Текст книги "Атавизм (СИ)"
Автор книги: _CAZADOR_
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
– Это твой Кронатокаль? – ошалелым шепотом спросил Таго.
– Нет, это Мескалито! – ответила я, истерически хихикнув.
Детина прошелся по нашему лагерю, и, отодвинув вскочившую Миррир, склонился над Фатти. Он потыкал его кулаком в бок, и принялся шарить руками за пазухой, приговаривая сочным утробным басом:
– Ну что за народ пошел?! Дрянь – не народ! Орут, кричат, аки звери лютые, честным людям спать не дают! А все почему? – вопрошал он в пространство, – а потому, как темнота и природное хамство! – назидательно ответил он сам себе.
– Да кто это такой?! – возмутился Таго, сделав шаг по направлению к сидевшему на корточках мужику.
– А хозяин я местный! – ответил тот, повернувшись к Инею. – А ты не хорохорься, не хорохорься! Прыткие все пошли, нервические! Сами-то вы, чьих будете?
Все молчали, переглядываясь. Фатти вновь застонал и начал однообразно мотать головой.
– Эк его! – удивился мужик.
– Наш друг пострадал в битве, – осторожно начал Таго. – Не могли бы Вы чем-нибудь помочь?
– Помочь? Да почему ж не помочь? Могу, знамо дело, да только помочь нынче дорогая штука!
– У нас есть деньги, камни драгоценные, золото, помогите ему, пожалуйста! – заспешила Змейка Ли, хватаясь за эту спасительную надежду.
Мужик презрительно сплюнул в огонь.
– Хе, золото, каменья! Этого добра и у нас полны закрома! Знания, технологии! – последнее слово так диссонировало с его образом, что все растерялись.
– А…, а что Вас интересует? – спросила я, лихорадочно перебирая свои знания.
– Да кто его знает! – ответил детина. – По нашей жизни все сгодится.
– Я могу рассказать Вам о планете Земля, – нерешительно предложила я.
– Тю, Земля! Поганое стало местечко, гадюшник, да и только! Хотя, покушать там славно! Вот, особенно хороши блины со сметаною, да эти, как их? А, омары!
– Тогда у меня есть технология приготовления пирога с яблоками! – обрадовалась я. – Пойдет?
Блестящие голубые глаза скользнули по моему лицу, кривая усмешка обнажила крупные зубы.
– А и то дело! Такое я еще не собирал. Валяй!
Он обстоятельно уселся, не обращая никакого внимания на хрипение Фатти. Я, сбиваясь и нервничая, рассказала ему все, что знала о сдобном пироге с яблоками. Он кивал, чесал бороду, и задавал вопросы по ходу моего рассказа. Под конец, я страшно разозлилась на это каменное спокойствие, как будто рядом валялся куль с мукой, а не умирающий человек. Когда я закончила, мужик задумчиво на меня посмотрел и сказал:
– Хорошая вещь, однако. Теперь бы узнать технологию производства яблок: здесь о таком фрукте отродясь не слыхивали! Ну да ладно! Даш на даш, все по-честному! Парнище ваш под тонкий луч портативного стабилизатора попал. Время у него в одних местах обычное, а в других – стабильное. Ясно дело, ощущение хреновое! Небось, Серебряные Големы поработали?
– Откуда Вы знаете? – подозрительно спросил Таго.
– Оттуда, что сам, третьего дня одному хлыщу пятнадцать стабилизаторов на големов ставил! Славно подзаработал: молекулярно-полевой структуратор получил. Ценная в хозяйстве вещь!
Змейка вспыхнула:
– Да как вам не стыдно! Человек умилает, а Вы о своем стлуктулатоле лассуздаете! Магу – Наместнику такое олузие стлашное в луки дали, сколько бед он еще натволит?!
Мужик и ухом не повел:
– Вот я и говорю: структуратор вещь в хозяйстве премного полезная. Он все, что хошь по образцу восстановит. И время тоже. Но он у меня в сарае, а потому, придется к дому передвинуться.
Он поднялся с земли, с хрустом распрямил спину, и почесал бороду.
– Ну что, айда ко мне в гости?!
