Текст книги "Последний спектакль (СИ)"

Автор книги: Безупречное алое цветение

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Снейп оскалился, но посмотрел на неё с нежностью:

– Ищи их за пределами вселенной.

Вошёл слуга Антония, пуффендуец с пятого курса:

– Мой повелитель, новости из Рима.

Сердясь за то, что оторвали от беседы с любимой, он повернулся и скривился:

– Какая скука! Коротко – в чём суть?

Гермиона выставила ручку вперёд и упёрлась ладошкой в грудь Снейпа. Он изогнул бровь, и тотчас, будто ужаленная, Гермиона отняла её, покраснев ещё больше.

– Нет, надо выслушать гонцов, Антоний.

Вдруг Фульвию ты чем-то прогневил?

А может статься, желторотый Цезарь

Повелевает грозно: «Сделай то-то, – она взмахнула рукой в воздухе, —

Того царя смести, того поставь.

Исполни, или мы тебя накажем».

Резко профессор оказался перед ней. Гермиона застыла, а он тревожно заглянул в глаза и мягко спросил:

– Возлюбленная, что ты говоришь?

От него веяло горьковатыми травами, и Гермиона, сама того не ведая, наслаждалась.

– Быть может, – нет, наверно, запрещают

Тебе здесь быть и отрешён от власти

Ты Цезарем. Узнай же, что велит

Антонию его жена… нет, Цезарь…

Вернее – оба. Выслушай гонцов! – она замерла, наблюдая за великолепной игрой Снейпа, и прошептала изумлённо:

– Ты покраснел, клянусь моей короной!

То знак почтенья к Цезарю? Иль стыд,

Что от крикливой Фульвии получишь

Ты нагоняй? – Позвать сюда гонцов!

Снейп качнул головой и взял её запястье, накрыл второй рукой и нежно погладил. Еще никогда дар легилименции не подводил его. Он посмотрел на неё с лаской, и в зрачках появилось видение постели.

– Пусть будет Рим размыт волнами Тибра! – прошипел он громко и страстно, —

Пусть рухнет свод воздвигнутой державы!

Мой дом отныне здесь. – он резко притянул её к себе, и Гермиона почувствовала, как сильные руки легли на поясницу.

– Все царства – прах, – шептал Снейп, склоняясь к ней всё ближе. —

Земля – навоз; равно даёт он пищу

Скотам и людям. Но величье жизни, – профессор носом слегка боднул её висок и уже на ушко прошептал, —

В любви.

Зажгло и шею. Красные пятна, как химический индикатор, выдавали юное девичье смущение. Она ничего не могла с собой поделать: мурашки не слушались и носились по всему телу. Он резко крутанул её и прижал спиной к груди. Ладонь уверенно положил на животик и незаметно для всех остальных, будто утешая и одновременно того желая, погладил ткань мантии. Гермиона замерла.

– И доказать берусь я миру,

Что никогда никто так не любил,

Как любим мы.

Его щека почти прижалась к ее. Стоило повернуть голову, как он уткнулся в мягкие кудри и уловил тонкий аромат ещё не знакомых ему цветов. В зале не смели шелохнуться. Снейп смотрел на всех и одновременно ни на кого. От такого зрелища даже привереду Шарля захватил восторг.

Гермиона молчала, хоть начинались её строчки. Она никак не могла свыкнуться с мыслью, что Снейп на самом деле не колючий, что он и обнимать умеет нежно. От его руки зарождалось приятное тепло.

Взялась откуда-то Джинни и прошептала достаточно громко:

– Блистательная ложь!

Гермиона покраснела и опомнилась:

– Блистательная ложь!

Не тот ли, кто любовь так славословит,

На Фульвии женился, не любя? – она повернулась к нему на дрожащих ногах, и Северус прижал её к себе крепче. Взгляд его метался от зарождающегося пленительного огонька в ее смущенных глазках к приоткрытым губам. Молниеносно живот Гермионы защекотало желание. Она собралась с силами и продолжила:

– Не так глупа я: знаю, что Антоний —

Антоний…

Он перебил, а в его глазах уже горело дьявольское желание:

– …Покорённый Клеопатрой.

Но умоляю: из любви к любви

И сладостным часам её не будем

На горестные споры тратить время.

