Текст книги "Атавизм (СИ)"
Автор книги: _CAZADOR_
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Здорово, нечего сказать! И как же я доберусь до границы, будучи дохлой кобылой?
– Это совсем не обязательно, видения у всех свои. Конечно, определенный риск есть, но «Кто не поплывет – того настигнет рса!». На всякий случай, я дам тебе одну вещь, что приведет тебя куда надо, в каком бы состоянии ты не была. Вот смотри: Этот браслет называется Трезвый Друг. Это тоже память о моей веселой жизни дома. Надевай!
Браслет из массивных широких пластин плотно обхватил мое запястье.
– Я настроил его, когда собирался вытурить тебя! Нажми красную и синюю пластинки.
Как только я это сделала, как почувствовала, ровно кто-то потянул меня за руку. Ощущение было таким четким и настойчивым, что и пьяный понял бы.
– Вот, теперь, как только я отдам тебе Сон Богов, ты должна идти.
– А ты?
– Я все продумал: я отвлеку Танарета, насколько это возможно, тогда ты уйдешь, а потом, когда все забегают, разыскивая тебя – я сам подамся отсюда.
– Куда же ты пойдешь?
– Судя по всему, мне придется отправиться с тобой на Верн. Это единственное место, куда не дотянутся руки Танарета.
– Нет, теперь не единственное!
Я рассказала ему о ночном рандеву двух магов. Это привело Фатти в радостное возбуждение.
– Чарующе! Тогда я двинусь к нему, и постараюсь подпортить кровь моему ненаглядному Танарету! Потом, правда, мне все равно придется отправиться к колдунам. Неизвестно, кто еще победит, так?! Встретимся через пол луны в Порт-Мнеке, таверна «Ракушка», договорились?
– Надеюсь, ты уверен в своих силах?
– А как же: уверенность это основа моей жизни! – глаза Ястребка сверкнули и метнулись в сторону. – Скорее, двинь мне по морде!
– Чего-чего?
– Да что ж, ты такая балда! Ударь меня, сюда идет Танарет!!!
Услышав это имя, я, с перепугу, так припечатала беднягу Фатти, что у того слезы выступили на глазах.
– Грубая бабища, ты мне чуть челюсть не свернула! – прошипел он. – Теперь синяк, на пол-лица будет!
Он резко развернулся и бросился прочь, очень натурально налетев на идущего по дорожке Танарета. Танарет исчез и тут же появился в метре от меня, пахнуло жаром и изысканными духами. Он перемещался в пространстве скачками, как маски турса.
«Телепортация!» – подумала я, – «Что же ты еще можешь?»
– Что здесь происходит? – спросил Танарет, беспокойно заглядывая мне в лицо.
– Ничего особенного – ответила я. – Просто мы с Фатти немного повздорили.
– Что позволяет себе этот щенок?! Он оскорбил Вас? Он понесет наказание!
– Не беспокойтесь, Танарет, я справилась сама, это дает уверенность в себе.
– Мара, вы удивительная девушка! Сильная и независимая!
Маг галантно предложил мне руку, и мы пошли по дорожке. – О, Мара, с Вами я всегда открываю что-то новое, неожиданное в человеческой природе. Впервые за долгие века мне не скучно. Вы прекрасны, как внешне, так и внутренне!
Маг вдруг остановился и взял меня за руки. Проникновенно, заглядывая мне в глаза, он сказал:
– Мара, все то время, что Вы со мной, я чувствую себя счастливым! – он вдруг опустился на одно колено. – Я люблю вас Мара! – он глядел на меня снизу вверх, и мне показалось, что в его глазах заблестели слезы. – И я прошу Вас стать моей женой!
Я вполне натурально смутилась.
– О, Танарет, это так неожиданно! Мне надо подумать, это очень серьезно!
– Мара, моя прекрасная колдунья! Скажите только, что я Вам небезразличен! Скажите это, и я стану самым счастливым человеком на свете!
– Танарет, – мне даже удалось покраснеть. – Танарет, Вы мне далеко небезразличны, но замужество – это важный шаг в жизни женщины. Мне требуется время.
– О, моя любовь, Вы уже сделали меня незаслуженно счастливым! Теперь, я готов ждать вечно!
