Текст книги "Последний спектакль (СИ)"

Автор книги: Безупречное алое цветение

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Снейп вышел последним. Что-то скованное было в его движениях.

Видимо, почувствовав перо, сфера метнулась со скоростью снитча. Ребята сорвали дыхание, силясь не упустить магическое облако. Оно вело их через лестничный марш, путало по нежилым коридорам, мимо Выручай-комнаты. Ну точно не гриффиндорцы! Ребята ожидали увидеть, как чары свернут к подземельям, но вместо этого им всем пришлось миновать ванну старост и остановиться у их комнат. Гермиона резко застопорилась. Закололо в груди. Облако замедлилось, плавно летая в коридоре. Что-то громыхнуло за дверью. Она прикрыла глаза. Вновь ударилось что-то. Вещи за её дверью! В её комнате!

Нашло оцепенение. Ворох горечи забился в душе. Она покачала головой.

Искомые предметы вновь тараном брали дверь, но гриффиндорцы больше не смотрели туда.

– Гермиона? Так это ты?

– Как ты могла?

– Нет… нет…

Лаванда завизжала, как резаная свинья:

– Гермиона? Наша староста? Ба!

Глаза резало. Колени слабо дрожали. В голове сотрясалось крупными буквами «Подставили!». От унижений она не знала, куда сбежать. Даже в венах кипела магия, она бурлила кровь и искала выплеск. Первокурсники засмеялись.

– Ой, а что же подумает о своей любимице директриса? – кичилась Лаванда. Многие оценили подкол и лукаво заулыбались. Слухи давно ходили о Грейнджер и её нарисованной репутации. От шока первым опомнился Гарри. Сердитый и ужасно недовольный, он твердо сказал:

– Это не Гермиона.

Рон побагровел от гнева и встал рядом, сжал плечо в поддержку.

– Герми бы не сделала.

Джинни подбежала следом. Снейп холодно косился на неё. Больше никто не сдвинулся с места. Тем временем предметы бились о стенку, рвались наружу. Гермиона не замечала, как профессор медленно подошёл к двери, как отворил, как вещи разлетелись к хозяевам, как с осуждением поглядывали гриффиндоры. Тоб разочарованно качал головой, будто это она оставила его в дураках и обвела вокруг пальца!

Гермионе хотелось закричать о невиновности. Хотелось оправдаться. Хотелось взвыть. Но она не могла пошевелиться. Скажи хоть слово, выйдет жалко. Гордость не позволяла защищаться. Сейчас никто ей не поверит. Улики налицо.

Снейп криво усмехнулся, хватая её руку. Гриффиндорцы замолчали, но многие злорадно заулыбались, смотря, как он поволок воришку в сторону подземелий. Её провожали с осуждением. Только Гарри стоял остолбеневшим. Рон сжимал кулаки.

Дверь кабинета хлопнула. Гермиона обняла себя руками. В эту секунду кончились силы. Она задрожала, готовясь к отработке. Снейп же за этим сюда притащил? Накажет? Вновь осудит? Нет, сначала хорошенько унизит. Мутная пелена в глазах исказила ковер. Вычищенные носы кожаных туфлей смазывались, как ни моргай. Она не поднимала взгляда. Знала, что не выдержит. Сглотнула, когда он развернулся и мантия хлестнула щиколотки. Величественно выпрямилась и поджала губы. Нужно держаться. Нельзя проигрывать. Это игра, спектакль, сцена! Но все пошло наперекосяк, когда её крепко обняли. Только сейчас она почувствовала, как слезы, точно кислота, прожигают щеки. Гермиона давно плакала, а сейчас зарыдала.

– Это… это не я, профессор! Я бы…

– Тихо, – приказал он над её макушкой и похлопал по спине.

Она всхлипывала, уткнувшись в грубый сюртук. В голове кипели слова о наказании. Какая она дура, раз сама себе предложила вырыть поглубже яму! Два месяца отработок!

Тем временем ладони профессора успокаивали. Он гладил хрупкие плечики, лопатки. Гермиона подняла лицо. Губы дрожали. В чёрных глазах мелькнуло сочувствие.

– Не плачьте. Мисс Грейнджер… – Снейп нахмурился, поднял руку. Неуверенно поднёс к её лицу, будто боялся прикоснуться, будто она невиданное создание, которое неминуемо погибнет, если тронуть её как-то не так. Он не рискнул и разозлился.

