто сюда подоспел, оказались Вы.

ДАМБЛДОР: Очень жаль, очень жаль... Но в любом случае, до Кубка первым добрался ты.

ГАРИК: А что с Флёр?

ДАМБЛДОР: Ты о ком? Ах, да, о той француженке. Филиус принёс её в Больничное крыло, и мадам Помфри сейчас ей занимается. Она выздоровеет.

ГАРИК: Дай Бог ей здоровья. Хоть и не дружили мы с нею...

ДАМБЛДОР: Отрадно, что ты хотя бы иногда проявляешь снисхождение. Кстати, если ты первым добрался до Кубка, то тебе и быть победителем Турнира.

ГАРИК: Только без публичности, попрошу Вас, господин директор. Это не такое уж и большое событие.

ДАМБЛДОР: То есть как? Неужели тебе всё это неинтересно?

ГАРИК: Что «всё это»?

ДАМБЛДОР: Победитель Турнира пользуется заслуженной славой и почётом...

ГАРИК: Начнём с того, что я во всё это дерьмо влезать не собирался. Меня сюда пропихнули против моей на то воли. Кто это сделал, и зачем это ему понадобилось, с этим я ещё разберусь. Поэтому не надо вешать на меня те лавры, каких я не заслужил и какие лично мне сто лет не нужны. Мои родные и близкие будут меня ценить и без наград и почестей, а на мнение остальных я чихать хотел.

Дамблдор изумлённо затыкается. Гарик выходит к трибуне, где его тут же хватают в объятия: сначала Дора (с жарким поцелуем), потом Сьюзен, Сириус, Амелия, Андромеда и Тед. Чуть позже подходит и Никонов.

НИКОНОВ: Ну, Гарик, молодец! Не посрамил чести русской! Будешь у нас в Ярославле и не зайдёшь – обижусь смертельно!

СИРИУС: Лучше Вы к нам, в Ростов-на-Дону, приезжайте. Примем как родного!

НИКОНОВ (обрадованно): А что! И приеду!

Кадр меняется, надпись «На следующий день». Большой Зал снова торжественно украшен. Все студенты, в том числе иностранные, собрались на праздничный обед в честь окончания Турнира.

ДАМБЛДОР: Подходит к концу Турнир Трёх Волшебников, это знаменательное событие! Мы провели славный год, и за это время, я надеюсь, наша дружба стала ещё крепче, чем раньше. А сейчас я с радостью объявляю, что победа в Турнире Трёх Волшебников досталась Гарри Поттеру с факультета Хаффлпафф, выступавшему за сборную команду Советского Союза!

Поднимаются аплодисменты, Гарик, однако, чувствует себя в высшей степени неловко и изо всех сил борется с желанием спрятаться куда-то подальше от публики.

ДАМБЛДОР: Также выражаю свое почтение нашей французской гостье Флёр Делакур из академии «Шармбатон», ведь только случайность помешала ей дойти до финиша! Но я надеюсь, я искренне надеюсь, что этот минувший год принес вам, наши дорогие гости, много новых открытий, знакомств и свершений, вы обрели новых друзей, узнали что-то новое. Знайте же, если вы когда-нибудь еще решите посетить нашу школу, мы примем вас с распростертыми объятиями!

Снова поднимаются аплодисменты, после чего все расходятся, обитатели Хогвартса – в свои общежития, а гости из Франции и СССР – на выход. К Гарику подходит Никонов.

НИКОНОВ: Гарик! Тебе просили передать, чтобы ты собирал вещи. В шесть часов уходим, и твоё присутствие на борту весьма желательно.

ГАРИК: Кто просил? Не наши ли особые гости?

НИКОНОВ: Они самые.

ГАРИК: Скоро буду! Только за своими вещами заскочу!

НИКОНОВ: Иди, Гарик, на борту увидимся.

Гарик выходит из Большого Зала и добирается до своего общежития. Там его уже ждут.

