Текст книги "Арбалетчики в Карфагене (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Въехав в ситуёвину при нашей следующей встрече и проанализировав её, наши пришли к тем же выводам, что и я, после чего успокоились и стали готовиться вполне конструктивно. Кое-какие наметки у Юльки уже появились, кое-что наметил и я, кое-что вспомнили и Володя с Серёгой, а что-то – и Васькин. В результате, хоть и не так подробно и точно, как хотелось бы нашему нанимателю в идеале, но для нашего дилетантского уровня знаний очень даже неплохо получилось. Выходило же у нас вот что.

В самое ближайшее время – год в Карфагене оканчивается примерно в середине осени – истекает срок полномочий Ганнибала на посту городского суффета, и ни о каком его военном перевороте или каком ином продлении пребывания у власти нам ничего не известно. Следовательно, его отстранение от власти с последующей эмиграцией – римляне будут требовать его выдачи – дело ближайших месяцев. О крупных беспорядках в городе у нас сведений нет, но небольшие вполне возможны. Ганнибал по нашим сведениям сбежит сперва в Тир, а оттуда – в Сирию к Антиоху, где и будет подстрекать того к войне с Римом. Но пока "царь царей" раскачается – не один год пройдёт. Рим в это время на Востоке будет занят улаживанием греческих дел. По нашим сведениям – без крупных войн, хотя мелкие военные конфликты и не исключены. В основном же, вплоть до большой войны с Антиохом, там будет работать главным образом дипломатия.

Масинисса воспользуется бегством Ганнибала и развалом его бывшей армии для первых территориальных захватов у Карфагена. Кажется, это будут ещё не Великие равнины близ наших "дач", а район Эмпорий возле Малого Лептиса. Захватит он только часть этого богатейшего региона, но разорит его практически весь, и Рим фактически примет его сторону. Будет, вроде, комиссия римского сената с участием в ней Сципиона, который признает захваты Масиниссы, но возьмёт с того слово, что при его жизни новых захватов не будет.

На Севере будут ещё какое-то время буянить галлы долины реки По, но этот противник римлянам привычен и сам по себе не очень-то и страшен. Неплохо по античным меркам вооружённые, но не имеющие правильной военной организации, галлы не требуют против себя очень уж серьёзных армий, да ещё и ветеранов – справляются при должном усердии и грамотном командовании и новобранцы. На Западе же Рим, высвободив крупные силы, должен вплотную заняться Испанией. Точной даты нам не вспомнилось, но в самые ближайшие годы туда должен направиться "тот самый" Катон, и не претором, а целым консулом, то бишь во главе консульской армии в два легиона собственно римлян и такое же примерно число италийских союзников. Да и на месте, надо думать, будут мобилизованы вспомогательные войска союзников-испанцев. Помимо подавления мятежей – кажется, и турдетаны в Бетике снова будут бунтовать – Катон, вроде бы, должен начать и войны с кельтиберами, которые перепортят римлянам немало нервов. Завоевания населённых кельтиберами центральных районов Испании ещё не произойдёт – так, проба сил и примеривание, но в уже завоёванной южной части страны власть Рима укрепится. Окончательно оформятся две провинции – Ближняя Испания с административными центрами в Новом Карфагене и Тарраконе и Дальняя Испания, административный центр которой неясен. Юлька, читавшая записки Цезаря, припомнила, что в его времена провинция управлялась из Кордубы, к тому времени уже полностью романизированной, а до того, похоже, напрашивается Италика близ Илипы, основанная ещё Сципионом. Получается, что Гадес ещё какое-то время понаслаждается автономией. Это на текущие девяностые годы текущего второго века до нашей эры.

