Текст книги "Последний спектакль (СИ)"

Автор книги: Безупречное алое цветение

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Девушка пропустила все мимо ушей. Для нее оправдания были пустым звуком.

– А если будет лёгкий случай, то в чём же его обвинят, мистер Шарль?

– Вы же слышали, когда приходили за витражами. В содействии. Увы, мисс Грейнджер, Снейп так и так не принадлежит себе.

Гермиона горько хмыкнула.

– Профессор сделал выбор в далеком прошлом – факт неоспоримый. Да и не оставите вы его в покое, уж слишком он хорош, не так ли? Однако у него хотя бы был шанс не оступиться, а вот Драко и Панси такового не имели. За что же их так жестоко?

– Ложь! Перестаньте, мисс Грейнджер. На войне у каждого есть выбор.

– Нет, вас не было, когда по этому замку ходил Воландеморт и убивал маглорожденных! Вы не знали его! Не видели безносого монстра, который держал в страхе всех и убивал даже своих! У Драко родители не оставили выбора: сын идёт по стопам отца. Стоило Малфою подрасти, как его заставили принять метку.

– Мисс, и вы в это верите? Если так поразмышлять, то все бывшие пожиратели поют на допросе одну и ту же песню. Всех их, конечно же, принудили, даже тех, чья вина в многочисленных убийствах доказана. Эти «заечки» врали даже об империо. Представляете, если я поверю и не буду их ловить? По всему магическому Лондону (Ну, да что уж там, по всей Британии!) будут разгуливать уроды и бессердечные твари, которые пытали, насиловали и убивали невинных людей. Сколько боли, страданий принесли они! Вы говорите о сказках, которые пишут последние лгуны да эгоисты. Вы за них? Вы анархистка, что ли?! – повысил голос Шарль. – Я не могу позволить себе бездействовать, точно так же я не могу отпустить и Снейпа. Мне абсолютно плевать, каким был Драко Малфой. Однозначно – свиньёй. Он служил Воландеморту, и этого достаточно. Для меня всегда была важна справедливость, мисс Грейнджер. Я считаю, что преступники должны сидеть в тюрьме, а мирные жители спать спокойно. И ежели этого не происходит, следует сжечь аврорат к чертям! Знаете, почему я пошёл в Авроры? Мою сестру изнасиловали, а убийцу так и не поймали. Он был пожирателем смерти. Мне было тогда десять, и в Хогвартс я так и не попал. После того как мы с отцом похоронили истерзанное тело Кэтрин, мы сложили чемоданы и уехали во Францию. Отец постарался всё забыть, но я, чёрт возьми, мисс Грейнджер, я осознавал, что мерзавец на свободе, ходит, смеется и наслаждается жизнью.

– Но ему, им всем могли приказать! Да, тварей там было много, но были там и дети. Я могу понять ваше презрение к взрослым, но дети… Многих заставляли, многим угрожали.

– Нет, мисс Грейнджер. Не все люди прогибаются под обстоятельства, не все подчиняются. Здесь вопрос достоинства и силы характера. Те, кто ступил на тропу пожирателей, слабы, что бы там ни говорили. Под страхом, что побьют их шкурку, они истязают других, беззащитных, хрупких малышек, которые даже не в состоянии сбежать. И почему девушек сравнивают с ланями? В отличие от женщин, эти прекрасные животные убегают, природа задала им мышцы и лапы, чтобы спасаться. Девушек же природа наградила бёдрами для деторождения. Увы, это лишь добавляет мотивации пожирателям, – Шарль криво усмехнулся и посмотрел на Гермиону, а взгляд его заволокла дымка воспоминаний, – ей было так же, как и вам. Девятнадцать. У неё был возлюбленный и тяга к книгам. Вы чем-то на неё похожи…

– Но, сэр. Драко, Панси никого не насиловали…

Шарль не ответил.

– Чтобы увеличить власть, расставить свои уродские метки, Воландеморт мог пойти на всё. Он и шёл. Шантажировал, обещал убить родных, зато в иных случаях, будучи их вождём, он «защищал» бы своих приверженцев, – затараторила Гермиона. – К тому же, я лично видела, как Драко рвало, когда он возвращался с рейдов. А как после войны его колбасило?! Из испорченного ребёнка он превратился в закрытого и холодного юношу. Если он и шутил, то штампами, для показухи, понимаете? Он жертва.

