Текст книги "Последний спектакль (СИ)"

Автор книги: Безупречное алое цветение

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Пойманная, она завела отвлекающую тему:

– Ты же обо всём догадался, верно?

Северус не отвечал. Его глаза, еще минуту назад оживившиеся, стали опять такими же, как и раньше – нечитаемыми, с ледяным блеском. Он снова ушёл в себя, точно не слышал вопроса, заданного изумлённой колдомедиком; вновь внимательно прислушивался к тому, что происходило в нём самом, размышлял. Его губы разомкнулись как бы случайно, и тихо, как вздох, прозвучало:

– Как давно?

Северус попытался двинуться плавнее и управиться с телом. Его изящные кисти лишь сжали тяжёлые одеяла.

– Не пытайся. Ты обездвижен не из-за дюжины покрывал. Но это не проблема. Главное – кровь прижилась и ты с нами… Пару часов, Северус, может быть, вечер, и власть вернётся к телу. Как ты догадался?

Северус прищурился, не сразу понимая контекст, и чтобы разобраться, о чём идёт речь, солгал:

– Загадка не так сложна. Замешаны парализатор и змеиный яд, в результате чего… – Снейп прокашлялся, – я жив, но обездвижен.

– И кровь, – дополнила наивная Поппи, которая хоть и понимала, что пациента тревожить не следует, не видела смысла утаивать. Он же всё знал. Очевидно, уже догадался.

– Большая доза, – прошептал Северус, – вызывает внутреннее кровотечение…

Слабая улыбка не придала радости её глазам. В них читалось сожаление. Она поднесла новое зелье с какой-то меланхолией, окончательно выдавая себя. Ясный взгляд Северуса врезался в дальние заправленные койки, с опаской скользнул под дверьми, метнулся к белым ширмам – других пациентов не было. Снейп окончательно пришёл в себя, и на его лицо нашла мрачная тень понимания. «Драко», – чуть не сорвалось с языка.

– Не старайся искать донора, Северус. Этот герой воскрес, спас тебя и… – всё ещё в раздумьях Мадам Помфри в последний раз замялась и помедлила. Выжидающий взгляд Снейпа помог ей сделать выбор. Будучи болтушкой от природы и мечтая найти управу на Шарля, уже спустя секунду с присущим возмущением она всё же затараторила:

– И… и ныне пойман мистером Шарлем. Да, Северус, Драко Малфой, твой крестник, наш мальчишка пойман! И кем? Пригретой на шее змеёй! Пиарщиком! Ты представляешь, он, оказывается, изначально аврор! Ох, ну и негодяй же! Видел бы ты, как этот… «актеришка» игрался с мисс Грейнджер в благородство! Вот нахал! Шарль подло выжидал, когда она свалится от усталости! А она всё не спала, а травилась животворящими. Нет, ты только посмотри, сколько флакончиков! Она даже послала Невилла за запасами Воодушевляющего, но, благо, я увидела и запретила ставить в стенах Больничного крыла такие эксперименты! В конце концов я помню, чем закончился ваш урок. Ну, а Шарль? Всё это время уродец караулил, хотел тебя кандалами сковать, ну знаешь… редкие ленты, от которых, ну, никуда! Я-то сопротивляться не могла, а мисс Грейнджер уже сознание теряла от истощения, да пришёл твой благодетель! Мне следовало бы догадаться, что он жив, да… Послушай, Шарль увёл его под конец ночи. Уже с ленточным браслетом. Он был категоричен. Даже до утра не мог потерпеть! А Драко-то куда вести? Ему в моём крыле ещё недельки две бы отлежаться!

Северус слушал, сохраняя спокойствие, которое давалось всё труднее.

– И куда?

– Полагаю, в Азкабан. Этого доходягу и туда, к дементорам и психам! Шарль сказал, что у Драко был шанс без проблем явиться на суд, но поскольку тот подорвал министерское доверие, его уже и не отпустят! Ох, и поплатится же наш мальчик!

– Сколько крови ты взяла? – спросил хриплый голос.

– Достаточно, чтобы спасти тебя, а его заставить осушить и твои, и мои запасы кровоостанавливающего. Но они всё равно не помогают так быстро, ты же знаешь. А он… Он слаб, и… Ай, впрочем… не стоит об этом! Поздно… Хотя бы тебя Шарль оставил в покое. Теперь ты чист…

Снейп непоколебимо посмотрел в окно, уже смеркалось.

