Текст книги "И отрёт Бог всякую слезу с очей их (СИ)"
Автор книги: add violence
Жанры:
Попаданцы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Ей на минуту стало страшно. Химик уже не казался ей столь привлекательным, как раньше. Кто же знал, что за мысли и желания таились в этой аккуратно причёсанной голове с ледяным взглядом?
– Нет, – хлёстко проговорил Зольф. – Мне было нужно от вас только то, чтобы вы хорошо выполняли свою работу. Но вы и этого, видимо, не можете.
Он отпустил Гретхен и, сделав шаг вниз по лестнице, остановился и, не оборачиваясь, тихо процедил:
– И запомните одну вещь. Никогда, слышите, никогда не делайте подобных предложений тем, от кого зависите.
*
– Догнала на свою голову? – протягивая носовой платок и укоризненно качая головой, пробасила Берта, закуривая папиросу.
Услышав сбивчивый рассказ, Ева, сидевшая в стороне, нахмурилась. По её мнению, глупая и мечтательная Гретхен очень легко отделалась от этого типа.
– Говорила же я тебе – извращенец он! Послушала б старую, не ревела бы сейчас, дура, – стряхивая пепел, увещевала басом старшая
машинистка товарку. – Кто тебе мешал спокойно работать? Эх, жалко, перевелся херр Лысый в Берлин, вот уж с ним всё просто и понятно было…
При упоминании бывшего начальника Гретхен замотала головой. Вот уж не хватало: этот вечно скидывал на них часть работы, орал, не выбирая выражений и вечно норовил влезть фройляйн Мозер, как самой молодой, под юбку, периодически намекая, что с потерей этой работы ей открыта лишь одна дорога ночной «романтики» в отблесках красных фонарей. Уж лучше этот несносный придира. Наверное… Вот говорила ей старуха – не так надо привлекать его внимание, и ведь права была…
– Не жалко, – сквозь слёзы возразила Гретхен, – вот ни капельки не жалко! Он был противный, толстый, старый и руки распускал!
– А этот не распускает, а ты один чёрт ревешь, дуреха, – ласково проворчала «старуха». – Ну, будет тебе, может, и не выкинут тебя в шлюхи, – она раздавила толстыми пальцами окурок в пепельнице.
На пороге, словно из ниоткуда, возникли Кимбли и Берг. На лице директора подразделения читалось плохо скрываемое раздражение. Гретхен спешно вытирала платочком покрасневшие глаза и размазавшуюся тушь.
– Гретхен Мозер, – бесцветно обратился Берг к машинистке, – сегодня можете быть свободны, завтра с утра ко мне в кабинет, будем решать вашу дальнейшую судьбу. Вопросы?
Она шумно вздохнула и разразилась новым потоком рыданий.
– Не увольняйте меня, херр Берг, я буду стараться…
– Не в первый раз слышу, – отмахнулся Берг. – Пригласите меня к себе на чашку кофе, Зольф? – вопрос звучал скорее как утверждение.
– Разумеется, – растянул губы в подобии улыбки Кимбли. – Берта, будьте любезны, сделайте нам кофе, – он кивнул старшей машинистке.
– Чтоб он подавился этим кофе! – с чувством сказала Ева, едва за мужчинами закрылась дверь. – Злобный педант!
– Зря ты так сразу, – покачала головой Берта, – может, он ещё ничего.
Ева, хмыкнув, ничего не ответила, наблюдая, как зарёванная подруга собирает вещи, а потом резко встала, обняла Гретхен и принялась гладить по золотым кудрям.
*
– Я понимаю ваше негодование, Зольф, – Берг побарабанил по столу пальцами, – но не могу согласиться с вашим решением. Увольнение – крайняя мера.
– То есть, я правильно понял, – голос Кимбли был предельно ровным, – что подобный прецедент – недостаточный повод для вышеозначенной меры? – он сцепил руки в замок и дотронулся большими пальцами до подбородка. – Что же тогда достаточный повод? Провокация взрыва на всём предприятии?
Директор тяжело вздохнул. Ему горячо рекомендовали Кимблера как высококлассного специалиста. Только вот в придачу к его квалификации, похоже, поставлялся невыносимый характер вкупе с полным нежеланием идти на компромисс.