СИРИУС: Ну что, Гарри? Как?

ГАРИК: Всё нормально, Бродяга, поеду на каникулы в Россию. В шесть часов «Ленин» уходит отсюда, и я отплываю вместе с ними. Дора, ты как, со мной?

ДОРА: Конечно, конечно, любимый! Обеими ногами «за»! Куда ты – туда и я!

ГАРИК: Тогда пойдём собираться, два часа на сборы.

ДОРА: Пойдём! Да я уже и почти всё собрала, пошли, тебе помогу...

ГАРИК: А ты, Сью, поедешь с нами? Места на пароходе на всех хватит.

СЬЮЗЕН: Увы, Гарри, не всем так везёт (печально улыбается). Мне ещё месяц экзамены сдавать.

ГАРИК: Забей, всё равно ты здесь последний год, да в Россию переводишься. Там-то точно всем до лампочки будет, кто и сколько баллов здесь получил и сколько экзаменов сдавал.

СЬЮЗЕН: Не отпустят ведь.

АМЕЛИЯ: Сьюзен права. Мы приедем в июле, когда закончится учебный год, а я утрясу её и твой перевод в Россию. Соберёмся все в доме у Сириуса.

АНДРОМЕДА: Так мы тоже тогда же приедем. Нам нужно завершить здесь ещё кое-какие дела, продать дом, после чего можно будет уезжать с чистой совестью. Пока же ты, Дора, присмотри за Гарри. Вам двоим здесь нечего больше делать.

СИРИУС: Так что всё на мази, крестник! Собирай вещички да погуляй там! Встретимся на новоселье!

====== Пятая серия. Домой! ======

Гарик и Дора отправляются собирать вещи. Сцена меняется, новый кадр – причал, и пароход «Ленин» уже готов отваливать, из обеих труб поднимается густой чёрный дым. Гарик и Дора стоят на палубе и машут руками всем, кто остаётся на берегу. Рядом с ними стоят Фред и Джордж, оба с большими чемоданами. В толпе провожающих – Сириус, Амелия, Сьюзен, Тед и Андромеда. Свисток – пароход отваливает от причала, вспенив воду винтами, и медленно выходит по каналу в открытое море. Шотландский берег медленно пропадает из виду, скрывшись в тумане, Гарик и Дора идут в свою каюту, но к ним подходит комиссар.

КОМИССАР: Так, Гарик, Дора, поскольку мы теперь на нашей территории, прошу зайти ко мне. Дело есть.

Гарик и Дора идут следом за комиссаром в его кабинет.

КОМИССАР: Хочу в присутствии Гарика обратиться к тебе, Дора. Тебя не удивляет то, как вся эта история за прошлый год повернулась?

ДОРА: Если честно, то удивляет, даже очень. Откуда Гарри смог так легко наладить сотрудничество с вами?

КОМИССАР: А вот он сейчас сам тебе расскажет, как и откуда. Гарик, даю разрешение рассказать твоей избраннице сам знаешь что, чтобы не было потом недомолвок.

ГАРИК: Есть, тащ комиссар... В общем, так, Дора, хочу тебе прямо сейчас кое в чём признаться.

ДОРА: Кое в чём? А вот у меня вопросов больше, чем ответов на них.

ГАРИК: Например?

ДОРА: Ну вот, откуда ты знаешь столько песен, да таких? Откуда у тебя было такое горе на лице написано, когда ты меня на Бал приглашал?

ГАРИК: Об этом я, собственно, и хотел тебе рассказать, Дора. В общем, так. Мне не четырнадцать лет, о которых знают в Хогвартсе, и не восемнадцать, как написано в моём советском паспорте. Мне уже тридцать три, возраст Христа... А всё потому, что я только внешне выгляжу как Гарри Поттер, ну, или Игорь Чернов, как меня здесь величают. В теле Гарри сидит совсем другая душа – моя душа. А я всю жизнь был русским. Как попал? Напился до отключки, до зелёных чертей, до летающих крокодилов, а просыпаюсь уже здесь, за пару дней до получения «письма счастья». Причём даже не понял, куда попал, во что влип и где оказался спьяну, только когда Дамблдора уже в дурку сдал, тогда только и дошло, когда хмель спал да письмо это под ноги свалилось.

