Текст книги "Predicaments of a Schoolgirl (ЛП)"

Автор книги: BlankSpacesOfTime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

– Сэр? – я извиваюсь, но он держит меня неподвижно.

– Это то, как я сказал тебе называть меня? – его голос низкий, и он трескается, прежде чем его губы касаются моего уха, и мои глаза трепещут. И снова закрываются от мягкости его губ на моей коже.

– Н-нет, – я отталкиваю приятное чувство. Мне это не должно нравиться. Он мой преподаватель.

– Скажи это, – приказывает он.

– Но мне от этого неудобно.

– Скажи это, а потом скажи мне, как тебе нравится, когда я наказываю тебя, – говорит он, его руки держат меня в плену, пока его губы все еще на моей шее.

Он целует меня там, оставляя влажный след, и это заставляет меня извиваться. Это действительно приятное чувство.

Святое дерьмо, он делает это так хорошо – он целует меня и припирает к стене. Но не его порка, это просто слишком странно.

– Признай, что тебе нравится, и я остановлюсь, если хочешь.

– Но это не так… – я борюсь с дыханием.

– Я думаю, есть только один способ знать наверняка, не так ли? – говорит он лукаво, и я смущаюсь.

Затем я чувствую, как его рука скользит по моему животу и останавливается на поясе моей юбки. Мои руки сжимают его руку и не дают ему пройти дальше.

– Что вы собираетесь делать? – спрашиваю я, пытаясь подтолкнуть его, чтобы я могла обернуться, но он все еще крепко держит меня лицом к стене.

– Если ты сейчас мокрая, значит тебе нравится то, что я делаю. А ты? – он сомневается, его достоинство прижимается к моей пояснице.

Ебать, какой он твердый.

– Вам не нужно зна…

– Вайлет… позволь мне почувствовать тебя, – он бормочет и снова мягко кусает мочку уха, заставляя меня чувствовать себя действительно мокрой.

– Нет, я…

Его пальцы скользят под талией моей юбки и останавливаются у моих трусиков, мягко потирая кожу.

– О, боже, – мой голос дрожит, и я ненавижу, как он заставляет меня чувствовать себя прямо сейчас, потому что он чувствует себя охуенно.

Мое тело хочет, чтобы его пальцы скользили дальше, но мой мозг кричит на меня, чтобы остановить это, прежде чем он пойдет дальше.

– Я хочу прикоснуться к тебе, почувствовать твою влажность, – дышит он. – Если ты действительно этого не хочешь, просто скажи мне, насколько ты мокрая.

– Мистер Томлинсон. Я… не могу этого сделать. Пожалуйста, прекратите, – прошу я.с большим трудом, хотя я чувствую, что я под кайфом от какого-то экстази, не то чтобы я знаю, каково это…

– Если ты желаешь, – его горячее дыхание ударило мое ухо еще раз, прежде чем его рука отступила, но не раньше, чем скользить по моей коже и заправлять мою блузку обратно.

– Но, Вайлет. Я могу сказать, что ты чувствуешь. Несмотря на то, что ты не признаешь этого, тебе понравилось, не так ли? – спрашивает он, позволяя мне обернуться.

Мои щеки розовые, и я чувствую, как я потею. – Я ничего вам не признаю.

– Но крайней мере, скажи мне это. Нравится ли тебе чувство доминирования над тобой? – спрашивает он.

Я смотрю в сторону,

– Я… очень неудобно.

Я в таком замешательстве. Я никогда не сталкивалась с чем-то подобным и никогда не думала, что меня может завести что-то настолько странное. Но я не могу отрицать, что мои трусики промокли. И у меня кишка тонка сказать ему об этом. Мне все равно не нужно ему говорить.

– Вайлет, ты позволишь тебя… коснуться? Только одно прикосновение. Тебе не нужно больше ничего говорить, и я получу ответ, – просит он, все еще стоя невероятно близко ко мне.

Я не знаю, что ответить. Ему, конечно, не нужно знать, возбуждает ли меня то, что он делает. Но я ничего не могу поделать с любопытством, которое я чувствую. Какой смысл в его желании узнать?

И незнакомые ощущения, которые я испытываю со второй секунды, как этот привлекательный мужчина толкнул меня к стене… – откуда они взялись?

– Вайлет? – давит он.

– Одно касание, – говорю я так тихо, что едва слышу себя.

