Текст книги "Морская волчица (СИ)"

Автор книги: Asmin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

– Что происходит, Бари? – спросила она на одном из их привалов.

– Наша связь с ними… Как будто становиться крепче, – он уныло опустил руки. – Они становятся сильнее в Каньоне.

– Это же хорошо? – она заискивающе глянула на брата. – Ну, наши судьбы связаны, их потенциал раскрывается. Они становятся сильнее. Может быть…

– Так и было задумано? – брат качает головой. – Здесь иметь такие силы, как у них, считается неправильным. Они станут изгоями, как и мы…

– Нет, если они не станут теми правителями, которые объединят гришей…

– Это лишь легенда, – сокрушался Бари. – То, что про нашего далекого предка сложилась премилая история не означает, что ее надо повторять в других мирах. Нет. – Он покачал головой. – То, что происходит в Каньоне надо остановить. Ты вообще слышала, что они собираются сжечь на костре Николая?

– Да, слышала. Эта обисбайя полный бред, – хмурилась Луна.

– Не уверен, что эта легенда ложна. – возразил брат. – Здешний народ мог не понимать, какая сила в них заложена Вселенной. Если они могли превращаться в животных, то, наверное, сталкивались с теми же проблемами, что и мы. – он глянул на сестру, которая стыдливо опустила взгляд. – Они забывали настоящих себя. Другое дело в том, что этот их первый Апрат скорее всего был мошенником. Протыкание зверей шипами или сжигание их на костре не может вернуть человеку его форму.

– Он убил животных, а на их место поставил своих людей, – догадалась Луна. – И этого никто не заметил?

– Этого уж я не знаю. Но, видимо, – он развел руки в стороны, – никто не заметил. Николая же это скорее всего убьет.

– Нет. Внутри него живет не обычный зверь, а демон.

– Виктор иногда становился таким демоном, – напомнил Бари.

– Он использовал иллюзию, просто создавал этого монстра из своих теней и управлял ими. – возразила Луна. – Демон же внутри Николая имеет свой разум и свое «Я».

– Скверна Дарклинга не могла создать этого демона.

– Не могла, – согласилась девушка. – Но могла оживить собственного демона внутри Николая.

– Это он сам? – удивился брат.

– Разве ты этого не почувствовал?

– Нет. Когда он пытался сожрать Зою, мне было не до этого. А потом я воспринимал скверну в нем, как часть чего-то древнего и темного.

– Они едины. Только Николай пытается этому сопротивляться. – Луна затихла на какое-то время. – А что с Зоей?

– Она открывает свою силу. В ней и до этого было много хаоса, который она зарывает в рамки свой Малой наукой, но сейчас она тренируется и открывает первородный хаос.

– Тебя это завораживает?

– Как и тебя демон Николая. – парировал брат. – Все мы тянемся к силе, ищем защиты в более сильном. Я понимаю твои чувства к королю. И меня радует, что он тоже отвечает тебе чем-то подобным…

– Правда? – встрепенулась Луна.

– Правда, – по-доброму улыбнулся Бари. – И он сам, и демон внутри него тянутся к тебе, и к тебе в образе волка.

– Зою тоже тянет к тебе, – решила поддержать она брата. – Правда в образе сокола ты ей нравишься больше.

– Я – ястреб!

По полянке разнесся задорный смех, потом суматоха, догонялки и уже общий смех.

***

Брат и сестра путешествовали легко и непринужденно. У них не было четко проложенного маршрута. Они могли взять южнее и пройти в полумили от границы, или же свернуть на север и посмотреть на небольшие деревеньки, что неприветливо встречали гостей. Однако одна главная цель у них была – Каньон. И они подобрались к его безжизненным пескам.