ДОРА: Та, выходит, что когда мы с тобой впервые встретились...

ГАРИК: Да, родная, я уже был здесь. И это со мной ты разговаривала в первый же день нашей встречи. Это я всё это время пел тебе песни, и это я пригласил тебя на тот самый вечер. Это всё время был я, любимая моя...

ДОРА (озадаченно о чём-то думает, волосы её много раз меняют цвет): Гарри... скажи мне... а ты... там... не был женат?

ГАРИК: Нет, Дора, не был. Иначе и меня самого бы здесь не было. Там... в общем, там была девушка, с которой мы уже собирались пожениться... Но однажды она объявила, что расстаётся со мной, и ушла, не объясняя причин. Ни с того, ни с сего, на ровном месте, ещё накануне всё было замечательно... С горя я напился, напился до отключки, и попал сюда. Что было дальше, ты уже знаешь.

ДОРА: Так, выходит, ты именно поэтому иногда пел такие грустные песни.

ГАРИК: Да, счастье моё. Именно поэтому, что на душе порой было так тоскливо. Вот и перед Балом, на который я позвал тебя... Оттуда и песни были такие, под настроение.

ДОРА: Хм, после того самого Бала я от тебя больше и не слышала ничего подобного.

ГАРИК: Потому и не слышала, любовь моя, что больше повода не было для грусти. Потому что мы с тобой стали быть вместе. Я полюбил тебя, Дора, и никогда не устану признаваться тебе в этом.

ДОРА: И ты всё это время молчал?

ГАРИК: Да, родная моя. Ты приглянулась мне с первой же встречи, потому что ты показалась мне очень похожей на ту... ту, что была раньше. Но уже потом, когда мы с тобой стали общаться, когда я спас тебя от изнасилования, я открыл тебя такой, какая ты есть... и полюбил тебя, полюбил больше жизни. Но молчал, потому что не знал, как к этому всему отнесёшься ты. Здесь и сейчас ты – самый дорогой для меня человек, моё счастье, моя душа, моя жизнь...

ДОРА (смачно целует Гарика): Глупый ты! И я ведь давно полюбила тебя, да и в тот же день, когда ты спасал меня от тех двоих уродов. Как чувствовала потом, что что-то меня к тебе тянет... но не знала, как тебе это сказать.

ГАРИК: Зато теперь мы с тобой сказали друг другу всё. Всё, что нужно было сказать. Теперь ты знаешь всё обо мне, радость моя...

ДОРА: Знаю, теперь знаю, Гарри. Но если ты подумал... (ехидно прищуривается) Но если ты подумал, что мои чувства к тебе хоть как-то изменились от твоего признания, ты глубоко ошибаешься. Я теперь от тебя ни за что не отстану!

ГАРИК: Да я ж не против, Дора, и ты тоже это знаешь.

ДОРА: Конечно, знаю, любимый мой, ведь я вижу тебя насквозь (широко улыбается и сияет золотом волос). Расскажу тебе ещё кое-что. Помню, ты после стычки с драконом сидел один, девчонок почему-то не было, и пел какую-то очень грустную песню, что-то там про последний раз было, не помню уже. Я всё слышала от первого и до последнего слова... и сказала тогда сама себе, что ты, Гарри, никогда больше не будешь один. Что я тебе этого не позволю... а сама помогу всем, что будет в моих силах.

ГАРИК: Эх, Дора, это на меня тогда, видимо, в очередной раз накатили старые воспоминания. После того, как мы с тобой впервые поцеловались, такого ведь больше не было?

ДОРА: Конечно, не было, после Нового года, когда мы стали быть вместе, ты стал значительно веселее. И я никогда больше не слышала от тебя грустных песен – одни весёлые, да всё больше про любовь.