Кашлянув, он хлопнул в ладоши, и местность вокруг нас задрожала и переродилась, будто перед глазами заменили декорации. Первое, что я заметила, в этом умопомрачительном вихре – это появление совершенно безумного в этих диких местах, вычурного фонтана. Это была чаша белоснежного мрамора с модернистским каменным диском посредине. Из центра диска била мощная струя, на которой крутился яркий каменный шар. Потом, когда я отвела глаза от этого гипнотического вращения, я поняла, что все, что теперь окружало мня, являло собой бред страдающего путника в иссохшейся пустыне: все было волшебной сказкой о садах Семирамиды. Приглушенная ночным светом зелень травы под ногами, нежные ароматы, свежесть налетающего ветерка – все было полной противоположностью негостеприимным равнинам Фафа. Мужик в исподнем, без лишней суеты, спокойно подхватил нашего Фатти под руки, и потащил его к неприметному зданию, располагавшемуся поодаль, и практически скрытому пышной зеленью. Пытавшуюся последовать за ним Миррир, он резко осадил, сказав, что полудохлые от жажды помощники ему невместны. Мы прилипли к каменной чаше, глотая прохладную влагу прямо из горстей. Мы молча изумлялись окружающему нас изобилию, и переглядывались, безумными взглядами людей, обнаруживших Атлантиду на дне своей ванны. Таго, напившись, прошелся вокруг фонтана, с видом человека попавшего из преисподней прямиком к Царским Вратам. Я опустилась возле каменной чаши, и сорвала травинку, изумленно ее разглядывая. Кругом, насколько позволяла видеть сгустившаяся темнота, расстилался сказочный оазис. Гладкоствольные деревья с широкими, словно у банана, листьями, росли тут и там, мощные канаты лиан карабкались ввысь, чтобы рассыпаться на тысячи цветов, источавших медвяный аромат, перистые папоротники достигали человеческого роста, а в траве и кронах затеяли концерт мириады ночных насекомых. Миррир, казалось, одна не испытывает гипнотического воздействия этого чудесного уголка: она сидела, напряженно глядя на то белое здание, в котором скрылся наш удивительный избавитель. Я подошла к увитой зеленью стене, пытаясь обнаружить дверь. Не найдя ничего среди пышной листвы, я потрясла головой, и прошлась взад-вперед вдоль глухой белой стены. Я даже пощупала ее поверхность, предполагая, что в таком месте могут происходить любые чудеса. Но нет, поверхность была холодной и гладкой и не предполагала никаких чувственных обманов. Здание походило на укрепленный бункер, проникнуть в него с другой стороны не представлялось возможным: настолько плотно оплетали его лианы и дикие лозы. Оставалось только пристально следить за единственно видимой стеной, в надежде, что мы пропустили какой-то потайной ход. Змейка Ли явно нервничала, тогда как мы с Таго, все еще пребывали в наркотической эйфории, вызванной нашим отважным экспериментом с соком гигантских кактусов. Мы успокоено уселись рядом, непринужденно обнявшись, и вдыхая ароматы волшебной ночи. В зарослях кто-то шуршал и вздыхал, трещали насекомые, ветерок приятно холодил наши разгоряченные лбы. Привалившись к плечу Таго, я прислушалась своим внутренним слухом ко всему, что происходило вокруг: в зарослях неподалеку, копалось крупное животное, все мысли которого, сводились к необходимости вырыть достаточно глубокую яму, для того, чтобы отложенным в нее яйцам, было максимально комфортно и тепло. Таго впал в блаженное отупение, и вообще ни о чем не думал, и только Миррир беспокоилась о Фатти, внося диссонанс в размеренно-приглушенный ритм этой ночи. Я попыталась дотянуться до больного сознания маленького мага, но не услышала ничего кроме отдаленного потрескивания и шороха, подобного шороху радиоприемника после отключения всех передач.