С виду он совсем не изменился – те же серые пески, странные паломники, неожиданно появляющиеся то тут, то там алтари. Но на самом деле в нем что-то происходило. Что-то нереальное и древнее. Луна чувствовала скверну. Если Дарклинг в свое время решил повторить опыты с усилителями своего деда, то он явно вызвал злость Вселенной, рока, судьбы, да чего угодно, потому что это место – наказание. Илья Морозов был наказан за свои противоестественные опыты. Он был проклят за осквернение первых Мироновых. Он убил оленя и морского хлыста и вместо того, чтобы достойно отдать честь древним хранителям, он их снова воскресил, сделав из них что-то иное. Бари пытался объяснить мотивы этого Морозова, говорил, что ему было одиноко, что морской хлыст сам навлек на себя беду. Но Луна не понимала, откуда в человеке было столько злости, чтобы так хладнокровно относиться к живому воплощению силы.

Да, она знала эту цепочку запустили сами Мироновы. Как они тут оказались непонятно, но Русалье оказался с жаждой величия. Он решил использовать свои созидательные способности себе на благо. Он первый попрал законы Вселенной, поставив себя выше нее, выше первозданного порядка. По его душу судьба прислала Илью Морозова, который своим грязным опытом не только отомстил от лица Вселенной морскому хлысту, но и сам приблизил к концу этот мир. Проклятье, которое легло на его плечи, передалось его детям. Оно стало темной сущностью в мире, где даже магия земли не была распространена. А далее опять же закономерности. Дарклинг жаждал власти, признания, любви. Он повторял мотивы Русалье. Только вот если и Русалье, и Илья Морозов были фабрикаторами, которые мироустройство конечно и встряхнули, но все равно являлись созидателями, то Черный Еретик был разрушителем.

Он не был хранителем первородного хаоса в душе, как Мироновы. Но его силы было достаточно, чтобы создать прореху в ткани мира. Это прореха заполнилась тьмой. Подобное притягивает подобное. В этом гришийские учебники не соврали. Только это подобное теперь тянется и из других миров. Сила, призванная сохранить этих монстров, лишь отсрочивает их появление. Когда она иссякнет, никто уже не сможет ничего сделать. Закрыть брешь ничем невозможно. Остается быть только стражем этих ворот. Однако скверна слишком сильно пропитала этот мир, а потому за тьмой, решившей вылезти из других миров, будет сложно уследить. Она появится в разных местах, в разное время. Она будет пожирать мир. А Луне останется только наблюдать за разрушением.

Продвигаясь на север по Каньону брат с сестрой поняли, что очень даже зря не запаслись провиантом. Оказалось, что по пути нет продавцов или хотя бы подходящей дичи. Пришлось изменить свой путь и направиться к Крибирску. Там они узнали последние новости, запаслись едой, провели спокойную ночь под крышей одной из таверн. И отправились обратно в Каньон. Они не боялись мародеров или бандитов. Скиф им был не нужен. Лошади неприятно брыкались и фыркали, паникуя перед серостью горизонта и вязкостью песка, но шли туда, куда их вели всадники.

Пару дней они провели в изучении этого черного диска, ради которого они были тут в прошлый раз. Поспрашивали местных паломников. У Луны уже от второго чуть не задергался глаз. Эти фанатики были просто бешенные, они готовы были с пеной у рта доказывать, что Дарклинг достоин звания Святого, хотя про него даже речь не заходила в диалоге. В общем, брат и сестра опять оставались с пустыми руками. И вот вроде бы энергетика просто зашкаливала, вот были схожие волны с порталом, вот странные природные явления, которые проходили по Каньону. Но все равно – ничего. Они вернулись обратно в Крибирск. Отчаянье захлестывало с каждым днем все отчетливее. Но не смотря на бесполезность нахождения рядом с Каньоном, и Луна и Бари оставались рядом, потому что чувствовали: что-то должно произойти.

И это что-то произошло. Землетрясение. Да такое сильное, что с потолка трактира, где они тогда сидели, попадали куски штукатурки. Они оба почувствовали эту воронку. Оба выбежали первыми из здания, добежали до окраины города. Надеясь, что их никто не увидит, они превратились в зверей. И каждый изо всех сил старался догнать эту энергию. Хотя уже тогда они понимали: это начало конца. Все четче чувствовался разрыв, не было больше силы, сдерживающей пустоту. Но это было на втором плане. Первым же стояли три фигуры вдалеке.