– Спасибо, сэр.

Гермиона грустно улыбнулась, отступила, но уже через секунду испугалась мелькнувшей тени и дернулась. Снейп прижал её к себе совершенно невольно и строго посмотрел на ученика. Это был растерянный Невилл.

– Гермиона, ты плачешь?

– Да нет уже. А что ты здесь делаешь?

Он растерялся, потупил взгляд, долго думая над ответом.

– Ну… поддерживаю, помогаю профессору С-снейпу. В-впринципе, то же самое, что и ты…

– Мистер Лонгботтом, посмотрите зелья, но только посмотрите и принесите сюда с запахом мяты, – прервал профессор, усадил рыдающую на диван, а сам вышел куда-то.

Пришедший Невилл подал зелья и чью-то мантию, как оказалось позже, Снейпа.

– Держи, поможет же. Это как пледик.

Гермиона с испугом посмотрела на друга и, пока тот укутывал её тяжёлой и вкусно пахнущей тканью, померила ему температуру.

– Лонгботтом, что вы делаете?

Сначала влетел чайный поднос, а затем показался профессор. Он недовольно изогнул бровь, смотря на свою мантию.

– Ей нужен плед, сэр. Я читал статью по психологии, так вот, уют и тепло значительно снижают стресс.

Гермиона наклонила голову, догадываясь. Невилл не заикался! Похоже, не на ней одной профессор использовал свой метод! Он помогал и ему.

Снейп не ответил, но, уходя в лабораторию, сказал:

– Завтра зайдёте ко мне, Лонгботтом.

Они остались вдвоем, запили чай. Гермиона поведала о случившемся.

– Нет, только не ты, нет. Нужно Джинни спросить, она же так часто была у тебя, может, догадывается, кто?

Сначала Невилл ожидал ответа. Никто не отвечал, и возникшая тишина будто насмехалась над наивностью юности. Больше не смели заговорить —слова не шли, и просидев так тягучую паузу, первой встала она, затем Невилл.

– Мисс Грейнджер, разве ваша отработка закончилась? – поинтересовался низкий голос, когда они направлялись к дверям. – Мистер Лонгботтом, свободны.

Грейнджер ничего не сказала, и профессор Снейп умолк. Чувствуя себя совершенно лишним, Невилл вышел, затворив осторожно дверь. Когда она обернулась, профессор рассматривал её, и она воспряла духом, не желая показывать слезы.

– Я вас не заставляю отрывать крылья бабочкам. Будем использовать время наказания с умом.

Она отвела глаза, и голос профессора сделался резким.

– Скажите, кто такая Клеопатра, мисс Грейнджер? Как вы видите её?

Он указал на кресло, а сам присел на край стола и скрестил руки. Гермиона не спешила отвечать и воспользовалась предложением.

– Моя героиня – женщина, – начала она, подняв свои чистые, полные грусти глаза, – в которую влюблен ваш персонаж, профессор. Антоний души в ней не чает.

– Считаете главной характеристикой влюблённость моего персонажа?

– Отчего же нет? А вы что думаете?

– Вы слишком молоды для Клеопатры. А спектакль не для школы. Клеопатра, в первую очередь, страстная женщина, которая эгоистично поставила любовь выше государства. И из этого получилась трагедия.

Пусть с заплаканных глаз не сошла краснота, он глядел на неё без доли жалости. Гермиона отлипла от спинки кресла и тронула пальчиками подлокотники.

– По-вашему, любовь и эгоизм дополняют друг друга, профессор?

Он наклонился не к Гермионе, а к партнерше, приблизил своё лицо. Покраснела. Он с укором засмотрелся на девичий румянец.

– Нисколько. Эгоизм рационален и научно обоснован, а любовь исходит из органа, качающего кровь, поэтому…

Она тронула его щеку.

– Какой странный разговор у нас, не правда ли? Могла ли я поверить, что смогу обсуждать с вами такие темы, профессор, а вы будете меня смущать? Вы знаете, я вас боюсь, но при этом не могу не доверять.

– Почему же? Я вас ещё не кусал…

Она улыбнулась сначала нерешительно.

– Потому что на самом деле вы добры, даже игру со мной затеяли, – пальчики мягко заправили волосы за его ухо. Вновь родилась бы ложь, скажи она, что ей не понравилось трогать этого мужчину. Он резко выпрямился и отошёл на пару шагов от стола.

