Текст книги "Арбалетчики в Карфагене (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

6. Интриганка

– Погуляй пока, Велтур, – отослала Криула сына, – А ты, Велия, останься.

Выпроводив пацана, она обратилась ко мне:

– Мириам опять пыталась заигрывать с тобой?

– Пыталась, почтенная, – раз уж Велия решила рассказать матери, темнить с ней смысла не было. Криула – умная баба, а её интересы теперь, вроде, моим не противоречат, и от её осведомлённости, пожалуй, вреда не будет.

С Мириам же этой стервозной вот какая хрень наметилась. Прошлый раз, когда я сменился с караула, заглянул за Велией, погулял с ней в саду во дворе, затащил в беседку, пообщался там с ней поплотнее – на грани приличия, скажем так, и совсем уж собрался к себе, меня вдруг уже в воротах тормознула рабыня-ливийка, служанка Мириам, и попросила проследовать за ней к её госпоже. Следовать за ливийкой к её госпоже мне совершенно не хотелось, а хотелось поскорее добраться до дому, до хаты, перекусить, перекурить, занырнуть с Софонибой в ванну, поплескаться – ну, в том числе и поплескаться, а затем переместиться с ней в горизонтальное положение и применить её по прямому назначению. Но обезьяны вроде Мириам страшно не любят, когда кто-то нижестоящий смеет им отказывать, и бывают порой в таких случаях весьма злопамятны, и наживать в лице законной дочери нанимателя врага, пожалуй, не стоило. По крайней мере – по пустякам. Поэтому, выражаясь сквозь зубы по-русски и не особо скрывая, в чей адрес, я всё-же последовал за ливийкой.

Мириам оказалась не одна – у неё была и Ларит, жена Фабриция. Обе бабы сидели на одной кушетке, попивали вино и о чём-то болтали, периодически пересмеиваясь. При моём появлении Ларит пересела, а непутёвая дочка Арунтия картинно развалилась, забравшись на кушетку с ногами – ага, типа просто позу сменить, гы-гы! Знаем мы эти бабьи штучки!

– Ты не очень доволен моим приглашением, аркобаллистарий Максим? – поинтересовалась эта стерва, улыбаясь.

– Я устал, досточтимая. Только что сменился с караула, хотел отдохнуть.

– Усталость не помешала тебе, однако, пообщаться с твоей испанкой, хи-хи! Но ты прав, и я не стану утомлять тебя – приляг и отдохни, – она указала на третью кушетку, – И угощайся, ты ведь наверняка проголодался.

Плох тот солдат, который упустит случай где-нибудь прибомбиться и пожевать чего-нибудь аппетитного. Но есть лёжа, как заведено у этой античной элиты, на мой взгляд – самое натуральное буржуазное… тьфу, рабовладельческое извращение. В чём тут удобство по сравнению с нормальной едой сидя – это у них, цивилизованных, надо спрашивать, им виднее, мне же с моим варварским умишком сия великая античная тайна недоступна. Поэтому я не прилёг, а уселся – заодно обеими руками можно за жратвой тянуться.

– Настоящий испанский варвар, хи-хи! Правда, Ларит? Варвары не умеют наслаждаться пищей и вином! Им неведома наша утончённость! Они даже едят сидя, чтобы наесться побыстрее и чтобы больше вошло, хи-хи! Правда, Максим?

Из дипломатических соображений я не стал делиться своим особым мнением, а ответил уклончиво:

– Я солдат, досточтимая. А солдат никогда не знает наверняка, сколько времени у него на отдых. Поэтому он всегда спешит насытиться за короткое время, и это входит в привычку.

– Я же говорила тебе, Ларит, что у варваров вся жизнь – война! Представляешь, что ждёт там бедного Фабриция? Он, конечно, отважен, но воевать всё время – это же так утомительно! И никакого комфорта!

Пока они разглагольствовали о тяжкой жизни в варварских странах, я заморил червячка и машинально достал трубку. Увидев ивовые листья, хозяйка выпучила глаза:

– Какое удовольствие курить ЭТО? У нас есть отличная конопля! Разве она не лучше?

– Не при моём ремесле, досточтимая. Конопля одурманивает, а мне нужен ясный ум. На войне кто его не имеет – долго обычно не живёт.

