Текст книги "Арбалетчики в Карфагене (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

5. Кухонная политика

– Мы выяснили, досточтимый, что корабль с твоими травами из Гадеса Ферониды отправляют на Кипр, где и продают груз оптом нескольким покупателям, – докладывает Васькин, – Там след груза теряется, и его дальнейший путь узнать не удалось. Ясно только, что на самом Кипре признаков его использования не обнаруживается.

– Это мне уже известно из моих прежних источников, – заметил Арунтий, – Но раз вы узнали это сами – это хорошо. Значит, мои источники не ошиблись, и я по-прежнему могу доверять им. Продолжай выяснение подробностей, Хул – возможно, это даст нам какой-нибудь след.

Говорит он это на финикийском языке, на котором заслушивал и доклад Хренио. А вот меня сейчас наверняка заставит отдуваться на долбаном греческом…

– А что скажешь ты, Максим? – так и есть, млять, по-гречески, – Ты всё ещё считаешь, что перепродажа на Кипре ложная?

– Ты сам, досточтимый, делаешь так же. В Гадесе это твой груз – ну, твоего отца, это то же самое. От Гадеса до Карфагена он уже не твой. А в Карфагене – опять твой. Ты продаёшь его в Гадесе самому себе. А в Карфагене опять покупаешь его у самого себя. Этим ты запутываешь след, – я, естественно, имею в виду не совсем это, а то, что липовый посредник, формально самостоятельный купец – на самом деле человек Тарквиниев, но сформулировать это по-гречески пока-что свыше моих сил. Я стараюсь говорить короткими рублеными фразами, для которых мне легче припомнить греческие слова. От этого немного страдает передаваемый смысл, но здесь все свои, которые в курсе, и всё понимается правильно. Пару раз, впрочем, и при таком упрощённом изложении я затрудняюсь с подбором нужного греческого слова, и на помощь приходит Фабриций – хвала богам, владеющий иберийским. Отец хмурится на сына, но не препятствует. А я, отрабатывая устроенный мне заодно с докладом экзамен по греческому, продолжаю разжёвывать то, что и так уже все поняли:

– Ферониды тоже не глупы. Зачем им давать тебе след? На Кипре они продают твой товар самим себе. А где-то в другом месте опять покупают у самих себя. Как ты, так и они. Надо знать всю их торговлю на Востоке. Тогда разгадаем их тайну, – то, что её суть я давно разгадал, мы с испанцем пока держим при себе.

– Хорошо, поговорим о торговле Феронидов, – соглашается наш наниматель. По-финикийски, что не очень радует, но Фабрицию дозволено переводить нам на иберийский там, где мы начинаем морщить лбы и хлопать глазами.

Но начал "досточтимый" не с бизнеса клана Феронидов и даже не с торговли с богатым Востоком, а с торговли вообще. Для нашего "общего развития", как мы поняли. Кое-что из этого мы, конечно, уже знали, кое о чём догадывались, но отрывочно, фрагментарно. Сейчас же, хоть и не вдаваясь в совсем уж мелкие подробности, наверняка засекреченные, а обходясь общим обзором, Арунтий раскрыл перед нами картину средиземноморской "глобализации". Для наглядности по его знаку раб расстелил карту мира, при виде которой мы с Васькиным едва не выпали в осадок. Если район Средиземноморья был показан на ней более-менее приемлемо, то остальное – ну, приступ истерического хохота мы всё-же сумели подавить в зародыше. Нет, в принципе-то я знал о весьма незавидных географических познаниях классических греков, но ведь те времена давно прошли! Спустя столетие после обследования берегов Западной Индии, Персидского залива и Красного моря флотилиями диадохов покойного Александра Филиппыча греческие карты могли бы стать и поточнее. Впрочем, для Средиземноморья хватало и этого убожества.

В основном наш наниматель говорил нам о морской торговле, но коснулся в общих чертах и сухопутной, главным образом африканской. Несмотря на существование вот уже в течение трёх столетий открытого Ганноном Мореплавателем западного побережья Африки, немалую роль играли и караванные пути через Сахару, самый западный из которых практически повторял путь Ганнона, только по суше. От него ответвлялись и пути понезначительнее, пересекающиеся местами с другим важным путём – от Малого Лептиса, и вместе они охватывали практически всю Западную Африку. По этим путям в Карфаген поступали золото, слоновая кость, хорошая соль, шкуры диковинных зверей и сами звери, говорящие птицы и чёрные рабы, целые вереницы которых пригоняли в Малый Лептис обитающие южнее ливийцев гараманты. Они же доставляли и дорогие красные самоцветы.