– Во-первых, я нисколько не добр; во-вторых, сейчас вы находитесь у меня на отработке, мисс Грейнджер. С Филчем вы так же себя бы вели?

Она вскочила и повернулась к его спине.

– Нисколько. Моего любовника играете вы.

Он круто обернулся.

– Вы говорите это своему профессору. Хватает наглости?

Она посмотрела на него с непониманием.

– Желаете проверить, насколько я бледнею? Нечестно играете, сэр.

– А что вы понимаете под честностью?

Гермиона с вызовом в глазах присела на край стола.

– Для начала извольте объяснить, где мы играем, странный вы человек.

Гермионины глаза засверкали. Они вспыхнули и у Снейпа. Он приблизился к ней вплотную, упёрся руками по обе стороны от женских бёдер и навис над ней. Оказалось, вид сидящей на рабочем столе студентки, взбесил его.

– Чем же я странный?

– Циник, сексист да тиран, но местами милейший человек. Вот, поддержали меня.

Он нахмурился, продолжил наблюдать за ходом её мыслей. Со снисходительного хриплый голос изменился на серьёзный.

– Мисс Грейнджер, я не тот человек, который признает лесть.

– Но это правда. Вы защищаете, помогаете…

Пауза возобновилась. Профессор несколько медлил, цепляясь за ломанные цепи контроля, но поняв, что это бесполезно, решительно наклонился и коснулся лбом её. Он точно думал, что Грейнджер старается смутить, взять новый раунд, и оттого-то бросал взгляд то на приоткрытые губы, то на янтарные глаза. Зрачки расширялись.

Кончиком носика хитрюга боднула его, стараясь скрыть буйство эмоций.

– Я считаю, что вы идеальный Антоний, профессор, – каждому слову его губы вторили нежным шепотом.

Дыхание обжигало, и это пугало. Зародилась приятная тяга к мужчине. Счастье, подумалось, находится только в его объятиях и ласках. Она уже потянулась губами, как замерла, не решаясь переступать грань. Их взгляды встретились. Он тоже перестал дышать. Игра проваливалась. Риск, что оба сейчас сдадутся, хлестал жадной истомой животы.

«Нет, нет, нет!» – то ли от боязни, то ли от желания почти вырвалось у неё.

Снейп хищно прищурился. Короткие секунды стучали в ушах. Атаковали чувства. Захватили. Он толкнул девушку на стол, вжал и продолжил изучать. Поначалу актриса запаниковала, но после, напомнив, что это всего лишь игра, притихла и приоткрыла губы. Покорилась. Черные глаза темнели.В них медленно зарождалось вожделение. Он наклонился ближе, чтобы коснуться поцелуем. Но оба снова застыли.

Грудью Снейп улавливал бешенный пульс девушки, лежавшей под ним, на его столе. Пульс возбужденного юного тела. Пульс той, к которой влекло. Её пальчики успели неуверенно зарыться в волосы и теперь сжимали пряди. Наслаждение приятно разносилось по телу Северуса. Он прикрыл глаза, сцепил зубы. Ласки сделались чуть увереннее. Он втянул воздух, мягко обнял ладонями её лицо, коснулся бедром пугливых ножек.

– У вас не получится меня смутить, мисс Грейнджер. Однако спасибо за великолепный перформанс. Ваши щеки, как малина, я готов смотреть на них вечно, – сказал он сухо в губы. Если бы он не открыл рот, она бы поцеловала… Но теперь, от клеопатровской дерзости не осталось и следа, вернулась прежняя Гермиона и вжалась в стол. Северус закатил глаза и быстро встал.

– Отработка окончена.

Наступил стыд. Движения его сделались резкими. Шаги – быстрыми. Профессор взялся за ручку двери, когда раздался стук.

– Это министр Домшон, мистер Снейп. Я хочу поговорить с вами относительно вашего домового эльфа, который напал на своего сородича, принадлежащего мистеру Шарлю. Я знаю, что вы здесь. Открывайте.

Ничего не говоря, Снейп указал пальцем на камин. Гермиона взяла порох и исчезла.

Следующим днём с воровкой не разговаривали. Узнав о проступке лучшей ученицы, Макгонагалл, хоть и мягко, потребовала назад значок старосты. Это походило на удар. Гермиона укололась, снимая свой атрибут, но с достоинством вернулась и пришла в класс. Грусть атаковала ее, но она поглубже вдохнула, села за парту и открыла учебник.