Вмиг его голос приобрёл более хриплые нотки, приносящие наслаждение. Гермиона расслаблялась в его объятиях, а когда профессор трогательно заправил прядку за ушко, у неё сбилось дыхание. Снейп склонился к её лицу, заглянул в глаза, будто спрашивая разрешения на что-то:

– Пусть каждый миг несёт нам наслажденье.

Каким забавам вечер посвятим?

Гермиона отвернулась.

– Послушаем гонцов.

– Ах, как упряма!

Но спорит ли, смеётся или плачет —

Всё ей к лицу. Любым её порывом

Я только восторгаюсь удивлённо. —

Что мне гонцы? Я твой и только твой.

Вдвоём с тобой мы вечером побродим

По улицам, посмотрим на толпу.

Пойдём, моя царица. Ведь вчера

Ты этого хотела.

Он взял её за руку и бросил слуге:

– Прочь! Ни слова.

Как только они ступили за кулисы, Снейп отошёл, смотря на завершающуюся сцену. Гермиона мельком взглянула на профессора, пытаясь понять, насколько плохо вышла первая игра, но он больше не удостаивал её своим взглядом. Тем временем репетиция шла полным ходом. Гермиона с каким-то неопределенным чувством вины глядела на ребят и осознавала, что она снова провалилась. Роль Клеопатры уж точно не для нее. С грустью она отвернулась и осмотрелась. Стоит отдать должное Выручай-комнате – все продумала на манер провинциального театра. На тяжеловесном занавесе висели кутасы, вокруг стояли коробки с древнеегипетской атрибутикой и что-то похожее на хлам. Штору в углу слегка колтыхало, и это заинтересовало Гермиону. Она подошла ближе и увидела деревянную дверку.

«Гримёрка?» – с девичьим любопытством и с предвкушением стать обладательницей секретной комнаты Гермиона открыла дверь и едва ли не вскрикнула от изумления. Дверь вела в коридор, и там стоял Невилл, которого Гермиона испугала не меньше, чем он – её.

Догадываясь о своём невезении, Невилл перед репетицией долго искал Гермиону. Но вместо подруги повстречал Джинни. Та куда-то спешила, поэтому ускакала со скоростью газели, крикнув что-то невнятное в свое оправдание. Он помчался за ней, но заметно отстал и, когда прибежал, обнаружил пустую стену. Дверца Выручай-комнаты долгое время не появлялась. Он нерешительно похлопывал по стене. Затем, когда появилась какая-то не такая – узкая и деревянная с простой ручкой, – он долго не решался постучать. Боязнь сорвать репетицию угрожала его чести. Не нужно было давать слово, Невилл. Но он же пообещал прийти в экстренном случае. Набравшись решимости, юноша взялся за ручку, как дверь распахнулась.

– Гермиона? Профессор Снейп?

Снейп тотчас помрачнел и кивнул.

– Держи дверь, я скоро вернусь, – приказал он Невиллу, а сам выскочил в коридор.

Комментарий к Первая проба легилименции

А вот и вторая часть ^__^

Снейп и я пришли к мирному соглашению, но эта зараза не все мне говорит, особенно в том, что касается его отношения к Гермионке. Что ж, пусть будет интрига)

========== Привыкайте ==========

Попавший под большие подозрения, растерянный и ужасно волнующийся Невилл совсем не знал, что делать. Как и приказали, от двери юноша не отходил, придерживал. Его полный мольбы взгляд не отрывался от тёмного коридора, сам он отдалённо напоминал плохо выточенную горгулью и боялся лишний раз посмотреть на подругу. Минуты казались варварской пыткой, а когда Гермиона начала расспрос издалека, стало ясно, что придется выкручиваться.

Заикание всегда выдавало его ложь, и в этот раз хитроумная ловушка Гермионы сработала. Детальными расспросами она завела его в тупик.

– Невилл, что происходит?

– Не с-спрашивай. П-пожалуйста, Гермиона, не с-спрашивай!

– Почему?

– Для твоего же блага, – прошептал тихо Невилл и побледнел, когда увидел высокую фигуру Снейпа. Профессор не просто казался сердитым, он был в ярости. Желваки ходили, с плотно сжатых губ рвалось ругательство, взгляд искал какого-нибудь особенно неудачливого студента, на котором можно было бы отыграться. Нельзя сказать точно, слышал ли он разговор. Акустика стен в замке жила своей жизнью. Но если бы Снейп узнал, убил бы на месте.