В дверь постучали – Берта принесла кофе. Весьма недурный, на вкус Зольфа, впрочем, он тут же подумал, что надо будет поговорить с ней, чтобы добавляла пряности.
– Мне безразлично, кого вы сюда посадите: хоть старуху, хоть одноногого ветерана войны, – продолжил он, когда дверь за Бертой закрылась. – Мне – как и вам! – нужно, чтобы эти бумаги, – Кимбли приподнял и постучал по столу стопкой распечатанных инструкций, – дошли до цеха без идиотских и опасных ошибок.
Берг покачал головой. Он уже знал, куда перевести молоденькую девчонку, он даже представлял себе, кого можно воткнуть на её место. Но если подобное продолжится, то придётся переводить этого гения в лабораторию. Чтобы работал только со своими пробирками – их-то он точно до слёз не доведёт при всём желании. Хотя Бергу сейчас казалось, что такой, как Кимблер, даже если бы пробирки могли плакать, ни за что не позволит себе их обидеть – это же не люди.
– Я понял вас, Зольф. Завтра у вас будет новый сотрудник. Передайте фрау Крюгер, что она варит отличный кофе.
*
По окончании рабочего дня Кимбли вышел из кабинета, держа в руках портфель и шляпу, когда на него налетела Ева, весь день сидевшая тихо.
– Я не буду работать под вашим началом! – негромко, но уверенно проговорила она, глядя ему прямо в глаза.
Берта покачала головой и стряхнула пепел, наблюдая как на невозмутимом лице начальника приподнялась правая бровь.
– Пишите заявление херру Бергу, – пожал плечами Кимбли, – это ваше право.
– Вы… Вы… – Ева набрала воздуха в грудь. – Вы – бессердечный человек! Я не знаю, кем надо быть, чтобы спокойно работать под началом такого… такого…
Казалось, она подбирает слова, которых попросту не было в её лексиконе. Кимбли гадал: покрепче или политературнее желала высказаться Ева, но вскоре ему это надоело.
– Вы закончили попытки подобрать эпитет для определения моей, несомненно, омерзительной натуры? – сардонически поинтересовался он. – Если да – можете собирать вещи, я здесь никого не удерживаю и вообще, – он криво усмехнулся, – насильно мил не будешь. Фрау Крюгер, – повернулся он к Берте, – вы остаётесь или мне просить полностью переформировать штат моих подчинённых?
Берта выпустила облако дыма. Ей было все равно. Этот, в отличие от своего предшественника, был вежлив, не сыпал скабрёзностями и не просил принести ему коньяка посреди рабочего дня. Конечно, ей было жалко дурёху Гретхен, но она была сама виновата. И пусть не говорит, что она, Берта, её не предупреждала!
– Остаюсь, херр Кимблер, куда ж я денусь, – улыбнулась машинистка.
– Отлично, – он кивнул с полуулыбкой, на сей раз даже искренней. – Тогда у меня есть пара пожеланий по кофе.
========== Глава 8: Casus incurabilis/Неизлечимый случай ==========
I’m a man with a one track mind
So much to do in one lifetime
Not a man for compromise and where’s and why’s and living lies
So I’m living it all, yes I’m living it all
And I’m giving it all, and I’m giving it all
I want it all
It ain’t much I’m asking, if you want the truth
Here’s to the future
<…>
I want it all, I want it all, I want it all and I want it now
Queen «I Want It All»
Придя на работу, Зольф обнаружил на месте Гретхен фройляйн Лангефельд, бывшую секретаршу директора. Девушка была явно обеспокоена переводом в новый отдел и нервно ожидала инструктажа, теребя длинными пальцами подол юбки и поджимая тонкие губы. Однако, Ева никуда не делась.
– Вы всё ещё здесь, фройляйн Вайс? – вложив как можно больше яда в невинный вопрос, поинтересовался Кимбли.