Лаванда собрала вокруг себя однокурсников и щебетала:

– Мы вот с Джинни однажды ходили и слышали, как Снейп обвинял её в воровстве. Но мы тогда даже не обратили внимания на это, представляете! Ну Снейп-то ей задаст жару. Грейнджер, как опарыши?

Она не поворачивалась.

– Не обращай внимания, – шепнул Невилл.

Уголки губ Джинни приподнялись. Семикурсники качали головой и бросали шутки в спину Гермионы. Им очень нравилась совершеннолетняя Браун, и ей они не смели не верить. Впервые Гермионе претила идея повторного года обучения в Хогвартсе. Лучше бы уйти, чем терпеть это не только от своих, но и от тех, кто на год меньше.

Как обычно, профессор Снейп влетел в класс вихрем и своим поведением навёл порядок. Издёвки затихли. Студенты расселись по местам. Он обвел строгим взглядом класс и, найдя рыжую копну, холодно процедил:

– Мисс Уизли, к доске.

Комментарий к Отработка с пользой

О даа, Девчули! Я сдала сессию!!! *танцует бешенной медузой по комнате*

https://vk.com/se.snape?w=wall-115472438_6018 – замечательная группа, которая дополнила фанф одной очень няяяшной фоточкой ^__^ *Шевелит бровями очень двусмысленно*

Я вас люблю! И теперь я с вами! К гипогрифам сон! Даешь фанфики!!!)

========== Трелони права? ==========

Сама тишина боялась шелохнуться. В воздухе огромными волнами метался страх. Гермиона никогда не попадала в хаос толпы, но оставалась уверенной, что паника класса передавалась и ей. В Снейпе всегда таилось множество разных образов: он только приоткрывал часть себя, но никогда не показывался полностью. Строгий профессор, Антоний, защитник, Гроза Подземелий и некто, кого видела только она. Сегодня в нём царствовал деспот.

В черных глазах полыхала ненависть, готовая спустить клыкастых псов унижения, в случае необходимости. Он прищурился.

– Мисс Уизли, вы оглохли?

Джинни приросла к стулу и встать не решалась. Обида и страх запечатлелись на веснушчатом лице, но это мало кого заботило. Профессор ждал.

Когда она вышла к доске, Снейп медленно ходил по классу. Каждый шаг чеканился, как метроном. Даже у Гермионы вспотели ладошки.

– Скажите, мисс Уизли, сколько длится наш урок?

– Сорок пять минут, сэр.

– Тогда ответьте: сколько вы потратили, медля?

– Минут пять?

– С какой стати вы решили, что имеете на это право?

Молчала. Снейп покачал головой.

– Как жаль, мисс Уизли, что вы и сейчас тянете с ответом на такой простой вопрос. Неужели извилин не хватает даже на это? Минус пятнадцать очков за трату времени моего урока. В качестве наказания весь класс задерживается ровно на ответ мисс Уизли, считая от начала.

Она раскраснелась, когда по классу прошелся разочарованный гул.

– Судя по вашему невнятному мычанию, вам следовало бы не просто вернуться на повторный год обучения, но и сшагнуть на ступень ниже. Не так ли?

Джинневра захлопала глазами, кивнула не сразу. Не поспоришь же.

– Пишите уравнение настойки полыни, смешанной с имбирным зельем. Поживее, мисс Уизли, вы задерживаете всех.

– Я не знаю формулы…

Он изогнул бровь.

– Вы не знаете программу пятого курса?

– Знаю…

– Но это уравнение пятого курса.

– Сэр, я просто запамятовала.

– Как глупо с вашей стороны. Пишите другое: уравнение маггловской бромовой кислоты, смешанной с чертополохом, и его свойства. Это, конечно, ваша гениальная память вспомнит?

Она затягивала с выходом к доске, но Снейп ждал, испепеляя взглядом. С каждым вопросом он сходил на курс ниже и тестировал знания студентки, и всякий раз та совершала ошибки. Он не отпустил их ни со звонком на перемену, ни на следующий урок. Уныние в классе возрастало. Как бы Джинневра ни старалась, даже буквы получались кривыми.