В горле застучал учащённый пульс, и Гермиона глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

Профессор остановился и пристально вгляделся в их лица. Как и полагалось порядочному студенту, Невилл отвел глаза, но Гермиона смотрела прямо в черные омуты, ища разгадку. Снейп прищурился. Жилка пульса забилась под её тонкой нежной кожей. Она учуяла опасность, но не могла определить ее характер.

Ничего не говоря, Снейп взялся за ручку двери и сухо кивнул заходить.

– Невилл, идём.

– Мисс Грейнджер, будет лучше, если Лонгботтом зайдет через официальную дверь, он не актер, – бросил Снейп и слегка подтолкнул ее за спину, заводя назад и запираясь.

– Но может им стать! Он не виноват, что во время проб лежал в больничном крыле.

Внезапно сильная рука обвилась вокруг точёной талии. Снейп прижал девушку спиной к себе и заправил прядку волос за ушко. Удовольствие расплавленным воском наполнило вены.

Черт!

Хриплый шепот, как хороший виски, сладко и обжигающе полился в ушко:

– Из Лонгботтома никогда не выйдет актера, наивное вы существо.

Гермиона сглотнула, боясь пошевелиться. Губы касались мочки, и из-за этого тело покрывалось мурашками.

– Мисс Грейнджер? Северус, вы здесь? – Квентин осторожно отодвинул штору, стремясь увидеть нечто интимное и одновременно боясь помешать актерам.

Профессор сразу выпустил свою жертву и отошёл. Прошедший годы захватывающих мужских похождений артист догадался, какую цель преследовал Снейп.

– Мистер Шарль, у меня появились важные дела. Пусть мисс Грейнджер потренирует другие сцены.

– Но, Северус, вам нужно репетировать!

Профессор не слушал. Никто и не заметил, как за ним хлопнула дверь. Только Шарль недовольно смотрел вслед.

Гермиона осталась одна и, играя сцену за сценой, убеждалась, что без Снейпа не так волнительно. Успеваешь подумать над следующей репликой, можно не бояться упасть в грязь лицом или ожидать язвительных подколов, на которые никогда вовремя не находился саркастический ответ.

– Итак, мисс Грейнджер, вы играли сегодня лучше, но ошибки ужасные! Не стыдно? – вынес вердикт мистер Шарль, когда отыграли последний раз. Все тотчас уставились на нее, как на совершившую преступление. Гермионе показалось, что даже воздух потяжелел вокруг.

– Во-первых, вы показываете себя, а не героиню. Во-вторых, мерзкие штампы! Да сколько можно повторять? Не используйте их! В-третьих, Клеопатра не так смущалась Антония. Это неестественно и слишком невинно. Здесь страсть и Шекспир! Понимаю, Северус – ваш профессор и не самый лёгкий по характеру…

Минерва закатила глаза.

– …Но это сцена! Абстрагируйтесь от личности и разглядите персонажа. Увидьте в нем своего любовника. В-четвертых…– он стал щёлкать пальцами, подбирая нужные слова.

– Неверные сверхдействие и сверхзадача.

– Точно, мисс Уизли! Они! Ну неправильно ставите цель! Мне кажется, что вам лишь бы отыграть, лишь бы побыстрее убежать от Антония…

– А ещё, мистер Шарль, мне показалось, – старательно упомянула Джинни, сдерживая лёгкую улыбку на губах, – что не совсем та игра мимики и Гермиона очень скована. Она впервые на сцене, ей, наверное, нужна помощь.

По залу прошлись шепотки.

– Ей уже ничего не поможет, – шепнула Лаванда и хихикнула. Рон строго на нее посмотрел.

– Да, мы обязательно придумаем, что сделать с мисс Грейнджер, мисс Уизли. И знаете, что пришло мне в голову? А не боитесь ли вы Северуса, Гермиона?

Сейчас, при первом промахе на публике, Гермиона меньше всего думала о Снейпе. Ну не наблюдалось с Клеопатрой никаких сходств! Как она смеет играть ее? Уверенность в себе подрывалась. Щеки жгло неудачей. Пять ошибок! Пять! У лучшей студентки Хогвартса!

– Едва ли. Просто… Мне нужно привыкнуть к нему и к тому, что он не профессор Снейп.