«Да и теперь я чист…» – подумал Северус и поджал губы. Одна из двух партий проиграна. Теперь он в силах помочь разве что мисс Грейнджер.

Прошло несколько часов. Он не засыпал, всё думал и параллельно возвращал власть над телом. Мышцы покалывало, как после судороги. Первые чувствительность обрели пальцы, затем, постепенно удалось совладать с руками и даже сесть. Не поддавались ноги. Спустя полчаса усилий Северус опустил ступни на холодный каменный пол. Он вроде бы и встал, и медленно прошёлся, да ног до конца не ощутил. Так бывает, когда затекают мышцы. Чувствительность притупляется, и опасность такого состояния таится в том, что болевые уколы пронзают тело в самый непредсказуемый момент. Когда к Северусу вернулось физическое самообладание полностью, повезло, что рядом оказался подоконник. Он вовремя схватился и опёрся о него. Несмотря на то, что по телу промчалась резкая слабость, мужчина медленно выдохнул.

Одной проблемой меньше.

За окном резвились дети. Хагрид что-то тщетно объяснял им. В другой стороне ребятня под шефством мадам Трюк с мётлами в руках шли на квиддичное поле. Вдали светился аппарационный портал и попарно принимал детей с чемоданами. В самом конце стояла с горделивой осанкой женщина. В ней смутно узнавалась мадам Клэр. Снейп изогнул бровь и пригляделся, уткнувшись лбом в стекло. Похоже, это действительно была она. Чуть ближе к замку, у главных ворот, он увидал ещё двух женщин. Ему не составило труда узнать длинную кривоватую шляпу Макгонагалл и ядовито-зелёную мантию Скиттер. Журналистка эмоционально жестикулировала, а вокруг, как планетарный спутник, летало навязчивое прыткопишущее перо. Кроме скупых кивков, ничто Минерву не отличало от статуи.

Одним ударом в голову Северуса влетело воспоминание статьи из жёлтой прессы. Он обернулся и через плечо покосился на спящую Гермиону.

Волшебный мир отличен от маггловского. Помимо магии, необычной моды и иного мировоззрения, здесь царствует власть репутации. Будь основоположник пиара магом и притом живым, в руках его сосредоточилась бы вся власть. Нигде на свете так не важны общественное мнение и связи, как здесь. Именно в магическом мире кишели, подобно опарышам, сплетни, а осуждения и пересуды заволакивали гнойным туманом объективный взгляд. Скандалы вспыхивали молниями всем на потеху. В этом обществе люди доверяли разговорам и газетам больше, чем собственным глазам. Вот почему Скиттер и подобные ей не теряли работы. Вот почему рейтинг школ имел колоссальное значение. Вот почему Шарлю удалось завлечь на спектакль толпу. Вот почему Джиневра Уизли воспользовалась именно газетами.

Пресса – помощник власти. Хотите улучшить торговлю – реклама послужит магическим заклинанием. Желаете усилить популярность – создайте определённый имидж, и вас начнут обсуждать. Есть прихоть кому-то насолить? Переверните известные факты об этом человеке так, чтобы гадливый второй смысл въелся капитально, как жирное пятно на белой блузке.

Люди чаще склонны к агрессии да вере в худшее и отвратительное. Лучше уж кривиться заранее и не разочароваться, говорят они, чем таить надежду и получить болезненный укол. Дай им самый прекрасный цветок и скажи о заразности червей, ползающих у его корней, как на нежные лепестки полетят плевки. Они действительно поверят.

Не знающая всего это младшая Уизли каким-то необъяснимым инстинктом вступила в игру пиара. Газеты трубили о распущенности Грейнджер, а также о беспутном романе со Снейпом, о двусмысленных фотографиях и о пагубном влиянии маггловского Шекспира. Всё это порочило Гермиону, но в том была лишь часть опасности.

В магическом мире на репутацию бросалась не тень. В неё намертво влетал нож. Для лучших академий мира имело огромное значение доброе имя будущих студентов. Учреждения не рисковали своей безупречностью, а потому оценивали людей не по достижениям, а по предписанию. Так надёжнее.