Он поднялся, и глаза его действительно сияли слезами счастья. Конечно, тысячелетние тренировки, кого угодно сделают великим актером. Мы молча прошлись еще немного.
– Так что же малыш Фатти? Что этот избалованный ребенок придумал на этот раз? – спросил маг, словно, между прочим.
– Он ревнует Вас ко мне. И он говорил, что не может делить со мной Ваш кров. По-моему, он собирается покинуть Снорлорн.
– Вот как? Ну, конечно, он всегда был импульсивным. Думаю, мне удастся убедить его не покидать нас! – в глазах мага появилось неопределенное выражение.
В мыслях его промелькнуло насмешливое превосходство. – Я поговорю с ним сегодня же вечером!
В глубине его сознания шевельнулось такое «плотское» ощущение, что мне стало неприятно.
– Что, Ваш друг, уважаемый Истатук, как его здоровье? – невинно спросила я.
Смесь презрения и ярости плеснулась в глазах волшебника. Ответил же он совершенно спокойно, как ни в чем не бывало:
– Он оправился, но вряд-ли почтит нас вниманием в ближайшем будущем. Мы немного разошлись во мнениях по одному философскому вопросу, и теперь он дуется на своего старого друга, – он скромно улыбнулся. – Видите, Мара, мы, Маги – ранимы как дети!
Мы болтали о разных пустяках, и я старалась ничем не выдать того напряжения, что натягивало мои нервы, заставляя их вибрировать от любого прикосновения. Надо было держаться и быть готовой ко всему.
Фатти не явился к обеду. Когда вся компания собралась за столом, один из слуг принес записку.
– Это от Фатти? – осведомился Танарет. – Вы позволите мне прочитать? Быть может, этот вздорный юнец наложил какие-нибудь неприятные чары на письмо, мне не хотелось бы, чтобы он испортил Вам аппетит! – он слегка поклонился мне.
Я безразлично кивнула, но внутри все сжималось, когда Маг – Наместник распечатывал розовый конверт. Несколько секунд, Танарет, нахмурившись, изучал послание. Потом, сокрушенно качая головой, передал его мне.
– Мерзавец безвкусен, как портовая девка! По счастью, он не дошел еще до открытых боевых действий. Возможно, моя Мара, он просто боится Вас! – Танарет улыбнулся.
Стараясь унять дрожь в пальцах, я приняла письмо, и, состряпав равнодушную мину, пробежала его глазами.
«Моей будущей мамочке.
Приношу свои извинения за допущенную мной резкость, в нашей беседе нынче утром. Вы славно проучили меня, вправив на место мои мозги. Жаль только, что от этого сместилась, и очень болит моя челюсть. Поскольку я не решаюсь теперь беседовать с Вами лично, прошу принять мои извинения в письменном виде. Можете делать с ними все, что вам заблагорассудиться, как то: порвать их в клочки, прибить на стену, или же по Вашему варварскому обычаю, СОЖРАТЬ.
Искренне желаю Вам убраться из Снорлорна в течение суток, пока я не в форме, и ставлю многозначительное троеточие.
Ваш преданный Фатти».
В конце письма действительно стояло три жирные точки. Даже слишком жирные. Я сложила письмо и небрежно сунула его в карман.
– Я напишу ему ответ. Такой, что отучит его дерзить! – сказала я Танарету.
– Конечно, Мара, а я поговорю с ним по-своему! Он хороший парень, и мне не хотелось бы с ним расставаться, но приличия есть приличия и я никому не позволю грубить своей будущей невесте!
Все глаза повернулись на меня, в мозгах заскрипели шестеренки. Народ прикидывал, какую занять позицию, и какую можно получить выгоду?
====== Часть 17 ======
После обеда, я улизнула из-под опеки мага, сославшись, что хочу немедленно ответить наглецу Фатти. Закрывшись в своей комнате, я еще раз внимательно изучила послание. Три точки в конце письма привлекли мое внимание. Чернила немного отличались по цвету, и это слово: «сожрать»…
Я посмотрела бумагу на просвет. Вокруг точек обнаружился едва заметный ореол, похожий на след от высохшей жидкости. Я аккуратно вырвала из письма это место. Не решившись уничтожить остатки писанины, я рассовала обрывки по своим карманам.