Ева нервно повела плечами и покраснела до корней рыжих волос. Как она ни просила директора Берга перевести её «куда угодно, лишь бы подальше от этого ужасного человека», Освальд с притворным сочувствием порылся в папках, повздыхал и категорически отказал. Еве казалось, что весь мир восстал против неё, а эти двое попросту сговорились, чтобы сжить со свету её. И Гретхен. При мысли о Гретхен Еве всё время становилось не по себе, и она никак не могла понять причину столь странной реакции. Они были знакомы давно, со старшей школы, и Еве всегда хотелось оберегать младшую подругу, хотя и младше-то она была всего на несколько месяцев… И сейчас, когда они впервые за достаточно долгое время оказались в разных отделах, Еву не покидала беспричинная тревога за судьбу подруги. Всё ведь было так хорошо, а стоило явиться этому… Этому… Она не могла придумать наименование для описания всей омерзительности его личности даже в уме – казалось, ни одно из слов не могло передать её чувств и эмоций.
– Увы, – сквозь зубы процедила Ева и, словно принимая вызов, посмотрела прямо в его ледяные глаза.
Кимбли просто пожал плечами и, не удостоив девушку даже ответным взглядом, пригласил в кабинет новенькую, попросив Берту принести им кофе.
Йоханна Лангефельд окинула кабинет цепким взглядом, чуть дольше задержав его на столе, и принялась слушать инструкции нового начальника. Он говорил коротко, понятно и по существу, настоятельно попросил обращаться со всеми вопросами непосредственно к нему и вообще, производил достаточно неплохое впечатление. Бывшая секретарша директора с некоторым напряжением гадала, придется ли ей и здесь выполнять, так сказать, дополнительные обязанности, но, казалось, ничто не предвещало подобного развития событий.
Берта и Йоханна быстро нашли общий язык как между собой, так и со своим несколько отстранённым, но очень ценящим качественную работу начальником; Ева же день ото дня становилась все раздражительнее и беспокойнее. Впрочем, Зольфу не было никакого дела до этого, пока листы, выходившие из её печатной машинки не содержали ошибок. А ошибок Ева, по крайней мере пока, не допускала. Хотя и с вопросами к нему никогда не подходила, в отличие от её коллег. Понаблюдав некоторое время, Кимбли пришел к выводу, что она либо внимательно слушает его ответы коллегам, либо посылает их к нему со своими вопросами. Рассудив, что пока это не его проблема, Кимбли запомнил этот факт и отложил в долгий ящик.
В один из дней Берг вызвал его к себе. Как Зольф и подозревал, в его приёмной сидела изрядно погрустневшая Гретхен. Она была вежлива, но избегала смотреть в сторону бывшего начальника.
– Зольф, приветствую, – Берг пожал Кимбли руку. – Садитесь. Вино, коньяк, кофе?
– Нет, благодарю, – холодно отказался Кимбли.
– Не бойтесь, она вас не отравит, – съязвил директор, подмигнув секретарше, от чего та залилась краской. – Впрочем, дело ваше.
Отослав Гретхен прочь, Берг посерьезнел и принялся рассказывать о грядущих планах. Головной офис BASF спустил в филиалы разнарядку о проведении совместных разработок с AGFA(1) для вероятного последующего объединения в один концерн. Так как обе компании уже давно занимались производством не только анилина, соды и фотопластин, сейчас было принято решение и получено финансирование на крупные полевые испытания новых модификаций взрывчатки. Разумеется, Берг был крайне заинтересован в присутствии нового руководителя цеха на данном мероприятии. Посему из кабинета начальства Кимбли вышел с направлением на медицинское освидетельствование у местного врача.
*
Кимбли чудовищно раздражали эти формальности. Вот стоило его начальству вспомнить о ранении – так получите и распишитесь, направление к врачу. Надо, видите ли, убедиться, что его хрупкому здоровью – тьфу, какая формулировка мерзостная! – не повредят испытания взрывчатых веществ на полигоне. Подумать только…
Он шёл к врачу, приписанному к предприятию, с тяжёлым сердцем: здешняя медицина все ещё была для Кимбли загадкой, а он терпеть не мог неопределённости, столь непосредственно касавшейся его личности. Однако спектр далеко не самых позитивных эмоций наполнил его душу в тот момент, когда он увидел врача. Та же выправка, тот же тяжёлый уставший взгляд и вечный запах табака, тот же голос и, разумеется, то же лицо.