Шарль долго молчал от потрясения. Наконец-то, он сам признался в себе, что, видя в ней сестру, не может биться с ней. По его мнению, она несла чепуху, но он дослушал оду Малфою до конца, а после поинтересовался:

– Мисс Грейнджер, если бы вас заставили убить ребёнка, что бы вы сделали?

– Отказалась бы, – тотчас ответила она.

– А если бы в ином случае убили бы вас?

– Моё решение осталось бы неизменным…

Он кисло улыбнулся, ведь ответы подтверждали его теорию.

– Мистер Шарль, а если бы вам предложили изнасиловать чью-то сестру, но спасти от насилия свою, что бы вы выбрали?

Он посмотрел на неё и твёрдо ответил:

– Я бы убил свою сестру.

По Гермионе прошёлся холодок. Она взяла очередной флакончик с зельем и осушила. Его вкус она уже переставала различать.

– Вот та причина, почему я отловлю каждого упивающегося. Все они эгоисты и трусы.

– Профессор – не трус! Да и Драко с Панси – не эгоисты! – из её горла вырвался хриплый крик души. – Вы не понимаете! Они все хотят жить! Разве можно осуждать за это человека?

– Трусость, спасение своей шкуры – всё это далеко не достоинство, мисс Грейнджер. Вы же не будете оправдывать каннибалов, которые во время блокады городов ели своих, но не сдавались врагу? Нелепо, правда? Поймите, я аврор, я давал присягу не только министерству, но и самому себе. Как я могу отступиться и не схватить пожирателей?

– А вы не отступайтесь, просто позвольте мне защищать его, дайте время. Я уверена, что профессор знает, как общаться с вами.

Шарль медленно покачал головой. На его счёту была каждая минута.

– Пожалуйста… Делайте свой долг, но только и мне позвольте делать то, что, на мой взгляд, кажется нужным. Прошу, всего ли время…

Шарль долго тянул с ответом, но понял, что не может ей отказать.

– Защищайте его до последнего, мисс Грейнджер…

Она вперила взгляд в грустное, бледное, почти болезненное лицо Снейпа, пока Шарль рассматривал её и слабо улыбался. Именно тогда Гермиона поняла, что запасы зелий подходили к концу и что он собирался дожидаться не профессора, а её сон.

Когда опустилась ночь, а тени, ползущие от солнечного света, поредели и потухли, на тумбочке стоял ряд опустошённых флакончиков. Гермиона не сводила ненавидящего взгляда с Шарля. Тому, казалось, было всё равно.

То, что не входило в планы этих двоих, не предполагала и Помфри. В редких случаях, когда происходит отравление парализующим ядом, падают тромбоциты в крови. Тонкая ткань органов при значительной дозе начинает, если не разлагаться, то тлеть. Случаются внутренние кровотечения. Грозящих большими потерями, их замечают не сразу, и, как правило, дело до переливании крови и не доходит. Обычно побеждает отрава. Когда особенно чуткий слух, присущий только хрупким, от природы пугливым женщинам, уловил полную тишину, Гермиона приложилась пальцами к прохладной шее профессора. Пульс колотил, но дыхание не улавливалось. Если бы к лицу Снейпа поднесли перо, оно бы не колыхнулось.

– Мадам Помфри, дыхание ослабло, это нормально? Так и должно быть?!

Доселе притихшая старушка выглянула из кабинета и насупилась.

– Открой ему рот, пульс сильный?

Гермиона коснулась щетины, аккуратно надавила на подбородок и разомкнула слипшиеся сухие губы. На зубах и языке лежала жидкая свежая кровь. С зарождающейся паникой Гермиона посмотрела на Поппи, которая менялась в лице.

– Помоги мне подложить подушки под него, а то захлебнётся! Скорее, Гермиона!

Забыв об авроре, девушка выполняла приказы, но стоило её послать за зельями, как в этот момент встал Шарль, браслет в кармане звякнул. Гермиона инстинктивно нацелила палочку, не собираясь разбираться, помогать ли он вздумал или пользоваться моментом.