ГАРИК: Потому что ты вернула мне веру в себя, вернула мне смысл жить, счастье моё. Рядом с тобой я снова почувствовал себя нормальным человеком, каким уже был когда-то. И за одно это я буду благодарен тебе до последних своих дней. Потому что я люблю тебя, и всегда буду любить, что бы ни случилось.

ДОРА: А я всегда буду любить тебя. И никогда не оставлю тебя, никогда, слышишь? Ты нужен мне, нужен таким, какой ты есть...

Дора и Гарик целуются, комиссар смотрит на эту картину признаний, и на его лице – выражение понимания. Но он не решается что-либо сказать, пока Гарик и Дора не разомкнут губы.

ГАРИК (с глубоким нежеланием оторвавшийся от Доры, но не разомкнувший объятий): Простите, тащ комиссар...

КОМИССАР: А я что? Совет вам да любовь, молодые! Не забудьте на свадьбу позвать, иначе обижусь смертельно.

ГАРИК: Конечно, позовём, тащ комиссар. Почётным гостем будете.

КОМИССАР: Жду приглашения (усмехается). Ладно, молодёжь, идите, отдыхайте, вам есть чем заняться.

ДОРА: Пойдём, Гарри! (вытаскивает его из кабинета).

КОМИССАР (провожая их взглядом): Эх, вот что любовь с людьми делает... Повезло тебе, Гарик, такую девушку нашёл! Такой чистой души я давно ни у кого не видел...

Новый кадр с надписью «На следующее утро». Столовая парохода «Ленин», к пассажирам выходит капитан.

КАПИТАН: Товарищи пассажиры, я вынужден сообщить вам об изменении маршрута. В Севастополь мы не пойдём.

ВСЕ ХОРОМ: Почему?

КАПИТАН: Из-за шотландских событий англичане перекрыли Ла-Манш и стягивают к своему побережью весь свой флот. Наши вынуждены были ответить тем же, поэтому Северное море и прилегающую к Великобритании часть Атлантического океана объявили зоной, запретной для гражданского мореплавания. Находящимся в море кораблям приказано направляться в ближайший союзный порт и пережидать там. Пассажиров надлежит высадить и отправить в пункт назначения иным способом. Поэтому мы направляется в порт Бремерхафен, откуда вас доставят в Советский Союз поездом. Сегодня вечером мы прибудем туда, поэтому настоятельно рекомендовал бы вам приготовить багаж.

Озадаченные пассажиры расходятся по каютам и пакуют вещи. Новый кадр, вечер, пароход ошвартовывается в гавани Бремерхафена, пассажиры с объёмными тюками багажа покидают борт, грузятся в автобусы и едут на вокзал, где занимают места в спальных вагонах прямого сообщения «Бремерхафен-Москва». Сундуки с библиотекой Фламелей грузят в багажный вагон, и комиссар в присутствии сотрудников Штази вагон опечатывает. Арестантов Малфоя и Лжегрюма запихивают в вагон-зак, прицепленный в хвосте поезда, подают электровоз. Камера переключается в купе поезда, где едут Гарик и Дора, наблюдающие за тем, как пейзажи Северной Германии уносятся назад и пропадают в окне.

ДОРА: Ну как, всё как в первый раз?

ГАРИК: Типа того. Только раньше я в Германию на поезде не ездил, всё как-то больше на юге отдыхал.

ДОРА: Вот честное слово, даже не знала, что в поезде может быть так просторно. В купе целый диван, можно спокойно лечь и спать, тут мы с тобой вдвоём поместимся (ехидно подмигивает).

ГАРИК: Ага, а теперь вспомни, как мы в «Хогвартс-Экспрессе» сидели, лишний раз не повернуться было. Даже без учёта того, что я даже на гитаре играл там...

ДОРА: А сыграй сейчас, а?