Подумав и совершив несколько сложных обходных маневров, я пробралась в драконью «конюшню». Притаившись в рядах воздушных лодок, я стала ждать. Обычно после обеда многие из Танаретовых «деток» совершали воздушные прогулки. Ждать пришлось недолго. Весело гомонящая стайка впорхнула в огромный полукруглый зал, разделенный на сектора драконьих стойл. Несколько человек собралось на охоту за троком, обнаруженным на севере Снорлорна. Они выводили драконов, и по очереди стартовали через открытую арену посередине здания.
Как только все они взмыли вверх, я вытащила своего зверя и взвилась за ними. Со стороны невозможно было отличить меня от остальных наездников, и поэтому мой взлет не привлек внимания. Я заставила дракона взвиться на максимальную высоту, поднимаясь в облака. Браслет на руке тянул меня на запад. Чрезвычайно осторожно, страшась уронить мой «счастливый билетик», я вытащила обрывок письма с точками. Вознеся молитву, я положила листочек в рот. Сначала ничего не происходило, я уж испугалась, что поняла что-то неправильно, как вдруг: «удивился своей несуразности, находя, что тело жмет мне как севшая одежда. Я снова был в теле, и мысли мои бились прибоем, грозя сокрушить этот маленький череп. Я засмеялся, пришпорил дракона, и полетел, подчиняясь багровому свету».
Я огромный темный странник.
Я подобен черной тени,
Что бежит, волны касаясь,
Под крылом могучей птицы
Крик мой, колоколом ночи,
Все звенит, гудит над бездной
Безымянного предела,
И, срываясь, пропадает.
Я лечу по-над равниной,
Я ищу того, кто тайно,
И неправедно похитил
Драгоценность Господина.
Он укрылся в сумрак ночи,
Он окутался туманом,
Но не знает, что напрасно
Он старается скрываться
От того, кто мраком дышит!
Подо мною – тень дракона,
Надо мною – хаос Бездны,
Впереди – биенье жизни,
А за мной лишь вой и крики,
Погибающих напрасно,
И стенающих от боли.
Кто вы, глупые созданья,
Что пытаетесь замедлить
Мое вечное стремленье
К достиженью главной Цели?
Почему вы говорите,
Что мой путь небезопасен?
Нет, никто не остановит
Возвращенье Господина!
Никогда никто из смертных,
Что подобны жалким слизням,
Не прервет моих стараний,
И не встанет на дороге.
Нет соперников достойных
Для меня, адепта Смерти!
Ни король, монах, иль рыцарь,
Не сумеют помешать мне!
Я – назгул, Король назгулов!
Высший я из Девяти!!!
Я очнулась. Вокруг расстилалась глубокая ночь. «Руммм-румм-румм!» – раздавалось в моей голове.
Кто-то неимоверно тяжелый и холодный уходил из меня, кованые башмаки гудели в такт с ударами моего сердца. Я конвульсивно вздохнула, втягивая холодный сырой воздух, дракон хрипел и дергался подо мной, норовя сбросить на землю. Я растерянно огляделась: мы приземлились на лысую макушку невысокой сопки. Прямо передо мной, на равнине поросшей редким леском, мерцали огоньки небольшого лагеря. Я оглянулась назад: там, в темноте лесных чащ, перемещались вереницы огней, доносились едва слышные неясные звуки, и далеко-далеко взмывали в небо звездочки ракет. Снорлорн пребывал в смятении. Я попыталась вспомнить, как я сюда попала, но эту попытку сопровождала гнетущая боль и ощущение чужеродного, холодного сознания, что распоряжалось моим телом. Я оставила это на-потом, удовлетворившись лишь смутным чувством, что никто не пытался помешать мне, никто не узнал в ужасном мертвящем разуме мое «Я». Итак, теперь я находилась у самого предела Снорлорна. От лагеря внизу меня отделяло каких-нибудь пятьсот-шестьсот метров и едва видимое свечение «Преграды» – некоего сигнального устройства, опоясывающего владения мага. Я попыталась послать дракона прямо к лагерю, но строптивый зверь так заупрямился, так забил крыльями и хвостом, что я почла за лучшее оставить его в покое, и, не теряя времени начала спускаться с горы. Путь, сверху казавшийся легким и прямым, на деле стал чрезвычайно трудным. Дороги никакой не было, мне приходилось почти ощупью пробираться через валежник и густые кусты. Огоньки лагеря то прятались, то снова появлялись, мелькая среди древесных стволов. Преодолев первые сотни метров, я поняла, что в лагере заметили мое прибытие: слышались крики, звенело оружие, доносился треск срубаемых веток. Кто-то вышел мне навстречу. Плутая в гуще кустов, я все же, приблизилась к чуть светящейся «Преграде». Она напоминала слегка подсвеченный желтым парок, волнами восходивший от земли. С обеих сторон от «Преграды», лежала заросшая высокой травой прогалина. Вдохнув поглубже, я ступила на чистое место.