– Ай, сиди с ними, сама схожу! А ты пока влей кровоостанавливающее, – бросила Поппи и выскочила из больничного крыла

Флакончик Гермиона вливала в бледные тонкие губы с осознанием тщетности. Зелье вряд ли поможет. Внутреннее кровотечение стоило закрывать магией и переливанием. Помфри уставала, ее магия слабела, а донорской крови у них не имелось.

Шарль вернулся на место и уставился в окно.

Как долго бились они за жизнь Северуса Снейпа? Часами. Какой результат они получили? Едва умерили потерю крови. Каждые четверть часа делали промывание, вливали зелья, освобождали дыхательные пути. Казалось, бледнее Северус стать не мог, однако кожа его блёкла и меркла. Благодаря магии, потерянная отторгаемая кровь тонкой трубочкой стекала в чашу. В ней воплощалась жизнь Северуса Снейпа, и она наполнялась.

Когда Помфри дозвонилась до больницы Св. Мунго и запросила донорскую кровь для Северуса Снейпа ей вежливо отказали. Ясное дело – вмешались министры. Положение становилось катастрофичным.

– Возьмите мою! – Гермиона расстегнула пуговицу манжет.

– Мистер Шарль, – впервые за весь день обратилась Поппи к аврору, – какая у вас группа крови?

Квентин взялся за запонки, прошёлся подушечкой пальца по драгоценному камню и бросил с сожалением:

– Не ждите от меня помощи. Насколько мне не изменяет память, у меня четвёртая положительная.

Поппи прикрыла глаза:

– Гермиона, ваша кровь тоже не подойдёт. Северусу нужна только первая отрицательная, такая же, как и у него.

Первая отрицательная – самая проблематичная и щедрая кровь: подходя ко всем, она совместима только с самой собой, такой же редкой. На порог Больничного крыла заявилась смерть.

– А ученики? – взмолилась Гермиона и бросила взгляд на карты.

Поппи перебрала все анкеты, просмотрела строчку каждого ученика, а затем сделала запрос в Мунго для Гермионы Грейнджер. Она лгала во благо.

– У мисс Грейнджер первая отрицательная, да, ей необходимо срочное переливание! А Снейп? Он умер. Да, теперь нам необходимо спасать жизнь Гермионы, она вскрыла себе вены.

На конце провода взялись за дело, а из глаз двух женщин покатились слёзы надежды. По правде сказать, хоть обе они молчали, им не верилось, что Северуса Снейпа ещё можно было спасти. Они не учли одно: по венам Снейпа носилась черная магия, и любая подходящая для него кровь, не равная по магическому потенциалу, теряла свою силу.

От слёз щипало в глазах, и Гермиона не заметила, как к ней подлетел платок с инициалами Шарля.

Один час мучительного ожидания съедает сил больше, чем весь рабочий день. Они прождали пакеты с кровью в два раза дольше предполагаемого. К тому времени пришлось сменить переполненную чашу на новую. Узнав о донорстве, Гермиона выдохнула и прикрыла глаза. Вместе с облегчением душевным к ней вернулись муки физические. Как никогда, усталость завладела её телом, затёкшими мышцами спины и шеи. В её припухших глазах появилась краснота, и до чего же изумительным сделался их вид в сочетании со счастьем. Лучше бывает разве что с глазами матери, перенёсшей тяжёлые роды и держащей на руках здорового малыша.

Снейп спасён.

Гермиона заулыбалась, губы её затряслись. Она вновь опустила веки. С каждой секундой отдыха ресницы тяжелели всё больше, и только хмыканье аврора заставляло вздрагивать. Сжав холодную кисть своей, девушка выпрямилась и посмотрела ненавидящим взглядом на веселящегося монстра. Он караулил её сон, как хищник, и пока Невилл настаивал зелья, запасы бодрящего пустовали. Энергии не хватало. Только страх помогал не спать. Она держалась из последних сил, сцепив зубы, но оба понимали: оставалось совсем чуть-чуть.

В Шарле даже мелькнул слабый лучик жалости при виде измотанной девушки, щипающей свою руку до синяков. Впадины вокруг глаз посерели, на щеках сверкали слёзы ненависти. Неужели её счастье будет таким недолгим? Неужели профессора с того света доставят в Визгамот, а оттуда в Азкабан к дементорам? Неужели он выживет только для потехи министерства?

Она и не заметила, как из расслабленной руки медленно поползла палочка. На секунду вокруг всё померкло. Когда она распахнула испуганные глаза, то столкнулась с прямым взором аврора.

