Текст книги "Скрипач (СИ)"

Автор книги: Aston_Martin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Тесса, распрощавшись с Гансом и пожелав ему доброй ночи, отправилась в свою комнату. Ганс, дождавшись, пока Тесса уснет, зашел в её комнату и сжег очередную веточку, отметив про себя, что букет, данный знахаркой, заметно похудел. Помолившись, юноша лег на диван и заснул, как только голова коснулась подушки.

Так полетели дни. Вернер в определенные часы давал Тессе какие-то микстуры, хранившиеся в небольшом темном ящичке, затем интересовался подробностями самочувствия больной и фиксировал все в своем блокноте. Проведя все необходимые процедуры, доктор уходил в город, где подолгу гулял. По вечерам все жители ставшего таким уютным и живым дома собирались в гостиной, где разговаривали на самые разнообразные темы, читали вместе свежие газеты и книги.

Несмотря на все это, Ганс чувствовал, что лучше девушке не становилось. Очень беспокоило юношу и то, что все чаще Тесса куталась в теплую шаль, сетуя на холод в доме. Ганс натапливал камин до того, что кирпичи раскалялись до красноты, но и это не помогало. Юноша по-прежнему не мог надолго отлучаться из дома, поэтому единственными средствами, на которые содержался дом, были деньги, взятые юношей из Парижа.

Лежа на диване очередной бессонной ночью, Ганс думал о том, что происходило последние дни. Общество, собравшееся в доме, уже превратилось из совершенно разных людей в одну семью. Юноше было радостно слышать шутки и рассказы весельчака Вернера, наблюдать, как смеялась его анекдотам Тесса. Спустя некоторое время после приезда Вернера, Гансу стало выпадать несколько часов в день на занятия музыкой, чему юноша был весьма рад. Казалось бы, что он чувствовал себя вполне счастливым, но…

На самом деле Ганс понимал всю относительность и мнимость своего счастья. Юноша до сих пор чувствовал, что нечто не дремлет и стережет вход в дом, дожидаясь, когда, наконец, дверь отворится.

Проводя очередную бессонную ночь в раздумьях, Ганс вдруг увидел яркие потоки света за окном. Красноватые отблески танцевали на стене комнаты. Ганс приподнялся с дивана и, стараясь не разбудить привычно спящего в кресле Вернера, прошел к окну. Выглянув на улицу, Ганс увидел языки пламени, высоко тянувшиеся из окон и от крыши соседнего дома.

Не раздумывая, юноша выбежал в прихожую и, накинув плащ, отправился на улицу. В соседнем доме проживали сразу несколько семей, и все они в полнейшем переполохе размещались на улице и перетаскивали уцелевшие вещи. Найдя знакомую соседку, юноша спросил, все ли в порядке, и чем можно помочь. Женщина плакала и не могла ответить ничего вразумительного. Оглядевшись по сторонам, Ганс увидел, что два мужчины пытались затушить поднимающееся пламя, черпая воду из колодца, находящегося в одном из дворов. Не теряя больше времени, юноша поспешил к ним, чтобы помочь. К стоящему рядом с домом дереву прислонили лестницу и, попеременно взбираясь на неё, передавали ведра с водой и выливали на горящие стены и крышу. Из других домов также показались жители, разбуженные ярким заревом пожара.

Через некоторое время начал накрапывать мелкий дождик.

– Ганс! Ганс! – вдруг услышал Ганс, спускавшийся в этот момент с лестницы.

К нему подбежала Тесса и тут же уткнулась в промокшую от воды и пота рубашку. Обняв любимого и убедившись, что с ним все в порядке, девушка сказала:

– Я останусь тут, чтобы помочь. Пожар нужно непременно потушить до утра! Наш дом совсем рядом… Как бы огонь не перекинулся на крышу…

Ганс пытался было возразить и отправить девушку домой, но Тесса уже убежала к колодцу, чтобы сменить уставшего мужчину у лебедки колодца. Девушке со всех сторон подавали ведра, которые она насаживала на крючок и опускала вниз.

Дождь все усиливался и вскоре превратился в сплошную стену падающей с небес воды. Огонь пылал все менее ярко и вскоре совсем исчез в очертаниях стен и окон наполовину сгоревшего здания.

