Текст книги "Мы видели звезды лишь на старых фотографиях (СИ)"
Автор книги: AliyaZ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 43 страниц)
– И как мне это понимать? – угрожающе тихо проговорила мама, разворачиваясь к столешнице спиной. Её глаза зловеще блестели, а лицо покраснело в гневе.
– Что? – стараясь выглядеть как можно более непринуждённо, спросил я.
– То, что ты меня позоришь! Почему я должна краснеть, когда мне звонит твой преподаватель? Билл, что это вообще значит? Я думала, что для тебя в этой жизни хоть что-то важно, – разочарованно покачала головой родительница. – Тебе же нравилось в музыкальной школе? Я так старалась помочь тебе устроиться туда, а ты...
Том тяжело вздохнул и посмотрел сначала в свою всё ещё пустую тарелку, а затем на меня. В данный момент брат расставлял приоритеты, выбирая, что ему важнее: возмутиться насчёт отсутствия еды и своего голода или поддержать меня в трудной ситуации. Близнецу я рассказал о своём поступке в музыкальной школе сразу же, потому что утаить от него что-либо в принципе казалось мне невозможным. Том абсолютно спокойно меня выслушал и, вместо того, чтобы докучать, просто сказал пару слов, которые приподняли мне настроение. Поведение брата не могло меня не радовать. Всё-таки, должен же хоть кто-то из нас меняться в лучшую сторону...
– Сынок, я всё понимаю, у тебя был очень трудный месяц, – мама каждый раз деликатно обходила тему моего избиения, выбирая самые что ни на есть тонкие намёки на произошедшее. – Но разве это повод опускать руки, переставать делать то, что тебе нравится? – уже более мягко продолжила родительница. – Я думала что ты, в отличие от своего брата, ответственный, и относишься к музыке серьёзно...
– Эй! – возмущённо воскликнул Том, заёрзав на стуле. – Да я отношусь к ней ещё серьёзнее, чем Билл! Не надо меня тут приплетать!
– Тебе я ещё не простила твои сигареты! – шикнула мама, ткнув Тому пальцем в грудь, и тот тут же заметно поник.
– Сигареты?.. – переспросил я, бросая на брата взгляд, полный удивления.
– Еда на плите, – мама резко оборвала наш с близнецом диалог. – У меня пропал аппетит. После обеда чтобы убрались в своей комнате и постригли газон. И лучше оба не попадайтесь мне на глаза. – Подхватив свою тарелку, и поставив её в ящик для посуды, мама покинула комнату.
Тишина охватила кухню. Мы с братом боялись даже переглянуться, настолько нам обоим было стыдно. Мы ненавидели расстраивать маму, а тем более злить, но волей-неволей это иногда происходило, и каждый раз было неприятно.
– Ты что, куришь? – наконец заговорил я, изучая глазами свои колени.
– Ну... Бывает, – признался брат и лениво потянулся за кастрюлей, в которой томился суп, приготовленный мамой.
– И сигареты у тебя есть, наверное?.. – осторожно спросил я, не поднимая свой взгляд.
– Нет, Билл. Я курю детские сигареты, у которых внутри жвачка, – на полном серьёзе ответил Том.
Я посмотрел на брата в полнейшем непонимании того, что он сейчас вещает.
– Конечно, есть, придурок. Только тебе-то что? – заинтересованно сощурился близнец.
– Может, я попробовать хочу? – интригующе произнёс я, склонив голову направо.
– Даже не подумаю с тобой поделиться, – фыркнул Том, зачерпывая ложкой суп, который уже налил в свою тарелку. – Вздумал курить – трать свои карманные деньги, а мои не трогай.
– Единоличник, – обиженно буркнул я. – И суп налил только себе... Или ты думаешь, что мама настолько ненавидит меня, что отравила еду? А ты, как очень любящий брат, пробуешь его первым, ради меня? – я прижал обе руки к сердцу, делая вид, что неимоверно растроган. Но Том будто бы меня и не слышал.
– Чёрт, он с фрикадельками... – прохрипел брат, с трудом пережёвывая и проглатывая содержимое своей тарелки.
– Фу! – поморщился я, с сожалением глядя на то, как давится мой близнец. – Ну почему мама за семнадцать лет не может запомнить такую простую вещь, как то, что её сыновья ненавидят фрикадельки?