Увы, как и все актёры, выходящие на сцену впервые, Гермиона плохо спала перед спектаклем. Невыступающий Шарль видел красочные сны. В ночь после спектакля Гермионе некогда было смыкать глаз. Удовлетворённый обыском Шарль спал и в эту ночь. Даже привычки студента не могли помочь бедняжке. Как бы ни читала она ночами, Гермиона была человеком дня. Работающий не первое десятилетие, проходящий из года в год спецподготовку, привыкший выслеживать преступников в темноте Шарль был человеком ночи.

Гермиона вздрогнула опять и разомкнула уставшие веки. Тяжесть велела прикрыть их тотчас. Кружилась голова. Окутывала сладкая тьма. Вскоре она заснула, а потому и не видела ни направляющегося к ним Шарля, ни сверкающую ленту в его руке; не слышала, как распахнулась дверь и чей-то голос сказал:

– Стой.

Комментарий к Западня или благородство?

Привет, мои милые)))

Осталось два дня, кхееееее, а новых глав всё больше и больше, жуть!) Но я радуюсь, ведь мы можем чуть подольше побыть с нашими героями))) С наступающим новым годом!))) Всё еще надеюсь успеть ;)

Люблю вас, мои вдохновляющие музы *здесь тьма сердечек*

Отдельная благодарность sandrina_13)))

========== Путаница Шарля ==========

Если бы голос не принадлежал молодому мужчине и не имел ноток аристократической надменности, Шарль не остановился бы. На запястье Снейпа браслет не сомкнулся только по одной причине – его пришлось бы тотчас снять. Аврор не любил ошибочных действий. Драко Малфой избавил его от лишних усилий.

С болезненным видом, уставший от долгого перехода юноша оперся о дверной косяк и кривовато усмехнулся.

– О, неожиданно! И Грейнджер здесь… Её упрямство меня всегда поражало, а теперь даже и нравится. Она кажется на удивление хорошенькой! – Драко перевёл дыхание, вытер капли холодного пота с лица и переменился в настрое, увидев серого, как стены, крёстного. – А с ним-то беда… Ай-ай-ай, вот это да… И скажите после такого, что судьбы нет! Хах… – Драко заулыбался беззаботно, как улыбаются обычно смирившиеся с участью. – Сэр, будет очевидным, но я всё же скажу: я ваш. Никуда не сбегу и не спрячусь, только прежде разрешите перелить кровь невиновному.

– Настолько ли невиновному, мистер Малфой?

– Абсолютно, или у вас в министерстве бонусная система какая-то? Приведи одного – получишь звание, посади двух – годовая премия?

Драко махнул рукой и, едва доковыляв до соседней кушетки, даже не позаботился о мягком приземлении. На звук скрипящих пружин высунулась Поппи. Флакончик окрепляющего выпал из её дрожащих рук, разлился, а сама она привалилась к двери. Видеть мертвецов – плохая примета, и для мадам Помфри это обернулось сильнейшим потрясением. Её глаза закрылись, она поползла на пол. К счастью, аврор среагировал быстро и подхватил теряющего сознание колдомедика. Пару секунд ничего не происходило. Шарль переглядывался с Драко, Поппи глубоко дышала и грозила пальцем, но стоило ей открыть глаза, как она открыла и рот.

– Мистер Малфой, вы живы! Да как же так? Да не может быть! Вот счастье! Вот Северус обрадуется, когда придёт в себя! Да вы же умерли! Вы не знали об этом? Я так рада, да вы красавчик такой! Где это вы, хитрюга, прятались, а? Когда вы ели нормально-то?

Он пожал плечами и закатал рукав.

– Я здесь не для мадригалов*, хоть и приятно. Забирайте кровь.

– В этом нет необходимости… кровь поступила!

– Забирайте скорее, мадам.

– Да не нужна нам! Кровь прислали! Два пакета целых!

Драко ткнул пальцем в поблёкшую татуировку и выразительно посмотрел на колдомедика.