Ещё один путь от Малого Лептиса шёл на восток – к Египту, через который можно было добраться до Нубии или к портам узкого Эритрейского моря. Но эти пути находились уже под контролем богатевшего на посредничестве птолемеевского Египта, и карфагенских купцов по ним не пропускали. Сам Египет получал по ним золото, слоновую кость и чёрное дерево из Нубии, а по Эритрейскому морю – аравийские благовония, живых слонов из Эфиопии и драгоценные тонкие ткани, самоцветы с жемчугом и пряности из Индии.

Но сухопутная торговля – вспомогательная, основной же грузооборот идёт по морю. Чёрное дерево, например, возят на кораблях. Чтобы не переплачивать за египетское, его приходится везти с запада, морским путём Ганнона.

Заодно перевозятся и целебные орехи из южных африканских лесов, и некоторые другие африканские товары, торговлю которыми ведут купцы из Тингиса. Из Гадеса везут железо и изделия из него, медь, готовую бронзу и олово для её выплавки. А кое-кто – тут Арунтий хитро улыбнулся – возит оттуда и драгоценную чёрную бронзу. Из Испании же поступают и самоцветы – аквамарины и изумруды, которые качеством уступают индийским, зато обходятся значительно дешёвле – тут от такой же хитрой улыбочки едва удержался я. Из Галлии через греков-массалиотов тоже доставляют олово с далёких Касситерид и солнечный камень с ещё более далёких северных морей. Из Греции – дорогая керамика и произведения искусства, наксосский наждак, инструменты из твёрдой лаконской стали и дорогая косская ткань. Из Александрии и подвластного Египту Тира идут льняное полотно, писчий папирус и драгоценные товары Востока – пряности, благовония и индийские ткани, стоящие ещё дороже косских. Тирийские финикийцы, пользуясь покровительством египетских Птолемеев, даже сами плавают в Индию, откуда в числе прочих индийских диковинок привозят даже живых павлинов. Карфагенским же модникам приходится покупать всё это уже у египтян, переплачивая втридорога.

Особое место в торговле занимает пурпур. Это эксклюзивный финикийский товар, который поначалу вообще был исключительной монополией Тира. Но с тирийскими эмигрантами секрет красителя попал в Карфаген, а упадок метрополии после её погрома Александром выдвинул Карфаген на первое место по его производству. И хотя при египетских Птолемеях Тир оправился от былого разорения, восстановить своё преобладание в торговле пурпуром уже не мог. Да и истощились в восточной части моря местообитания дающего драгоценную краску моллюска, а на западе они все принадлежат карфагенским добытчикам. Сам краситель иноземцу никто не продаст – продаётся только готовая окрашенная ткань или пряжа. И хотя секрет пуппура давно уже не тайна за семью печатями – и технология известна, и сам моллюск, и места, где его можно найти – с финикийцами в финикийском городе не очень-то поконкурируешь. Три финикийских клана в Карфагене сосредоточили в своих руках и поделили между собой все дела, связанные с пурпуром, и никого постороннего к этим делам не допускают. Хоть и не закреплена их монополия в законах, нарушать её – весьма чревато. Были нарушители, и немало их было, но все они кончили плохо. Нашёл "бесхозных" моллюсков, произвёл краситель – изволь продавать его только этим кланам-монополистам. Ну и какой смысл?

В числе этих трёх "пурпурных" кланов – и Ферониды. Торгуют они в основном с островами Эгейского моря, Малой Азией и Египтом. И хотя основные доходы они получают от пурпура, не брезгуют и "мелочами". На Кипр, например, возят олово и ливийских рабов, на Родос – африканские орехи и слоновую кость, в Египет – в основном серебро, которого на Востоке не хватает, а экзотическими товарами Египет и своими собственными завален. Экзотические товары Ферониды в Эгейском море островным грекам сбывают. В том числе вот и заморскими "снадобьями" Тарквиниев где-то спекулируют.