– Слыхала, Ларит? Вот так у варваров и во всём, хи-хи! Вечная готовность к бою, ни расслабиться, ни побалдеть! Вот такая жизнь и уготована в Испании твоему мужу!

– Ужас! – отозвалась та, – Неужели там так всегда?

– Не всегда, но бывает, – ответил я ей, – Когда мы нанимались на службу к досточтимому Волнию, турдетанский мятеж был в разгаре, но затем он утих. Дальнейшее зависит от того, кого пришлют римляне.

– Но мы-то ведь сейчас не в Испании, Максим! – снова вмешалась Мириам, – Не хочешь конопли – кури свою бурду, но расслабиться ты здесь можешь вполне! Или у твоего племени даже курить не принято лёжа?

– Лёжа, досточтимая, мы или спим, или… гм…

– Или занимаетесь любовью с женщинами, хи-хи! – закончила она за меня, – Видишь, Ларит, при виде таких женщин, как мы с тобой, и у варваров такие же мысли, как и у цивилизованных людей, хи-хи!

– Ну ты скажешь тоже, Мириам, хи-хи! – рассмеялась её подруга и тоже развалилась на кушетке не самым скромным образом, – Мы и варвары…

– Варвары, между прочим, горячи и неутомимы в постели! – не унималась хозяйка, – Вот был у меня один галл…

– Хватит, Мириам! Вечно у тебя одно на уме! Пойду-ка я лучше к себе! – и жена Фабриция удалилась, позванивая цепочкой на ногах и покачивая бёдрами.

– Хи-хи-хи-хи-хи! Видишь, Максим, как мы с тобой смутили честную замужнюю женщину! Как она тебе?

– Она жена сына моего нанимателя.

– Не будь ханжой, солдат! Ей предстоит надолго остаться без мужа, и для неё это будет нелёгким испытанием! А ты уже прославленный воин, перед которым не устоит ни одна красавица. Неужели ты позволишь такой женщине, как Ларит, страдать от одиночества? Подумай над этим, аркобаллистарий!

– У меня есть наложница и невеста.

– Твоя дикая испанка? И что ты в ней нашёл? Она ведь даже и не переспала ещё с тобой ни разу, а? Мы, финикиянки, не таковы! Ладно, ты устал, и я обещала не утомлять тебя. Но подумай на досуге…

Какого рожна этой стерве понадобилось сводить меня с женой Фабриция, я мог только гадать. Хреново не знать расклада! Но зато ещё по современному миру я не так уж плохо знавал подобных обезьяньих самок, обожающих манипулировать мужиками, и чем большим их количеством, тем для них лучше. Версия подставы с целью дальнейшего шантажа напрашивалась сама собой. На серьёзную подставу я, конечно, не попадусь, а вот по мелочи, не зная брода… гм… Поразмыслив на досуге, как мне и предлагалось, я решил прежде всего обезопасить свои личные дела и сам рассказал Велии о двусмысленном происшествии. Как я и рассчитывал, моей "дикой испанке" вполне хватило ума въехать в ситуёвину и не закатить идиотской истерики, а спокойно и конструктивно принять информацию к сведению. Как раз тогда – в качестве "контрпропаганды" – она и порассказала мне кое-что о скандальных похождениях самой Мириам. Мы посмеялись, потом обсудили её возможные цели, и Велия тоже пришла к выводу, что тут, скорее всего, запланирован дешёвый шантаж. Мы успокоились, но оказалось, что рановато…

Во второй раз непутёвая финикиянка оказалась одна, причём одета была… гм… ну, нельзя сказать, что не одета, но только в этом и заключался смысл такой одёжки. Если и уступала её ткань по прозрачности современной полиэтиленовой плёнке, то не слишком значительно. Явно из тех индийских тканей, которые стоят баснословных деньжищ и предназначены не столько скрывать то, что под ними, сколько демонстрировать. Шкура тигра, на которой она развалилась, тоже была явно из Индии и тоже, надо полагать, стоила достаточно, чтобы оправдать перевозку и перепродажу через несколько рук. Учитывая, что зря такие стервы ничего не делают, на меня, видимо, замышляалось произвести впечатление не только роскошным женским телом, но и более традиционной роскошью. Почему-то большинство баб свято убеждено, что дорогие шмотки делают их особенно неотразимыми. Особенно забавляет этот приём в исполнении жирных коров далеко не свежего возраста, гы-гы! Но эта, надо отдать ей должное, весьма недурна и сама по себе и знает об этом, чертовка.