– Ты куда, малыш? – спросили за моим плечом.
Я подпрыгнула, хватаясь за ножны моих Перьев. Танарет, неторопясь, шел ко мне. Он казался внешне совершенно спокойным, но я чувствовала, что внутри него кипит адская смесь гнева, злорадства и ярости. Я оставила Перья, понимая, что они вряд-ли мне помогут. Я отвернулась и упрямо пошла прочь. В лесу впереди меня трещали ветки и слышались голоса орков.
– Ты мне так и не ответила на мое предложение, – настаивал маг.
– Ответ отрицательный! – буркнула я, даже не поворачиваясь.
– Почему же, прекрасная Мара? – в голосе мага звучал укор. – Разве я плохо относился к тебе, обижал?
– У нас разница в возрасте!
С другой стороны «Преграды» из леса выскочил орк, и побежал навстречу, и я с трепетом узнала в нем Янтаря.
– Ах, вот оно что, у меня соперник! Как банально! – сокрушенно констатировал Танарет. Мысли его дублировали яркой злостью холодные слова.
– Можешь убить меня, но это ничего не изменит! – сказала я, от границы меня отделяло несколько шагов.
Янтарь перехватил топор половчее, и пристально следя за Танаретом, приближался к нам.
– Да, конечно, – сказал Маг – Наместник. – Твоя смерть вовсе не выход, тем более что я слишком люблю тебя, моя прекрасная колдунья! А вот его убить – и польза и удовольствие!
Он вдруг возник прямо перед Янтарем. В руке мага блеснул невесть откуда взявшийся клинок. Орк остановился, принимая боевую стойку. Танарет плавно кружил возле него, а Янтарь только поворачивался, на месте, следя за противником.
Я встретилась с ним взглядом, и почувствовала такой восторг, что сердце мое захолонуло от счастья и нежности.
– Я вижу, моя Мара, что это создание любит тебя, – говорил Танарет, сделав ударение на слове «моя». – Но разве он достоин такого счастья? Разве он ждал тысячелетия, разве страдал от одиночества целыми веками? Разве эта тварь знает что-нибудь кроме своего топора? Посмотри внимательно, Мара, это животное навсегда остановилось на уровне физиологических отправлений. Этот примитив думает, что умеет любить! – он сделал молниеносный выпад, но клинок его зазвенел, отбитый широким лезвием топора.
Танарет возобновил свое движение. Я приблизилась вплотную к свечению и попыталась пройти сквозь нее: воздух стал вязким, и я продавливала его как студень, продвигаясь медленно, точно во сне. Маг продолжал:
– Видишь, Мара, какие у него хорошие реакции – реакции дикого зверя! Но я считаю, что человек должен быть умнее любого свирепого зверя! Смотри!!!
Он исчез вдруг, и, появившись прямо за спиной Янтаря, резко вогнал клинок прямо в спину орку, так, что лезвие вышло из груди, пронзая клепаный доспех. Я хотела крикнуть, и не могла. С перехваченным спазмом горлом и стиснутыми челюстями, я смотрела. Янтарь потрясенно наблюдал, как по лезвию, торчащему из его груди, толчками бежит кровь.
Он поднял на меня изумленные глаза и вдруг виновато улыбнулся, медленно оседая в траву. Танарет выдернул меч. Я внезапно вырвалась из липкого плена «Преграды», и, не удержавшись, кубарем покатилась прямо под ноги магу.
– Вот и все, моя Мара! Это будет отныне и впредь. Так, или иначе, но все вы будете у моих ног! Хотя, честно сказать, я желал, чтобы все было по-другому. – От него веяло таким превосходством и мощью, что я непроизвольно сжалась, боясь пошевелиться.