– Не знаю, – покачал головой брат, схватившись за живот. – Кажется, обед отменяется.
– Согласен, – безразлично бросил я и отодвинул от себя пустую тарелку.
Gorillaz – Clint Eastwood
Когда наша ужасно пыльная и захламлённая комната в кои-то веки была худо-бедно прибрана, а газон сиял свежей, обновлённой зеленью, мы с Томом, едва не падая в обморок от жара палящего солнца, сидели на скамейке на заднем дворе.
– Ненавижу солнце, – жмурясь от яркого света, пробубнил я.
– А чего так? – удивился брат и сделал большой глоток воды из бутылки. Тому всегда нравилась жара, наверное, потому, что это напоминало ему о наших семейных поездках на море в те времена, когда мы были ещё детьми.
– Чувствую себя гастарбайтером, который приехал в чужую страну, чтобы работать за копейки, – недовольно объяснил я, кивая на газонокосилку.
– Брось, тебе это только на пользу, ты бледный, как смерть! – брат пихнул меня в плечо и протянул бутылку с водой, призывая сделать глоток.
– Нет, спасибо, – поморщился я. – Дай лучше сигарету... – я с оживившимся интересом посмотрел на Тома. Никогда не пробовал курить, так почему бы не сделать это сейчас? Всё лучше, чем прятаться в грязном туалете какого-нибудь занюханного клуба ради того, чтобы в пьяном угаре посмолить и тут же хлопнуться в обморок.
– Чего тебе так приспичило-то? – недоумевал брат, уже обшаривая карманы своих безразмерных штанов. Сейчас сдастся...
Я буквально разинул рот, когда Том повертел перед моим носом пачкой «Parliament».
– Ничего не понимаю, тебе что, мама даёт дополнительные деньги за какие-то несуществующие заслуги? Это же самые дорогие сигареты...
– Я же не курю три пачки в день, – пожал плечами мой близнец, протягивая мне одну сигарету и голубую зажигалку. – Перчатки не снимай, – напомнил Том, взглядом указывая на перчатки для стрижки газона, которые я до сих пор не снял. – Чтобы руки потом не пахли табаком.
– А когда ты куришь? Когда выпьешь? Или когда плохое настроение? Или, может, после секса? – продолжал любопытствовать я.
– Нет, Билл. Только тогда, когда ты доводишь меня до белого каления. Поджигай уже!
Послушно взяв сигарету в зубы, я щёлкнул зажигалкой и, когда огонь обхватил самый кончик табачного изделия, немного втянул в себя дым.
– Ты даже не затягиваешься! Салага… – беззлобно бросил Том, потрепав меня по волосам. – Как тебе в голову-то такое вообще пришло?
– Не знаю... – морщась от дыма, попадающего мне прямо в глаза, сказал я. – Подумал, может это меня как-то утешит...
– Ты до сих пор переживаешь? – участливо спросил брат, взглянув на меня.
– Смотря о чем ты, – протянул я.
– О... Виктории, – отозвался мой близнец, и по его лицу было видно, что это имя он произнёс с большой неохотой.
– Не знаю, – сухо проговорил я, снова выпуская дым. – Иногда я думаю о том, что больше никогда не захочу никого любить. Это слишком... Чёрт, я даже не могу сказать, что это больно, потому что это намного хуже.
– Ты что, её любишь? – округлив глаза, прошептал Том.
– Я что, сказал это вслух? – отведя взгляд и сощурившись, я посмотрел на солнце, которое совсем скоро уже должно было начинать садиться. – Да, это так, Том. Я люблю её.
– Вот это поворот... – не найдя других слов, брат схватился за голову.
– А ты думал, я в бирюльки играю, занимаюсь ерундой, потому что мне больше нечего делать? – горько усмехнулся я.
– Нет-нет, я... Я всё понял. Билл, послушай меня. Первая любовь – это как... Ну, я не знаю, это как первый прыщ! Очень больно, неприятно, противно, но прыщи приходят и уходят! А потом появляются новые, и ты же не можешь плакать из-за каждого...
– Минутка философии от Тома Каулитца, – скривился я и вздохнул. – И я не плакал, когда у меня появился первый прыщ.