Живые. Николай, Зоя и монах. Бари в небе громко кричал, спускаясь вниз. Луна со всех лап неслась прямиком к компании. Уже тогда она ощутила хаос в душе Назяленской. Сущность дракона внутри нее. Но это было неважно, потому что они живые. За пару метров до них Луна превратилась из зверя в человека. Николай облегченно выдохнул, Зоя проследила глазами за превращением Бари, ее щеки отчего-то покрыл легкий румянец. Монах тоже был им удивлен.

Луна на эмоциях хотела заключить Николая в объятия, но заметила кровь на его руках и груди. Да и вообще его вид говорил за самого его обладателя. Его как будто пытали последний месяц. Она остановилась в паре шагов от него, нервно пробегая глазами по его порезам, соображая, как его лечить. Но Николай сам сделал эти пару шагов, заключая Луну в крепкие объятия.

– Пожалуйста, скажи, что ты не гребанная Святая. – выдохнул он ей на ухо.

– Я не гребанная Святая, – хмыкнула она, наконец прижимаясь к нему в ответ. – Я скучала, Николай, – прошептала она.

– Ты мне мерещилась постоянно. – крепче сжал ее Николай. – Я слышал твой голос, и это не давало мне сойти с ума, – он провел носом по серым волосам, которые опять пахли яблоком.

– Я думала, что ты испугаешься меня, после смены образа, – тихо проговорила Луна, вжимаясь носом в его плечо, мурашки побежали по спинам обоих.

– Я такого насмотрелся, что твои безобидные трюки меня уже не удивят, – он наклонил голову, пытаясь губами найти ее губы.

Зоя кашлянула где-то сбоку. Они синхронно вздрогнули. Реальный мир вернулся.

– И я тоже слышала твой голос, Луна Миронова, – кивнула Зоя, когда Луна на нее посмотрела, отрываясь от Николая. – Нам надо бы… – она неопределенно указала на раны короля, потом на монаха.

И только тогда Луна заметила, что монах не совсем такой, каким он был в их последнюю встречу.

========== Часть 11 ==========

Николай

В очередной раз Николай разглядывал серый потолок своей комнаты. Не было понятно сколько дней они здесь провели, сколько ночей не спали. Усталость давила на плечи и грудь, но в то же время не переходила во что-то большее. Он просто всегда был мрачен и уныл. Хотелось завалиться спать или хотя бы использовать микстуры Жени. Но в этом проклятом месте они не работали. Николай устал. Он понимал, что это нужно, что так он избавиться от демона. Но какая-то часть его души просто хотела вернуться домой и оказаться в постели. Воображение или же эта его «какая-то часть» дорисовывала рядышком под боком серебристую тушку волка, а потом она превращалась в тельце красивой сероволосой девушки.

Луна Миронова. С той самой секунды, когда увидел ее в Каньоне, Николай не мог перестать думать о ней. Она была так близко. Он гладил ее по голове, чесал за ушком, кормил с руки, спал в одной кровати. А в этом месте он иногда и слышал ее. Первые разы казалось, что он сходит с ума, но вскоре выяснилось, что этот мелодичный голос слышит не только он. Все обитатели этого места слышали отрывки фраз как Луны Мироновой, так и Бари. Николай хотел разобраться в этом вопросе. К Елизавете идти с этим не хотелось, все-таки они и так каждый день видятся, если здесь приемлемо понятие день. Юрис был занят тренировками с Зоей. Юрий бесил до чертиков. Оставался страшный метаморфозный Григорий.

Побродив по одинаковым коридорам, Николай все-таки как-то вышел в просторную залу. Почти берлогу. Все вокруг неутомимо менялось, как и жилец этой комнаты.

– Ты наверняка задаешься вопросом: откуда эти голоса? – изрекли три рта на трех смутных физиономиях, после чего сразу растаяли. – Я ожидал, что вас это заинтересует.

– Я знаю кому принадлежат эти голоса, – на этих словах массивная туша изменилась на удивленное лицо старца.

– Вот как.

– Это брат и сестра Мироновы, но как…

– Мироновы? – на короткие пары секунд тело Григория приняло отчетливый вид человека, но потом рассыпалось, вновь перестраиваясь в замысловатые комбинации человека-животного-непонятного объекта.