– Ну, вот, маленькая колдунья, – продолжал Танарет, протянув руку и поднимая меня за волосы. – Пойдем, мне пора заняться твоим воспитанием, – он зло рассмеялся. – Уверяю тебя, я хороший педагог, и очень скоро ты будешь стонать, извиваться и просить повторения урока!
Внезапно он взвизгнул и, отпустив меня, завертелся на месте, схватившись за лицо. Из-под его пальцев потекла черная дымящаяся жижа. Я оглянулась, и увидело стоящего посреди прогалины Таго Инея. В его руке дымился длинный зеленый побег.
– Поторопись, Маг – Наместник! – проговорил Таго, глаза его зло сощурились. – Поторопись, или яд стреломета сожжет твой мозг!
Танарет вдруг остановился и отнял руку от лица. Он был страшен! Одна сторона головы его превратилась в кроваво-черное месиво, вместо глаза зияла дыра.
– Проклятый полукровка! – прохрипел он. – Клянусь, вы оба будете молить меня о смерти!!!
Он исчез, оставив после себя только залитый черным, протаявший снег. Я бросилась к распростертому на земле Янтарю. Он был еще жив. Таго склонился над ним, пытаясь расстегнуть куртку на его груди. Из леса выскочили другие орки.
– Оставь, братишка! – еле слышно проговорил Янтарь. – Все кончено. Мара, любимая моя Мара, с планеты Земля! Прости, что я так опоздал! Поцелуй меня, я ухожу.
Я приникла к его губам. Слезы сами покатились из моих глаз, капая на бледное лицо воина орков. Я отодвинулась, всхлипывая и гладя его волосы. Он улыбнулся и медленно перевел глаза на Инея.
– Таго, брат, я все-таки опередил тебя в самом главном… – его глаза остановились, он легко вздохнул и умер.
====== Часть 18 ======
Два дня я непрерывно плакала.
Мысли мои блуждали по одному и тому же мучительному кругу. Я вспоминала все, что было связано с Янтарем: его глаза, улыбку, слова и жесты. До мельчайших подробностей я восстанавливала каждую минуту, проведенную рядом с ним. Сейчас я как никогда остро поняла, что могла бы провести с этим существом счастливую жизнь. Что с того, что он не был человеком, в том виде, как мы привыкли?! Он относился ко мне так, как я могла бы только мечтать! Он спас мне жизнь, он защищал меня, заботился обо мне, любил, и я должна была быть вечно ему благодарной!
Я горько сожалела о своем поведении, я считала себя отвратительной, грубой и бесчувственной гордячкой. Теперь он был мертв, и все кончилось, не успев начаться. Тот, кого я могла бы полюбить больше жизни, лежал теперь на смертном ложе. Орки сначала окутали его тело белесой паутиной, которая постепенно растаяла, покрыв тело непроницаемой прозрачной пленкой.
Я не могла видеть, как он лежит, спокойно улыбаясь, будто во сне, и я упросила накрыть его тело пологом шатра. Но и теперь, бросая взгляд на пряди его гривы, выбивающиеся из-под покрывала, я ощущала удушливые спазмы в горле.
Я не спала и ничего не ела все эти дни, меня снова шатало как от ветра, но я брела за орками, даже не интересуясь: куда мы идем и зачем?
Воины пытались утешить меня, но, видя, что любое слово сочувствия вызывает только новый приступ рыданий, отстали от меня.
Таго был непроницаем. Он вел себя, как будто все что случилось, было закономерным. Он распоряжался и приказывал, назначал часовых и сам ходил в дозоры. Я чувствовала, что наливаюсь ненавистью к этому нерушимому спокойствию, к этой пронзительной красоте, к этой силе и властности. Ненависть придавала мне силы, и я почувствовала, что горе мое бледнеет в свете этого пламени.
К концу недели я пришла в себя настолько, что впервые спросила, куда мы двигаемся? Орки ответили, что, естественно, путь наш лежит в Дол, домой. Я заволновалась: мне же нужно в Порт-Мнек, где вскоре меня должен встречать Ястребок Фатти. Скрепя сердце, я решилась поговорить с Таго.