– Ой, рассказывай мне тут! Ты закрылся в туалете, плакал и не хотел выходить, пока...
– Я закрылся в туалете, потому что ты обзывал меня прыщавым весь день, и меня это достало! – рявкнул я, награждая брата своим самым злобным взглядом.
Том замолчал, уставившись на свежестриженную траву. Кажется, его аргументы и развёрнутые метафоры закончились. Подтянув колени к груди, я сильно вдохнул в себя табачный дым и закашлялся.
– Мерзость-то какая... – хрипло проговорил я, пытаясь прочистить горло. Брат заботливо похлопал меня по спине и продолжил разговор.
– Вот, точно! Первая любовь – как первая сигарета. Полнейшее дерьмо, тебе плохо от неё, тебя тошнит, ты сам не свой. Ты очень сильно хотел её попробовать, но она принесла лишь разочарования... Но дело в том, что стоит тебе только закурить вторую, и ты уже так не думаешь. Ты просто знаешь, что, по сути, каждая выкуренная тобой сигарета – убивает. Но относишься к этому... проще. Понимаешь? Так же и с девчонками. Первая никогда не будет лучшей. От неё одни страдания. А с остальными ты получишь удовольствие, – закончил брат и развёл руками.
Я всерьёз задумался. А что, если Том прав, и всё, что происходило между мной и Викторией – это просто страница, которую нужно перелистнуть? То, через что нужно просто пройти и в дальнейшем воспринимать как опыт?..
– А ты что, когда-то любил? – прыснул я, глядя в серьёзное лицо брата.
– Ой, отстань, а? Я с тобой пытаюсь поговорить, помочь, а ты...
– Ну, скажи, кто она? – я выбросил сигарету, потушил её подошвой кроссовка и поднялся на ноги.
– Билл, пожалуйста, отвали, – Том закатил глаза, и, отряхнув джинсы от прилипшей земли, тоже встал, развернулся и направился в сторону входной двери.
– Ну ответь, Том! Трейси из детского сада? Алиша из первого класса? Кэрри из дома напротив? То-о-о-ом?!...
====== Безумный мир ======
POV Виктория
Seether – Careless Whisper
– Прекрасно выглядишь, дочка... – ворковала мама, ласково перекладывая часть моих волос с одного плеча на другое. – Помнишь, в детстве ты всегда говорила, что на выпускной вечер непременно наденешь красное платье...
– Помню, – слабо улыбнулась я, запахивая подол платья так, чтобы мои ноги не мелькали в его вырезе.
– Не зажимайся, – наставительным тоном продолжила родительница. – Этот наряд – выше всяких похвал, в тысячу раз лучше любого другого. Ты взрослеешь, твои вкусы меняются. Это же прекрасно, – с этими словами она заключила меня в крепкие объятия, на которые я откликнулась с большой охотой. – Ты – моя звёздочка... – прошептала мама мне на ухо.
– Спасибо, мам. Я люблю тебя, – сдерживая слёзы, ответила я. Мне было стыдно от того, что я не оправдала родительские ожидания по поводу университета, а они с папой, в свою очередь, своё отношение ко мне никак не поменяли.
– А я люблю тебя. Будешь сегодня самая красивая. Боже мой, Уилл, ты можешь поверить, что наша дочь уже такая взрослая? – схватившись за голову, обратилась она к отцу.
– Не могу, Маргарет. Но птенцы рано или поздно должны покидать гнездо – это закон природы, как-никак, – грустно улыбаясь, ответил папа. – Скоро наша птичка полетит высоко-высоко, а мы сможем только наблюдать за ней снизу...
– Пап, не говори так! – всхлипнула я, кидаясь на шею отцу. – Ты же знаешь, я всегда буду с вами, что бы ни случилось...
– Конечно, милая, конечно. Ты только не плачь, пожалуйста. Не хочу, чтобы моя девочка плакала в такой особенный день, – ласково проговорил отец и, взяв меня за плечи, осторожно отстранил от себя. – Пойдем, я отвезу тебя.