– Вы – Зольф Кимблер? – даже не подняв глаз от стола, беспорядочно заваленного бумагами, буркнул врач.
– Да, это я, – просто ответил Кимбли, гадая, кто перед ним: тот ли самый доктор Нокс или его чертовски удачная копия.
То ли копия, то ли оригинал не спешил поднимать глаз на пациента; он только больше и больше мрачнел, читая выписной эпикриз, вклеенный в карту. Мгновения словно забывались, затормаживали бег и превращались в секунды, минуты томительного ожидания.
– Чего же вы, собственно, от меня хотите? – доктор воззрился неприязненным взглядом в глаза Кимбли. – Разрешения ехать на испытания взрывчатки через… – он задумчиво посмотрел на календарь, – три с половиной месяца? После того, как вы чуть не погибли во время взрыва? Вы серьёзно?
– Да, разумеется, вполне серьёзно, – вежливо ответил Зольф, сдерживая нарастающее раздражение.
Этот тип ему не нянька, а врач – неужели так сложно подписать эту чёртову справку!
– Об этом не может быть и речи, – отрезал «Нокс», что-то записывая в карту.
Этого ему не хватало! В этом мире, без алхимии и – пока что – без понимания того, куда двигаться дальше, – ещё и без взрывов? На фрустрацию такого толка Кимбли был категорически не согласен!
– Но почему? Я уже здоров, – попытался было возразить он.
Доктор изучающе уставился колким взглядом на подрывника. Казалось, он думал о чем-то своём.
– Вы были на передовой? – голос прозвучал резко.
От неожиданного вопроса Кимбли слегка дёрнулся, как от удара. С чего бы врачу задавать такие вопросы?
– Нет, я работал в тылу, – покачал он головой.
По здешней легенде Зольф Кимблер был ценным кадром, работавшим на благо отечественной науки на ниве пополнения боеприпасов. Только сейчас бывший государственный алхимик, ветеран войны в Ишваре почти кожей чувствовал, что задержи «Нокс» на нём взгляд подольше, и вся его версия распадётся пылью, словно слишком ветхий негодный костюм, обнажив неприглядную правду.
– Что ж… Может, вам посетить психолога? – доктор продолжал испытующе смотреть на Кимбли.
– Простите, но для чего?
Менее всего Зольфу хотелось оказаться под пристрастным допросом здешних мозговедов и мозгоправов. Он не слишком сомневался в том, что пройти подобное испытание ему в конечном итоге удастся, но пока он был недостаточно знаком со здешней средой, чтобы пускаться в столь рискованную авантюру.
– На ближайшие полгода даже думать забудьте про полевые испытания вашей взрывчатки. После ваших травм… – врач поправил очки на носу. – Я вообще не понимаю, как после таких травм можно снова захотеть услышать подобные звуки и оказаться рядом.
Уже отойдя от кабинета, Кимбли открыл карту, чтобы посмотреть запись. «Рекомендован покой. Доктор Рихард Кунц».
*
Вернувшись домой, Зольф деликатно постучал в дверь комнаты Леонор. В этот день, сначала одаривший его надеждой, а после разбивший её на мириады мелких острых осколков, подпитывавших и без того разросшееся чувство собственной бесполезности, Кимбли более всего хотелось запереться в кабинете и, под звуки полюбившихся ему Вагнера и Берлиоза, предаться воспоминаниям. Однако он получил выполненный заказ: Зольф поручил найденному по рекомендациям ювелиру найти ещё два таких же камня, как тот, что передала ему в госпитале Ласт, и оправить их в чернёное серебро. Сейчас он сжимал в руках гладкую чёрную коробочку, в которой на чёрном же бархате покоились две серёжки и кулон, камни в которых переливались оттенками самой крови, дарующей жизнь. Но только один из них в другом мире имел бы чудесную и чудовищную власть, только один из них ожил и являл бы собой мощнейший поток тысяч и тысяч жизней, заключенных в его обманчивый холод. Глотать камень Кимбли пока что больше не хотел, но спрятать его стоило. А хочешь что-то спрятать надёжно – прячь на виду.