Я нашла его у палатки. Он возился с ножнами, что-то поправляя в перевязи. Я подошла и остановилась прямо перед ним, Таго быстро взглянул на меня и отложил ножны. Он остался сидеть, глядя на меня снизу вверх.
– Мне нужно в Порт-Мнек.
– Зачем? – в его голосе послышалось удивление.
– Оттуда я отправлюсь на Верн.
– Интересно как? Может, поделишься?
– Меня там будет ждать один человек, он все устроит.
– Не теряешь времени даром, колдунья! – он говорил с издевкой. – Кто же этот новый герой? Богач, судовладелец, или еще один Маг – Наместник?
Я почувствовала, как ярость поднимается во мне красной волной, заливая глаза.
Меня приводило в бешенство все: этот неуместный тон, этот взгляд эта расслабленная поза. Сдерживаясь из последних сил, я ответила:
– Это не должно тебя беспокоить. Мне надо в Порт-Мнек. Скажи мне куда идти, и я пойду!
– Нет, дорогая моя, меня это беспокоит. Мы должны доставить тебя в Дол. Деда приказал снарядить судно. Оно спустится по реке, вытекающей из Вододола, и отвезет тебя на Верн с нашей командой.
– Я не могу вернуться в Дол.
– Глупости! Что еще взбрело тебе в голову?
– Я не могу вернуться! Я не могу смотреть в глаза матери Янтаря, Рису, Леснику! – я уже кричала.
– Ах, вот оно что! Ты не имеешь мужества показаться им на глаза потому, что Янтарь погиб из-за тебя!
Таго вдруг вспыхнул неожиданной злобой. Он вскочил на ноги и стоял передо мной, сжимая кулаки. Глаза его превратились в две узкие щелки, челюсти сжались, ноздри трепетали. Я ответила ему не сразу. Слов было слишком много, и они никак не хотели складываться в предложение.
– Да, я виновата! Но не в том, что он умер, а в том, что я недостаточно любила его, когда он был жив! Он как никто в этом мире заслуживал любви, а вот ты, только ты виноват в его смерти!
Таго стоял, сверля меня взглядом и ожидая продолжения. Я продолжала в запальчивости:
– Ты знал, что он ненавидит тебя, и делал все, чтобы мучить его! Ты издевался над ним как хотел, ты отдал меня Магу, и ты же еще явился сюда вместе с ним! Как у тебя только совести хватило?! Может, ты специально подождал, когда Танарет прикончит его!!! Ты ведь знал, что воин не справится с магом!!!
– За это ты ответишь!!! Защищайся!!! – прошипел Иней, хватаясь за ножны.
Я смотрела на него, держа руки возле ножен Перьев.
Он вырвал меч из ножен. Я ждала продолжения, губы мои непроизвольно кривились.
Не успев ничего еще предпринять, я, ожидавшая яростной атаки, вдруг получила ощутимый удар по лбу. Искры водопадом хлынули мне на лицо, и я ослепла и оглохла от неистового визга. Этих нескольких секунд было достаточно, чтобы руки мои, уже сжимавшие рукоятки Перьев, были зажаты стальной хваткой Таго. Я завертелась, пытаясь вырваться, но Иней неумолимо заставлял мои кисти разжиматься. Как только одно Перо с хрустальным звоном упало наземь, его лапа вцепилась мне в горло, приподнимая меня над землей. Почувствовав, что кислород кончается, и в глазах уже темнеет, я выпустила второе Перо, рефлекторно хватаясь за его руку. И вдруг все кончилось. Я полетела в кусты, где и осталась лежать, потому что капитально приложилась затылком об толстый корень, и хоть и не потеряла сознание, но была довольно близка к этому: в глазах здорово двоилось, я никак не могла собрать их «в кучу». Через некоторое время, листва надо мной раздвинулась, и появилось лицо Таго. Он все еще был злющим как демон, но глаза уже приобрели осмысленное выражение. Некоторое время он рассматривал меня, потом, поняв, что я далеко не боевой конфигурации, наклонился и поднял меня за плечи, вглядываясь мне в глаза. Видимо, зрачки мои блуждали как призраки, потому что в мыслях его появилось бледная тень сожаления. Он бесцеремонно ощупал мою голову, и, убедившись, что мозги нигде не вытекают, привалил меня к дереву, и убрался.