Губы его шевелятся в радостной ухмылке, когда он подходит ближе, двигая одной рукой к моей юбке. Он слегка приподнимает подол, а его рука исчезает под ним. Хотя я совершенно подавлена и дрожу от застенчивости, мой живот хорошо скручивается, когда я чувствую, как его пальцы мягко вдавливаются в нижнюю часть моих трусиков, где больше всего… сыро.

Его рот превращается из ухмылки в губы, раздвигающиеся от удивления.

– Черт возьми, ты такая мокрая.

Я начинаю потеть еще больше и смотрю на землю, видя его руку под юбкой. Это зрелище потрясает меня. Я быстро оттолкнула его руку и отошла от стены.

– Не стоило вам этого позволять, – говорю я тихо, надеясь, что все уже за ужином.

На этот раз ему нечего сказать, его глаза никогда не оставляя меня, как будто он видит меня по-разному.

– Притворитесь, что этого не было, – бурчу я и прохожу мимо него из комнаты на ужин.

Я не могу избавиться от чувства, что хочется кричать, между ног. Его прикосновение что-то сделало, но я не совсем уверена, что, потому что у меня нет опыта в сексуальном плане.

Что же случилось?

========== Seven ==========

На следующей неделе я становлюсь идеальным ангелом.

Я избегаю Мистера Томлинсона любой ценой. Если я узнаю, что мне придется пройти мимо него в коридоре, я спрячусь в классе, пока он не пройдет.

После той странной встречи в гостиной, когда он коснулся меня там, я почувствовала, что должна спрятаться от него. Он пугает меня так сильно, и я чувствую себя непослушной маленькой девочкой рядом с ним.

Мне также легко избегать других девушек, потому что половина из них безумно раздражает. Лидия не моя самая близкая подруга в школе, но она моя соседка по комнате, поэтому я не могу ее избегать, хотя теперь она считает, что у меня фетиш на порку и не может это отпустить.

Например, какого черта.

А Мистер Томлинсон?

Ну, конечно, он, несомненно, самый привлекательный мужчина, которого я когда-либо видела, не говоря уже о самом очаровательном.

Но он должен быть тем, кто наказывает меня. Если бы он не был таким извращенцем и не отшлепал меня, я должна сказать, что встречалась бы с ним в одно мгновение.

Здесь я прячусь на огромном вишневом дереве на заднем дворе, мечтая о том, каково было бы быть в отношениях с ним, когда он обращается со мной, как с ребенком. Он шлепает меня, ради всего святого. Он не заботится обо мне.

Я перекладываю вес на толстую ветку, на которой сижу, и задираю юбку, потому что могу, когда никого нет рядом. Я чувствую себя бунтаркой, хотя и пытаюсь быть нормальным подростком.

Правила слишком строги, чтобы быть здоровым. Большинство из этих девушек, вероятно, сойдут с ума после выпуска.

Лазание по деревьям, конечно, против правил. Поэтому я должна вести себя тихо. У меня есть блокнот с чистой бумагой на коленях и изношенный карандаш, который я должна скоро заменить.

Я так высоко на дереве, что не слышу, как кто-то идет подо мной.

Рассеянно подбирая кору дерева, я позволяю ей провалиться сквозь пальцы и развеваться на земле. Мой ум сосредоточен на сцене передо мной, когда я планирую, как я собираюсь нарисовать прекрасный вид на далекие горные вершины с мерцающим озером на переднем плане и ветвями вишневого дерева, обрамляющими все это.

– Вайлет, – я слышу, как голос далеко подо мной кричит, и я прыгаю в панике.

Настороженно глядя вниз, я вижу Мистера Томлинсона, смотрящего на меня с поднятой бровью, положенной одной рукой на ствол дерева. У него есть кусочки коры в его волосах.

– Почему ты нарушаешь правила? – спрашивает он меня.

Честное слово, это не потому, что мне нравится, когда меня шлепают, я хочу сказать ему. Но вместо этого я говорю: – Пожалуйста, никому не говори.

Почему я должна это говорить? Конечно, он все расскажет. И он будет меня за это наказывать. Он не позволит мне сорваться с крючка. Конечно, нет.

Так же я напрягаюсь, потому что я назвала его на «ты», но ему, кажется, всё равно.