ГАРИК: Щщас спою... (достаёт гитару и поёт песню «Родина» группы «ДДТ»...)

Боже,

Сколько лет я иду,

Но не делал и шага...

Боже,

Сколько дней я ищу

То, что вечно со мной...

Сколько лет я жую вместо хлеба

Сырую любовь!

Сколько жизней в висок мне плюёт воронёным стволом

Долгожданная да-а-а-а-аль!

Чёрные вороны у соседних ворот,

Люки, наручники, порванный рот,

Сколько раз, покатившись, моя голова

С переполненной плахи летела сюда, где

Родина,

Еду я на Родину,

Пусть кричат – уродина,

А она нам нравится,

Спящая красавица,

К сволочи доверчива,

А ну а к нам – тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля...

Эй, начальник!

Боже,

Сколько правды в глазах государственных шлюх,

Боже,

Сколько веры в руках отставшых палачей,

Ты не дай им опять закатать рукава,

Ты не дай им опять закатать рукава

Суетливых ночей!

Чёрные вороны у соседних ворот,

Люки, наручники, порванный рот,

Сколько раз, покатившись, моя голова

С переполненной плахи летела сюда, где

Родина,

Еду я на Родину,

Пусть кричат – уродина,

А она нам нравится,

Спящая красавица,

К сволочи доверчива,

А ну а к нам – тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля...

Эй, начальник!

Из-под чёрных рубах рвётся красный петух,

Из-под добрых царей льётся в рты мармелад,

Никогда этот мир не вмещал в себе двух,

Был нам Богом Отец, ну а чёртом...

Родина,

Еду я на Родину,

Пусть кричат – уродина,

А она нам нравится,

Спящая красавица,

К сволочи доверчива,

А ну а к нам – тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля...

Эй, начальник!

Под эту песню поезд пролетает через территорию ГДР, пересекает границу, и дальше едет уже по Советскому Союзу, и под последний припев втягивается на пути Белорусского вокзала Москвы, где уже встречают. Всех советских гостей, кроме Гарика, Доры, Фреда, Джорджа и чекистов встречают родные и близкие. Сундуки с библиотекой выгружают из багажного вагона в заехавший прямо на перрон фургон «ЗиС-Бычок», арестантов принимает конвой и уводит куда-то. Фред и Джордж в сопровождении майора Кирюхина грузятся в чёрную «Волгу», а комиссар, Гарик и Дора – в чёрную же «Чайку» ГАЗ-14, в которой и едут до площади Дзержинского к главному зданию КГБ СССР. Комиссар проводит Гарика и Дору до своего кабинета, где и просит подождать немного, влюблённые сидят в обнимку и прижавшись друг к дружке. Новый кадр с надписью «Час спустя», комиссар возвращается и пропускает Гарика и Дору в свой кабинет.

КОМИССАР: Вот что, молодёжь. Насчёт вас моё начальство выразилось однозначно. Поскольку вы оба уже граждане Советского Союза, завтра вам выдадут дубликаты аттестатов об общем среднем образовании, после чего вы будете иметь полное право поступать в любое высшее учебное заведение нашей страны. Ну или любое другое по вашему выбору. Также, учитывая ваш вклад в развитие советской чародейской науки, выразившийся в передачу в дар Советскому государству библиотеки выдающегося учёного-алхимика Николя Фламеля, считавшейся утраченной, решено предоставить гражданину Чернову, Игорю Владимировичу, участок под застройку на территории Крымского края, в месте, где укажет вышеупомянутый гражданин. И это ещё не всё, гражданина Чернова за это же, а также за заслуги в посрамлении британских оккупантов и задержание двоих особо опасных рецидивистов, давно разыскиваемых у нас в стране, постановлено наградить орденом Красной Звезды. Вот, Гарик, держи (протягивает коробочку с орденом). Благодарю за службу, Гарик!

ГАРИК: Служу Советскому Союзу! (жмёт руку комиссару, после чего обнимает Дору).