– Жарко, – пояснила она мне свой наряд с милейшей непосредственностью, – Присаживайся, аркобаллистарий, ты ведь не любишь лежать без достаточно веской причины, хи-хи!

Кушетка, явно освобождённая специально для того, чтобы как раз на неё меня и усадить, располагалась так, что с неё было удобно заценивать все подробности просвечивающего сквозь тонкую ткань тела хозяйки. Для какого-нибудь дикаря-галла зрелище, надо признать, было бы убойным. Но откуда финикиянке было знать о том, в чём загорают на пляжах бабы нашего мира? Я раскрывать ей этот секрет не собирался и пошёл навстречу её пожеланию, послушно попялившись на её формы. Судя по достаточно резкой смене "декораций", тянуть с развитием интриги Мириам не планировала, да и в мои планы терять слишком много времени тоже не входило. Пусть уж поскорее колется, чего ей от меня надо.

– Ларит спрашивала о тебе, – проворковала финикиянка завораживающим тоном, – Ты думал об одиночестве, которое её ожидает?

– Разве это не её дело, досточтимая? Мне хватает и моей наложницы.

– Рабыни? Да потерпит она, ничего с ней не сделается! А тут свободная и знатная женщина страдает!

– Уже сейчас страдает?

– Ну, пока ещё нет, хи-хи! Но скоро начнёт…

– Не так-то это просто при вашем образе жизни. Зачем мне лишние трудности?

– Да какие трудности? Я всё устрою!

– А зачем это тебе, досточтимая?

– Ну, не могу же я спокойно смотреть на страдания подруги, хи-хи! Я хочу, чтобы ей было хорошо. Думаю, что и тебе при этом плохо не будет. Разве она хоть в чём-то хуже твоей испанки? Эта дикарка ведь не спешит ублажить тебя, верно? Значит, и от неё не убудет, если ты скрасишь одиночество бедной Ларит! И разве тебе не лестно побывать на ложе у ТАКОЙ женщины? А ведь ты её заинтересовал, хи-хи!

– Настолько, чтобы затаскивать меня на ложе?

– А почему бы и нет? Сама она, правда, пока ещё об этом не знает, но я-то ведь её знаю! Немножко вина, немножко конопляного дымка – и она сама всё поймёт и всего захочет! А она женщина страстная, и если уж решится – тебя ждёт с ней море наслаждения. А может быть, даже и с последствиями…

– Это с какими же последствиями?

– Хи-хи! А какие последствия бывают у женщин от вас, мужчин? Если Астарте будет угодно, чтобы Ларит понесла от тебя – ты поможешь Фабрицию обзавестись наследником, который когда-нибудь станет главой Тарквиниев. Фабриций хочет сына, наш отец и твой наниматель – внука, так помоги же им в этом, Максим!

– Думаю, что вряд ли они хотят ТАКОГО сына и внука.

– А мы им ничего не скажем, хи-хи!

– В опасную интригу ты хочешь втравить меня, досточтимая. Зачем это мне?

– Честь оказаться НАСТОЯЩИМ отцом очередного наследника Тарквиниев тебя не прельщает? Тогда как насчёт другой награды?

– И какой же именно?

– Ну, я ведь тоже одинокая женщина, хи-хи! Если ночи с тобой понравятся Ларит, то думаю, что они понравятся потом и мне. А я ведь вдова, Максим. Мне можно то, чего нельзя замужним женщинам, и со мной это неопасно! Но эту награду нужно заслужить, проявив мужество и отвагу. Подумай над этим, аркобаллистарий…