– Вы о них что-то знаете?

– Эта фамилия слишком отпечатана в энергии и нашей магии. Мы ее чувствуем, – Григорий переместился ближе к окну. – Их заветы долго жили в первородном хаосе, но с течением веков помыслы менялись, а потому расщеплялась не только их магия, но и рассеивалась память о них.

– Мои шпионы сообщали, что про брата и сестру заговорили только три года назад.

– Да, они появились недавно, – кивнула медвежья голова. – А вот их предки долго ходили по этой земле: олень, морской хлыст, жар-птица. Все мы получили их силу, но только некоторые внемли их заветам и философии.

– Философии? – удивился Николай, присаживаясь в что-то, что чаще всего принимало форму кресла.

– Никакой скверны. Сила, данная нам от рождения, должна была защищать этот мир, но многие использовали ее в своих делах, потому все давно забыли об этом клане.

– Они предки оленя, морского хлыста и жар-птицы?

– Нет, они появились здесь из другого мира, – Григорий замялся, пытаясь подобрать слово. – Ты сейчас находишься в пограничном пункте. Месте, что не является истинным творением Вселенной, а лишь сдерживает скверну Каньона и нас вместе с ней. Они же прибыли из истинного мира, где Мироновых помнят и чтут.

– Они такие же Святые? Я видел, как Луна превращается в волка…

– Облик зверя передается с силой. В своем животном обличие они не имеют своей безграничной силы. Я в свое время завидовал этому умению, а потому изменил свое существо для того, чтобы уметь становиться медведем… Сам видишь, к чему это привело, – Григорий махнул конечностью, из которой поползли в разные стороны новые конечности.

Николай кивнул. В голове все это не укладывалось.

– Так почему мы слышим их голоса?

– Потому что их магия – есть первородный хаос. Сила Елизаветы, Юриса и моя лишь на толику приближена к тому, что есть у них.

– Но почему…

– Я не знаю. Их философия давно утеряна. Их методики давно стерлись из памяти. Клан Мироновых потому и называется кланом, что там передается все из поколения в поколение. А насколько нам известно ни олень, ни морской хлыст, ни жар-птица не имели человеческих потомков. Их сила передалась судьбой, потоком энергии. А потому что да как там было, нам не известно.

Николай посидел еще в кресле, чувствуя под собой как оно плавно перетекает в разные формы и модели, потом становится стулом, троном, табуретом, лавочкой, диваном, снова креслом. Кажется, он завис. Надолго. Потому что в голове четко рисовался образ Луны Мироновой. Отчетливый, настоящий. Протяни руку и можно коснуться ее кожи. В этом видении она сидела одиноко в каком-то трактире, что-то разглядывала, кусая нижнюю губу. Она была прекрасна. Николай не видел всей обстановки, не мог понять, где она. Но одного взгляда на нее хватало, чтобы его сердце щемяще сжалось. Демон внутри него волнующе всколыхнулся. Он всегда так реагировал, когда Николай думал о Луне.

В те жестокие минуты, когда Елизавета пытает Зою своей смолой, демон не всегда реагирует на измученный вид генерала, на ее молящий взгляд. Но стоит Николаю напрячь воображение, представить, что вместо Зоиных черных волос в смоле вязнут серые волосы, пахнущее яблоками, вместо привычного для генерала кафтана – простая матросская рубашка и штаны, а глаза прекрасного цвета моря, демон внутри него утробно рычит, вырывается сильнее, сопротивляется дольше. Николай долго не понимал, почему так. Нет, конечно, он бы не хотел, чтобы Луна тонула в смоле. Он вообще бы не хотел подвергать ее риску. Хотелось прижимать ее к себе, прятать от внешнего мира, оберегать и… Но еще он чувствовал невероятную злость на Святую. Демон внутри него готов был не столько спасти Зою, вместо которой Николая рисовал Луну, сколько разорвать на куски Елизавету. Страшнее становилось от того, что будь там и правда Миронова, он скорее всего даже человеком постарался бы убить Святую. Сероволосая сама справиться со смолой, сама выпутается, а он готов за нее отомстить, готов убить каждого, кто ее коснется.