Мы с Васькиным старательно "законспектировали" на навощённых табличках рассказанные нам сведения о торговых делах Феронидов и взяли тайм-аут для "обдумывания". На самом деле, конечно – до момента, когда наше владение греческим будет признано удовлетворительным для личного участия в "командировке". Судя по намёку Арунтия, мы уже близки к удовлетворительной оценке, но пока ещё её не заслужили. Раз так – подождём…

Позже, когда наши собрались у меня на посиделки, возникло и ещё одно соображение. О моей догадке насчёт Египта мы с Хренио договорились помалкивать пока даже в нашей компании. Бабы есть бабы, будут судачить с соседками-аборигенками – могут запросто проболтаться. Особенно Юлька, жаждущая заделаться местечковой "светской львицей" и при этом изучавшая древнегреческий для чтения древней классики в подлиннике. Захочет крутость свою в виде причастности к тайным делам продемонстрировать, головой не подумает и сболтнёт лишнее. Не обязательно, конечно, но при таких ставках лучше перебздеть, чем недобздеть. Поэтому об Египте мы молчим как рыба об лёд, а говорим о Кипре, на который ведёт нащупанный след, и прочих греческих островах до кучи. Мелькает в разговоре и Кос – бабы есть бабы, и поболтать о красивых тряпках для них – святое. Наташка, обещавшая не рассказывать Юльке о шёлковом платье Велии, сдержала своё обещание весьма своеобразно. Имя Велии в её рассказе Юльке не прозвучало, вместо неё фигурировала вымышленная жена не менее вымышленного карфагенского вилловладельца, на землях которого мы якобы делали привал в пути, зато суть Наташка выложила Юльке полностью. В результате мне досталось куда меньше юлькиных шпилек, чем могло бы, а вот Серёга схлопотал по полной программе. За то, что не расшибся в лепёшку и не изыскал способа заделаться олигархом, из-за чего она вынуждена позориться, нося "рвань". Попытка Серёги напомнить ей, что большинство соседок одеты куда беднее её, успеха не возымели – Юлька ещё и дополнительно возмутилась сравнением с "этими нищими лахудрами", гы-гы! Впрочем, за прошедшие с тех пор несколько дней она малость поостыла, и истерика трансформировалась в идею-фикс – заставить нас продавить командировку на Кос, где по её мнению местный шёлк должен был стоить значительно дешевле. Сейчас же эта тема всплыла вот почему. Среди торговых интересов Феронидов фигурировал и Родос, а косским шёлком, как успели уже выяснить наши бабы, в Карфагене торговали как раз родосцы. И хотя нам с нашим испанским ментом на бабьи завидючие глаза как-то начхать, в целом идея представляется стоящей.

Нас ведь, русских, хлебом не корми, а дай порешать на кухне глобальные вопросы геополитики. А какая же геополитика без карты? Но если античная карта мира вызывала у нас смех, то карты небольших участков Средиземноморья получались у местных картографов куда лучше, и пользоваться их продукцией можно было вполне. А из карты южной части Эгейского моря вытекало, что от Родоса до Коса – рукой подать. Да и от Кипра, куда ведёт разведанный след табака с кокой, до Родоса тоже не так уж и далеко. Родос же в Эгейском море – нехилый центр транзитной торговли, эдакий эгейский Карфаген в миниатюре, и версия о запутывании Феронидами следов через Родос будет для нашего нанимателя вполне правдоподобна. А для нас – пожалуй, что и выгодна.

За те три дня отдыха на природе Наташка в конце концов показала нам и подходящего шелкопряда, а Велия и Велтур, не раз уже ездившие с отцом на подобные пикнички, подтвердили его достаточно широкую распространённость. В Испании его полно, а тут растительность в основном такая же, так что и распространённость его просто обязана быть такой же. Собственно, Наташка нам два вида показала – дубового и соснового, которые на мой дилетантский взгляд кроме диеты ничем больше друг от друга и не отличаются. Эти, в отличие от показанного нам ранее кучкующегося походного – одиночные, и в этом смысле не так удобны для обнаружения и сбора коконов, как походный. Зато волосатость у этих одиночных гусениц куда меньшая, и в коконе ядовитые волоски не остаются, а это гораздо важнее. Для выделки шёлка годятся оба, но кому-нибудь охота лезть на верхушку сосны за коконами соснового шелкопряда?