В общем, получалось, что любящая сестрица задалась целью заделать незаконного ребёнка жене собственного брата. Ну и нахрена, спрашивается? Высушив над этим вопросом мозги и ни до чего внятного не додумавшись, я подключил к этой загадке нашего испанского мента. Но и Васкес, при всей своей ментовской паранойе, перебрав целую кучу всевозможных криминальных версий этой интриги, ничего правдоподобного не вычислил. Топить меня этой стерве явно не за что, да и незачем, для шантажа с целью манипуляции слишком круто, хватило бы и просто любовной интрижки с кем-нибудь – о том, что Велия в курсе, она не знает, а сообразить едва ли в состоянии – обычно мужики боятся от своих благоверных вспышки обезьяньей ревности и помалкивают. От разваливания брака Фабриция ей тоже, вроде, особых выгод не светит. Но и для обыкновенного обезьяньего озорства тоже явно чересчур, не делаются такие вещи без веской причины. Чего-то в этом деле мы однозначно недопонимаем. Хреново не знать расклада!

Выслушав меня, офонарели и мать, и дочь.

– Расстраивать наш брак ей смысла нет, – решила Велия, поразмышляв несколько минут, – Хоть и недолюбливает она меня, но не настолько же…

– Да плевать ей и на тебя, и на Максима! – махнула рукой Криула, – Тут что-то гораздо важнее для неё должно получиться! И для этого ей нужно, чтобы Ларит забеременела не от Фабриция. Так, так…

– А при чём тут Максим?

– Да кто угодно, думаю, Мириам плевать. Просто Максим показался ей подходящим для совращения Ларит…

– Но зачем?

– Так, кажется… гм… Ну стерва! Ну змея!

– Это я уже и сам понял, – сообщил я будущей тёще, – Но чего она добивается?

– Расчищает дорогу собственному ребёнку. Её сын не Тарквиний по отцу, но от этого он не перестаёт быть внуком Арунтия. Если брак Фабриция окажется бездетным, Арунтий может приказать ему усыновить ребёнка Мириам, и тогда он станет очередным наследником.

– Странно. Зачем усыновлять чужого ребёнка, когда можно развестись с бесплодной женой, жениться вновь и завести наконец своего?

– Связи с родственниками Ларит очень важны для Тарквиниев. Это знатный и влиятельный род, и союзом с ним Арунтий не поступится – тут Мириам рассчитала точно.

– И чем ей поможет внебрачная беременность Ларит?

– При долгом отсутствии мужа она будет вынуждена избавиться от беременности. А опыта такого у неё нет, и кроме той же Мириам ей обратиться за помощью будет не к кому. А уж эта стерва поможет так, как нужно ей. Она ведь уже не первый раз пытается сосватать Ларит любовника, и каждый раз делает это тогда, когда предстоит отъезд Фабриция не на несколько дней, а не меньше, чем на пару месяцев… И как я не поняла сразу? Ну змея!

– И что делать? – озадаченно спросила Велия, – Предупредить Фабриция?

– Нет, нельзя – слишком горяч, – задумчиво проговорила её мать, – Если поверит, то может наделать сгоряча глупостей. А если нет – тем более. Тут умнее надо…

– А Фабриций собрался в Испанию? – поинтересовался я, – Нельзя ли как-то предотвратить его отъезд?

– Нет, Арунтий посылает его вникать там в дела клана и своего решения не отменит. Волний стар, и хотя он вполне здоров, всякое может произойти. Кто-то должен быть готов сменить его в Испании, если случится плохое.

– Если я ускорю овладение греческим, досточтимый пошлёт меня на Кипр, – задумчиво проговорил я, – Есть там дела, которыми мне надо заняться. Вот только…

– Ускоряй и поезжай! – попросила Велия, – Надо, чтобы ты остался в стороне от этой интриги!

– Да, так будет лучше, – согласилась и Криула.

– Так я-то отплыву и от этого безобразия уклонюсь, но ведь эта дрянь другого кого-нибудь к Ларит в постель подложит. Хорошо ли это будет?

– Мы выиграем время. Ларит разборчива и с кем попало не свяжется. Найти подходящую замену Мириам будет нелегко, и к отъезду Фабриция она может не успеть, а ей же надо их ещё и свести…

– А после отъезда?

– Это уж предоставьте мне! – усмехнулась Криула, – И как испанке, и как "ночной кукушке" Арунтия.

– И как ты это сделаешь, мама? – спросила Велия.