Григорий не мешал его размышлениям. До какого-то момента. Потом он все-таки не выдержал.

– Ты чувствуешь с ней близость.

– Меня и моего… демона тянет к ней. Это нормально?

– Притяжение к симпатичной девушке? – хмыкнул здоровяк. – В твоем возрасте это самое прекрасное.

– Нет, я про… – Николай замялся, в голове вспыхнули неприличные варианты продолжения той ночи, когда она лежала с ним: знай бы он тогда, что она человек, он бы никогда не пил снотворное Зои, он бы прижимал ее к постели, он бы целовал ее губы, спускаясь ниже, он бы никогда не отпустил ее из своих объятий. Демон внутри радовался. Николай чувствовал, что демон делится с ним силами. Вознаграждает за правильные мысли? Но Николай просто не мог от них отделаться. Они возвращались каждый раз с новой и новой силой, более яркие, более красочные, более реалистичные. Ее мягкий голос, который он иногда слышал, не помогал делу вообще никак. А наоборот – из обрывков ее фраз мозг достраивал стоны и томные вздохи.

– Я понимаю про что ты, – улыбнулся Григорий, если оскалившиеся три морды можно назвать улыбкой. – Может быть ваши хаосы нашли друг друга? А может это просто судьба и намного что-то более древнее и святое?

Любовь? Николаю резали эти слова по сердцу. Скоро он избавиться от демона, хотелось бы и вырезать из своего сердца заодно и прекрасную сероволосую девушку. Потому что после всего он вернется во дворец. Ему придется жениться на незнакомой женщине. Придется дальше управлять страной. Наплодить наследников. Жить дальше с непомерной ношей любви к Луне Мироновой он не хотел. Надежда, что это всего лишь магия и она развеется с уничтожением демона была. Но от этого становилось все-таки неимоверно больно. Неужели их связывает только этот хаос? Хотелось чувствовать к ней что-то большее. Демон внутри усмехался. И Николай прекрасно понимал его. Потому что он уже давно чувствует намного большее. То самое – древнее и святое.

***

И вот сейчас он сидит перед ней. Такой потерянной и простой. Она непонимающе осматривает монаха, а лучше бы смотрела своими голубыми глазами на Николая. Путешественники устроили привал в старом сарае. Там было сыро и неуютно, однако в противном случае им пришлось бы ночевать под сенью слив в фруктовом саду, а Николай не испытывал ни малейшего желания находиться среди деревьев.

Они не разводили костер, не хотели привлекать лишнее внимание. Бари и Зоя неловко переговаривались где-то вдалеке. Где-то глубоко внутри себя он понимал, что радовался за своего генерала и давно ставшей для него близкой подругой. Но он не мог полностью отдаться этому чувству, пока глаза цвета моря не встретятся с его взглядом. Луна выглядела уставшей, иногда она зачем-то терла шею, хмурилась, сглатывая. Демон внутри копил неприязнь. Кто-то сделал ей больно.

– Что у тебя с шеей? – прохрипел Николай, понимая, что очень долго сморит на плавные изгибы кожи, на просматриваемые через рубашку ключицы, как же хотелось опять прижать ее к себе.

– У меня сложные отношения с кергудами, – улыбнулась девушка, наконец переводя на него взгляд. – Зачищала южную границу и столкнулась с парочкой… – она отвела взгляд, – Один, вот, хотел меня кажется задушить, – она еще раз провела по шее, ее рука в этот момент замерла в том положении, какое бы использовалось для удушения: Николай сглотнул вязкую слюну, главное, чтобы его почерневшие глаза ее не напугали. Но кажется, они подействовали совсем наоборот. Он поднял взгляд выше: ее дыхание сбилось, изо рта вылетел томный выдох, а глаза страстно заблестели. Она видела его взгляд, видела темноту, просочившуюся изнутри. И это ее завораживало. Она смущенно сглотнула, убирая поспешно руку с шеи, глаза забегали по пространству, щек коснулся румянец. – Зато… – она хрипло прокашлялась, пытаясь вернуться в реальность из резко захлестнувших ее фантазий, – зато второго я вылечила с помощью вашего антидота.