Вроде бы, на конец девяностых и начало восьмидесятых – до нашей эры, поэтому отсчёт обратный – приходится долгожданная Сирийская война Рима с Антиохом. Антиоха побьют, заставят отдать флот и боевых слонов, уступить часть территории и выплатить огроменную контрибуцию – прямо почти как с Карфагеном обойдутся. Зато на это время поумерят свои аппетиты в Испании, где приободрятся от римских проблем на Востоке кельтиберы, и начнётся Первая Кельтиберская война. Долгая – кажется, на все восьмидесятые растянется. Юлька, читавшая в своё время "Историю Рима" Тита Ливия – я-то только его "Войну с Ганнибалом" в детстве ещё осилил – припомнила его сообщения о чуть ли не ежегодных триумфах сменившихся и возвращавшихся в Рим испанских наместников. То есть побеждать-то там римляне побеждали, время ведь было ещё далеко не то, чтобы просто по блату могли триумф присудить, но как-то неубедительно для противника побеждали, раз требовались всё новые и новые победы.

На семидесятые годы приходится смерть Филиппа Македонского и подготовка его наследника Персея к Третьей Македонской войне, которую он и учинит в конце семидесятых и после которой римляне расчленят Македонию. Тогда же, в конце их, состоится и новый территориальный спор Масиниссы с Карфагеном. Где именно, мы как-то затруднились определить – если честно, то не знали, да ещё и забыли. Но Юлька припомнила карту владений Карфагена перед самой третьей Пунической, уже весьма куцих, и по ней мы прикинули, что на сей раз, скорее всего, следует говорить о долине Баграды, в том числе Великих равнинах. Район наших "дач" тоже в последние карфагенские владения не попал, что нас, конечно, не обрадовало. Получалось, что лет двадцать мы только ими провладеем, а потом надо будет продавать их кому-то. Круто обкорнает Карфаген Масинисса в этот раз, и снова Рим будет потворствовать произволу.

Подавят и очередной мятеж в Испании. Турдетаны будут уже в основном замирены, но участятся столкновения с лузитанами, которые будут совершать набеги и на Бетику.

В шестидесятые будут снова без особых успехов воевать в Испании, в том числе и с лузитанами, да окончательно обратят в римские провинции Македонию и Иллирию. А в пятидесятые снова начнётся очередная распря Масиниссы с Карфагеном, в ходе которой нумидиец окончательно оттяпает весь Эмпорион, и сенатская комиссия во главе с Катоном лишь разведёт руками. Как раз после этого Катон, ознакомившись с цветущим хозяйством Карфагена и привезя оттуда в Рим здоровенные фиги – плоды, а не кукиши – окончательно станет "тем самым". Терпение карфагенян лопнет, и они решатся на войну с Масиниссой, забывшись и дав Риму повод к Третьей Пунической. А в Лузитании претор Гальба устроит избиение мирных жителей и спровоцирует восстание Вириата…

19. Момент истины

– Млять! Хренио, мать твою за ногу! – я как-то не сходу сообразил, что степень моего доверия к жене остальным нашим не вполне поняттна и очевидна, ну и запоздал с предостережением.

– Млять! Виноват! – понял тот ситуёвину, пытаясь спрятать обратно пистолетную обойму и выщелкнутый из неё патрон.

– Мыылять! – подтвердили остальные хором, – Ты бы ещё саму пушку спалил, грёбаный идиот!

– Я не должна была этого видеть? – догадалась Велия.

– Ну, в общем-то да, не стоило, – сконфуженно пробормотал я.

– Тогда я ничего не видела, – она картинно прикрыла глаза ладошкой.

Оплошность в самом деле оказалась нешуточной. Пара самодельных гранат – фитильных, конечно – которые мы успели наскоро соорудить и умудрились ни перед кем не засветить – это всего лишь пара, и пистолет Васькина с его двадцатью четырьмя патронами был и оставался нашим основным и надёжно – до сегодняшнего весьма несвоевременного "засвета" – скрытым козырем. Эдаким козырным тузом в рукаве.