– Вайлет, спустись сейчас же, и пожалуйста, не сломай шею, – приказывает он мне, и я чувствую, как моя грудь сжимается, и мое сердце начинает биться быстрее в тревоге.

Я начинаю молча слушаться. Но в моей природе бунтовать, и поэтому я внезапно останавливаюсь.

– Да ладно, у меня нет на это времени. Мой офис, – говорит он нетерпеливо. – Я удивлен, что ты так долго не нарушала никаких правил. Это должно быть рекорд для тебя.

– Я пока не хочу спускаться вниз, – я вздыхаю. Он не полезет сам. Честно говоря, я понятия не имею, о чем я думаю, но я действительно хочу остаться и рисовать.

– Не заставляй меня повторять, – мрачно предупреждает он, и я слышу опасность в его тоне.

– Еще несколько минут. Я должен нарисовать эту сцену до захода солнца, – глупо, я понимаю. Я просто идиотка. Но мы все знаем, что к этому времени закат настолько прекрасен, что…

– Немедленно спускайся сюда. Вайлет, – гремит он, и внезапно я его начинаю бояться.

Я покорно закрываю блокнот и начинаю спускаться вниз. Я понимаю, что если он смотрит на меня, он может видеть прямо вверх моей юбки, и поэтому я пытаюсь использовать мою руку, чтобы держать мою юбку таким образом, где он не сможет видеть.

Последняя ветка идет путями от Земли и поэтому я сажусь на нее, готовясь спрыгнуть вниз. Он прямо подо мной, и я говорю: – Не могли бы вы подвинуться, чтобы я могла спрыгнуть?

– Нет. Я не хочу, чтобы ты поранилась. Сейчас поймаю тебя, – отвечает он и поднимает руки вверх, ожидая меня.

– Но я раздавлю тебя, – говорю я с сомнением.

– Нет, ты не будешь этого делать. Ты невероятно легкая. Хватит спорить, – он возвращается к закатанным глазам.

Прикусив губу, я сдаюсь и соскальзываю с ветки. Он тут же ловит меня за талию, и мои руки на его плечах для поддержки.

Наши лица слишком близки, во-первых, во-вторых, поэтому я быстро отступаю, как только нахожусь на земле. Он отпускает мою талию, а потом поправляет юбку.

– Ты такая непослушная. Вайлет. Почему так? – он тихо спрашивает, когда срывает лист с моих волос.

– Это просто в моей природе, я думаю. Сэр. Когда я хочу что-то сделать, я это делаю. Мне нравится лазить по этому дереву, и я это делаю. Даже когда скучно, я делаю это, даже когда скучная Мисс Уикхэм говорит мне этого не делать, – только после того, как я сказала, то я понимаю, что есть так много неправильных вещей о том, что я только что сказала.

– Надеюсь, вы понимаете, что только что назвали Мисс Уикхэм скучной. И ты не называла меня папочкой. Ты не можешь пройти и двух секунд, не нарушив правила, – он хихикает и берет мой блокнот.

– Эй! Я не люблю люди смотрят на это, – я ругаю его и пытаюсь вернуть, но он только грубо хватает меня за руку.

– Дорогая, не забирай у меня ничего, – хладнокровно говорит он, и я заставляю свою руку отступить.

– Вы не можете просто просматривать чей-то альбом. Пожалуйста, сэр… Папочка, – говорю я спокойно.

Он держит его в руке секунду, глядя на изношенную крышку. – Всего лишь несколько взглядов?

– Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал, – бормочу я.

– Есть ли у тебя секреты внутри? – спрашивает он.

– Нет… Это просто… Отлично. Несколько взглядов, – я скрещиваю руки и смотрю на него, потому что чувствую, что он все равно посмотрит.

Он просматривает страницы, которые никто кроме меня никогда не увидел и мне вдруг захотелось его ударить.

Откуда взялось это насилие, я понятия не имею. Это просто… он просматривает мой личный альбом. Альбом для художника – это как дневник. Как он посмел?

– Они превосходны, – он размышляет.

– Сэр, я серьезно говорю, что мне не нравится, когда на это смотрят другие люди. Это личное, – я тянусь к нему, и он снова берет меня за руку.

Его взгляд поворачивается ко мне, и я прижимаюсь к стволу дерева, когда он делает угрожающий шаг ко мне. Он может выглядеть таким устрашающим, когда захочет. Прямо сейчас. Но черт возьми… это раздражает, как же жарко.