– Вики, ты точно решила не ходить на вечеринку после официальной части? – обеспокоенно поинтересовалась мама, заглядывая мне в глаза. – Всё-таки, там будут все твои одноклассники, ты провела с ними большую часть своей жизни и, может быть, с некоторыми из них больше никогда и не встретишься...
– Точно, мам, – уверено кивнула я. – Не хочу чувствовать себя одиноко в эту ночь. Я лучше вернусь домой пораньше, и мы проведем время все вместе. Хорошо?
Родители молча переглянулись. Они догадывались о том, как мне сейчас тяжело, даже после того, как концентрация всего стресса уже миновала. Также они перестали настаивать на моём общении со Стивом. После того, как парень объявил перед своей семьей и друзьями, что отказывается заниматься юриспруденцией и выбирает духовную академию как своё дальнейшее направление, настойчивость моих родителей сошла «на нет». Период реабилитации Стива в больничном стационаре подходил к концу, а виновников происшествия так и не нашли. Это оставалось загадкой и ещё сильнее угнетало мистера Харриса, который последнее время был сам не свой.
Семья Харрис вообще очень тяжело переживала такие изменения в сознании своего сына, и всё, что сейчас могли сделать мои мама и папа – это оказывать им моральную поддержку, насколько это было возможно, и моё участие здесь вряд ли требовалось, так как у нас со Стивом больше не осталось ничего общего. Более того, он не изъявлял особого желания общаться с Эр-Джеем и Рейчел, а также с парнями из своей бывшей баскетбольной команды. Всё это словно стало парню чуждым, теперь он видел свою жизнь в ином свете. Из-за этого всего я чувствовала странную, неприятную пустоту, которую можно назвать свободой разве что с очень большой натяжкой.
– Накинь это, вечером обещают похолодание, – заботливо сказала мама, протягивая мне светло-серый палантин. – Как раз подходит к твоим туфлям, – довольно улыбнулась она. – Хорошего тебе вечера, дорогая.
Чмокнув маму в щёку на прощание, я подхватила небольшой клатч, быстро поправила застёжку на босоножках и проследовала за отцом во двор.
Могла ли я когда-нибудь представить, что день моего выпускного будет таким? Вряд ли. Я сотни раз представляла этот день в красках и никогда даже и помыслить не могла, что останусь совершенно одна, как огромный ледяной сугроб среди жаркого лета, который все обходят стороной, над которым насмехаются. А он всё не тает. Не тает из последних сил...
Актовый зал изобиловал разноцветными шарами, цветами, а также фотографиями выпускников, расклеенных по стенам. В день, когда фотограф посетил нашу школу, чтобы сделать эти снимки, я просто ушла домой, ничего никому не сказав. Мне не очень-то хотелось, чтобы стены школы запомнили моё унылое, серое лицо, украшенное здоровенными мешками под глазами. Среди счастливых улыбок остальных учеников оно явно было бы лишним...
С интересом разглядывая убранство зала, я невольно подумала, что всё же буду скучать по этому месту. Мама была права: я оставила здесь часть своей жизни, драгоценное время юности, которое уже никогда не повторится...
– Вики! Наконец-то, мы уже заждались! – звонкий девичий голос заставил меня очнуться от секундной меланхолии, и я встрепенулась. Ко мне подлетела Роксана и, тут же схватив под руку, повела вглубь зала. – Ты выглядишь даже лучше, чем я представляла! – вдохновлённо защебетала она, поправляя на себе короткое платье цвета шампанского. Девушка явно напрашивалась на ответный комплимент.
– Не так хорошо, как ты, – искренне заметила я. – Очень сексуально! – я улыбнулась, невесомо ощупав лёгкий шёлковый материал одеяния девушки.
– Ой, да ладно тебе, – кокетливо засмущалась Роксана, тряхнув светлыми кудрями. – Посмотри лучше на Джейн... – хихикнула она. – Кажется, её фея-крёстная хорошенько поработала, и для неё чудеса становятся реальностью.
Обратив свой взор на другую часть зала, я расплылась в улыбке. Джейн, чьи обычно находящиеся в творческом беспорядке, кучерявые каштановые волосы сейчас были гладкими и буквально сияли, таяла в объятиях Криса – парня, к которому девушка питала чувства ещё с младших классов. Я не могла не заметить, что выглядела Джейн и правда великолепно: обтягивающее платье цвета аквамарина подчёркивало её спортивную фигуру, а высокие туфли делали девушку ещё более стройной.