Будь у нас в запасе ещё хотя бы неделя – можно было бы в авральном порядке нащупать пропорции смеси, реагирующей на удар, да сделать по паре компактных самопалов на рыло, но не было у нас на это ни недели, ни даже полных суток – назавтра назначен предстоящий непростой разговор. Да и не сделаешь даже примитивного огнестрела совсем уж скрытно, тем более – не испытаешь, так что один хрен спалились бы мы с ними наверняка. Увы, уже спалились и так – хоть и не "засветил" наш испанский мент перед моей ненаглядной самого пистолета, по обойме и открывшемуся из-под плаща "потайному" поясу она, конечно, въехала, что это какое-то неизвестное ей оружие, а что в наших руках смертоносным оружием может оказаться и вполне безобидный с виду предмет, она знала уже давненько…

– Вы не доверяете моему отцу? – тон вопроса моей супружницы был скорее недоуменным, чем укоризненным.

– Я ведь рассказывал тебе уже о более позднем времени, когда непохожесть на других могла запросто привести на костёр, – напомнил я ей.

– Да, про "охоту на ведьм" и эту… как её… инк…

– Инквизицию.

– Да, её. Но ведь вас же никто не собирается судить и жечь.

– Арест и заточение в подземелье нас тоже не устраивает. Как и вообще любое ограничение нашей свободы.

– Но с чего ты взял? Папа вовсе не собирается арестовывать вас! Я же объясняла, он не считает вас колдунами!

– Зато нас легко выдать за опасных колдунов перед другими, и это будет хорошим поводом для нашего ареста.

– Но зачем это ему?

– Затем, что у него есть конкуренты, которые могут нас переманить, перекупить или просто похитить. На самом деле это гораздо труднее, чем ему представляется, но откуда ему знать об этом? А как глава Тарквиниев в Карфагене он обязан предотвратить нежелательный для его клана оборот дела. И проще всего это сделать, взяв нас под стражу.

– Наши испанцы тоже не считают вас колдунами.

– Считают, просто незлыми и неопасными для них. Своими колдунами они нас считают – как и ты считала, пока не разобралась.

– Я и теперь ещё не до конца уверена, если совсем уж честно – тем более, что уж ты-то и в самом деле немножко колдун, хи-хи! Но сейчас я говорю о другом – наши испанцы не бросятся хватать вас по голословному обвинению, а некоторые ещё и примут вашу сторону. И папа знает об этом.

– Да, на наших прежних сослуживцев мы положиться можем. Но у твоего отца есть ещё его этруски. Их меньше, чем у нас боеприпасов, но он-то ведь не знает, сколько человек мы в состоянии уложить. И уложим, если придётся…

– И тогда вам придётся бежать?

– Естественно. Жаль, конечно, если случится так, но свобода дороже.

– Не хотелось бы. Будет погоня, а у меня не очень-то большой опыт скачки галопом, – сообщила Велия, обозначая заодно и собственную позицию, что, конечно же, не осталось не оценённым по достоинству.

– У нас с Наташкой он, можно подумать, больше! – заметила Юлька, и это было её единственной шпилькой. Доводить дело до крайности не хотелось, конечно, никому. Ведь неплохо же служится у Арунтия, очень даже неплохо! Мы уже не те новички в этом мире, что были какой-нибудь год назад, успели освоиться и кое-чему научиться, хрен где теперь пропадём, но всё-же нахрена это надо? Где ещё будет такая налаженная жизнь?

– Я поговорю с родителями, – решила моя ненаглядная, – Я почти уверена, что ваши опасения напрасны, но будет обидно, если случится какое-нибудь недоразумение. Папа умный человек, должен понять…