Николай кивнул. Ему самому было неловко и сложно удерживать себя в руках. Ужас! Он контролирует не только своего демона, но и самого себя рядом с этой девушкой. У которой до сих пор сбито дыхание, она глубоко и часто дышит, от чего ее грудь маняще приподнимается с каждым вдохом. Какое-то мучение! Он прикрыл глаза, чтобы хоть как-то успокоить бурлящую в венах кровь.

Как приятно смежить веки и почувствовать приближение сна… Он уже никогда не будет воспринимать эту роскошь как должное.

Зоя с Бари еще до рассвета отправились в Крибирск и довольно быстро вернулись с лошадями, целой охапкой дорожной одежды и юным целителем, которому генерал поручила заняться ранами Николая. Король проследил за Луной, принявшей облик волка. Она охраняла его сон, стерегла монаха. В который раз она видит его расслабленного и сонного, сам же он только мечтал просыпаться, наблюдая за ее разбросанными по подушке волосами, пухлыми от поцелуев розовыми губами и синяками под глазами из-за бессонной ночи, которую она конечно же провела с ним, в одной постели со смятыми простынями и плотно закрытыми дверьми.

– Прошу прощения, ваше величество, – извинился юноша, запечатывая проколы на ладонях короля. – Скорее всего, у вас останется шрам. Я еще только учусь…

– Шрам-то хоть хулиганский? – осведомился Николай. Волчица закатила глаза, хотя король прекрасно видел каким взглядом она рассматривала его торс и руки. Эта игра станет для них хорошим испытанием, только вот он готов был уже сдаться.

– Э-э-э… глубокий, если вы об этом.

– Пойдет.

Как только целитель закончил, Зоя отослала его обратно, предупредив напоследок:

– Разболтаешь кому-нибудь, и я обвиню тебя в государственной измене. – Она просверлила юношу суровым взглядом. – За это полагается смертная казнь.

Целитель попятился к выходу, на пороге споткнулся. Его успел поймать за рукав Бари, который почему-то счастливо улыбался, смотря на хмурую и злую Зою.

– Да, коммандер. Я все понял, коммандер.

Зоя нахмурилась и покачала головой.

– Тренировки уже не закаляют их. Что за мягкотелость? Стоит сдвинуть брови, и они уже готовы шлепнуться в обморок.

Николай промолчал. Теперь никаких сомнений. Когда Зоя гневно взирала на юношу, ее глаза сверкнули серебром, а зрачки сузились до щелочек. Долю секунды он смотрел в глаза дракона. На что пришлось пойти Зое, чтобы спасти их? Впрочем, этот вопрос подождет до возвращения во дворец. Как и множество вопросов, которые ждут Мироновых.

Превозмогая утомление, путники ехали без остановок до вечера. Время от времени Николай испытывал простреливающую боль в груди, как будто в сердце по-прежнему торчал терновый шип. Связанный Юрий молчал и лишь трясся от холода; низко надвинутый капюшон скрывал его лицо. Их сопровождали ястреб и волк. Птица снова уместилась на плече Зои, как будто не было того месяца разлуки. Волчица тоже ничем не изменилась. Изменилось только отношение к ней. Николай часто не мог оторвать взгляда от плавных движений сильных лап, грозных клыков и серых ушек, которые улавливали шорохи.

Перед въездом в Ос Альту Зоя связала Николаю руки и прикрепила веревки к поводьям его лошади, потом так же поступила с монахом, чтобы со стороны выглядело, будто она везет в столицу двух пленников. Животные же пробрались своим путем за стены дворца, для Бари не составила труда просто пролететь над крышами и приземлиться где-то около Малого дворца. Луне же пришлось красться и менять облик, потому что она все-таки прошла воровскую школу в Кеттердаме, и ей легче было бесшумно передвигаться в облике человека.