Переполох на улице не закончился вместе с пожаром. Множество людей бегали под ливнем, продолжая переносить вещи, искать детей и разбежавшихся домашних питомцев. Ганс, попрощавшись с знакомыми соседями, пошел разыскивать Тессу.

Обойдя дом и улицу кругом, юноша не встретил девушку и решил вернуться домой, так как посчитал, что она уже там – сушит промокшие насквозь вещи. Но, зайдя в дом, Ганс обнаружил только перепуганного, заспанного и промокшего Вернера, который тоже только что вернулся с улицы, убедившись, что никому не нужна помощь доктора.

Узнав, что доктор так же не видел Тессу, Ганс вернулся на улицу и продолжил поиски. Обойдя кругом сгоревшее здание, он приблизился к колодцу и тут же ахнул от испуга. Рядом с кучей обгоревших досок и мебели, Ганс увидел бледную, совершенно бездвижную Тессу. Девушка сидела, закрыв глаза и прислонившись головой к торчавшей вверх ручке перевернутого кресла. Подбежав к ней, Ганс присел на колени и подхватил девушку на руки, но Тесса даже не открыла глаз и не посмотрела на него. Её голова беспомощно повисла, упав на плечо юноши.

Толкнув ногой входную дверь, Ганс влетел в дом и поднялся по лестнице на второй этаж прямо в комнату девушки. Вышедший на шум Вернер, увидев, что девушке плохо, последовал за ними наверх.

Легонько похлопав девушку по зекам, пытаясь привести в чувства, Вернер покопался в своем чемодане и вытащил на свет небольшую склянку. Обмокнув небольшой кусок ткани в содержимое флакона, доктор сунул эту тряпку под нос девушки. Через несколько секунд, почувствовав резкий и неприятный запах вещества из флакона, девушка резко вздохнула и очнулась.

Ганс хотел было подойти к ней, но Вертер осторожно выпроводил его из комнаты, объяснив, что девушка ещё окончательно не пришла в себя, и что ей нужен покой.

Сдавшись на уверения доктора, Ганс ушел в гостиную. Ломая пальцы в ожидании Вернера, Ганс время от времени поглядывал то в окно, то на образ богоматери над камином.

Начинало светать, когда доктор, наконец, спустился вниз, держа в руках свой маленький чемоданчик с лекарствами. Не дожидаясь вопроса юноши, Вернер сказал:

– Кризис миновал. Теперь она спит. Больная пережила за сегодня настоящее потрясение, и теперь я не могу сказать точно, какой ход примет болезнь дальше… Но сейчас госпоже Айхенвальд нужен покой и хороший отдых. Как только она проснется, я смогу сказать, что будет дальше…

Ганс не совсем понимал, какой смысл вкладывал доктор в слово «кризис», а также, почему нельзя было пойти к Тересе в комнату и провести там остаток ночи, следя за тем, чтобы девушке вдруг не стало хуже.

В любом случае спорить с Вернером Ганс не стал. Немного успокоившись тем, что кризис все-таки миновал, юноша присел на диван и, прислонившись к спинке, задремал.

====== Глава 23. ======

Проснувшись, Ганс обнаружил, что уже далеко за полдень. Увидев в комнате Вернера, копошащегося со своим оборудованием, Ганс поприветствовал его и поинтересовался, как здоровье Тересы. Узнав, что у девушки появились признаки сильной простуды и поднялся жар, Ганс подскочил, как ужаленный и, бросив доктору укор за то, что не разбудил, собирался было подняться наверх, но Вернер остановил его.

– Ганс, я должен вам сказать… – начал Вернер, но потом замолчал на минуту, – тут дело не в простуде. Болезнь перешла на последнюю стадию. Лечение не помогло. Сейчас пытаться что-то сделать бесполезно, теперь ей уже ничто не поможет…

Ганс непонимающе уставился на доктора.

– Я больше ничем не смогу помочь… – продолжил Вернер, – А вы… Лучшее, что вы можете сделать для неё – не дать скучать и унывать в последние дни. Я думаю, мне лучше от вас переехать, ведь я здесь больше не нужен… А сейчас… идите к ней, но ничего не говорите о нашем с вами разговоре.

Вернер пожал Гансу руку.