Северус понимал это отдалённо, но уже с особой тоской. Когда Гермиона проснулась, то лишь прибавила ему хандры своей светящейся улыбкой. Она, захваченная радостью, изумлённая тем, что проспала пробуждение профессора, захохотала, защебетала. Ещё никогда она так непосредственно не выдавала шутку за шуткой и никогда так смело не рассматривала его. Впервые в этой гриффиндорке кипела дерзкая непринужденность! И Северус понимал, почему.

Ничего не подозревающая Грейнджер будто не замечала ни странных взглядов, бросаемых им, ни дилемм, избивающих ему душу. Не переставая размышлять о власти репутации, Снейп надолго задерживал странный взгляд на Гермионе, проглатывал каждый раз совестные и бессовестные вопросы и не находил на них правильного ответа.

Она не пересекала границ, не флиртовала, но и не спешила уходить. Ненавязчивое присутствие девушки топило Северуса сильнее шторма. Не могло быть так, чтобы луч света пробивал металлическую броню, скалу проламывало перо нежности, а сияние счастья рассеивало тьму в душе. Но так бывало.

Гермиона Грейнджер трагично влияла на него.

В кого он превращался? Северус не отвечал, но точно знал одно: радушие Гермионы соблазняло его погубить всю её жизнь. Какого гербариста не привлечёт прекрасный цветок?

Северус был близок ненавидеть себя. От безысходности его единственным желанием стало одиночество. Он мечтал об уходе мисс Грейнджер и о скорейшем завершении бездарного дня. Свобода от душевных мук – вот, в чём нуждался он, как в глотке свежего воздуха, чего хотел и ожидал.

Его терпение было вознаграждено. Когда Гермиона заметила излишнюю молчаливость профессора и поняла важность покоя для него, собралась. Она была довольной, умиротворённой и счастливой. Ей думалось, что наступала самая сладкая пора её жизни, когда бедствия кончаются, а счастье уже мелькает на горизонте. В такие приятные мгновения рациональную холодную логику лишают всяких прав.

В отличие от неё, Северус удерживал здравый смысл. Поппи верно размышляла о противоположном поле. Если матерям для благополучия своих чад необходимо находиться рядом, то мужчинам это вовсе не обязательно. Порой случается, что для счастливой жизни предмета своей любви необходимо отступить, отдалиться, оставить её в покое. Такой поступок под силу только по-настоящему любящим мужчинам.

Северус понимал: её репутация была важнее всего. Мисс Грейнджер необходимо отпустить, и, несмотря на это, он считал шаги маленьких ножек. Он не оборачивался и клялся не общаться с ней как прежде. Спектакль окончен. Они друг другу никто. Репетиций нет. Минерва права: роман преподавателя и студентки недопустим – подобные отношения ставят девушку в затруднительное положение. После выпускного она поступит в академию. У неё не возникнет проблем, и потому-то не осталось никаких поводов задерживать её. Это их последняя личная встреча.

Северус прикрыл глаза.

Больничное крыло служило им отдельным миром, отрезая толстой каменной стеной от вульгарного общества. Изолированные они не знали, чем живет Хогвартс, и вместе с тем, никто не знал, о том, что происходило здесь. Переступив порог, ни о чём не подозревающая Гермиона навсегда превратится в студентку и старосту гриффиндора. В «мисс Грейнджер», которая навсегда останется для него царицей.

Она оказалась у двери и коснулась нежно ручки, надавила и хмыкнула своим невинным мыслям.

– Мисс Грейнджер, постойте… – окликнул девушку Северус и обернулся.

Гермиона развернулась, и Снейп пристально всмотрелся. В лучезарном взгляде плясали искорки кокетства и озорства, какие могут быть только в молоденькой девушке, обещающей стать обворожительной женщиной.

Северус молчал.

– Профессор, не расстраивайтесь! Я приду завтра, обещаю!

Он усмехнулся, покачал головой и шагнул ближе к собеседнице, неотрывно следя за прекрасной улыбкой.

– Неужели, мисс Грейнджер?

Гермиона облокотилась о дверь, следя за тем, как Северус приближается, и в шутку серьёзным тоном проговорила:

– Да что вы, плохо знаете меня? Даю слово!