Мы просидели так довольно долго. Я прикрыла глаза, и, кажется немного вздремнула, во всяком случае, радостно-изумленный возглас Змейки Ли вырвал меня из блаженного забытья совершенно неожиданно. От белой стены к нам направлялись две фигуры. В одной из них мы с радостью узнали нашего Фатти, чудесным образом восставшего со своего смертного одра. Он шел к нам совершенно ошеломленный, на лице его бродила неуверенная улыбка, он крутил головой, то и дело оглядываясь на своего спасителя, шедшего чуть сзади, с довольно мрачным видом. Миррир бросилась к нему, лопоча что-то совершенно неразборчивое, и спрятала лицо на его груди, плечи ее затряслись, Ястребок неловко обнял ее, совершенно потерявшись от такого бурного проявления чувств профессионального киллера. Таго подошел к нему, бесцеремонно оторвал от него ревущую Миррир, и принялся крутить его так и этак, осматривая и ощупывая со всех сторон. Хозяин остановился чуть в стороне, угрюмо глядя на эту процедуру:
– Ага, ты ешшо понюхай! – пробурчал он. – Сроду не бывало, чтобы Пчельник кого облапошил! Не приучены!
– Простите наше недоверие, – не прерывая свое занятие, ответил Таго, – просто это настолько необычно! Просто не верится, он совершенно здоров! А ведь совсем недавно…
– Совсем недавно я спокойно почивал! А теперь уж ночь-полночь! Так, куды ж вас пристроить, чтобы вы хоть до утра не мельтешили бы? – почесывая кудлатую голову, пробормотал хозяин. – Ага, знаю! Ну-ка пошли со мной!
Мы покорно последовали за ним в самую гущу зарослей, где нам открылась невидимая прежде бревенчатая хибара об одном окошке. Тяжелая дощатая дверь отворилась и впустила нас внутрь. Хозяин, вздыхая и бормоча что-то сквозь зубы, повозился в чернильном мраке, лежавшем за дверным проемом, и сейчас же в глубине загорелся тусклый закопченный светильник.
– От! Располагайтеся, и чтобы до утра я вас не видел и не слышал! Ежели пить – то вот жбан, а ежели еще какая нужда, то, вона – за дверью места много! Однако праздно не шатайтесь, тут у меня звери ходят – еще напугаете кого!
Мы опасливо вошли внутрь. Тут было, чего поостеречься: огромный амбар был полон причудливых приборов и механизмов, непонятных емкостей и бочек, с бревенчатых стен и потолочных балок свисали целые связки проводов и трубок, тянущихся к таинственным агрегатам. Все это хозяйство большей частью бездействовало, однако некоторые приборы казались живыми: что-то в них потрескивало и посверкивало, крутились какие-то штучки, булькали, перетекая по трубкам, неизвестные жидкости, что-то тихонько гудело.
– Ручонками не шебуршиться! – строго предупредил нас Пчельник. – Полы теплые тут, прямо и ложитесь, а толковать завтра станем. Да, – вспомнил он уже в дверях, – насчет безопасности своей, даже и не трудитесь: у Пчельника вас ни одна мушица не тронет, коли я того не позволю!
Он зевнул, и исчез в сверчащем сумраке. Мы расположились неподалеку от входа, прямо на голом полу, который, действительно, напоминал податливую пробку. Змейка попыталась было, растормошить своего Ястребка, но ничего путного из этого не вышло: Фатти ничего не помнил, и вообще, выглядел несколько пристукнутым. Стараясь не глядеть на гудящие по углам штуки, мы разместились рядышком, голова к голове. Едва наши тела приняли горизонтальное положение, как сон навалился, точно необоримый девятый вал, топя в своих зыбких водах одного за другим.
====== Часть 36 ======
Я проснулась от жажды.
Видимо сок кактуса давал о себе знать. Сквозь щель в неплотно прикрытой двери пробивался солнечный свет, за стенами гомонили птицы, звенели насекомые, легкий ветерок доносил ароматы зелени и цветов. Мои спали, сбившись как кутята, и посапывая на разные лады. Осторожно выпростав свою руку из-под головы Змейки Ли, я встала, и тихонько приоткрыла дверь.
При свете дня местность приобрела совсем другой вид. Граница зарослей словно бы отодвинулась, да и сами они уже не казались такими глухими и непролазными. Это была скорее роща, чем густой лес: здесь были высокие кактусы и странные растения, похожие на доисторические хвощи и плауны. Перистые листья отбрасывали филигранные тени на огромное количество пестрых цветов, раскрывших свои чашечки повсюду, куда не бросишь взгляд.