– Северус, что происходит? – с этими словами вошла директор Макгонагалл и сцепила руки в замок. Северус выпрямился и скучающе протянул:

– Я разочарован, мэм. Выпускные курсы нисколько не готовы к сдаче экзаменов. Мисс Уизли не помнит элементарных основ. Полагаю, она представляет знания в целом седьмых и восьмых курсов. Спектакль совсем отшиб им мозги. Поэтому я считаю справедливым на следующей неделе провести проверочные тесты по всем дисциплинам.

Класс забушевал, но строгая и непоколебимая Минерва сверкнула глазами и кивнула.

– Что ж, мисс Уизли… Я не ожидала от вас такого… Благодарю, Северус. Я оповещу всех учителей.

В эту минуту уверенная в своих знаниях Гермиона с пока неясным для себя чувством, походящим и на восторг, и на отчаяние, смотрела на профессора Снейпа. Тот уколол её взглядом и помрачнел.

***

Под вечер Гермиона сидела в своей комнате и держалась молодцом, только нет-нет да позволяя слезинкам скатиться из уголков покрасневших глаз. Мрачный стук часов не мог заглушить дрожащее дыхание. В комнате витало отчаяние. Невилл гладил ей плечи, сочувственно улыбался. Гарри сжимал холодные руки. Рон ходил от стены к стене, что-то бубнил себе под нос. Джинни разливала чай.

– Мион, да не грусти ты, – Гарри сам нуждался в поддержке не менее, чем она, – это всего лишь сплетни. Да и Снейп…

– Профессор, – поправили Гермиона и Невилл почти одновременно.

Гарри вскинул руки и слабо улыбнулся.

– Профессор, профессор. Когда он узнает, не поздоровится всем (кроме нас, конечно же).

Сделалось гадко, когда Джинни заулыбалась, а взгляд ее ничего не выражал. Снова Уизли затевала неладное, и Гермиона отвернулась. Ей никак не удавалось понять, когда же Джинневра успокоится? Как долго сможет водить за нос Гарри и Рона? Какими мотивами руководствуется? Дело ведь не только в роли, так? Зависть к подруге самого Поттера, к Всезнайке и меж тем любимице учителей бродила давно. Такое осознание горчило. Гермиона знала, что женская дружба – вещь сложная и тяжелая, но не представляла насколько.

Невилл каждый раз заглядывал в глаза, будто спрашивал: «Почему не выгонишь её?». Пока он один понимал суть. Гермиона делала вид, что не замечает. Миролюбивый друг вряд ли был знатоком стратегий. Упрёки пусты – вины не докажут. Нужен иной метод. Настоящую Уизли стоило обличить, оголить чешую.

– Действительно, это всего лишь слух, – подхватил Невилл. Разъяренный Рон остановился и взмахнул руками.

– Слух? Слух, серьезно? По школе только пуффендуец не сказал, что Снейп её лапает! Что юбку задирает на столе! А для вас это всего лишь слух! Да нашу Гермиону очернили!

– Да, очернили. Но профессор не даст её в обиду.

Гермиона замотала головой. Оттого, что любая защита со стороны Снейпа вызовет подозрения, клокотало в груди. Почему? Она отказывалась отвечать даже себе самой. С бледными щеками девушка походила на больного зверька, не успевшего убежать от лап охотника.

– Поздно. Если профессор начнет меня защищать, то лишь подтвердит слухи, что я его…

– А он не тебя, а себя! Так на минуточку, ему дополнили образ старого извращенца! – воспрянул Гарри, багровея от гнева. – И эти дурацкие роли только порочат вас двоих! К черту спектакль!

– Но это лишь игра!

Джинни подала кружку с неопрятными чаинками, но Гермиона отказалась, заглядывая в неискренние глаза и тоже улыбаясь. На секунду Уизли впала в недоумение; на веснушчатом лице проскочил испуг, и капризные губки превратились в тонкую линию. Хитрый взгляд отвела как можно естественнее и села к Гарри на коленки, видимо, ища убежище.

– Гермион, нужно с Лавандой переговорить. Проболтается. Кто-то явно против тебя прёт. И этот кто-то и есть воришка, – Гарри похлопал ладонью по спине своей девушки и влюбленно приобнял.

Невилл подхватил мысль.

– Верно! Кому Герми могла насолить? Таких много, так? Она и умница, и красавица. Её обожают учителя, и даже профессор Снейп стал человечнее к ней.