Она уже была близка к оправданиям. Обида душила ее. Хотелось закритиковать себя и поскорее перечитать пособие.

– А по-моему, вы зря наговариваете, – встала Трелони и с осуждением на всех них посмотрела. – Я вижу потенциал. Единственное, что мисс Грейнджер не дано, – прорицание. Дорогая, я с вами.

Минерва вперила удивленный взгляд в Сибиллу, но согласилась.

И всё равно Гермиона вышла из Выручай-комнаты с поникшей головой. Ещё никогда в жизни она не чувствовала такой пустоты и усталости. Неудача за неудачей преследовали ее на сцене. Промахи вызывали самоунижение и чувство вины. Пора бы за такое время научиться не наступать на одни и те же грабли! Станиславского она прочитала, но толку-то? Впервые теория не имела значения, а на практике получалось кривее, чем без линейки.

Стоило Гермионе подумать о роли, как все правила, приёмы и все «если бы»* вылетали из головы.

Нет, актрисой точно не быть.

Подавленная и расстроенная, она направилась к себе. Самокритик внутри грыз совесть. Ответственность за победу в фестивале пугала. Разве можно всему этому научиться да ещё и выиграть?

Старые герцоги и их морщинистые жены шептались. Одна недовольная старуха попыталась вылезти из рамы, бурча, что надоела ей беготня всяких глупых существ! Гермиона старалась не обращать внимания и бесшумно ступать по тонкой ковровой дорожке.

К Джинни почему-то идти за помощью не хотелось. Мистер Шарль вызывал неприятие: то ли критик из него никудышный, то ли просто жгла обида. Ей нужен педагог. Но где такого найти и желательно прямо сейчас? Гермиона бы положила не одну ночь на кон, чтобы научиться десятой части того, что умеет профессор Снейп.

Неожиданно она свернула в район подземелий.

– И та туда же! – бурчали с портретов, но девушка уже не слушала и смело, без раздумий, стучалась.

– Лонгботтом, сколько раз мне нужно втемяшивать вам в голову сразу входить?

Снейп открыл дверь и изогнул бровь. Подозрения поднялись вихрем в его сознании, и тем не менее он отошёл в сторону.

– Чем обязан Великой Клеопатре?

Гермиона грустно вздохнула и тут же осеклась, поняв, что совершает ошибку. Этому человеку нет доверия. Она отступила.

– Я… я просто…

– Сначала зайдите.

Как только она ступила за порог, он прикрыл дверь, подошёл к рабочему столу и, скрестив руки на груди, оперся бедром.

– Я бездарная актриса.

– Вы только сейчас это поняли? – каким бы ужасным ни было расположение его духа, эта фраза смягчила его тон.

Гермиона сверкнула глазами и гордо вскинула подбородок, но тут же остыла, принимая правду в словах Снейпа.

– Неважно… Сэр, я бы хотела попросить помощь. У нас же нейтралитет, а вы умело скрываете свои эмоции, с юности ходили по лезвию, на похоронах Драко держались молодцом, а сегодня на репетиции… В общем, великолепно…

На его лицо вновь нашла тень, он нахмурился и отвернулся, но Гермиона не сразу заметила перемен.

– Это всё, мисс Грейнджер?

Она не поняла и промолчала, смотря на его напряжённую спину и широкие плечи. Только сейчас она заметила, что хоть мантия, его верная спутница, и покоилась на спинке кресла, от него исходила угроза.

– Я спрашиваю: это всё? – в его голосе были стальные нотки, и Гермиона испугалась: он воспринял слова как насмешку или ещё невесть что.

– Сэр…

– Мисс Грейнджер, скажите, что у вас в карманах?

Она инстинктивно сжала мешочек с витражами и вздохнула.

– Ничего…

– Не лгите. У меня было время насладиться содержанием ваших карманов. Что за осколки?

Отпираться глупо. Да и, быть может, если она ответит Снейпу, он подсобит с актерством?

– Витражи.

Он резко повернулся, и от грозного вида, той власти, исходившей от него, Гермиона шагнула назад.

– Вы имеете привычку носить с собой витражи? А что было бы, если мне вздумалось вас прижать к стене? – он медленно двинулся на нее. – Желаете поранить себя и, что главное, – меня?

Тревога запульсировала в голове. Она попятилась назад. О чем она только думала, идя в его кабинет?