– Это настолько очевидно. Как ты можешь это отрицать? – он размышляет вслух, не нарушая зрительного контакта.

– Что? – я спрашиваю тупо.

Качая головой, он твердо говорит: – Пойдем со мной. Ты должна быть наказана.

Мой рот слегка раздвигается, и я хочу выкопать яму и зарыться в нее.

Последний раз мы разговаривали, когда он соблазнительно коснулся меня, и мне показалось, что он больше не будет меня шлепать. Но нет. Он думает обо мне только как о непослушной школьнице, которая нуждается в наказании.

– Пойдем в оранжерею, – он кивает в этом направлении, и я нахожусь, глядя на него, не двигаясь. – В любое время, – говорит он.

– Я буду повиноваться. Но если ты прикоснешься ко мне, как во время того наказания, я вызову полицию, – говорю я ему, с мертвенно серьезным выражением лица, и он опешил.

– Ты знаешь, что не можешь этого сделать. И кроме того, тебе явно понравилось мое прикосновение в прошлый раз, когда мы были одни, – он указывает на это.

– Ты морочил мне голову. Я не могла трезво мыслить, – защищаю я саму себя.

– Лгунья, – бормочет он, когда я отодвигаюсь от дерева в сторону оранжереи. Лучше бы там никого не было.

Блестящий зеленый газон все еще мокрый от разбрызгивателей, когда я тащусь к проклятой теплице впереди.

Мне нравилось это место. Теперь это будет запятнано воспоминаниями о том, как он наказал меня там.

– Где твоя палка?

– Нет. На этот раз я использую свою руку, – он отвечает, и я чуть не задыхаюсь от собственной слюны.

– Но, сэр. Я сказала тебе не прикасаться ко мне, – я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

– Я знаю. И я не собираюсь. Не потому, что ты сказал мне не делать этого. Но потому что мне не хочется трогать тебя сейчас. Ты меня просто раздражаешь, – он вздыхает и подталкивает меня к двери зеленого дома. – Тебе лучше перестать так себя вести.

Я понимаю, что говорю с ним неуважительно и надеюсь, что он не вымещает это на мне, снова приковывая меня или что-то еще. – Прошу прощения, сэр.

– Вайлет.

– Что, если мы не одни? Там может быть кто-то рядом, – говорю.я, пытаясь оправдаться за то, что не назвала его папочкой.

– Мы, безусловно, одни. И я собираюсь запереть двери, – рассказывает мне он.

Мистер Томлинсон следует за мной в оранжерею и продолжает вести меня вниз по ряду больших кустарниковых деревьев. Он находит столик в конце и стоит рядом с ним. – Кажется, тебе стало слишком комфортно рядом со мной, Вайлет. Я не тот, к кому ты можешь быть нахальной. Я не буду этого терпеть. Ты здесь студент, а я твой учитель и твой каратель. Пришло время помочь тебе вспомнить это, – он жестикулирует к столу, и я глотаю, прежде чем медленно подойти к нему.

– А еще ты залезала на то дерево, назвала Мисс Уикхэм скучной, и не назвал меня папочкой. Дорогая, ты сегодня была очень непослушной.

Я просто стою и смотрю на стол, за которым сидела вчера, когда рисовала цветочный горшок. Став нетерпеливым, Мистер Томлинсон кладет руку мне на спину и заставляет тем самым меня наклониться назад и направляет нагнуться.

– Ты интригуешь меня, Вайлетт. Каждая другая девушка, которую я должен был наказать, снова начала следовать правилам через несколько дней после того, как я начал шлепать их, потому что я напугал их и сделал их такими неудобными, но ты. Ты настаиваешь на нарушении правил и действуешь мне на нервы, как будто хочешь наказаний.

– Пожалуйста, просто покончи с этим, – тихо прошу я и прячу лицо в сложенные руки, когда я наклоняюсь над столом.

– Когда ты будешь учиться?

– Папочка, пожалуйста, просто… – я шепчу и немного нервничаю, но он кладет руку на мою задницу, удерживая меня на месте.

– Ты сказал, что не-

– Я знаю. Сиди тихо. Я знаю. Просто не двигайся, – его рука убрана, и я молча вздохнула с облегчением.