– Угу, что ножки поглаживает, авось ещё чего… – буркнул Рон, который переживал больше всех.

– Рон… – предупредила в последний раз Гермиона.

– Ладно, ладно. Джинни, вот скажи мне. Когда это ты с Лавандой ходила по коридорам и слышала, что Снейп, пардон, профессор Снейп, говорил Гермионе что-то о воровстве? Сдается, Браун – первая сочинительница у нас.

Джинни кивнула и изобразила вид пострадавшей.

– Меня Лаванда тоже задела этим, но… такая уж она стерва.

– Ты можешь расспросить Браун? Да и Тоб за тобой бегает, его тоже было бы неплохо…

Гарри изогнул бровь.

– Тобиас? Ты нравишься Тобиасу?

Джинни кивнула и рассмеялась.

– Да, видишь, я тут мисс Популярность. Со мной дружат тупицы, да стайка сопляков бегает. Пустяки.

Внезапно Рон побледнел и посмотрел на сестру иным взглядом. Невилл фыркнул на снейповский манер:

– А главная стайка тупиц – это мы.

Шутку оценила только Джинни. Но ни Невилл, ни Гермиона, ни Рон не засмеялись в ответ. Молчали. Гарри понял происходящее по лицам друзей. Повисла пауза.

– Гарри, – Рон спросил по-прежнему радушным тоном, – ты вчера ходил на свиданку с Джинни…

Гарри убрал руки от сестры друга, кивнул, догадываясь.

– Ты давал ей мантию?

– Это ничего не значит.

– Что ты мне втираешь?! У нее был доступ к твоей мантии! Зачем Гермионе воровать, когда она могла попросить? Зачем увеличивать свое наказание и предлагать два месяца, лишать себя Рождества? Зачем ей вообще собирать заявления и палиться?

– Но никто и не говорит, что это Герми.

– Но это Джинни, Гарри! Она два лета грезила об актёрстве, а получила главную роль Гермиона. Именно Джинни с Лавандой слышали разговор Снейпа. Стащить заколку у соседки – дело нетрудное. Вещицу у мальчишки, которому нравишься – тоже. А о твоей мантии и говорить нечего, Гарри!

Джинни вскочила.

– Рон, что ты несешь?! Я не брала их вещи!

В её глазах сверкала молния. Гарри не отреагировал, когда она повернулась к нему за спасением. Лживое лицо младшей Уизли желтело, а с языка рвались ругательства, но все, что она могла – открывать беспомощно рот.

– Ясно…

– Гарри! Гарри! Я не брала вещи, а увидела их случайно! Ну и Лаванде от шока сказала, а та сдуру разболтала!

Гарри скрестил руки на груди.

– Что значит «их»?

– Снейпа и Гермиону!

– Джинневра… – он встал и схватил ее мягко за подбородок, заставляя смотреть в глаза, – мне это всё порядком надоело. Легилименс!

Гермиона рванулась к ним, когда Джинни закричала и отшатнулась. С немыслимым ужасом Гарри отпрянул, разинул рот и с шоком уставился на них.

Долго молчали.

– Гермиона, так он… правда… на стол!

– Вы… вы не правильно поняли всё! Это игра!

Джиневра закричала:

– Игра? Игра?! Я расскажу профессору Макгонагалл о ваших играх! Он облапал тебя! И роль ты получила только благодаря своему Снейпу! У вас роман! Да и вещи ты стащила исключительно ради того, чтобы на свиданки к Снейпу попасть! Что, не права? Ты так любезно предложила увеличить себе отработку, так грамотно собирала заявления!

Не выдержал и Невилл:

– Джинни, заткнись. Профессор Снейп никогда бы не…

Гарри замотал головой и прошептал:

– Невилл… это правда.

– К чертям такую правду! Гарри, ты знаешь Снейпа!

Началась перепалка. Слёзы градом покатились по щекам Гермионы. Презрение во взгляде Джинни стало последней каплей в терпении девушки, она вскочила, указала на дверь и крикнула:

– Поди вон!

Джинни обнажила гнилую улыбку.

– Ты всегда была эгоисткой, Грейнджер! Всегда! Я не удивлена. Как хитро ты дуришь всю школу, а меня выставляешь демоницей. Ай-яй-яй. А ведь ты ангелок в глазах друзей. Теперь сосуд зла я, а ты невинная звёздочка. Вся школа опять о тебе говорит. Повод для тайных свиданок со Снейпом имеется, да и любимым педагогам нечего сказать. Молодец, так держать! Вот только что будет, когда об этом узнает министерство, а?