– Упрямая гриффиндорка, – растянул насмешливо Северус, подходя ближе. – Вам не позволят. Что тогда?

– А кто мне помешает, сэр? – возмутилась Гермиона, рассматривая горящие глаза.

– Несомненно, многие. – Снейп остановился в полушаге от Гермионы. – За годы моей работы в этой школе не было и дня, чтобы кто-нибудь не рассек губу, не сломал нос и не ушиб колено, мисс Грейнджер, однако пациентов, кроме нас, я не заметил. Ваш первый враг – тот, кто охраняет дверь. Второй, пожалуй, Макгонагалл, которая не навестила нас по причине загруженности. Вот увидите, как вам напомнят об обязанности старосты, забывчивая гриффиндорка. А третьего вам стоит опасаться более всего. Что вы сможете сделать, если выбора вам не предоставлю я?

– Ах, ясно! – засмеялась девушка. – Профессор Снейп вновь снимет баллы и назначит отработки… Так не беда! Два месяца и выпускной! Подумаешь, баллы!

Он жадно впился в неё взглядом, пытаясь как можно отчётливее запечатлеть в сердце этот нежный образ: свежий румянец, дерзкий взгляд, ямочки от светящейся улыбки, – всё то, что переворачивало внутренний мир Северуса и разбивало в прах его самоконтроль. Словно вирус, мисс Грейнджер овладевала его сознанием, заполоняла мысли, крушила планы. Снейп невольно протянул руку и почти невесомо провёл по бархатной щеке. Весь игривый настрой девушки рассеялся. Она замерла и затаила дыхание, ощущая те же чувства, что и он. Его пальцы закололо магией, и чёрные глаза затмила пелена зачарованности. Это был конец. Не смея совладать с собой, Северус склонился к ней.

Его дыхание коснулось её губ. Ещё одно мгновение, и он бы тронул их страстным поцелуем, но дверь отворилась и девушка едва не упала. Снейп рывком подтянул Гермиону к себе и приобнял. Их сердца бились в унисон.

– Ах, Северус, у тебя постельный режим! Зачем ты встал? Ай, уже поздно: ходи давай, всё равно тебя не удержишь! Милая, прости меня, ты не ушиблась? Знаешь, у нас двери такие…

Снейп отошёл к окну и посмотрел поверх Запретного леса. И какой зверь укусил его? Отчаяние? Нежелание её отпускать? Или виной тому жажда обнять девушку, как только она пробудилась? А может быть, его манил незабываемый вкус нежных губ?

Он точно спятил.

– Мисс Грейнджер уже уходила, – бросил Северус, не слыша их болтовни.

Помфри фыркнула и посмотрела на раскрасневшуюся девушку.

– Нет, нет, об этом не может быть и речи! Только не сегодня!

– Почему? – поинтересовалась Гермиона, даже не догадываясь о том, что ей ответят фразой, о которой попросила Минерва Макгонагалл и которую предложил, в свою очередь, Квентин Шарль.

– Уйдя отсюда, вы подставите меня, дорогая моя. Между прочим, я напела Мунго, что вы порезали вены! Разве так быстро поправляются, а? Хотите проблем своей спасительнице, добрейшей мадам Помфри? Вот и помогай людям! Ну уж нет! Как минимум два дня вам следует пробыть в Больничном крыле, а не возвращаться в башню Гриффиндора! Я настаиваю.

– Мисс Грейнджер – староста и живёт отдельно, не втягивай её в эту авантюру, – проговорил сухо Северус.

– В любом случае ей не стоит показываться другим студентам.

– На то существуют камины.

– Увы, камином пользуются и другие старосты, заметят. А мне, знаете ли, никакой пиар не нужен.

– Мадам Помфри, это нелепо.

– Брось, Северус! Между прочим, кровь нужна была тебе.

– Между прочим, – передразнил Северус, – мисс Грейнджер и так достаточно долго «прожила» в Больничном крыле.

– И что? Вены-то «порезала» она недавно.

– Я против.

– А я за.

– Мисс Грейнджер, – Снейп развернулся и строго посмотрел на неё холодным, колючим взглядом.