Все трое миновали нижнюю часть города, пересекли большой канал и выехали на широкие улицы, которые поднимались вверх по холму и вели к золотым дворцовым воротам. Знаков траура и приспущенных флагов по пути они не заметили, беспорядков тоже не наблюдалось. Либо популярность Николая Ланцова среди народа гораздо меньше, чем он полагал, либо Женя и Давид сумели сохранить его исчезновение в тайне.

При виде увенчанного короной двуглавого орла на воротах и золоченых крыш Большого дворца, видневшихся впереди, Николай ощутил радостное облегчение. Он дома. Он выжил. Пускай пока не излечился, но Зоя и остальные придумают, как быть дальше. Демон внутри хорошо его знал, однако и Николай успел как следует узнать демона.

Зоя подъехала к часовым, откинула с головы капюшон.

– Пропустите коммандера.

Стражники вытянулись в струнку:

– Правительница.

– Я сильно устала, а кроме того, везу пленников, которых должна представить членам Триумвирата.

– У них есть при себе документы?

– Беру их под свою ответственность. И если из-за вас моя встреча с горячей ванной будет отложена еще хоть на несколько минут, ваша медленная смерть тоже будет на моей совести.

Часовой нервно кашлянул и поклонился.

– С возвращением, коммандер.

Ворота распахнулись.

***

Было ясно, что они попали на какое-то большое торжество. Дорожки заливал свет фонарей, из ярко освещенных окон Большого дворца доносилась музыка.

– Неужели они все-таки решили устроить бал? – недоуменно проговорила Зоя.

– Как можно устраивать бал в честь короля, которого нет? – вслух задался вопросом Николай. – Не могли же они усадить на трон двойника? Им просто не хватило бы времени подготовить человека, особенно для такого важного мероприятия.

– Времени хватило, а Исаак неплохо справлялся с твоей ролью, – прозвучал голос Бари, откуда-то со стороны деревьев. – Мне даже показалось, что королем может быть каждый третий.

– Они выбрали Исаака? – удивился Николай.

– Как и было прописано в запасном плане. Женя переделала его, да так хорошо, что Луна шарахалась от него по разным углам, – Миронов взглянул куда-то вдаль. – Она, наверное, пробралась через оранжерею.

Не зная, с чем придется столкнуться во дворце, Зоя и Николай проверили надежность веревок, которыми был связан монах, и на всякий случай влили ему в рот порцию снотворного Жени. Спрятав Юрия в зарослях, условились разделиться и поодиночке отправиться на поиски кого-нибудь из членов Триумвирата, с кем можно было бы незаметно поговорить. Бари отправился туда, где скорее всего смог бы найти Давида: в мастерские в Малом дворце. Николай не мог знать, сколько информации доверили брату с сестрой, а потому упоминать про Золотое болото он не стал.

Стараясь держаться в тени, Николай шел вдоль южного дворцового крыла. Из окон все так же лилась музыка. Он заметил какое-то движение в оранжерее. Парочка на тайном свидании? Ну, пусть себе воркуют. Николай ускорил шаг, проходя вдоль стеклянной стены, за которой росли миниатюрные апельсиновые деревца, и уже собирался повернуть за угол, как вдруг увидел… себя.

Его охватила паника, в голове одна за другой проносились лихорадочные мысли. А вдруг он уже не Николай? Вдруг он теперь монстр? Что, если он по-прежнему находится в Тенистом Каньоне и все это – галлюцинация? Он посмотрел на свои руки – в шрамах, но без когтей. Человеческие руки. Я – Николай Ланцов. Я здесь, дома.

Где-то здесь должна была быть Луна. С ней Николай ощущал себя в реальности. В жесткой реальности, где ему не получить желаемое, но все-таки она приземляла его пыл. Хоть ее взгляд и уносил в слишком уж пошлые фантазии, от которых в последнее время часто страдал его мозг, изнывало его тело. Но король принял для себя решение – он будет с ней, чего бы ему это не стоило.

Король Равки снова посмотрел сквозь стекло. Другой «Николай» стоял среди фонтанов и фруктовых деревьев, на голубой ленте через плечо поблескивали медали. Вот почему в городах и селах все спокойно, вот почему не приспущены флаги и нет траура. Они все-таки воспользовались планом.