– Как испанка – расскажу Ларит, как НА САМОМ ДЕЛЕ обстоят дела в Испании. Ну а как женщина Арунтия – наведу его на мысль, что если ему нужен внук, то не годится Фабрицию оставлять жену надолго в Карфагене. А здесь он родится или в Испании – какая разница?

Против такого плана сложно было что-то возразить, да и не хотелось, откровенно говоря. Приятно всё-таки иметь дело с такими бабами, которые вместо того, чтобы навешать тебе на шею своих проблем, помогают тебе решить твои собственные. Мне, правда, предстояло приналечь на греческий, но это уде было не так страшно – основные трудности с ним, хвала богам, позади. На уровне "моя твоя понимай" уж всяко объяснюсь, а в сложные философские диспуты с греческими философами я вступать не собираюсь. Мы – люди деловые, нам некогда.

Посмеялись, поболтали "за жизнь" и о моей предстоящей командировке. Криула тоже была в какой-то мере в курсе основных торговых центров и маршрутов Средиземноморья, и по её мнению тоже имело смысл поискать следы "пропавшего" товара Тарквиниев на Родосе. Центром же торговли там был город с одноимённым названием, а сделки по купле-продаже редких и дорогих товаров совершались там в основном на площади Асклепия.

– Сам площадь Асклепия там найдёшь? – поинтересовалась она с усмешкой.

– Легко, почтенная! Длину асклепия умножу на его ширину!

Велия расхохоталась, поскольку уже слыхала от меня этот анекдот, а вот для её матери пришлось его рассказывать:

– При прежнем князе у нас был такой бог – Ленин. Он и сейчас никуда не делся, но теперь его культ не обязателен, и многие из молодёжи о нём даже не знают. А в то время он считался самым главным богом, и плохо приходилось тому, кто не чтил его хотя бы для вида. Изваяния стояли повсюду, города его именем назывались, а уж площади – почти во всех городах. Потом большую часть переименовали, но старики по привычке по-старому называют. И вот, значит, ученик геометра сдал экзамен. Две ночи зубрил все эти геометрические фигуры – круги, эллипсы, квадраты, прямоугольники, треугольники, ромбы, сферы, цилиндры, призмы, пирамиды – много их, все не упомнишь. Умаялся зубрить, но сдал наконец-то. На радостях напился вина до одурения и стоит на улице, шатается. Старушка к нему подходит, спрашивает: "Сынок, как мне найти площадь Ленина?" А у того ведь одна геометрия в голове. Ну, он и отвечает: "Так, бабка, точно не помню, могу и перепутать. Но мне кажется, надо длину ленина умножить на его ширину."

Посмеялась и Криула, посоветовав, впрочем, на Родосе об Асклепии так не шутить. Там его по-прежнему чтут, а с почитаемыми богами на Востоке шутки плохи.

– Знаю, почтенная, Восток – дело тонкое.

"Белого солнца пустыни" они, конечно, не смотрели и юмора не уловили.

– Граждане Афин даже своего великого мудреца Сократа судили и приговорили к отравлению за непочтение к богам, – поведала мне будущая тёща, – Сейчас, конечно, и там уже с этим не так строго, но могут быть неприятности.

– Дикие люди! – прикололся я, – То ли дело мы, разноплемённая наёмная солдатня!

Тут уж они обе расхохотались, так что закончили мы эту непростую беседу весело и непринуждённо.

Карфаген в эти дни бурлил. Если не приглядываться к античному стилю архитектуры и одёжки людей, да не прислушиваться к финикийской речи, а анализировать исключительно голую суть – так прямо как наши митинги эпохи Перестройки. Митинговали не только на площадях, но и на всех мало-мальски широких уличных перекрёстках. Пообсуждать политику карфагенские финикийцы, как оказалось, любят ничуть не меньше русских. А учитывая их южные семитские корни, полемизировали они с поистине еврейской напористостью, да ещё и с арабской обидчивостью, и местами их митинги переходили в нешуточные потасовки. Наверное, и до поножовщины кое-где дошло бы дело, если бы не снующие взад-вперёд многочисленные военные патрули ветеранов Ганнибала. Их нетрудно было отличить от городских ополченцев по римским кольчугам, в которые великий Баркид облачил свою африканскую пехоту после первых же побед над римлянами.