Пока я боролась со сместившимся мозгом, он снова появился, и уселся напротив, вертя в руках мои Перья. Лицо его вновь стало просто жестким, но не жестоким, каким было несколько минут назад.
Я не расплакалась только потому, что никак не могла прийти в себя, и нетвердо ориентировалась в окружающем. Он положил перья рядом со мной, и некоторое время посидел молча. Потом он вдруг вздохнул, и спросил устало:
– За что ты меня так ненавидишь?
– А за что мне любить тебя? – хрипло спросила я, ощупывая саднящее горло.
– Ну, хорошо, признаю, я хотел избавиться от тебя с самого начала. Я не думал, что у Янтаря все так серьезно. Мне казалось, что если ты исчезнешь с глаз долой, он успокоится.
Он привалился к стволу, сгорбился и устало свесил руки с согнутых колен.
– Когда ты улетела, он места себе не находил.
Все это время он был сам не свой, будто потушили в нем что-то. Тогда я понял, что ошибся. Я знал, что он во всем винит меня, я и сам почувствовал себя виноватым, – тут он взглянул на меня, и я поняла, что он не все мне говорит, или не совсем все. – Поэтому, когда он влетел к Деде с горящими глазами, и стал проситься в Снорлорн, я понял, что просто обязан пойти с ним. Пока мы шли, мы много разговаривали, он перестал сердиться на меня. Знаешь, на самом деле Янтарь не умел никого ненавидеть. Мы много говорили о тебе… Теперь, я в чем-то его понимаю,… но не до конца, не до конца… Он снова посмотрел на меня своими изменчивыми глазами, эти глаза задевали что-то внутри, отчего мои чувства перемешивались, и становились непонятными мне самой.
– Я просто не успел, он прорубался как дикий бык, а я зацепился ножнами… Тут еще стреломет этот…С ним очень осторожно надо… Я не успел… – он покачал головой, и запустил руки себе в волосы, сжимая виски.
Я молча смотрела на него, и чувствовала, что сейчас внутри него происходит некий перелом, какое-то тайное перемещение всех ориентиров.
– Прости… – глухо сказал он, закрыв глаза. – Я действительно виноват. Я слишком много на себя взял…
Голос его сорвался, он с трудом глотнул и закашлялся. Мне стало жаль его. Эта мужественная красота, в минуту слабости, становилась пронзительно беспомощной, это обезоружило меня совершенно.
– Ладно, – сказала я. – Прошлого не воротишь. Теперь мне надо в Порт-Мнек, скажи, как туда дойти?
Он провел руками по лицу, как-бы стирая свою хандру.
–Я пойду с тобой. Я буду охранять тебя. Думаю, это мой долг перед Янтарем.
– Если, ты это сделаешь только из чувства долга, то лучше…
– Нет! – перебил он меня. – Не говори ничего, не то мы опять подеремся! Я не хочу этого больше! Я решил, и я отведу тебя.
В тот же день мы расстались с орками.
Последний раз я прикоснулась к гриве Янтаря, и последний раз плакала над его телом.
Мы отправились на юго-восток, надо было пересечь Морскую Степь и выйти на побережье моря Тахит, где раскинулись изобильные и многолюдные города – порты: Порт-Мнек, Порт-Укку и Таварн-Порт.
Море Тахит широким проливом соединялось с океаном Буруны, омывающим и архипелаг Чавар и, лежащий наособицу, Верн. Дальше, за океаном простирались неизведанные земли континента Фаввен – на севере и континента Лоот – на юге. Где именно они находились, никто не ведал, быть может, только Миррир могли что-то знать, ведь они были признанные мореходы. Но Миррир отличались непостижимой для остальных психологией и были окутаны тайной и оплетены легендами почище таинственных материков.
====== Часть 19 ======
Первые два дня мы молчали, обмениваясь лишь односложными репликами.
Каждый думал о своем.