– Берегите себя.

С этими словами доктор взял уложенные с утра чемоданы и направился к выходу. Надев плащ, он обернулся.

– Если нужна будет моя помощь, вы можете найти меня по старому адресу. Я пробуду здесь ещё с две недели, после чего отправлюсь обратно в Берлин. Удачи вам. Прощайте!

С этими словами Вернер скрылся за входной дверью. Ганс простоял ещё некоторое время на одном месте, будто бы пригвожденный к полу словами доктора. С уходом этого человека тот маленький, уютный мирок, в котором жил Ганс последние дни, будто бы треснул, превратившись в сломанную маску, скрывавшую до сей поры действительность. Как только Вернер перешагнул порог и захлопнул за собой дверь, из дома ушла надежда, оставив юношу одного наедине с грядущим ужасом. С этих пор в доме воцарилась тишина.

Оставшись один, Ганс сначала хотел сорваться с места и бежать за уходящим доктором, но потом передумал. Юноше казалось, будто Вернер сбежал, подобно крысе, с тонущего корабля, но через минуту он уже не осуждал доктора. Единственным правильным для Вернера выходом было уйти прочь, оставив молодых людей вместе со своим горем, которое они должны были пережить только вдвоем. В первый раз Ганс подумал о Тессе. По-настоящему. И понял, что с каждым днем девушка отдалялась от него.

Со времени того поцелуя на кухне, Тесса всегда была сдержанной и даже немного холодной, оставаясь наедине с Гансом. Её постоянное «вы», наигранное веселье… В этот момент юноша, наконец, понял, что все это время оставался для неё чужим и страшным человеком.

Оглянувшись на дверь, Ганс поднялся по ступенькам и постучал в дверь комнаты девушки. Не дождавшись ответа, Ганс вошел внутрь и, взяв стул, присел рядом с её кроватью. Тесса смотрела на него полузакрытыми глазами с выражением полного безразличия.

«Как вы себя чувствуете?», – спросил Ганс.

Девушка с трудом сосредоточила глаза на бумаге и прочитала.

– Спасибо, уже лучше, – улыбнулась она.

«Мне нужно с вами серьезно поговорить, Тесса», – написал Ганс.

Прочитав очередную реплику, девушка слегка повернула голову в сторону Ганса и, пытаясь смотреть ему в глаза, ответила:

– Говорите, Ганс, я внимательно вас выслушаю.

«Тесса… – начал Ганс и остановился на секунду, потом резко вздохнув, продолжил, – Тесса, я люблю вас! Вы можете сделать меня самым счастливым человеком в этом мире. Тесса, будьте моей женой».

Написав это, юноша устремил все внимание на девушку, неверной рукой держащую листок бумаги. Она медленно прошлась глазами по строчкам и, опустив листок, посмотрела на юношу. Он ждал незамедлительного ответа.

– Да, – шепотом сказала она.

Ганс удивленно поднял брови.

– Да, – улыбнулась Тесса.

Юноша удивленно смотрел на неё. И что же дальше? Ганс даже в мыслях не допускал подобного исхода сложившейся ситуации. Он не знал, что следует говорить или делать…

Но тут же, перестав думать и рассуждать, Ганс отдался во власть своих чувств и эмоций. Приподнявшись со стула, юноша наклонился, приблизившись к девушке. Она подалась навстречу, обвив его шею тонкими руками. Не найдя опоры, Ганс слегка качнулся вперед, чем вызвал тихий смешок девушки, который тут же заглушил, коснувшись губами её губ.

От её нежных прикосновений по всему телу пробегала волнами мелкая дрожь. Ганс, слегка прикасаясь к подбородку девушки, приподнимал её лицо и снова целовал горящие губы, щеки, шею… А Тесса, все сильнее обнимая его, смеялась и плакала от счастья.

Наконец, вернувшись на стул, Ганс взял в руки бумагу и, поглядев на Тессу, осторожно смахнул пальцами слезу, катившуюся по её смеющемуся лицу. «Если вы не против, то я приглашу священника домой. Надеюсь, он согласится и обручит нас здесь», – написал Ганс.

– Конечно, я не против. Ведь теперь вы хозяин в этом доме, – улыбнулась Тесса.