– Что? Нет! Я надеялась, что Выручай-комната поможет разгадать руны…

Он подошел вплотную и остановился, дожидаясь, когда она финальным шагом припечатает себя к стенке.

– Руны? Хотите сказать, что витражи с рунами? Где вы нашли их?

Гермиона молчала, пугаясь близости мужчины. Снейп не разрывал зрительного контакта, и если бы она не умела ставить ментальные блоки, то наверняка бы страдала от боли легилименции. Черные зрачки почти сливались с радужкой, в которой штурмовало ночное море. Чтобы собраться с мыслями, девушка отвела взгляд. Тотчас вздрогнула. Профессор накрыл ладонью ее животик и легко скользнул к карману. Мышцы на секунду сладко свело. Обожгло горячей кровью вены. Он нашел бархатный мешочек.

– Когда восстанавливали Хогвартс, сэр… – неуверенно Гермиона начала рассказ о шкатулке, пока он изучал каждую руну. Его глаза недобро сверкали, но Снейп не позволял эмоциям и желаниям брать верх. Даже под угрозой дементоров Гермиона не призналась бы себе, как завораживала его близость, дурманил властный вид и каким вкусным был его парфюм. Запах напоминал мускус и горькие травы.

Он вернул витражи.

– И конечно же, вы поставили директора Макгонагалл в известность?

Гермиона замолчала, смотря на то, как Снейп медленно наклонился к ее лицу.

– Отвечайте.

– Да, сэр.

Он кивнул, продолжая изучать, бегая темнеющим взглядом по бровям, аккуратненькому носику, пухлым губам.

– Что вы творите? – поинтересовалась она, наконец, когда смущение сделалось нестерпимым.

– Бесспорно, ожидал ваших краснеющих щек, о великая! – съязвил он. – Вам нужно привыкать ко мне.

– Так вы собираетесь помочь? – оживилась она с надеждой.

– Актерскому мастерству научить? Избавьте, мисс Грейнджер. Есть вещи, которые даны не всем, – проговорил он и отошел.

– Но, сэр!

– Вы даже не в силах контролировать эмоции, мисс Грейнджер. Я сам едва ли понимаю, к чему Шарль выбрал вас. Будто нет других совершеннолетних девушек.

Она сжала кулачки.

– Мистер Шарль – человек искусства. Он знал, что делал!

Снейп кивнул, возвращаясь к рабочему столу.

– Знал. Но зачем? Зачем он выбрал вас?

Гермиона пожала плечами и спросила:

– Возможно, есть какое-то зелье, сэр. А может, вы в курсе, что поможет мне и таким, как я?

Он серьёзно задумался и изрек:

– Нет, мисс Грейнджер. А теперь уйдите.

***

Сколь бы Гермиона не билась над задачей, решение не приходило. Через два дня она договорилась встретиться с профессором Макгонагалл после уроков. Будут думать вместе. Разве две гриффиндорки не найдут доказательства того, что витражи – артефакт? Гермиона не сомневалась в их силах.

– Представляете, куда я вчера ходил с Джинни под мантией-невидимкой? – восторженно шептал Гарри на зельях. Рон скривился.

– Даже знать не хочу.

– И к-куда же? – спросил Невилл, который сидел за одной партой с друзьями.

– На Астрономическую башню. Она мне зачитала Шекспира! Далеко пойдет! Станет великой актрисой, моя Джинни!

– Твоя? – Рона передёрнуло. – Только этого нам не хватало, Гарри. Фу, я же теперь не смогу обсуждать с тобой девчонок!

Гермиона закатила глаза и посмотрела на заметно нервничающего Невилла. Его пальцы постоянно стучали по столу, а губы проговаривали счет до десяти.

– Что ты делаешь?

– Я, я… волнуюсь просто. В прошлый р-раз мы варили же…

Гермиона сжала его плечо.

– Все будет хорошо. Если что, можешь взять мою руку. А если профессор будет иметь что-то против того, что ты сидишь здесь, так я попробую поговорить с ним.

Сделалось спокойнее на душе, как только Невилл воспользовался предложением. Но все вздрогнули, когда позади раздался холодный насмешливый голос:

– Поговорим ещё. У вас, мисс Грейнджер, будет достаточно времени для этого на репетициях. Решили стать защитницей не только эльфов, но и мальчиков? – Снейп резковато взмахнул палочкой, и дверь закрылась. Все тотчас уткнулись в учебники. Повисла тишина. Он уверенно прошагал до их парты, на которую бросил толстую увесистую книгу.