За остаток дня мы превзошли самих себя. Полуфабрикаты стволов – теоретически "гладких", поскольку хорошего оружейника позднего Средневековья их "гладкость" повергла бы в шок – у нас уже имелись, и по старой советско-российской привычке я забрал их на квартиру сразу же после изготовления. В силу такой же отечественной привычки иметь всё необходимое на дому была у меня обородована в углу одной из комнат и маленькая мастерская. Напрасно Укруф жаловался, что в большой мастерской Мегары он сделал бы всё быстрее и легче, а здесь у него ни инструментов нормальных, ни помощника толкового. В качестве имеющегося бестолкового он намекал на Софонибу, гы-гы! Его ожидал нешуточный культурошок, когда мы с Володей пообещали ему аж двух помощников потолковее практически сей секунд, и мой раб выпал в осадок, когда мы САМИ встали к верстаку. Полез было помогать и Серёга, и мне пришлось срочно придумывать ему самостоятельное задание, дабы он не путался у нас под ногами. В конце концов поручил ему нарезать маленькими кусочками свинец, чем он и занялся, пока мы с Володей заплющивали будущие "казённики". Несколько маленьких кусочков расплавятся быстрее, чем один крупный, и это немаловажно, когда ты заплавляешь заплющенный конец дома на газовой плите. Тем более – на примитивной античной кухне. Володя было полез пробуравливать шилом запальные отверстия, но я вовремя остановил его – мой первый детский самопал раздуло как раз из-за того, что запал оказался далековат от свинцовой заглушки казённика. После заплавления казёнников, дав им остыть, я сам замерил глубину импровизированным шомполом и разметил места запалов. Пока Володя пробивал их по моей разметке, я занялся деревянной ложей для первого готового ствола, обстругал вчерне, объяснил задачу Укруфу и поручил ему доводить агрегат до ума. Васькин с Серёгой занялись отливкой пуль – продолговатых в землю цветочного горшка, приготовленного Софонибой для будущей рассады чего-то чрезвычайно по её мнению полезного. Не было у нас ещё пулелеек под нормальные сферические пули, поэтому обстругали палочки по калибру стволов, сделали ими углубления в земле горшка и в них заливали свинец как в формы. Бастулонке я поручил подобрать что-нибудь из старого ненужного тряпья на пыжи, а сам лихорадочно соображал, чем поджигать заряд. В отличие от зажигательного состава спичечных головок, нормальный чёрный порох от слабого удара не детонирует, так что самодельный ударно-спусковой механизм классического самопала нам не подходил, и мы делали фактически примитивные "поджиги". Но ведь не попрёшься же в мегарский особняк Арунтия с тлеющими фитилями в руках! И тут я вспомнил про наши давно опустевшие зажигалки – без газа, но с кремнями и колёсиками. Это же готовые колесцовые замки!

– А я ещё не верил, когда напарник говорил мне, что все русские – бандиты! – сообщил потрясённый Хренио, когда я у него на глазах примотал зажигалку со снятым жестяным ограничителем искр суровой нитью к ложе самопала.

– Мы бандито, гангстерито, мы кастето-пистолето, – пропел я в ответ.

Заряд для пробного выстрела я отмерял сам. Гранулирование чёрного пороха – процедура технически несложная, но ответственная и кропотливая, и времени на неё у нас уже не было. А пылевидная "пороховая мякоть" – взрывчатка скорее бризантная, чем разгоняющая, так что передозировка чревата. Хоть и не травмой, а только порчей ствола – мои самопалы за то и ценились дворовой шпаной, что были травмобезопасны – но и это для нас было неприемлемо. Для маскировки я велел Софонибе погромыхать на кухне посудой и шмальнул в разделочную доску – хорошую, дубовую, толстую. Навылет не пробил, но пуля вошла в неё вся. Точность, конечно, получилась ещё та, но нам ведь не в тире стрелковые рекорды ставить, а почти в упор супостатов расстреливать – дайте боги, чтоб не пришлось…

В общем, к утру мы были готовы настолько, насколько это было вообще возможно в наших условиях. Пистолет Васкеса, семь "колесцовых" самопалов – по числу имевшихся у нас зажигалок – и восемь простых "поджиг" составили наш потайной огнестрельный арсенал, а три складных ножа и несколько самодельных "заточек" – оружие последнего шанса. Не приучен античный мир к скрытому ношению нелегального оружия, и этот фактор не раз уже нас выручал.