– Сладкая парочка! – немного ядовито заметила Роксана. – Ставлю сто баксов, сегодня они станут королём и королевой бала.
– Хоть кто-то счастлив в этот день... – грустно прошептала я, проводя руками по предплечьям, что покрылись лёгкими мурашками. Крис и Джейн с первого же взгляда показались мне идеальной парой, и в душе я надеялась, что в будущем у них всё сложится так, как им захочется.
– Ну, ты чего, Вики! – почти возмущённо воскликнула Роксана, толкая меня плечом. – Не расстраивайся, сегодня мы с тобой сами себе королевы! Давай танцевать! Я собираюсь попросить музыкантов сыграть мою любимую песню... – мечтательно протянула она и тут же обхватила ладонью моё запястье, собираясь потащить за собой в толпу.
– Рокси, мне не хочется...
– Понимаю, – сразу же согласилась девушка, чем очень меня удивила. – Сначала пойдём со мной в дамскую комнату, Эр-Джей тайком пронёс пару бутылок кое-чего крепкого, и одна из них ждёт не дождётся нас за урной в первой кабинке...
Я снисходительно покачала головой. Мятежный дух моих сверстников сейчас казался мне не более, чем детской забавой, которая перестает быть интересной на десятый раз.
– Я пришла сюда, чтобы попрощаться, Роксана. И я не хочу омрачать светлое для меня событие высоким градусом. Уж прости, – наверное, мои слова звучали по-ханжески, но я точно знала, что мне нужно, и планы менять не собиралась.
– Ску-ко-та, – констатировала Роксана и сощурилась, разглядывая кого-то среди народа, прибывающего на выпускной бал. – Лекси пришла. Увидимся, – махнула рукой блондинка и, недовольно оглядев меня с ног до головы, быстрым шагом направилась в сторону другой подруги.
Тяжело вздохнув, я взглянула на сцену. Музыкальная группа, приглашённая на наш выпускной, только что закончила играть энергичную, заводную мелодию, и вместо неё зал охватил размеренный, романтичный мотив, который я никогда не слышала ранее. Склонив голову на бок, я принялась с удовольствием наблюдать за солистом, который вкладывал в пение непередаваемые эмоции.
Разглядывая парня, я невольно сравнивала его с Биллом. Я даже почти ощущала присутствие брюнета, его образ был почти осязаемым. Сейчас мне не было больно, вся боль уже была позади. Всё было позади.
Стоило отдать должное моему отцу, ведь он был прав, когда говорил, что время лечит даже самые глубокие раны. Эта рана была сквозной, но я почти уверена, что и она когда-нибудь, да затянется. Возможно, останется шрам, к которому в дальнейшем будет неприятно прикасаться, но это уже формальности.
Почувствовав, как что-то ненавязчиво щекочет мой затылок, я незадачливо прикоснулась к нему пальцами. Что это?..
Резко обернувшись назад, я застыла, подобно каменному монументу.
Это был его взгляд. Я не ошиблась. Билл и правда был здесь.
POV Билл
The Used – Kissing You Goodbye
Большой зал, который заполнили ученики старшей школы города Трентона, осветило яркое солнце.
Я остановился, не в силах идти дальше – туда, где было ярче всего, и просто смотрел. В середине зала стояла Она.
Виктория была прекраснее, чем когда-либо. Прекраснее, чем в моих снах и мечтаниях, прекраснее всех в этом мире. Длинное нежно-жёлтое платье в пол подчёркивало стройное тело девушки, хрупкие плечи были немного напряжены, словно от несуществующего здесь холода, а светлые волосы, уложенные в лёгкие волны, завершали шикарный образ Виктории.
Я не мог отвести свой взгляд от девушки, продолжая стоять как вкопанный, и уже жалел о том, что всё же пришёл на выпускной бал, поборов в себе терзающие сомнения. Я не хотел находиться здесь. Всё это здание пропитано моими страданиями: каждый класс, каждый уголок... Но это последний раз, когда я нахожусь в этом чёртовом аду. И я должен просто поставить точку.