В воздухе, скорее свежем, чем влажном, носилось множество насекомых, в раскидистых кронах возились и перепархивали птицы. Все это царство весело жужжало, свистело и чирикало, лицо мое освежал ветерок, странные растения приветственно покачивали своими резными ветвями, настроение мое поднялось.
Издалека доносилось приглушенное басовитое гудение, словно работало множество компьютерных кулеров, звук то нарастал, то словно бы отдалялся, становясь едва различимым. Я оглянулась на дверь, и, поколебавшись, пошла по едва приметной тропке между деревьями.
Миновав полосу зарослей, я увидела поляну, покрытую цветами, точно богатым ковром. Я никогда не узнала бы это место, если бы не чаша фонтана, с беспрерывно крутящимся разноцветным шаром. Над цветочным великолепием, над чашей и струями воды клубилась уймища крупных золотистых насекомых. Они напоминали крупных, почти с кулак, желто-полосатых шмелей. Твари эти сновали над поляной, возились в чашечках крупных синих и оранжевых цветов, вились над водой, и издавали то самое низкое гудение.
Разглядывая это сверкающее разноцветьем место, я не сразу заметила нашего хозяина, что неподвижно сидел на другой стороне фонтана, опершись локтями о камень, и задумчиво глядя в воду. Я увидела его только когда от фонтана донеслось негромкое:
– Проснулись, что-ли?
Я пошла к нему, опасливо косясь на пролетающих насекомых.
– Не боись, не кусаются.
Он оторвался от созерцания бегущей воды, и откинулся на своем кресле, напоминающем раскладной трон: все в золотых завитках, с гнутыми ножками, но с матерчатым, как у шезлонга, сидением.
Я остановилась перед хозяином, разглядывая его при свете дня. Он переоделся: теперь он был в белой рубахе, расшитой у горловины золотым рунами, свивающими причудливый орнамент, я уже видела нечто подобное на одежде, которую носил старый правитель Деда в орочьем Доле. Рубаха свободно спадала на коричневые штаны из плотной ткани, заправленные в странные сапоги, сплетенные из кожаных полос. Лицо его тоже изменилось, как будто он надел новое: короткая окладистая борода и волосы теперь были расчесаны и оказались золотисто-русыми, а не черными, как прошлой ночью, лицо, загорелое и свежее, лучилось здоровьем, блестящие серо-зеленые глаза смотрели строго, но не угрюмо. Увидев мое изумление, он даже улыбнулся, отчего в уголках глаз появились веселые лучики.
– Что, не признала? Пчельник я, как был, так и остался. А то, что ворчал я вчера, так, это я осерчал: шибко не люблю, когда мне спать мешают! Становлюсь, лютой, как шатун зимний! С вами-то я ешшо по-отечески обошелся, а иного и прибить могу. Так что на будущность советую: не будите дядьку Пчельника!
Пока он говорил все это я все больше и больше погружалась в его сознание.
То, что я там ощутила, заставило мои внутренности мелко затрястись. Вместо привычной картины перемешивающихся образов и эмоций, вместо обрывков фраз и звуков, в этой голове клубилось облако золотисто-белых искр, которые то сливались в большие сверкающие пятна, то рассыпались в мельчайшую пыль. Из глубины этого облака, к поверхности тянулись мерцающие нити, из которых сплетались те слова, что он говорил. Я не могла проникнуть в суть этих процессов, и только смотрела на это гипнотическое сверкание и слушала порыкивающий бас, не понимая ни слова.
– Эй, да ты слышишь ли? – окликнул он меня, подавшись вперед, и поводя рукой перед моими глазами.
Эта чистая и красивая рука с гладкими и ровными ногтями, словно только что от маникюрши, так не вязалась с простонародным его образом, что я неожиданно для себя сказала:
– Пчельник, кто Вы?
Он сощурился на меня, снова откидываясь в кресле. Немного помолчав, он спросил:
– А кто я по-твоему?
– Миррир говорит, что Вы демон, Таго думает, что Вы еще один Маг – Наместник, а я вижу только то, что Вы не человек.
Пчельник хмыкнул и задумчиво почесал лоб.
– Ушлый народец пошел! Никак не прикроешься! Лады, поговорим с тобой, только давай в другое место подвинемся.