Сразу после завтрака вернулась Велия, по случаю переговоров заночевавшая у отца. И по её рассказу складывалось впечатление, что наш наниматель всё понял правильно. Во-первых, нам предлагалось, если захотим, явиться в полном боевом снаряжении. Во-вторых, все этруски Арунтия отосланы им охранять стену Мегары, а в воротах поставлены нести стражу исключительно испанцы. В-третьих, охрану самого особняка несут в этот день наши давние камрады-сослуживцы, которые ситуации, ставящей нас с ними по разные стороны фронта, просто-напросто не поймут. Словом, тесть предоставлял нам все мыслимые при данном раскладе гарантии. Конечно, это не исключало некоторой вероятности коварной ловушки, но и мы ведь настороже, а всех наших возможностей он не знает. Посовещавшись, решили, что на встречу с нанимателем идём мы с Васькиным, а все остальные запираются и баррикадируются у меня, вооружённые до зубов и готовые к любой неожиданности. Учитывая, что мёртвыми мы никому не нужны, шансы пробиться к своим, чтобы вырываться потом из города всем вместе, у нас были неплохие. Дополнительно их увеличила Велия, пожелав остаться с нашими. Условившись с оставленным за старшего Володей о паролях на случай связи через посыльного, мы с Хренио отправились на переговоры. Щитов и шлемов, демонстрируя добрую волю, брать с собой не стали, громоздких арбалетов – тем более, но мечи с кинжалами к поясам прицепили, пружинные пистоли во внутренние карманы плащей сунули и потайным огнестрелом затарились под завязку. Зависеть целиком и полностью от чужой доброй воли мы не собирались.

– Остальные готовятся по вашему сигналу штурмовать ворота? – пошутил Арунтий, увидев нас двоих.

– Давно готовы и ждут только сигнала, досточтимый! – отшутился я в том же духе.

– Заложников достаточно? – наш наниматель обвёл рукой присутствовавших в зале жену и детей от второго брака.

– Отошли их, досточтимый – вряд ли ты собирался вести серьёзный разговор при них.

– Тем лучше. Велия объяснила мне причины ваших опасений. Насчёт судилища жрецов какого-то распятого на кресте преступника, которого какие-то глупцы сделали богом, я не совсем понял, но суть, кажется, уловил – когда-нибудь расскажете подробнее. А пока, чтобы не держать вас и ваших друзей с домочадцами в напряжении – обсудим главное.

Мы с нашим испанским ментом переглянулись и едва не расхохотались, когда Арунтий спокойно и непринуждённо предложил нам прямо сейчас и вполне открыто как раз то, чего мы собирались достигать долго и упорно втихаря. А именно – войти в "мозговой центр" клана Тарквиниев в качестве его неотъемлемой составной части. Естественно, со всеми полагающимися при этом бонусами, что делало бессмысленной любую попытку кого бы то ни было из конкурентов клана переманить нас к себе. А что до нашей охраны – у босса было достаточно времени, чтобы обмозговать этот непростой вопрос, и предложенный им вариант, полностью устраивающий его, вполне устроил и нас. Ограничивать нашу свободу он не собирался, но настаивал на том, чтобы нас везде, где могла бы оказаться хотя бы теоретическая опасность, сопровождали вооружённые бойцы, которые при этом, оставаясь его наёмниками, переходили в наше оперативное подчинение, становясь как бы нашим отрядом. Отбор людей в него Арунтий оставлял полностью на наше усмотрение, хотя и заранее догадывался, кого мы выберем. Естественно, мы и не подумали обманывать его ожиданий, сразу же назвав камрадов по бывшему отряду Тордула, а в дополнение к ним – тех из нынешних сослуживцев, с которыми были наиболее дружны. После этого назначенный из их числа посыльный получил от меня навощённую дощечку, на которой я накорябал большими печатными буквами по-русски: "ВОЛЬНО, ПО РАСПОРЯДКУ". Это был один из наших условленных паролей, означающий, что взаимопонимание достигнуто, и можно расслабиться. Любая другая формулировка – или даже ошибка хотя бы в одной букве – означала бы необходимость оставаться начеку.