– По-вашему, я просто так пришел сюда? Мадам, вы уверены, что у донора такая же метка? Только тсс, а то ещё этот услышит, след добряка возьмёт, Мунго перевернёт, ой! Зачем нам такие проблемы? – хохотнул Драко и вздохнул, делаясь вновь серьёзным. – Если нет, то кровь не поможет ему. Она не окольцована тьмой. Понимаете, у меня, помимо группы крови, «много общего» со Снейпом. Скорее, у нас мало времени!

В голове у Драко помутнело, но сдаваться он не собирался. Проделав такой сложный путь от нашедшей его Трелони, испытав муки совести и страх банально не успеть, Драко теперь шанса слабости не давал. Благо, Трелони отреагировала спокойно, поделилась бутылкой не самого лучшего, но лучшего из её запасов вина, и рассказала все сплетни. И пускай самочувствие Драко в тот момент было пагубным, болтовня Сивиллы вернула его в мир, вырывая когтями из цепкой изоляции, которую ему устроил Снейп. Только благодаря этому он и успел.

– Но вы слабы, Драко, я не стану…

– Немедленно станете. Давайте, мадам! Он при смерти, а я всё равно сяду в Азкабан. Так какая мне, к чёрту, разница? А вот им, – он кивнул в сторону сонного комочка и мраморной неподвижной бледной статуи, – оно сделает погоду.

– Но у вас было магическое ранение!

– Плевать!

– Но у вас жар!

– Ерунда!

– Сквозь него прошёл призрак, мадам, – подал голос Шарль, как и прежде рассматривающий юношу, о котором так много было сказано Гермионой и так мало подтверждено.

Драко медленно повернул голову.

– Я уже окреп, валяйте! Мадам Помфри, прошу вас. При всём желании вы не убьёте меня, а если и убьёте, то дважды это сделать не получится, – Драко подмигнул, но скривился, увидя наполненную кровью чашу и то, насколько отвратительно влиял яд на человеческий организм. Если внешне он превращал человека в мертвеца, то что же творил внутри?

– Пожалуйста, мадам Помфри. Он же умрёт… – прошептал Драко совсем тихо.

Пока Поппи смиренно возилась со жгутами, иглами и магическими трубками, не было сомнений в том, что Драко строил глазки аврору. Он хлопал белоснежными ресницами и улыбался, видя мысленно сотую смерть этого паршивца. Хотя вряд ли в глубине души Малфой хотел чего-то подобного. Он не был монстром да и смерти желал разве что из сердитости. Уже через секунду он вновь искренне улыбался. Игла проткнула вену, и маленький пакет всосал горячую кровь.

Тем временем Поппи позаботилась о спящей смелой гриффиндорке, которая победила в битве с аврором и выстояла до самого конца. Её переложили на соседнюю кушетку.

Так в больничном крыле стало три пациента.

– Мистер (я не знаю вашего имени), позвольте полюбопытствовать, за что же это вы обвиняете моего крёстного и почему это в Мунго, где каждый давал клятву великого колдомедика Гиппократа, отказывают в помощи герою войны?

Квентин вернулся на стул и откинулся на спинку. Его суровое лицо превратилось в камень.

– Будем знакомы, я Квентин Шарль. Поскольку вы воскресли, профессора обвинят в помощи и предоставлении укрытия вам. А кровь даёт не Мунго (оно здесь ни при чём). Политика, мистер Малфой. Только одна она решает, кому давать, а чью лить.

Драко фыркнул.

– Смекаю, мистер Шарль, даже понимаю, что затеяли эти мерзавцы. Но ведь никому не помешает вновь подать петиции в поддержку Снейпа. Вытащили из Азкабана однажды, вытащат и во второй.

– Увы, пока, петиции в адрес Снейпа не закономерность. То, что приключилось единожды, может никогда не произойти, но то, что случилось во второй раз, выпадет и в третий. Потому, мистер Малфой, вы смягчаете его срок своим. Министерству известно, что он помогал вам, а не убивал, однако и поэтому, куда удобнее и наверняка, убрать с дороги вас, мистер Малфой. Вы уже убиты, и боюсь, министерство, узнав о воскрешении, непременно рассмотрит, этот вариант. Оно охотится на Снейпа, я – за правдой.

Драко заулыбался.