Наконец, пересилив себя, я направился к одиноко стоящей Виктории, которая, как мне показалось, рассеяно озиралась по сторонам. Приближаясь к девушке, я замедлил шаг, чувствуя, как сердце предательски норовит выпрыгнуть из груди, а в горле образовывается болезненный ком. Зря я пришёл сюда...
Обернувшись и увидев меня, Виктория сосредоточила свой взгляд на моём лице, слегка приоткрыв рот, словно пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха.
– Привет, – я остановился напротив девушки, оставляя между нами расстояние вытянутой руки.
– Привет, – тихо проговорила Виктория, несколько раз взмахнув длинными ресницами. – Я думала... ты не придёшь.
Я с большим усилием подавил в себе желание спрятать руки в карманах своих тёмных джинсов и, недолго изучая глазами свои начищенные до блеска ботинки (Боже, как же я сейчас хотел быть в любимых кедах, а не в натирающих мозоли туфлях!), снова поднял взгляд на Викторию.
– Вообще-то, я не собирался приходить, – задумчиво произнёс я, пытаясь рассматривать девушку напротив не так пристально. – Ты знаешь, я не люблю подобные мероприятия... – протянул я.
– А почему тогда всё же решил прийти? – поинтересовалась Виктория, сцепив свои руки на уровне живота и опустив на них свой взгляд.
Я неопределённо пожал плечами.
– Не знаю, – ответил я и неловко улыбнулся. – Надеюсь, я об этом не пожалею.
– А я тоже не хотела приходить, – призналась она, слегка пожимая своими плечами, которые тут же приковали к себе мой взгляд. – Но... наверное, должна была.
Я слабо кивнул и устремил свой взгляд на огромное количество выпускников, которые выглядели счастливыми, в отличие от меня и, кажется, Виктории. Сейчас мы понимали друг друга как никогда ранее.
– Как твои экзамены? – спросила девушка, и на её лице нарисовалась тёплая улыбка.
– Оставляют желать лучшего, – усмехнулся я, а затем добавил: – Но для меня всё прошло удачно. На отличные результаты я и не рассчитывал. А твои как?
Виктория нахмурилась, очевидно, не желая развивать тему, которую сама же и завела.
– Всё хорошо, но в Йель я не прошла, – она поджала губы, словно сочувствуя самой себе. – Но есть и другие места, куда меня могут взять. Так что... наверное, всё и правда прошло хорошо, – девушка вздохнула, как будто собираясь с мыслями, и продолжила. – Билл, я не могу перестать думать о том, что ты сделал для меня в день экзамена в музыкальной школе... Я... я хочу знать: зачем? Ведь ты так...
– Не надо, – я оборвал Викторию на полуслове, расплываясь в улыбке. – Я знал, что делаю.
Она отрицательно покачала головой, сводя брови к переносице.
– Но, а как же теперь...
– Виктория, я не хотел бы говорить об этом. Что сделано, то сделано, и я ни о чём не жалею, – честно и открыто признался я.
– Как ты предлагаешь мне теперь жить с этим? – горько усмехнулась она, поднимая на меня свои невероятной красоты чёрные глаза.
– Я предлагаю забыть об этом, – улыбнувшись уголками губ, сказал я.
Виктория несколько раз утвердительно качнула головой и откинула свои волосы назад. Я моментально уставился в пол, усыпанный блёстками и разноцветными конфетти, пытаясь привести свои чувства в порядок. Смотреть на Викторию и не иметь права прикоснуться к ней – выше моих сил.
Когда насущные темы для разговора закончились, я решил взять инициативу в свои руки. Сделав шаг к девушке, я тихо и слегка хрипловато проговорил:
– Может, потанцуем?
Виктория тоже сделала шаг мне навстречу и улыбнулась.
– Давай, – мягко произнесла она.
Обхватив пальцы девушки одной рукой, я крепко сжал их и, обнимая её за талию второй рукой, начал медленно двигаться под музыку.
Эта картина была до боли мне знакома. Я вспомнил... нет, я даже ощутил, как мы с Викторией впервые танцевали в нашем с Томом гараже, как она крепко сжимала мои плечи, как подпевала мне на ухо слова песни, как я гладил её волосы... Моё сердце болезненно сжалось, начиная овладевать моим разумом. Эта близость между мной и Викторией сводила меня с ума.