Мы ожидали теперь капитального допроса с выматыванием из нас мелких исторических подробностей, в которых мы откровенно "плавали", но наш наниматель начал с "политинформации":

– На днях к Гасдрубалу Козлёнку тайно прибыл посланец от Масиниссы. О чём они говорили, мне выяснить не удалось, но вчера они оба отбыли в Рим на военной триреме. Представляете? Гасдрубал Козлёнок, этот несчастный трус, на сей раз не убоялся даже осенних штормов! Да ещё и выбрал плохо приспособленную к плаванию в шторм "длинную" трирему вместо гораздо более безопасной "круглой" гаулы. Его дела в Риме настолько не терпят отлагательства, что он пошёл на немалый риск ради быстроты. И если я хоть что-то понимаю в политике, то думаю, что вы правы насчёт Ганнибала. Вот из-за чего я вас вызвал для откровенной беседы гораздо раньше, чем собирался. Вас ведь именно это насторожило?

– Именно это, – кивнул я.

– У меня нет больше времени ждать – кажется, уже начинается то, что вы предвидели, и я не хочу быть застигнутым врасплох. Похоже, что новым вновь избранным суффетам из числа сторонников Баркидов так и не придётся поуправлять городом, а Рим потребует новых "правильных" выборов. Ну и наверняка выдачи самого Ганнибала заодно – его есть в чём обвинить. И ещё – Велия сказала мне, что в ваших разговорах мелькало имя Катона. Это Марк Порций Катон? Бывший претор Сардинии и ревнитель старинных римских добродетелей? Тогда у меня ещё одна неприятная новость. Он добивается консульства на предстоящий год и, скорее всего, будет избран. А вы, кажется, говорили, что на усмирение Испании он отправится как раз консулом?

– Совершенно верно, досточтимый, – мрачно подтвердил я, – Консулом и во главе консульской армии. И это не вместо, а в дополнение к двум преторам и их собственным армиям. Значит, уже на будущий год…

– Да, и я рад, что вовремя забрал оттуда семью. А теперь я хочу знать всё, что об этом известно вам. Рассказывайте!

– О Гадесе у нас сведений нет, и это хороший признак. Если бы римляне устроили там погром, это попало бы в известную нам историю. Поэтому, скорее всего, Гадесу ничего не грозит. Преторы будут подавлять местные мятежи, а сам Катон поведёт войну с кельтиберами. После того, как он отразит их вторжение, он поможет претору Дальней Испании подавить мятеж турдетан, – более подробно я не знал сам, так что тестю приходилось довольствоваться лишь самыми общими сведениями.

– Значит, турдетаны скоро снова восстанут? И чем кончится?

– Катон замирит провинцию, но после его возвращения в Рим там снова заполыхает, хотя уже и не с такой силой. Новый претор справится и сам. Турдетаны будут потом иногда восставать при вторжениях лузитан, но постепенно смирятся с римским господством.

– Ну, неудивительно! Лузитаны – "освободители" ещё те! Значит, Катон Бетику в основном усмирит?

– Да, после него там установится провинциальное управление.

– С налогами и полной римской властью над бывшими союзниками?

– Вроде этого. Но в основном доходы Рим будет получать не с населения деревень, а от железных и серебряных рудников.

– Значит, кордубские рудники мы тоже можем потерять?

– Вполне возможно, досточтимый. Если ты дозволишь, я бы осмелился посоветовать свернуть там дела и перенести их поближе к Гадесу.

– Там только старые тартесские ещё рудники, которые почти полностью выработаны. Добытый металл будет обходиться гораздо дороже, чем кордубский.

– А много ли тебе его нужно, досточтимый? – я хитро ухмыльнулся, напоминая о своей осведомлённости насчёт главного испанского товара Тарквиниев.

– Нужна ведь ещё и маскировка, – ухмыльнулся в ответ тесть.

– Олово досточтимый Волний и так покупает. Сильно ли стеснит его необходимость покупать и медь?

– Да не особо. Просто мы привыкли иметь свою медь и не зависеть от её поставщиков. Но если дела таковы – наверное, придётся менять привычки. Да, надо писать отцу…

О причинах, которые будут толкать турдетан на всё новые и новые мятежи, наш наниматель нас не только не спрашивал, но и сам нас просветил. Ещё в Испании нам объясняли, что ключевой фактор – чьим ставленником является очередной претор и чью политику он, соответственно, проводит. И получалось, что когда наместничает ставленник аристократической группировки Сципиона, не забывающий ни об интересах своего патрона и его друзей, ни о собственных, и всё это, само собой, за счёт управляемой им провинции – провинцию это устраивает, а мелкие эксцессы и конфликты вызывают мелкие, которые легко уладить. Иное дело, когда управляет представитель "народной" группировки, о собственном кошельке, возможно, и не забывающий, но для покровителей уж точно ничего с населения не дерущий. – вот тут-то и вспыхивают мятежи. Парадокс?