Поэтому, поразмыслив, я решил отдать предпочтение дубовому. Строго говоря, он не шелкопрядом, а коконопрядом по словам Наташки дразнится, если по научному, поскольку с тутовым шелкопрядом состоит в несколько более отдалённом родстве, чем дубовый походный и сосновый, а настоящий дубовый шелкопряд только на Дальнем Востоке обитает. Но мне-то не один ли хрен, шелкопряд он или коконопряд? Раз шёлк даёт – а нам он его даст, хрен куда от этого денется – значит, для меня будет шелкопрядом, и баста! А раз шелкопряд подходящий у нас, получается, есть, то самое время подумать об умеющих с ним обращаться трудовых ресурсах. О людях то бишь. Вот о людях мы и думаем – ага, крепостных бы нам теперь душ по триста, гы-гы! А если серьёзно – то пару-тройку сборщиков коконов и шелкопрядильщиц с Коса.

Обозвав меня в очередной раз сволочью, эгоистом и рабовладельцем, только о наживе и думающим, Юлька всё-же призадумалась над идеей и решила, что ничего нереального в этом нет. За столетие хоть какая-то часть индийских рабов, да освободилась. А что они умеют кроме выделки шёлка? Ровным счётом ничего. Вдобавок, эти кастовые индийские заморочки, по которым чем твой отец занимается, тем и ты обязан заниматься. В лучшие профессии тебя никто не допустит, там своих хватает, а в худшую ты и сам не перейдёшь – карма не велит. А семьи у индусов многодетные, наверняка размножились за столетие, и где на всех шёлковых коконов напастись на маленьком Косе? Наверняка найдутся согласные эмигрировать, просто хрен кто их просто так отпустит секрет косского шёлка по миру разносить, и главная проблема будет – вывезти работничков втихаря. Но мы мафия или где? Гангстеры или погулять вышли? А раз так – получается, что для нас прямой резон на Кипре "обнаружить" или "разгадать" родосский след тарквиниевских товаров, прогуляться по нему, в процессе вынюхивания "потерянного" следа зарулить на Кос, с которого "заодно" скоммуниздить и нужные нам шелкотекстильные кадры, а уж потом только "осениться гениальным озарением" об Египте. Переглянувшись с испанцем, мы понимающе подмигнули друг другу. Египет подождёт…

За вином и хорошей закусью наших всегда тянет о больших и важных делах поболтать. Например, о политике – эта советская ещё привычка оказалась в нашем народе неистребимой. Васькин с нас хренеет, но мирится с этим как с неизбежным злом.

– Всё это долбаная коррупция! – бубнит Серёга, которому Юлька отвесила уже затрещину, чтоб не нажирался, – Вот Ганнибал теперь наведёт порядок!

– Ага, "сильная рука"! – соглашается с ним Володя, – Если собственных любимчиков на хлебные кормушки не рассадит, то может и в натуре порядок навести.

Как раз в те дни, когда Арунтий отдыхал за городом – явно знал заранее и обеспечил себе полную непричастность – Ганнибал ввёл в город часть своих ветеранов, обеспечив себе тем самым силовую поддержку. Ещё не военный переворот, но уже его подготовка, если вдуматься.

– Теперь Совет Ста Четырёх разгонит на хрен и будет править сам! – прогнозирует Серёга.

– Не разгонит, – поправляет его Юлька, – Иначе это было бы известно. Правда ведь, Макс?

– Вроде, разогнать не должен, – припоминаю я то, что читал когда-то, – Часть полномочий только перетянет на суффета, то бишь себя, а часть – на Народное собрание. Ну и, вроде, ограничит срок пребывания в Совете Ста Четырёх до одного года. Сейчас они пожизненно туда попадают, а будут на год, а на следующий уже нельзя, только через год. Как в Риме, только в Риме исполнительная власть таким манером ограничена, а сенат нет, а тут Ганнибал собрался и законодателей в такие рамки загнать.

– А чё, коррупции тогда в натуре может меньше стать! – предположил Володя, – За год хрен успеют нужными связями обрасти!

– Ага, в теории! – хмыкаю я.

– А на практике чего?

– А ты прикинь сам. Я даже не буду говорить о способности кухарок управлять государством…

– Ну, так уж прямо и кухарок?

– Я утрирую для наглядности. Вот представь себе, ты – ну, не кухарка, а целый гончар-горшечник, гы-гы! Умелый, квалифицированный, сын и внук горшечников. Честный, работящий, уважаемый коллегами по ремеслу и соседями по дому и кварталу. В общем – авторитетный работяга. И вот избирают тебя в означенный Совет Ста Четырёх…

– Горшечника?