Злорадство стёрлось со смазливого личика тотчас, когда вступился Невилл.

– Но я видел, как Джинневра заходила к Гермионе. Не отнекивайся. Это ты своровала вещи, и именно ты проникла в кабинет Снейпа. Говори – не говори директрисе, а толку не будет – об этом узнает и профессор. Даже если Гермиона и сидела на столе, этому найдется объяснение. А вот что ты делала в его кабинете с мантией-невидимкой, оставляет ряд вопросов. Расскажешь директрисе, и все сразу поймут, кто подставляет Гермиону. Джинневра, ты переходишь границы.

– Я? Невилл, ты тогда еще не отошел от ожогов, а сейчас врешь! В наглую! Очни-ись!

– Возможно, но откуда ты знаешь, что я обознался как раз тогда?

После отвратительной паузы Рон молча толкнул дверь и рявкнул сестре:

– На выход. Здесь тебе не рады.

– Гарри! – захныкала Джинни и попыталась взять его руку, но он вырвался и, мотая головой, первым скрылся в коридоре. Джинни в рыданиях снова запищала его имя и выбежала следом. Дверь с шумом захлопнулась.

– А теперь объясни мне, где правда?

Гермиона очень осторожно поведала ребятам об игре в «Привыкайте» и только спустя час успокоилась.

***

За две недели события в Хогвартсе переменились. После расставания с Гарри Джинни замолкла. Она избегала друзей и слухи более не распускала. Но почему-то товарищам казалось, что такое затишье наступает только перед бурей.

Тем не менее, популярность Гермионы Грейнджер возросла. Теперь за спинами профессоров о ней шептались не только студенты, но и портреты. Воришка, ветреная девчонка, она, по дополнительным подробностям, родившимся в процессе обсуждения, сама залезла на стол, сама выпросила роль, сама увеличила себе отработки, лишь бы приблизиться к нему, к своему любимому. Существовала и другая версия, что роман меж ними ведется с тех пор, как гриффиндорке стукнуло четырнадцать. Но версия, заставившая Гермиону хохотать, говорила о беременности.

Естественно, ни одним аргументом или фактом утверждения не подтверждались. Да и зачем? В Хогвартсе народ доверчивый. Естественно, при педагогах болтовня затихала, это ведь так, меж собой. Многие не говорили то, о чем шептались в своих комнатах. Но Гермионе хватало и косого взгляда, чтобы узнать об интеллектуальных способностях той или иной когтевранки. Благо, до скандала дело не доходило.

Посовещавшись с директором, Мистер Шарль за завтраками взялся вести речь о деталях пиара. Он раскрыл ученикам предназначение скандалов и интриг и тем самым погасил всяческое желание порочить школу. В конце концов Рите Скитер перестали верить уже после третьей статьи. Никто не желал походить на нее.

Тем не менее в сознании учеников закрепилось шутливо-насмешливое отношение к Гермионе. Снейпа никто не трогал. Если он и знал, то мучил подлецов где-нибудь ночью, без свидетелей, а затем стирал память, чтобы юные садисты наступали на те же грабли вновь и удовлетворяли его маниакальные потребности. Гермиона рассмеялась, когда однажды услышала это от третьекурсниц столь любопытных до сплетен, сколь и пугливых.

Но веселая улыбка быстро меркла, когда она натыкалась на осуждающий взгляд гриффиндорцев. Психологическая ноша становилась непосильной с каждый днем. Гермиона уставала. Постоянно улыбаться, делать вид, что ее не трогают насмешки и шутки – высшее в мире искусство, которым мало кто владел. По ночам её подушка глушила тихие поскуливания.

В связи с этим концентрироваться ни на рунах, ни на Снейпе не получалось. На репетициях за ними наблюдали с особенным вниманием, хоть и побаивались попадаться снейповскому взгляду. Поэтому Гермиона дожидалась отработок, ведь только там она могла снять маску, плюхнуться в кресло и зашутить с профессором назло всем. Но и он изменился. В его словах, движениях, манере говорить скользила то излишняя сдержанность, то грубый цинизм. То он шипел, то напористо смущал, приближая свое лицо к ней. Гермиона заглядывала в черные бездонные глаза, искала в них нежные повадки Антония и не находила. Только на сцене он играл любовно, а здесь показывал себя, Снейпа. Непроницаемого, непонятного и официально-сдержанного.