«Тогда я пойду?» – спросил Ганс.

Тесса, прикрыв глаза, кивнула. Ганс, встав со стула, ещё раз склонился к кровати и крепко поцеловал девушку, на что Тесса улыбнулась.

Попрощавшись, Ганс бегом слетел по ступенькам и, накинув плащ, вышел на улицу. Дождь прекратился, и теперь на улице пахло свежестью и сыростью. Ганс почти бегом, перепрыгивая через образовавшиеся на тротуаре лужицы, бежал к единственному в городе храму.

Небольшой храм, выполненный в готическом стиле, встретил юношу своими огромными стрельчатыми окнами, утопленными в небольшие ниши. Пройдя через парадную дверь, Ганс окунул пальцы в стоящую рядом кропильницу и перекрестился. Поднявшись по небольшой лестнице, он оказался в просторном зале. Служба только что закончилась, и прихожане медленно поднимались со своих мест, чтобы разойтись по домам.

Увидев настоятеля храма, беседовавшего в сторонке с седовласой женщиной, Ганс направился в их сторону, слегка замедлив шаг. Остановившись на небольшом расстоянии от говорящих, Ганс ожидал, пока они закончат разговор.

Наконец, седовласая женщина поклонилась настоятелю и поспешила удалиться.

– Благословим Господа, сын мой, – обратился настоятель к Гансу.

Ганс достал листочек и написал ответ: «Благодарение Богу».

– Что привело вас ко мне? – спросил священник.

Ганс принялся излагать на бумаге свою проблему. Прочитав, священник немного подумал, после чего ответил:

– Вы задумали благое дело. Видно, Богу угодно было устроить так вашу жизнь. Я думаю, что с божьей помощью смогу обвенчать вас не в церкви. Бывали уже случаи, когда при особых обстоятельствах молодые люди венчались не в храме… Если уж дело не терпит отлагательств, то я смогу навестить вас после вечерней мессы.

Ганс поблагодарил священника, оставил записку с адресом и, ещё раз поклонившись в знак благодарности, ушел.

Затем юноша направился на поиски обручальных колец. Юноша знал, где их достать и заранее захватил из дома нужную сумму для покупки, поэтому это дело не заняло и получаса. До дома Ганс добрался за несколько минут. Повесив плащ на вешалку в прихожей, юноша поднялся по ступенькам и постучал в комнату Тессы.

– Что же? – спросила Тесса, как только юноша вошел, но по его радостному выражению лица девушка уже поняла, что все отлично.

Рассказав, что священник сможет обвенчать их сегодня же, после вечерней мессы, Ганс с радостной улыбкой откинулся на спинку стула.

– Надо все приготовить, – сказала девушка, желая приподняться с кровати, но Ганс её остановил.

Ещё раз поцеловав девушку в щеку, Ганс пообещал все сделать самостоятельно.

Через несколько часов весь дом был прибран, а на втором этаже заканчивались приготовления к приходу священника. Установив напротив окна небольшой столик, на котором горели несколько свечей, Ганс, наконец, облегченно вздохнул и присел на стул рядом с кроватью девушки, которая все это время читала вслух, чтобы не было скучно прибираться.

Когда Ганс присел, Тесса отложила книгу в сторону и посмотрела на будущего супруга.

– Ганс, я боюсь. У меня плохое предчувствие, – сказала Тесса.

Ганс взял её за руку и хотел было написать что-то своим ровным почерком на бумаге, чтобы успокоить девушку, но она его опередила.

– Все будет хорошо, я знаю, – улыбнулась она.

Раздался стук во входную дверь.

– Это он! – прошептала Тесса.

Ганс спустился, чтобы встретить отца Авраама. Через несколько минут священнослужитель в сопровождении юноши поднялся на второй этаж. Тесса при виде священника попыталась было подняться с кровати, но он остановил её:

– Не стоит, дочь моя. Бог помилует, – сказал священник.