В Мегаре ведь только и разговоров было, что про эти введённые в город войска. Это только для карфагенской элиты Ганнибал был избранным всего на один год суффетом, а для этих отборных головорезов он был их полководцем, под знамёнами которого они провоевали всю Вторую Пуническую, и это, как говорится, не хрен собачий. Пожелай ЭТОТ суффет продлить свои полномочия – на поддержку этого закалённого в боях войска он мог рассчитывать всецело. И вовсе не факт, что против этого будет что-то иметь городское ополчение, набираемое из карфагенской черни, среди которой Баркиды всегда были популярны. Может быть, и не настолько, чтобы позволить Ганнибалу увенчать себя царской короной, но вполне достаточно, чтобы идея продления полномочий на неопределённый срок получила одобрение Народным Собранием. Впрочем, не это в первую очередь волновало мегарских олигархов. Ну, подумаешь, бессменный суффет! Будто бы это так уж сильно отличается от чередования на должности двух друзей-единомышленников! Но ведь это же – Ганнибал Барка, одичавший и привыкший к неограниченной власти в Испании и Италии и не очень-то считающийся с действующими в городе удобными для олигархов законами. Шутка ли – арестовать отказавшегося явиться по его вызову казначея, родственника влиятельных и уважаемых людей и самого без пяти минут члена Совета Ста Четырёх! Такого не позволял себе до сих пор ещё ни один суффет, и это тревожило "лучших" людей города. Нет, казну-то наполнять, конечно, надо, и для этого, конечно же, надо как-то прекращать разворовывание таможенных сборов – разве ж с этим кто-то спорит? Но на такими же методами, в самом-то деле! Если уже сейчас Ганнибал ни в грош не ставит важных и уважаемых в городе людей, то с кем он вообще будет считаться, когда дорвётся до неограниченной власти?

Краем уха я уже слыхал, что, как мы и припоминали, и в самом деле обсуждается вопрос об ограничении срока пребывания в Совете Ста Четырёх одним годом – с выборностью его членов и без права переизбраться на следующий год. По всей видимости, Народное Собрание примет этот закон. И что, конец власти олигархов? Ой, что-то сомнительно! Вроде бы, если мне склероз не изменяет, кто-то из отстранённых от власти и кормушки толстосумов должен настрочить в Рим донос, обвиняющий Ганнибала в подготовке к новой войне и тайном союзе с Антиохом Сирийским, и придётся Баркиду делать ноги к означенному Антиоху, а в Карфагене всё вернётся на круги своя…

Наш наниматель официально держит нейтралитет. С городской чернью ему делить нечего – не она покупает предметы роскоши, и не её кошельки пострадают, если ему придётся поднять цены на свои товары в случае пресечения портовой коррупции, а для богатеев деньги – не проблема, и покупать то, к чему привыкли, они не перестанут. Так что, с одной стороны, интересы Арунтия реформами Ганнибала, вроде бы, не затронуты. Но с другой – он ведь и сам олигарх, как-никак. Даром, что ли, вторую жену из семьи члена Совета Ста Четырёх – и далеко не последнего из его членов – брал? Ой, что-то верится с трудом, гы-гы! Такие люди без дальнего прицела ничего не делают. Не иначе, как сам в тот Совет пролезть намылился. И тут для него эти ганнибаловы реформы – палка о двух концах. Вакансии-то в Совете точно появятся, и немало их будет. Кого-то Собрание не изберёт, кого-то Ганнибал за коррупционный "распил бюджета" засудит, и избраться туда нашему "досточтимому" – дело будет вполне реальное. Пожалуй, даже дешевле обойдётся, чем по старому варианту. Но вот ценность-то места в новом Совете – совсем уж не та будет, что прежде. На год ведь только избираешься, да и надзор за тобой теперь уже настоящий – не очень-то служебным положением попользуешься. Ну, если блата в новой власти нет…