Николай был заинтригован, но в то же время оскорблен. Надо же, как легко нашлась ему замена! Правитель не столь благородной души наверняка счел бы это унизительным. Однако воображение уже подсказывало Николаю массу открывшихся возможностей: двойник будет заменять его на скучных протокольных обедах, концертах и открытиях сиротских приютов. Николай сможет находиться в двух разных местах сразу! Но что этот «король» делает вдали от гостей?

Ответ появился в изысканном зеленом платье и изумрудах. Девушка. Очень красивая девушка в очень дорогих изумрудах. Кажется, это принцесса Эри Кир-Табан? Ни фрейлин, ни сопровождающих поблизости видно не было.

Одна из претенденток на его сердце, на трон рядом с ним, на возможность иметь детей от него. И вот перед Николаем разыгралась прекрасная сцена. Которая и должна была произойти. Влюбленный король на тайном свидании с принцессой. Той, кто достойна трона, утонченной и красивой, обученной манерам. Не свободной искательницей приключений, не ловкой убийцей и воровкой. Не с Луной Мироновой. Нет, не с этой маленькой прекрасной волчицей. А с истинной принцессой. Грусть охватила сердце Николая. Он должен что-то придумать. Должен исправить положение. Должен, потому что назад пути уж точно нет.

Дублер мерил шагами помещение и что-то возбужденно говорил. Николай не мог разобрать слов, но, к своему ужасу, догадывался, что все это весьма напоминает признание в любви. Во что двойник собирается втянуть Равку? Заручился ли он одобрением Жени и Давида? Сейчас самое время прервать идиллическую сцену, но как это сделать, не испортив всю затею?

Николай с ужасом разглядел еще одного наблюдателя, кто с противоположной стороны стеклянной оранжереи смотрел на эту романтичную сцену. Серебристый волк. Он вглядывался в «Николая», прижав уши к макушке. Нет. Нет. Она не должна этого видеть. Это не он. Он здесь. Руки начали барабанить по стеклу, привлекая к себе внимание, но ни влюбленная парочка, ни волчица не услышали этого звука. Николай готов был завыть. Нет. Нет. Волчица в миг сменила образ на человеческий. Теперь уже девушка прислонилась лбом к стеклу, потянув рукава к щекам, вытирая мокрые дорожки. Нет! Нет! Демон рвался наружу. Он хотел уничтожить к херам это место, прижать сероволосую девушку к груди и никогда не отпускать. Но король сдерживал этот порыв. Он все объяснит, он все исправит. Он сможет.

Молодые люди шагнули навстречу друг другу. Фальшивый король заключил принцессу в объятья. Она запрокинула голову, глаза медленно закрылись, губы приоткрылись. В ее руке блеснул нож.

Среагировать не успел никто. Крики и стуки Николая никто не услышал. Луна попыталась разбить стекло, но это было стекло, укрепленное силой фабрикаторов. Этого времени хватило, чтобы принцесса нанесла удар «Николаю». В следующую секунду никто уже не думал медлить. Николай бросился бежать к главному входу. Он не знал, что думает и что делает Луна, но надеялся, что она поможет.

Влетев в оранжерею, он застал печальную картину. Его дублер сжимал кровоточащую грудь и медленно опускался на колени, закрывая глаза. Луна пыталась перехватить кинжал у шуханки, но та с какой-то остервенелостью оттолкнула ее от себя и со слезами на глазах воткнула себе в грудь нож. Миронова успела вскинуть руку, отчего клинок немного сменил траекторию, и вошел дальше от сердца. Николай в ужасе наблюдал за истекающем кровью самим собой. Он постарался позвать на помощь. Все-таки рядом должны быть где-то его охранники. Сам же король Равки склонился над Исааком, который встречал смерть с другим лицом. Он попытался зажать рану, но у его дублера уже давно пропал пульс. Его тело начало хладеть у него на руках. Он глянул на Луну: она точно также пыталась остановить кровь из ран принцессы. Получалось у нее лучше, так как шуханка что-то еще успевала бормотать.