– Это еще зачем? – подозрительно спросила я.
Он хохотнул.
– Да не боись, ишь пужливые все какие! Не трону, просто там думать сподручнее.
Местность вокруг сменилась.
Мы оказались на плоской как стол равнине. Я в изумлении закрутила головой: от края до края, пустынь была заполнена стройными резными столбами, разных размеров и форм. Поверхности их были испещрены множеством отверстий, из которых вылетали золотые «шмели». Они роились над вершинами столбов, соединяясь в небе в плотное желтое покрывало, сквозь которое едва пробивались солнечные лучи. Пчельник прошелся между ближайшими столбами, по-хозяйски заглядывая в отверстия, нисколько не смущаясь клубящимися вокруг насекомыми.
– Демон, маг…, – бормотал он в задумчивости. – А если я сам не знаю кто я?! – он повернулся и посмотрел на меня. – Вот веришь, не знаю! Кто я, или что я? Сам я себя, вроде, за человека держу, не демон, может маг? Тогда почему меня Снисходящие не трогают? – рассуждал он, поглаживая резное дерево.
Я смотрела на него во все глаза. Хозяин протянул руку и на нее тотчас опустилось желтое насекомое.
– Смотри! – он зажал пушистое тельце в кулаке.
Когда он раскрыл ладонь, она оказалась пуста, не осталось даже следов от крупного золотого шмеля.
– Исчез? – спросил он. – Исчез, – удовлетворенно кивнул он сам себе. – Думаешь фокусы?! Нет не фокусы.
Он подошел поближе, и протянул руку ладонью вверх. На его коже появился бугорок, который быстро увеличивался, вздуваясь подобно волдырю от ожога. Пузырь рос и рос, кожа над ним натягивалась и становилась все тоньше. Под ней что-то темнело, и, как мне показалось, пошевеливалось. Внезапно пузырь лопнул, брызнув во все стороны прозрачной лимфой. Я невольно отпрянула: на ладони расправлял крылья мокрый «шмель».
– Кто так может, демон, маг?! Молчишь! И то, никто так не может, даже Снисходящие!
Пчельник я! – сказал он, подкидывая вверх неуклюжего нового шмеля.
– Может Вы один из Бывших Богов? – спросила я.
– Не, вряд ли, – он покачал головой. – Мне мнится, когда-то я был человеком. Давно, в детстве, я забыл что-то важное…, – он вдруг сильно стукнул себя в лоб. – Котелок у меня барахлит порой! – увидев испуг в моих глазах, он снова улыбнулся. – Да не, я не буйный, если меня не будить, конешно. Вот скажи мне, то слово, что вы кричали, тогда в пустыне, – он вдруг впился в меня цепким взглядом, – то слово что значит?
– Это имя. Одного из Бывших Богов, а что, Вам оно неприятно?
– Да, неприятно, – он помолчал. – Нет, не то, чтобы противное или страховитое какое, нет – царапает оно здесь! – он скомкал рубаху на своей груди. – Никак не вспомню!
Досадливо махнув рукой, он снова пошел к столбам, задирая голову вверх, и разглядывая живое покрывало.
– Ладно, не до того сейчас. Пчелы мои смотрят за всем, что на острову деется, так вот, вороги ваши шибко суетятся: вокруг острова поднялась волна стоячая. Высотою с колокольню будет, на берегу полоса огня неугасимого, и дроны бродят сонмищем. Что делать намеритесь, други?
Я проглотила комок в горле.
– Мне надо посоветоваться с ребятами. Боюсь, что мы беспомощны перед Магами – Наместниками.
– А что им взыскалось-то? Не потрафили вы им чем-то?
– Долгая история, – сказала я облизнув пересохшие губы.
– Ну да, – улыбнулся Пчельник, – сначала молодца в баньке попарь, накорми, а потом и спрашивай! И то, помыться и покушать – дело нужное. Идем, будет вам банька!
Тем же странным способом мы вернулись на поляну с фонтаном. Практически сразу из зарослей показались мои друзья. Вид у них был крайне озабоченный. Таго приблизился быстрым шагом, беспокойно меня оглядывая.