Показав ему стол, где можно расположиться, Ганс встал рядом с Тессой. Открыв книгу с текстами молитв (которые отец Авраам, вероятно, знал наизусть), священнослужитель зажег свечи и обратился к брачующимся. Тесса, не желавшая все же нарушать традиций венчания, попросила Ганса помочь ей спуститься на пол и привстать на колени. Выполнив это желание, Ганс встал рядом с ней. Окропив комнату святой водой, отец начал читать молитвы. Ганс искренне молился, повторяя тексты за священнослужителем.Юноша знал, что за его душой тянется множество грехов, и всем сердцем желал искупить вину перед Богом и этой девушкой, стоящей на коленях рядом с ним.

Прочитав несколько молитв, святой отец преподнес молодым икону для поцелуя. Тесса склонилась над образом и легонько прикоснулась к нему губами, после чего священник сделал пару шагов в сторону Ганса и приблизил икону к нему.

Вдруг со стороны окна раздался треск. Одна створка распахнулась, налетевший неожиданно порыв ветра задул горящие свечи и с шелестом начал переворачивать страницы в раскрытой книге.

Тесса испуганно сжала руку Ганса и глянула на него.

– Дурной знак… – прошептала Тесса.

– Ничего, ничего… – проговорил священник. – С божьей помощью. Сын мой, помогите мне закрыть окно и зажечь свечи.

Ганс встал с колен, закрыл окно и зажег свечи, после чего обряд продолжился. Прочитав ещё несколько молитв, священник преподал молодым хлеб, символизирующий Тело Христово. Закончилось причащение, после чего молодые поклялись друг другу в верности и обменялись кольцами, поданными, против обычая, из рук священнослужителя.

Обряд завершился.

Отец Авраам потушил свечи и закрыл книгу. Пожелав «здравия и счастия на долгие лета», священнослужитель удалился, отказавшись принять какого-либо рода материальную благодарность от новобрачных.

Проводив священника, так как время было уже позднее, Ганс быстрым шагом вернулся домой. От резкого, пронзающего ветра становилось холодно. Обойдя дом кругом, юноша уже по-хозяйски посмотрел на так неожиданно распахнувшееся окно и заметил небольшую трещину над оконной рамой. Решив, что от старости дерево рассохлось и потрескалось, да ещё и проливные дожди усугубили ситуацию, Ганс больше не видел в этом дурного предзнаменования и мистики. Заметив свет в окне, Ганс улыбнулся и поспешил к своей, теперь уже, жене.

Поднявшись по лестнице и открыв дверь, юноша увидел Тессу, стоящую на коленях перед иконой. Улыбнувшись тому, что девушка даже не заметила его прихода, Ганс, прислонившись к дверному косяку, постучал костяшками пальцев по деревянной стене. Тесса, испугавшись, обернулась.

– Ах, это вы, Ганс… – прошептала девушка, с трудом приподнимаясь с пола, – Неужели все уже закончилось? Мне даже не верится…

Ганс подошел к ней и притянул к себе. Обвив руками шею юноши, Тесса прижалась к его груди и глубоко вдохнула тот же знакомый запах дерева и канифоли, хотя теперь к этому добавился ещё и пряный запах трав и печной копоти. Простояв так некоторое время, девушка, наконец, сказала:

– Что ж, уже поздно…

Ганс прошел к столу и, вытащив одну веточку из небольшого веничка, поджег и поставил в стеклянный стакан.

– Что это? – спросила Тесса, но Ганс только махнул рукой.

Повисла небольшая пауза, после чего Тесса снова продолжила разговор:

– Вы знаете, с каждой новой книгой я все больше влюбляюсь в творчество герра Гете. Это просто великолепно! Вам обязательно нужно прочитать.

Девушка прошла к кровати и, присев на край, взяла в руки книгу, лежащую у стены. Пригласив юношу присесть рядом, она открыла первую страницу и начала читать.

Ганс внимательно следил глазами за читаемыми словами, наклонившись к самому плечу девушки. Её золотистые волосы забавно блестели в тусклом свете огарков свечей. Наконец, вдохнув аромат её волос, Ганс опустил голову на худощавое плечо своей жены.

– Что вы делаете? – спросила Тесса.

Не отвечая, Ганс осторожно отодвинул золотистые кудри с её шеи и начал так же легко и, будто бы боясь, целовать её кожу. Тесса усмехнулась, разворачиваясь навстречу мужу. Ганс запустил свои тонкие, музыкальные пальцы в её кудри и, проведя пальцем по щеке, поцеловал в губы. Осторожно протянув руку, Тесса расстегнула несколько пуговиц на воротнике его рубашки, касаясь холодными пальцами кожи. Скользя одной рукой по спине девушки, второй Ганс пытался нащупать стул рядом с кроватью, чтобы положить на него шаль.