– Сципион знает страну и те пределы, которых не следует переступать, – объяснил Арунтий, – Его люди, конечно, берут и с населения, но знают меру, а в основном обогащаются за счёт занижения выработки рудников и за счёт военной добычи. Напала, скажем, на Бетику очередная разбойничья банда из Лузитании – туда тут же ответный поход, и там уж не церемонятся, а лузитаны понимают, что отвечают за своих хулиганов, как и положено по родовому обычаю. Заплатят сверх награбленного у них ещё и контрибуцию, выкупят пленников – и претору сципионовскому хорошо, и его войску, и турдетанам. А когда приходят "бессеребренники" вроде катоновских – начинают "пресекать злоупотребления" и "умиротворять" страну. А если страна умиротворена, то там Риму не союзники уже нужны, а подданные, с которых и дерут как с подданных. А в свою собственную пользу обирает турдетан очередной претор или в пользу "сената и народа Рима" – турдетанам-то какая разница?

В отличие от Юльки при давешней дискуссии, тесть не задавал глупых вопросов типа "как бы нам устранить Катона". Ему-то не нужно было разжёвывать, что не в зловредном сенаторе дело, а в стоящей за ним "народной" группировке, в которой таковы все. Одного долдона убери – следующий на его место придёт, а за ним длинная очередь выстроилась, и всех хрен уберёшь.

– В римском сенате идёт постоянная грызня, – просвещал он нас, – Аристократы Сципиона против "народников" Катона. Аристократы устанавливают с подвластными народами патронажно-клиентские отношения, а Катон и его единомышленники считают провинции собственностью римского государства и народа, с которыми, если этого требуют интересы Рима, можно делать всё, что угодно. Всё ради Рима, всё ради римского народа. И тогда любой римский гражданин, попав туда, ведёт себя как пуп земли, которому можно всё. Но разве на всех римлян напасёшься? Их же – как саранчи.

Сам-то Катон честен и справедлив, надо отдать ему должное, себе лишнего не возьмёт и откупщикам со всеми прочими мародёрами воли не даст. Но он сделает своё дело и уйдёт, а мародёры останутся, а они ведь катоновские, такие же долдоны, для которых любой римлянин всегда прав, а подвластные варвары – заведомо виноваты. А в Испании этого не любят…

По поводу ближайших карфагенских дел Арунтий беспокоился меньше. Не станет Рим резать дойную корову, дающую ему каждый год по двести талантов серебра. В самом же городе у него, надо полагать, "всё схвачено". Дальняя перспектива для детей и внуков – другое дело.

– Можно ли остановить Рим тем оружием, которым пользуются в вашем мире?

– В нашем мире было… тьфу, будет такое, которым можно было бы хоть завоевать, хоть уничтожить весь этот мир по многу раз. Но здесь нам его не сделать – нет ни тех научных знаний, ни машин. Наш мир развивался много столетий, пока не наработал всего этого, и за пятьдесят лет этого разрыва не преодолеть.

– Но что-то ведь всё-таки можно сделать?

– То, что можно – уже делаем, досточтимый, – Диокл у меня как раз приступил к изготовлению стволов деревянных пушек из брёвен дикой африканской оливы, и особых затруднений тут не предвиделось, – Но этого недостаточно, чтобы остановить римское войско. От разбойников-нумидийцев, надеюсь, отобьёмся, если не сам Масинисса со всеми своими силами нагрянет, от него самого с его войском – уже едва ли, а уж о римских легионах и думать-то смешно.