– Что ж ты делаешь, Мара! – зашипел он, косясь на Пчельника. – Разве так можно! Мы же не на курорте!
– Отчего же, – хмыкнул Пчельник, – у меня тут почитай курорт и есть! Цветочки, травка, воздух, опять же! Не кипятись, паря, ничего с ней не случилось!
Он упер руки в бока и оглядев наше помятое сборище, гаркнул, как заправский воевода:
– Ну что, орлы?! Пожрать и помыться?!
– Неплохо бы… – протянул Фатти, нерешительно улыбаясь.
Таго осадил его холодным взглядом, и повернулся к Пчельнику, глядя на него прямо и даже вызывающе.
– Уважаемый господин, мы очень Вам благодарны, за спасение нашего друга, но Вы должны знать, что нам нечем платить за ваше гостеприимство.
– Экий ты ершистый, все же! – оборвал его Пчельник. – Ладушки, гостюйте так. Да не тушуйтесь, коли захочу, могу кормить вашу ораву хоть сто лет. Имею средства, покуда имею хотение! – он хохотнул.
Таго глянул на него исподлобья, но промолчал.
– Двигай, за мной! – приказал хозяин, и развернувшись, направился через поляну к белеющей неподалеку стене здания.
В ответ на красноречиво-вопросительные взгляды, я только пожала плечами, и направилась за Пчельником. Компания молча потянулась за мной. Достигнув белой и гладкой, словно пластик, стены, Пчельник пнул ее ногой и гаркнул:
– Открывай, старуха!
На стене вдруг появилась тонкая щелка, обрисовавшая широкий дверной проем.
Щель быстро расширилась, и кусок стены с тихим свистом отошел в сторону, являя нам внутренности престранного помещения. Это походило на какую-то безумную помесь охотничьего бунгало и музея современного искусства: огромный зал без окон и дверей, был перегорожен узкими стенками и стеллажами, доходившими до мягко светившегося потолка. Вдоль стен стояло и лежало множество всевозможных штуковин, напоминающих то-ли, пьяный бред электронщика, то-ли, мечту киберпанка. Вперемешку с чудесами техники, было развешено старинное холодное оружие, тут и там стояли чучела диких зверей, с рогатых черепов, прибитых на стены, свисали колчаны и кинжалы, огромный черный медведь держал в лапах штуковину, весьма похожую на тяжелый бластер из фантастического боевика. Мы нерешительно топтались на пороге, а хозяин прошел чуть вперед, и снова позвал:
– Старуха! Шустрее, милая, гости у нас!
Что-то застрекотало, и издали донеслось металлическое цоканье. Звук приближался, и вот, из-за поворота показалось диковинное создание: это был огромный блестящий муравей, бежал он на четырех лапах, приподняв головогрудь, подобно кентавру. Трехпалые передние лапы сжимали поднос с графином и стопками. Создание высоко несло безглазую гладкую голову, на которой быстро вертелись коротенькие антенны.
– А, вот молодец! Это правильно!
Пчельник подошел к застывшему в полной неподвижности существу, принял графин, и откупорив его, разлил по стопкам янтарную жидкость.
– Ну, за знакомство! – он поднял стопку и первым опрокинул ее в рот.
Мы последовали его примеру, с осторожностью глотая обжигающий напиток. Это была медовая водка. Пчельник крякнул, обтирая усы и бороду.
– В этом году – знатная! – сказал он, поворачиваясь к муравью-переростку. Сквозь блестящее покрытие на голове гигантского насекомого проступили цветные пятна.
– Да-да, – сказал хозяин, – уж будь ласкова!
Муравей развернулся, и проворно понесся вглубь помещения, ловко лавируя между нагромождением трофеев и агрегатов. Фатти издал звук безмерного удивления.
– Это живое существо, или робот? – спросила я.
Попытка блеснуть эрудицией не удалась. Пчельник расхохотался.
– Все то вы знаете, все-то у вас по полочкам! Этот – живой, а этот вовсе – робот! А вот поди ты, не все так просто! – он со значением посмотрел на меня. – Я сам не ведаю, кто это! Почитай три тыщщи лет эта тварь со мной проживает, а я до се и не прознал, кто, или что она. Я ее Старухой величаю. Пьет спирт, и выделяет воду. Каждый месяц два часа сидит в камере с метаном, это газ такой, – пояснил он, глядя на Миррир. – Все понимает. Любит работать, все, что не накажешь – исполняет в точности. Никогда не спит. Пошли!