– Там что-то горит! – вдруг воскликнула девушка, отстранившись в сторону.

Ганс обернулся. Искры от горящей веточки обсыпались на стол, отчего загорелся оставшийся букет, а от него начинал уже тлеть и сам стол. В пару шагов перейдя через всю комнату, Ганс схватил с окна ведро, поставленное здесь несколько дней назад под течь с оконной рамы. Ведро было до половины заполнено водой. Резко выплеснув все содержимое сосуда на стол, Ганс затушил начинающее разгораться на столешнице пламя, но вместе с тем залил и свечи – единственный источник освещения в комнате.

Оставшись в кромешной тьме, только при бледноватом лунном свете из окна, Ганс смог различить, как девушка аккуратно укладывает свое платье на стул. Он больше не видел её лица, но заметил, что в исподнем платье и при единственно освещавшем все кругом лунном свете, Тесса казалась ещё бледнее и стройнее.

Расстегнутая рубашка последовала за платьем девушки, обнажив широкие плечи, закаленные тяжелыми работами на пристани и лесозаготовках. В бледном свете вырисовывались выступающие на худом теле, четкие линии мышц. Легко скользнув в темноте, Тесса приникла к разгоряченному телу, прикоснувшись губами к его губам. Она хотела стать ноткой в симфонии его рук, затактовой долей в мелодии его жизни, яркой, но быстро гаснущей звездочкой на небосклоне его мыслей. Его – того самого, кого она так боялась и любила, перед лицом которого трепетала, чей музыкальный дар почитала, как самое совершеннейшее, что создал бог. И теперь, утонув в объятиях Ганса, девушка могла чувствовать, как гулко бьется его сердце, как напрягаются жилки, как горячее дыхание обжигает кожу…

====== Глава 24. ======

Начинало светать. Прижавшись плотнее к плечу юноши, чтобы согреться, Тесса повторяла только одну фразу: «Вот оно – счастье», в очередной раз перебирая пальцами жесткие кудри на висках своего мужа и прижимая к щеке его теплые ладони.

Дождавшись, пока девушка заснет, Ганс осторожно встал с кровати и, одевшись, спустился вниз. Дома было очень холодно, ведь вечером юноша не подкладывал дров в камин.

Натопив печь, юноша отправился на кухню, чтобы приготовить нехитрый завтрак. Вообще, Ганс считал, что приготовление пищи – женская забота, но после беседы с доктором Вернером, который рассказал юноше, как ухаживал за больным отцом и как приходилось готовить ему по специальным сложным рецептурам, скрипач изменил свое мнение. Его жена была смертельно больна, и ей требовался хороший уход. Если бы Ганс жил в одиночестве, то он бы обходился, как и раньше, хлебом да копченым мясом и рыбой по особым дням.

Закончив нехитрые приготовления, юноша посмотрел на часы. Было ещё очень рано, и он хотел дать Тессе время, чтобы как следует выспаться. Накинув плащ, Ганс вышел на улицу, обошел дом спереди и поглядел на надтреснутую раму. Рассудив, как следовало бы её починить, Ганс отправился в небольшой сарайчик, прилепленный к дому сзади.

Найдя инструмент и материалы, Ганс выпилил дощечку нужных размеров и формы и отправился обратно домой. Как только хлопнула входная дверь, со второго этажа послышался голос. Ганс, умывшись и захватив с кухоньки поднос с едой, отправился наверх.

– Ганс, вы уже проснулись? – улыбнулась Тесса, приподнимаясь на локте, но продолжая кутаться от холода в одеяло.

Юноша улыбнулся, присаживаясь на стул рядом с кроватью.

«Я постарался приготовить для вас завтрак», – написал Ганс и протянул Тессе бумагу, а затем и поднос. Но девушка, почувствовав запах еды, вдруг сморщилась и прикрыв лицо ладонью, отвернулась.

– Извините… Я не голодна, – проговорила Тесса, на что Ганс только пожал плечами.