ДОРА: Это кто такой Чернов?

ГАРИК: Так это ж я так тут назвался. Привыкай (улыбается и целует Дору).

ДОРА: Ах да, всё привыкла тебя просто Гарри звать.

ГАРИК: Всё равно привыкай – рано или поздно ты эту фамилию сама носить будешь (широко улыбается).

ДОРА: Ух! (тычет Гарри в бок кулачком, после чего обнимает и целует).

КОМИССАР: Ну что, молодёжь. Вручение вам аттестатов завтра, где и как – я скажу позже. Пока что вот вам путевки в гостиницу, заселяйтесь на пару дней. Ваши вещи туда уже доставлены, так что пока можете сходить погулять. А потом в Крым на отдых поедете. С санаторием я договорюсь. Чем там заняться, придумал уже?

ГАРИК: Так бывал же я в Крыму, тащ комиссар, даже в санатории этом бывал. Конечно, знаю. Купаться в море, загорать на пляже, да сок виноградный выдержанный дегустировать.

ДОРА: Это какой ещё сок?

ГАРИК: А есть там такой, с надписью «Массандра» на этикетке. Приедем – покажу, где добыть, там магазины по всему берегу в прошлый раз были.

КОМИССАР: Сок так сок (смеётся), хотя да, магазинов там таких действительно полно. Так что путёвку на двоих в санаторий «Крым» получите завтра.

ГАРИК: Спасибо, тащ комиссар! Разрешите идти?

КОМИССАР: Идите, молодёжь, пропуска пока оставьте при себе, они на неделю выписаны.

Гарик и Дора выходят. Новая последовательность кадров – Гарик и Дора гуляют по Москве: Кремль, Красная площадь, набережная Москвы-реки, Арбат, ВДНХ, Воробьёвы Горы, парк Сокольники... Всё это под песню «Лучший город земли» Муслима Магомаева...

Ты никогда не бывал

В нашем городе светлом,

Над вечерней рекой

Не мечтал до зари,

С друзьями ты не бродил

По широким проспектам,

Значит, ты не видал

Лучший город земли...

Песня плывёт,

Сердце поёт

Эти слова

О тебе, Москва...

Когда в Москву приезжаешь,

Ты пройдись по Арбату,

Окунись на Тверской

В шум зелёных аллей,

Хотя бы раз посмотри,

Как танцуют девчата

На ладонях больших

Голубых площадей...

Песня плывёт,

Сердце поёт

Эти слова

О тебе, Москва...

Слова ты вспомнишь мои,

Если только приедешь,

И увидишь хоть раз

Лучший город земли...

Песня плывёт,

Сердце поёт

Эти слова

О тебе, Москва...

Музыка стихает, когда Гарик и Дора приходят на Курский вокзал и садятся на поезд «Москва-Симферополь», блестящий бронзовыми буквами «КРЫМ» на бортах вишнёвых вагонов. Поезд отправляется, изображение мигает, новый кадр – прибытие этого же поезда ранним утром в Симферополь. Гарик и Дора выходят из вагона, держась за руки.

ДОРА: Ты знаешь, куда нам идти?

ГАРИК: Знаю, бывал тут, и не раз. Здесь троллейбус недалеко, на нём и поедем. Вот, кстати, вот и он. Причём сразу же нужного нам маршрута.

ДОРА: А про какой сок ты в Москве говорил?

ГАРИК: А вон, смотри, к примеру, ларёк есть по его продаже… (показывает Доре на ларёк с надписью «НЕДОРОГИЕ КРЫМСКИЕ ВИНА»)

ДОРА: С…сок… (сгибается пополам от смеха)… Ну ты, Гарри, и умеешь насмешить, в который раз только убеждаюсь… Действительно, надо будет этот сок попробовать (продолжает смеяться).

Гарик и Дора подходят к троллейбусной станции, берут билет и садятся в троллейбус с табличкой «На Партенит». Троллейбус поначалу пустой, но потом набивается народом.