– Профессор, – произнесла Гермиона без лукавства и обратила тёплый взор на него, – вы же знаете, как важна в магическом мире репутация. А иначе выйдет так, что мадам Помфри дала ложные показания…

– Мисс, она пыталась добыть кровь мне. Вы ни при чём. Мадам Помфри никто не тянул за язык.

– Да, я понимаю! – согласилась Гермиона и выдохнула. – Понимаю, что министерство руководит Мунго и всё такое. Это лишь усложняет положение мадам Помфри, ведь она лгала ради вас, сэр! А если они узнают?

– Меня уволят, – влезла Поппи.

– Мадам Помфри, если для вас это важно, то я останусь.

– Очень, мисс Грейнджер! Очень! Выбирайте любую койку – из двадцати четырёх все ваши!

Северус смерил Помфри тяжёлым взглядом, а в голове опять образовались совестные и бессовестные вопросы относительно мисс Грейнджер.

***

Магический мир жесток. Он не терпит ошибок. Для Драко Малфоя родина, магическая Британия, представляла равнину, где ни деревца, за которым укрыться, ни землянки, где переждать. Министерству открыт любой камин. Оно, как огромный паук, распластало нити паутины по всей стране, и любая семья окажется под угрозой, вздумай она помочь беглецу, да ещё и преступнику.

Надежда Драко на побег померкла.

Аврорский браслет, больше походящий на наручник, недружелюбно сжимал холодное запястье, юноша спокойно смотрел вперёд. Они покинули Хогвартс, когда остальные спали. Свежесть начинающегося дня морозила. Под ногами шелестела сонная от тающего снега трава. Они аппарировали сначала на один пустырь, затем на другой. Рывок за рывком кружили голову. Драко объяснял их странный путь тем, что аврор стремился как можно тише завершить порученное «дело». Министерские шестёрки вполне могли наложить на всех увидевших воскресшего Малфоя обливейт, и поскольку в алиби Снейпа они не нуждались, то и жизнь Драко Малфоя не имела никакой ценности.

Драко осознавал: его убьют. О нём забудут. Его имя сотрут с лица земли.

Малфой шёл, утирая пот с висков. Отдышка заглушала мысли. Организм только начал восстанавливаться, и Драко сожалел лишь о молодой жене, которая скоро облачится в траур, и о ребёнке, которого она носит под сердцем. Тот никогда не увидит отца. На лице Малфоя мелькнула горькая ухмылка. Он сам лишал себя семьи. Выбор сделан. С кем угодно можно поступить иначе: бросить, ускользнуть и поскорее сбежать; но только не со Снейпом. Крёстный слишком много сделал для него: рисковал, спасал, лечил. Неужели Драко бы позволил умереть своему защитнику? Ответ очевиден: нет. Он сдался аврору, отдал кровь и выдумал историю. Малфой сделал всё, что мог, а остальная судьба в руках провидения.

От благородной мысли слабая горечь затрепетала в сердце. То было чувство самоуважения. Впервые в жизни Драко не сомневался, что поступил правильно.

Чтобы не ощущать страха смерти, пленник отвлекал себя, размышляя о Шарле. Он пытался понять, почему они аппарируют и так остерегаются, куда спешат, а главное – от кого? В такую рань вероятность повстречать человека в лесу равнялась нулю. А убить и закопать – дело нехитрое.

– Догадываюсь, что вы опасаетесь газет, мистер Шарль. Напрасно. Репортёры ещё спят, а я ваш и никуда не денусь. К чему нам осмотрительность?

Шарль покосился на позолоченный брекет в руках, сверяя время, затем схватил преступника за локоть. Опять от рывка скрутило живот. Они очутились в странном лесу, среди берёз и сосен. Морозная свежесть заставила поёжиться. Здесь пели птицы.

– Мистер Малфой, – протянул Шарль и вгляделся в горизонт, – газеты в нашем мире имеют прямое влияние на взгляды народа. Они манипулируют общественным мнением, иногда ломают жизни, а иногда их защищают. Репутация – наше всё, мы же не магглы, потому и опасаюсь… Кстати, кажется, это ваше… – Шарль залез в карман и извлёк маленькую шкатулку с вырезанными рунами. Как только та перешла в руки к Малфою, то засветилась и засияла. Драко растерянно опрокинул крышку. В трёх странных витражах, ничем не примечательных, отражались серые облака.