– А если я помогу? Деньги, сырьё, рабочая сила – не ваша забота. Машины – тоже помогу, чем смогу. Надо будет – и мастерские Арсенала вам в помощь задействую. Понадобятся учёные греки – переманю или похищу. Скажите только, что вам нужно.

– Видишь ли, досточтимый… Как бы тебе объяснить… То, что сможем сделать силами этого мира мы – смогут и другие, если будут знать, как это делается. Смогут и греки, и римляне. А пятьдесят лет – срок большой. За это время Рим и сам таким оружием обзавёдётся, и противодействию ему свои войска обучит. И тогда уже его не остановит никто и ничто. Разве это тебе нужно?

– А кто их научит? Мы же будем хранить всё в тайне.

– Как ты это себе представляешь? Пару десятков орудий, которые мы уже начали делать, можно сделать втайне. Места они занимают немного, и их нетрудно спрятать от лишних глаз. Нетрудно и запастись для них боеприпасами, не привлекая лишнего внимания. Труднее, но для тебя посильно набрать и несколько десятков преданных и надёжных людей, которые не проболтаются посторонним. Можно даже найти достаточно укромное место для их испытания и обучения орудийной прислуги. Но это пара десятков орудий, достаточная для отражения небольшого набега дикарей. В большой же войне они погоды не сделают. Против самого Масиниссы и его войска таких орудий нужна добрая сотня в лучшем случае, а уж против римских легионов – многие сотни. И ведь они должны не просто лежать на складе – нужно будет обучать войско обращению с ними. Как ты собираешься сохранять всё это в тайне целых пятьдесят лет? Уже через десять лет самое большее Рим получит все нужные ему сведения, а через пятнадцать или двадцать к Карфагену подступит римское войско с тысячами таких орудий. Думаю, что они даже и усовершенствовать их смогут, а их возможности, ты уж не обессудь, многократно больше твоих. И если в нашей истории Карфаген продержался… тьфу, продержится в своей последней войне три года, из которых последний год будет выдерживать настоящую осаду, то с такими орудиями – только большими и бронзовыми – римляне снесут его стены за месяц или два.

– С бронзовыми? А как они их отольют?

– Как и мы – по восковым моделям. Как греческие скульпторы бронзовые статуи отливают.

– Хммм, – тесть призадумался, – Может быть, ты и прав. Но тогда получается, что ни Карфагена, ни Испании нам от Рима не спасти?

– Не спасти, досточтимый. Большие войны выигрываются большими силами, а их у Рима больше. Вот истребил Ганнибал во многих боях многие тысячи римлян, и разве кончились у Рима солдаты?

– Ну так это же они италийским союзникам, кто отличился на войне, римское гражданство дают. Даже рабов как-то раз освободили и целый легион из них сформировали, когда свободных не хватало. Сами римляне давно бы уже кончились.

– Нам-то какая разница, досточтимый? Для нас римский солдат – это римский солдат, кем бы он ни был до того. Перебьём нынешних – римские женщины ещё нарожают, а кого не нарожают римские – нарожают за них прочие италийские. А Италия велика и многолюдна, досточтимый.

– А италийки – горячи и любвеобильны, – пошутил Арунтий, припомнив, видимо, что-то из собственных былых похождений, – Хорошо, я понял. Но ты ведь говорил, что есть и такое оружие, против которого бессилен весь наш мир. Значит, и Рим тоже?

– Нам его здесь не сделать – ни за десять лет, ни за пятьдесят, ни за сто, – желанной для тестя "вундервафлей" был бы как минимум полноценный станковый пулемёт под полноценные винтовочные патроны, которых и иметь надо соответствующее количество, то бишь хренову тучу. Сам-то агрегат мы, возможно, даже и сделали бы, никто ведь не ставит задачу непременно уместиться в габариты, вес и цену "максима" на станке образца 1910-го года, но с патронами-то как быть? Бездымный порох на основе пироксилина – "изобретём", при наличии индийской селитры – говно вопрос, с капсюлями тоже в конце концов что-нибудь придумали бы, но латунные гильзы и оболочки пуль в потребных для прожорливого пулемёта количествах – как их нашлёпать без более-менее современной промышленности?