ВОДИТЕЛЬ ТРОЛЛЕЙБУСА: Осторожно, двери закрываются!

Троллейбус медленно выворачивает на выезд с вокзального кольца. Кадры меняются: этот же троллейбус едет по горной трассе, прибытие на остановку «Партенит», Гарик и Дора идут по санаторию, они же сидят на пляже и купаются в море, гуляют по парку, пьют вино и наслаждаются компанией друг друга, танцуют на вечерней дискотеке и лежат на постели в обнимку после бурной ночи... Всё это под песню Вячеслава Быкова «Любимая моя»...

День молча сменит ночь

За твоим окном,

Любимая моя,

Сеет прохладу дождь

Мокрым серебром

С приходом сентября,

Золотом листопад

Осыпает всю страну,

Дремлет осенний сад,

Словно ждёт весну...

Ночь пеленает дом,

Мы с тобой вдвоём,

Любимая моя,

Звук в тишине повис,

Гости разошлись

Друг друга догонять,

Выпито всё до дна,

Аромат живых цветов,

Ты у меня одна,

И не нужно слов...

Яркий далёкий свет

Потревожил сон,

Любимая моя,

Даже осенний гром

Был в тебя влюблён,

Желаний не тая!

Стёкла умоет дождь,

Ручейки сольются с крыш,

После вчерашних встреч

Ты тихонько спишь...

Утро ворвалось в дом,

И проснулась ты,

Любимая моя,

Сонной улыбки свет,

Милые черты

Не вычеркнут ни дня!

Золотом листопад

Осыпает всю страну,

Ветер метёт асфальт,

Дворник жжёт листву...

Музыка заканчивается, когда Гарик и Дора, загорелые, выходят из ворот санатория с чемоданами в руках.

ДОРА: Даже уезжать не хочется, как тут красиво... Приедем ещё?

ГАРИК: Конечно, приедем! Может, ещё и жить где-то тут будем.

ДОРА: А теперь-то куда нам ехать?

ГАРИК: Вроде Бродяга что-то за славный город Ростов говорил, но как мы туда доедем...

КОМИССАР: Эй, молодёжь! Куда собрались?

ГАРИК: Здравия желаем, тащ комиссар!

КОМИССАР: А я-то думаю, кого-то мне эта вот неразлучная парочка очень напоминает. Всем привет! Садитесь, подвезу!

ГАРИК: Куда, тащ комиссар?

КОМИССАР: В город Ростов-на-Дону, твой, Гарик, крёстный на новоселье позвал. А я тут недалеко, в Алупке бока грел, вот решил и за вами заскочить, всё равно ведь по пути. Так что садитесь, молодёжь, поедем вместе.

Гарик и Дора садятся на заднее сиденье комиссарской «Чайки» ГАЗ-14, и они едут через весь Крым в Ростов, где и останавливаются возле нового на вид кирпичного дома.

КОМИССАР: Всё, вылезайте, молодёжь, приехали!

Гарик и Дора выходят из машины, и с порога их встречает Сириус.

СИРИУС: Гарри! Крестник! (обнимает сначала Гарика, потом Дору). Заходите, все уже собрались, только вас и ждём!

Гарик, Дора, Сириус и комиссар заходят во двор, там уже накрыт длинный стол, из-за которого встают Андромеда, Тед, Амелия, Сьюзен, Нарцисса, Белла и всё семейство Гринграссов. С улицы раздаётся ещё один гудок автомобиля, Сириус убегает встречать и возвращается в компании четверых конкретных пацанов.

СИРИУС: Во, знакомьтесь, это мои ростовские кореша, вот это Колян, это Серёга, это Толян, а это Миха. Прошу любить и жаловать. Это они мне помогли здесь устроиться.

Следующая сцена – застолье, после которого Гарик и Дора снова просыпаются вместе, и спускаются завтракать, взявшись за руки, что не укрывается от внимания Андромеды.