– Этот год так быстро пролетел... – еле слышно промолвила девушка, как будто крепче сжимая моё плечо. – Даже не верится, что это конец.
Я поморщился, ощущая боль. И эта боль может утихнуть навсегда, если я попытаюсь всё исправить. Может, у меня ещё есть шанс?..
– А может, это вовсе не конец? – вопросительно произнёс я, глядя Виктории в глаза.
– Кто знает... – прошептала она, скользнув взглядом по моему лицу.
Внутри меня разгорался самый настоящий пожар. Мне хотелось избавиться от этого пламени, что обжигает меня изнутри, но страх обуревал мною не меньше. Я точно знал, что люблю Викторию. Люблю так сильно, что даже дыхание перехватывает, стоит мне лишь мимолётно коснуться её кожи. И я должен ей сказать. Должен признаться...
– Никогда бы не подумала, что выпускной окажется настолько грустным событием, – прижимаясь ко мне всем телом, сказала Виктория, тем самым вытаскивая меня из мыслей, в которые я погрузился, дабы принять важное решение.
– Я никогда даже как-то и не задумывался о выпускном вечере, – проговорил я, поднимая голову к потолку, усеянному разноцветными огнями. – Мне было настолько плевать на это... Но всё изменилось. Изменилось тогда, когда в моей жизни появилась ты.
Виктория медленно убрала свою руку с моего плеча и высвободилась из объятий, отойдя на пару шагов назад. Казалось, всё её тело мелко сотрясается.
– Ты замёрзла? – обеспокоенно спросил я, прибывая в готовности снять с себя пиджак и набросить на плечи Виктории.
– Нет, я в порядке... – пробормотала она, опуская взгляд и обнимая себя руками.
Я должен стать решительнее. Я должен сказать ей. И я сделаю это прямо сейчас. Но это станет последним, что я предприму по отношению к этой девушке. Последним и решающим.
– Виктория, – я замялся, подойдя к Виктории непозволительно близко, и положил свои ладони на её нежные, словно шёлк, плечи. – Я знаю, что между нами было много как хорошего, так и плохого, но я готов всё повторить, только бы быть рядом с тобой. И я...
Виктория покачала головой, и её глаза начали наполняться слезами. Она резко прильнула ко мне, а затем спрятала своё лицо у меня на груди. Я нахмурился и что есть силы прижал девушку к себе. Шумно втягивая в себя её запах, я закрыл глаза. Меня переполняла любовь к Виктории не смотря ни на что. Я больше не мог молчать. Не мог и не хотел.
С трудом отрывая Вики от себя, я вновь обхватил её плечи и посмотрел в глаза, чуть наклонившись к ней. Внутри меня творилось настоящее безумие и, казалось, если я сейчас не откроюсь девушке, которая вызывает во мне целый спектр невероятных чувств, то просто не вынесу этого.
– Виктория, – у меня резко появилось ощущение, что мне не хватает воздуха, и помещение давит на меня со всех сторон, но я сосредоточил свой взгляд на девушке, чьи плечи сейчас обжигал своими горячими, как кипяток ладонями. – Виктория, – повторил я громче и отчётливее. – Я давно хотел сказать тебе, но не мог решиться... Сейчас самое подходящее время, и ты должна знать, что я люблю тебя.
Она удивлённо моргнула, словно это было для неё неожиданной новостью, и из её глаз выкатилась небольшая слезинка.
– Не надо, Билл...
– Я так сильно люблю тебя, Виктория, – сведя брови к переносице и тяжело дыша, твердил я, не разжимая своих пальцев, обхватывающих нежные плечи. – В моих мыслях только ты, и я ничего не могу с собой поделать... Мои чувства сильнее всего: здравого смысла, логики и прочей ерунды, которая многим мешает принимать ответственные решения. Поверь, я хочу только одного: сделать тебя самой счастливой на свете... И я смогу. Обещаю, что смогу...
– Умоляю, остановись... – прошептала Виктория, вцепившись пальцами в плотную ткань моего пиджака. – Не говори мне всего этого...
– Но почему? – непонимающе произнёс я, метаясь своим взглядом по её идеальному лицу.