Пчельник жестом пригласил нас за собой, внутрь таинственного здания. Пробираясь вдоль бесконечных стеллажей, он продолжал говорить:
– Так вот, один раз Старушка моя повредила заднюю лапу – картонтог упал на нее, а это, почитай двести пудов! Лапу придавил, пока я измыслил, как его поднять, Старуха возьми, да и оторви ногу напрочь! Вот так, сама взяла, да и оторвала! Пошла в свой уголок, там, за обогрейкой, – он махнул рукой, куда-то влево, – просидела часа полтора, а потом снова появилась, и нога на месте! Новая! – Пчельник обернулся и торжествующе глянул на нас, как будто это он отрастил себе конечность. – Картонтог я поднял. Вместо той ноги – пыль одна. Я ее собрал да постиг досконально, оказалось: хитин, титановый сплав и древесный уголь! – он снова хохотнул, глянув на мое удивленное лицо. – Непонятно? – поинтересовался он у угрюмого Таго. – Вот и мне ништо не понятно! Пришли!
– А у нее самой не спрашивали? – не выдержал любопытный Ястребок.
– А на кой мне? Работает, вот и славно.
– А вдруг оно Вам голову откусит, как-нибудь вечерком? – спросил Таго, мрачно глядя на мощный затылок хозяина.
Пчельник повернулся, их взгляды скрестились, словно шпаги.
– Не так-то это просто, мил человек! – медленно проговорил Пчельник.
Они постояли несколько секунд, глядя друг другу в глаза, Фатти незаметно пнул Таго ногой, и тот отвел глаза.
– Дело хозяйское, – проворчал он смущенно.
Пчельник улыбнулся в усы, и как ни в чем ни бывало, продолжил, указывая на высокую деревянную дверь:
– Вот баня. Простецкая, без затей. Хотите вместе парьтесь, хотите врозь. А, вот и пожитки ваши! – он кивнул на вывернувшую из-за стеллажа Старуху.
«Насекомое» передвигалось теперь на двух конечностях, а в остальных четырех тащило наши мешки, пропылившиеся и изляпанные грязью. Компания оживленно загомонила, принявшись копаться в своих родных пожитках.
Сунувшись то к одному, то к другому, я обнаружила, что большая часть моего гардероба отсутствует. Я сказала об этом Пчельнику.
– Ну уж не обессудь, все что было, достали! Нам чужого добра не надобно!
– Мара, твои шмотки наверняка маги поперли! – весело заметил Фатти. – Обдышатся теперь, до потери памяти! – он хихикнул, любовно поглаживая перо на своей измятой шляпе.
– Черт бы с ними, – буркнула я, – только мне переодеться теперь не во что!
Я с тоской оглядела пропитанные кровью и потом вонючие лохмотья, в которые превратился мой дорожный костюм. Пчельник, с интересом следивший за нами, посмотрел на застывшую как изваяние Старуху. Голова твари снова пошла цветными полосами. Хозяин кивнул.
– Сыщем чего-нето. Отмокайте покуда.
Он развернулся и пошел прочь, псевдомуравей последовал за ним, звонко цокая по каменному полу.
Высокие двери впустили нас в обширный предбанник с деревянным столом и лавками, покрытыми ворсистой тканью.
По углам стояли стеклянные чаши, увешанные по краям золотистыми ковшами. В чашах были налиты разноцветные жидкости, источающие пряные ароматы. Фатти быстро определил что – где. Изумленно причмокивая, он растолковал нам, что это были драгоценные напитки, принятые в разных королевских домах.
На столе, под крахмальными салфетками прятались блюда, полные разнообразными яствами. Сразу до боли засосало под ложечкой, рот наполнился слюной, но Таго, сурово отогнал нас от стола, выдав только по ковшику одного из напитков, напоминающий по вкусу чайный гриб. Миррир отворила внутреннюю дверь, выпуская наружу облако пара. Она восторженно пискнула и умоляюще воззрилась на Инея.