АНДРОМЕДА: И давно вы так?

ДОРА (вспыхивает): МАМА!

АНДРОМЕДА: А что я? Я, между прочим, ещё прошлым летом подметила, что ты, дочка, смотришь на Гарри не так, как на всех остальных. Сириус мне, конечно, рассказывал, что вы теперь вместе, но... давно ли?

ГАРИК: С Нового года.

АНДРОМЕДА: Ага, это, значит, с тех самых пор, как ты её на Бал позвал?

ГАРИК: Так и есть.

АНДРОМЕДА: Ну, не мне тебя учить в таком случае. Сириус уже тебя предупредил на правах главы дома Блэк.

ГАРИК: Так у меня ж и в мыслях не было...

АНДРОМЕДА: Верю. И заранее даю вам своё благословение. Вы отлично подходите друг другу. Вижу, ты, Гарри, стал намного веселее и жизнерадостнее, грустным я тебя больше не вижу.

ГАРИК: Так в самом-то деле, зачем теперь грустить, если рядом со мной – моё счастье... (крепко обнимает Дору, и они целуются).

АНДРОМЕДА: Эй, эй, дети! Я не удивлюсь, если вы сейчас скажете мне, что уже каким-то образом успели пожениться, причём так, что мы здесь об этом ничего не узнали (Дора вспыхивает, Андромеда тихо смеётся)

ГАРИК: Не скажу, что таких мыслей у нас не было... но пока ещё не успели. Вашего благословения ждали.

АНДРОМЕДА: Хорошо, если так. Только вот, боюсь, на этом хорошие новости заканчиваются.

ДОРА: В чём дело?

АНДРОМЕДА: Не знаю, как тебе это сказать, Гарри, но с твоим переводом в Россию идея не вышла.

ГАРИК: Чего-о-о? (делает больших глаз, следом таких же глаз делает Дора)

АНДРОМЕДА: Дамблдор отказался даже рассматривать твое прошение. Сьюзен отпустили, а тебя нет, и сказали, чтобы ты первого сентября в обязательном порядке был в школе.

ГАРИК: Да ё... чихать я на него хотел...

СИРИУС: Не всё так просто, крестник. Могут магии лишить.

ГАРИК: Это как? По фотографии, что ль, как иные целители запои купируют?

СИРИУС: Увы, по договору ещё твоих родителей со школой. Совершенно случайно мы его нашли.

ГАРИК: А чё, они не могли предусмотреть такого варианта?

СИРИУС: Увы, твой папа был таким сторонником Дамблдора, что подписал практически не думая. Только мама твоя, умница всё же была, всё же предусмотрела лазейку.

ГАРИК: Ну-ка, ну-ка?

СИРИУС: Ты можешь покинуть школу после пяти лет законно. Но если тебе во время обучения будет грозить смертельная опасность, можешь уходить и не дожидаясь окончания пяти курсов. Дамблдор был настолько уверен в безопасности своей школы, что схавал это без разговоров.

ГАРИК: Так что же это получается, я с чистой совестью мог уже на третьем курсе уходить оттуда на все четыре стороны? Тогда же, если помнишь, искали Беллу и натащили полный замок дементоров...

СИРИУС: Выходит, что так.

ГАРИК: И как же так получилось, что обо всём об этом стало известно только здесь? Какого, мать его..., этот бородатый петушара никому ничего не сказал?

СИРИУС: Он и об этом-то не хотел говорить, пока Эми не припёрла его к стенке. Она как раз тогда собиралась уходить сама и решила подтянуть все хвосты. Так что вот такой вот ход конём сделал наш неуважаемый директор. Он же известный любитель в шахматы поиграть.

ГАРИК: Скорее ход козлом. На коня он не потянет, а вот на козла – запросто. Как есть тупой и бородатый, только рогов не хватает.

СИРИУС: Что-то в этом есть (усмехается). Говоришь, ход козлом...

КОМИССАР: В чём дело?