«Мне нужно отремонтировать окно… Если вы не против, то я сделаю это сейчас», – написал юноша.

Тесса согласно кивнула и отвернулась к стене. Ганс, не совсем понимая её сегодняшнее поведение, снова пожал плечами и вернулся к работе.

Приоткрыв окно и устроившись на подоконнике, Ганс стал прилаживать выпиленную дощечку к оконной раме, время от времени поглядывая на отвернувшуюся к стене девушку.

За последние дни она ещё больше похудела и осунулась, и Ганс это замечал. Он видел, как она медленно умирает, но ничего не мог с этим поделать.

Закончив починку рамы, юноша спрыгнул на пол и осмотрел результат своей работы. Убедившись, что все хорошо, Ганс подошел к кровати Тессы. Заглянув в лицо девушке, Ганс убедился, что она спит, после чего на цыпочках вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь. Спустившись на первый этаж, юноша взял в руки скрипку и тихо, еле слышно, начал разучивать новые упражнения, чтобы размять отвыкшие от игры пальцы.

Погрузившись в музыку, он не сразу услышал голос со второго этажа.

– Ганс! – послышалось снова.

Оставив скрипку, юноша взбежал по ступеням и отворил дверь.

– Ганс, почему вы не играете в моей комнате? Пожалуйста… Я хочу послушать, – улыбнулась Тесса.

Кивнув, юноша спустился вниз и, захватив с собой скрипку и нотные тетради, вернулся в комнату девушки. Полистав пожелтевшую бумагу, Ганс выбрал старенькую польку, которую не играл уже несколько лет. Вскинув инструмент на плечо, юноша начал играть.

Играя польку, Ганс почему-то вспомнил свое детство – как гулял по саду, бегал к реке, приходил по вечерам в мамину комнату со скрипкой, чтобы сыграть женщине выученные за день упражнения и пьесы… Закончив произведение и опустив смычок, молодой человек ещё некоторое время стоял, погрузившись в задумчивость. В его сознании всплывали картинки деревни, мамина улыбка… Сотни знакомых звуков вновь переплетались в деревенскую симфонию: журчащая река, мерно плескавшая волны на берег, стрекот кузнечиков и монотонное жужжание пчел, удары топора и стук отлетающих от него поленьев, голоса, смех, звон колодезной цепи...

– Ганс… – позвала Тесса, когда пауза затянулась уже на несколько минут, – Что было в Париже? Что произошло после того, как вы уехали? Я очень мало знаю о вашей жизни, поэтому порой мне кажется, что я не в силах понять ваших поступков, ваших мыслей… Расскажите мне все, прошу.

Ганс поднял глаза и посмотрел на Тессу. Девушка, перебирая пальцами воротник платья, глядела на мужа, ожидая ответа.

Наконец, Ганс прошел к столу и, отложив скрипку, принялся что-то выводить на бумаге.

«Я могу рассказать вам все только в том случае, если у вас хватит сил прочесть…» – написал юноша и протянул ей листок.

Тесса, пробежав глазами строчки, на минутку задумалась, вспоминая, как ей уже доводилось однажды читать исповедь скрипача, а затем взяла в руки перо и, проведя небольшую линию после слов Ганса, дописала: «Я готова прочесть».

Увидев это, Ганс глубоко вздохнул и ответил: «Поймите, вы не знаете слишком многого. Мое прошлое ужасно настолько, чтобы вызвать у вас ещё большую ненависть и презрение ко мне…».

Тесса, не дав ему закончить, перевернула листок и, вновь отделив чертой написанное ранее, продолжила: «Ганс, я люблю вас больше жизни! Прошу, я хочу знать все. Вы особенный человек и… я не могу смотреть, как вы растрачиваете время на меня. Вы талантливый музыкант и должны быть на сцене, но вы проводите дни здесь, а я не понимаю вас, не знаю, чем благодарить за вашу доброту и заботу… Позвольте мне знать».

Ещё раз вздохнув, юноша вывел на бумаге единственное слово: «Хорошо».