Я не могу позволить ему снова прикасаться ко мне. Не тогда, когда он заставил меня чувствовать себя так, как я. Это было жарко и странно, и я не знаю, что думать. Он говорит, что мне нравится, а Лидия говорит, что мне нравятся шлепки…но я не…

– Так… мы можем начать? – его голос пробивается сквозь мои мысли.

========== Eight ==========

Я не понимаю, что задерживаю дыхание, пока Мистер Томлинсон не приказывает: – Дыши, Вайлет. Это не значит, что я собираюсь убить тебя.

Я не уверена насчет этого. То, как он ухмыляется с намеком на озорство, показывая ямочки, заставляет меня задаться вопросом, нравится ли ему шлепать меня.

Вообще-то, я с каждым днем все больше убеждаюсь, что ему это нравится.

Иногда я задаюсь вопросом, вырос ли он, рассказывая родителям, что он хотел дисциплинировать школьных девочек, когда он станет старше. Я бы не удивилась.

Нервно выдыхаю. Если бы я только могла отказаться от такого обращения. Но это просто невозможно. Моя мать, которая была впечатляюще мощной, послала меня сюда, и она не была бы счастлива, если бы я попыталась вернуться домой. Я уверена, что она не заботится обо мне и заботится только о принятии меня в заносчивости, снобизму, следованию правилам будущей герцогини.

– Так почему же я наказываю тебя? – Мистер Томлинсон плавно спрашивает, прислонившись к столу рядом со мной.

Я уверена, что он пялится на мою спину, но я слишком боюсь смотреть.

– Я забралась на дерево, – бормочу я просто.

– Что еще?

– Я назвала Мисс Уикхэм скучной, – добавляю спокойно. У меня большие неприятности. Кто называет директрису скучной прямо перед Мистером Томлинсоном? Я действительно такая идиотка.

– И что?..

Я вздыхаю и чувствую, как мои щеки становятся теплыми, когда я бормочу. – Я не назвала тебя папочкой.

– Ты также отказалась спуститься с дерева, когда я просил тебя несколько раз. Не говоря уже о том, что ты говорила со мной неуважительным тоном. Я бы сказал, тебя ждет серьезное наказание, – он отодвигается от стола и встает позади меня.

Мои ноги трясутся, и я пытаюсь их стабилизировать.

– Сколько? – спрашивает он напрямую.

– Э… – я понятия не имею, сколько.

В прошлый раз я угадала слишком высоко, а до этого – слишком низко. – Я ничего не знаю, сэр…

– Ты ничего не знаешь? – он разъясняет.

– Нет… Я всегда говорю неправильный ответ, – говорю я ему нерешительно.

– Мне нужна цифра. Так что я знаю, как ты чувствуешь себя виноватой из-за всего этого, – говорит он. Он кажется таким властным. Интересно, он знает это?

– Ну… – начинаю я и останавливаюсь, чтобы хорошо подумать. – 35.

Кажется, я слышу, как он фыркнул. Он смеется надо мной? Идиот.

– Вайлет, дорогая, – я отчетливо слышу, как он смеется, и теряю хладнокровие.

– Есть проблемы? – плюнула я и встала со стола, обернулась и посмотрела на него. – Потому что я не нахожу ничего смешного в этой ситуации!

Его улыбка исчезает, когда он видит, что я встала. На его лице находится темное выражение, которое почему-то вызывает озноб у меня на спине. Почему этот неодобрительный хмурый взгляд такой горячий?

– Нагнись и оставайся там, – приказывает он, указывая на стол.

– Тогда перестань смеяться надо мной. Порка достаточно унизительна, – ворчу я и неохотно делаю, как мне говорят.

– Я отдаю приказы здесь, а ты следуешь им. Я не обязан делать ничего из того, что ты говоришь. И мне не нужно отвечать на твои вопросы, – он говорит медленно и неопровержимо, давая мне преждевременную пощечину, которая заставляет меня прыгать.

Я смотрю на миниатюрные недавно нарисованные цветочные горшки передо мной, желая бросить их ему в лицо.

– В любом случае, ты хотела 35. Я собирался дать тебе 50.

Я задыхаюсь от собственной слюны, и мои глаза расширяются. – Но… – мой голос затихает в шоке и страхе.

– Но ничего. Ты получаешь 100 шлепков за свое бедное поведение, любимая.

– Не называй меня любимой! – кричу я на него. Мне все равно, что он думает. Я не только боюсь его сейчас. Я также чувствую злость. Как он может так со мной поступить?