– Я был бы рад отсидеть свои лучшие годы в приятной компании, но увы и ах, Снейп не помогал нам. Вы же хотите обвинить его в четырёх убийствах. Так вот, мы, Малфои, и будущая миссис Малфой, не втягивали в наши дела Снейпа. Или вы думаете, мой отец настолько туп, что просил помощи у зверя, на которого Министерство спустило собак? Слишком рискованно, и уже неважно. Мои родители и невеста далеки отсюда, я же, можете считать это признанием, раненный вами, укрылся в тёмном лесу с отцом. Да-да, при нашей первой встрече я был с отцом, а не Снейпом, но, естественно, чтобы никто не заметил яркой личности Люциуса Малфоя, мы использовали оборотное. Найти волос в доме, где часто гостил крёстный, оказалось не так уж и трудно. Скажу вам, ночь в запретном лесу показалась мне самой жуткой. Я едва не умер, а добить меня пришло какое-то нелепое чудовище. Там мы и расстались. Отец побежал на границу и отвёл монстрюгу от следа, а я добрёл до Хогвартса и скрылся. И знаете, домовиков же нельзя судить, верно? Мой Биппи помогал и таскал еду, когда я прятался в старой части замка, в которую уже как век никто не ходил. Я чуть не сдох там от потери крови, мистер Шарль. В следующий раз думайте, когда стреляете на поражение. Не будь меня, сейчас вы бы обвинили Снейпа в четырёх убийствах и тем самым совершили бы пятое. А меж тем, это не по вашему кодексу аврорскому, – выплюнул Драко из последних сил, но теперь от его чарующей улыбки остался лишь оскал. Его скорая исповедь объяснялась лишь тем, что Драко боялся потерять сознание раньше, чем спасти крестного.

– Не за четыре, так за три ему дадут срок, мистер Малфой. Неужели вы думаете, что Министерство так легко спустит побег заключённого из Азкабана и двух подозреваемых? Проще сделать их жертвами, чем гениями, понимаете?

– Ах, хотите манипулировать… – задохнулся Драко от возмущения. – Как сейчас с кровью, да? Вновь поставить Снейпа в безвыходное положение, чтобы теперь мой отец явился с повинной. Браво.

– Я просто знаю политику министров.

– И потому так легко обсуждаете её с подозреваемым в больничном крыле Хогвартса?

Шарль рассмеялся.

– А вы думаете, что нас подслушивают, или мадам Помфри не знает, кто я? Или вы полагаете, наивный мальчик, что я не потрудился поставить заглушающие чары?

Драко бы пожал плечами, да не мог. Зато беззаботная улыбка сказала о многом: и о том, что юноше уже безразлично своё будущее, и о том, что его вера безгранична, что если не он, то хотя бы крёстный спасётся, и что Министерство останется с носом. Что он всё просчитал, выверил до точности, и один Мерлин ведает, что задумал этот мальчишка.

Но точно было понятным одно: ему становилось худо.

Кто-то застучал в дверь, но ответа не получил. Шарль не сводил взгляда с искренней улыбки Малфоя.

– Да мне всё равно. Снейп чист, а ныне он ещё и жертва. Впрочем, как только вот эта, – Драко бросил угасающий взгляд на взлохмаченную спящую девушку, – проснётся, она так просто не оставит. К тому же обвинить в убийствах Северуса не удастся, ликвидировать меня – тоже. Все четыре факультета и гости с вашего фестиваля видели, как мертвец разгуливал по школе. Снейп чист…

Драко слабо усмехнулся, поглядывая на крёстного, укрытого белым одеялом, среди светлых подушек. Зрелище, однако, непривычное.

В дверь заколотили яростнее, но, к сожалению, сознание Драко вновь помутнело. Звуки доносились отдалённо, но, как ему верно показалось, и в этот раз никто не отреагировал. И колдомедик, и пресс-секретарь, и воскресший мертвец не желали, чтобы кто-либо тревожил их обособленный мир, в котором они то и дело сосуществовали. Мадам Помфри выполняла свой долг и властвовала в Больничном крыле, Драко всё ещё был свободен, а Шарль играл одну из своих любимых ролей – пиарщика, который обожал Хогвартс и каждого актёра. И даже себе Квентин вряд ли бы признался в причине своего молчания и внутренних терзаний.

Аврор спокойно встал, и разве что позвоночник его превратился в рельс, по которому мчались одноколёсные вагонетки мыслей. В дверь вновь забились, и Шарль сорвал заглушающие чары. Раздражающая болтовня из коридора, будто водой сквозь решето, влилась в больничный блок. Там зрел переполох.