– Ничего не выйдет... – медленно качая головой, выдавила она, и новые слезинки, на свету переливающиеся словно бриллианты, покрыли покрасневшие щёки.
Я судорожно сглотнул, буквально чувствуя, как меня накрывает плотное, чёрное полотно, и я задыхаюсь.
– Не делай этого, Виктория... – прошептал я, умоляюще глядя в её глаза. – Не говори так...
– Билл, – девушка тихо всхлипнула, поведя плечами, и посмотрела своими заплаканными глазами в мои. – Не заставляй меня...
– Ты выбираешь его? – с невообразимой болью в голосе, спросил я.
– Нет, – твёрдо ответила Виктория. – Я просто не могу выбрать тебя.
Кажется, ещё секунда, и я рухну на пол. Я буду лежать с закрытыми глазами и позволять всем весёлым выпускникам топтаться по мне, не оставляя живого места. И мне будет плевать, потому что самое страшное, что может случиться, и так уже происходит со мной прямо сейчас.
– Но ведь ты не любишь его... – словно упрашивая Викторию понять меня и говорить мне только правду, сказал я.
– У нас с тобой всё равно ничего бы не получилось, – уже громче произнесла девушка, мёртвой хваткой вцепившись в моё предплечье. – Билл, понимаешь, мы... мы с тобой... словно с разных планет.
Это стало последней каплей. Тогда, когда я решил в последний раз предпринять попытку быть с Викторией, отдать ей всего себя без остатка, она отвергла меня. Она сказала, что мы с разных планет. О, как же это, должно быть, правильно! Я и она не подходим друг другу! Ведь королева бала должна быть рядом с королём, а не жалким шутом вроде меня.
Слёзы текли по щекам Виктории, и она не пыталась утереть их. Она плакала, плакала так, как плачут отвергнутые, а не отвергнувшие. Я искренне не понимал её. Не понимал, чего она вообще хочет от этой жизни. И, боюсь, пытаться понять уже поздно.
– Прости меня, – притягивая меня к себе, прошептала Виктория. – Прости, Билл. Я не хотела делать тебе больно... Я не хотела...
Я опустил голову, не в силах смотреть на девушку. Боль, которая сковала моё тело, была настолько невыносимой, что я хотел закричать. Хотел закричать громко, душераздирающе, так, чтобы побились все стёкла вокруг, чтобы закончилась эта музыка и навсегда стихли голоса всех этих людей, которые, вероятно, никогда не ощущали такой боли. Я хотел раствориться в пространстве. Больше никогда не существовать. Не появляться на свет и не быть таким ничтожеством.
Отцепив обе руки Виктории от своего пиджака, я ненадолго сжал их, запоминая мягкость и хрупкость, которые безумно любил. Отпустив упавшие в бессилии руки девушки, я попятился назад, в последний раз глядя в глаза, которые собирался забыть навсегда. Прочитав в них очередное «Прости», я мучительно медленно развернулся в сторону выхода из этого проклятого зала, вовсе не желая целовать Викторию на прощание.
Меня никто не остановил. Никто не бросился в мои объятия, чтобы я смог забыть всё, что услышал несколько мгновений назад, никто не желал унять мою боль. Я усмехнулся, втягивая в себя влагу, образовавшуюся в неприятно защипавшем носу, и покачал головой. Даже не верится, что всё вот так закончилось. Закончилось, не успев даже начаться.
Не знаю, чего я ожидал. Наверное, просто хотел быть счастливым. Хотел перестать быть никому ненужным уродом, который отравляет людские жизни. Хотел жить, как все нормальные люди. Любить, быть любимым и знать, что мой жизненный путь будет ярко освещён. Но нет. Сейчас он был непроглядным, и я не думал, что когда-нибудь смогу выбраться из этого кошмара и зажить по-человечески.
Всё кончено.
Этот год изменил меня. Благодаря Виктории, я научился любить кого-то кроме своей семьи, научился страдать, научился быть решительным и смелым, научился преодолевать трудности, быть другом, который всегда готов подставить своё плечо, но всё это померкло. Всё изменилось именно сейчас, когда Виктория наплевала на моё признание, на мои чувства и на мою боль. И я больше никогда не стану прежним.