– Следи за своим тоном. Я хочу, чтобы ты пересчитала их на этот раз. Если пропустишь хоть один, мы начнем все сначала. Понятно? – говорит он быстро, заставляя меня потерять дыхание.

– Да.

– Да, что?

– Да, сэр!

– Что случилось с папочкой? – спрашивает он шелковисто.

– Да, папочка, – говорю я сквозь стиснутые зубы и опускаю голову.

Я должна делать все, что он хочет, чтобы это закончилось раньше. Теперь я понимаю, что других девушек он наказывал на духовном уровне. Мне нужно выяснить, кто они, чтобы мы могли устроить вечеринку жалости.

– А знаешь, что? Я изменил свое мнение. Теперь можете звать меня ‘сэр’, – решает он.

– Да, сэр. Что заставило тебя передумать? – отвечаю я нерешительно, но чувствую облегчение. Просто прими чертово решение.

Он колеблется, а затем быстро отвечает: – Без причины.

Он продолжает стоять в лучшем положении позади меня. Нахмурив брови, я жду, когда он начнет. Мне будет так больно, когда он закончит. На этот раз ему лучше избегать моих ног, чтобы Лидия больше не делала из-за этого гигантских сделок.

Он начинает с более легких пощечин, и я покорно считаю, без проблем достигая двадцати. Моя задница болела, но это терпимо.

Тот факт, что его рука на моей коже, делает мне неудобно. Иногда он позволяет своей ладони оставаться на заднице немного дольше, и из-за этого я чувствовала себя неудобно.

Он продолжает бить меня, и я считаю вместе с ним, как моя задница начинает жжечь. Интересно, чувствует ли его рука то же, что и моя задница.

По крайней мере, на этот раз он не задрал мне юбку… еще. Не хочется сглазить, верно?

В пятьдесят он делает паузу, отодвигается на секунду и говорит: – Сейчас я воспользуюсь этой палкой.

Оглядываясь назад, я вижу, что он взял палку, используемую для удержания растений, и я внутренне стону. Его рука не сильно болела, но я уверена, что она начала причинять ему боль. А потом он начинает снова.

– Пятьдесят один! – вскрикнула я перед шипением, он набирает скорость, и мне приходится бороться, чтобы оставаться сосредоточенной, поэтому я не пропускаю подсчет. Это было бы моей смертью.

– Думаю, пришло время перемен

ты не думаешь, что все немного изменилось? – спрашивает он излишне, сбивая меня с толку. Прежде чем я успеваю среагировать, он стягивает мою юбку вверх на мою задницу, снова показывая мои трусики.

– Сэр! Пожалуйста, не надо… – умоляю я его слабо, но знаю, что это бесполезно.

– Замолчи, – он отмахивается от меня, а затем сует палец в пояс моих фиолетовых кружевных трусиков. Я не могу избавиться от одержимости Victoria’s Secret.

Я бессмысленно пытаюсь выкрутиться, но его хватка довольно сильна… Он легко прижимает меня к столу, пока я задерживаю дыхание и тону в унижении.

Преднамеренно медленно Мистер Томлинсон скользит трусами по изгибу моей задницы и тащит их вниз до самого пола, где он оставляет их у моих лодыжек.

– Не думаю, что должен напоминать, насколько у тебя отличная задница, Вайлет, – он кратко комментирует и трет одну сторону, прежде чем я что-либо скажу.

– Это так неуместно, – говорю я, когда поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

Он убирает руку и пристально смотрит мне в глаза, не насмешливо, а напряженно. Мы только наполовину закончили, и я не думаю, что мои щеки покраснеют…

Ненавижу, когда мое тело слабеет. Я не думала, что буду чувствовать.

– Ты была очень непослушной, Вайлет, – мурлычет он и продолжает мое наказание.

На семьдесят девятый раз моя задница горит, и я в шоке, когда чувствую, как слезы собираются в моих глазах.

Я редко плачу из-за наказаний. Но на этот раз мне гораздо больнее, потому что он дает мне так много. Я пытаюсь удержать их, но они все равно падают, и я всхлипываю, надеясь, что он не услышит.

Но вскоре я не могу сдержать вздохи и стоны, когда я извиваюсь и сжимаю ноги вместе, пытаясь двигаться вперед, но мне некуда идти.