– А почему нет? Ганнибалу реальная власть нужна. А для этого ему как раз такой Совет и нужен, в котором подавляющее большинство ни хрена в государственных делах не понимает и поэтому тупо поддерживает своего компетентного лидера. "Какой рабочий от машина имеет умный голова?" – ради прикола я ввернул цитату из Демьяна Бедного, – Если он решит вопрос с оплатой этих выборных "народных представителей" – скорее всего, именно таких и наберёт. Но это – так, к слову. Итак, допустим, ты избрался, получаешь хорошее жалованье, руками больше не работаешь, в глине их не мажешь, а работаешь головой – ну, в глазах своих соседей-избирателей – обсуждаешь какие-то жутко важные вопросы, голосуешь за что-то там непонятное, что Ганнибал подскажет или кто из его людей, в общем – вершишь государственную политику. Поди хреново?

– Загребись! Предел мечтаний для простого работяги! Теперь он за Ганнибала кому хошь глотку порвёт!

– Ага, первые полгода. А потом призадумается о будущем. Год-то ведь кончится, а с ним – и срок полномочий. На второй срок избираться нельзя – никому нельзя, ни проклятым олигархам, ни ему, честному и правильному работяге. Год пройдёт, и куда ему – опять к своим горшкам?

– Ага, после того, как год политику вершил, гы-гы! Хотя – годик на своих горшках перекантоваться, потерпеть, а на следующий снова избраться…

– Если выберут. А выберут ли? Ведь наказов-то ему при выдвижении надавали вагон и маленькую тележку. А какие наказы у "маленьких простых человечков", ты представляешь? Реально все их удовлетворить?

– Да, всё хрен исполнишь… Популярность уже не та, могут и не выбрать…

– Вот именно. И тогда – обратно месить глину всю оставшуюся жизнь и терпеть насмешки каждого второго из соседей и ежедневное пиление жены. Весёлая перспектива?

– Жопа! Полная жопа!

– Вот и будет он вторые полгода думать об этой самой жопе. А теперь представь себе, что как раз в момент этих невесёлых размышлений к нему подкатывается толстосум и намекает, что можно ведь и солидную работёнку по истечении срока полномочий получить, только эту награду заслужить надо. Где-то что-то поддержать, где-то что-то отвергнуть, где-то на что-то глаза закрыть. В общем – помочь сейчас тем, кто поможет ему потом. Один из трёх может и окажется принципиальным и пошлёт подкатывающихся на хрен, а вот два других, скорее всего, согласятся. Так что в смысле коррупции – может и уменьшится, но вот намного ли?

– А хрен её знает…

С политики, как водится, переключились на светские сплетни. Тут, конечно, уже в основном бабы судачили – выпив, покурив… Мы-то ивовые листья курили, к которым привыкли уже как к обыкновенному ритуалу, и я с Васкесом лишь периодически обменивался тоскливыми взглядами, вспоминая о транзите настоящего американского табака, а вот для баб что этот настоящий табак – чёрный, сигарного типа, не наш вываренный – что ивовые листья, один хрен слишком крепко. В смысле – горлодёристо. И покуривают они поэтому то же, что и аборигены, то бишь коноплю. Спасибо хоть – не опиум…

Серёга с Юлькой ничего поделать не может и отрывается на "травке" сам, раз уж на вино приналечь не дают. Володя пробует урезонить Наташку, но Юлька тут же вмешивается в это дело, отстаивая женское право "поотжигать". И сразу же переходит к примерам из "высшего света", о котором обе наслышаны уже от соседок. А уж элита карфагенская "отжигает" так, как нам и не снилось. И, как и в нашем современном мире, образ жизни элиты служит излюбленным предметом для обсуждений среди "народных масс". Неважно, что нет газет, журналов, ящика и интернета. Где-то кто-то что-то мельком увидел или услыхал, где-то о чём-то домашний раб проболтался, где-то кто-то из самих участников "отжига" прихвастнул – и слухи ползут, обрастая от рассказчика к рассказчику всё новыми и новыми подробностями. И услыхавшая на рынке новость уже из десятых рук соседка с верхнего этажа, конечно же, знает всё "совершенно точно". И немалая доля правды в этих светских сплетнях таки имеется. И опиум "золотая молодёжь" покуривает, не одну только коноплю, и оргии на вечеринках в элитных домах устраиваются – и не только с рабынями и нанятыми шлюхами-профессионалками, а и со вполне "добропорядочными" девицами и женщинами. А чему удивляться, если в летний праздник Астарты толпы означенных "добропорядочных" под предлогом "священного обычая", на самом деле давно уже не обязательного, стекаются "оторваться" в её храм?