– Что это?

– Чёрт знает. Однако и поэтому я попрошу вас отойти. Вот так. Не двигайтесь.

– Мистер Шарль, к чему такие странности? – заволновался Драко, наблюдая, как аврор достаёт палочку и направляет на него. Он рассчитывал как минимум на последнее желание.

– Я попрошу вас о трёх вещах, мистер Малфой.

Драко остолбенел от предчувствия смерти.

– Мистер Шарль…

– Нет, мистер Малфой, ни слова!

– Но, сэр, я имею право на желание или хотя бы речь! Дайте надышаться! А лучше пообещайте, что защитите профессора Снейпа всеми силами!

– Мистер Малфой, ей-Мерлин, замолчите…

– Нет, пообещайте! Вы не имеете прав отказывать мне!

Шарль опустил палочку и всмотрелся в юношу. От его безжизненного взгляда Драко думалось, что перед ним воплощение смерти, а сам он видит её из гроба. Вдоль позвоночника прошёлся холодок. Как человек тонущей барки осматривает спокойное море и ищет землю, так и юноша сканировал лес, ища спасение. Куда ему бежать? Он слаб. Запястье сковывает браслет. Магии на аппарацию вряд ли хватит, да и упустит ли его такой здоровяк, как Шарль?

Драко выдохнул сквозь зубы, прощаясь с жизнью и вспоминая семью, но аврор не позволил ему даже этого и заговорил. Когда обречённым на висельницу отсрочивают смерть, они думают, что спасены. В Малфое загорелась слабая надежда. Он жадно запоминал каждое слово, произносимое Шарлем напоследок.

– Не моя задача спасать Снейпа, мистер Малфой, однако вам, как никому, должно быть известно, кто сможет это сделать. Итак, первое – замолчите навеки о том, что сейчас произойдёт. Второе – поймите, насколько важны сенсации для газет, а третье – простите, что опорочу вас ещё больше. Не двигайтесь!

Шарль взмахнул палочкой и прошептал проклятье. Чёрный луч вырвался хищной птицей и кинулся прямо на Драко, но уже через секунду отразился. Квентин упал на землю и аппарировал. В его плече застрял один из витражей, вышедший на защиту. Когда Драко попытался двинуться к аврору, браслет с него слетел и исчез.

Шарль свалился на землю с глухим стуком. Он оказался в одном из лесов Британии, но на сколько именно миль хватило аппарационной магии, оставалось неизвестно. Тело ему сжевала судорога. Его вскрик подошёл к подножью утёса, засыпанного тающим снегом. Тяжело дыша, Квентин выдохнул и прикрыл глаза. Собственное заклятье он как-нибудь перенесёт. Минуту погодя, следуя штамповым инструкциям, он бросит с остатков магии запрос на помощь, расскажет историю аврора, столкнувшегося с сильным упивающимся и едва не погибшего от хитрости артефакта. Они со скепсисом рассмотрят руну на витраже, проведут магический анализ ранения, затем просканируют палочку и выяснят одну и ту же магию. К тому времени Малфой найдёт семью и продолжит бега. Во всяком случае, Квентин надеялся на это.

Когда пришло время, на помощь он не позвал, так как на горизонте возникла маленькая точка. Она вырисовывалась с каждым пройденной милей и отвлекала. Вскоре появились крылья и морда министерской почтовой совы. Неужели начальство уже узнало?

Шарль как можно скорее сломал изящную сургучеву печать и развернул письмо. То был ответ на недавний запрос.

«Здравствуйте, мистер Шарль!

К сожалению, Ваше предложение мы вынуждены отклонить. Напоминаем, Ваше задание – поимка Северуса Снейпа, на остальное не стоит уделять время. Призраками и подставным воровством займутся другие служащие.

Вам необходимо доказать вину бывшего упивающегося, советника Того-чьё-имя-нельзя-называть. Не забывайте: он убийца. Не отходите от курса.