Невинные маленькие цветочные горшки на столе продолжают издеваться надо мной с улыбающимися солнцами и танцующими животными, нарисованными на них.

Он чередовал мои голые ноги, не давая им никакой пощады. Я извиваюсь и переключаюсь в восемьдесят семь. Он должен держать меня на месте.

Я чувствую, как он прижимается к моей заднице, когда он ловит меня на столе

свободной рукой. Он чувствует себя настолько чувственным, настолько незнакомым, что я не могу не попытаться двигаться, потому что чувство его костюм против моей голой кожи слишком подавляющее.

Несмотря на боль, в которой я нахожусь, все мои чувства сосредоточены на контакте его против меня.

– Постарайся не шевелиться, Вайлет, – говорит он и опускает палку, чтобы использовать свою руку снова.

Он использует свою руку до конца времени, что является облегчением для меня, потому что она болит меньше, но это также ужасно, потому что это еще более физический контакт. Это заставляет меня чувствовать себя неуютно так, как я не привыкла.

Перед последним он говорит: – Теперь ты будешь хорошей девочкой?

– Д-Да, сэр, – хнычу я.

Я так стараюсь этого не делать.

Но моя задница так сильно болит, и он прикасается ко мне, и я смущена, и поэтому мои плечи дрожат, когда я плачу. Я не знаю, как еще выпустить наружу те ошеломляющие ощущения, которые я испытываю.

Шлепок!

– Сто, – шепчу я и пытаюсь сесть, но он держит меня.

– Пока нет, дорогая моя. Оставайся в этом положении несколько минут. Не вставай, пока я не вернусь, – он строго приказывает и уходит от меня, быстро исчезая.

– Но Мистер Томлинсон! – зову я, но он уже ушел.

Я нервничаю, что кто-то найдет меня таким. Я никогда не смогу жить, если одна из девушек поймает меня согнувшимся со всей моей нижней половиной голым и на столе. Все, что я могу думать о моей бедной заднице, и сколько это больно и как он груб, что всегда бросает меня сразу после этого.

Я украдкой отвожу руку назад и осторожно растирать ее, пытаясь успокоить его, пытаясь получить контроль над моей безудержной эмоции.

Через несколько минут, которые кажутся часом, он появляется и говорит: – Я сказал, что ты можешь потереть свою задницу?

Я сразу же отвожу руку от спины. – Нет? – пищу я, все еще склонившись над чертовым столом.

– Давай, вставай, Вайлет, – он жестикулирует, и я осторожно встаю, позволяя юбке упасть. – С тех пор, как ты потерла, у тебя будет время в углу. Теперь встань в углу с задранной юбкой.

– Прости меня. Просто это очень больно, – тихо отвечаю я, глядя на пол и вытирая влажные щеки. – Я ничего не могла с собой поделать. У меня никогда не было сотни сразу…

Он подходит ко мне поближе, но я слишком смущена всем, что случилось, чтобы посмотреть вверх, поэтому я всхлипываю и смотрю на пол. Я вижу, как его рука поднимается, и он поднимает мой подбородок, поэтому я должна смотреть ему в глаза. Я не вижу злобы или жестокости, как я ожидала. Он кажется задумчивым и почти… раскаянным?

Но он быстро маскирует свои эмоции, когда отступает.

– Хорошо, не нужно вставать в угол. Я знаю, что наказания было достаточно, чтобы донести послание, – он говорит безэмоционально.

– Спасибо, – я смущена.

– Тебе нужен лосьон для больных мест? Это действительно поможет.

Он достаёт из кармана бутылочку.

Я молча киваю и тянусь к нему, но он отводит руку. – Если ты хочешь, я собираюсь применить его.

– Разве я не могу сделать это сама? – шепчу я и избегаю его взгляда.

– Нет. Либо я это сделаю, либо ты ничего не получишь, – Мистер Томлинсон твердо заявляет.

– Тогда я этого не хочу.

Кажется, он удивлен моим ответом, когда он ставит бутылку на стол. – Ты уверена? Это специальный лосьон, который успокаивает боль, почти как по волшебству.

Глядя на бутылку с тоской, я знаю, что это заставит меня казаться слабой, если я сдамся, но я не хочу больше страдать.

И в этот момент моя задница будет гореть в течение нескольких дней.

Он наблюдает за моей внутренней борьбой.