Откровенно говоря, нам и рыночных слухов про такие дела на хрен не нужно. Обезьяньи инстинкты и у элиты зашкаливают, и многие олигархические семейства в Мегаре живут напоказ, а архитектура в ней преобладает греческого типа, с открытыми портиками, лишь матерчатыми ширмочками занавешенными. Это бабы наши туда не вхожи, а мы-то ведь всё это "олигархическое моральное разложение" охраняем, и когда заступаешь вечером в караул и идёшь тащить свою смену – кое-что видно и собственными глазами. Иногда и достаточно многое, если "мероприятие" происходит в том доме, который тебе довелось "бдительно охранять и стойко оборонять"…

– А Мириам-то чего отчебучила! – делится свежей сплетней Юлька, – На днях, когда Арунтий с вами в отъезде был, прямо в доме тусовку собрала! Ну и зажигали же они там! Сама она "травы" накурилась, хи-хи, танцульки затеяла, а платье-то – мало того, что полупрозрачное, всё просвечивает, так ещё и открытое. Она плечами-то двинула, фибулы соскользнули, да всё её "хозяйство" и вывалилось наружу, хи-хи! А Мириам – хоть бы что! Прикололась и вообще устроила стриптиз! А потом…

– Юля, давай с именами потише – слуги слышат, – оборвал я её. Что было "потом", мы и так уже знали от наших иберийских камрадов, нёсших в тот день охрану особняка, и никчему об этом судачить рабам. Хоть и по-русски говорим, кое-какие слова нашим слугам уже понятны, не говоря уж об именах. Но куда там! Единственное, чего я добился – это говорить стали потише, чтоб рабам слышно не было. И видно по Юльке, что не столько осуждает она эту оторву Мириам, сколько завидует её "красивой" жизни.

– Она же, представляете, ни одного праздника Астарты не пропускает! Даже когда замужем была – всё равно в храм ходила! А уж как овдовела – с половиной Мегары перепихнулась! Пять раз залетала и аборт делала! Представляете, как зажигает!

Судя по "пяти разам", информация Юльки прошла через трёх посредников, точнее – посредниц, каждая из которых добавляла по дополнительному разу от себя. Я слыхал только о двух разах – от Велии, которую в симпатиях к Мириам не заподозришь, поскольку взаимоотношения у них – ну, скажем, далеки от дружеских.

Мириам, о которой сплетничают наши бабы – дочь Арунтия от первого брака с покойницей-финикиянкой. Но если Фабриций, который от того же брака, воспитан отцом в ежовых рукавицах – на этрусский манер – и вырос, кажется, нормальным мужиком, то сестра его – финикиянка финикиянкой, причём – в худшем смысле. Избалованная капризная обезьяна, вытворяющая всё, что только левой ноге захочется. И до замужества-то равнялась во всём на финикийскую родню своей мамаши, замуж вышла в такую же семейку, да и теперь, овдовев и вернувшись в отцовский дом, компанию водит с такими же, как и сама. При этом, будучи законной дочерью, высокомерна и сразу же попыталась "поставить на место" прибывшую раньше нас Криулу с детьми, которых считала чуть ли не рабами. Карфаген – это не Кордуба и даже не Гадес. Но и эта Мириам – что-то с чем-то. Даже новая жена нашего нанимателя, тоже финикиянка и хозяйка дома как-никак, далеко не так надменна, как эта стерва. Не позавидуешь семейной жизни карфагенских олигархов…

– Арунтий первый раз женился ради связей – надо было в городе "прописываться", гражданство получать, а для этого местную родню из числа граждан надо иметь, и не из самых простых, если хочешь серьёзные дела вести, – делится Серёга тем, что нам всем и так давно уже известно, – А на второй, нынешней – чтоб в Совет Трёхсот попасть. Хоть он и бутафорский и ничего на самом деле не решает, но только через него можно о месте в Совете Ста Четырёх помышлять. Ради такого на ком только не женишься!