Ласт обрадовалась визиту Зольфа, а он, увидев, как просияли её глаза, когда она провела по камням кончиком изящного пальца, даже ненадолго забыл о беспокоившем его враче и его вердикте.
– Какие красивые! – восторженно проговорила она, подарив ему поцелуй. – Ведь один из них – тот самый, так?
– Да, – Зольф довольно улыбнулся, продолжая обнимать тонкую талию, прикрытую тонким батистом домашнего платья.
– Кулон? – высказала предположение Ласт. – Хотя нет… Это было бы слишком просто.
Он немного отстранённо кивнул – толком отвлечься от своего глубокого разочарования у Зольфа не получалось. Впрочем, от проницательного взгляда Леонор его печаль не укрылась.
– Что произошло? – спросила она, посадив его на кресло и обнимая сзади.
Выслушав его рассказ, она нахмурилась: Ласт имела счастье наблюдать за Багровым алхимиком в Ишваре и понимала, чего ему так не хватало сейчас. А он, в свою очередь, давал ей надежду на возвращение домой, и если он сейчас опустит руки… Люди порой такие хрупкие! Этот, вроде, не такой, но кто же знает, где у него предел?
– А освидетельствование может быть только от этого врача? – если понадобится, она сможет уговорить доктора Краузе!
– Увы, – вздохнул Зольф. – Кажется, он возненавидел меня с первого взгляда. Даже спросил, не желаю ли я посетить психолога.
Ласт, поверхностно знавшая о том, как работают здешние психологи, порадовалась, что Кимбли всего лишь дали совет, а не директиву.
– Он бы спросил у тебя, является ли твой пенис твоим идеалом(2), – рассмеялась она, садясь на него сверху и развязывая шейный платок.
– Видимо, я тяжело болен душой, если мои понятия об идеале по большей части лежат в несколько отличной от горизонтальной плоскости, мое Совершенство, – с ноткой самолюбования протянул Зольф, охотно перехватывая инициативу.
Он знал, что гомункулы стерильны и искренне порадовался тому, что в этом мире этот факт тоже непреложен: это означало, что он мог не заботиться ни о чём и просто наслаждаться тем, что считалось таким греховным и порочным – бесплодное сладострастие, не ведущее к продолжению рода.
Ласт же, в свою очередь, убедилась в том, что так просто этого человека до предела не довести. Он был достаточно изобретателен во всём: от поиска решений в сложившихся ситуациях до личного времяпрепровождения. Хотя чего она ждала от того, кто сумел сохранить себя в бушующем потоке стенающих душ философского камня и противостоять Прайду?
Комментарий к Глава 8: Casus incurabilis/Неизлечимый случай
(1)AGFA (нем. Aktein Gesellschaft fuer Anilin) – химическая компания, основанная в 1867 году в Берлине химиком Паулем Мендельсоном Бартольди, сыном известного композитора Феликса Мендельсона, и Карлом Александром фон Мартиусом.
(2)По Фрейду: личность человека представлена тремя структурами: Оно (Ид), Я (Эго) и Супер-я (Супер-эго). Нашими основными инстинктами являются либидо и мортидо, по большей части мир вокруг мы воспринимаем через либидо. В Супер-эго есть функция, формирующая идеалы, соответственно, вопрос о пенисе весьма в духе фрейдистской парадигмы.