– Я просто… Мне это действительно нужно. Но мне с тобой некомфортно… Когда ты применяешь его, – говорю я ему честно.

– Я буду с тобой помягче, – уверяет он меня, снимая крышку и кивая головой. – Просто нагнись еще раз, и это займет всего секунду.

– Ты не будешь… что-нибудь еще? – неловко спрашиваю я, вспоминая то время, когда я позволила ему прикоснуться ко мне.

– Что я должен был сделать? – спрашивает он, хотя точно знает, что я имею в виду.

Я стою там минуту, взвешивая плюсы и минусы, и в конце концов вздыхаю, когда я снова наклоняюсь над столом.

На этот раз я смирюсь со своей гордостью.

– Я знал, что ты сдашься, – хихикает он, а затем неожиданно комментирует: – Мне нравится, насколько ты покорна после того, как я отшлепаю тебя.

Мои глаза широко раскрылись, и я потеряла дар речи. Я буквально понятия не имею, как реагировать на это, поэтому я этого не делаю. Я нервно сжимаю зубы, когда он снова поднимает мою юбку.

По крайней мере, на этот раз он не причинит мне боль, но ему лучше не трогать меня ненадлежащим образом.

Он разглаживает количество лосьона на моей заднице, тщательно втирая его вокруг. Это так успокаивает мою горящую кожу, и я хочу вздохнуть с облегчением, но я не хочу, чтобы у него сложилось впечатление, что я живу этим. Его большой палец трется кругами и немного движется вниз, приближаясь к моему центру.

– Сэр, – говорю я встревоженно, когда его пальцы двигаются слишком близко.

– Не волнуйся. Я не буду к тебе прикасаться, – он уверяет меня.

Я немного расслабляюсь, но все равно остерегаюсь его. Он проводит больше времени, чем необходимо лаская мою задницу, но когда он заканчивает, то я чувствую себя намного лучше. Эта штука просто волшебная.

– Хорошо, мы закончили. Ты свободна, – объявляет он.

Стоя прямо, я оглядываюсь вокруг своих трусиков и нахожу их все еще в его руке. Когда я иду за ними, он отступает.

– Я думаю, что оставлю их себе, – он подмигивает и засовывает мои трусики в карман пальто.

– Ты не можешь этого сделать, – утверждаю я.

Он прислонил палец к моим губам. – ТСС.

– Э. Тогда ты должен мне пятнадцать фунтов, – я хмурюсь и смотрю, как мои дорогие трусики исчезают в его кармане. Зачем ему их хранить? Это просто очень странно.

– Увидимся за ужином, – он бросает на меня последний озорной взгляд, прежде чем оставить меня без гордости и трусиков.

========== Nine ==========

Я спешу выйти из оранжереи после того, как он ушходит, и быстро пройти через лужайку к дому.

Внутри, я иду прямо в свою комнату за чистыми трусиками. Какого черта он забрал мои?

Оказавшись в своей комнате, я прошлась к комоду, а затем достала свежую пару розовых трусиков. Я подсовываю их себе на ноги и осторожно скольжу ими по моей заднице под юбкой.

– Святая корова, Вайлет, куда делось твое нижнее белье? – Лидия кричит, а я прыгаю. Я даже не заметила ее, лежащую на кровати.

– Э… – я виновато заикаюсь. – Я

забыла надеть их утром.

– Пф. Да, точно! – она смеется. – Где же ты пропадала?»

– Снаружи.

– С кем?

– Что ты имеешь в виду под кем? – раздраженно спрашиваю я.

– Ты была с Мистером Томлинсоном, верно? – спрашивает она лукаво.

– Конечно же нет!

– Но ты была! Я знаю, что была! Он искал тебя, поэтому я сказала ему, что ты снаружи, – она мне рассказывает.

–Ты ему об этом рассказала? – я задыхаюсь. Это она во всем виновата.

Мне пришлось пройти через еще одно унизительное наказание просто потому, что Лидия посплетничала.

– Да! Я даже «случайно» сказал ему, что ты на дереве. Держу пари, ты довольна. Он тебя отшлепал? Он был жесток с тобой? Сколько у тебя их было? Тебе ведь понравилось, правда? Ах, ты должна любить меня так сильно! – продолжает она бессвязно, пока я стою замеревши, в ярости на нее за то, что она стала причиной моего наказания. Она просто не понимает.