Согнувшись над письменным столом, освещаемым одним только огарком медленно плавящейся свечи, Ганс выводил на бумаге стройные буквы, изредка задумываясь и останавливаясь. Тесса первое время следила за тем, как быстрыми и четкими движениями юноша выводит текст на бумаге, но затем, утомленная переживаниями, охватившими её душу, она заснула, подложив одну руку под голову. Ганс изредка отрывался от бумаги, чтобы размять затекшие пальцы и глянуть на девушку. Убедившись, что она спит, Ганс накрыл её теплым одеялом и, затушив свечу, подошел к окну. Присев на краешек подоконника и прислонившись лбом к холодному стеклу, юноша закрыл глаза и задумался.

Первая пора страсти и безграничного счастья была уже позади, и способность холодно мыслить вернулась. Выводя на бумаге историю своей жизни, Ганс отдался воспоминаниям и снова задумался о прошедшем. Он, казалось бы, должен был наслаждаться последними лучами догорающего счастья, но не мог. Ганс спрашивал себя, что ещё нужно его душе, но не находил ответа. Он думал, что в жизни с Тессой найдет долгожданное упокоение, но ожидания его оказались неоправданными. Душа рвалась куда-то прочь.

Мысли Ганса работали в бесконечном цикле. Молодому человеку казалось, будто бы ещё пара минут, и он найдет ответы, поймет, как жить дальше, почему он здесь, зачем он живет в этом мире, но нить мысли вдруг обрывалась, и приходилось вновь возвращаться к началу.

Какой бы красотой ни обладала душа, внутренняя духовная работа всегда должна находить выход в деятельных началах – это понял Ганс. Но в чем же он мог проявить себя? Он знал, что в сердце дремали нескончаемые, могущественные силы добра и любви, но не знал, как их применить. Юноша вспомнил жизнь в Париже, гастроли, концерты…

Тех людей, которых он встречал, всегда интересовала только внешность. Нет, не темные или светлые волосы, длинный или короткие нос – их интересовало лишь то, как человек держит себя в обществе, много ли он рассказывает свежих сплетен, в каких домах бывает, с кем находится в дружеских отношениях, соблюдает ли все, до мельчайшего, правила этикета. Он готов бы был отдать всю свою любовь и доброту, но… было некому её отдавать.

Тогда юноша снова подумал о Тессе. Жгучий трепет в сердце по отношению к этой девушке уже сменился на нежную привязанность. Ганс умом понимал, что поступает правильно, оставаясь рядом с ней, но душа требовала чего-то другого, а чего – он не знал.

Ему было страшно осознавать, что чувства его к Тессе превращаются в долг, банальную обязанность. Это камнем лежало на его сердце, мешая ощутить полноту счастья.

Отбросив тяжелые мысли, юноша вдруг будто бы очнулся ото сна и, отодвинувшись от окна, через которое в комнату лился бледный свет луны, потер кожу на лбу, ставшую ледяной.

Пройдя к столу, Ганс бесшумно отодвинул его немного к окну, зажег свечу и, сев так, чтобы свет не попадал на спящую девушку, принялся писать. Он не пропускал ни одного события из тех, которые мог припомнить. Стараясь писать предельно честно, юноша не пропускал и некоторых зверских сцен, присутствовавших в его жизни. Он не хотел напугать свою супругу, он просто хотел доверить ей то, что тревожило его душу долгие годы.

Проведя так остаток ночи, с рассветом юноша спустился на первый этаж на кухню, чтобы сготовить нехитрый завтрак. Когда все было сделано, Ганс прошел в гостиную и, отыскав среди бумаг свои старые записи нот, присел на диван и разложил листы перед собой на столе.

Просмотрев в очередной раз ровные нотные сточки, юноша представлял, как будет звучать мелодия. Он не раз слышал её в своем воображении, но никак не мог записать на бумаге. Ему казалось, что не хватает какой-то ничтожной мелочи, но из-за этой именно мелочи музыка получается мертвой.

Просидев некоторое время в попытках переделать написанное, юноша отложил ноты в сторону и откинулся на спинку дивана, потерев уставшие глаза. Вдруг он услышал мелодию. Ганс открыл глаза и обернулся, но тут же понял, что мелодия слышалась не извне, а из глубины его сознания. Тогда Ганс прикрыл глаза и, приложив ладошки к ушам, сосредоточился. Мелодия звучала так ясно, была так проста, но вместе с тем нежна и глубока…