Блат у Арунтия, похоже, таки есть. Неявный и не афишируемый, но и немалый, если вдуматься. Вроде бы, в окружении всесильного суффета наш наниматель и не тусуется, но ведь прежние-то дела – тоже не хрен собачий. Особенно те, военные. А сейчас за него Криула "тусуется" периодически там, где надо. И никого это не удивляет. Ведь Имилька, жена Ганнибала – тоже испанка, турдетанка из Кастулона. Аристократка, ясный хрен, дочка тогдашнего кастулонского вождя, и в самой Испании вряд ли она стала бы общаться с "какой-то" Криулой, но здесь-то не Испания, здесь чужой финикийский Карфаген, и Криула в нём – уже не такая уж и "какая-то", а тоже женщина из хорошего мегарского дома, а главное – тоже испанка и турдетанка. Пускай и не из Кастулона, а из окрестностей Кордубы – вдали от Испании это уже не столь существенно. Землячество – великая сила. И мы-то, взявшиеся незнамо откуда, здесь считаемся испанцами, и относятся к нам соответственно – замечали уже не раз.

Мегара – не Старый город, и уличная криминогенная обстановка в ней отсутствует как явление, но понты есть понты, и когда Криула навещает Имильку, её носилки всегда сопровождает охрана. Пару раз и мы сопровождали, и разок я даже видел краем глаза жену Ганнибала, когда та встречала нашу "почтенную".

Нас-то ей, понятное дело, никто не представлял, не по чину, но во дворе принимали и угощали как своих. В доме обе испанки болтали "о своём, о женском", и нас в содержание их бесед тоже, конечно, никто не посвящал. Но об этом как-то и не жалелось. Ясно же, что судачат две бабы в основном о своей бабьей ерунде, и лишь "между делом" касаются интересных тем, о сути которых и так догадаться нетрудно. Непрост Арунтий, ох непрост! На двух стульях разом усидеть норовит! И с Циклопом – так втихаря кое-кто называет Ганнибала за его одноглазость – хочет ладить, и с противниками его отношений не испортить. Что ж, мы тоже не скандалисты и как-то ни разу не против.

Но и дочурка его непутёвая, Мириам которая – тоже ведь кое в чём в папашу пошла. Яблоко ведь от яблони далеко не падает, и тут как раз тот самый случай. Интриганка ещё та, палец в рот не клади, не говоря уж о кое-чем посущественнее, гы-гы! Если уж задумала как-то в своих интересах тебя задействовать – к бабке не ходи, хрен оставит в покое! Так и вышло. Возвращаемся мы, значится, с очередного визита Криулы к Имильке, "почтенная" выгружается из паланкина, направляется к себе – с Арунтием, надо полагать, позже поговорит, чтоб связь с визитом не так очевидна была. Я, само собой, времени зря не теряю, к Велии заруливаю. Находим повод по саду прогуляться, там у нас тут же находится повод до скамеечки дойти, от посторонних глаз кустиками скрытой, трамбуемся на неё, естественно – и просьба по пустякам нас не беспокоить!

Масинисса ведь на город не напал? Наёмники Феронидов дом не окружают? Ну и прекрасно, всё остальное подождёт, заняты мы! Наобнимались, нацеловались, наговорились "за жизнь", проводил её до входа в дом, завидев служанку Мириам, маскируюсь за колонной, обойдётся сегодня эта сучка как-нибудь и без меня. Прошла мимо, хвала богам, направляюсь к воротам – ага, хрен там! Мириам собственной персоной! Как чёрт из табакерки!

И – как бы невзначай, в зеркало глядится, прихорашивается – типа, совершенно случайно встретились. Ага, знаем мы такие "случайности"! И опять, что характерно, одета чисто символически – всё просвечивает так, что и подслеповатый разглядит все подробности. Чего ж ей на сей-то раз от меня надо? Если опять на Ларит меня настропалять, так с собственной-то одёжкой перебор получается. Точнее – недобор…

– Куда ты так спешишь, аркобаллистарий? – и ножку выставила так, что коленка и без того полупрозрачную ткань натянула. Для разговора об одинокой скучающей Ларит явно не в тему. Или она считает, что каши маслом не испортишь?

– Что-то Криула зачастила последнее время к Баркидам. О чём они там говорят с женой Циклопа?

– Мне об этом никто не докладывает, досточтимая. Наше дело – сопровождать и охранять. А чьи тряпки или ожерелья с серьгами они там обсуждают – мне неинтересно.

– Хи-хи-хи-хи-хи! По-твоему, больше женщинам и поговорить не о чем?

– Ну, отчего же? Ещё – о похождениях каких-то общих знакомых.