Её больше поразила не грубость профессора, а то, как вздрогнул Невилл, как быстро он отнял от нее руку и посмотрел на фолиант.

– Лонгботтом, что вы забыли за первой партой? – елейно поинтересовался низкий голос. Хоть вопрос и адресовался Невиллу, Снейп смотрел на нее. От его властного взгляда зарождался неизвестный трепет, близкий к страху и одновременно наслаждению. Гермиона вспыхнула. Надо же иметь такую наглость при всех швыряться книгами! Ощущая негодование, она отодвинула книгу на край с такой силой, что та бы непременно упала, если бы не Снейп и его невербальная магия. Подачка зависла в воздухе, будто лежа на невидимом продолжении стола. Профессор прищурился.

– Я… Я… Профессор С-Снейп, я решил, что так…

– Что «что так»?

Тем временем он кротко и осторожно, используя ту же невербальную магию, вернул книжку на место и мягко толкнулся ей в ладони Гермионы. Приняв подарок, она смело заявила:

– Это я его позвала.

– Мисс Грейнджер, вы Невилл Лонгботтом?

– Нет, я Гермиона Грейнджер, та, кто попросила друга помочь с зельями.

– Идите к доске, мисс Грейнджер. В последнее время вы нас тревожите. Я могу допустить вашу акцию в защиту домовых эльфов, но то, что девушка защищает здоровенного юношу, уже говорит об отклонениях.

– Я не защищаю его! – встала Гермиона и направилась к доске.

– А что же вы делаете? Выставляете бесхребетность Лонгботтома на всеобщее обозрение? Минус десять очков за ложь преподавателю.

– Я не б-бесхребетный, профессор Снейп!

– Вы пойдете к доске следующим, Лонгботтом. Там мы и проверим ваш характер.

Если Гермиона больше в минус не уходила, то Невилл лишил гриффиндор ещё пятнадцати баллов. На удивление, это его не огорчило. Он загадочно улыбался и бросал пытливые взгляды на подругу. И как в голову не пришло, что Гермиона будет подыгрывать Снейпу, сама того не осознавая?!

Неожиданно влетела полярная сова и захлопала крыльями. Профессор нахмурился и открепил письмо.

– Урок окончен. Свободны.

Быстро собравшись, Гермиона вышла с Невиллом и посмотрела на подарок «Витражи средневековья как артефакты и маггловское искусство» издание XIX столетия. Хоть книга и весила немало, девушке было за радость носить ее, прижимать к груди и просто ожидать того прекрасного момента, когда она сможет прочесть её. К Снейпу ее отношение поколебалось. Она не понимала, что он за человек, раз докапывается до всех на уроках, унижает и травмирует, а потом лечит, дарит ценную книгу и нежно обнимает на репетициях. Как все это умещается в несносном характере?

Поскольку жила она в противоположной стороне, Гермиона распрощалась с приятелями на повороте и свернула к комнатам старост. Она спешила поскорее открыть книгу и законспектировать, приблизиться к разгадке хоть как-то! И благо, времени имелся вагон. Снейп рано их отпустил.

Гермиона почти бежала окунуться в пучину знаний, когда в одном из пролётов мелькнула ушастая фигурка. Она затормозила. Махонький эльф плакал.

Его большущие красные уши дрожали, длинный нос шмыгал, само создание сидело на каменном холодном полу и обнимало колени. Она присела и легонько тронула его.

– Не подходи, Киппи стрелять будет! Не приближайся, бессердечный человек, к Киппи!

Эльф вскочил на ноги и побежал прочь.

– Постой! Я не сделаю тебе зла!

Но домовой не останавливался.

– Я Гермиона Грейнджер!

– Киппи должен молча страдать! Киппи плохой! Даже Гермиона не сможет помочь Киппи!

В рыданиях ушастая кроха умчалась и исчезла.

***

В назначенный час лучшую студентку Хогвартса поприветствовала горгулья. С появлением новой хозяйки директорский кабинет изменился. Появился большой вытянутый стол, за которым проводились собеседования. Хлам и изжившие себя вещи отправились на антресоль, а некоторые трансфигурировались в декор. Появились фиалки на подоконниках, а все портреты и картины исчезли со стен: мало кто выносил разговаривающих стариков, которые каждые полчаса напоминали о леденцах в нижнем ящике.