С уважением, Министр ***»

Задул лёгкий ветерок. Снег заблестел, словно его гладила юная и прекрасная весна. Шарль громко засмеялся и вновь перечитал строчки, содрогаясь горьким весельем. Теперь он видел контекст, как зрячий видит небо. Министерству плевать на убийства, на невинных жертв и на будущую опасность. Им важен факт поимки Снейпа! Не будь подозрений в убийствах, они всё равно нашли бы повод. Они одержимы им, как охотник, ловящий ястреба, не замечает бешеных и голодных крыс, угрожающих плодовитостью пожрать всё на своём пути. Шарль смотрел на почерк того, кто принимает законы, и не верил собственным убеждениям.

Когда-то слово министра для него было нерушимым. Квентин всю жизнь вверялся справедливости и закону, и куда он пришёл? На перепутье, где поймать Драко Малфоя и Северуса Снейпа означало сломить справедливость, совершить преступление против неё; где отпустить преступников на свободу равнялось нарушению закона и преступлению против него же. Доказать виновность бывших пожирателей – ударить по своему принципу. Пойти вопреки закону – тоже. Какой бы выбор ни произошёл, существовал один непоколебимый факт, который заслонял для Шарля всё остальное, – он совершил бы тяжкое преступление.

Такая правда разрывала его. Он действительно был слепцом! От этого даже полегчало! Неужели он мог сделать иной выбор, предаться суду и отказаться от правды? Неужели позволил бы закону перерезать глотку совести?

– Совести?! Что?! Мисс Грейнджер, Мерлин, так вы права! – вновь захохотал Квентин с неверием. – Это совесть, чёрт возьми! Совесть!

С этого момента в нём сокрушился один принцип, а на его место воздвигся новый, а вместе с тем и новая цель.

Комментарий к Рациональность теряет свои права

Ох, ох, ох, ваша авторнесса испытала бешенство! Эту главу уже одобрили и беты, и муза, но я, скажу вам, явно желала переписать всё к чертикам и Воландемортикам! То ли я устала после сессии, то ли эти сцены, влезшие не по плану в фанфик, доканали меня, рррр!

Вообщем наслаждайтесь или ругайтесь со мной! Радует разве что Шарль, остальные тянут за яйца гиппогрифа. Бесят меня. Уже давно прошло три главушки, уже теоретически мы за последней главой давноо, а что на деле имеем? Пф. *ушла фыркать и возмущаться*

П.с.:лююю вас!

========== Плен ==========

Человек всегда насмехался над животным. Пожирающая себя змея – потеха для поколений, а меж тем она – есть замкнутый круг. Рептилия, кусая хвост, от боли впивается сильнее в собственную плоть; клыки врезаются глубже, агрессия растёт, укусы свирепеют, а дальше – смерть. Ужасный цикл. И только человеку он кажется забавным и посредственным. Жестокости животной природы всегда найдётся оправдание, говорят люди. Инстинкты – вот беда зверей, глупых, бездарных, остановившихся в интеллектуальном развитии! Другое дело человек – венец природы, умнейшее и могущественнейшее существо. Обладая сознанием, он всегда превосходен, не то, что эти приземлённые примитивные создания, убивающие друг друга, чтобы насытиться!

Человек гуманен. Человек хорош всегда. В нём нет инстинкта убивать, и, конечно же, не найдётся желания вредить себе. О последнем и думать нечего! Любой сколь-нибудь разумный, честно и точно признается, что он добряк, рационален и достоин лучшего, а судьба его сложнее жизни какой-то там зверушки. У него настоящие проблемы! Зачем проводить параллель с ужасающими циклами? Как можно сравнивать роскошный дворец с норой? Галактику – с планетой? Пожирающих с пожираемыми? Владык всего с тупоголовым скотом?

Это какое-то кощунство!

В отличие от зверей, для человечества не существует эгоизма. Есть любовь к себе. Не существует зависти. Есть несправедливость. Не существует страха. Есть общественное давление. Мнительность – что это? Это предосторожность, не больше. А меж тем, всё это обман и влечёт к падению человека. Зовётся такая деградация чаще «трагической судьбой» или «невезением». Мало кто увидит в нём цикл самопожирающего существа, мало кто признает, что один из пороков человечества – безрассудность. Не столь явная, как у животных, она также приводит к бедам.

Только человек не пожирает себя. Он сводит жизнь, полную эмоций, счастья, любви и тепла, к жалкому существованию. К эгоизму.