========== Глава 9: Falax species rerum/Внешность обманчива ==========
Dreams burnt to ashes so many times
Highest of mountains, still he climbs
Ready to fly, cause he just can’t stay
Flame burning brighter with every day
And his eyes are blazing with fire
Longing for the deepest desire
Stratovarius «Eagleheart»
Эдвард, угрюмо глядя себе под ноги, брёл по мостовой по направлению к их временному пристанищу. На сегодня почта кончилась, да и было её немного. Зато теперь его карман стал тяжелее на целых тридцать пфеннигов. Он постоянно был голоден, потому что у старухи стол тоже от избытка яств не ломился, а их случайных заработков для поддержания штанов никак не хватало. И зачем они уехали тогда из Мюнхена? Можно же было попробовать все же наладить контакт с этим Хаусхоффером: он-то, в отличие от своей соратницы Дитлинде, не собирался причинять вреда его родному миру. Но все эти светлые мысли в горячую голову Элрика-старшего пришли лишь тогда, когда желудок изрядно опустел, причем, не у него одного. Алу же после возвращения его тела и долгой реабилитации подобная диета была и вовсе категорически противопоказана. Эд очень, очень надеялся найти бомбу и не допустить атомного армагеддона здесь – ему была небезразлична судьба этого странного, обделённого мира, но, похоже, решение ехать прочь из Баварии было ошибочным.
Он настолько увлекся собственными мыслями, что не заметил, как почти уперся в высокого благообразного мужчину с проседью в висках, закуривавшего на ветру сигарету.
– Прошу прощения, – абсолютно не извиняющимся тоном буркнул Элрик.
Правила предписывали ему извиниться, но, с другой стороны, – кто просил его тут стоять и закуривать?
– О, не переживайте, молодой человек, – приветливо улыбнулся стоящий, выпуская облачко дыма. – Прошу вас простить меня за назойливость, но вы, случаем, не сын Хоэнхайма?
Услышав имя отца, Эд сжал зубы. С одной стороны, он никак не мог простить этому человеку его ухода из семьи и всего того, к чему это привело, с другой – он так много не успел сказать и сделать до того, как…
– Откуда вы знаете отца? – нахмурившись, спросил Элрик.
Незнакомец смерил его изучающим, но достаточно дружелюбным взглядом.
– Это весьма долгая история, молодой человек, – улыбнулся мужчина, – она связана с обществом Туле, мистикой и поиском иных миров, – он говорил тоном то ли мечтателя, то ли философа. – Если вам интересно, мы могли бы зайти в местное кафе, чтобы не стоять на ветру. Да и вы, как мне кажется, голодны.
Вместо ответа живот Элрика согласно заурчал. Эд сглотнул и, набравшись наглости, выпалил:
– А могу я позвать с нами моего младшего брата, господин… – Элрик замялся, сообразив, что не знает, с кем говорит.
– Веллер, – благожелательно кивнул мужчина, протягивая руку, – Готтфрид Веллер.
Через час они уже сидели в чистом уютном кафе, где на небольшой сцене играл престарелый пианист; никто не шумел, не ругался и не стучал пивными кружками по столу. Элрики ели заказанные их странным собеседником белые мюнхенские колбаски с тушёной капустой и пили превосходный кофе. Оказалось, что этот франт тоже имел касательство к шайке Хаусхоффера, да только счёл, что история про параллельные миры слишком уж фантастична, чтобы быть правдой, и был убеждён в этом до того самого момента, пока не произошло все то, что произошло. Теперь Готтфрид Веллер чрезвычайно сожалел, что ему не удалось толком пообщаться с Хоэнхаймом, которого ранее он считал глубоко травмированным войной человеком – иначе зачем бы такому ученому, как он, создавать себе легенду о том, что он выходец из другого мира? Сейчас же Хоэнхайм был мёртв, Веллер убедился в том, что иной мир по ту сторону Врат существует, и эта тайна, с одной стороны, чрезвычайно манила его, с другой – отпугивала.
– Почему, если вам все это так интересно, вы не поедете в Мюнхен? – со свойственной ему прямолинейностью спросил Эдвард.
– У меня здесь тётушка, – ответствовал Готтфрид, – она чрезвычайно стара, и я приехал её навестить и помочь.
*
Когда они втроём вошли в пахнущую плесенью и кошачьей мочой квартирку фрау Веллер, Ноа спряталась подальше, а склочная старуха, узрев племянничка, едва не огрела того клюкой с отборной бранью. Эдвард и Альфонс поспешили ретироваться, дабы не влезать в семейные разборки и не попасть под горячую руку. Когда же все семейные дела были улажены, на пороге их комнатки появился смущенно улыбающийся Готтфрид.