Минерва восседала во главе стола и заполняла документы.

– Появились идеи?

– Немного зародились, – Гермиона села поближе и достала тетрадь с новыми мыслями и тем, что удалось почерпнуть из подаренной книги.

– Шкатулочку взяли?

– Да, и лучше, если она будет храниться у вас, мэм.

Минерва кивнула и заглянула в тетрадь.

– Я узнала, что каждая руна, обозначаемая на витражах, является талисманом, и некоторые мне даже удалось разгадать! Чаще всего маги хранили такие витражи в шкатулках, чтобы магическая сила не пропадала…

Минерва кивала во время разговора. Гермиона выкладывала версию за версией, но все они не имели твердой аргументации.

– Говорите, в списках нет. Но сожгли же ее…– здесь она осеклась, посмотрела на дверь и переменилась в лице. – О нет, только этого ещё не хватало… Спрячь скорее!

Догадавшись о сигнальных чарах, Гермиона положила тетрадь на колени, а Минерва быстрее запрятала шкатулку в ящик. Уже через минуту вошёл Снейп.

– Как мило: две мои самые любимые девы Хогвартса собрались в одном месте, – съязвил он, направляясь к столу.

– Северус, что тебе нужно? Или ты за мисс Грейнджер?

– Что вы, директор, если бы мне нужна была мисс Грейнджер, я бы попросту оставил ее после уроков и не выпускал. Нужда в вас двоих, но ты, Минерва, в первую очередь.

Брови директрисы приподнялись, а сухие, худые руки слегка напряглись от недовольства. Гермиона заметила, что с ней происходит что-то не то.

– Я знаю про витражи и шкатулку – я в деле. Смею предположить, что в вашем кружке не помешают лишние мозги. Мисс Грейнджер здесь ни причём, не стоит на нее так смотреть. У нас ещё завтра репетиция, не волнуй мою Клеопатру напрасно. Это Домшон болтает попусту.

Глаза Минервы блеснули.

– Попусту или под твоими методами?

– Не имеет значения. Он вас сдал.

– Я против.

– Спорить будешь? Это не обсуждается. К тому же излишне пренебрегать моим с мисс Грейнджер общением, не так ли? Как говорит ваш Квентин Шарль, актерам нужно сплотиться.

Минерва откинулась на спинку кресла и посмотрела на него с видом восхищённого игрока в покер, проигравшего партию.

– Ты гарантируешь успех в фестивале?

– Насколько это возможно.

Знающая о главной проблеме Гермионы не понаслышке, Минерва кивнула.

– Валяй, но я запрещаю тебе использовать витражи в каких-либо целях, не связанных с нашим проектом.

Снейп закатил глаза и присел на край стола вблизи партнерши. От его внимательного взгляда не укрылась реакция. Гермиона явно была не готова к этому. И румяна на бархатной коже тому доказательства.

– Вы выписали?

Гермиона вынырнула из мыслей, кивнула и подала ему тетрадь. Их пальцы соприкоснулись совершенно случайно, и взгляд Снейпа изменился. В темных глазах загорелся интерес, но Гермиона тотчас посмотрела на Макгонагалл. Ее поражало, насколько Минерва плясала под дудку профессора, будто это не он, а она зависела от него.

Ещё более ее поразила мысль, что Снейп и Макгонагалл не враги, а в кооперации. Меж ними существовал негласный, никому не ведомый договор, помогающий каждому достичь свои цели, и от осознания этого девушку прошибало мурашками.

Снейп положил тетрадь на бедро и медленно стал листать, изучая знакомый аккуратный почерк.

– А почему вы решили, что Шарль неправ?

– В смысле?

– В смысле, не нужно было зачеркивать этот вариант. Ее могли сжечь, но не за колдовство и ересь, а за что-то маггловское. Альтаирия ясно дает понять, что ее одноклассница была страшнее ведьмы. Возможно, у нее имелись психические отклонения. Смотрите внимательнее.

Гермиона задумалась, изучая профессора, его резкие черты лица, тонкие губы и крючковатый нос. Он же смотрел прямо в ее глаза. Твердо и властно, ожидая ответа.