– Мистер Шарль, это важно, крайне! Откройте! – раздалось за дверью.

– Подожди, – приказал он и ещё раз взглянул на бледнеющего юношу с радостной улыбкой и теплотой во взгляде, который адресовался крёстному. Шарль понимал, что совсем скоро и этот белокурый юнец лишится сознания и сил, а потому-то не имеет смысла надевать браслет, блокирующий магический потенциал.

«Возможно, мисс Грейнджер права», – подумалось ему. Шарль уже хотел было отступить, как в глаза бросилась чёрная метка, угасшая, но по-прежнему выделяющаяся на бледном, таком же угасающем теле. Драко тоже на неё посмотрел. Снова застучали.

– Именем закона, Драко Люциус Малфой, вы обвиняетесь в попытке побега и сокрытия от справедливого магического суда Министерства. В ближайшее время вас доставят для дальнейших разъяснений в Визенгамот.

Слова чеканились сухим тоном, как по метроному. Шарль закрепил браслет. Драко даже не сопротивлялся. Его улыбка померкла, но в глазах вспыхнула одна слабая радостная догадка.

– Пускай так, мистер Шарль, это справедливо. Я преступник, вы поймали меня, вот только я одного не могу понять.

Шарль молча направился к двери и отворил, чтобы прекратить эмоциональные постукивания. Там показался парнишка с ажиотажем, написанным на лице. Драко продолжил:

– Так вот, мистер Шарль, мисс Грейнджер добилась оправдания Снейпа тем, что сподвигла общественность и подписала петиции, а вы же меж тем создали из него чуть ли не культ, но во всяком случае известную романтическую и загадочную личность. Вы сделали из него персонажа, за жизнью которого люди хотят и будут наблюдать, что в принципе невозможно делать, находясь извне Азкабана. Вы показали его с другой стороны. Так вот, мистер Шарль, зачем вы сформировали к нему положительное отношение, когда в ваших руках были все инструменты, чтобы разрушить этот геройский образ. Для чего?

Шарль посмотрел на ассистента и, будто все реплики Драко обращались к стене, спросил:

– Чего тебе?

– Обыск дал результаты! Мы нашли ящик!

В эту минуту Шарлю казалось, что он и Драко поменялись местами, что это ему самое место лежать в больничном крыле и бледнеть.

Он сам не понимал себя.

***

Когда Шарль ступил на аврорский путь, его грудь жгло беспринципное желание ловли упивающихся. Мерзкие трусы, гадкие по своей сути, нереализованные, ленивые твари, которые решили сорвать лёгкий куш, вступали в ряды Воландеморта лишь для того, чтобы обрести статус, власть и силу. Им доставались сектантские пляски, попойки и нежные, хрупкие девушки, над которыми они глумились. Упивающиеся удовлетворяли свои садистские и плотские желания, мучили малышек и кончали от вскриков и мольб. А затем новобранцы, получившие так легко метку, то ли под амбициозными желаниями, то ли под страхом смерти, останавливали пульс затравленных девушек навсегда. Заклятье попадало в сердце и зелёной магией выгоняло жизнь из куска мяса, которое ещё несколько дней тому назад даже не ведало о магическом мире.

К сожалению, Шарль не застал Воландеморта. Когда ему вручили значок, вовсю ходил слух о младенце со шрамом. Шарль отлавливал приспешников, отправлял в Азкабан без разбирательств. Метка доказывала без лишних слов, какие деяния совершил волшебник. Годы отточили мастерство и смекалку аврора, однако незадолго до возрождения Воландеморта заболела мать. Шарль перевёлся во Францию и помогал ей ровно до предыдущего года, пока она не скончалась. Он похоронил её рядом с сестрой и вернулся в Лондон.

В жизни Квентин перепробовал всё, чтобы отлавливать особо изощрённых преступников. Маски, тайна имени для него не становились проблемами, а потому, когда он узнал, что советника Тёмного Лорда, самого приближённого из всех, оправдали и сделали героем войны, он предложил чёртов план с фестивалем. Пока оформляли, пока готовили его к театральной сцене, скончался Люциус Малфой. Шарль почуял неладное. Поначалу ему даже показалось, что смерть была неслучайной. Но министерство и слышать не желало о догадках относительных, возвращая аврора к персоне Снейпа. Сначала нужно разобраться с ним, советником Воландеморта, первым убийцей после безносого.