– Ладно, давайте первыми, – сказал Таго, махнув рукой.
– Может, они вместе хотят, что ты распоряжаешься! – сказал Фатти, игриво поглядывая на Змейку.
– Замолкни, мышиный жеребчик! – устало сказал Целитель Дола. – Ты-то у нас как новенький, а мы тебя на горбу сутки таскали! Какие сейчас нам игры!
Ястребок глянул на нас еще раз, и стыдливо примолк. Таго покопался в своем мешке, выудив две склянки.
– Вот, римика и стронкацук.
Миррир понимающе кивнула и приняла у него флаконы.
Я вошла за ней в парную. Изнутри помещение парной напоминало деревянный короб, приставленный к скале.
Три стены и пол были деревянными, а третья сторона была сложена из глыб дикого камня. Посередине каменной стены была тяжелая дверца топки, через круглые отверстия в ней пробивалось оранжевое пламя, от камня исходили волны жара.
Горячая стена была отграничена решеткой из гладких, точно бамбук шестов, с развешенными на них емкостями, напоминающими по виду церковные кадила. Напротив стены-печи были устроены деревянные полки, в головах их стояли огромные бочки с водой. Полки покрывали пестрые длинноворсные накидки, на входной двери были развешены цветные утиральники.
В уголке возле двери притаился высокий и узкий шкаф, в который Миррир залезла, даже не успев раздеться.
Я с удовольствием скинула с себя задубевшие лохмотья.
От тела исходил совершенно невозможный в этой жаре смрад и я стала искать глазами, где бы сначала помыться. Напротив входа обнаружилась еще одна, не замеченная сразу дверь. Я с опаской заглянула туда, и к своей радости обнаружила, что это всего лишь душевая, несколько необычная, но се же вполне узнаваемая. Эта комната была полностью каменной, здесь было намного прохладней. На потолке пролегали трубы из тех же толстых стеблей, что и ограждение печи. На них были укреплены форсунки, изготовленные, как мне показалось из одеревеневших коробочек лотоса. Изнутри стеблей доносилось журчание воды, очевидно, они были полыми внутри, и заменяли собой трубы. Обнаружив, что-то наподобие ручки сливного бачка, покачивающейся на длинной веревке, я встала под центральную форсунку и дернула за рукоятку. Сейчас же из всех трех форсунок ударили тугие струи воды, я заверещала и замотала головой, точно обалдевшая кобыла: сверху обрушилась ледяная вода, а с обеих сторон хлестнул почти кипяток, комнату наполнил сильный хвойный аромат.
Ну и баня! Мечта “ивановца”!
В приоткрытую дверь беспокойно заглянула Змейка Ли, увидев, что меня никто не потрошит, и ору я только от восторга, она протянула мне щетку на длинной рукоятке и продолговатый кусочек местного мыла.
Я накупалась до скрипа, изведя почти все мыло на свалявшиеся в собачьи колтуны волосы, и довольная вернулась в парную. Миррир лежала ничком на полке, я пристроилась рядом, украдкой рассматривая ее, глаза волей-неволей поворачивались к столь необычному зрелищу.
Мало того, что все тело Миррир было ярко-красное, гладкое, блестевшее от пота, точно рубиновый пластик, вдобавок к этому, всю ее спину покрывала замысловатая черная татуировка изображавшая змеиную кожу. Миррир медленно перевернулась, зевая и протирая глаза, видимо она придремала, разморенная влажным жаром, я невольно ойкнула: на самом интересном месте была выколота очень натуральная змеиная голова с длинными желтыми глазами. Я улыбнулась – Фатти будет в восторге! Миррир, не стесняясь рассматривала меня, видимо наши нормы приличия весьма разнились. Наконец, она потянулась, встала и подошла к шкафчику.
– По-моему, твоя Сеть отказала, – проговорила она, копаясь за дверцами.
– Мне тоже так кажется, – ответила я рассматривая многочисленные царапины и синяки.
– Ох, не нлавится мне все это! – сказала Змейка, возвращаясь с набором деревянных палочек, валиков и шариков. – Кто этот Пчельник? Только демоны имеют такую власть.
Она разложила все штучки на полке и посмотрела мне в глаза, на лице ее отражалось большое беспокойство.