– Нет… Неужели вы считаете… О Мерлин… Артемидию сожгли, но не как ведьму, а как одержимую?

Снейп кивнул.

– Это все равно не делает нам связи. Руны могут принадлежать кому угодно, – разорвала их зрительную перепалку Минерва.

– Нет! Явно кому-то из них! Девушки разбирались! – запротестовала Гермиона и указала на зарисовку одного из символа рун. – Посмотрите! Это означает, что она несет разрушение, а вот это одержимость.

Снейп покачал головой и взял ее ладошку с вытянутым пальцем и медленно подвел к хвостику на одной из рун.

– Промах, мисс Грейнджер. Очень-очень близко, но нет. Это означает любовь, а то, что вы называете одержимостью, – страсть.

Запястье он не выпускал, а Гермиона, принимая его правила игры и пытаясь привыкнуть к этому, сказала:

– Тогда мы в тупике, мэм, – слегка покраснев, она развела руками и посмотрела на Макгонагалл. Директриса закатила глаза.

– Ладно, ладно, я лично поговорю с мадам Пинс. Ваше упорство попасть в запретную секцию поражает. И да, Северус. Нужно кое-что тебе отдать, – с этими словами Макгонагалл исчезла в соседней комнате. Чтобы не молчать, Гермиона перелистнула страницу, совершенно не замечая, что тетрадь лежит на коленях профессора, а ее рука в его.

– Спасибо за книгу. Я выписала из нее некоторые данные. Оказывается, шкатулка с такой резьбой оберегает. Если витражи – артефакт, то не поздоровится тому, кто посмеет угрожать хозяину.

В ее горло уперся кончик палочки. Гермиона только тогда подняла глаза и побледнела.

– Сэр?

Сделалось прохладно. В ушах застучал пульс. Нет, неужели он считает ее хозяйкой? Снейп безэмоционально смотрел на потолок, ожидая кары небес. Но её не последовало, поэтому он вернул палочку в рукав.

– Что краснеете, что бледнеете – моментально. Все эмоции налицо.

Он цокнул и покачал головой. Гермиона вздохнула и сжала кулачок. Северус провел невзначай по нежным костяшкам. Чувствуя магическое тепло, Гермиона буркнула:

– Будто вам эмоции не чужды.

– Мне? Уж поверьте, я умею их контролировать.

Гермиона вздохнула и согласно кивнула. Внутри все кипело от бешенства к несносному профессору. Надо же, умеет контролировать! Козыряется, а учить ее не собирается, выставляет перед всеми неумелой. Она посмотрела на него снизу вверх. Раздражало то, что, даже когда он сидел на столе, от него веяло официальностью и сдержанностью. Будто он никогда не носил эмоции, а только каменные маски. Не зная, как его разозлить, смутить и шокировать, Гермиона приняла капитуляцию, какую обычно делают шахматисты, отдавая коня ради шаха. С томным вздохом она положила голову ему на колени и надула губки. Его мощные бедра тотчас напряглись, он замер и смерил ее гневным взглядом.

– Мисс Грейнджер, что… – Снейп замолк, поймав чудную мысль, от которой завороженно посмотрел на ее шелковистые волосы. Рука сама по себе потянулась к кудрям. Гермиона затаила дыхание, прикрыв глаза. Коснувшись кончиками пальцев мягких волос, профессор вовремя остановился. В мрачной тишине им слышалось дыхание друг друга.

– Вы правы, сэр, – прошептала Гермиона печально и, боясь поворачивать голову, бросила робкий взгляд. – Вас никогда и ничто не испугает и не смутит. Жаль, что вы отказываетесь учить актерству.

В этот момент Снейп был непередаваемым. В его глазах мерцала зачарованность, губы слегка приоткрылись. Он наслаждался и одновременно был растерян. Завидя лёгкий румянец, Гермиона вскочила и воскликнула:

– Хах, вы покраснели, о великий Антоний! – она цокнула язычком.

Снейп тотчас освободил ее руку и отскочил от стола. На лицо нашла мрачная тень. Глаза сверкнули яростью, но показать ее, накричать и снять баллы было бы очередным поражением, поэтому он прищурился и тихо, спокойно прошептал:

– Вы играете в игры не с тем человеком, безумная гриффиндорка.

– Это не я начала, сэр.