Джиневра Уизли видела в окружающих дурноту, ведь против неё ополчился сам мир! Это несправедливо!

По возвращении в школу в ней кипело то самое чувство, которое испытывает червяк, заползший в муравейник. В любой момент Уизли могли заметить и сожрать. Люди же сначала делают, а после думают. А до правды может и не дойти, как ей казалось. Кто поверит подставленной жертве? Кто станет разбираться? Никто.

Первый день Джинни шарахалась, просчитывала каждое движение. Ни во время завтрака, ни за обедом и ужином напряжение не покидало её несгибаемой спины. Шугал всякий скрип, шёпот, смех. Любой взгляд вызывал подозрения, и сердце бессовестной не находило места. Уизли готовилась получить в спину нож, обнаружить фатальный подвох или заговор, но опасения несчастной не сбывались. В какой-то момент мнительность рыжей получила удар. Оказывается, о ней никто не думал: спектакли игрались, зрители рукоплескали, обсуждали других, восторгались, критиковали. Позабыли даже о Снейпе! Как и сказал Шарль, авроры уехали. Дело закрыли.

Прошёл второй день, и девушка осознала, что всё сошло с рук. Раз никто не стал напрягаться, так, может быть, она не сильно и виновна? Значит, так нужно?

Тревога Джиневры сразу не уменьшилась, но медленно, со скоростью стекающей смолы, спадала. Спустя пару тихих дней в голову закрались оправдательные мысли.

Убить убийцу и мерзавца – грех? Уже так не казалось. Воланде-Морта тоже долго почитали, а потом он надел плащ деспота, и Гарри убил его во имя всеобщего спасения. Так чем отличалась она? Снейп, между прочим, был вторым после безносого! Разве отравить его, потенциального злодея, – не геройство? Да самое настоящее!

После травологии подумалось, что и не яд причина смерти зельевара. Возможно, бывшего Пожирателя смерти убрал Шарль по министерскому заказу, а ей, бедняжке, гадай, себя вини!

К концу недели, когда, кроме глупой Лаванды, никто не обратил на неё внимание, Уизли совсем успокоилась. Чёткий вывод о собственной невиновности засел в голове. Она просто оказалась не в том месте, не в то время и попала под каток министерского правосудия! Подставили наивную школьницу! Шарль подстроил! Напугал, чтобы рука с ядом дрогнула!

Почему-то от таковой мысли дышалось легче.

Для полной радости не хватало волшебной палочки да любимого Гарри. Джиневра крайне неодобрительно относилась к слизеринской сердобольной Китти. От её горящих глупых глазок и румянца, вызванного взглядом Поттера, кипела кровь, однако ревность рыжей угасала. План матери обещал завидное будущее, а с личной жизнью наладится и попозже. Уизли подумала, что сделает всё возможное, чтобы вырваться из лап несправедливости и зажить по-настоящему! Она, боец, не сдастся!

Чтобы достичь собственного счастья, нужно сделать всего-то маленькие первые шаги: купить подходящую палочку, забрать документы из Хогвартса и покинуть ненавистную страну.

«Министерство хоть и убило Снейпа, вину пришлёпнут мне, но ничего, я им покажу!» – размышляла спокойно Джиневра, шагая по Косому переулку. Она заулыбалась, увидев обшарпанную вывеску магазинчика Оливандеров. Предвкушение покупки опьяняло – хорошее начало белой полосы жизни! Её явно ожидал успех. Гриффиндорка и не заметила двоих мужчин, стоявших у поворота к Лютному. Как и у всех уверовавших в собственную невиновность, беспокойство кануло в неизвестность. Смерть сальноволосого ублюдка позабылась. Она ни при чём! У Уизли найдётся пара аргументов, чтобы поставить авроров на место в случае чего!

Мужчины перебросились недружелюбными взглядами, и тот, кто повыше, кивнул в сторону прошедшей девушки. Вид их не вызывал доверия: одежду хорошо потрепали время и драки, разило потом, а изо ртов – гнилым табаком. По ручищам можно было заметить, что, будучи волшебниками, они частенько брались за грубую маггловскую работёнку. Посетители Косого переулка с опасениями проходили мимо. Такие, с пустоватым взглядом и убьют за галлеон.