– Для старших мы вечные дети, – покачал он головой, смущенно пригладив набриолиненные волосы. – Любезные господа, я благодарен вам за помощь моей тётушке, вот, возьмите, – он протянул Эдварду довольно объёмный конверт.
Тот тут же заглянул в него и немало удивился, увидев там стопку рентных марок.
– Нет-нет, что вы! Мы снимали у вашей тетушки комнату, – сбивчиво начал он, – ну, то есть как снимали…
– Херр Веллер, мы благодарим вас, – вмешался Альфонс, – но, боюсь, мы не можем взять эти деньги: мы помогали вашей тётушке, а она оказалась так добра, что дала нам крышу над головой, этого более чем достаточно…
Веллер улыбнулся доброй отеческой улыбкой.
– Нет-нет, я задержался, я должен был прибыть раньше. Примите эту благодарность за вашу заботу, – он, поджав губы осмотрел помещение. – Сколько раз я предлагал ей переехать, но, увы – у пожилых людей свои странности, никак не хочет расстаться с этой дырой.
Он повздыхал, пожал плечами и, сверкнув глазами, обратился к братьям:
– И я хотел бы попросить вас об одном одолжении. Вы говорили, что вскоре направляетесь в Мюнхен?
Элрики переглянулись. Эд опустил голову – он помнил, что собирался как можно меньше говорить кому бы то ни было об их планах, но этот Веллер знал их отца…
– Да, направляемся, – выдохнул старший.
– Видите ли, – начал Готтфрид, – во Франкфурте, а это по дороге, живёт один мой старинный коллега, физик. Не передадите ли ему одну вещицу? – он развел руки стороны. – Разумеется, я оплачу все издержки и… Вы же искали работу, можете считать это сделкой, если вам угодно.
Если его коллега физик – это могло быть очень интересным, по мнению обоих братьев.
– Только один момент, – Веллер словно бы извиняясь улыбнулся, – он немного чудаковат и не переносит нарушения целостности упаковки, поэтому я бы настоятельно попросил вас не открывать посылку.
А это могло быть очень и очень интересным! Человек, знающий, кто такой Хоэнхайм, не наймет его сыновей простыми курьерами! С другой стороны, скептицизм и прагматизм этих людей поражал своими масштабами. И, если Веллер изначально отнёсся к историям о другом мире, как к досужим домыслам, то, даже узнав правду и пожалев о своем недоверии… В конце-то концов, ему явно не двадцать и даже не тридцать, а если он может заплатить – то какая разница, кому? А им и деньги были нужны, и по дороге…
– По рукам, – довольно улыбаясь, заключил Эл, не обращая внимания на настороженное лицо Альфонса. – Мы доставим эту вашу посылку в лучшем виде!
*
Они ехали на новеньком грузовике, переправлявшем сырье для тканей в Ганновер. Во внутреннем кармане плаща Эдварда лежали билеты на поезд Ганновер – Кёльн, а оттуда уже до Франкфурта. Проблема с отсутствием у Ноа документов должна была, по утверждению Веллера, решиться конвертом с письмом проводнику. Эдвард повздыхал, но Альфонс очень категорично напомнил брату, что читать чужие письма – нехорошо, в особенности если они, как того требовали правила хорошего тона, не заклеены. Старшего Элрика до чертиков бесила необходимость возвращаться обратно в Ганновер, но, с другой стороны, у него были билеты на поезд, сходная сумма денег – как говорил Веллер, это только задаток! – и загадочная картонная коробка. Небольшая, но увесистая, с явно смещённым центром тяжести. Коробку надлежало беречь как зеницу ока: не ронять, не трясти, не переворачивать, не наклонять – в общем, сплошные не, столь искренне и от души ненавидимые Эдвардом.
Пока грузовичок размеренно ехал по назначенному ему маршруту, Ноа сладко спала, прислонившись к деревянной стенке кузова, Эд и Ал гипнотизировали взглядом коробку.
– Нет, брат, – тихо, но твердо сказал Альфонс, однозначно оценивая взгляд старшего. – Мы взяли на себя обязательства, ты же понимаешь.