На Рафмир пришла весна. Лес просыпался, щебетали птицы, радуясь пригревающему солнышку. Наблюдая за изменениями в природе, вдыхая весенний воздух – все еще холодный, но уже трепетно-ароматный, я наполнялась впечатлениями, с которыми хотелось поделиться, вопросы, ежечасно возникающие в моей голове, требовали ответа. Хотя бы: как зовут ту звезду, что дает жизнь этому миру? Как называется это чудное время года? Что за синие цветы так пахнут, едва пробившись сквозь оседающий снег? Все это не давало мне покоя, но Иней молчал как истукан, и все время казался погруженным в такие глубокие размышления, что у меня язык не поворачивался потревожить этого автохтонного Декарта. Так мы и брели, в молчании: он – чуть спереди, неся огромный баул со снаряжением, я – сзади, налегке.
На привалах он доставал провиант, молча отделяя мою долю, и усаживался, глядя на огонь или вообще куда-то внутрь себя, жевал и запивал водой из фляги, с самым отрешенным видом.
Ночью он расстилал толстую шкуру и швырял на нее теплый плащ. Это означало, что мне пора спать. Сам он, по-моему, ни разу не сомкнул глаз: когда бы я не проснулась, я видела его неподвижно сидящим в свете костра. Иногда я ловила его взгляды, обращенные на меня, но от этого мне становилось еще обиднее – он смотрел на меня, как смотрят на проползающее перед глазами насекомое, не переставая думать о своем.
Короче, он все время бесил меня своей невозмутимостью и олимпийским спокойствием.
Много раз я украдкой пыталась проникнуть в его мысли, но образы были так быстры и мимолетны, эмоции так скрытны и подавляемы им самим, что не поддавались никакой расшифровке.
К концу второго дня он впервые осмысленно посмотрел на меня и сказал:
– Еда кончилась. Я пойду, поохочусь. Вернусь к рассвету, сиди тут и не спи!
Он с сомнением оглядел меня и добавил:
– Спать нельзя, зверей полно – сожрут.
Я презрительно фыркнула, но почувствовала не то, чтобы страх, а скорее беспокойство. Мне ужасно не хотелось оставаться одной.
– Хорошо, иди, – сказала я, как будто он спрашивал моего согласия, и сделала вид, будто мне безразлично.
Краем глаза я заметила, как он улыбнулся, когда уходил. Утешало, что это была улыбка лишь легкой иронии, а не его привычная гримаса превосходства.
Ночь прошла в высшей степени неприятно.
Я действительно не спала до рассвета, поддерживая огонь и дергаясь от каждого шороха. Самое обидное, что ни одна тварь так и не появилась! Конечно, кто-то исправно хрустел ветками, шуршал в кустах, сопел и вздыхал неподалеку от нашего лагеря, но ни одно хищное рыло так и не сунулось. Бледный свет застал меня совершенно осоловевшую и больную как с попойки. Поэтому, как только Таго заявился, волоча приличную тушу дикой свиньи, я демонстративно завернулась в плащ и улеглась. Свинцово-тяжелая голова тянула меня к земле, веки сами собой закрывались, да еще и знобило в придачу, но сон так и не шел. Я злилась на Инея, сама не понимая почему, и за что. Приоткрыв глаза, я уставилась на причину своих мучений, мечтая прожечь в нем дыру своей яростью, но тут заметила, что голова его поникла, а пальцы свесившихся с колен рук мелко-мелко дрожат. Это доставило мне смесь злорадного удовлетворения и стыдливой жалости к этому «Железному Феликсу». Я тихо встала, подняла плащ и накинула ему на плечи. Он встрепенулся, моргая покрасневшими глазами.
– Ты чего?
– Ничего, ложись поспи! – сказала я, указывая на подстилку.
– Нет, – сказал он, протирая глаза. – Надо тушу освежевать…
– Ничего с ней не случится за пару часов! Спи давай, а то ты скоро падать начнешь.
Я была готова к возражениям, но он вдруг виновато улыбнулся, снова становясь похожим на мальчишку, и покорно улегся на покрывало.
Закрыв глаза, он полусонно пробормотал что-то о костре и воде, и, не закончив фразы, отключился. Я смотрела на него. Во сне лицо его смягчилось, словно внутри распустились тугие жгуты. Он стал просто очень усталым человеком. Я рассматривала его некоторое время, а потом мне захотелось что-то сделать для него, и я пошла ставить воду.
Чай у меня получился.
Конечно, одобрения я не дождалась, но поняла, что проснувшийся Иней приятно удивлен.