– Да, связи – это всё, – задумчиво соглашается Володя, – Обзавёлся ими – и всего достигнешь играючи, по блату…

– Сталина на них нет! Ничего, вот Ганнибал порядок-то наведёт!

– Да хрен наведёт! Скорее, его самого "наведут". Связи – они рулят…

– Дались вам эти связи! – хмыкаю я, – В делах помогают, не спорю. Но ради этого превращать в кошмар обстановку в доме – ну её на хрен, такую помощь такой ценой. Чтоб на такой, как эта Мириам, жениться – это ж свихнуться надо!

– Уж чья б корова мычала! – тут же взвилась на дыбы Юлька, – Ты, Макс, сам без пяти минут зять Арунтия! Ты и через постель своей испанской малолетки в олигархи выберешься, вот и перебираешь – можешь себе позволить попривередничать! Ты и сейчас уже как олигарх – больше всех получаешь, вон какие хоромы себе снял! С индивидуальной купальней!

– Ага, с ней самой, гы-гы! – если Юлька завелась, да ещё и под "травкой" – урезонивать её без толку, да и никчему. Могла бы и сама в таких же "хоромах" жить, если бы на низкопробное тряпьё с бижутерией большую часть серёгиного жалованья не спускала. И кто ей доктор после этого?

Собственно, живём мы все в многоквартирных инсулах в достаточно приличном районе между Мегарой и Бирсой.

Удобства, конечно, не современные, но уж водопровод-то имеется. От акведука вода поступает прежде всего, конечно, в Мегару, а уже оттуда – и в Старый город. Там она разливается по сети подземных цистерн, дополнительно наполняемых и дождевой водой в зимний период. Пока не было акведука – только от этих зимних дождей и наполнялись. Впрочем, тогда и сам город поменьше был, и дождевой воды хватало.

На верхние этажи приходится подавать воду цепным насосом-черпаком, изобретённым то ли александрийскими, то ли сицилийскими греками. Есть лишние деньги – заплатишь, и обслуживающие дом рабы домовладельца накачают, нет или жаба давит – качай сам. На первом этаже хватает напора и от цистерн, поэтому первый этаж – самый элитный и дорогой. Пить эту воду из цистерн без предварительного кипячения не рекомендуется никому – это Африка, а кишечной палочке глубоко наплевать, солидный ли ты жилец с первого этажа или шантрапа с самого верхнего, но помыться ей можно вполне. Или ещё какие дела справить, для которых в менее благоустроенных жилищах "удобства на улице". Водопровод и канализация – великое дело.

Квартал, состоящий из нескольких пристроенных друг к дружке инсул, имеет свой внутренний дворик с небольшим садом, фонтанчиком и общественной купальней, и только на первых этажах есть купальни в самих домах – для обитателей этажа. Вот в таких квартирах, аренда которых обходится в шекель в день, и обитают наши, и Юлька страшно недовольна тем, что купальня бывает иногда занята соседями, и ей приходится ждать своей очереди. Первая же инсула в каждом квартале – особая, в ней квартиры первого этажа с собственными ванными комнатушками, и вот такую как раз, стоящую полтора шекеля в день, занимаю я – ага, хоромы с купальней. До настоящих мегарских купален ей как раком до Луны, ванна – только с Софонибой усесться, облокотившись на края, да побалдеть маленько перед помывкой, и за это удовольствие я переплачиваю лишние полшекеля в день. А иначе – или общественная купальня, когда свободна, или бронзовая ванна, которую наполнять и опорожнять приходится врукопашную.

Если это и есть буржуазное… тьфу, рабовладельческое моральное разложение, которым меня попрекает Юлька, то что же тогда в особняках мегарских олигархов?

– Проклятые эксплуататоры! – шипит та.

– Ага, особенно тебя заэксплуатировали по самые гланды, гы-гы!

– Сволочь ты, Макс! Сволочь и эгоист! И вообще – эксплуататор-рабовладелец!

Тут уж даже Наташка заржала, тыкая пальцем на соседний столик, за которым, обслужив нас, насыщались теперь наши рабы. Судя по их приглушённому, но в целом довольному гомону, никто из них пока не собирался падать ни от утомления, ни от голода. Впрочем, это ж Юлька! Раз она в своём репертуаре, значит, всё нормально и жизнь продолжается.