Эдвард подобрался. Он, как бывший государственный алхимик, умеет выполнять обещания! Однако было что-то, что точило душу юноши изнутри, что заставляло беспокойство злобной химерой поднимать ощеренную голову где-то в груди, царапать длинными когтями грудную клетку… Имя этому чему-то было, разумеется, любопытство. Однако, старший Элрик небезосновательно привык доверять чутью в таких вопросах: они с самого раннего возраста с братом умели с поистине детской непосредственностью и везением отъявленных неудачников вляпываться в самые что ни на есть взрослые неприятности. Ощущение того, что они уже почти приоткрыли завесу тайны, ради которой уже единожды пересекли Германию и сейчас собирались сделать это снова, расправляло крылья в его сознании. И сейчас единственной мыслью, которая была готова разрастись и заполонить собой все его существо, была лишь одна фраза:
– Ал… – Эдвард больше не мог молчать. – А что, если… – он недоверчиво воззрился на мирно стоящую рядом с братом на лавочке в кузове коробка, – если это бомба?!
Шёпот Эда был настолько пробирающим, что Альфонсу на мгновение показалось, что в фургоне стало холоднее.
– Эд, да ладно тебе! – от возмущения у Ала покраснели кончики ушей.
Такой умный, взрослый, сильный старший брат выдвигал сейчас такую бредовую идею!
– Какая может быть бомба в доме у фрау Веллер? Содержимое кошачьего лотка?
Эдвард не удержался и прыснул, живо представив себе, что они через всю страну везут тщательно и заботливо упакованные результаты жизнедеятельности сварливых и крикливых, под стать хозяйке, Феликса и Лео. Мысли о бомбе как рукой сняло – умеет все же Ал его подбодрить, пусть и такой ничего не значащей мелочью. Эд вздохнул – наверное, стоило последовать примеру Ноа и подремать, а то что-то совсем нервы ни к чёрту, и это в его-то возрасте…
На вокзале в Ганновере была настоящая толчея. Братья переглянулись, вспомнив Центральный вокзал Аместриса. Обоим сразу взгрустнулось: хотя этот мир и не был им уже совсем чуждым, но там осталось слишком многое. Задумчиво оглядывая разномастную толпу, Эдвард встретился глазами с худым светловолосым подростком, чьё лицо показалось ему то ли смутно знакомым, то ли напоминающим кого-то. Элрик покачал головой – здесь это было не редкостью, но такие моменты ещё больше напоминали о родине. Но его насторожило то, что Ал, кажется, тоже обратил на мальчишку внимание, хотя ничего и не сказал.
Найдя нужный поезд, Элрики, Ноа, потрепанный саквояж и, разумеется, картонная коробка, проследовали на посадку. Их немало удивил тот факт, что Веллер купил им билеты в семейный спальный вагон: в дорого обставленном купе были роскошный диван, стол с абажуром, кресло и даже умывальник и туалет. Когда же к ним подошел респектабельно одетый проводник, более напоминающий швейцара в дорогой ресторации, Элрики нервно сглотнули, а Ноа едва подавила первый порыв спрятаться под кресло. Или в уборную. Или куда угодно, подальше от надменного взгляда этого мужчины почтенного возраста. Смущенно улыбаясь и почёсывая в затылке, Эдвард предъявил билеты и передал конверт с «рекомендательным письмом» от Веллера. Заглянув внутрь, проводник слегка изменился в лице, вежливо показал, как трансформировать диван в две полки и приставлять к нему лестницу, выяснил, чего желают на ужин его достопочтенные гости: колбасок, осетрины или превосходный ромштекс и, получив заказ на еду и просьбу не беспокоить, удалился. В его голове не вязалась их простая и немного старомодная одежда, потрепанный скарб при отсутствии багажного талона и, более всего, девушка-цыганка, с которой они путешествовали, с содержимым конверта. Впрочем, рассудив, что это не его дело, у богатых свои причуды, да и они попросили не беспокоить, проводник выдохнул с облегчением. Право слово, с третьим классом работать проще, хотя и жалование не чета тому, что здесь.
========== Глава 10: Corrige praetertum, praesens rege, cerne futurum/Анализируй прошлое, руководи настоящим, предусматривай будущее ==========