– Хи-хи! На что ты намекаешь, а? Пошляк! – и плечи как бы невзначай расправила так, что полупрозрачная ткань на груди натянулась. Потом изобразила серьёзный и озабоченный вид:

– А известно ли Циклопу, что против него готовится заговор?

– Заговор? И какой же? Освистать его на Собрании? Или написать ночью на ограде его особняка бранное слово?

– Я не шучу, Максим! Его хотят убить!

– И при этом так неосторожны, что посвящают в свою тайну тебя?

– Злоумышленник проговорился случайно.

– И кто же этот самоубийца?

– Младший брат моего покойного мужа. Этот глупец мечтает избавить город от тирана!

– И за что же он так ненавидит Одноглазого?

– За реформу Совета Ста Четырёх. Ведь Циклоп отстраняет от власти лучших людей города, в числе которых и их семья. Мой деверь вбил себе в голову, что тиран должен умереть, а он сам – прославиться как тираноубийца.

– Ценой собственной смерти на кресте?

– Он уверен, что со смертью Циклопа тут же восстанет и весь город.

– Ага, особенно городская чернь!

– Да кто в Мегаре думает о черни! Восстать должны все лучшие семейства со своими наёмниками!

– Против городского ополчения и ветеранов Одноглазого? Не думаю, чтобы вся Мегара сошла с ума. Старый город и войско порвут за него кого угодно.

– Я знаю. Но глупец в это не верит, и я не смогла отговорить его. Он погубит и себя, и всю свою семью!

– И чего ты хочешь от меня? Почему бы тебе не сообщить обо всём отцу?

– Зачем беспокоить этим отца? Разве мало у него других забот? Я слыхала, что ты сумел сделать какие-то очень сложные и опасные дела в Гадесе. Если ты справился там – справишься и здесь.

– С чем именно? Твой деверь, не послушав тебя, вдруг послушает меня?

– Ну, ты ведь умеешь справляться с непослушными и непонятливыми. Как в Гадесе с каким-то Дагоном, например…

– И ты хочешь, чтобы я так же "вразумил" и брата твоего мужа? А зачем это тебе, досточтимая?

– Глупца всё равно уже не спасти. Но я не хочу, чтобы пострадала вся их семья. Пусть лучше погибнет он один!

– Так, так… Ещё братья у этого несчастного есть?

– Законных – нет, – ответила она после некоторой заминки.

– И значит, после гибели этого, наследником его отца будет внук?

– Ты неглуп, Максим! И раз ты всё понял – должен понимать и то, НАСКОЛЬКО я буду благодарна тому, кто решит эту проблему! – говорится это с соответствующим придыханием и выставлением ножки – эта стерва явно уверена в своей неотразимости.

– А заговор…

– В том-то и дело! Надо спешить! Он же погубит всё!

– Нужны доказательства, досточтимая.

– Ты мне не веришь?

– Дело слишком серьёзное, чтобы верить в нём на слово. Тут пахнет крестом, если что-то окажется не так.

– Хорошо, я постараюсь добыть доказательства! – и удалилась такой походкой, что… гм… ладно, до дома и Софонибы недалеко, гы-гы!

Выпустив пар с бастулонкой и вернув себе способность соображать здраво, я прикинул хрен к носу. В самоубийственную жертвенность олигархического отпрыска, вдобавок – наследника, верилось как-то с трудом. Обычно такие ребята чужими руками жар загребать горазды – как Мириам, например. А посему – не очень-то верилось и в заговор. Доказательства-то эта сучка, надо думать, какие-нибудь придумает и сфабрикует, мотивации у неё для этого – вагон и маленькая тележка, но всё-же – а вдруг?

Поразмыслив, я переговорил с Васькиным, и у того тоже возникли серьёзные сомнения. Скорее всего, Мириам элементарно подставляет деверя, но следовало всё-таки проверить. Этим Хренио и занялся между делом, как профессионал и дабы интерес к этому делу не связывали со мной – мне он предложил изобразить "просто глухо сомневающегося" и пассивно ждущего доказательств от заказчицы. По профессиональной ментовской привычке испанец всюду вербовал информаторов, добрая половина которых и не подозревала о своей роли. И это правильно. Меньше знаешь – лучше спится.