Еще тогда у него загорелись сомнения, но всё же Шарль принял заказ, когда ему выдали, что Снейп был ещё и насильником. Это послужило затравой для такой ищейки, как он.

Шарль явился в Хогвартс, на кастинге заметил тончайшую связь меж Снейпом и Грейнджер, поначалу задумал, что та сообщница, поставил вместе их, и его как озарило. В девушке, которая волновалась, смущалась, путала строчки и гасла взглядом от потери надежды, он уловил сходство с сестрой. В последний раз, когда она вернулась домой, ей было девятнадцать.

Тогда Квентин прикинул, что связь здесь иная и типичная: садист и красивая, пугливая жертва. Стоит сделать её Клеопатрой, как зверь набросится и попадётся в сети. Шарль устраивал им индивидуальные репетиции, присматривался самым цепким взглядом, вылавливал малейшие признаки манипуляции и насилия и не находил. Вместо этого во всегда тяжёлом, холодном, непроницаемом взоре при появлении мисс Грейнджер он видел обезоруживающую нежность; замечал, как под дождём Снейп укрывал девицу, как отдавал свою мантию и промокал до нитки сам; как носился с её витражами, как защищал от обвинений в воровстве и как взял роль надзирателя. С каждым слежением Шарль проникал под скорлупу тиранства и наблюдал ядро благородства.

Ещё с Древности доказано, что любить позволено единицам и что неразвитые душонки алчны и жаждят обладать, в то время как возвышенные и светлые попросту отдают себя целиком. Снейп не был идеальным, но и мерзавцем, каким представляло его министерство, не являлся. Он любил.

Шарль испытал диссонанс. Впервые в жизни он смотрел на приверженца Воландеморта и с ужасом, и с бессилием. Тому причиной служило восхищение.

Пожиратель смерти любил.

Квентин осознавал, что всё, в чём виновен Снейп – в скрывании Люциуса и явно в будущем укрытии Драко. Северус не монстр и не насильник. Как такая характеристика подходила советнику Воландеморта, оставалось загадкой. Тогда, не зная, на кого направить свой праведный гнев, Шарль выслеживал Драко. Он знал, что скоро тот попытается сбежать, а потому-то во время пожара ринулся за двумя незнакомцами и ранил юного эгоиста. Он презирал труса и всей душой гневался на Снейпа за то, что тот пытался укрыть от закона мерзавца. Из-за этого Шарль разил их мощным заклятьем, от которого мало кто быстро оправлялся. Задержать их не удалось, но Шарлю и не нужно было. Он знал, что Снейп притащит раненого домой. Но всё пошло куда лучше. Приятным удивлением стало то, что мистер Малфой укрывался в Хогвартсе. По этой причине Шарль рыскал, закидывал домовиков на разведку, искал. Снейп не попадался. Он словно стал безупречным.

Тогда Шарль переключился на Гермиону. Через неё он изучал Снейпа, через Снейпа – Малфоя. Он прислушивался, вглядывался и общался с мисс Грейнджер, в которой то и дело мелькали сходства с сестрой. Ему казалось, он общался с ангелом. Квентин наблюдал, как доверие к ней и её мнению Гермиона взращивала тонко и совсем невольно, и поделать с этим ничего не мог.

Тогда аврор вернулся мыслями к Драко. С ним было всё непросто. Если суть Снейпа Шарль узнал через слежку, то за Малфоя говорил разве что низменный побег. Трусливый аристократишка скрывался от правосудия и ответственности. Квентин в принципе предугадывал, что Драко подожмёт хвост и кинет всех, ведь у пожирателей нет ценностей, сопереживания и тем более совести. Они бесспорные мерзавцы, даже не проверяй. Но что оказалось действительно непредсказуемым, так то, что этот юноша, слабый и измотанный после долгой болезни, заявился делиться кровью с крёстным. Шарль недоумевал вновь! Его стереотипы ломались. Драко Малфой раскрыл себя, сдал свою семью и тайну их плана, очищая репутацию Снейпа, отдавая безвозмездно последние силы. Он лежал на койке и беззаботно улыбался, пока из вены стекала кровь.