Редко он таял, когда Гермиона не понимала сарказма и краснела, хлопала глазками и пыталась вникнуть в игру слов. От её неиспорченности он хмыкал, но по-доброму, не как злой профессор, но и не как Антоний Клеопатре.

***

В конце недели, когда Гермиона обзавелась иммунитетом к глупым и жестоким подросткам, когда мысли обрели чёткие формы и когда вернулась сосредоточенность, пришло время подумать о Панси. Её дом тоже подожгли, но не пироманией, а маггловским способом. Все это выглядело странным совпадением.

Гермиона сидела на собрании кружка руноведов и задумчиво смотрела в окно. Если бы не тот случай у кабинета профессора Снейпа, она бы окончательно усомнилась в своих подозрениях и перестала бы думать об этом. Но совпадения, как назло, складывались в единую линию! Снейп как-то замешан!

Минерва с грустью изучала шкатулку и вздыхала. Когда вошел профессор Снейп, она скучающе посмотрела на него, но тотчас выпрямилась. Ее брови изогнулись в удивлении.

Снейп поставил на стол два лукошка малины и фальшиво улыбнулся.

– Для моих любимых дам. Верно, мисс Грейнджер?

Гермиона одарила его тяжёлым взглядом и поджала губы, а затем изящно взяла ягодку и приложила к лицу.

– Таким цветом вы любите мои щёчки, верно? – съязвила она и отшвырнула ягоду назад. Снейп удовлетворённо кивнул, но тотчас сделался официальным и серьёзным.

Минерва вздохнула:

– Мисс Грейнджер, благо, эти слухи обернулись в шутки. Не придавайте этому значения.

Гермиона бессильно зарычала и прошептала:

– Я выдохлась, мэм. Но я постараюсь.

Снейп перевел тему:

– Домшон чист. Это последний, на кого были надежды, – его голос вновь сделался тихим и хриплым, видно, сегодня он слишком много говорил. Мурашки пробежались по ее спине. Она вновь вернулась к тому случаю в подземельях.

Два дня назад Гермиона шла на отработку. Она решила прийти чуть раньше, чтобы избежать любопытных взглядов. Бесили ее глупые девочки, которые постоянно подмигивали ей как бы в поддержку. Сплетницы собирались каждый раз ровно в восемь и не сводили любопытных глаз с нее и профессора.

Руки чесались превратить их во что-нибудь гадкое. Она не влюблена в Снейпа!

После кроткого стука никто не открыл. Горгулья на двери прошипела:

– Подождите профессора Снейпа!

Гермиона кивнула. Сдался этот Снейп! Видимо, слух и до него дошел, раз зачаровал горгулью. Внезапно что-то рухнуло в кабинете. Дверь приоткрылась и тотчас захлопнулась. Гаргулья агрессивно зашевелилась, скривила нос. Кто-то слабо постучал. Вновь донёсся грохот, возня. Ручка страшно защелкала. Послышалось хриплое «помогите!». Горгулья выругалась, когда Гермиона припала ухом к двери.

– Я здесь! Я помогу, кто вы?

– Молю, мне дурно… Пожалуйста…

Дверь снова сотряслась, послышались маленькие шажочки. Гермиона попыталась дернуть ручку, но затвор схватился крепко. Все стихло.

– Эй… эй? Кто вы? Как вас зовут?

Никто не отвечал. Гермиона снова постучалась. Тишина. Горгулья подозрительно замолкла и теперь с большим укором смотрела на гостью. Страх завязал узелки в животе. Гермиона отошла, затрясла головой. Не может быть, что бы там кто-то был. Пленник?

Снейп появился неожиданно и изогнул бровь. Наверно, страх все же отражался на языке ее тела, в неестественно ровной спине и скованности. Он хрипло и очень тихо спросил:

– Вам плохо, мисс Грейнджер? – он медленно обошел ее. – Вы бледнее луны. Что заставило вас прийти на отработку раньше обычного?

– А то не знаете?

Он бросил холодный взгляд на прошедших будто бы случайно слизеринок и толкнул дверь.

Гермиона заглянула в кабинет и не обнаружила никаких следов расправы, ничего будто и не приключилось!